День «Б» Бондаренко Вячеслав
Сначала Соколову были неинтересны все эти фашисты местного разлива, но мало-помалу он увлекся чтением. Перед ним стала вставать достаточно сложная картина того, что творилось на территории оккупированной страны. Выяснилось, что у тамошнего национализма достаточно глубокие корни, которые уходят еще во времена польского восстания 1863—64 годов, в память о том, каким могучим и сильным было Великое княжество Литовское в Средние века. Конечно, на фоне украинских и прибалтийских националистов белорусские выглядели достаточно скромно, но все же Владимир убедился в том, что и они мечтали о собственном государстве, независимом от Москвы и коммунистической идеологии. В основном «пятая колонна» в республике была выкорчевана в результате репрессий 1937—38 годов. Но в 1939-м в состав Белоруссии вошла ее западная часть, до того бывшая в границах буржуазной Польши. И, естественно, этим шагом оказались довольны далеко не все ее жители. Поэтому с приходом нацистов многие белорусы связывали надежды на настоящую, подлинную независимость.
В чем-то немцы действительно оправдали эти надежды. Они разрешили бело-красно-белый флаг, бывший государственным в республике 1918 года, открыли церкви и школы, переименовали некоторые улицы Минска в честь национальных героев страны, разрешили сформировать некое подобие правительства, а в самое последнее время — и подобие армии. Но все эти «блага» немцы перечеркнули кровавым и жестоким террором, который обрушился на Белоруссию.
Тем не менее, как убеждался Соколов, многие белорусы до сих пор упорно держались за Гитлера, предпочитая его власти коммунистов. Да, не только подпольщики и партизаны живут в Белоруссии. Хватает там и тех, кто горит ненавистью к русским и евреям, кто будет сражаться с наступающей Красной Армией, кто дрожит за свое кресло в оккупационной администрации и предпочтет считаться «министром в изгнании», чем жить на родной земле…
Но в то же время некоторые коллаборационисты, наиболее дальновидные, сделали правильные выводы о том, что война будет неизбежно проиграна Гитлером, а все сотрудничавшие с ним люди станут изгоями. И они решили сменить хозяев — начали поиски контактов с западными союзниками…
И вот теперь, как понял Соколов из документов, белорусских сепаратистов решили поддержать англичане. Сказать, что Владимир сильно этому удивился, было бы неправдой. За годы службы в контрразведке он на всякое нагляделся. Знал, что очаровываться в людях нельзя, но и сильно разочаровываться в них тоже было бы ошибкой. Под влиянием военных и политических обстоятельств произойти может все что угодно. Дело контрразведчика — спокойно отнестись к любой ситуации и найти из нее правильный выход. Так что двойная игра союзников для него не стала шоком.
Дверь кабинета хлопнула. Владимир поднял глаза от папки. На пороге стоял незнакомый ему стройный, высокий офицер с погонами капитана госбезопасности на плечах. На кителе — орденские планки и две красных нашивки за ранения. Владимир различил ордена Красного Знамени и Отечественной войны 1-й степени, медали «За отвагу» и «За боевые заслуги», знак «Заслуженный работник НКВД». У офицера было открытое, мужественное лицо.
— Здравия желаю, товарищ майор! — поприветствовал он Збраилова. — Капитан госбезопасности Чёткин по вашему приказанию прибыл.
— Здравствуйте, капитан. — Збраилов пожал офицеру руку, кивнул Соколову: — Знакомьтесь, товарищи. Это в твою группу, Володя.
Офицеры пожали друг другу руки, представились. Чёткин смотрел на Соколова прямо и открыто, без задней мысли. Это понравилось Владимиру. Капитаны быстро перешли на «ты», тем более что были ровесниками. Чёткина звали Николаем.
— Где воевал, Николай? — спросил Соколов.
— Спроси лучше, где не воевал, — усмехнулся Чёткин. — Ознакомился с документами? Давай папку мне…
Обсуждая детали предстоящей операции, Соколов задержался в кабинете у Збраилова на пять часов. Время от времени подходили офицеры его группы. С двумя из них, старшими лейтенантами Алексеем Крутиковым и Василием Загладиным, ему приходилось работать раньше, других он видел впервые.
— Плескачевский Константин, — щелкнув каблуками, представился совсем юный розовощекий лейтенант. Он говорил с легким белорусским акцентом — твердо произнес «ч» и вместо «Константин» у него получилось «Канстанцин».
— Денисеня Антон!
— Белорусские хлопцы в отряде лишними не будут, совсем наоборот, — сказал Збраилов, представляя молодых офицеров. — Парни боевые, прошли огонь и воду. К тому же хорошо знают Минск и его окрестности.
Соколов, успевший начитаться материалов о сотрудничестве белорусов с немцами, покосился на офицеров с некоторым подозрением. Но Збраилов усмехнулся:
— Ты не думай, Володя, это не те белорусы, о которых ты читал. Эти ребята немцам и их пособникам глотки готовы грызть. Комсомольцы. У Антона в первые дни войны отец погиб под Белостоком…
— А у меня старший брат — партизан, — вставил розовощекий Плескачевский.
— И немец в отряде лишним не будет, — продолжал Збраилов. — Прошу любить и жаловать, Валентин Рихтер. Если что, на чистом хохдойче сможет послать немца к едреной фене…
Офицеры настороженно подняли глаза на высокого, с невыразительным лицом парня с узкими серебряными погонами старшего лейтенанта медицинской службы.
— Медик? — протянул Чёткин.
— Так точно, товарищ капитан, — спокойно ответил офицер.
— На погоны не смотрите, — засмеялся Збраилов, — хотя Валентин и впрямь доктор Айболит, мастер на все руки. Но в первую голову он все же матерый зафронтовой разведчик. Почитай, полжизни за линией фронта провел. Немецкого генерала на себе в наши окопы приволок.
Соколов с уважением взглянул на наградные планки на груди Валентина — ордена Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, медаль «За отвагу». Видать, повоевал этот парень действительно от души. «Да, немцы разные бывают», — подумал Владимир, подавая старшему лейтенанту руку.
Подытоживая собрание группы, Збраилов хмуро сказал:
— Работа вам предстоит, товарищи офицеры, не скрою — аховая. Англичане наверняка готовились к своей акции не меньше месяца, а скорее всего, больше. А вам уже завтра предстоит быть на месте… Ну да ничего. — Темные глаза майора блеснули. — Докажете, что со смершевцем никакая гадина тягаться не сможет?
Соколов взглянул на лица своих ребят. Все они были собранными и решительными.
— Докажем, товарищ майор, — твердо проговорил капитан, вставая.
Вернувшись от Сталина домой, в особняк на улице Качалова, Берия никак не мог успокоиться. Он был взволнован состоявшимся разговором, но еще больше его волновал другой вопрос — кому Сталин поручит ликвидацию английских парашютистов?.. В том, что их предстоит ликвидировать, Берия не сомневался. А как еще понимать слова вождя «англичан нужно поставить на место, причем жестко»?
Чем больше Берия думал, тем больше приходил к выводу, что Сталин доверит эту почетную миссию не ему. А ведь это несправедливо. Чей агент, в конце концов, предоставил ценнейшую информацию?.. Значит, и ликвидировать англичан должны его люди!
В годы войны советские спецслужбы значительно разветвились. Если раньше Берия держал у себя в руках практически все нити управления ими, то с апреля 1943 года с ним конкурировал шеф военной контрразведки «Смерш» Абакумов, подчинявшийся лично Сталину как его заместитель, а с октября — еще и нарком госбезопасности Меркулов, до того бывший замом Берии.
В принципе акция по устранению англичан могла быть поручена и НКГБ, и «Смершу». У обоих ведомств имелись сильные кадры.
НКГБ мог похвастаться великолепным Отдельным отрядом особого назначения под командой полковника Орлова. Правда, до 1943 года он назывался Особой мотострелковой бригадой особого назначения и числился в НКВД. А у «Смерша» был сильный 10-й отдел, естественно, тоже на 90 процентов укомплектованный выходцами из НКВД. Получается, что новые ведомства — НКГБ и «Смерш» сильно потеснили НКВД за счет его же бывших сотрудников…
«Ничего, — усмехнулся Берия, — мы тоже можем кое-чем похвалиться».
Он снял трубку и набрал номер секретариата НКВД.
— Слушаю, товарищ нарком, — немедленно отозвался дежурный офицер.
— Сейчас буду отдыхать. А к семи утра пригласи ко мне Судоплатова.
— Есть, товарищ нарком!
Берия удовлетворенно улыбнулся. Комиссар госбезопасности 3-го ранга Судоплатов возглавлял 4-е управление НКВД, отвечавшее за всевозможные тайные спецоперации.
И только сейчас, опустив трубку телефона на рычаг, Берия подумал о том, что слова вождя можно понимать и по-другому. А что, если Сталин желает, жаждет военного столкновения с объединенной Европой?.. Что, если фразу «англичан нужно поставить на место, причем жестко» означает именно это?.. Что, если он вовсе не собирается ликвидировать английских разведчиков, а предоставить им полную свободу действий?..
Берия начал вспоминать ход разговора со Сталиным и похолодел. Ну да, все сходилось в одну картину. И слова о том, что англичане всегда были нашими врагами, и о том, что СССР не нуждается в поставках союзников… Конечно, вождь ничего не сказал в открытую, прямым текстом, но так он ничего никогда не говорил. Разве говорил когда-нибудь Сталин о том, что нужно расстрелять миллионы людей?.. Нет, конечно. И документа такого тоже нет…
Берия не был стратегом, но все же достаточно отчетливо представлял себе, во что может вылиться вооруженный конфликт между Советским Союзом, Великобританией и США, к которым могут подключиться Германия и остальные страны. Он закусил губу и выругался по-грузински. Поди пойми, чего хочет великий вождь!.. Виноватым в любом случае останешься лично ты.
Он снова снял телефонную трубку и попросил соединить его с Судоплатовым немедленно. К счастью, начальник 4-го управления оказался у себя дома.
— Здравия желаю, товарищ нарком, — спокойно, будто на дворе не ночь, а ясный день, отозвался он. — Насчет сегодняшнего утра меня уже предупредили, в семь я у вас…
— Это будет завтра, — перебил Берия, — а пока вот что: на эти двое суток плотно «накрой» мне работу отряда особого назначения НКГБ и 10-й отдел «Смерша». Что, куда, какая активность, какие операции планируются и какие начаты… Понял?
— С людьми туговато, товарищ нарком, — попробовал возразить Судоплатов.
— Сними с дел, я разрешаю. Не к Юхимовичу же мне обращаться!
Судоплатов в трубке хмыкнул и сказал «Есть». Юхимовичем звали начальника Отдела «Смерш» НКВД и подчинялся он, естественно, Абакумову. Его о такой услуге — проследить за своими же — не попросишь, мигом настучит шефу. А Абакумов и так в последнее время порядочно обнаглел…
Нервное напряжение ночи навалилось на Берию свинцовой тяжестью. Но, несмотря на усталость, сон не шел. До самого утра нарком внутренних дел так и не сумел сомкнуть глаз.
Этой же ночью в здании Главного Управления Имперской безопасности на берлинской Принц-Альбрехт-штрассе царило большое оживление. Сам глава СС, рейхсфюрер Генрих Гиммлер, приехал поздравить шефа VI управления — так называлась военная разведка Германии — Вальтера Шелленберга с присвоением очередного чина, вернее, сразу двух. Сегодня Шелленберг одновременно стал бригадефюрером СС и генерал-майором полиции.
— Ну вот вы и генерал, дорогой Вальтер, — с улыбкой произнес Гиммлер, обращаясь к герою дня. Официально в СС не было офицеров и генералов — они назывались «фюрерами», — но на разговорном уровне такие названия бытовали широко. — Пожалуй, самый молодой генерал и самый молодой глава разведки Европы, а то и мира…
— Возможно, — улыбнулся в ответ 34-летний Шелленберг. — Но за это я должен благодарить вас, рейхсфюрер.
— Полно, — добродушно отмахнулся Гиммлер, весело блеснув стеклами очков. — Вы сами прекрасно знаете, что своей блестящей карьере вы обязаны только своим знаниям, опыту и энергии. Счастливой вам службы на благо рейха, дорогой Вальтер!
— Хайль Гитлер!.. — Шелленберг, облаченный в парадную форму с петлицами бригадефюрера, почтительно щелкнул каблуками. Гиммлер небрежно вскинул правую руку в ответном приветствии и, попрощавшись с присутствующими общим поклоном, направился к выходу в сопровождении двух адъютантов.
Мало-помалу гости начали расходиться. Остался только старый друг Шелленберга еще по учебе в Боннском университете, доктор Теодор Паффген. Ныне он возглавлял в VI управлении отдел D, подчиняясь непосредственно приятелю. С бокалом шампанского в руках Паффген, одетый в серую форму штандартенфюрера СС, приблизился к новоиспеченному генералу.
— Ну и как ощущения, Вальтер? Получше, чем накануне трудной сессии, а?..
— Да уж, — ворчливо отозвался Шелленберг. — Тошнит уже от этой фальшивой радости, если честно… Надеюсь, хоть ты не будешь расточать льстивые словеса о том, какой я талантливый?..
— Да какой ты талантливый! — отмахнулся Паффген. — Я-то отлично знаю, что ты далеко пошел только благодаря своему папаше!..
Приятели посмеялись. Потом Шелленберг посерьезнел:
— Ну, выкладывай, Тео. Ты ведь остался, потому что у тебя есть новость, а не потому, что решил лишний раз помянуть те деньки, когда мы бесились под сенью шпилей старого доброго Мюнстера?
— С чего ты взял?.. — сыграл удивление Паффген.
— Я отлично видел, как в разгар вечеринки к тебе подходил начальник реферата D2. И лицо у него было крайне озабоченным.
Паффген усмехнулся.
— Ну ты и глазастый, однако!.. Верно, новости есть. Шеф реферата D2, который занимается англичанами, полчаса назад передал мне вот это. — Он протянул Шелленбергу небольшой бумажный листок. — С ними поделилась военно-морская разведка. Морячки засекли, на мой взгляд, нечто крайне любопытное. Сам подумай, с каких пор англичане гоняют ночью авианосцы с эскортом ради одного-единственного самолета?..
Паффген давно ушел, а Шелленберг все сидел в своем кабинете над взволновавшим его сообщением. Оно гласило, что ночью с подводной лодки был замечен одинокий бомбардировщик «Ланкастер», взлетевший с палубы английского авианосца и взявший курс на норд-норд-ост.
«Что этот “Ланкастер” чудовищно, невероятно важен англичанам — ясно, — размышлял Шелленберг, дымя сигаретой. — Иначе они действительно не стали бы гонять в ночи авианосец с эсминцами, да еще в район, где все нашпиговано нашими подлодками и минами. Но что несет этот самолет?.. Какую-нибудь чудовищную новую бомбу?.. Нет. Никаких сведений о том, что у англичан такая бомба появилась, у меня нет, пятитонные “Толл Бои” они уже опробовали, а разработка десятитонной бомбы только ведется. Кроме того, в таком случае они прикрыли бы бомбардировщик целой тучей истребителей, да и целей, достойных чудовищной бомбы, восточнее Берлина нет… Разве что линкор “Тирпитц”, но он стоит в норвежских фьордах, а “Ланкастер” явно летит в Польшу или Россию. Тайный полет английского руководства к Сталину?.. Но англичане не опускаются до таких мелочных тайн, когда летают в Москву, делают это вполне официально, к тому же опять-таки с эскортом. Секретное донесение? Толстяк хочет что-то сообщить кремлевскому кавказцу?.. Или… Ладно. Обезопаситься надо во всех направлениях».
Хмыкнув, Шелленберг взглянул на карту Северного моря, прикинул направление полета «Ланкастера». После большой паузы снял телефонную трубку и распорядился:
— Пожалуйста, соедините меня с командующим авиацией ПВО на территории Генерал-губернаторства… Хайль Гитлер, герр генерал-майор!.. Бригадефюрер СС Шелленберг, VI управление, Берлин… — Шелленберг испытал странное чувство, впервые назвав себя с упоминанием нового чина. — Прошу прощения за поздний звонок, но потрудитесь привести вашу службу в состояние полной боевой готовности. Возможно, сегодня ночью вам следует ждать гостей… Да-да, именно это я и имею в виду. Нет, самолет одиночный. Британский «Ланкастер»… Очень прошу вас, попытайтесь перехватить этот самолет и вынудить его к посадке. Пассажиров и членов экипажа немедленно отправьте в Берлин, прямо ко мне… Всего хорошего!
Точно такой же звонок Шелленберг сделал на всякий случай и в Ригу, командующему авиацией ПВО на территории рейхскомиссариата «Остланд». Теперь куда бы ни направлялся загадочный британский самолет, он неизбежно попал бы в клещи поднятых по тревоге германских ПВО.
Глава 10
«Ланкастер» мягко покачивало. Большой четырехмоторный самолет успокоительно гудел на невообразимой высоте в небе ночной Европы. Приоткрыв глаза, Джим Кэббот убедился в том, что один из его товарищей, рыжий веснушчатый лейтенант Ник Честер, беспокойно ерзает на месте. Впрочем, сейчас он меньше всего походил на лейтенанта британской армии. На нем была помятая полевая форма обер-лейтенанта вермахта.
— Не спится, парень? — Джим подтолкнул Честера в бок. Они оба были северянами — Джим из Ливерпуля, а Ник из Саутпорта, — и говорили с похожим акцентом.
— Знаешь, — шепотом пожаловался Ник, — после той жуткой болтанки я все никак не могу прийти в себя. Интересно, скоро уже Германия внизу кончится?..
Кэбботу и самому было не по себе. Буквально двадцать минут назад «Ланкастер», как сказал командир самолета, с величайшим трудом ушел от преследования высотных ночных перехватчиков люфтваффе. Это было очень странно, ведь Джим знал, что немецкие 88-миллиметровые и уж тем более 128-миллиметровые зенитки способны доставать самолеты даже на очень больших высотах. «Такое впечатление, что наци были кем-то предупреждены о нашем полете», — думал он, стараясь отогнать неприятные ощущения. Чтобы подбодрить товарища, Джим небрежно зевнул:
— Не Германия, а Литва. Мы ведь летим над Литвой, мистер Географ!..
— Все равно. В Литве ведь немцы.
Джим хмыкнул.
— Может, сходить к пилоту и сказать ему, что экскурсия надоела? Или просто выкинуть тебя прямо здесь, а? Причем без парашюта? То-то ты напугаешь фрицев! Орущий северянин — это пострашнее бомбы! С успехом заменишь собой пятитонную «Толл Бой»!
Шутка помогла Нику взбодриться. Он фыркнул. Засмеялись и другие коммандос. Пошли в ход анекдоты про летчиков, и понемногу напряжение спало.
Полет продолжался. Джим вспоминал, как провожал их на дело подполковник Сайкс, какие точные и трогательные слова он нашел. Как взвился над территорией базы «Юнион Джек», флаг Великобритании, как грянули знакомые с детства торжественные звуки гимна «Боже, храни короля»… А потом — погрузка в транспортный «Дуглас», который через пару часов приземлился на… палубе огромного авианосца. Там предстояла пересадка в «Ланкастер». Джим понял, почему: даже с подвесными баками бомбардировщик не смог бы дотянуть до цели. А ведь ему еще лететь обратно.
«Да, пожалуй, это задание будет самым необычным в моей жизни, — думал он, покачиваясь на лавке и постепенно задремывая. — Интересно, какая она в действительности, эта Белоруссия?» На занятиях им много рассказывали об этой стране, но в его восприятии она почему-то представлялась Россией, только белой-белой, сплошь покрытой снегами, по которым бродят медведи и русские, пьющие водку…
— Подъем! — раздался резкий голос флайт-лейтенанта. Джим вздрогнул и открыл глаза. — Через десять минут выходим на цель.
Коммандос заерзали на своих местах, поправляя парашюты. Наконец загорелась красная лампа над кабиной пилота. Пора!.. Из распахнутого люка пахнуло ночью и ледяным ветром.
— Первым прыгает самый толстый, — насмешливо крикнул на ухо Джиму плотный, курчавый здоровяк, сэконд-лейтенант Кен Оукли. — Давай ты, приятель.
Джим не обиделся на панибратское обращение — в среде коммандос царили дружеские отношения и обижаться на подначки тут было не принято.
— Ах так! — вскинул брови Джим. — Сейчас у меня полетишь ты, йоркширский бекон!
— Рад стараться, сэр, — так же иронично ответил Кен и, с силой оттолкнувшись от порога фюзеляжа, исчез в поднебесной тьме.
Бешеный ветер ударил в лицо, забивая дыхание, но он привычно досчитал до тридцати и рванул алюминиевое кольцо. Это был его двести сорок второй прыжок с парашютом и сто пятнадцатый — ночной…
Небо было забрано густой облачностью. Но мало-помалу внизу начали вырисовываться контуры местности. Тусклой сталью блеснула река, рядом с ней выстроился могучий лес.
Земля была совсем близко. Сгруппировавшись, Кен повалился на душистую траву, и парашют тут же окутал его холодным шелком. Высвободившись из его объятий, Оукли настороженно осмотрелся. Вокруг не было ни звука, ни огонька. Он находился на опушке леса, буквально в двадцати метрах была неширокая речка.
«Еще немного, и я искупался бы… Где же парни?» В этот миг Кен услышал недалеко в лесу осторожное, печальное уханье филина и обрадованно двинулся в том направлении. Об условном сигнале коммандос договорились заранее.
Еще через полчаса пятеро англичан сидели под огромным деревом в чаще летнего леса. Лица их были мрачны и угрюмы. Двое из семерых — лейтенанты Джим Кэббот и Ник Честер — в условленную точку встречи, обозначенную на карте, не вышли и на звуковые сигналы не откликались. А это означало только одно — они попали в лапы врага.
Глава 11
Павла Анатольевича Судоплатова Берия встретил приветливо. Он симпатизировал этому рослому, веселому 37-летнему красавцу с белозубой улыбкой. Судоплатов был в кителе с погонами комиссара госбезопасности 3-го ранга, но нарком покачал головой:
— Зачем нарядился, как на прием в посольстве? Пригласил на деловую встречу, а не на танцы!
— Виноват, товарищ нарком, — тряхнул темной шевелюрой Судоплатов.
Берия засмеялся:
— В чем виноват — в том, что форму одежды соблюдаешь?.. Не оправдывайся, проходи, садись. Чаю, кофе хочешь или вина, может быть?.. Я лично буду кофе, голова после бессонной ночи раскалывается. Даже душ не помог.
Судоплатов покачал головой.
— Спасибо, товарищ нарком. По поводу вашей телефонной просьбы…
И эта настроенность на дело тоже нравилась Берии. Он одобрительно прищурился сквозь стекла пенсне.
— По спецотряду НКГБ ничего особенного, — заговорил Судоплатов, — он работает в тылу у немцев, на Украине, под видом бандеровцев. Нет никаких данных о том, что отряд получил какое-либо новое задание. А вот в 10-м отделе «Смерша» состоялось экстренное совещание под руководством начальника отдела. Произошло оно сразу же после того, как на приеме у… — Судоплатов умолк и ткнул пальцем в потолок, — побывал Абакумов.
«Вот оно что, — сообразил Берия. — Значит, англичан все же решили ликвидировать, и дело поручили смершевцам». Он облегченно вздохнул — значит, вариант с войной отменяется, — и тут же забыл об этом. Предстояло извлечь из ситуации максимум выгоды для НКВД.
— Спасибо, это очень важно. Вот какое дело к тебе, — неторопливо заговорил нарком. — На днях, возможно даже сегодня ночью, в Белоруссию будет осуществлена переброска группы офицеров «Смерша» с целью контроля нескольких английских десантников…
— Английских? — удивился Судоплатов.
— Да, — поморщился Берия, — англичане решили проверить своих коммандос на европейском театре военных действий, сам понимаешь, они предполагают сунуться в славянские страны — Польшу, Чехословакию, Югославию, Болгарию… Туда мы их, конечно, не пустим, но заранее об этом кричать незачем. Словом, разрешение на боевое применение англичан в Белоруссии было дано, все-таки союзники. Пусть пообсмотрятся среди славян, поймут их специфику и так далее. А смершевцы полетят их контролировать. Мало ли что буржуям в голову придет! Так вот, сам понимаешь, насколько опасна эта миссия. Перелет через линию фронта, десантирование, оккупированный Минск… На пути смершевцев встретится много трудностей. И, возможно, не все эти трудности они смогут преодолеть.
Нарком умолк, выжидательно глядя на Судоплатова. Тот понимающе кивнул.
— Но это еще не все, — продолжил Берия. — Англичане ведь тоже не дураки. Будут под видом помощи нам заниматься шпионской деятельностью, выведывать особенности нашего вооружения, тактики боев, расположения воинских частей…
Судоплатов улыбнулся, снова встряхнул гладко причесанными черными волосами.
— Вас понял, товарищ нарком… Об исполнении доложить лично вам?
— Ну а как же иначе? — весело воскликнул Берия. — Само собой.
В это же самое время в Лондоне камердинер Черчилля Рой Хоуэллз подносил к сигаре своего шефа свечу. Равномерно поводив огоньком по кончику ароматной кубинской «Ромео и Джульетты», он взялся за столик с остатками завтрака премьера и негромко проговорил:
— К вам генерал-майор Габбинз, сэр. Он дожидается в приемной.
Глаза Черчилля сердито блеснули.
— Хоуэллз, какого черта! Я же говорил вам — Габбинза проводить ко мне немедленно, в любое время дня и ночи!
— Слушаю, сэр, — покорно произнес камердинер, выходя.
Черчилль встретил Габбинза с сигарой и стаканом разбавленного шотландского виски в руках.
— Что-нибудь важное, Колин?
— Да, сэр, — радостно выпалил «Вилли-Вихрь». — Операция по высадке прошла блестяще. Парни десантировались в заданной точке. Самолет благополучно дотянул до точки рандеву с авианосцем и сел. Полчаса назад «Фьюриес» бросил якорь на базе Скапа-Флоу… Правда, есть одна неприятная деталь…
— Какая? — нахмурился Черчилль.
— На пути туда, над Мемелем, боши подняли в воздух эскадрилью «Фокке-Вульфов-190» и пытались зажать «Ланкастер» в кольцо. Командир самолета сказал мне в телефонном разговоре: «Я на сто процентов убежден в том, что наци готовились к нашему появлению». Уйти удалось с большим трудом… Еще одна интересная деталь: зенитный огонь немцами не открывался. То есть они хотели не сбить самолет, а вынудить его к посадке.
Премьер-министр задумчиво пожевал губами.
— Утечка информации из Адмиралтейства?..
— Исключена, — покачал головой Габбинз.
— Тогда это командир самолета…
— Смысл? — возразил генерал. — Он же сам и уводил самолет от перехватчиков!..
— А каким образом наци узнали тогда о маршруте «Ланкастера» и, более того, почему решили не сбить, а именно перехватить?
— На эти вопросы у меня пока нет ответа, сэр. Но даже если бошам и стало каким-то образом известно направление полета нашего «Ланкастера», то на цели полета это не отразилось никак.
Черчилль кивнул и неторопливо пригубил виски.
— Есть информация и от наших немецких друзей, — продолжал Габбинз. — По их сведениям, на днях полковник Клаус Шенк фон Штауффенберг получит назначение на пост начальника штаба армии Резерва сухопутных сил. Это даст ему возможность присутствовать на всех заседаниях с участием Гитлера.
Лицо Черчилля озарила радостная улыбка.
— Это же превосходно, Колин! Лучше и быть не может!
Генерал-майор тоже не стал сдерживать улыбку.
— Само собой, сэр. Если Штауффенбергу удастся подсунуть под задницу Адольфа ту чудесную штуку, которую мы изготовили, считайте, что Германия выходит из войны. Вернее, становится нашей союзницей… И тогда большевики трижды подумают, прежде чем соваться в Европу!
— Когда Штауффенберг будет действовать? — отрывисто поинтересовался премьер.
— Положение у него сложное — ищейки из гестапо уже вышли на его след. Так что, думаю, он рискнет в первой половине июля, — уверенно сказал Габбинз.
— Убийство Гитлера, переворот в Германии и одновременно хаос в Советской России — провозглашение независимости Белоруссии, — медленно проговорил Черчилль и снова улыбнулся. — Картина становится стройной и красивой…
Рослый адъютант, щелкнув каблуками, молча положил на стол Шелленберга два отпечатанных на машинке донесения и так же молча удалился. Шеф германской разведки, сидевший в кабинете над каким-то документом, не обратил на это внимания: такой порядок был заведен им издавна.
Покончив с текучкой, Шелленберг взял принесенные бумаги. Это было сообщение от командующего авиацией ПВО района Мемель. По его словам, ночью во вверенном ему районе был зафиксирован пролет одиночного «Ланкастера», на перехват которого была поднята эскадрилья ночных «Фокке-Вульфов-190». Однако англичане искусно избежали попытки окружить их и вынудить к посадке. «Ланкастер» пошел в сторону Каунаса.
Следующее сообщение было из оккупированного Вильно. Согласно ему, одиночный бомбардировщик, судя по звуку моторов — «Ланкастер», прошел в районе города около 3 часов ночи. Гул самолета удалился в сторону Минска…
Первой реакцией шефа разведки был гнев на идиотов из люфтваффе, которые не смогли посадить британцев даже на таких прекрасных машинах, как «Фокке-Вульфы». Потом он опустил листки с сообщениями на стол и задумался.
«Минск?.. Загадка становится все более интересной… И более сложной. Куда направляются британцы? В Москву? Но почему такой сложный и странный маршрут? Почему без эскорта?.. Чертов старый толстяк, — с усмешкой подумал он о Черчилле, — опять ты задаешь бедному Вальтеру работенку! Вечно в твою пропитанную сигарами и виски головушку приходят какие-то странные комбинации…»
Минск… Никаких ассоциаций с этим словом у Шелленберга не возникло. Он знал, разумеется, что сейчас где-то там, на полях Восточной России, вермахт отчаянно сопротивляется бесчисленным ордам русских, рвущихся к границам рейха, и что там есть некий абстрактный город Минск. Но если бы шефу германской разведки кто-нибудь сказал, что англичанам что-нибудь нужно в этом самом Минске, он первым посмеялся бы над такой бредовой выдумкой.
Глава 12
Оберштурмфюрер СС Пауль Дауманн с утра пребывал в отвратительном настроении. Причина заключалась в том, что вчера до Минска с недельным опозданием добралось письмо из Бельгии. Возлюбленная Пауля, Мари, сообщала, что приняла решение с ним расстаться. Мол, ты, дорогой, все время пропадаешь в этой далекой, непонятной и полной опасностей России, а в тыловом Льеже и так найдется, с кем провести время. К тому же, как намекала Мария в письме, весьма скоро нынешнее положение Бельгии изменится. Это могло означать только одно — придут союзники и освободят страну от германских оккупантов…
Пауль вспомнил безмятежные дни своей службы в тихой Бельгии, прогулки с Мари по благоухающему парку д’Авруа в центре древнего Льежа, и ожесточенно сплюнул. Как все красиво начиналось! И продолжалось бы по сей день, если бы не эти английские свиньи, которые устроили крупную диверсию на бельгийской железной дороге. Тогда сошел с рельс целый эшелон с новенькими танками. Виноватым сделали начальника отдела, в котором служил Пауль, а всех его подчиненных, само собой, погнали на Восточный фронт, искупать вину… Ну ничего! Он еще покажет, как его бросать! Он еще покажет этой дряни союзников! Только бы заполучить перевод назад в Европу…
Впрочем, на это, кажется, можно было не рассчитывать. По мере того как Красная Армия продвигалась к границам Белоруссии, в стране усиливалось антифашистское сопротивление. Во многих областях страны почти в открытую хозяйничали партизаны. Железные дороги, к примеру, уже были практически неподконтрольны немцам. Начальство злилось и спрашивало с Дауманна все строже и строже.
«Срочно нужно какое-нибудь дело, которое заставило бы обратить на меня внимание, — тревожно думал Дауманн. — Тогда Готтберг, возможно, взял бы меня в свою команду». В том, что Главному фюреру СС и полиции «Россия-Центр и Белоруссия», исполняющему обязанности генерального комиссара оккупированной Белорусии Курту фон Готтбергу даже в случае эвакуации из Минска подготовлено теплое местечко в Европе, Дауманн не сомневался. А где шеф, там и его аппарат. Кёльн, Берлин или Гамбург — это не захолустный Минск, от которого уже тошнило. А от Кёльна до Льежа полтора часа на поезде…
Дауманн подошел к окну своего кабинета, выходившего на центральную площадь Минска, и зло уставился на булыжную мостовую, замусоренную сеном и конским навозом. Неловко маршировала куда-то недлинная колонна полицейских, вооруженных русскими винтовками. Из дверей офицерской парикмахерской вышел только что побритый толстый майор-интендант, потянулся и крепко зевнул с довольным видом. Какие-то старухи торговали с рук папиросами. Утомительно трезвонили колокола на звоннице собора. Теплый летний ветер вяло шевелил на флагштоке бело-красно-белый флаг с гербом «Погоня». Огромная афиша на немецком и белорусском извещала о том, что 27 июня в городском театре состоится открытие 2-го Всебелорусского конгресса.
Дауманн с неприязнью прочел набранный на немецком текст, перевел глаза на непонятные белорусские буквы. Была бы его воля, всех славян он давным-давно отправил бы на тот свет. Вместо этого приходилось — страшно подумать — обеспечивать безопасность тысячи делегатов, прибывших на этот самый конгресс. Конечно, Готтбергу, разрешившему зачем-то его проведение, виднее, но все же германская армия пришла в эти дикие края не затем, чтобы предоставлять белорусам независимость и свободу. Их дело — пахать на немецких господ. А они вместо этого рассуждают о создании собственного государства!
От тягостных мыслей Дауманна отвлек задребезжавший на столе телефон.
— Пауль? — раздался голос оберштурмфюрера СС Хойзера. — Зайди ко мне, будь добр.
Несмотря на то что Дауманн был с Хойзером в одном чине, он недолюбливал и даже немного опасался этого человека. Очень высокий, худой, с неприятным ястребиным лицом и пристальным взглядом немигающих карих глаз, Хойзер возглавлял сразу два отдела СД и полиции безопасности генерального округа «Белоруссия». Отдел IV носил неформальное название «гестапо» — неформальное, так как официально деятельность гестапо за границами Германии была запрещена. Тем не менее по методам и задачам деятельности отдел IV от гестапо ничем не отличался. Ну а отдел Н, созданный летом 1943 года, и вовсе пользовался дурной славой. Поговаривали, что в качестве его главы Хойзер подчинен непосредственно Вальтеру Шелленбергу, руководителю всей военной разведки Германии, и получает приказы из Берлина.
В приемной у Хойзера никого не было. Миловидная русская барышня-секретарь пригласила Дауманна войти. Хойзер, одетый, как и Дауманн, в полевую форму оберштурмфюрера СС, выглядел задумчивым и утомленным.
— Есть важная информация, Пауль, — пристально взглянув на Дауманна, негромко произнес он. — Сегодня ночью над Минском наша служба воздушного наблюдения зафиксировала проход самолета.
Дауманн пожал плечами.
— Такие проходы, по-моему, можно наблюдать не только ночью, но и каждый день, причем невооруженным глазом…
— Не иронизируй, — скривил губы Хойзер. — Это были не те русские бомбардировщики и разведчики, которые внаглую летают над Минском днем. К ним мы уже привыкли. Самолет, о котором я говорю, шел на большой высоте. К сожалению, все 88-миллиметровые зенитки нашего гарнизона давно уже брошены на фронт, против русских танков, и сбить его было невозможно… Эксперты определили по звуку двигателей марку самолета. Это был британский «Ланкастер». Такие самолеты по ленд-лизу англичане русским не поставляют, и шел он не с востока, а с запада. Он прошел над территорией Белоруссии до района Заслау, затем резко развернулся и лег на обратный курс.
Пауль молчал, не зная, что сказать. К постоянным бомбежкам русских все в Минске уже привыкли. Но откуда мог взяться английский «Ланкастер»?.. Он невольно вспомнил о том, что именно такие самолеты ровняют с землей города в немецком тылу.
— Нет, — угадал его мысли Хойзер, — он шел не на бомбежку. Иначе что мешало ему высыпать свой груз где угодно — в Варшаве, Бресте, Минске, над узловой станцией Орша?.. К чему ему было доходить до определенной точки, а затем лететь назад? Ну, соображаешь, к чему я клоню?
— Парашютисты? — догадался Дауманн.
— Именно, — кивнул Хойзер. — Вдумайся, какая перед нами открывается картина. Англичане явно замыслили что-то в тайне от русских. Иначе «Ланкастер» пошел бы дальше и сел для заправки на русский аэродром, после чего спокойно вернулся бы домой через Америку. Но англичане вообще не практикуют полетов в этом направлении. Что они замыслили? Зачем выбросили над Заслау своих агентов? Что они должны предпринять? На все эти вопросы найти ответы я поручаю тебе. В случае успеха, оберштурмфюрер, — голос Хойзера стал официальным, — перевод в Европу вам обеспечен. Естественно, это станет приятным приложением к повышению в чине.
Несмотря на неприязнь, которую внушал ему Хойзер, внутри Дауманна охватила радость. Вот он, шанс! «Я буду последним идиотом, если упущу его», — подумал он.
Но что-то мешало ему радоваться заданию Хойзера в полной мере. И он решил задать беспокоивший его вопрос вслух.
— Меня интересует, почему именно мне дается это поручение? Ведь я…
— Да-да, ты работаешь не по нашему ведомству, — кивнул Хойзер, — и должен заниматься обеспечением безопасности съезда местных патриотов… Но я связался с твоим начальством и попросил освободить тебя от этой миссии, зная твою нелюбовь к славянам.
— Спасибо, — искренне поблагодарил Дауманн. «Нужно выбрать тон, который польстил бы самолюбию Хойзера», — быстро подумал он и добавил: — Приложу все старания, чтобы оправдать доверие.
Глаза Хойзера иронично блеснули.
— Да не тянись ты так, дружище, — неожиданно улыбнулся он, — мы же не офицеры вермахта, помешанные на субординации, а члены одного великого братства СС… Бумагу, наделяющую тебя необходимыми полномочиями, получишь в канцелярии Готтберга.
— А… — начал было Дауманн.
— А в твое распоряжение передается белорусская рота «Шума», — прочел его мысли Хойзер. — Ее позавчера перебросили сюда из провинции. Весь батальон, увы, дать не могу — его уже направили в окопы… Ста двадцати человек тебе, надеюсь, хватит?.. Роттенфюрер подчинен лично тебе.
— Немцы хоть есть в этой роте? — хмуро спросил Дауманн.
— Согласно штату, два унтер-офицера, — пожал плечами Хойзер.
Дауманн мысленно поморщился. Батальоны «Шума» комплектовались белорусами, а командовали ими, как правило, бывшие офицеры русской или польской армий. И с этим сбродом он должен ловить английских парашютистов!..
Но Хойзер смотрел на него своим отталкивающим, немигающим взглядом, и Дауманн поспешил откланяться. Дело не ждало. В конце концов, это был его шанс.
В канцелярии Готтберга он забрал предназначенные ему бумаги и в приподнятом настроении вышел на Театральную улицу. «Заслау, Заслау, — на разные лады пело в голове. — Именно там развернулся “Ланкастер”. Значит, оттуда и начнем поиски…»
Переданная в его распоряжение рота «Шума» ожидала Дауманна на центральной площади. Завидев эсэсовца, роттенфюрер надсадно выкрикнул по-русски: «Равняйсь! Смирно!» Бойцы роты торопливо подтянулись. Два немца-унтера резко выделялись в строю своей выправкой. Только они были вооружены автоматами, остальные — винтовками и карабинами.
Дауманн без всякой симпатии разглядывал свое воинство. Солдаты были одеты в летнюю полевую форму вермахта, но некоторые детали обмундирования указывали на их принадлежность к «Шуме». Прищурившись, Дауманн рассмотрел нашивку на левом рукаве — свастика в лавровом венке и надпись по-немецки «Верный, храбрый, послушный». «М-да, — тоскливо подумал он, — в теории звучит отлично».
— Герр оберштурмфюрер! — рапортовал тем временем командир роты. — Рота батальона «Шума» построена! Роттенфюрер Шпак.
— Как? — переспросил Дауманн недоуменно.
— Шпак! — с еще большим усердием выкрикнул русский.
Эсэсовец брезгливо взглянул в его потное от усердия лицо:
— Запомните, роттенфюрер!.. К члену СС нужно обращаться без слова «герр». Неужели за время службы великому рейху вы не удосужились выучить столь элементарных вещей?..
— Виноват, ге… то есть оберштурмфюрер, — жалко пролепетал Шпак. — В ходе службы я редко контактировал с членами СС, в основном…
— Молчать! — крикнул Хойзер. — Мне не интересно, с кем вы контактировали, а с кем нет! Мне нужно, чтобы вы обращались ко мне в соответствии с правилами! В СС нет господ, есть только братья!.. Повторить!..
— В СС нет господ, есть только братья, оберштурмфюрер! — послушно повторил Шпак.
Хойзер удовлетворенно кивнул и, резко выбросив вперед руку в нацистском приветствии, громко произнес:
— Хайль Гитлер!
— Хайль! — отозвался строй.
Но отзыв, как показалось Дауманну, прозвучал далеко не дружно.
Глава 13
Маленький отряд, возглавляемый капитаном Соколовым, или, согласно новым документам, гауптманном вермахта Карлом фон Зейдлицем, отправлялся в путь ночью, с подмосковного полевого аэродрома. Было несколько странно видеть, как из остановившегося на краю летного поля автобуса вышли семеро немецких офицеров в чине от лейтенанта до гауптманна. Отряд провожал только начальник 10-го отдела «Смерша» майор Збраилов. Взволнованно глядя в лицо Владимира, он произнес:
— Ну, Володя, ни пуха ни пера. Возвращайся живым. И ребят сохрани по возможности.
— К черту, Александр Михайлович, — отозвался Соколов. — Постараюсь.
Офицеры обнялись. Медленно, словно нехотя начали раскручиваться винты окрашенного в защитный цвет «Ли-2». «Немцы» поднялись в салон самолета.
Лететь предстояло долго. И Соколов с удовлетворением отметил, что его ребята нисколько не нервничают. Во всяком случае, все они спокойно дремали, прислонившись спиной к фюзеляжу самолета.
Из кабины экипажа показался пилот. Тихонько, чтобы не потревожить ребят, Владимир спросил, сколько осталось лететь.
— Не трухай, земляк, мимо не пройдем, — подмигнул в ответ летчик. — Через пять минут линия фронта.
«Линия фронта!» Соколов невольно прильнул к прямоугольному окошку, но ничего, кроме темного неба и быстро мелькающих белых полос, которые, как он догадался, были облаками, видно не было. А ведь где-то там, внизу, пролегали линии окопов, десятки тысяч людей готовились к смертельному бою…
И вдруг прямо перед глазами сверкнула яркая вспышка. От неожиданности Владимир отшатнулся в сторону. Самолет ощутимо тряхнуло. Мигом пробудившиеся офицеры встревоженно переглядывались.
Читать бесплатно другие книги:
