Дама с собачкой Дивов Олег

– Если дадите достаточно веское обоснование своему любопытству.

– О, – хохотнул Хэтфилд. – Я наслышан о вас. Инквизитор первого класса. Единственный инквизитор с титулом. Конечно, дам. Насколько веское, зависит от того, вы ведете дело или сами любопытствуете.

– В данный момент я уточняю, есть ли основания для независимого расследования.

– Скажи, что ведешь. Мой отец в любую секунду подпишет контракт, – шепотом подсказала я. – Ты ж понимаешь: любимый сын пропал.

– Но если появятся, вы возьметесь?

– Безусловно.

– Я интересуюсь из-за дочери. Мне надоело глядеть, как она превращается в Деву Марию: вроде и замужем, но без мужа, и с младенцем на руках. Честно говоря, я бы даже нанял кого-нибудь с вашими полномочиями, чтобы положить конец этому мученичеству. Не хочет она второй раз замуж – ее проблемы, но зачем вот так висеть между небом и землей и истязать себя надеждами? Пусть наконец кто-нибудь точно скажет: да, погиб. Но не так. И пусть виновного в его гибели посадят. Так будет правильно.

– Я подумаю. На данный момент у меня нет данных, чтобы судить о чем бы то ни было определенно.

– Я просто хотел уточнить, что не выношу пустого любознайства. Либо работаем, либо нет.

– Пустое любознайство у инквизитора? – Август удивился. – Такое бывает?

– Ну, вам виднее. Я с вашими коллегами пару раз общался, но не по делу – так, встретился на вечере у одного знакомого, тот представил даму со словами: «На всякий случай». Алиша Бетар, если вы о такой слышали.

– Моя однокурсница. Прекрасный специалист.

– Я не стал обращаться к ней. Женщина. – Хэтфилд пожал плечами: – Что она понимает в армии?

– Мой ассистент-оперативник тоже женщина. Капитан тактической разведки, армейские реалии знает почище большинства мужчин.

– Ну, разведчик! Надо полагать, что знает…

– А мисс Бетар в прошлом году была моим партнером. Мы вместе расследовали и обосновали факты государственной измены, совершенной Нотторпом.

– Ох ты… – выдохнул Хэтфилд. – Про вас-то я знаю, а вот ее как-то пропустил… Ха-арошая, однако, дама. Спасибо, что сказали. Буду иметь в виду.

– Хотя в чем-то вы правы. Мисс Бетар специализируется на экономических и финансовых преступлениях. Очень хорошо иметь такое знакомство, если вы банкир или стали объектом рейдерской атаки…

– Вот и мне сказали то же самое. Я финансист.

– …а если бы вы поговорили с мисс Бетар, она рекомендовала бы вам обратиться ко мне.

– Так я и обратился.

– Мистер Хэтфилд, вы хотите поболтать или готовы выложить то, что вам известно?

– О как! А с чего вы взяли, будто мне что-то известно?

– Вы сами об этом сообщили: «Да, погиб, но не так».

Хэтфилд осторожно кашлянул в кулак.

– Мне не то чтобы известно. Просто есть несхождения. Значительные. Мой приятель, в колледже вместе учились, работает в военном департаменте. Поскольку при Нотторпе табу налагалось лишь на документы четвертого округа, а остальные хоть без спросу бери, он достал мне все, что есть по этому делу. Это же третий округ, а не четвертый. Короче говоря, я не понял, как это они сумели убить роту целиком дружественным огнем.

– Перешлите мне весь пакет.

– Хорошо. Отправляю…

– А пока оно до меня ползет, рассказывайте.

– Что именно?

– Все. Все, что, по-вашему мнению, имеет отношение к Кристоферу Слонику.

– Да я не очень хорошо его знал. Совсем почти не знал, если честно. Поговорить по душам удалось один раз. Парень как парень. Нельзя сказать, что я был так уж счастлив видеть его в зятьях, а с другой стороны, и не возражал. Мэг самая младшая из моих детей, у меня их трое. Чудачка. Всегда была чудачкой. Я, честно говоря, ждал, что она станет какой-нибудь матерью Терезой. Всех жалела. Но мозги-то есть, просто мудрости не дано было. Я не связывал с ней никаких надежд. Тут она приходит, она на втором курсе училась, и говорит, что собирается замуж. Я и опешил. Я-то думал, она вообще не хочет замуж. Рассказывает. Будущий офицер, тяжелая пехота. Я растерялся: армия?! Это моя-то дочь, ненавидевшая всякое насилие, выбрала себе военного?! Ладно, говорю, приводи знакомиться. Поглядел и совсем перестал понимать: он же здоровый шкаф, ну просто воплощение всего, что моя дочь терпеть не могла. Одно осталось неизменным в моей дочери: это ее возмущение социальной несправедливостью. Парень не нашего круга. Но я очень спокойно отнесся к нему. Опять же, его дружеские и родственные связи весьма привлекательны даже по моим меркам. Сестра вон за принца вышла. Оно, конечно, бывает, и не так редко, но вот чтобы принц при этом не пренебрегал родней своей жены – о таком слышу впервые. А сестра у него вышла за Максимиллиана ван ден Берга, и этот самый Берг с Крисом приятельствовал. Мэг однажды пригласила его на вечеринку – пришел и нос не драл, даже не пытался притвориться, что одолжение делает. Совершенно по-свойски держался. Я не то чтобы планы вынашивал, нет. Просто подумал: если Берг дружит с парнем не своего круга, может, парень того стоит? И надо брать? Так что я ладил с Крисом. Если вам скажут, что это я науськал его драть нос в армии и указывать полковникам их место, – не верьте.

– Вас часто в этом обвиняли?

– Часто. Тут надо понимать три вещи. Во-первых, Крис сам по себе человек своеобразный. Чувство собственного достоинства у него, мягко говоря, не по сословию. Не амбиции – амбиции там как раз по мерке. То, что он метил в сенаторское кресло, – это все чушь собачья, это его Берг уговаривал не скромничать, я сам слышал. А Крис ему отвечал, мол, скромность – это не про него, другое дело, что в качестве вице-губернатора Арканзаса он знает, чем заняться, а насчет Сената – даже не представляет. Крис хотел руководить исполнительной властью в масштабах планеты, и я бы не сказал, что он замахнулся выше головы. Да нет, нормально. С учетом его обстоятельств – высоко, но не чрезмерно. А вот чувство собственного достоинства у него было о-го-го. Шею ни перед кем не гнул… Во-вторых, а чего ему, выпускнику Военного университета, и не указывать место полковнику, закончившему колледж в Мухосранске? Знаю я, что такое Военный университет. А в-третьих, даже без первых двух я этому полковнику тоже указал бы на месте Криса. Бывают обстоятельства, когда подчиненный просто обязан сказать начальнику, что тот не прав. И на гражданке, и в армии бывают.

– Как звали полковника, не помните?

– Уолтер Тэтчер.

Мы с Августом коротко переглянулись: Тэтчер был прямым начальником Криса.

– Из-за чего у них случилась ссора?

– Как обычно. Крис уличил своего командира в халатности и воровстве. Главное, воровал этот дурак по-глупому и по мелочи, а вреда от воровства было много. Продукты с истекающим сроком годности, чуть-чуть уменьшенные порции, напитки сильнее разбавлены водой… А Крис для своих солдат был отцом родным. Твердил, что тяжелая пехота – это позвоночник любой армии и нужно следить, чтоб он не хрустнул. Зашел в столовую, проверил порции, вызвал эксперта – а еда подпорчена. Самую малость. Даже врачи сказали, что ничего смертельного. Персонал в столовой, понятно, мигом настучал на своего старшего, тот на следующего, а этот уже на полковника. Кому охота ссориться с терминаторами? Сами небось знаете, они ребята очень замотивированные на честную службу родине и потому, как бы сказать помягче, непосредственные. Не понимают, когда другие честно служить не хотят… Крис поговорил с полковником на повышенных тонах. Тот попробовал было слова через губу цедить, Крис ему ответил. Хорошо ответил. А ведь Криса и солдаты любили, и младший офицерский состав. Популярный человек. К нему из других рот за советом ходили и за помощью. Кончилось тем, что приехал командующий округом, генерал Мимору. Крис и с ним поговорил. Не, нормально. Объяснил свою позицию. И правильно ведь объяснил. Тяжелый пехотинец, которого от тухлого мяса разбирает понос, – это не боец. В тяжелой пехоте нагрузки такие, что ребят кормить надо действительно хорошо. Мимору и его выслушал, и полковника пожурил, ничего больше делать не стал. Только мне потом передали его слова, которые он за спиной Криса произнес. Выскочка, мол, с помойки вышел, а туда же – офицером себя мнит. Ну, знаете, тут уже я оскорбился. Потому что это мой зять. Через знакомых передал: объясните кто-нибудь этому Мимору, что зять Хэтфилда – это вам не кот нагадил. И если известная буквально всем офицерам, которые учились на Земле, династия Слоников – помойка, то мне не составит труда выяснить, чем таким славным известны предки Мимору. Вот с тех пор меня и обвиняют: дескать, зятя науськиваю, чтобы он воду мутил в третьем округе.

– Можете точно повторить, что вам сказали относительно подкопа под Мимору?

– М-м, сложно. Я такие вещи не запоминаю. Только приблизительно. Видите ли, сам Мимору слова доброго не стоит. Не знаю, насколько хорошо инквизиторам преподают историю…

– Мне – хорошо. У меня еще неоконченный историко-архивный.

– А-а! Был в Испании такой диктатор – генерал Франко. Мелкий, ограниченный, даром что личной смелостью блистал. Вот Мимору – это ухудшенный вариант. У него еще и с личной смелостью швах. Если кто и вышел с помойки, так это Мимору. Но амбиций море. И он тоже чей-то зять. А с его тестем я давно не в ладах. И самое заурядное армейское происшествие выставили как мою борьбу с тестем Мимору. Вроде как я ищу способ пошатнуть чужие позиции. А там, глядишь, лет через десять поставлю командующим округом своего зятя.

– О последнем – вам это говорили или вам так показалось, что ваши оппоненты подразумевают?

– Да ну что вы, сказали, конечно. Один раз и в запале, но сказали. Я бы такое не выдумал, мне в голову не пришло бы. Я же знал, что Крис в армии именно на десять лет, а дальше у него совсем другие планы. И когда мне буквально через полтора месяца позвонила дочь и сказала, что на Криса пришло извещение… Ну, сами понимаете, что я подумал.

– Пожалуй, мне важно знать, что именно вы подумали.

– Я подумал, что Мимору избавился от потенциального конкурента.

– Вместе со всей ротой?

– Да, этот момент меня слегка удивил. С другой стороны, в роте его любили. Такого офицера запросто не убьешь. Как минимум солдаты молчать не будут, если что заподозрят. А может, так было проще инсценировать гибель в бою… Но кто же так инсценирует, а? Даже у такого дилетанта, как я, вопросы появились.

– Вы служили?

– Да, срочную. Атмосферная авиация. Штурмовик я. Главное, я прекрасно знаю, как происходит десантирование тяжелой пехоты с воздуха, мы ведь для них площадки чистили. Их же не прямо с борта сбрасывают. Борт ниже двадцати километров не спускается никогда. С борта уходит беспилотная платформа, и прыгают уже с нее. С километра, с восьмисот метров, а лучше с пятисот, чтобы долго не болтаться под куполами. И у меня соответственно возникли вопросы. А что с этой платформой – она под обстрел попала? И как с борта, давшего тот злосчастный залп, не заметили эту платформу? А если есть платформа, значит, люди прыгают, стрелять широким сектором нельзя… Тогда я позвонил своему приятелю в военном ведомстве и попросил достать мне все материалы. Вы еще не получили их?

Август проверил.

– Да, получил. Погодите немного, я просмотрю, что вы собрали… План операции, рапорт, бортовые журналы, осмотр поверхности… снимки есть, замечательно… Благодарю вас, мистер Хэтфилд.

– Если согласитесь со мной, что там нечисто, звоните. Контракт подпишу.

– Я думаю, это будет политически ошибочно. Контракт я подпишу с отцом пропавшего.

– А, это еще лучше. Не в смысле денег, сами понимаете, мне ваши гонорары по карману, да я с Джулианом в доле буду, в любом случае меня тоже задела эта беда… Но вы правы. Если вас пригласит Джулиан, никто не скажет, что я рою под Мимору.

– Вы с отцом Криса ведь в хороших отношениях?

– Догадались, потому что я по имени его называю? Да, в хороших. Мэг ведь у него живет. Я езжу на Арканзас. Внука повидать, да и… Словом, там деловое поле весьма многообещающее, а у меня дочь внезапно политикой заинтересовалась… Хорошо, если что понадобится – звоните.

Когда Хэтфилд попрощался, Август несколько минут сидел, обхватив себя за подбородок. Потом велел мне связаться с отцом и уточнить, готов ли он подписать контракт, потому что пора прикрывать свой тыл законными документами. Отец обрадовался, да ему передо мной еще Хэтфилд успел позвонить.

Потом Август собрал все документы, и мы пошли в мансарду над Гаражом.

Три следующих часа Август диктовал мне данные, а я загоняла их в моделятор. Запустили. Вместо боя получилась каша. Перепроверили данные, нашли ошибку, исправили, запустили снова.

Я смотрела на процесс и не понимала.

В поле моделятора беззвучно – звук мы не задавали – скользили объекты. На цель заходит звено штурмовиков – первая волна подавления. Под их прикрытием сброшены десантно-штурмовые группы с тактической разведкой – для нейтрализации крупных наземных огневых точек. В атмосферу пошли транспорты с тяжелой пехотой и техникой. На высоте в двадцать один километр встали на позицию, истребители прикрытия выстроились. Пошли платформы с техникой. Встали. Пошли беспилотные платформы с людьми. С земли попытка контратаки, которая мгновенно подавлена, потому что уже и техника развернута, и истребители не спят. Вот бортовой залп пересекает траекторию интересующей нас платформы. Снимки поверхности мы тоже загнали в программу, вот оно, это попадание. Широкий сектор, выжженная проплешина овальной формы. Платформа продолжает спуск. Успешная высадка. И?..

Если верить записям в бортовых журналах кораблей, других залпов, теоретически опасных для своей пехоты, не было. Не было и характерных следов на поверхности. Август предположил, что командир виноватого корабля попросту стер улики из журнала – есть такие умельцы. Однако само расположение кораблей не позволяло нанести такой удар. Рота ведь высаживается не одномоментно, иначе у них парашюты спутаются, да и на земле давка будет. Учитывая, что это тяжелая пехота, каждый солдат весит не менее центнера и тащит на себе около семидесяти килограммов оборудования, будет не давка, а крошево. Плаформа движется со скоростью около пяти метров в секунду, высадка идет группами, и в атмосфере рота занимает очень приличный объем. К тому же, чтобы уничтожить всю роту целиком, не задев платформу, надо стрелять в тот миг, когда первый еще не коснулся земли, а последний уже спрыгнул. Но и это не все! Платформа рассчитана не на одну роту! Конкретно эта платформа была малой, на батальон, с одновременной высадкой с двух бортов. Как можно ухлопать одну роту, не задев вторую, мне лично непонятно.

Август уселся на полу у моделятора по-турецки, развернул с чипа большой монитор и погрузился в изучение бортжурнала того транспорта, на котором прибыл Крис.

– Очень интересно. А почему они ту платформу отправили с половинной нагрузкой?

– Что?

– На той платформе была только одна рота.

– Наземные условия? Нет места для полной высадки?

– Об этом ни слова. Никаких объяснений. Просто запись о рейсе.

– Вручную?

– Нет, авторегистрация. То есть платформа-то ходила. А ну-ка…

Август замолчал на полчаса. Я развлекалась тем, что заставляла моделятор выводить какие-то совершенно фантастические процессы. В мансарде было очень жарко, в скат крыши лупило закатное солнце, а климатрона тут, конечно, не стояло: на кой черт его разворачивать на чердаке, где люди бывают раз в месяц в лучшем случае? Я сбросила жакетик. Хоть и льняной, но все-таки лишний слой ткани. Краем глаза заметила, что и Август разоблачился. Не отрывая взгляда от монитора, снял пиджак, аккуратно сложил его – я так понимаю, машинально, потому что пиджаки осознанно складывают только маньяки, – вынул запонки из манжет и закатал рукава выше локтей. Этого ему показалось мало, потому что он расстегнул воротник и освободил волосы от заколки.

Я самозабвенно мучила один из истребителей в моделяторе, заставляя его пройти под платформой вверх брюхом. Моделятор выдавал ошибку, но я не сдавалась. Иногда я искоса поглядывала на Августа. В мансарде было не только жарко, но и влажно, потому что его волосы, несмотря на тонну выпрямляющей косметики, уже принялись свиваться в упрямые колечки, приподнимаясь из гладкой укладки. Я посмеивалась про себя.

Август поднял голову, рассеянно посмотрел на моделятор и приказал:

– Выключай его. Пошли в дом, там прохладно и есть кофе. Данные можешь не сохранять.

– Уверен?

– Если только на всякий случай. Криса там вообще не было. Ни одного, ни вместе с его ротой.

Ничего себе заявленьице! Август ушел, я быстро усыпила моделятор и поскакала за боссом.

Догадливый Тед уже сервировал на веранде легкий стол – кофе, лимонад, печенье и фрукты. Август плотно уселся в плетеное креслице, жалобно скрипнувшее под его немалым весом, с удовольствием выпил чашечку капучино. Я выбрала холодный лимонад: Август не женщина, ему все равно, что от кофе на жаре портится цвет кожи.