Капкан для киллера – 1 Карышев Валерий
Несколько дней назад глава секретного лубянского подразделения встречался с очень серьезными людьми мира большого бизнеса. Точнее, бизнесмены сами напросились на конфиденциальный разговор. И касался он нефти. Коммерсант, в открытую утверждающий, что занимается торговлей нефтепродуктами, как правило, вызывает невольное уважение, смешанное с естественной опаской: нефть и все с ней связанное – сфера настолько же прибыльная, насколько и рискованная. Ни для кого не секрет, что этот бизнес почти всецело контролируется из самых что ни на есть заоблачных сфер: Кремль, Старая площадь, Белый дом, Лубянка, Варварка... И уж если его, Координатора, искусно свели с нефтяными магнатами, можно быть уверенным – у них возникли проблемы, которые можно решить лишь неделикатными методами «С-4».
Дело в том, что серьезная московская фирма, созданная не без помощи монстра-монополиста «Газпрома», заключила несколько долговременных и перспективных контрактов с немецкими партнерами. Сперва все шло отлично, но затем у фирмы начались проблемы. Как показалось, на первый взгляд незначительные. Около полугода назад руководство нескольких дочерних предприятий получило предложение сотрудничества со структурами, которые сами бизнесмены в беседе определили теневыми. Путем внегласной проверки выяснилось, что за ними стоит пятидесятишестилетний вор в законе Шакро Какачия из западногрузинского городка Зугдиди, более известный как Шакро-Старый. Руководству дочерних фирм было предложено прямым текстом: мы снимаем с вас проблемы неплатежей, нарушения графиков поставок и другие больные вопросы, а вы в свою очередь за оказанные услуги перечисляете нам определенный процент с немецких контрактов.
Коммерсанты, чувствуя более чем серьезную поддержку в Кремле, наотрез отказались платить татуированным вымогателям, пригрозив немыслимыми карами. И тогда у них действительно начались проблемы, которые никак не разрешались обычными, законными методами.
В мире бизнеса всегда все взаимосвязано и взаимозависимо, и оказывать непосредственное силовое давление на объект наезда отнюдь не обязательно. Достаточно лишь слегка наехать на смежников, от которых такой объект напрямую зависит, и сорвать несколько сделок, чтобы партнер понес многомиллионные убытки. Так и было сделано. Явного криминала не прослеживалось, и потому нельзя было подобрать соответствующую статью в Уголовном кодексе. В прокуратуре, РУОПе и ФСБ лишь разводили руками. Но немецкий контракт тем не менее оказался под угрозой срыва.
Естественно, бизнесмены, ощутившие давление, ничего не знали о существовании тайного лубянского подразделения. Посредники представили Координатора как бывшего чекистского генерала, владельца серьезного охранного агентства. Но присовокупили, что этот человек способен решить любую проблему.
Разговор получился серьезным и длился около шести с половиной часов. Кагэбэшный генерал напирал на то, что коммерсанты действительно могут рассчитывать на действенную помощь, но люди, которые оказывают на нефтефирму давление, по-своему весьма влиятельные. К тому же его контора отнюдь не государственная правоохранительная структура, существующая за счет бюджета, а коммерческая и, естественно, далекая от благотворительной деятельности. Собеседники попались умные, сразу же предложили деньги, на что Координатор заявил, что желает получить не конкретную сумму, а долю в немецком контракте.
– Если я осуществляю охранные функции на всех этапах сделки, то имею моральное право на отчисление определенного процента прибыли, – сказал он.
И партнеры поняли – фирма, во главе которой стоит бывший чекист, ничем или почти ничем не отличается от теневой структуры, причинившей им столько неприятностей.
В конце концов было найдено компромиссное решение, и коммерческая лубянская структура принялась за детальное изучение объекта.
Практически все российские контакты Какачия отслеживались и отсекались быстро и эффективно, но для полного успеха следовало ликвидировать самого организатора. Шакро-Старый уже несколько месяцев проживал в Берлине. Видимо, исподволь зондировал ситуацию с немецкими партнерами российских бизнесменов.
И вновь все нити размышлений Координатора сходились на одном человеке: Александре Сергеевиче Солонике, более известном как Саша Македонский. Один удачный выстрел решил бы множество проблем: бизнесмены осуществят свои планы, дочерние фирмы освободятся от давления, а на счет охранного агентства каждый месяц будет перечисляться оговоренный процент...
Идущая впереди машина сопровождения, полыхнув проблесковым маячком, перестроилась вправо. Автомобили, следующие по соседней полосе, испуганно шарахнулись, а представительский «Мерседес» плавно притормозил и остановился у старинного особняка.
Скоро бывший чекистский генерал, а ныне один из богатейших людей России, названивал в Афины.
– Да, как и договорились: пусть срочно вылетает в Берлин. Вы отправляетесь вместе с ним для контроля и оперативного руководства. Только на этот раз нельзя афишировать его появление – слишком серьезная акция. На подготовку и ликвидацию даю не более десяти дней. Конец связи.
«Боинг-747» немецкой компании «Люфтганза», выполнявший рейс Афины—Берлин, приземлился в аэропорту Тигель минута в минуту, с чисто немецкой точностью. Высадка, таможенный и паспортный контроль не заняли много времени, и спустя минут десять двое мужчин явно негреческой наружности уже садились в такси, лимонного цвета «Мерседес».
– Никогда прежде не приходилось бывать в Берлине? – поинтересовался серенький у Солоника.
За окнами проплывал пейзаж бывшей столицы Третьего рейха. Строгие перспективы улиц, нарезанные правильными прямоугольниками скверы, аккуратно подстриженные газоны... Было в этом городе что-то магическое – так, во всяком случае, подумалось Саше.
На первый взгляд казалось, что Берлин ничем не отличался от любой европейской столицы. И пусть не было в нем пражских шпилей и мостов, сказочного венского леса, туманов Темзы и боя Биг-Бена, знакомого еще по диккенсовским романам, но что-то загадочное в Берлине тем не менее ощущалось...
– Я служил в Группе советских войск в Германии, в танковой части недалеко отсюда, – напомнил Саша и тут же поймал себя на мысли, что кому, как не серенькому, знать его биографию.
Таксист, услышав русскую речь, вздрогнул и как-то странно взглянул на пассажиров: казалось, он даже съежился, втянув голову в плечи.
– Хорошая же у нас репутация, – вздохнул серенький, – впрочем, чего говорить... И так все понятно.
Спустя час такси остановилось у небольшого коттеджика. Как объяснил Куратор, тут была оборудована загодя снятая конспиративная квартира.
– Сегодня отдыхайте, – распорядился он, – а с завтрашнего дня займемся непосредственным изучением объекта. Вы будете тут один – нас не должны видеть вместе. Все это время я буду в гостинице, в случае форс-мажора звоните. Вот телефон...
Структура, заказавшая ликвидацию Шакро-Старого, подготовилась к предстоящему исполнению более чем серьезно. Две полуторачасовые видеокассеты, явно записанные «наружкой», позволяли наблюдать объект в движении, почувствовать его ритм. Личное дело Какачия также дало несколько характерных деталей: согласно подробному досье, предоставленному сереньким, этот вор в законе отличался скромностью в быту, редко пользовался услугами телохранителей, категорически не признавал бронежилетов. Там же, в досье, указывались чисто технические моменты: теперешнее место жительства, привычки, контакты, склонности. В частности, Шакро-Старый, как и многие люди его круга, употреблял наркотики, отдавая предпочтение морфину. Марки и номера автомобилей, на которых объект передвигался по Берлину, а также подробный адрес и номер автостоянки тоже были приведены в досье.
– В вашем распоряжении десять дней, и я вас не тороплю. – Куратор вновь и вновь прокручивал видеозаписи. – Хотя ваша задача не из самых сложных. Видите – молодой человек? Это его водитель, он же выполняет роль телохранителя. Всего лишь спортсмен, в охране – непрофессионал. Такой может выручить разве что в уличной драке. Кстати, нами установлено, что пятого августа он должен на несколько дней слетать в Москву, так что Шакро сам сядет за руль.
– Каким образом я должен его «исполнить»? – конкретизировал Македонский.
– Мне кажется, лучше всего подойдет пистолет с глушителем. Впрочем, решающее слово за вами. Съездите в район Вильемсдорфа, где он теперь живет, проведите рекогносцировку, посмотрите, прикиньте, что и как. Мы предоставили вам относительно свежую информацию, но и она в любой момент может измениться. Действуйте, как всегда, сообразно конкретной ситуации. Вы ведь профессионал, и не мне вас учить.
Последующую неделю Солоник потратил на скрытое наблюдение за объектом. Каждое утро киллер, на всякий случай слегка загримировавшись, отправлялся в район, где обитал Какачия. Шакро действительно отличался скромностью, присущей старым, «нэпманским« ворам. Не питал любви к навороченным лимузинам, фешенебельным коттеджам и роскошной одежде. В Берлине Шакро жил относительно скромно, не привлекая ничьего внимания: снимал небольшой домик в тихом зеленом районе. Впрочем, даже в Москве законник, имевший, казалось, неограниченные возможности, обитал в типовой двухкомнатной квартире...
Спустя дней восемь Македонский знал о Шакро все или почти все: примерный распорядок дня, привычки, наклонности и контакты, маршруты передвижения, рестораны, в которых тот проводил свободное время...
И, естественно, прикидывал возможные способы его устранения.
Вариантов было несколько. Первый – застрелить Шакро из движущегося автомобиля где-нибудь в центре города. Второй – убить из снайперской винтовки со стационарной позиции, как в свое время Глобуса. Третий – уничтожить объект при помощи взрывного устройства, как некогда был уничтожен в своем шестисотом «мерсе» Сережа Новгородский, более известный как Сильвестр. Четвертый – ликвидировать Какачия из пистолета с глушителем.
Взвесив все «за» и «против», Солоник решил, что первый вариант отпадает. Берлин – не Москва, и после стрельбы из «калашникова» в центре города полиция встанет на уши, чтобы найти стрелка. А немецкие менты – не московские, эти обязательно найдут. К тому же киллер недостаточно хорошо знал Берлин, что не оставляло шансов грамотно скрыться. По этой же причине отпадал и второй вариант. Третий – подложить в автомобиль Шакро взрывное устройство – также выглядел сомнительно: при любом взрыве возможны случайные жертвы, а в том, что таковыми могут стать законопослушные немцы, сомневаться не приходилось. И резонанс от такого убийства стал бы слишком велик: одно дело, когда в результате разборки гибнет какой-то русский уголовник, а другое – когда при этом страдают невинные немецкие граждане. Тут уж ответная реакция местной полиции не заставит себя ждать.
Таким образом, оставался четвертый вариант, предложенный Куратором с самого начала...
Удобней всего было бы ликвидировать Какачия в многоярусном подземном гараже, где обычно стояла его машина. Тем более что его шофер, он же телохранитель, действительно вылетал в Москву. Было выбрано оружие – «зигзауэр» с мощным глушителем, транспорт для отхода – американский мотоцикл «Харлей-Дэвидсон», позволяющий свободно маневрировать в перенасыщенном автомобильном потоке Берлина и в случае чего уйти от погони.
Был выбран и день ликвидации – двенадцатое августа.
Оставалось немногое: получить у Куратора необходимые оружие, транспорт и согласовать чисто технические детали. Для этого серенький и назначил своему подопечному встречу в центре города...
Бар отеля «Европа-центрум», в котором условились встретиться, небольшой и на удивление уютный, выглядел необычно из-за того, что посетителям, кроме обыкновенного стандартного меню, предлагалось и нечто экзотическое. Столики были окружены кольцом бассейна с подкрашенной водой, которая, журча, тихо лилась из расположенной в центре бутафорской лилии.
Куратор, обычно пунктуальный, на этот раз запаздывал, и Саша, рассеянно помешивая ложечкой остывающий кофе, с интересом посматривал по сторонам.
За крайним столиком примостилась парочка, видимо, студенты. Молодой человек, высокий, с длинными волосами, всем своим видом воскрешающий в памяти хиппи шестидесятых, что-то любовно втолковывал своей спутнице, маленькой, черненькой, похожей скорее на кавказскую женщину, чем на немку.
Напротив Саши сидели еще двое, судя по самодовольному виду и манерам – типичные берлинские бюргеры, почтенные отцы семейств. Оба неторопливо потягивали светлое бутылочное пиво и степенно, с достоинством перебрасывались короткими фразами. До слуха Солоника то и дело долетало: «йа, йа», и немецкая речь невольно ассоциировалась с художественными фильмами об Отечественной войне.
Слева от ожидавшего листал толстую воскресную газету аккуратненький седой старик с внешностью протестантского патера – видимо, пенсионер, почтенный рантье. Старик никуда не спешил и, вчитываясь в какую-то понравившуюся ему статью, чуть слышно проговаривал вслух каждое слово, то и дело причмокивая тонкими фиолетовыми полосками губ.
Такая публика – влюбленные студенты, степенные обыватели и пожилые рантье – почти всегда попадается в любом подобном заведении, и не только в Берлине. Все это было привычно, рутинно, а потому не заслуживало особого внимания.
Допив кофе, Саша поднял голову и обомлел: к фонтану с бутафорской лилией подходил не кто иной, как Шакро-Старый! Его объект! И это был отнюдь не призрак – ничто не оставляло сомнений, что в «Европа-центрум» действительно появился тот, кого ему, Александру Македонскому, предстояло ликвидировать.
Что же он тут делает? Каким образом очутился в этом баре, где, как точно знал киллер, за последние дни вообще не появлялся? Случайность? Но ведь если за несколько дней до исполнения жертва появляется в том самом месте, где исполнитель встречается с заказчиком, это не могло быть случайностью!
Вопросов было куда больше, чем ответов, и Солоник благоразумно решил обождать, как будут развиваться дальнейшие события.
Тем временем объект подошел к аккуратному седому старику и приветствовал его как старого доброго знакомого.
– Гуден таг! – произнес он с типично берлинским акцентом.
– Гуден таг! – скрипуче ответил похожий на протестантского пастера старик и, отложив газету, приветливо улыбнулся.
Но уроженец западной Грузии Шакро Какачия не знал немецкого – не мог знать. И Александру Македонскому было об этом известно из досье. Стало быть, этот человек не тот, за кого он его принял.
Просто совпадение. Но какое!
Еще минуту назад Саша готов был поклясться, что перед ним Шакро. Но этот человек просто непостижимым образом похож на Шакро. Как ни пошло звучит – «будто две капли воды», – но эта формула как нельзя лучше характеризовала их сходство.
– Бывает же... – прошептал Солоник и, обернувшись, увидел приближавшегося к его столику Куратора.
– Добрый день, – приветствовал его серенький и, перехватив взгляд Солоника, посмотрел на немца, ошибочно принятого за грузинского вора. Прищурился и покачал головой.
– Да, действительно поразительное сходство, – признал он. – Как однояйцевые близнецы... Но это, слава богу, не ваш клиент. Выкиньте из головы, поговорим о деле...
Спустя минут десять Солоник с ключами от мотоцикла в кармане и ключиком от банковской ячейки, из которой должен был забрать «зигзауэр», покидал бар «Европа-центрум». Уже на выходе он не мог удержаться, чтобы не бросить взгляд на двойника Шакро-Старого.
– Бывает же... – повторил он.
Как ни странно, но ликвидация Шакро прошла на удивление гладко: видимо, полученной информации было достаточно, чтобы форсмажорных обстоятельств не возникло.
Рано утром, приблизительно за полчаса до ожидаемого появления Какачия, Саша занял позицию в многоярусном подземном гараже. Он припарковал мотоцикл в углу, за микроавтобусом «Форд-Транзит». Отсюда отлично просматривался выезд, и в то же время корпус «Форда» полностью скрывал мотоциклиста.
Выключив двигатель «Харлей-Дэвидсона», Солоник навинтил на ствол глушитель. Снял пистолет с предохранителя и сунул его за пазуху. Застегнул куртку. Еще раз осмотрелся, вновь и вновь оценивая ситуацию...
Ровные ряды припаркованных автомобилей блестели холодным лаком и хромом под мощными люминесцентными лампами. Машины, как и все тут, в Германии, выглядели на редкость ухоженными, а поэтому невольно приходило на ум сравнение гаража с дорогим автосалоном.
Киллер и сам удивлялся собственному хладнокровию: ничего похожего на волнение он не испытывал. Голова работала четко и спокойно, сердце билось ровно – никакой предательской дрожи, никакого волнения...
Быть может, причиной такого спокойствия явилась относительная простота сегодняшней акции? Ведь Солонику не надо было часами выжидать в стационарном укрытии, как при ликвидации Глобуса, а затем прикидывать расстояние, вносить поправку на скорость ветра. Не надо было прибегать к изощренной конспирации, как при убийстве Бобона и Глодина. Возможно, киллер не волновался и потому, что это исполнение было далеко не первым. Прав был, видимо, классик, утверждая: «Подлец-человек ко всему привыкает...» Привычкой может стать что угодно, даже убийство, палачество. Привычка, помноженная на профессионализм, рано или поздно неотвратимо превращается в насущную потребность.
В проеме, за ровными рядами машин, промелькнула чья-то тень. Солоник пригляделся и увидел молодого мужчину в строгом темном костюме – дорогой галстук, модная стрижка, самодовольное выражение лица. Видимо, молодой бизнесмен и наверняка отправлялся в свой офис. Проходя вдоль ряда припаркованных машин, он беспечно поигрывал автомобильными ключами с брелоком.
Продолжая наблюдать за ним, Солоник невольно прикидывал: как можно было бы его «исполнить»? Наверняка проще всего было бы осторожно выкатиться из-за «Форда» на мотоцикле, подъехать как можно ближе и, изобразив на лице доброжелательность, окликнуть, что-то спросить. А дальше – руку за пазуху, выхватить пистолет, несколько раз выстрелить в голову и – на выезд. Звук выстрела смажется глушителем, поблизости никого нет, выезд свободен, если сторож и запомнит убийцу, вряд ли сможет опознать: помешают грим и мотоциклетный шлем.
Молодой немец уже садился в свою машину, а киллер, нащупав «зигзауэр», ощутил ладонью крупное рифление рукояти, и это ощущение было ему приятно...
После семи утра посетителей в подземном гараже стало немного больше. Автомобили после прогрева двигателей выруливали к выезду. Пунктуальные берлинцы, точно рассчитав время пути, разъезжались по своим офисам, конторам и фирмам. И наверняка никто из них не обратил внимания на невысокого мотоциклиста. Впрочем, если бы кто и захотел запомнить его приметы, то вряд ли бы это ему удалось: лицо обладателя «Харлей-Дэвидсона» наполовину скрывал темный шлем.
Саша начал было нервничать, думая, что объект сегодня уже не объявится, когда в широком квадратном проеме выезда появился тот, кого он ждал. Солоник отжал сцепление и, выкатившись из-за микроавтобуса, взглянул на очередного посетителя гаража. Оценил обстановку. Большинство автомобилей уже уехали, и в бетонной коробке подземного паркинга не было ни единого человека.
Шакро Какачия неторопливо шел к своей машине и, конечно же, даже не взглянул на неизвестного, медленно выезжавшего на мотоцикле прямо на него...
– Ты Шакро? – неожиданно спросил мотоциклист по-русски, запустив руку за пазуху.
Удивительно, но Какачия сразу все понял. Инстинктивно сделав шаг назад, хотел было развернуться, но не успел. Последнее, что рассмотрел киллер перед тем, как нажать на курок, – это гримаса беспомощности и ужаса, застывшая на лице жертвы.
Глухой хлопок выстрела, смазанного глушителем, – и один из самых авторитетных российских законников, обливаясь кровью, тихо, словно в замедленной киносъемке, осел на пол.
Солоник притормозил, наклонился, поднял стеклянное забрало мотоциклетного шлема...
В контрольном выстреле не было необходимости – Шакро был мертв, пуля попала ему в голову.
Взревел мощный двигатель «Харлея», и киллер, бросив последний взгляд на труп, спокойно покатил к выезду.
Ни сторож, ни владельцы машин, шедшие навстречу, не обратили внимания на мотоциклиста, выезжавшего из подземного гаража. И уж конечно, никто не смог объяснить ничего вразумительного полицейским, прибывшим на место происшествия спустя полчаса после убийства...
Глава 17
По возвращении из Берлина в Грецию Саша неожиданно почувствовал: что-то в нем изменилось, что-то сломалось, и таким, как прежде, ему уже вряд ли удастся быть.
Жизнь перестала удивлять, удовольствия, которым он привык отдаваться всецело, больше не казались ему таковыми, привычные радости приелись, начали раздражать. Море, которое хозяин роскошного коттеджа едва ли не каждый день наблюдал из окон, выглядело теперь теплой зловонной лужей. Наверное, Солоник много бы отдал, чтобы хоть разок окунуться в быстрый холодный Тобол, реку детства, протекавшую через его родной Курган.
Приступы слабости и кажущегося бессилия случаются даже у самых уверенных в себе людей. Что уж тогда говорить о человеке, находящемся в розыске, который постоянно балансирует на грани жизни и смерти, который хорошо понимает, что наверняка не умрет собственной смертью?!
Саша сменил место жительства – и не только из соображений конспирации. В коттедже, снятом для него сереньким больше года назад, все так или иначе напоминало о старой жизни, и прежде всего об Алене. Солоник старался навсегда забыть эту женщину, но в мыслях часто возвращался к ней.
Новая вилла, снятая в престижном пригороде Лагониси, выглядела намного роскошней прежней. Все три этажа опоясывались балконами. Стильная мебель воскрешала в памяти проспекты музеев, а безотказная японская техника, которой этот дом был нашпигован от подвала до крыши, – научно-фантастические фильмы о жизни в двадцать первом веке.
Но все это по-прежнему не радовало. Наверное, потому, что и на новом месте Саша все острей томился собственным одиночеством.
Так продолжалось недели полторы, пока Солоник не собрался с мыслями, спросив себя – чего же ему не хватает? И тут, кстати или некстати, на глаза попался буклет ночного клуба, который ему сунули на бензозаправке. Справедливо решив, что новые впечатления – лучшее средство от тоски и печали, Македонский в тот же вечер отправился в клуб «Морской», расположенный в самом центре Афин, неподалеку от площади Омония.
Сборы, как и обычно, были недолгими: одеться, сунуть во внутренний карман пиджака бумажник, скотчем прикрепить к правой ноге у щиколотки любимый черный пистолет «глок». Конечно же, относительно спокойные Афины – это не разгульная бандитская Москва, но кто может поручиться, что и в «Морском» Македонский не нарвется на какого-нибудь отморозка из России? Тем более что в последнее время русская братва наладилась расслабляться в солнечной Греции.
Саша уверенно вел огромный белоснежный джип по вечерним улицам греческой столицы. Пистолет немного тяжелил ногу, и Солоник поймал себя на предчувствии, что этот вечер наверняка выдастся необычным.
Ночной клуб «Морской» почти ничем не отличался от сотен других увеселительных заведений греческой столицы. Здесь предлагался посетителям обычный набор развлечений: ненавязчиво звучащий оркестр с легкой танцевальной музыкой, богатый выбор местных вин, ликеров и коньяков и, конечно же, женщины.
Рыболовные сети и чучела морских рыб, развешанные по стенам, создавали ощущение кинематографических декораций. Бармен, одетый средневековым флибустьером, с необыкновенной ловкостью сбивал коктейли. В неглубоком бассейне, расположенном прямо в центре зала, вовсю плескались молоденькие девицы в прозрачных купальниках. Многие танцевали, и никто не обратил внимания на невысокого мужчину в летнем белом костюме, который зашел в ночной клуб незадолго до полуночи.
Найдя свободный столик в углу, под огромным, мастерски сделанным чучелом акулы, Саша уселся, внимательно рассматривая публику. Женщин тут было намного больше, чем мужчин, и половину их составляли проститутки.
Впрочем, три девушки, болтавшие за соседним столиком по-русски, вроде бы не были таковыми. Вскоре Саша без особого труда познакомился с одной из них. Пышная натуральная блондинка с томными васильковыми глазами благосклонно приняла предложение потанцевать, после чего без особых уговоров пересела к нему за столик.
В ресторанах, барах и ночных клубах знакомятся быстро, но забывают о подобных знакомствах еще быстрей...
Оксана – так звали блондинку – приехала в Грецию с Украины, из забытого богом и людьми городка Бахмача, что на Черниговщине. Ей крупно повезло: в отличие от многих уроженок бывшего Союза девушка не стала танцовщицей в дешевом стриптиз-баре или шлюхой в портовом борделе, а устроилась продавщицей в богатый меховой магазин, что, судя по всему, возвышало ее в собственных глазах.
– А вы кто и чем занимаетесь? – спросила она с неподражаемым хохляцким акцентом, одарив собеседника белозубой улыбкой.
– Бизнесмен, из Москвы, тут по делам, но надолго, – лаконично ответил Солоник и, не желая больше рассказывать о себе, осторожно поинтересовался: – Вы что, знаете греческий?
– Наш магазин посещают в основном русские челноки, и хозяевам потребовалась продавщица, хорошо знающая российскую специфику, такая, чтобы могла договориться с любым клиентом. – Оксана потянулась к коктейлю и, покусывая соломинку, с достоинством продолжила: – Если честно, я очень довольна, что оказалась тут... Где бы я еще заработала такие деньги!
Солоник опустил глаза, чтобы собеседница не заметила его улыбки. Наверняка для этой девушки триста-четыреста баксов в месяц казались огромными, баснословными деньгами, почти что богатством Шахерезады.
– Как хозяева? Не обижают? – поинтересовался он.
– Ну что ты! – сразу перешла Оксана на «ты», и это получилось у нее очень непосредственно. – Они приличные люди. Тоже из бывшего Союза... Так называемые понтийские греки.
– Кто-кто?
– Между нами, они грузины, купившие документы, где было указано, будто бы у них греческие корни. Мне рассказывали, что в Батуми можно купить любой паспорт, записаться хоть китайцем, хоть нанайцем, – сообщила Оксана.
– Ну, наверное, тут, в Греции, у твоих хозяев куда меньше проблем, – небрежно бросил в ответ Саша, прикидывая, сколько он еще будет беседовать с Оксаной перед тем, как везти к себе на виллу, чтобы трахнуть. Интересно, какое впечатление произведет его новый дом на эту продавщицу из украинской провинции. – Каких это проблем? – Допив коктейль, Оксана извлекла из пачки тонкую коричневую сигарету, Саша предупредительно щелкнул зажигалкой.
– Ну – бандиты не наезжают, «крыш» своих долбаных не предлагают, вымогательством не занимаются. Платить никому не надо.
– Как бы не так! – хохотнула девушка. – Они сами с какой-то мафией связаны!
Солоник сделал вид, что удивился.
– Вот как?
– Я точно не знаю, но у них тут какие-то свои дела. Они же все выходцы из Грузии, – разоткровенничалась новая Сашина знакомая, начисто забыв о том, что молчание золото.
– Ну, если какие-то мафиози начнут вас обижать, скажешь мне, – заметил Солоник.
Оксана хотела было что-то сказать в ответ, но в этот самый момент к столику подошел молодой человек. Бычья шея с массивной золотой цепью, дорогой спортивный костюм «Адидас», огромные кулаки, необремененный интеллектом взгляд – типаж, до боли знакомый еще по Москве...
Атлет, наклонившись к уху девушки, что-то произнес, и Оксана тут же изменилась в лице. На нем одновременно читались страх, отвращение, растерянность и покорность.
Она поднялась и, нервно теребя ремешок сумочки, произнесла виновато:
– Саша, извини, но мне надо идти.
Солоник нахмурился.
– Что случилось?
– Да так, ничего... – В глазах Оксаны неожиданно блеснули слезы.
– Тебя обидели?
– Да нет.
– У тебя неприятности?
– Нет, все в порядке.
– Ты же не хочешь идти, я вижу, – твердо заявил Македонский.
Оксана скосила глаза в сторону качка, который стоял рядом с соседним столиком, давая понять, что при нем она ничего больше сказать не может.
Поднявшись, Македонский подошел к девушке и демонстративно обнял ее за плечи.
– Ну, что такое? – спросил он. – Скажи мне, не бойся. Может быть, я смогу тебе чем-то помочь.
Девушка была на грани истерики. Она что-то возбужденно шептала ему на ухо, а по щекам ее быстро-быстро катились горючие слезы. Из ее объяснений Саша понял, что амбал в спортивном костюме – один из бандитов, окружавших фактического владельца магазина, где она работает. Хозяина, якобы грека, зовут Резо, он отпетый мафиози, к тому же садист и извращенец. Он и прислал этого амбала, чтобы тот отвез ее на виллу, где ее будут насиловать все, кому не лень. Отказаться она не может, потому что целиком зависит от Резо и до смерти его боится.
– Я помогу тебе, – твердо пообещал Саша.
– Ой, не надо! – испуганно зашептала Оксана, косясь на качка, продолжавшего издали наблюдать за разговором. – Резо, кажется, вор в законе, он мне сам много раз об этом говорил. Жуткий мафиози, страшный человек, ему ничего не стоит тебя убить. Ты таких никогда не видел – и не дай бог тебе увидеть его когда-нибудь.
Она, будто клюнув, поцеловала его в щеку и, пробормотав что-то невнятное, понуро пошла следом за амбалом. Тот бросил на Солоника взгляд, полный презрения, и Саша ощутил себя оплеванным с головы до ног.
Его, который вершит судьбы многих людей, именем которого пугают едва ли не весь российский криминалитет, человека, который при жизни превратился в живую легенду, смеет оскорблять жалкий кавказский барыга, подсылать к девушке, на которую он положил глаз, быка, чтобы увести из-под носа?
Кровь шумно приливала к вискам, и Саша ощутил в себе неожиданный приступ бешенства. Он поднялся из-за стола и, бесцеремонно расталкивая танцующих, решительно двинулся к выходу.
Оксана обреченно сидела на заднем сиденье роскошного белого кабриолета «БМВ» в окружении угрюмых качков в тесных «адидасах». На переднем сиденье рядом с водителем развалился невысокий, плотненький мужчина лет тридцати пяти. Крючковатый нос, набрякшие мешки под черными глазами, густые курчавые волосы выдавали в нем типичного уроженца Кавказа. Он был сильно пьян – даже в метре от кабриолета Солоник ощутил резкий запах винного перегара.
По-видимому, это и был тот самый Резо, о котором рассказывала Оксана. И все-таки в этом следовало убедиться.
– Кто из вас Резо? – спросил Саша по-русски, подходя к машине.
Тот недоуменно уставился на подошедшего.
– Ну, я Резо...
– Выйди на минутку, базар к тебе один деликатный есть, – прищурился Македонский.
Быки, сидевшие в машине, пытались было выскочить, чтобы наказать неизвестного наглеца, но Резо, сделав знак рукой, вылез из автомобиля и, надменно взглянув в глаза незнакомца, спросил:
– Чего надо?
– Эта девушка сегодняшний вечер проведет со мной, – твердо произнес Саша.
– Ва! Ты чего, пьяный? Или не понимаешь, с кем говоришь? – удивился Резо, бесцеремонно рассматривая подошедшего.
– Я никогда не бываю пьян и сказанное никогда не повторяю дважды. – Македонский взглянул грузину прямо в глаза, и от этого его колючего взгляда тот непроизвольно поежился.
– Ты что, не знаешь, кто перед тобой? – Казалось, удивлению кавказца нет границ.
– Я знаю твое имя, для разговора этого достаточно. – Саша уже шагнул к машине, чтобы открыть дверцу и выпустить Оксану.
– Ты что, жизни меня учить вздумал? Или тебе своего здоровья не жаль? – Резо ошалело смотрел на Сашу, явно не представляя, как лучше поступить в такой ситуации – то ли разобраться с наглецом самостоятельно, то ли кивнуть быкам, ожидавшим команду «фас». – Ты на кого наезжаешь, баклан дешевый?
– Пальцы гнешь, под жулика косишь? – с усмешкой произнес Солоник, вспомнив слова девушки о том, будто бы этот тип – вор в законе.
– Реваз, позволь, я этому хмырю череп проломлю, – предложил из машины один из быков.
Кавказец оценивающе смерил взглядом неизвестного наглеца: невысокий рост, комплекция так себе... Разве он может сравниться хоть с одним из его быков?
– Давай, Мамука, – кивнул он и в предвкушении зрелища избиения отошел в сторону.
Солоник тут же сгруппировался для отражения нападения. Из кабриолета вылез тот самый амбал в «Адидасе», который увел от него Оксану. В тусклом лунном свете блеснуло лезвие ножа, и это решило все...
Резко нагнувшись, Саша быстрым движением отодрал скотч, которым перед поездкой в ночной клуб «Морской» прикрепил к ноге пистолет. Мгновение – и ствол уперся в грудь быка.
– Нож бросай, – ледяным шепотом произнес Александр.
– Что? – Качок явно не ожидал, что противник вооружен.
– Нож на землю. – Интонации Македонского были спокойны и даже ленивы. Он был уверен, что победа будет за ним.
Нож с металлическим лязгом упал на асфальтированную дорожку.
– А теперь – в машину! – последовала новая команда.
Безусловно, ни Резо, ни его люди не ожидали подобного поворота событий. Амбал с золотой цепью на шее, еще недавно мнивший себя таким грозным, послушно выполнил распоряжение неизвестного парня далеко не атлетического сложения.
Спустя мгновение «глок» уперся в грудь Резо – тот, ощутив прикосновение тупого ствола, казалось, сразу же протрезвел.
– А теперь слушай, скотина черножопая, – произнес Саша спокойно, и лишь крылья носа его слегка раздувались, свидетельствуя о волнении. – Кто ты, я не знаю и знать не хочу. А я – Македонский, Саша Македонский. Слышал, может быть?
– Ва! Нравится девушка – забирай, нет проблем, у нас еще много таких, – стараясь унять предательскую дрожь в голосе, ответил кавказец. – Нравится – так бы сразу и сказал. Крутой ты, в натуре крутой, и так видно. Только пистолет убери, пожалуйста, а то он еще случайно выстрелит...
Сунув оружие в карман, Солоник открыл дверку и коротко бросил Оксане:
– Выходи и иди вон к тому джипу...
Та послушно вышла и двинулась в сторону «Тойоты», белевшей неподалеку.
– А теперь опять слушай, и слушай внимательно. – Солоник, прищурившись, снова обратился к грузину: – Вали отсюда и, если не хочешь в своей жизни проблем, никогда больше не попадайся мне на глаза.
– Нет вопросов, нет вопросов, – испуганно прошептал Резо и, неожиданно с хитрецой взглянув на собеседника, поинтересовался: – А где тебя завтра можно найти, чтобы как следует извиниться?
Солоник не удостоил его ответом. Круто развернувшись, он направился к своей машине, рядом с которой, переминаясь с ноги на ногу, стояла Оксана...
– Зачем ты это сделал? – прошептала девушка, когда джип выехал с паркинга.
Саша и сам не знал – зачем, для чего он назвался этому козлу своим настоящим именем.
Ради самоутверждения?
Чтобы нагнать страха на мелких торгашей, мнящих себя крутыми бандитами?
Из-за стойкой ненависти к этим тупым быкам в «адидасовских» костюмах?
Поступок, что ни говори, глупый, так может вести себя разве что пьяный пэтэушник на дискотеке в курганском Доме культуры, но не серьезный человек, находящийся к тому же в федеральном розыске.
Да и склоку он из-за кого начал, из-за кого назвался настоящим именем?
Из-за бабы – стыдно сказать...
Но отмотать время назад, переиграть было невозможно, и теперь оставалось лишь признать, что слово не воробей...
Саша, покусывая губы, сосредоточенно вел машину, ощущая на себе недоуменные взгляды спутницы. По всему было заметно: девушка хочет что-то сказать, о чем-то предостеречь, но происшедшее напугало ее настолько, что она не могла произнести ни слова.
Спустя минут двадцать белоснежный джип, свернув с трассы, неторопливо катил вниз, к виллам на берегу моря, огоньки которых разряжали чернильную темноту августовской ночи.
Оксана забеспокоилась.
– Куда ты? Чего ты хочешь?
Остановив машину, Солоник резко обернулся к ней и привлек к себе.
– Тебя... Тут и немедленно...
Блестевший в свете луны никелем джип стоял на краю крутого обрыва. Внизу, под темными скалами, плескалось море, лунная дорожка на водной глади казалась глянцевой, будто нарисованной.
Оксана судорожным движением расстегнула блузку – оторвавшаяся пуговица осталась зажатой между пальцами, и рука ее дрогнула.
– Спасибо тебе, – произнесла она, и в этой фразе Саша почувствовал и ее животный страх, и уважение самки, отдающейся более сильному самцу.
Она хотела что-то еще добавить, но Македонский не желал больше слушать ни слова. Мгновенно опустив спинку сиденья, набросился на нее и рывком сорвал с Оксаны одежду.
Наверное, никогда Резо не чувствовал себя таким оскорбленным и униженным, как теперь, после разговора с неизвестным парнем, назвавшимся странной кличкой Македонский. Никогда и никто еще не разговаривал с ним в подобной манере, даже не пытался.
Кавказец жил в Греции уже третий год и был человеком далеко не бедным. Он обладал определенным весом среди выходцев из бывшего Союза, а главное – изображал, будто бы является вором в законе, подчеркивая это кстати и некстати. В отличие от настоящих, патентованных законников Резо не отличался особой скромностью, когда заводил речь о себе самом.
Уроженец небольшого грузинского городка Марнеули, что неподалеку от Тбилиси, Резо сызмальства впитал в себя специфическую атмосферу местных базарчиков, пропахших дымом шашлычных и пыльных окраин. Для него «казаться» всегда было важней, чем «быть». Впрочем, это характерно для многих выходцев с Кавказа – казаться богатыми и уважаемыми, авторитетными, справедливыми.
После окончания кооперативного техникума Резо последовательно работал продавцом, водителем автобуса, таксистом, официантом, буфетчиком, рубщиком мяса на рынке в Тбилиси. Одно время был владельцем кооперативного кафе, а также мотался в Турцию, где на дрянных базарчиках и в мелких магазинах за бесценок скупал тряпье и втридорога перепродавал его на родине...
В 1992 году к власти в Грузии пришел Звиад Константинович Гамсахурдиа, столь же замечательный филолог и переводчик, сколь и недальновидный политик. Вскоре древняя земля Картли погрузилась в пучину мятежей. В Грузии разваливалось все, что можно, – бизнес заглох, народ нищал. Настоящее казалось кошмаром, но перспективы страшили еще больше, чем реальность.
Впрочем, несговорчивому Звиаду быстро нашли замену: бывший комсомольский функционер, бывший министр МВД и председатель КГБ, бывший первый секретарь ЦК компартии Грузии, бывший министр иностранных дел бывшего Советского Союза Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе при помощи всемогущего грузинского мафиози Тенгиза Китовани и натурального вора в законе Джабы Иоселиани при не такой уж тайной, но крайне существенной поддержке Москвы развязали в этой замечательной солнечной стране кровавую гражданскую войну.
Просчитав перспективы, Резо встал на сторону Шеварднадзе. Ходил на митинги, скандировал «Дзирс Гамсахурдиа!», то есть «Долой!..» А вскоре вступил в ряды опальных «Мхедриони», так называемого «Корпуса спасателей», организованного законником Иоселиани преимущественно из криминальных элементов.
Получив автомат Калашникова, бывший торговец умудрился повоевать и в Мегрелии, и в Абхазии, и в Южной Осетии, но ситуация вскоре нормализовалась, и военная карьера Резо прервалась.
Зато он вскоре сошелся на короткой ноге с местными жуликами и, нахватавшись верхушек от понятий, быстро проникся воровской идеей.
Так уж издавна повелось, на Кавказе можно купить практически все: школьный аттестат, диплом об окончании института, ученую степень, должность мэра города, даже, наверное, министра внутренних дел. И было бы удивительно, если бы места в криминальной иерархии также не продавались за деньги.
Во время грузино-абхазского конфликта Резо мародерничал и сумел скопить довольно серьезную сумму денег. Большей части ее хватило на покупку звания вора в законе. Резо, никогда не сидевший даже в ментовском обезьяннике, не знавший, что такое изолятор временного содержания (не говоря уже о следственных изоляторах и исправительно-трудовых учреждениях), быстро научился гнуть пальцы на блатной манер и, выучив с десяток слов блатной фени, возомнил себя настоящим вором. Новый «апельсин», как называют законников вроде него, намекая на их скороспелость, вскоре понял, что на родине, измученной гражданской войной, делать нечего, и по примеру многих земляков подался в Грецию, предварительно купив знаменитый «батумский» паспорт, который был оформлен за несколько минут в его присутствии, с его же слов.
В Афинах дела «апельсина» пошли в гору. Он быстро прибрал к рукам несколько меховых магазинов и небольших оптовых баз, которые содержали его соотечественники. Нимало не беспокоясь о понятиях, согласно которым истинный законник не может стоять во главе силовой структуры, сколотил бригаду. Стали дербанить русских челноков. Регулярные отчисления в общак давали основания тем, кто короновал его, закрывать глаза на многое. Тем не менее в России Резо никто никогда не принял бы за серьезного человека.
К середине 1996 года Резо чувствовал себя на редкость уверенно. Этому способствовали не только накачанные быки, не только деньги, но и связи с короновавшими его «лаврушниками», то есть соотечественниками.
Если такой человек ощущает себя чуть ли не царем Давидом во всей славе своей, он не может просто так снести оскорбление, прилюдно нанесенное ему каким-то русским недомерком, как мысленно назвал Македонского сам Резо. Авторитет в понимании кавказца можно купить столь же быстро, как и завоевать, но утратить – быстрей. За звание вора были отданы большие деньги, а нанесенное ему оскорбление опускало грузина в глазах многих, а следовательно, ударяло по карману. Это означало лишь одно: для сохранения купленного авторитета необходимо отомстить во что бы то ни стало!
Проводив наглеца недобрым взглядом, Резо обернулся к своим быкам.
– А вы что сидели, молчали?
Те принялись оправдываться.
– Так у него же пистолет был!
– Ва! На вашего пахана наезжают, а вы молчите? – взъерепенился «апельсин». – А если бы этот придурок убил меня? Тоже сидели бы и молчали?!
Читать бесплатно другие книги:
