Чужие паруса Бушков Александр

– Заказывайте: с завязанными глазами или с одной руки.

Сварог заказал не выпендриваться. Броненосец стал невесомым, но не хрупким. Броня не раскололась, зато энергия десятка пуль, влепившихся в обшивку, привела бронированную тушу в движение. Сварог рассчитал правильно – неохотно и незаметно корабль начал медленно выравниваться.

Пора, пока посудину не завалило на другой бок, красиво завершать красивый полет. Проорав кочегару в раструб голосоотвода, чтоб там внизу ухватился покрепче, Сварог пробормотал заклинание. «Адмирал Фраст», в мгновение налившись былой тяжестью, ухнул вниз, выталкивая своей тушей стены воды. Сварог успел заскочить в дверь, ее захлопнуть, сам схватиться, когда катер окатило, швырнуло вбок и вдарило, не иначе о деревянные мостки причала. Секунду-другую было непонятно, под водой они или все еще на воде. Во всяком случае, струи воды замутили стекла, вода натекала в рубку, ничего было не слышно, кроме грохота падающей воды.

Катер все еще раскачивало, но качка уже шла на убыль.

– Не ушибся, ваше благородие?

– Нет.

– Тогда жди здесь.

– А может…

– Будь здесь, причал под контролем держи.

И капитан покинул катер.

Первоначально мятежниками задумывалось, чтобы Сварог на катере дожидался завершения тактической двухходовки суб-генерала Пэвера. Однако Сварог не стал дожидаться даже ее начала. И не то чтобы он до умопомрачения жаждал самолично водрузить знамя на крыше угольного рейхстага – просто смысла большого не было торчать на баркасе, выглядывая из-за борта, пока Пэвер проведет артподготовку, а потом окончательно сломленный гарнизон падет под натиском бравого десанта с генералом в авангарде.

Они-то, разрабатывая операцию, исходили из того, что противник всерьез посопротивляется, что сломается не сразу. Однако угольщики подкачали. Сейчас Сварог отчетливо понял, что Брестской крепостью угольный склад не станет. Ну кто-нибудь, может, и засядет в доме с намерением отстреливаться до последнего патрона, кто-то героически потопит баржу-другую, полагая, что тем самым наносит урон врагу. А может, и этого не произойдет…

Вот Сварог, например, уже прошел по мокрым мосткам, постоял на деревянном настиле местной набережной, выбирая, куда направиться, а в него пока так никто и не стрельнул ни разу. Поигрывая шауром, он выбрал самый широкий проход между постройками и через дюжины полторы шагов оказался на маленьком плацу, предназначенном для утренних разводов и вечерних поверок. На плац выходили двери трех строений, в одном из которых Сварог опознал казарму, в другом – столовку, в третьем – что-то типа штаба.

– Есть кто живой?

Тут бы, эффекту ради, пальнуть вверх из революционного маузера, но шаур-то бесшумен, вот беда…

– Вас приветствует дикая морская дивизия! Морские тачанки на подходе! Удалые хлопцы рвутся в бой!

Пальнул Пэвер. Пушечный выстрел с «Адмирала» разнес вдребезги вышку часового. Сварог же подошел к стойкам, между которыми висел медный колокол, за шнур раскачал язык и пустил по базе тревожный звон.

– На капитуляцию стройсь! Выходи, угольные крысы!

Следующим выстрелом с «Адмирала» разворотило крышу казармы.

– Ребята, ну это даже не серьезно! Биться-то будем или как?

Еще одно пэверовское ядро упало прямо перед Сварогом. Пробило доски, проделало в плацу дыру. Сварог не обратил на происшествие никакого внимания, еще раз звякнул в колокол.

– Есть кто живой, или где?

– А-а-а! – Из штабного здания выскочил человек в каске, на ходу бросил карабин, побежал по плацу, нелепо взмахивая руками.

– Эй, спрашиваю, есть кто еще живой? Выходи, сдавайся! – звонил и зазывал Сварог, уже откровенно хулиганя. – А ну, кому выходить, кому сдаваться! Даруется жизнь, жизнь почти задаром. А то вот сейчас приедут тоурантцы, тогда такое вам начнется. Куда вы все подевались?

Из того же штабного здания вышел человек в форме морского служащего.[14] Одной рукой он прижимал к бедру револьвер, похожий на английский «Веблей» времен англо-бурской войны, другой рукой размахивал кипой каких-то бумаг.

– Мастер офицер, прошу меня выслушать. – Он остановился, не дойдя до Сварога пяти шагов. – Я – крон-майор Прого Тританг, комендант этого объекта, находящегося в подчинении третьего отдела Адмиралтейства. Вот посмотрите.

Он разжал ладонь и выпустил бумаги на волю. Какие-то исписанные каллиграфическими почерками листы, какие-то бланки, какие-то брошюры полетели, закружились. Начало бумажного дождя совпало с очередным пушечным выстрелом от суб-генерала Пэвера. Ядро подняло фонтан воды аккурат между баржами.

– Инструкции, положения, уставы, – комендант смотрел на Сварога без страха, устало и отрешенно. – Каждый день… Каждый, мастер офицер! Каждый день утром и вечером… Утром и вечером! Я проводил занятия. Я заставлял их учить уставы и приказы. Мы отрабатывали с ними в теории действия по отражению атак противника. Мы проводили тактические игры…

Артиллеристы Пэвера перевели огонь на угольные баржи. Оттуда приносило грохот разрывов, там подлетали разнесенные в щепы сваи, разлетались черные угольные комья.

– Раз в неделю, мастер офицер, раз в неделю мы проводили учения по отражению возможного захвата базы. Я не давал им бездельничать. Еженедельно я проводил стрельбы, ежеутренне – физические занятия. Хотя, сами понимаете, вдали от штабов и командования разлениться ничего не стоит. Но я заставлял. И что?! И чего ради?!

Издали донесся дружный скрип раскручиваемых тросов: на талях спускали шлюпки для десанта.

– Чтобы увидеть флагман дивизиона спецсил Гидернии, которого по воздуху тянет за собой разъездной катер, да? За этим? Чтобы поглядеть, как мои бойцы сходят с ума, а я ничего не могу поделать? Я даже не смог выслать вам навстречу брандер, что поджечь ваш буксир, понимаете? Мне не удалось никого привести в чувство, заставить подчиняться. И зачем я здесь комендантом? Чтобы посмотреть, как броненосец плюхнется в воду у причала и начнет обстрел из одной-единственной пушки, хотя их у него как иголок у ежа, да? Чтоб убедиться, что на объект ступил артиллерийский офицер, пусть и старший, – которому по возрасту быть бы не меньше ранг-капитана – и которому наплевать на ядра, падающие у него перед носом? Где, найдите мне хоть в одной инструкции хоть полунамек на подобный бред! Зачем я зубрил, читал, запоминал, вдумывался, сдавал экзамены, зачем? Кто вы? Что это все значит? Можете мне сказать? Вот! – Комендант выдернул из кармана пухлую книжицу с черной обложкой, на которой красовался белый расколотый круг и сверху золотом было пропечатано название. Взгляд Сварога успел ухватить всего два слова: «устав» и «непобедимость». Крон-майор принялся лихорадочно листать брошюру, придерживая ее рукой с револьвером. – Глава «Магические атаки». Состоит из двух параграфов. Первый об обязательности ношения при себе серебра весом не менее трех голлетов.[15] Второй параграф предписывает во время появления маррогов сохранять выдержку и спокойствие, боевых постов не покидать, сосредоточить огонь на реальном противнике… Летающий броненосец – это реальный противник, как вы думаете? – Крон-майор перевел с книжицы на Сварога страдальческий взгляд, но открыть рот Сварогу не позволил. – Думаете, при мне нет трех голлетов серебра? А это что?!

Комендант сорвал с шеи серебряную цепочку, на которой была подвешена серебряная гидернийская монета, и бросил Сварогу под ноги. Если крон-майор и надеялся, что старший артиллерийский офицер испарится или, захлопав перепончатыми крыльями, умчится в свои адские кущи, то он жестоко ошибся. Сварог остался на месте. Видимо, расстроенный последним обстоятельством, комендант вырвал и скомкал листы с параграфами о магической атаке, а потом швырнул и всю брошюру в разбитое окно штабного здания.

– Нагрудный знак «Морской венок». – С корнем содранный с груди знак с клочком серой ткани полетел к крыльцу столовки. – Я не сдержал слез, когда мне его вручал сам штаб-стратег Рибо Скиль. Я мечтал поступить в Королевскую академию. Мечтал о Гальвикарии Первой степени с алмазным крестом. – Крон-майор сорвал с правого плеча эполет с бронзовой бахромой и тремя большими ромбами. – Что все это значит, послушайте, вы? Прошу ответить! Скажите мне и дайте полминуты, чтобы облегчить вам задачу. Можете мне сказать, что все это значит?

– Конечно, могу, – Сварогу наконец удалось вставить слово в сей монолог отчаяния. – С удовольствием скажу, но потом. Сейчас не до того как-то, право. И полминуты я вам не дам. – Он показал шауром на револьвер. – Зря вы это, батенька. Эффектно, по-офицерски, не спорю, но все-таки глупо. В жизни столько еще интересного. Уж мне-то можете поверить…

– Я понял! Понял! – неожиданно воскликнул комендант, вскинув руки. – Вы пришли за ними! Пресветлый Тарос, как же я сразу не сообразил! – И показал револьвером куда-то себе за спину. – Ну конечно!

– И за кем я пришел? – с интересом спросил захватчик.

Если б комендант выразился бы «за ним», то, пожалуй, Сварог подумал, что речь идет об угле, но, судя по употреблению множественного числа, крон-майор имел в виду нечто иное.

– Вы один из них, да? Поверьте, мы выдали бы их вместе с судном. Они содержатся в помещении для временно арестованных… – И опять исказилось напряженными раздумьями лицо коменданта, едва сблизившиеся с концами концы вновь отказывались сходиться. – Но позвольте, а при чем тут «Адмирал Фраст»? Почему вы в форме старшего артиллерийского офицера?

– Все узнаете, крон-майор, – заверил Сварог, который и сам теперь был бы не прочь кое-что уяснить. – Обещаю. Слово артиллерийского офицера. А теперь идемте к «губе»…

– Куда?

– К помещению для временно арестованных, Смотреть на арестованных будем. Да и кого, может быть, другого в арестованные определим… Да! Револьверчик-то отдайте, а то неправильно как-то: база пала, а проигравшие ходят вооруженными…

…Эти мачты с зарифленными парусами он увидел еще в подзорную трубу и принял парусник на обыкновенный блокшив, вымачивающий якоря на вечном приколе.

Сейчас Сварог стоял на шканцах этого самого парусника, оказавшегося двухмачтовой шхуной, причем вполне действующей, пригодной к плаванию и активно к нему готовящейся. К бортам парусника нагелями были прибиты затейливо вырезанные из дерева, крашенные в нежно-зеленый цвет буквы, складывающиеся в название «Путь».

Бушприт украшала деревянная фигура: обалденной красоты девица со струящимися по ветру волосами и двумя парами извивающихся щупалец заместо рук. Морское божество, как пить дать.

Матросы – не гидернийцы и не тоурантцы – сновали по вантам, проверяя крепление снастей и управляемость парусов. Иные по сходням закатывали на корабль бочонки, наполненные питьевой водой из местного опреснителя. Иные по тем же сходням заносили вещи, возвращая унесенное со шхуны гидернийцами. А доставали забортную воду и драили палубу «Пути», закатав рукава и юбки, женщины. «А вот мы у себя на „Ударе“ женщин бережем, – подумал Сварог, глядя на это, честно говоря, не лишенное эротизма безобразие. – На них лишь киндеры, карболка, камбуз…»

– Сегодня день третий. День Огненной зари, – пояснил собеседник Сварога. – Женщинам разрешено трудиться наравне с мужчинами.

– Ах вот оно как, – отозвался шторм-капитан броненосца. – А разрешено им не трудиться в этот чудный день?

– Каждый волен не трудиться, когда захочет. Но тогда его перестанут оберегать.

– Что-то, погляжу, не очень-то вы себя наоберегали…

Щадить неведомые религиозные чувства Сварог не намеревался. Обойдутся. Не хватало еще с ними сюсюкаться, лить елей и патоку и не трогать грубыми руками. В конце концов, кому как не мастеру Сварогу они обязаны свободой – так что вытерпят любой острый вопрос и любое его ехидное замечание. Короче говоря, граф Гэйр религиозных чувств не щадил. Чем-то, чему пока он не подобрал определения, его раздражали эти морские скитальцы. Но тем не менее странный корабль Сварог не покидал.

На море поднялась волна. Не бог весть какая страшная, средней поганости, но вполне обошлись бы и без нее. Да и вообще погода на глазах портилась, усиливался ветер. Еще штормов нам не хватало…

Нынешний собеседник Сварога выглядел вполне импозантно: высокий, с безупречной осанкой, волевое лицо, густая рыжая борода с проседью, пронзительные серо-голубые глаза. В общем, на предводителя тянет. Его, вместе с остальными членами экипажа шхуны «Путь», Сварог выпустил из сарая с решетками на окнах и с замком на двери. Сарай-то и служил местной «губой», помещением для временного содержания, на которой перевоспитывались нарушители режима. Строение было рассчитано человек на двадцать, в него же набили около полутора сотен мореплавателей.

– С добрым утром! – приветствовал их освободитель. – А вы кто такие будете, мастера хорошие?

Тогда-то к Сварогу и вышел из спертого воздуха местной тюряги этот самый рыжебородый предводитель. Поклонился.

– Вы не из тех людей в серых одеждах, что заперли нас в доме с железом на окнах, – сказал он утвердительно. После чего спросил: – Мы можем вернуться на наш корабль?

– Почему бы и нет, – философски пожал плечами Сварог. – Значит, это ваша шхуна там покачивается, ну-ну… А не объясните ли вы мне, таинственный незнакомец, каким это образом вы всей командой угодили в плен?

– Мы увидели этот остров, увидели на нем людей и хотели попросить у них питьевой воды. Наши запасы иссякали.

– У гидернийцев – попросить? – Сварог поднял брови. – Или их флаг тогда был спущен?

– Мы не знаем, как зовутся люди в серых одеждах. Мы жили далеко, там, куда никто никогда не приходил.

– В Запретных землях? – Сварогу припомнились рассказы о сектах, изгонявшихся официальной церковью и уходивших в ничейные земли, о колонистах, высадившихся на берегах Запретных земель да там и оставшихся.

– Не знаю, о чем вы говорите. Мы жили на берегу бухты Амрикон, на Земле, Угодной Всем Четырем, – сказал рыжебородый.

И не соврал – так, во всяком случае, показал детектор лжи графа Гэйра.

– Ясно, – кивнул Сварог. – Предельно ясно, – вздохнул. – Давайте, что ли, освобождаться из неволи, мастера пленники…

Что действительно было Сварогу предельно ясно, так это почему гидернийцы не потопили парусник или не расстреляли захваченный экипаж. Попытка захвата базы места не имела, сами приплыли, сами сдались, сопротивления не оказывали. На сей счет четкая инструкция отсутствовала, поэтому комендант угольного царства решил не принимать самостоятельных решений. На то есть начальство, и оно вот-вот прибудет. А мы люди маленькие…

На предложение Сварога освобождаться рыжебородый мастер предводитель кивнул и, войдя в сарай, сообщил:

– Мы возвращаемся на «Путь».

…Они проходили мимо Сварога, отнюдь не бросаясь к нему, как к воину-освободителю, со слезами радости и словами благодарности. И как вроде бы долженствовало измученным заточением невольникам. Нет, они проходили мимо, лишь задевая взглядом, словно по скучному пейзажу. Создавалось впечатление, что они математически просчитали появление Сварога в оное время в оном месте с погрешностью, стремящейся к нулю.

Все до одного в сероватых льняных одеждах грубого тканья, только разве что женщины в юбках, мужчины в штанах, а дети обоего полу в длинных рубахах. И через одного – рыжеволосые. Что наводило на мысли.

– Позвольте назвать себя, – вновь подошел к Сварогу рыжебородый. – Броз, Указующий Путь.

– Сварог, – представился тот. Подумал и добавил: – Капитан второго ранга.

Тогда мастер Броз и предложил стать дорогим гостем на их корабле, «доставить им приятные минуты». Но секундами раньше, до того, как кап-два Сварог дал ответ, к Брозу подошла симпатичная молоденькая девчушка с волосами цвета спелой пшеницы, обвила за руку, прислонилась щекой к плечу. «Дочь. Или очень молодая жена», – подумалось Сварогу.

– Моя дочь Пэйла, мастер Сварог.

– Я тоже приглашаю вас, мастер Сварог.

Сварог нерешительно оглянулся на броненосец. Работа на подчиненном маскапу броненосце кипела вовсю. И ведь, что приятно, все были при деле – даром пропадал на Земле Сварогов талант командира! Гидернийско-тоурантская бригада под командованием боцмана Тольго перегружала уголь: на лебедках опускали в трюмы барж мелкоячеистые сети, нагребали черное золото, заводили на броненосец и ссыпали в трюмы. Отряд исключительно тоурантских мстителей, предводительствуемый Рорисом и составленный наполовину из подростков, открывал кингстоны и топил баржи, уголь с которых на «Адмирала» явно не влезет. Клади с женщинами облегчала базу на провиант, набивая закрома «Фраста» совсем уж до отказа… И, между прочим, еще одна работа проводилась на отдыхающем от морских просторов корабле. Броненосец лишали прежнего названия, названия ненавистного и к тому же утратившего всякую полезность. Лишали не столько распоряжением Сварога, сколько, как предполагал маскап, инициативой дожа Тольго, выражающего пожелания клаустонцев, – инициативой, несомненно поддержанной Пэвером, который сильно не любил конкретного исторического деятеля, адмирала Фраста. Два матроса болтались в «беседках», сооруженных из доски и веревок, и шуровали кистями: один закрашивал прежнее, другой ниже выводил новое название. Второй работал без трафаретов и линеек, пользуясь только кистью, рукой и глазами. Но, видимо, знали, кого бросать на этот участок работы. Буквы у корабельного художника мало того что выходили одного роста и держали между собой похвальную дистанцию, но еще и обретали всякие хвостики, ножки-рожки, завитушки и прочие красивости. Уже написанное слово «серебряный» выглядело как стилизованное под старину название, скопированное из первого кадра фильма-сказки…

Пэвер во главе небольшого, но храброго отряда во избежание партизанских вылазок отлавливал по закоулкам базы попрятавшихся гидернийцев из состава угольного гарнизона. Иногда то оттуда, то отсюда доносились одиночные выстрелы. Олес конвоировал отловленных на гауптвахту, простоявшую пустой совсем недолго. В соседнем с «губой» здании Рошаль, начав с коменданта, проводил с задержанными задушевные беседы. Мастеру охранителю было поручено выявлять среди гарнизона толковых, нужных, не шибко лояльных по отношению к Гидернии солдатиков и, по возможности без кнута, убеждать арестантов перейти под знамена вольного корабля. Судьба же остальных – непереубежденных и попросту потенциально опасных для предприятия, равно как и судьба двух матросов из «гидернийского корпуса» в составе экипажа «Фраста», уличенных Рошалем в «подговаривании на бунт», была, увы, предопределена. А что прикажете делать? Не оставлять же в живых людей, которые не сегодня-завтра наперебой начнут докладывать командирам прибывших позднее броненосцев о подлых пиратах с «Адмирала» и тыкать пальчиками в сторону, куда означенный «Адмирал» почапал, набив трюмы дармовым углем…

Короче говоря, как в хорошем полку или гражданском учреждении, где служебный механизм отлажен, как швейцарские часы: командир над душой не стоит, однако работа сполняется положенным чередом. Горизонт чист, дымов из труб броненосцев-конкурентов не наблюдается. Отчего ж тогда не погостить малость…

В общем, отдав необходимые распоряжения, граф Гэйр взошел на шхуну «Путь», – где сейчас и вел на шканцах умные разговоры с верховным жрецом дня Огненной зари. Жрецов, подобных Брозу, имелось в запасе еще аж трое. Жрецы верховодили Детьми Зари поочередно, и не потому, что Дети наскребли всего четверых жрецов (неделя у них состояла из четырех дней), а наоборот, по числу дней недели – число командиров дня. В день Огненной зари все подчиняются Брозу, даже остальные жрецы, до наступления своей очереди уравненные в правах с простыми людьми. А завтра и Броз встанет, что называется, в общий строй. Вот такая, блин, у них иерархия с субординацией.

У Детей Зари было все не как у людей не только в отношении дней недели. Год, называемый кругом, длится у них «четыре сотни шагов», где шаг – те самые четыре дня. Сварогу стоило труда пересчитать в мозгу, сколько ж это будет, как говорится, на наши деньги. Оказалось, их год равен четырем с чем-то там нормальным человеческим годам. Значит, Брозу, который, по его словам, не так давно обошел «девятый круг», где-то под сороковник, а Пэйле можно нарисовать по их времяисчислению никак не больше четырех кружков…

Командир Сварог торчал в гостях, и хозяева шхуны его раздражали. Причем не поймешь чем. То ли голос этого предводителя адвентистов четвертого дня действовал на нервы своими интонациями гуру – вроде того, что «мне, избранному, дарована высшая мудрость, дети мои, внимайте», то ли подобная жизненная позиция – дескать, убьют, значит, так угодно высшим силам, а выживем – тоже слава Богу. Оружия, как успел выяснить Сварог, у адвентистов растакого дня не имелось. Вообще. Ни стрелкового, ни холодного – не говоря уж о пушках или торпедах. Но на что-то же они надеются! Если на магию, то какого черта дали запереть себя в сарае, спокойно отдали врагу единственную шхуну?

Кроме того, эти свидетели огненной зари отказались перенести к себе на судно опреснитель, установленный на базе. Мол, чужая, чуждая, чужеродная вещь несовместима с их правильной шхуной. «Она испортит корабль», – вот как сказал Броз.

– А что будете делать, когда запас воды опять закончится?

– Найдем новую воду, – ответил Сварогу жрец этого дня.

И ведь ни тени сомнения, что может выйти по-другому. И ясно, что такого не переубедить.

Дети Зари в лице предводителя отказались от перехода на броненосец. Сварог предложил им сменить плавсредство без всякого удовольствия и отказ воспринял чуть ли не с облегчением. Честно говоря, по нужде предложил. Нуждался экипаж «Удара» в доукомплектации. Чтоб были полноценные вахты, чтобы в боевое расписание не приходилось включать женщин и детей. Вот и предложил. Хотя прекрасно понимал, что намучается с сектантами на борту. Всякие капризы на религиозной почве, вычурные обряды, идиотский график жизни. И без того коллективчик еще тот. Вон вчера опять схватились гидерниец с тоурантцем, дошло до поножовщины, и не подоспей боцман-дож Тольго, не поучи того и другого уму-разуму тяжелым кулаком – скорее всего, команда уменьшилась бы еще на одного матроса. А то лишились бы и двух. Сварог, конечно, рекрутировал бы в экипаж отличников боевой и политической, значкистов ГТО и выпускников ДОСААФ – да откуда их добудешь в чистом поле океана…

Но ведь морскому ежу понятно, что не доплыть этим ребятам и девчатам до земли со своими хитрыми убеждениями…

– Металл не угоден морю, – такими словами отклонил заманчивое предложение мастер Броз. – Сам по себе он ненавистен морю, море его не держит. Море поддерживает металл, когда металл несет людей. Потому что море до сих пор щадит людей. Мы покинули бухту Амрикон на трех кораблях, мастер Сварог. Красный ветер нагнал нас на второй день пути. Случилось это ночью на стыке дня Дождевой прохлады и Твердого песка. Вы слышали о Красном Ветре, мастер Сварог? Красный Ветер – это проклятые неприкаянные души, скитавшиеся средь людей призраками. Когда исчезает земля, проклятые души находят друг друга, соединяются, и их несет над океаном. Ни один железный корабль не вышел бы невредимым из Красного Ветра. Мы потеряли два корабля, но третий-то уцелел. Металл, мастер Сварог, ненавистен не только морю, но и иным исконным силам…

Сварогу ввязываться в диспут не хотелось напрочь, он стоически молчал, а чертов жрец все вещал:

– Кое-кто по неразумению полагает, что будущее за судами с металлическими корпусами… Заблуждение. Но со временем истина восторжествует.

– И за чем будет истина? – лениво спросил Сварог.

– Истина в океане. Посмотрите на океан, мастер Сварог. Люди должны стать как океан – подвижным, но неизменным. Податливым чужой воле, но не управляемым чужой волей. Не имеющим формы, но имеющим свои законы…

– Истина-то истиной, но где же вы воду брать будете?

Жрец вздохнул.

– Вы пока не понимаете. И не видите истины… Воду нам даст вода.

Сварог внимательно посмотрел на него. «Не понимаете и не видите» – так вроде говорил некто из его сна. Уж не адвентист ли вещал ему?..

– Но – у вас свой путь, мастер Сварог, с нашим «Путем» не совпадающий. Пока не совпадающий. Может быть, потом, со временем…

– Значит, на мой корабль вы переходить отказываетесь.

– Да.

– И опреснитель не возьмете.

– Нет.

– Что ж… За сим позвольте откланяться, досточтимый жрец. Желаю вам успешно закончить ваш путь. – Сварог потянулся всем телом.

– Путь никогда не кончается, – непринужденно ответил Броз. И вдруг цепко глянул на Сварога. – Вы думаете, что мы покорились судьбе и наше спасение воспринимаем как само собой разумеющийся знак свыше. Это не так. Мы благодарны вам. И умеем отплатить благодарностью. В какой-то момент вам понадобится наша помощь, и вы ее получите. И тогда, возможно, вы поймете, о чем я говорил. Спасибо, мастер Сварог.

– Да не за что.

Беда с этими сектантами…

…Оказывается, не со всеми адвентистами он попрощался. Сварога догнали на дощатом настиле базы, когда он, держа путь к возвышающемуся над базой родному кораблю, проходил мимо распахнутого настежь вещевого склада. Оттуда хозяйственные тоурантские женщины выносили скатанные матрасы и одеяла, нагружали ими носилки с черными от угольной пыли ручками, носилки подхватывали дети и тащили на «Серебряный удар». Мастер капитан приказа прибарахляться не отдавал, кавторанг вообще не знал, как обстоят у них на корабле дела по части матрасов и одеял (хотя, конечно, по большому счету командир должен быть в курсе всех корабельных проблем), но в тряпичном вопросе, думается, женщинам следует довериться.

– Мастер мужчина, именующий себя Сварогом! – так окликнул маскапа звонкий голосок, и камзол тронула женская рука.

Сварога нагнала Пэйла, дочь жреца какой-то там Зари. Может быть, то обстоятельство, что рыжеволосая девушка против Свароговых ожиданий так и не присоединилась к их увлекательной беседе со жрецом, прибавляло маскапу раздражения на палубе адвентистского парусника.

– Когда мужчины разговаривают, женщины не должны им мешать, – только сейчас дочь жреца объяснила капитану Сварогу, почему она покинула их с отцом на шхуне.

– Смею вас уверить, прелестная дочь утренней зари, что вы нисколько не помешали бы. Как черствому сухарю не мешает изысканное вино, а сухой земле не мешает теплый летний ливень, – галантно, в лучших традициях таларской великосветской куртуазности, но при этом и совершенно искренне ответствовал девушке граф Гэйр.

Пэйла, смеясь, откинула со лба рыжую прядь. Она хорошо смеялась: белозубо, заливисто, заразительно. Смеяться так, чтобы на тебя было приятно смотреть – это не многим дано.

– А мы с вами, мастер Сварог, позже обязательно встретимся, – вдруг сказала она, хоть и улыбаясь, но на полном серьезе.

Ну что тут ответишь? «Бросай все и айда к нам на борт, ведь пропадете – если не от гидернийского ядра, штормов или голода, то уж от жажды точно, не доплыть вам до нового материка с вашими хитрыми убеждениями!» Так ведь заведомо же ясно, что его словесный выстрел окажется холостым, их веру одной фразой не поколебать, и никуда ни дочь жреца, ни любой другой из адвентистов со шхуны не уйдет.

– Я тоже почему-то уверен, что мы с вами встретимся, – отчеканил Сварог, внутренне скривившись от омерзения к откровенной фальши своих слов.

Пэйла, еще раз рассмеявшись, помотала головой.

– Нет, вы не верите в то, что сказали. А я знаю, что мы встретимся. Вот посмотрите, разве могут не встретиться заходящее солнце и горизонт? Разве могут не встретиться волна и берег? В мире есть предопределенность, и кому-то дано ее видеть. Я вижу, что мы с вами встретимся.

«Беда с этими сектантами, – еще раз подумал Сварог, – беда даже с самыми очаровательными из них».

– Поэтому не «прощайте», а «до свидания», мастер Сварог, – быстро проговорила смешливая Пэйла, чмокнула Сварога в щеку и убежала.

Сварог проводил ее взглядом. Сердце ворохнулось в груди – хоть силком цепляй упрямый «Путь», хоть вновь арестовывай сектантов, запирай на «Ударе» и вези на Граматар. Ведь загубят же друг дружку религиозные догматики и фанатики – загубят собственным собачьим бредом насчет воды из воды, подвижности в неизменчивости и пути, который никогда не кончается…

…Шхуна «Путь» и угольная база превращались в точки. И скоро совершенно сольются с серым океаном, растворятся в нем. Сварог переводил захват подзорной трубы с базы на парусник. «Путь», выйдя в море следом за броненосцем, сразу отвернул в сторону и пошел под тупым углом к курсу «Серебряного удара». Куда-то уверенно повела за собой их причудливая вера. Куда ж она вас заведет?..

А это что у нас нарушает однообразие воздушного пространства над океаном? Сварог навел подзорную трубу на некий объект, перемещающийся в облаках. Ба, да это же воздушный шар! Удалось разглядеть бледно-розовую сферу с нарисованной на ней птицей, огонь горелки, две человеческие фигуры в гондоле, обвешанной мешками.

В общем-то, ничего удивительного. Если на Димерее додумались до дирижаблей, то воздушные шары тем более должны существовать. Однако отчаянные ребята! Вверили себя исключительно капризным ветрам. А много ли они могли захватить с собой? Какое там… Тоже, скорее всего, во что-то верят. Или в какую-то свою карту, или в Блуждающие Острова, или в своих богов, или в свою удачу. М-да, думается, шансы на успех у воздухоплавателей такие же, как и у адвентистов с «Пути»…

Сварог еще раз перевел окуляр на базу, уже едва различимую, и увидел за ней вдали, на самом горизонте, тонкие струйки дымов. Ага, вот и хозяева пожаловали. Броненосцы Великой Гидернии. Опоздали вы, ребята, причем безнадежно. Пока вы дочапаете до базы, пока оправитесь от происшедшего… Даже если броситесь потом в погоню на остатках угля, то где ж вы нас сыщете, интересно бы знать. Увидеть к тому времени вы сможете лишь девственно чистый горизонт…

Сварог сложил трубу, облокотился на фальшборт. Океан, во все стороны океан, лениво перекатывающий по своей спине волны. Дело клонилось к вечеру. Только что пробили очередные склянки, намекающие вечерней смене, что пора бы ей готовиться к заступлению на дежурство в режиме походного расписания. И Сварог ничего не имел бы против, если б они провели всю путь-дорогу до Граматара исключительно в режиме походного расписания. Вахта за вахтой, «вахту сдал, вахту принял, никаких происшествий за время ейного несения». Решать бы одни бытовые проблемы. А со скукой мы бы управились, мы бы ее победили. Сварог зевнул. Сказывалась усталость – наследство непростого дня, сказывалось и приближение ночи. Так бы и зевать от скуки до самого Граматара, граф Гэйр возражать бы не стал, забав хватит сполна и на новом материке. А почему, собственно говоря, не надеяться на спокойное плавание? Они строго следуют карте Ваграна, огибая таящие угрозу места. Так что есть все основания рассчитывать, что вложенное в Сварога чутье на опасность ни разу не напомнит о себе до самого граматарского побережья…

Часть вторая

ПОКОЙ НАМ УЖЕ ДАЖЕ НЕ СНИТСЯ…

Глава девятая

Что-то происходит

Острое ощущение опасности нахлынуло, проникло сквозь сон до самых сокровенных фибр души. Не проснуться было нельзя. Сварог перво-наперво постарался сохранить ровное дыхание, чтоб не выдать раньше времени свою готовность противостоять опасности. Кто, что, почему – сейчас не имело значения. Опасность была самая что ни на есть реальная. Угроза для жизни, не меньше. Подобравшийся под одеялом, приготовившийся превратиться в бешено распрямляющуюся пружину, Сварог приоткрыл глаза… И ничего не обнаружил, хоть и просканировал каюту со всем положенным «кошачьим» тщанием. Вот только Клади рядом не было.

А может быть, виной тревоги пригрезившийся ночной кошмар? Сварог еще несколько секунд побалансировал на зыбкой грани между сном и явью, широко раскрытыми глазами прочесывая темноту. Пошевелился, чтобы ощутить тело, движение мышц, определить доподлинно, наконец, продолжается ли страшный сон или вокруг доподлинная явь. Шпага мирно висела на прежнем месте, обгорелый парусник в объятьях поджаренного осьминога – тоже неплохая картинка, пусть висит, хоть и огоньком подпорченная; недоставало разве что портрета обугленного мастера Ксэнга, но Сварог самолично отволок его в местную разновидность чулана: извини, мол, дедуля, двум капитанам на одном корабле делать нечего… Одним словом, в обстановке каюты с виду ничего не изменилось…

Как не изменялось вот уже четвертый день плавания в состоянии полной загрузки угольных ям. Серый океан, серое, затянутое тучами небо, бесконечная качка, несмолкаемый гул машин – выть хотелось от тоски. Вечные сумерки, опустившиеся на Димерею, уравняли в правах день и ночь, время суток можно было определить только по хронометрам да бою склянок; подчас Сварог ловил себя на мысли, что пора бы уж начаться опасностям и жутям, о которых все уши прожужжали «бывалые» моряки…

И накаркал.

Кажется, он понял, что его разбудило. Начавшийся ни с того ни с сего вчера к ужину, плывший над водами и просачивавшийся во все закоулки корабля странный, заунывный и ничуть не магический звук, который про себя Сварог нарек «плач сирен», вдруг сам собой оборвался. Это должно было принести облегчение, но почему-то сыграло в обратную сторону…

Сварог, чисто машинально, задействовал «третий глаз»… И, в общем-то, результату не удивился. Магия, как он и ожидал и как говорится в присутственных ларских документах, присутствовать начала. Но магия – кстати, какая-то странная, в магическом зрении являющая собой не более чем иссиня-белое, тусклое, как от «синей лампы», свечение, пронизывающее все вокруг предметы и непонятно откуда исходящее, – по большому счету особого вреда собой не несла. А острое чувство опасности, чтоб ему, не проходило.

Внезапно нахлынул совершенно детский страх. Паника, не простительная специалисту по умерщвлению закадычных врагов в одиночку и пачками. Почему-то стало мерещиться, что опасность притаилась буквально под ним, под роскошной, доставшейся в наследство от прежнего капитана кроватью, и стоит спустить ноги, как что-то или кто-то ухватится за них, и, будто в песенке, останутся от бравого майора и владыки нескольких королевств рожки да ножки…

И тут он увидел незваного гостя. Всего-то навсего – обыкновенная корабельная крыса. Зверек маячил у двери в позе «упор присев» и тер лапками острую ехидную мордочку. И шевелил гренадерскими усами. Метнув кинжал, Сварог мог лишить эту тварь жизни в секунду… И не метнул только потому, что это было самое первое и простое, что пришло в голову.

Крыса выглядела вполне обыкновенно, магическим свечением и прочими колдовскими знаками отличия не щеголяла – в отличие от остального, окрашенного в синий, мира… Так что разбудившее Сварога и уже малость поблекшее чувство опасности крыса вызвать не могла.

Медленно-медленно лорд Гэйр сполз с роскошного ложа и принялся напяливать штаны. Натянул позвякивающий драгоценными висюльками форменный гидернийский камзол. Крыса на хозяина каюты косилась, но спасаться бегством отнюдь не собиралась. Закончив умываться, она стала выкусывать морских блох из-под мышек. И даже когда человек направился к выходу, зверек не юркнул в какую-нибудь щель, а чуть отбежал в сторону, как бы посторонился, лишь чтобы оказаться на достаточно безопасном расстоянии от сапог великана.

Сварог открыл дверь. И крыса мимо него шмыгнула в коридор, будто напросившаяся на прогулку поутру домашняя собачонка. В коридоре гул паровых машин был значительно слышней, но все равно казалось, что машины трудятся вполсилы – а это, господа, уже полный непорядок.

Серый корабельный грызун, не спеша и часто озираясь, будто приглашая маскапа следовать за собой, преодолевал ступеньки ведущего на верхнюю палубу трапа. И не было никаких вразумительных причин отказываться от приглашения. Как минимум, крыса казалась очень спокойной, слишком, и весьма собой довольной, не пребывала в панике, не делала никаких попыток бежать с корабля. А значит, несмотря на разбудивший графа Гэйра приступ страха, корабль не тонет, идет помаленьку своим курсом… Своим?

Только сейчас Сварог обратил внимание, что качка бортовая, а не килевая. Ветер, что ли, переменился? Или вахтенный матрос без согласования со Сварогом сменил курс?..

Уже гораздо бодрее командир броненосца загромыхал сапогами по палубе – следом за припустившей крысой: зверек ведь, кажется, и пытался проводить его в рубку… Интересно, достаточно ли грозно выглядит ныне маскап, чтобы внушить нерадивому матросику такой же страх, какой только что пережил сам? Будем надеяться, что достаточно грозно: маскап, ведомый на экскурсии обыкновенной крысой – такая, знаете ли, картинка кому угодно внушит долженствующий страх – а значит, и почтение…

Энергичным шагом Сварог миновал несколько отсеков, на ходу заглянул в кают-компанию. Лицо, приближенное к графу Гэйру и обязанное, пока означенный граф отдыхает, бдить и радеть, не жалея живота своего, надежд не оправдало. Суб-генерал Пэвер дрых, пардон за подробности, мордой в столешницу, потянувшись было рукой над столом за пузатой бутылью черного вина – да так и опав, не дотянувшись. Оргвыводы будем делать потом. Сейчас лорд Гэйр всего лишь выругался, как лорду не подобает, и помчался дальше. Жилая палуба, пушечная, вот и верхняя, бегом по трапу…

Палуба, по обыкновению, встретила Сварога постоянными сумерками, соленым ветром и холодными брызгами в лицо. А более ничего интересного вокруг не обнаружилось: ни загадочного ночного свечения, ни таинственных огней, ни непонятных силуэтов в округе – ночь как ночь…

И рулевого в рубке не обнаружилось тоже.

Если точнее, то в рубке вообще никого не было, однако штурвал был зафиксирован кожаным ремнем, и, слава Богу, корабль носом по волнам не рыскал. Компас подсказал, что Сварог не ошибся: курс изменился на девяносто градусов. Сварог попытался вспомнить портрет заступившего на вахту новобранца – кажется, кряжистый молодец с пухлыми губами и жуликовато бегающими лакейскими глазами. Из гидернийских. Такой запросто мог предпочесть, вместо добросовестного стояния у штурвала, подливать суб-генералу за здоровье Пресветлого Тароса и слушать мемуары о бытие Шестого кавалерийского полка имени короля Макария – пока старик не вырубится. А далее зафиксировать руль и отправиться по естественным надобностям – знакомиться с воительницами-клаустоночками. Пока, мол, мужья дрыхнут…

Версия была вполне правдоподобна, если бы не два колючих «но». Первое: не килевая, а бортовая качка. Сварог уже достаточно поднаторел в морских премудростях, чтобы понимать, чем это может грозить кораблю – смотри эпизод с рулевым Диксом. И второе: самовольная смена курса. За последнее в аглицком флоте протягивали под килем или отправляли гулять по доске. В более гуманном российском – пороли линьком, стегали цепочкой от боцманской дудки или секли розгами до опупения. В том, что новобранец споил суб-генерала, Сварог не сомневался. А вот в то, что целью акции была лишь прогулка к представительницам прекрасного пола, капитан верил не очень. Неужто Рошаль проглядел иуду в наших сплоченных рядах? Ох, поймаю дезертира и допрошу как Сидорову козу…

Сыграть, что ли, «свистать всех наверх»? Показательно уличить подлеца и утопить, дабы прочие бойцы раз и навсегда уверились, что командир Антигидернийской коалиции спуску не даст? Так-то оно так, но, как и в известном анекдоте, «есть нюансы»…

На то, чтоб плавно вернуть исходный курс, Сварог затратил неполных семь минут. Очень уж ему хотелось, чтобы перемену не почувствовало большинство команды. Хотя бы те, которые ни черта не понимают в качке. Ведь с какой стороны ни посмотри, но в том, что броненосец стал лагом, прежде всего виноват сам новоиспеченный шторм-капитан. Не проследил, доверился, прошляпил – нужное подчеркнуть… Короче, незачем команде сомневаться в руководящих талантах командира. И опять глаз нашел вылизывающую у комингса шерсть крысу. Опять зверек собирался указать неопытному кэпу на недостатки в работе.

Ситуация казалась знакомой до зубной боли: снова в ряды затесался враг и снова было не разгадать, в какую игру он приглашает скрестить копья. Прежде чем согласиться на предлагаемую грызуном экскурсию, Сварог, сверяясь с привинченной под носом медной табличкой, выбрал из голосоотводов нужный и пробасил в жерло металлической трубы, ведущей в каюту масграма:

– Вызывает маскап «Серебряного удара». Гору Рошалю немедленно прибыть в ходовую рубку. Гору Рошалю заступить на боевое дежурство!

Сварог умышленно ввернул «боевое», надеясь, что сие придаст экс-царедворцу прыти. Сам же, при помощи того же ремня зафиксировав штурвал на первоначальном курсе, поспешил за не по годам бдительной крысой. Ответа от Рошаля ждать не стал, потому как явное нетерпение начал вдруг проявлять грызун, и Сварог потихоньку проникся к зверюшке доверием. Вроде как симпатичной стала зверюшка ему казаться, хотя раньше симпатии к грызунам он за собой, знаете ли, не замечал…

Корабль спал, только монотонно бубнила вызубренный раз и навсегда урок паровая машина. Да разве что с жилой палубы доносились заунывные звуки:

  • Веселую свадьбу
  • Сыграли едва,
  • И вот уже, мама,
  • Я полувдова.
  • Горючие слезы
  • Могу ли сдержать,
  • Когда мой желанный
  • Уходит на рать…

Сварог прислушался. Кто-то из тоуранток тянул, как жилы, бесконечную песню, от которой на душе стало и вовсе тоскливо:

  • Зачем я, любимый,
  • Венчалась с тобой?
  • Короткое счастье
  • И вечная боль!
  • В каком тридевятом
  • Постылом краю
  • С собой похоронишь
  • Ты долю мою?..

Одна женщина на корабле – это уже беда, а уж такое количество, черт бы их побрал… Сварог раздраженно помотал головой. Опять показалось, что машина работает тише, чем обычно. Да и гаденькое чувство опасности никуда не исчезало, притаилось на донышке души… А крыса знай себе путешествовала вдоль переборок, перепрыгивала через комингсы и ныряла в люки, что твой юнга. Сварог еле поспевал следом. Внутри корабля ему, насквозь сухопутному волку, было насквозь неуютно, все же не привык он еще к морскому быту, куда ни кинь взгляд – кругом железо, железо, железо…

Человек и крыса прежним маршрутом миновали кают-компанию и взяли курс на корму. Над по-разгильдяйски не задраенным погребом для хранения вина и уксуса (как бишь его правильно – ахтерлюком) Сварог вступил в подозрительную, кисло пахнущую лужу. И зайцу ясно, это не морская вода, а пролитое злоумышленниками вино… Оп-па! – из камбуза потянуло запахом прогорклой редьки.

– Да что там говорить, ребята. Нелегко нам придется с новым капитаном, – явственно донеслось из-за неплотно прикрытой двери.

Ясный день, Сварогу чужое мнение моментально стало весьма интересно, и он притормозил. Но разговор, по закону подлости, сразу же свернул в сторону, причем в напрочь непонятную:

– Акула с сухой шерстью видела меня. Почуяла, носатая, еле ласты унес… я спрятался здесь, среди еды, чтоб не унюхала, и она пробежала мимо, к залежам гремучего порошка.

– О, Господи! – вскрикнул второй голос. – К гремучему порошку? Если наши ребята там, то они погибли! Лаэнн, Таст-Хайме, Гэйнк и остальные – что с ними будет?

– Не знаю, – мрачно ответил голос номер один. – Если Тидла зашел так далеко, то теперь ни перед чем не остановится. Я должен перепрятать тебя в укромное место.

– В угольную яму?

– Нет, это будет небезопасно, даже если оставить змеиную кожу у Эри или Банна.

– Но мое синее сердце? Оно там – внизу!

– Сейчас не думай о нем. Мы еще вернемся на то место, где ты ночевал – когда там будет безопасно…

Разговор явно вели не оголодавшие новобранцы, прокравшиеся на камбуз подшустрить в котлах насчет лишней пайки. И, что любопытно, голоса Сварогу были напрочь незнакомы… Крыса нетерпеливо пискнула, и Сварог, пусть ему и было крайне любопытно, решил вмешаться. Он дернул люк на себя, ввалился в камбуз и… не сразу закрыл рот.

На камбузе никого не было. В полумраке жалобно позвякивали от легкой качки поварешки, черпаки и прочая хозяйственная часть заведования. В углу дыбился приготовленный к завтраку мешок картошки. И все. И в остальном – тишина. Сварог почувствовал, что помаленьку сатанеет – но не щипать же себя за ухо, право слово: и без того понятно, что сие непотребство к снам отношения не имеет. Как пить дать – оно, злодейское колдовство… Ну это мы еще посмотрим, а пока Сварог предпочел отправиться следом за все откровенней выказывающей нетерпение крысой. Отсеки, отсеки, отсеки…

Сквозь переборки послышалось вроде как коровье мычание. Сварог, естественно, с самого начала предполагал, что, невзирая на жестокий приказ дожа, кто-то сумел-таки пронести на борт щенка или котенка. Но за то, что на борту нет коровы, он был готов голову дать на отсечение… Ага, вот и машина.

– Маскап прибыл в машинное отделение. Доложил вахтенный матрос Норек!

– Вольно, матрос Норек. Как дела, матрос Норек?

– За время дежурства нарушений не произошло!

Ну хоть один нормальный человек на борту остался…

Далее экскурсия переместилась на третью палубу, и крыса, сделав вираж у входа в кочегарку, исчезла. Вроде как мавр сделал свое дело…

На всякий случай нащупав в кармане шаур, Сварог осторожно заглянул в кочегарку. Ничего хорошего он там увидеть не ожидал – но увиденное оказалось еще хуже. Топка уже не пылала, а еле тлела, хотя жара оставалась удушающая и плавящая мозги. Стелющийся понизу сизый дым ел глаза. Один кочегар с размозженной головой лежал, раскинув руки, а второй, с безумным блеском в глазах и по уши перепачканный в крови и угольной пыли, зачем-то набивал пазуху кусками угля. Уголь просыпался сквозь прорехи в драной, мокрой от обильного пота рубахе, но кочегар не замечал этого, он продолжал счастливо хихикать и совать в закрома все новые куски антрацита. И столько заразительной алчности плескалось в улыбке безумца, что и Сварогу стало вдруг казаться, будто обыкновенный уголь и в самом деле источает свечение, как груда драгоценных камней…

Любое безумие заразно, но тут действовала более целенаправленная сила. Когда Сварог был уже почти готов увериться, что уголь каким-то образом превратился в граненые алмазы, пришла спасительная мысль опять включить магическое зрение.

Ну так и есть: злая магия присутствовала и здесь.

На верхушке горы угля лежал маленький камешек, источающий синее свечение – такого же оттенка, как и пронизывающий корабль отсвет. И это свечение обволакивало весь уголь. И превращало угольную гору в достаточный аргумент, чтобы проломить череп напарнику – лишь бы одному обладать мнимым богатством. Вопрос: откуда он тут взялся?

Только теперь свихнувшийся кочегар заметил Сварога. И это был уже не человек, а дикое существо в обличье кочегара, готовое ради призрачного мерцания рвать горло кому угодно. Руки завороженного потянулись к лопате… Безумец вскочил на ноги и бросился вперед.

– Мое!!! – всколыхнул сонную тишину почти звериный вопль.

Убивать кочегара в планы Сварога никак не входило. И без того экипажа – раз-два и обчелся. Тем более справиться с безумцем труда не составляло. Шаг в сторону, удар под дых, подсечка. И для верности – оглушающий сверху… Кочегар без сознания простерся у ног. Нехай немного вздремнет, авось разум вернется…

Теперь черед вредного камешка. Сварог брезгливо поднял его двумя пальцами и отправил в топку. Как перегоревшая лампочка полыхнул синий огонь, и марево рассеялось. Далее следовало срочно поставить кочегарам смену и объявить по кораблю боевую тревогу. Ведь корабль подвергся вражескому нападению. «А кто скажет, что это не нападение, с тем я сам не знаю, что сделаю», – пробормотал Сварог под нос.

Найдя грязную, всю в угольных отпечатках ладоней трубу голосоотвода, Сварог поднатужился и заорал что есть мочи:

– Кто в рубке?!

Пять, десять секунд ответа не было. Неужели Рошаль так и не заступил на пост? А может, Сварог – последний, кто пытается сопротивляться козням неведомого врага?.. Он помчался обратно в ходовую рубку. Перепрыгивая через комингсы, барабаня подошвами по трапам и не захлопывая за собой крышки люков.

– Маскап покидает машинное отделение. Доложил вахтенный матрос Норек!

Ан нет, еще один здравомыслящий остался на свихнувшемся корабле.

– Срочно смену кочегаров к машине!

– Матрос Норек не имеет права покидать пост!

Сварог ухватил бойца за шкирку и подогрел коленом под зад:

– Приказ шторм-капитана, мразь! Бегом марш!!!

Либо помог поставленный командирский голос, либо неуставные взаимоотношения, либо специально для матросика-гидернийца ввернутое зловещее «шторм-капитан», но Норек проворно побежал за сменой…

Нет, ну черт-те что творилось на корабле – старший охранитель и по совместительству грам-капитан Гор Рошаль в рубке находился, и то спасибо. Он стоял, облокотившись на штурманский стол, и смотрел на графа Гэйра весьма странно. Будто впервые видел. Тут бы ему и отвесить доброго тумака, как вахтенному матросу, так ведь нет, привык Сварог, понимаешь, цацкаться с соратниками…

– Почему не вышел на связь? – рявкнул командир.

– Только что над кораблем пролетела стая гигантских птиц. Похожих на ворон, только клювы кривые, – усталым, монотонным голосом проскрипел беглый царедворец с таким видом, будто на ежегодном балу в честь дня рождения наследника престола пересказывает затасканную сплетню.

– Ну и что?

– Они пролетели, ни одна птичка не села на палубу.

– Ну и что?

– Птица, летящая над морем, не должна пропускать любую возможность передохнуть. Откуда она знает, когда представится следующий шанс?..

Сварог сообразил, что, хотя Гор бубнит совершенно спокойным голосом, на самом-то деле он находится на грани истерики. Такой же истерики, каковая мытарила самого благородного лара полчасика тому и до сих пор прячется где-то в закоулках души…

– Птицы не садятся передохнуть в двух случаях, – полуобморочно бубнил Гор Рошаль, – когда внизу их поджидает опасность или когда их преследует что-то, от чего может спасти только скорость…

– Прекратить!

Страницы: «« 23456789 »»

Читать бесплатно другие книги:

«Снайпер» – роман о мирном человеке, волею судьбы оказавшемся в смертельно опасной ситуации. Поддать...
Мастер детективной интриги, король неожиданных сюжетных поворотов, потрясающий знаток человеческих д...
Накануне выборов мэра в городке Кранвиле одна за другой исчезают симпатичные блондинки....
Мастер детективной интриги, король неожиданных сюжетных поворотов, потрясающий знаток человеческих д...
Мастер детективной интриги, король неожиданных сюжетных поворотов, потрясающий знаток человеческих д...
Мастер детективной интриги, король неожиданных сюжетных поворотов, потрясающий знаток человеческих д...