Буфет, полный жизни Макколл Смит Александр

Alexander McCall Smith

The Full Cupboard of Life

© Alexander McCall Smith, 2003

© Перевод. Кулагина-Ярцева В. С., 2015

© Художественное оформление. Куликова А. М., 2015

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2015

Книга посвящается Соле Росс и Вики Тейлор

Глава 1. Большая беда для машин Ботсваны

Прешас Рамотсве сидела за письменным столом в Женском детективном агентстве № 1 в Габороне. Со своего места она могла бросить взгляд в окно, за которым в голубоватой дымке зноя за деревьями акации, над травой и кустами виднелись холмы. Какая замечательная страна, какая обширная, протянувшаяся миля за милей в коричневую даль, на самый край Африки. Был конец лета, в этом году прошли обильные дожди. Это важно, ведь обильные дожди означают плодородные поля, а плодородные поля означают урожай больших спелых тыкв, того самого сорта, какой с удовольствием едят женщины с традиционной фигурой, вроде мма Рамотсве. Желтая мякоть тыквы, сваренная и сдобренная хорошим куском масла (если позволял бюджет), была одним из величайших божьих даров Ботсване. А какой у нее замечательный вкус, особенно с куском ботсванского мяса, плавающего в подливке!

О да! Господь много дал Ботсване, мма Рамотсве усвоила это много лет назад в воскресной школе в Мочуди. «Напишите список небесных даров Ботсване», – сказала учительница. И маленькая мма Рамотсве, грызя кончик химического карандаша, ощущая жар солнца, разогревшего железо на крыше так, что оно коробилось, протестуя против державших его болтов, написала: 1) земля; 2) люди, живущие на этой земле; 3) животные, в особенности тучный скот. На этом она остановилась, но, подумав, добавила: 4) железная дорога от Лобаце до Франсистауна. Этот список, отданный учительнице для оценки, вернулся обратно с жирной синей галочкой напротив каждого пункта и комментарием: «Отлично, Прешас! Ты умная девочка. Ты совершенно верно показала, что Ботсвана счастливая страна».

Чистая правда. Мма Рамотсве на самом деле была умной женщиной, а Ботсвана – счастливой страной. Когда Ботсвана много лет назад стала независимой, в ту ночь, когда сердце замирало оттого, что фейерверк не зажегся вовремя, и пыльный ветер, казалось, предвещал только дурное, в этой стране почти ничего не было. Только три средних школы, несколько больниц и каких-то жалких восемь миль гудронированных дорог. И все. Действительно все? Нет, гораздо больше. Еще была страна, такая огромная, что казалась безграничной; небо, такое широкое и такое свободное, что дух мог взлететь и парить без малейших оков; и люди, добрые, терпеливые люди, которые выжили на этой земле и любили ее. Их упорство было вознаграждено, потому что в недрах обнаружили алмазы, множился скот, и постепенно люди построили страну, которой мог бы гордиться любой. Вот что имелось в Ботсване, и вот почему она была счастливой страной.

Мма Рамотсве открыла Женское детективное агентство № 1, продав скот, который оставил ей отец, Обэд Рамотсве, хороший, всеми уважаемый человек. Она в очередной раз удостоверилась, что его фотография висит на стене офиса, чуть ниже портрета покойного президента Ботсваны, сэра Серетсе Кхамы, верховного вождя племени бангвато, основателя республики и джентльмена. Из всего перечисленного последнее, пожалуй, в глазах мма Рамотсве было самым важным. Человек может быть наследным правителем или избранным президентом, но не быть джентльменом, и это скажется в любом его поступке. Но если вами руководит джентльмен в полном смысле этого слова, вам действительно посчастливилось. И Ботсване в этом отношении посчастливилось в высшей степени, потому что все три ее президента были хорошими и скромными в поведении людьми, как и полагается джентльменам. Когда-нибудь, возможно, президентом станет женщина, и мма Рамотсве подумала, что это может оказаться к лучшему – при условии, что эта дама будет обладать необходимой скромностью и осмотрительностью. Далеко не все дамы отличаются этими качествами, подумала мма Рамотсве, некоторым их явно недостает.

Взять хотя бы эту женщину-политика, которая все время выступает по радио и всем диктует, что именно нужно делать. У нее противный голос, как у шакала, к тому же она самым бесстыдным образом флиртует с мужчинами, которые могут так или иначе посодействовать ее карьере, пренебрегая теми, кто не может. Мма Рамотсве однажды наблюдала, как на приеме эта женщина не обратила никакого внимания на епископа, стремясь поговорить с важным министром, который мог замолвить за нее словечко в нужном месте. Епископ Теофилус только открыл рот, чтобы высказаться о дожде, как она его прервала: «Да, епископ, конечно. Дождь очень важен». Но даже при этих словах она смотрела на министра и улыбалась ему. А через несколько минут ускользнула, оставив епископа, бочком пробралась к министру и принялась что-то ему нашептывать. Мма Рамотсве, наблюдавшая за ней, не сомневалась в том, что это значило, потому что встречала женщин такого толка, их было много. Поэтому, выбирая женщину-президента, придется проявить осмотрительность. Она должна быть правильной женщиной, знающей, что такое тяжелый труд и что такое держать полмира на своих плечах.

В этот день, сидя за письменным столом, мма Рамотсве позволила своим мыслям блуждать. Ничего особенного делать было не нужно. Никаких интересных дел. Она только что закончила большое расследование для крупного магазина; там подозревали, но не могли доказать, что кто-то из старшего персонала присваивает деньги. Бухгалтеры магазина просмотрели свои записи и нашли расхождения, но невозможно было обнаружить, как и куда исчезали деньги. В отчаянии от постоянных потерь управляющий обратился к мма Рамотсве. Она составила список всех ответственных работников магазина и решила проверить их финансовое положение. Если деньги исчезали, значит, скорее всего, их кто-то тратил. И этот простой вывод – действительно очевидный – привел ее прямо к виновнику. Не то чтобы он открыто демонстрировал свое неправедно нажитое богатство; мма Рамотсве пришлось добывать информацию, вводя в искушение каждого подозреваемого. В конце концов, один из них не устоял перед перспективой крупной сделки и при этом, как оказалось, мог заплатить наличными сумму, намного превышающую его доходы. Мма Рамотсве не любила такие расследования, потому что они заключали в себе взаимные обвинения и позор, а мма Рамотсве предпочитала прощать, если это было возможно. «Я снисходительна», – говорила она, и это было правдой. Она действительно простила Ноте Мокоти, своего жестокого бывшего мужа, и не питала к нему недобрых чувств, хотя он доставил ей много страданий за время их недолгого несчастливого брака. Она простила Ноте, хотя больше никогда не встречала его, и если бы он пришел к ней сейчас, сказала бы ему, что он прощен. Зачем же, спрашивала она себя, растравлять незаживающую рану, когда благодаря прощению она может затянуться?

Из-за несчастливой жизни с Ноте она решила больше никогда не выходить замуж. Но однажды вечером мистер Матекони, провозившись целый день с безжизненным мотором ее крошечного белого фургончика, сделал ей предложение, и она его приняла. И это было верное решение, потому что мистер Матекони был не только лучшим механиком, но и самым добрым и благородным человеком в Ботсване. Мистер Матекони сделал бы все возможное для того, кто нуждается в помощи, и в мире, который становится все более бесчестным, он продолжал придерживаться старинной ботсванской морали. Он был хорошим человеком, а это самое прекрасное, что можно о ком-либо сказать.

Сначала было странно чувствовать себя помолвленной – какое-то промежуточное состояние между старой девой и замужней дамой, – быть связанной с человеком, но еще не быть его женой. Мма Рамотсве предполагала, что они поженятся через полгода после обручения, но этот срок прошел, прошло еще какое-то время, а мистер Матекони по-прежнему не заговаривал о свадьбе. Разумеется, он купил ей кольцо и откровенно и с гордостью говоил о ней как о своей невесте, но о дате свадьбы не сказал ни слова. Она продолжала жить в своем доме на Зебра-драйв, а он в своем, в Виллидже, рядом с бывшим Клубом вооруженных сил Ботсваны и клиникой, неподалеку от старого кладбища. Не всем, конечно, понравилось бы жить так близко к кладбищу, но люди современные, вроде мма Рамотсве, считали, что это ерунда. У народа батлоква, живущего около Тлоквенга, существовал обычай хоронить предков в своем дворе, в маленьком глиняном домике с круглыми стенами. Это значило, что умершие члены семьи навсегда остаются с вами. Хороший обычай, подумала мма Рамотсве, если мать умрет, ее похоронят под хижиной детей, так что ее дух сможет присматривать за ними. Должно быть, детям отрадно сознавать, что мать здесь, под слоем утоптанной, смешанной с навозом земли.

В традициях прошлого было много хорошего, и мма Рамотсве стало грустно, что часть этих обычаев отмирает. Ботсвана была особой страной, и все еще оставалась ею, но раньше ее отличительные черты были заметнее; тогда каждому – или почти каждому – бросались в глаза старинные ботсванские обычаи. Современный мир эгоистичен и полон холодных и грубых людей. Ботсвана раньше никогда не была такой, и мма Рамотсве готова была сделать все, чтобы маленький уголок Ботсваны, куда входил ее дом на Зебра-драйв и офис, которым владели вместе Женское детективное агентство № 1 и «Быстрые моторы» на Тлоквенг-роуд, оставался частью прежней Ботсваны, где люди вежливо здоровались, выслушивали друг друга, не кричали и не думали только о себе. Такого никогда не случалось в этой маленькой части Ботсваны.

В это утро, сидя за письменным столом с дымящейся кружкой ройбуша, стоявшей перед ней, мма Рамотсве осталась наедине со своими мыслями. Было девять часов утра, рабочий день давно начался (в семь тридцать), но мма Макутси, ее помощнице, было поручено по пути на службу зайти на почту, поэтому ее еще не было. Мма Макутси была взята на работу в качестве секретаря, но довольно скоро стало ясно, какой она ценный сотрудник, и мма Макутси получила повышение, должность помощницы детектива. Вдобавок она сделалась управляющим в мастерской «Быстрые моторы» на Тлоквенг-роуд после того, как добилась необыкновенного успеха, когда мистер Матекони был болен. Мма Рамотсве повезло с такой помощницей, ведь сколько в Габороне ленивых секретарш, которые сидят на службе, уверенные в себе, время от времени ударяя по клавиатуре или отвечая на телефонные звонки. Большинство этих ленивых секретарш отвечают по телефону таким голосом, словно секретарские обязанности слишком обременительны и они ничего не могут сделать для того, кто звонит. Мма Макутси нисколько не была на них похожа. Она отвечала на звонки слишком горячо, а иногда даже отпугивала этим клиентов. Но это был небольшой недостаток для человека, который с отличием окончил Ботсванский колледж делопроизводства, набрав девяносто семь баллов на выпускных экзаменах.

Сидя за своим столом, мма Рамотсве слышала звуки, сопровождавшие работу в гараже по другую сторону здания. Это мистер Матекони работал вместе со своими двумя учениками. Молодые люди были помешаны на девушках, кроме того, они имели обыкновение оставлять грязные отпечатки пальцев по всему зданию. Несмотря на многочисленные увещевания и предупреждения, каждый выключатель был окружен черными следами их пальцев. Мма Рамотсве приходилось даже находить грязные следы пальцев на своей телефонной трубке и, что задевало ее еще больше, на дверце шкафа с письменными принадлежностями.

– Мистер Матекони завел полотенца и всякие тряпки, чтобы вытирать смазку, – сказала она как-то старшему ученику. – Они всегда в туалете. Когда ты кончаешь работать с автомобилем, мой руки, прежде чем трогать другие вещи. Что в этом сложного?

– Я всегда так и делаю, – ответил ученик. – Вы несправедливы, мма Рамотсве. Я очень аккуратный механик.

– Значит, это ты? – спросила мма Рамотсве, обращаясь к младшему ученику.

– Я тоже очень аккуратен, мма, – сказал он. – Я всегда мою руки. Всегда.

– Что ж, наверное, это я, – сказала мма Рамотсве. – Наверное, это у меня грязные руки. У меня или у мма Макутси. Руки пачкаются от того, что мы распечатываем письма.

Старший ученик, казалось, на минутку задумался.

– Может быть, – согласился он.

– Вряд ли есть смысл с ними разговаривать, – заметил мистер Матекони, когда мма Рамотсве пересказала ему беседу с учениками. – У них чего-то не хватает в голове. Иногда мне кажется, что чего-то большого, может быть, размером с карбюратор.

До мма Рамотсве доносились голоса из гаража. Мистер Матекони что-то говорил ученикам, затем послышалось бормотание, это отвечал один из молодых людей. Снова голос мистера Матекони, на этот раз громче.

Мма Рамотсве прислушалась. Они опять что-то натворили, а он выговаривает им, что на него не похоже. Мистер Матекони мягкий человек, он не любит конфликтов и всегда вежлив. Если уж он повысил голос, значит, случилось действительно нечто досадное.

– Дизельное топливо в бензиновый двигатель, – сказал он, войдя в офис и вытирая руки большой тряпкой. – Можете себе представить, мма Рамотсве? Этот… этот глупый мальчишка, тот, что младше, налил дизельное топливо в бак обычного автомобиля. Теперь нам придется все слить и попытаться вычистить бак.

– Я огорчена, – отозвалась мма Рамотсве, – но не удивлена. – Она минутку помолчала. – Что с ними будет? Что с ними будет, когда они начнут работать где-нибудь еще, где за ними не будет присматривать такой добрый человек, как вы?

Мистер Матекони пожал плечами.

– Они перепортят все машины справа, слева и по центру, – сказал он. – Вот что с ними будет. И это будет большая беда для машин Ботсваны.

Мма Рамотсве покачала головой. А затем, неожиданно и не задумываясь, зачем она это говорит, спросила:

– А что будет с нами, мистер Мате кони?

Слова были произнесены, и мма Рамотсве опустила взгляд на свои руки, лежавшие на столе, она смотрела на бриллиантовое кольцо, а оно смотрело на нее. Она задала вопрос, и мистер Матекони слышал, что она сказала.

Он казался удивленным:

– Почему вы спрашиваете, мма? Что вы имеете в виду, спрашивая, что будет с нами?

Мма Рамотсве подняла взгляд. Она подумала, что, раз уж разговор начался, стоит его про должить.

– Мне интересно, что с нами будет. Интересно, поженимся ли мы когда-нибудь или будем помолвлены всю оставшуюся жизнь. Я просто поинтересовалась, только и всего.

Мистер Матекони оставался совершенно спокоен.

– Но ведь мы помолвились, чтобы пожениться, – сказал он. – Значит, мы поженимся. Это всем ясно.

Мма Рамотсве вздохнула:

– Да, но теперь все стали говорить: когда же эти двое поженятся? Вот что теперь говорят. И возможно, я бы тоже задавала такой вопрос.

Несколько минут мистер Матекони молчал. Он продолжал вытирать руки тряпкой, словно погрузившись целиком в это ответственное занятие. Потом заговорил:

– Мы поженимся на будущий год. К тому времени мы закончим все приготовления и скопим достаточно денег на большую свадьбу. Вы же знаете, свадьба стоит дорого. Возможно, она будет в следующем году или через год, но мы обязательно поженимся. В этом нет никаких сомнений.

– Но у меня лежат деньги в банке «Стандарт», – сказала мма Рамотсве. – Я могу использовать их или продать часть скота. У меня еще есть скот, который мне оставил отец. Стадо разрослось. У меня сейчас почти две сотни голов.

– Вы не должны продавать скот, – сказал мистер Матекони. – Держать скот это хорошо. Мы подождем.

Он посмотрел на нее внимательно, чуть ли не с упреком, и мма Рамотсве отвела взгляд. Тема была трудная, слишком болезненная, чтобы открыто ее обсуждать, и мма Рамотсве не стала продолжать разговор. Похоже, он опасается брака, и это, вероятно, и есть причина того, что он медлит связать себя обязательствами. Да, такие мужчины бывают, хорошие мужчины, которые любят женщин, но остерегаются женитьбы. Если дело в этом, она реалистически воспримет ситуацию и так и останется помолвленной. В конце концов, это не так уж плохо, можно найти доводы в пользу помолвки в сравнении с браком. Часто приходится слышать о трудных мужьях, но разве вы когда-нибудь слышали о трудных женихах? Единственный ответ, который можно дать, подумала мма Рамотсве, – никогда.

Мистер Матекони вышел из комнаты, а мма Рамотсве взяла свою кружку ройбуша. Если она собирается и дальше оставаться помолвленной, надо извлечь из этого максимальную пользу, и одним из способов было наслаждаться свободным временем. Можно будет побольше читать и больше времени тратить на хождение по магазинам. Наверное, она может вступить в какой-нибудь клуб, если найдется подходящий, или создать клуб самой, что-то вроде Клуба неунывающих женщин, клуба для женщин, которых постигла в жизни какая-то неудача – в ее случае ожидание свадьбы, – но которые стремятся как можно лучше проводить время. Это намерение, несомненно, одобрил бы ее отец, покойный Обэд Рамотсве: этот хороший человек всегда использовал время на благие цели. Отец всегда присутствовал в ее мыслях и неизменно помогал ей, словно был похоронен прямо у нее под полом.

Глава 2. Как руководить сиротским приютом

Мма Сильвия Потокване, директриса сиротского приюта, перебирала куски ковровой ткани для распродажи. Куски ковров были раскиданы на земле под высоким жасмином, а она вместе с несколькими воспитательницами раскладывала их по степени привлекательности. Ковры не были старыми, это были обрезки, которые пожертвовала приюту фирма в Габороне, занимающаяся настилкой полов. В конце каждой работы, как бы ни были аккуратны укладчики ковров, оставались лишние куски, которые не удавалось подогнать. Иногда, если в работе был конец рулона или если комната была особенно неудачной формы, они оказывались довольно большими. Но ни один из кусков не был квадратным или прямоугольным, и это ограничивало возможность их использования.

– Ни у кого не может быть комнаты такой формы, – заметила одна из воспитательниц, показывая мма Потокване треугольный кусок красного в крапинку ковра. – Не представляю, что с этим можно сделать.

Мма Потокване наклонилась рассмотреть ковер. Ей нелегко было нагибаться, поскольку она обладала в высшей степени традиционной фигурой. Что и говорить, она любила поесть, но при этом была очень активна. Можно было даже предположить, что ее хождение по приюту, заглядывание в каждый угол, чтобы убедиться, все ли на местах и заняты своим делом, должно было способствовать тому, чтобы сбросить лишние фунты, но этого не происходило. Все женщины в ее семье имели такое сложение, и это принесло им богатство и успех; по ее мнению, нет никакого резона в том, чтобы быть худой и подавленной, тогда как привлекательность довольной и спокойной женщины очевидна. К тому же мужчинам нравятся такие женщины. Внешний мир сделал с Африкой ужасную вещь, он привнес туда мысль о том, что женщины хрупкого сложения, иногда такие тощие, как себоколди, многоножка, могут считаться желанными. На самом деле мужчинам нравится совсем другое. Мужчинам нравятся женщины, чьи формы напоминают хорошую еду, стоящую на столе.

– Да, очень странный кусок, – подтвердила мма Потокване. – Но если вы сложите вместе два треугольника, то получите квадрат или нечто близкое к квадрату? Верно, мма?

Воспитательница несколько минут выглядела озадаченной, затем до нее дошла мудрость предложения мма Потокване, и она широко улыбнулась. Среди кусков были и другие треугольники, она потянулась за одним из них и положила его рядом с красным. В результате получился почти идеальный квадрат, хотя его куски были разного цвета.

Мма Потокване была довольна результатом. Рассортировав ковры, они должны будут повесить объявление в Общественном центре Тлоквенга и пригласить людей на распродажу ковров. Они без труда продадут все это, подумала она, а деньги пойдут в фонд, который они создали, чтобы награждать детей книгами. В конце каждого семестра те, кто хорошо учился, получали в подарок за свои успехи книгу – возможно, атлас или Библию на языке сетсвана или какую другую книгу, которая может пригодиться в школе. Не будучи заядлой читательницей, мма Потокване твердо верила в могущество книг. Чем больше книг будет в Ботсване, тем лучше, считала она. Будущее будут строить, основываясь на книгах, на книгах и на людях, умеющих ими пользоваться.

Было бы замечательно, подумала она, написать книгу, которая может помочь другим людям. Что касается ее самой, у нее никогда не хватит на это времени, к тому же она сомневалась, что обладает необходимыми способностями. Но если бы ей предстояло писать книгу, то, несомненно, она бы назвала ее «Как руководить сиротским приютом». Книга была бы полезна любому, кто займет ее место, когда она отойдет от дел, или многим другим женщинам, которые руководят сиротскими приютами в других местах. Мма Потокване какое-то время продумывала содержание подобной книги. Большое место в ней уделялось бы ежедневной работе в сиротском приюте: приготовлению еды, распределению обязанностей и так далее. В ней также должна быть глава о психологии, без нее нельзя руководить сиротским приютом. Мма Потокване знала о ней довольно много. Она, например, могла бы рассказать вам о том, что нельзя разлучать братьев и сестер, или о том, как справиться с проблемами поведения. Они почти всегда возникали из-за неуверенности, и лекарство от них было одно-единственное: любовь. Таков, во всяком случае, был ее опыт. И хотя идея могла бы показаться слишком простой, она была, на взгляд мма Потокване, совершенно верной.

Другая глава – очень важная – была бы посвящена созданию фонда. Каждый сиротский приют нуждается в том, чтобы получать деньги, и об этой задаче нельзя забывать. Даже когда вы успешно справились со всеми другими задачами, проблема денег продолжает отзываться где-то в глубинах мозга постоянным мучительным беспокойством. Мма Потокване гордилась своей компетентностью в этом вопросе. Если что-то было нужно – комплект кастрюль для какой-нибудь группы или пара новых детских ботинок вместо сносившихся, – она находила дарителя, которого можно было убедить пожертвовать деньги. Мало кто мог устоять перед мма Потокване, и был случай, когда она обратилась к самому вице-президенту Ботсваны, человеку благородному, гордившемуся своей политикой открытых дверей и сожалевшему о странах, где не у каждого гражданина есть право видеть второе по важности лицо в стране. Мма Потокване предложила ему найти кого-то, кто сможет продать ей строительные материалы, и он охотно согласился. Эти строительные материалы удалось, хотя и не так скоро, задешево приобрести у одной фирмы.

Список людей, на поддержку которых можно было рассчитывать, возглавлял мистер Матекони. Она в течение многих лет полагалась на него во всем, что касалось присмотра за различными образчиками оборудования сиротского приюта, включая водяной насос, на замене которого он все же сумел настоять, и фургончик, в котором сироты ездили в город. Это была старая машина, изможденная годами скачки по пыльной дороге к приюту, и если бы не умелые руки мистера Матекони, ее существование давно подошло бы к концу. Но это был понятный механику фургончик, обладавший дизельным двигателем «бедфорд», который был создан для того, чтобы работать и работать, как сильный старый мул, запряженный в телегу. Сиротский приют мог, вероятно, позволить себе новый фургончик, но мма Потокване не видела смысла тратить деньги на что-то новое, когда старое еще могло работать.

В то субботнее утро, когда они отбирали куски ковра для продажи, мма Потокване вдруг посмотрела на часы и увидела, что подходит время, когда должен появиться мистер Матекони. Она просила его взглянуть на лестницу, которая сломалась и нуждалась в сварке. Новая лестница стоила не слишком дорого и, возможно, была бы безопаснее, но зачем же, задавала себе вопрос мма Потокване, покупать новую? Новая лестница могла отлично выглядеть, но вряд ли обладала бы крепостью старой металлической лестницы, некогда принадлежавшей железной дороге и подаренной приюту лет десять назад.

Она оставила воспитательниц обсуждать достоинства круглого зеленого коврика и вернулась в офис. У нее, как всегда, был испечен пирог для мистера Матекони, но в этот раз она положила еще больше фруктов, а тесто сделала еще более сдобным. Она знала, что мистер Матекони любит фруктовые пироги и особенно изюм, и положила несколько добавочных горстей в смесь специально для него. Сломанная лестница была явным предлогом для приглашения, но у нее на уме было еще одно дело, и не было ничего лучше пирога, чтобы помочь достичь договоренности.

Когда мистер Матекони в конце концов приехал, она уже ждала его, сидя в своем кабинете прямо напротив вентилятора, с удовольствием ощущая поток воздуха от вращающихся лопастей и глядя в окно на сочную зелень деревьев. Ботсвана – засушливая страна, но в конце сезона дождей она всегда зеленая, в ней то и дело встречаются островки тени. Только в начале лета, до прихода дождей, все кругом коричневое и засохшее. Тогда скот тощает, иногда настолько, что у владельцев стад, наблюдающих, как животные щиплют высохшие клочки травы, склоняя головы от слабости и изнеможения, сердце разрывается. И так бывает, пока на востоке не соберутся фиолетовые тучи и ветер не принесет запах дождя – дождя, который серебряными потоками прольется на землю.

Разумеется, если дождь приходит. Иногда наступает засуха и за весь сезон выпадает очень мало дождя, тогда сухость превращается в боль, которая подобна пыли, забившей горло. Ботсване, конечно, повезло, она может ввозить зерно, но ведь есть страны, которые этого не могут, у них нет денег, и в таких местах люди ничем не защищены от голода. Это бремя Африки, которое, как бы тяжело оно ни было, она несет с достоинством; и мма Потокване больно было знать, что ее собратья-африканцы так страдают.

Но сейчас деревья были покрыты зеленой листвой, и для мистера Матекони не составило труда найти для своего автомобиля место в тени рядом с офисом сиротского приюта. Как только он вышел из машины, к нему подбежал маленький мальчик и взял его за руку. Ребенок серьезно глядел на него, и мистер Матекони улыбнулся в ответ. Он полез в карман, вытащил пригоршню мятных жвачек в фантиках и ссыпал их в ладошку мальчика.

– Я видела вас, мистер Матекони, – сказала мма Потокване, когда ее гость вошел в комнату. – Видела, как вы давали конфеты мальчику. Он хитрый. Он знает, что вы добрый человек.

– Да нет, я не добрый человек, – возразил мистер Матекони, – я обычный механик.

Мма Потокване засмеялась:

– Вы не обычный механик. Вы лучший механик в Ботсване! Это все знают.

– Нет, – сказал мистер Матекони. – Только вы так думаете.

Мма Потокване энергично покачала головой:

– Тогда почему британский специальный уполномоченный привозит свою машину к вам? В Ботсване множество больших гаражей, которые были бы рады обслужить такую машину. Но все же он обращается к вам. Всегда.

– Не знаю почему, – ответил мистер Ма текони. – Думаю, он хороший человек, и ему нравится обращаться в маленькие гаражи.

Мистер Матекони был слишком скромен, чтобы принять ее похвалы, но о своей репутации он знал. Разумеется, если бы люди знали о его подмастерьях, о том, насколько они плохи, они могли бы иметь совершенно другое мнение о «Быстрых моторах», но подмастерья не собираются пребывать там вечно. На самом деле, их практика должна завершиться через несколько месяцев. Какой покой наступит, когда они уйдут! Как приятно будет не думать о том ущербе, какой они наносят доверенным ему машинам. Для него снова настанет время свободы; его оставит беспокойство, которое он постоянно ощущает. Он сделал все, что мог, обучая их; в конце концов они что-то усвоили, но они нетерпеливы, а это пагубно влияет на личность механика. Терпения требуют не только ослы, но и автомобили.

Одна из старших девочек приготовила чай и принесла его и роскошный фруктовый пирог на тарелке. Мистер Матекони, увидев пирог, на секунду нахмурился. Он знал мма Потокване, и большой пирог, специально испеченный по случаю его приезда, был недвусмысленным знаком того, что у нее к нему есть просьба. Пирог такого размера, начиненный изюмом и фруктами, означал большую проблему. Фургончик? Он недавно заменил тормозные колодки, но его беспокоили прокладки. У такой старой машины прокладки в двигателе могут протекать, и тогда блок цилиндров перегреется…

– Я испекла для вас пирог, – весело сказала мма Потокване.

– Вы очень щедры, мма, – отозвался мистер Матекони без всякого выражения. – Вы никогда не забываете, что я люблю изюм.

– У меня еще много пакетов с изюмом, – заметила мма Потокване, сделав приглашающий жест, словно запас изюма у нее неиссякаем.

Она потянулась к тарелке и отрезала гостю большой кусок пирога. Мистер Матекони наблюдал за ней и думал: съесть пирог – все равно что сказать «да». Но потом решил: так или иначе, я всегда говорю «да», с пирогом или без. Тогда какая разница?

– Наверное, мма Рамотсве все время печет вам пироги, – сказала мма Потокване, кладя щедрый кусок на свою тарелку. – Наверное, она хорошо готовит.

Мистер Матекони кивнул.

– Лучше всего ей удается тыква и всякие такие вещи, – подтвердил он. – Но она умеет и печь пироги. Вы, женщины, очень умны.

– Да, – согласилась мма Потокване, разливая чай. – Мы гораздо умнее вас, мужчин, но вы, к сожалению, об этом не подозреваете.

Мистер Матекони уставился на свои ботинки. Наверное, так и есть, подумал он. Иногда трудно быть мужчиной, особенно когда женщины напоминают тебе о том, что ты мужчина. Но ведь существуют умные мужчины, подумал он, и эти мужчины заставили бы женщину вроде мма Потокване хорошенько побегать за их денежками. Беда в том, что он был не из этих умных мужчин.

Мистер Матекони посмотрел в окно. Он подумал, что стоило бы что-нибудь сказать, но ничего не приходило в голову. За окном ветка пышного дерева, на которой еще цвели красные цветы, еле заметно покачивалась. Новые стручки с семенами росли, а прошлогодние, длинные и вытянутые, тут и там свисали с веток. Хорошие деревья, раскидистые, думал он, с этой тенью и с красными цветами, с изящными ветками и крошечными, словно перья, листьями, которые тихонько колышутся под ветром… Он остановился. Ему показалось, что тонкая зеленая ветка за открытым окном сдвинулась с места и стала потихоньку вытягиваться.

Он встал, отложив наполовину съеденный кусок пирога.

– Вы что-то увидели? – спросила мма Потокване. – Ребята что-то затевают?

Мистер Матекони шагнул ближе к окну и остановился:

– Там на ветке змея, мма. Зеленая змея.

Мма Потокване ахнула и вскочила, чтобы посмотреть в окно. Она сощурилась, вглядываясь в листву, потом схватила мистера Матекони за руку:

– Вы правы, рра! Это змея! О! Посмотрите!

– Да, – подтвердил мистер Матекони. – И какая длинная. Смотрите, куда свешивается ее хвост.

– Вы должны убить ее, рра, – сказала мма Потокване. – Я сейчас дам вам палку.

Мистер Матекони кивнул. Он знал, что все говорят, не надо убивать змею, как только увидишь, но нельзя же позволить змеям подползать так близко к сиротам. Одно дело буш, где змеи живут, где у них свои дороги и тропинки и где они могут ползти и так и этак, но здесь все по-другому. Это двор перед сиротским приютом, и в любой момент эта змея может броситься на сироту, если он или она пройдут под деревом. Мма Потокване права, он должен убить змею.

Вооружившись ручкой от метлы, которую мма Потокване достала из шкафа, мистер Матекони последовал на небольшом расстоянии за ней, они обогнули угол офисного здания. Жасминовое дерево показалось ему выше, чем из комнаты. И он задумался, сумеет ли дотянуться до ветки, на которой расположилась змея. Если нет, он ничего не сможет сделать. Они должны будут просто предупредить сирот, чтобы они держались подальше от этого дерева.

– Просто взберитесь и ударьте ее, – прошептала мма Потокване. – Смотрите! Вон она. Сейчас она не двигается.

– Мне туда не дотянуться, – возразил мистер Матекони. – Если я подберусь слишком близко, она может меня ужалить. – Произнеся эти слова, он вздрогнул. Зеленые древесные змеи, их называют бумслангами, относятся к самым ядовитым, говорят, они хуже мамбы, потому что в Ботсване нет сыворотки против их укусов. Если такая змея кого-нибудь ужалит, придется звонить в Южную Африку, чтобы достать противоядие.

– Вам надо залезть наверх, – скомандовала мма Потокване. – Иначе она уползет.

Мистер Матекони посмотрел на нее, словно желая убедиться в том, верно ли он понял приказ. Он искал какого-нибудь знака, подтверждавшего, что на самом деле она не имеет этого в виду, но знака не было. Он не мог залезть на дерево, во владения змеи, просто не мог.

– Я не могу, – ответил он. – Не могу лезть туда. Я попробую достать ее палкой отсюда. Я толкну ветку.

Мма Потокване с сомнением посмотрела на него и сделала шаг назад, а мистер Матекони нерешительно шагнул вперед. Она приставила руку к глазам, чтобы было лучше видно, как ручка метлы погружается в листву. А мистер Матекони затаил дыхание, он не был трусом и даже был храбрее многих. Он никогда не уклонялся от своих обязанностей и знал, что должен справиться с этой змеей, но справиться со змеей можно, имея преимущество над ней, а когда она на дереве, преимущество на ее стороне.

Что случилось потом, многократно обсуждалось персоналом приюта и небольшой группой сирот, которые наблюдали за сценой из безопасного места, с веранды офисного здания. Мистер Матекони коснулся змеи палкой или не коснулся. Возможно, змея увидела приближающуюся палку и обратилась в бегство, потому что эти змеи, несмотря на свой страшный яд, пугливы и не жаждут столкновений. Она поползла, и поползла быстро, скользя меж листьев и ветвей плавным, волнообразным движением. Несколько секунд она ползла по стволу дерева, затем по траве и вдруг рывком, словно стрела, метнулась по запекшейся земле. Мма Потокване взвизгнула, ей показалось, змея направляется в ее сторону, но та устремилась к большому кусту гибискуса, росшего на траве за офисом. Мистер Матекони издал вопль и побежал за ней, держа ручку от метлы и стуча ее концом по земле. Змея поползла быстрее и добралась до травы, по которой ей явно было легче ползти. Мистер Матекони остановился, ему не хотелось убивать эту длинную зеленую полоску жизни, которая, несомненно, не станет здесь задерживаться и никому не причинит вреда. Он обернулся к мма Потокване, которая поднесла руку ко рту и как раз вовремя издала традиционный победный вопль.

– Вы храбрый человек! – воскликнула она. – Вы прогнали змею!

– Не совсем, – возразил мистер Матекони. – Я думаю, она сама решила уйти.

Мма Потокване не стала возражать. Обратившись к группе воспитанников, возбужденно переговаривавшихся между собой, она спросила:

– Вы видели этого дядю? Вы видели, как он спас всех нас от этой змеи?

– О! – крикнул один из сирот. – Дядя, вы очень храбрый.

Мистер Матекони в смущении смотрел в сторону. Отдав ручку от метлы мма Потокване, он повернулся и пошел в кабинет, где его ожидал недоеденный пирог. И заметил, что руки дрожат.

– Да, – сказала мма Потокване, положив на тарелку мистера Матекони еще один огромный кусок пирога. – Да, теперь мы можем поговорить. Теперь я знаю, что вы храбрый человек, впрочем, я всегда это подозревала.

– Перестаньте называть меня так, – попросил он. – Я ничуть не храбрее любого другого.

Казалось, мма Потокване не слышит его.

– Храбрый человек, – продолжала она. – А я ищу храброго человека вот уже неделю. И наконец нашла.

Мистер Матекони нахмурился:

– Эти змеи у вас уже так давно? А мужчины по соседству? А мужья всех ваших воспитательниц? Где они все?

– Нет, никаких змей нет, – ответила мма Потокване. – Мы не видели других змей. Речь о другом. У меня есть план, для которого нужен храбрый мужчина. И это, несомненно, вы. Нам нужен храбрый человек и к тому же хорошо известный.

– Я не хорошо известен, – быстро сказал мистер Матекони.

– Да нет же, известен! Все знают ваш гараж. Все видели, как вы стоите у его ворот, вытирая руки тряпкой. Каждый, кто проезжает мимо, говорит: «Вон мистер Матекони у своего гаража. Вон он».

Мистер Матекони посмотрел на свою тарелку. У него появилось дурное предчувствие, но он продолжал есть пирог, в то время как мма Потокване объясняла, чего хочет от него. Он будет сильным на этот раз, подумал он. Он устоял против нее, когда речь шла о насосе, о том, что его следует заменить, и сейчас сумеет устоять. Он взял пирог и откусил большой кусок. Перед лицом опасности изюм казался еще вкуснее.

– Я хочу, чтобы вы помогли мне собрать деньги, – сказала мма Потокване. – У нас есть мальчик, который очень хорошо поет. Ему сейчас шестнадцать, он в старшей группе, и мистер Слейтер, один из устроителей Фестиваля Маитисонг, хочет послать его в Кейптаун для участия в конкурсе. Но это требует денег, а у мальчика ничего нет, ведь он просто сирота. Он сможет поехать, только если мы соберем для него денег. Это будет важное дело для Ботсваны, если он поедет, и важное дело для самого мальчика.

Мистер Матекони положил оставшийся пирог на тарелку. Не о чем было беспокоиться, подумал он, это похоже на вполне разумную просьбу. Если она попросит, он может продавать лотерейные билеты в гараже или предложить бесплатное обслуживание машины в качестве награды. При чем тут храбрость, он не понимал.

Но все мгновенно выяснилось. Мма Потокване взяла свою чашку, отпила глоток и объявила:

– Я бы хотела, чтобы вы совершили спонсорский прыжок с парашютом, мистер Матекони.

Глава 3. Мма Рамотсве посещает свою родственницу в Мочуди и размышляет

Мма Рамотсве не виделась с мистером Матекони в эту субботу, потому что отправилась в Мочуди в своем крошечном белом фургоне. Она собиралась пробыть там до воскресенья, оставив детей на попечение мистера Матекони. Это были усыновленные дети из сиротского приюта, которых мистер Матекони согласился взять, не посоветовавшись с мма Рамотсве. Но она не сердилась на него, хотя на ее месте многие женщины сочли бы, что с ними должны были бы посоветоваться, прежде чем ввести в их жизнь детей, – такой великодушный поступок был вполне в его характере. Через несколько дней дети переехали к ней. Жить у нее было лучше, чем в его доме, где пол был завален деталями от двигателя, а в буфете ничего не было (мистер Матекони не имел обыкновения запасаться едой в больших количествах). Таким образом, они переехали в дом на Зебра-драйв, девочка и ее брат, девочка в кресле на колесах, потому что болезнь не позволяла ей ходить, и ее брат, который был намного моложе и все еще нуждался в особом внимании после всего, что с ним случилось.

У мма Рамотсве не было особых причин ехать в Мочуди, но это была деревня, в которой она выросла, а ведь никому не нужно особого повода, чтобы посетить места, где прошло его детство. Чудесно возвратиться к своим корням, этого можно не объяснять. В Мочуди все знали, кто она: дочь Обэда Рамотсве, которая уехала в Габороне, где заключила неудачный брак с трубачом, с которым познакомилась в автобусе. Это было всеобщее знание, часть паутины памяти, присущей сельской жизни Ботсваны. В том мире никто не был чужим, каждый каким-то образом связан с другими, даже приезжие, ведь и у них была причина появиться здесь, правда? Значит, они были связаны с людьми, к которым приехали. Здесь хватало места всем.

Мма Рамотсве в последнее время много раздумывала над тем, как люди приживаются в чужих местах. Мир большой, и, казалось бы, в нем должно найтись место каждому. Но на деле это не так. Многие недовольны своей жизнью и хотят уехать в другое место. Часто им хочется попасть в более благополучные страны – такие, как Ботсвана, – чтобы жизнь их стала лучше. Это понятно, но находятся те, кто против их приезда. Это наше место, говорят они, вы нам не нужны.

Так легко отмахнуться от чужаков. Люди хотят защититься от тех, кого не знают. Приезжие не похожи на них, они говорят на других языках и носят другие одежды. Именно из-за этих различий многие не хотят, чтобы приезжие селились рядом. Но ведь это такие же люди, разве нет? Они думают так же, и у них такие же надежды, как у всех других. Это наши братья и сестры, как бы они ни выглядели, и нельзя прогнать брата или сестру.

В Мочуди кипела жизнь. Во второй половине дня в Голландской реформатской церкви должна была состояться свадьба, и родственники невесты прибывали из Серове и Махалапье. Что-то происходило и в одной из школ – кажется, спортивные соревнования. Когда мма Рамотсве миновала поле (кусок пыльной земли, с сожалением подумала она), учительница в зеленой шляпе с обвисшими полями что-то кричала группе ребятишек в спортивной форме. Перед мма Рамотсве на дороге бесцельно и неторопливо двигалась парочка ослов, отмахиваясь от мух изъеденными молью хвостами. Короче говоря, была типичная суббота в Мочуди.

Мма Рамотсве подошла к дому своей родственницы и села на табуретку в лелапа, маленьком, чисто выметенном дворике, огороженном заборчиком, как полагается в традиционном ботсванском хозяйстве. Мма Рамотсве всегда с удовольствием виделась со своей родственницей, ведь эти визиты давали ей возможность узнать все деревенские новости. Этих сведений никогда не увидишь в газете, но они так же интересны – во многих отношениях даже интереснее, – чем большие события мирового значения, о которых сообщают газеты. И она села на табуретку с традиционным сиденьем из тонких кожаных ремешков и стала слушать, как ее родственница рассказывает о том, что произошло в деревне. Многое случилось со времени последнего визита мма Рамотсве. Младший вождь, известный склонностью к чрезмерному употреблению пива, упал в колодец, но был спасен, потому что паренек, проходивший мимо, заметил, что кто-то прыгнул в колодец.

– Ему не хотели верить, – сказала родственница. – Этот парень всегда врет. Но, по счастью, кому-то пришло в голову проверить.

– Тогда этот парень, когда вырастет, станет политиком, – заметила мма Рамотсве. – Это будет для него подходящим занятием.

Родственница рассмеялась:

– Да, они все отлично лгут. Обещают нам каждый раз, что проведут воду в каждый дом, но не проводят. Объясняют, что не хватает труб. Возможно, на следующий год.

Мма Рамотсве покачала головой. Вода – причина многих проблем в засушливой стране, а политики не уменьшают их числа, обещая воду, которую не могут провести.

– Если бы оппозиция перестала спорить между собой, – продолжала родственница, – она могла бы победить на выборах и избавиться от этого правительства. Было бы здорово, как ты считаешь?

– Не думаю, – ответила мма Рамотсве.

Родственница уставилась на нее:

– Но все стало бы совсем другим, будь у нас новое правительство.

– Разве? – задала вопрос мма Рамотсве.

Она не была циничной, но сомневалась, сможет ли группа людей, удивительно похожая на другую группу, повести дела по-другому. Но ей не хотелось затевать политических споров с родственницей, и она переменила тему, задав вопрос о женщине, которая убила соседского козла, решив, что соседка заигрывает с ее мужем. Это было длинное повествование, доставлявшее всем массу развлечения.

– Она прокралась в ночи и перерезала козлу горло, – сказала родственница. – Наверное, козел подумал, что это токолош или что-то в этом роде. Она очень дурная женщина.

– Таких много, – заметила мма Рамотсве. – Мужчины думают, что женщины не могут быть дурными, но мы вполне способны на это.

– И даже больше, чем мужчины, – поддакнула родственница. – Женщины гораздо хуже, ты не находишь?

– Нет, – ответила мма Рамотсве. Она полагала, что уровень дурного в мужчинах и женщинах примерно одинаков, только проявления его несколько иные.

Родственница с досадой посмотрела на мма Рамотсве.

– У женщин не так много возможностей быть дурными в широком масштабе, – проворчала она. – Мужчины забрали себе лучшие занятия, где можно действительно быть дурным. Если бы женщинам было разрешено становиться генералами, президентами и тому подобное, они могли бы оказаться очень дурными, не хуже дурных мужчин. Только дай им возможность. Посмотри, как ведут себя женщины из начальства.

Мма Рамотсве внимательно изучала подобранную соломинку.

– Назови кого-нибудь, – сказала она.

Родственница подумала, но ей не приходило в голову никакое имя, во всяком случае начальственное.

– В Индии была женщина, миссис Ганди.

– И она стреляла в людей? – спросила мма Рамотсве.

– Нет, – ответила родственница. – Это ее застрелили. Но…

– Ну вот, – сказала мма Рамотсве. – Я полагаю, ее застрелил мужчина, или это была женщина, как ты думаешь?

Родственница не ответила. Маленький мальчик смотрел через заборчик, лелапы, на двух женщин. Глаза у него были большие и круглые, а ручки, торчавшие из рукавов обтрепанной красной рубашки, тоненькие. Родственница показала на него.

– Он не может говорить, этот малыш, – ска зала она. – У него язык не двигается правильно. Поэтому он только смотрит, как играют другие дети.

Мма Рамотсве улыбнулась мальчику и тихонько обратилась к нему на сетсвана. Но мальчик, наверное, не услышал, потому что повернулся, не отвечая, и медленно побрел прочь на тонких ножках. Мма Рамотсве немного помолчала, представляя, каково быть таким вот маленьким мальчиком, тощим и немым. Мне повезло, подумала она и, повернувшись к родственнице, сказала:

– Мы счастливчики, правда? Вот мы, женщины с традиционной фигурой, а вот бедный малыш с тонкими ручками и ножками. И мы можем говорить, а он не произносит ни звука.

Родственница кивнула.

– Мы счастливы, что мы такие, как есть, – сказала она. – Мы, везучие женщины, вот так сидим здесь на солнце, и нам есть о чем поговорить.

Есть о чем поговорить – и почти нечего делать. Здесь, в Мочуди, вдали от сутолоки Габороне, мма Рамотсве чувствовала, как ее вновь захватывает ритм сельской жизни, гораздо более медленной и более задумчивой, чем городская. В Габороне еще хватало времени и места, чтобы подумать, но здесь это было гораздо легче. Можно было смотреть на холмы и наблюдать за прозрачными облаками, медленно плывущими по небу, или слушать бубенчики стада или хор цикад. Вот это и значило жить в Ботсване. Пока остальной мир работал с бешеной скоростью, здесь еще можно было сидеть на клочке земли перед домом с крашенными охрой стенами, с кружкой ройбуша в руке, и разговаривать о самых неважных вещах: вождях в колодцах, козлах и ревности.

Глава 4. Женщина, которая знала толк в волосах

На этот понедельник у мма Рамотсве была назначена встреча. Большинство ее клиентов не беспокоились о том, чтобы назначить время для встречи, они предпочитали приходить без предварительной договоренности и – в некоторых случаях – не называя своего имени. Мма Рамотсве понимала, почему людям этого хочется. Нелегко идти консультироваться в детективное агентство, особенно если у тебя проблема совершенно личного характера, и многие должны были набраться храбрости, прежде чем постучаться к ней в дверь. Она понимала, что с подобным поведением иногда сталкиваются доктора: пациенты охотно говорят обо всем, кроме своей настоящей проблемы, а затем, в последний момент, вскользь упоминают о том, что их действительно беспокоит. Она где-то читала – в одном из старых журналов, которые так любит просматривать мма Макутси, – о докторе, которому пришлось консультировать человека, носившего на голове бумажный пакет. Бедняга, подумала мма Рамотсве. Должно быть, ужасно ощущать по какому-то поводу такое замешательство, чтобы натянуть на голову бумажный пакет! С этим человеком что-то не так! С мужчинами иногда случаются неприятности, о которых им бывает стыдно говорить, но не стоит доводить себя до такого состояния.

Сама мма Рамотсве никогда не смущалась до такой степени, но ей, наверное, следовало бы записывать услышанные от людей истории. Это случается обычно с женщинами, которых оставили мужья или которые подозревают, что мужья им изменяют. Такие женщины могут чувствовать гнев и ощущать предательство, и то и другое вполне понятно, но они при этом стыдятся, что с ними такое случилось. Словно в том, что их мужья связались с другими женщинами, есть их вина. Это, конечно, тоже возможно, есть женщины, которые отталкивают от себя мужей, но в большинстве случаев это происходит потому, что мужу надоел его брак и он хочет встречаться с молодой женщиной. Женщины всегда бывают моложе, размышляла мма Рамотсве, только богатые дамы могут заводить романы с молодыми мужчинами.

Подумав о богатых дамах, она вспомнила, что женщина, которая длжна к ней сегодня прийти, без сомнения, относится к их числу. Мма Холонга была хорошо известна в Габороне как основательница сети салонов-парикмахерских. Салоны процветали, но еще большую прибыль приносил созданный ею «Особый кондиционер для женских причесок». Это был один из тех составов, которые женщины наносят на волосы, прежде чем делать прическу, его эффективность представлялась сомнительной, но товары для волос на рынке не нуждаются в научных свидетельствах. В результате достаточное количество людей верило, что их любимое средство действует.

Мма Рамотсве никогда не встречалась с мма Холонгой. Время от времени она видела ее фотографии в «Ммеги» и «Ботсвана Гардиан»; с фотографий смотрело приятное, довольно круглое лицо. Она знала, что мма Холонга живет в доме в Виллидже, неподалеку от мистера Матекони. Ей было интересно встретиться с этой женщиной: судя по газетам, мма Холонга была очень богата. Такие женщины обычно избалованны и требовательны и зачастую имеют преувеличенное представление о себе. Казалось, что мма Холонга не из их числа.

А когда она прибыла на назначенную встречу точно в срок (еще одно очко в ее пользу), ожидания мма Рамотсве подтвердились.

– Вы очень добры, что согласились встретиться со мной, – сказала мма Холонга, сев перед письменным столом. – Могу себе представить, как вы, должно быть, заняты.

– Иногда я бываю занята, – ответила мма Рамотсве, – а иногда нет. Сегодня не занята, а просто сижу здесь.

– Очень хорошо, – заметила мма Холонга, – хорошо иногда просто посидеть. Мне это нравится, и, когда бывает возможность, я просто сижу.

– Да, в пользу этого можно сказать многое, – согласилась мма Рамотсве. – Хотя разве мы не хотим, чтобы люди все время что-то делали?

– О нет, – быстро возразила мма Холонга. – Я никогда этого не поддерживаю.

Несколько минут они молчали. Мма Рамотсве рассматривала сидящую перед ней женщину. Как и на газетных фотографиях, лицо у нее было вполне традиционное, да и все остальное тоже, а платье натянулось на боках. Ей надо бы носить на размер или даже на два больше, подумала мма Рамотсве, чтобы не казалось, что боковые швы вот-вот лопнут. На самом деле нет смысла бороться с такими вещами: гораздо лучше осознать, какой у тебя размер, и даже покупать одежду чуть больше. Это дает простор для маневра.

Мма Холонга тоже воспользовалась возможностью оценить мма Рамотсве. Приятная, подумала она, не из этих недокормленных современных женщин. Это хорошо. Но платье ей немного жмет, ей надо подумать о том, чтобы завести одежду попросторнее. Но у нее дружелюбное лицо – хорошее, старомодное ботсванское лицо, которому можно доверять, в отличие от этих современных лиц, которые сейчас встречаются на каждом шагу.

– Я рада познакомиться с вами, – сказала мма Холонга. – Я слышала, вы хорошо разбираетесь в такого рода вещах. Так мне говорили.

Мма Рамотсве улыбнулась. Она была скромным человеком, но услышать похвалу всегда приятно. И она понимала, разумеется, насколько важно хвалить других; хвалить надо искренне, воодушевляя людей или давая им почувствовать, что их усилия принесли результат. Однажды она даже похвалила учеников, когда они, вопреки обыкновению, помогли клиенту, и какое-то время ей казалось, что это вселило в них гордость за свою работу. Но несколько дней спустя она поняла, что они забыли ее слова, как забывали все остальное, потому что вернулись к своим обычным манерам.

– Да, – продолжала мма Холонга, – возможно, вы не знаете, мма, но у вас в этом городе прекрасная репутация. Люди говорят, что вы одна из умнейших женщин в Ботсване.

– Не может быть, – смеясь, сказала мма Рамотсве. – В Ботсване столько умных женщин со степенью бакалавра искусств и бакалавра наук. И даже есть женщины-врачи в больнице. Они, должно быть, гораздо умнее меня. Я же просто получила Кембриджский сертификат, и все.

– У меня даже этого нет, – призналась мма Холонга. – Но я не думаю, что я менее умна, чем эти ваши ученики в гараже. Хотя у них наверняка тоже есть Кембриджские сертификаты.

– Это особый случай, – объяснила мма Рамотсве. – Они получили свои Кембриджские сертификаты, но вряд ли кто из них может послужить рекламой образования. У них совершенно пустые головы. Там нет ничего, кроме мыслей о девушках.

Мма Холонга бросила взгляд сквозь дверной проем туда, где один из учеников сидел на перевернутом бидоне для смазки. Казалось, она какое-то время рассматривала его, прежде чем обернуться к мма Рамотсве. Мма Рамотсве заметила это. Взгляд был мгновенный, подумала она, но он о чем-то говорит: мма Холонга интересуется мужчинами. А почему бы нет? Времена, когда женщинам приходилось притворяться, что мужчины их не интересуют, определенно отошли в прошлое, и теперь они могут быть откровенны. Мма Рамотсве не была уверена в том, что открыто говорить о мужчинах удачная мысль – ей приходилось слышать от женщин ужасные вещи, и она никак не могла оправдать такое бесстыдство, – но в целом то, что женщины могли выразить себя, было для них лучше.

– Я пришла к вам по поводу мужчин, – не ожиданно сообщила мма Холонга. – Вот почему я пришла.

Мма Рамотсве была ошеломлена. Она раздумывала над тем, что привело к ней мма Холонгу, и решила, что это связано с ее бизнесом. Но теперь оказывалось, что это было что-то более личное.

– Многие женщины приходят ко мне по поводу мужчин, – тихо сказала она. – Мужчины – самая большая проблема многих женщин.

Мма Холонга улыбнулась:

– Да, так и есть, мма. Но у многих женщин проблема с одним мужчиной. А у меня проблемы с четырьмя.

Мма Рамотсве вздрогнула. Вот неожиданность: четверо мужчин! Ну, можно себе представить, что у кого-то два бойфренда, и надеяться, что ни один не узнает о другом, но иметь четверых! Это повод для беспокойства.

– Это не то, о чем вы, возможно, подумали, – поспешно сказала мма Холонга. – У меня нет четырех бойфрендов. В данный момент у меня нет бойфренда, кроме этих четверых…

Мма Рамотсве подняла руку.

– Вы должны начать с самого начала, – сказала она. – Я уже запуталась. – Она помолчала. – А чтобы вам легче было говорить, я сделаю немного ройбуша. Хотите?

Мма Холонга кивнула.

– Я буду рассказывать, пока вы завариваете чай. И вы услышите о моих затруднениях, прежде чем закипит вода.

– Я очень простая женщина, – начала мма Холонга. – Я не очень успевала в школе, как я уже сказала. Пока другие девочки смотрели в книги, я листала журналы. Мне нравились модные журналы с фотографиями изящных манекенщиц в ярких платьях. Особенно мне нравилось разглядывать прически, смотреть, как можно уложить волосы и украсить всеми этими бусинами, использовать хну и тому подобное. Мне казалось ужасно несправедливым, что Бог дал африканским женщинам короткие волосы, а все длинные волосы достались кому-то еще. Но потом я поняла, что нет никаких причин, чтобы африканские волосы не выглядели очень красивыми, хотя с ними нелегко иметь дело. Я часто причесывала своих подруг и вскоре заработала себе репутацию среди девочек в школе. Они приходили ко мне в пятницу, ближе к вечеру, чтобы я сделала им прически на уик-энд, и я причесывала их на улице около кухни. Подруги садились на стул, а я вставала сзади, болтая с ними и укладывая им волосы в свете вечернего солнца. Я была счастлива, когда занималась этим.

Надо знать все о том, как делать прически, мма. Иногда это требует довольно много времени. Обычно я тратила час-два на чью-либо прическу, но иногда у меня уходило больше двух дней на определенную модель. Я очень гордилась всеми этими завитками и линиями, мма. Очень гордилась.

К тому времени, как я оканчивала школу, у меня не было сомнений, чем я хочу зарабатывать на жизнь. Мне обещали работу в парикмахерском салоне, который одна женщина открыла в Африканском торговом центре. Она видела мою работу и знала, что это пойдет на пользу ее бизнесу, потому что меня хорошо знали как парикмахера. Она была права. Все мои подружки стали ходить в этот салон, хотя теперь им приходилось платить, чтобы я их причесала.

Вскоре я открыла свой бизнес. Я нашла маленькое заброшенное помещение и начала работать там. Оно бло очень тесным, а воду мне приходилось приносить в ведре, но все мои клиентки перешли ко мне, говоря, что им не важно, что помещение такое маленькое. Они говорили, что важно иметь человека, который действительно знает толк в прическах, и говорили, что я и есть такой человек. Одна из них сказала, что люди, которые так много знают о прическах, рождаются раз или два в столетие. Мне было очень приятно слышать такие слова, и я попросила ее их записать. А потом заказала маляру сделать такую надпись на вывеске, и прохожие останавливались и читали и смотрели на меня с уважением, когда я стояла с ножницами, готовая их подстричь. Я была счастлива, мма. Очень счастлива.

Я создала свой бизнес и в конце концов купила подходящий салон. Потом еще один и еще во Франсистауне. Все шло прекрасно, и все это время деньги копились в банке. У меня стало столько денег, что я и впрямь не могла потратить их все на себя, поэтому я дала часть брату и попросила его купить еще несколько предприятий для меня. Он купил мне магазин и фабрику, где шьют платья. И это сделало меня еще богаче. Я очень радовалась всем этим деньгам и каждый четверг наведывалась в банк, чтобы проверить, сколько их у меня. Теперь там были со мной очень вежливы, потому что у меня были деньги и счета, как у богатых людей.

Но знаете, чего у меня не было, мма? У меня не было мужа. Я была так занята, подстригая волосы и зарабатывая деньги, что забыла выйти замуж. Три месяца назад, когда мне исполнилось сорок, я вдруг подумала: где же твой муж? где твои дети? И ответ был – никого нет. Поэтому я решила найти себе мужа. Возможно, для детей теперь слишком поздно, но, во всяком случае, я бы охотно нашла себе мужа. Как вы думаете, это легко, мма? Что вы скажете?

Мма Рамотсве к этому времени уже приготовила чай и теперь наливала его в кружку своей клиентки.

– Думаю, это было бы легко для такой женщины, как вы, – ответила она. – Я не думаю, что вам это было бы трудно.

– Да? – переспросила мма Холонга. – А почему вы думаете, что мне это не было бы трудно?