Секреты джентльмена по вызову Скотт Бронвин

Глава 4

Он ее терял. Навеянная магией шампанского и свечей, близость не опьянила Аннору настолько, чтобы сломить внутренние оковы. Не то чтобы Николас недооценил расслабляющее значение алкоголя и дружеской беседы, скорее, неправильно рассчитал их силу. Уже сейчас он замечал, как она исчезает, оставляя Аннору с ее раздумьями, заставляя сомневаться в правильности решения пригласить его в поместье. Прежде он полагал разумным отвести ее в спальню, теперь же решил сопроводить на веранду, надеясь на целительное воздействие свежей ночной прохлады и мерцания звезд. Едва они оказались там, она неловко попыталась обмахнуть рукой пылающие щечки и издала смущенный смешок.

– Боюсь, я нарушила главное правило светской беседы.

Николас неспешно улыбнулся в ответ, наслаждаясь ее прелестным румянцем:

– И что же это за правило?

– О, весьма важное, согласно нему леди должна предоставить джентльмену право вести беседу. Мне следовало позволить вам рассказывать о себе, искусно задавая учтивые вопросы и давая возможность раскрыться. Это первое правило, которое вызубривает каждая дебютантка. Если юная леди не умеет изящно предаваться безобидному флирту, она, по крайней мере, должна уметь слушать.

Николас запрокинул голову и рассмеялся, глядя в звездное небо. Ее невинная прямота действовала удивительно освежающе.

– Едва ли! Я получил искреннее удовольствие, слушая ваши истории. Кажется, сегодня у меня выдался один из самых приятных вечеров за долгие годы.

– Да что вы говорите? – Прозвучавшие в ее едком замечании циничные нотки больно укололи, быстро оборвав благодушный смех. Она смерила его подозрительным взглядом. Волшебство развеялось. Теперь Нику предстояло плести новое заклинание.

– Простите? – Он принял непонимающий вид, хотя прекрасно догадался, о чем она спрашивала. Решила вести себя прямолинейно, хорошо, ей придется самой в этом признаться.

– Вы знаете, что я имела в виду. Этот ужин, мои рассказы, все было задумано, чтобы вызвать меня на разговор, заставить открыться. Думаю, с вашей стороны очень умно опробовать на мне этот несложный дебютантский трюк.

Аннора оказалась более сообразительной, чем его обычные клиентки, или просто менее сговорчивой. Какой вызов для его мастерства прожженного ловеласа. Она обвиняет его в том, что он пытается откупиться от нее пошлыми банальностями. Ник взял ее за руку, поглаживая, якобы рассеянно выводя неспешные круги.

– Трюк слишком грубое слово, Аннора. Почему вы уверены, что это уловка? Вы очень милая женщина, с вами приятно находиться рядом.

И это правда. Ему нравилось наблюдать, как она оживала, рассказывая свои истории, вспоминая о детстве. Ее детство не сильно отличалось от его собственного, он подмечал неистовые искорки в ее глазах. Эта неистовость, дикость была очень хорошо спрятана, и Николас поражался, что ему посчастливилось наблюдать подобного рода откровенность, обычно сдерживаемую самообладанием и приличиями. Он также задавал себе вопрос, как она будет выглядеть, когда эти оковы спадут.

– Скорее не милая, а подозрительная, и не знаю, насколько это приятно, – возразила она, перефразируя его слова. – Особенно когда кто-то внезапно осознает, что я ему очень нравлюсь.

За суровыми словами крылась застарелая боль. Постепенно часть истории ее жизни, умалчиваемая за ужином, стала проясняться.

– Некоторые люди могут испытывать естественную склонность друг к другу, вы не находите?

Аннора одарила его сердитым взглядом, как нельзя лучше отразившим ее мнение на сей счет.

– Некоторые, возможно. Не все.

Сегодня она посрамила многие его заготовки. Он вовсе не ожидал, что его предполагаемая сельская простушка окажется такой колючей, мудрой и прекрасной. Николас был уверен в легкой победе. Теперь же стало очевидно, что все пошло не так. На какое-то время за ужином она забыла свои опасения и ограничения. Да, Ник вполне способен вернуть сладкое забытье, но для этого придется постараться. Он поднес ее руку к губам и предпринял наобум еще одну попытку.

– Я вовсе не охотник за состоянием, Аннора. Я безвреден, и со мной вы в безопасности. Я не такой как все.

Она покачала головой:

– Я пригласила вас сюда именно для того, чтобы вы окутали меня льстивыми комплиментами. Я с самого начала знала, что это все фальшивка, обман. Думаю, вы могли оказаться гораздо хуже и…

– В таком случае лучше не думайте, – мягко перебил Ник и коснулся ее щеки, нежно обведя кончиком пальца линию подбородка. – Вы пригласили меня сюда не для того, чтобы думать, а чтобы обрести удовольствие. – Он принялся вкраплять в свои речи легкие, почти воздушные поцелуи, ласково касаясь губами ее подбородка и порхающими движениями продвигаясь вдоль тонкой шейки. – В удовольствии нет стыда, Аннора, нет бесчестия в желании. Стремление к обретению наслаждения свойственно природе человека. – Его губы сомкнулись на тоненькой жилке пульса. Аннора вновь начала плавиться, поддаваясь умелому обольщению. Он ласкал ее словами, поцелуями, чувствуя, как просыпается ее тело.

Николас увлек ее рот в чувственном порочном танце поцелуя. Медлительные и вкушающие, его губы не спешили покинуть ее уста, задерживаясь в томном познании сладких глубин. Пробуя и поддразнивая, вызывая противодействие и заражая обжигающей жаждой обладания, он прижал ее к себе, давая почувствовать обуявшее его напряжение, безошибочно воспринимаемое даже через одежду. Придерживая за талию, усилил объятия, заставляя ее буквально соединиться с ним, убеждая, что здесь ее ждет земное и небесное, ад и рай, слитые воедино.

Ник почувствовал, когда Аннора ответила согласием. Ее руки обвились вокруг его плеч, она запрокинула голову, он что-то прошептал, уткнувшись в ее обнаженную шейку. Не услышав ответа, переспросил еще раз, хриплый голос источал желание.

– Идем со мной.

На этот раз она повиновалась. Он действовал осторожно, стараясь не разорвать едва возникший контакт, бережно придерживая ее руку в своих теплых успокаивающих объятиях. Это должно было сработать, и работало до определенного момента. Чувственное забытье длилось, пока они поднимались по лестнице, и он вел ее по коридору к двери направо, которая, как он знал, вела в ее комнату. Потом все внезапно прекратилось. По крайней мере, у нее.

Его тело, на удивление, подавало отчетливые сигналы полной готовности. Ему даже не потребуются обычные «помощники», как Ник любил называть арсенал своего саквояжа. Не всегда просто вызвать собственное возбуждение. Однако сегодня все произошло на редкость легко, фактически это оказалось единственным, что удалось без малейшего усилия. С того самого мгновения, когда он увидел ее в элегантном бледно-лиловом шифоновом наряде с высокой талией и лифом с низким декольте, подчеркнутым собранными под грудью лентами, специально задуманными для того, чтобы усилить эффект выреза, у Николаса в этом отношении проблем не возникло. Платье подчеркивало естественные изгибы и выпуклости ее тела, доводя фигуру до совершенства, того же эффекта достиг и мерцающий, чуть приглушенный и таинственный свет свечей. Пусть даже мисс Прайс-Эллис не выставляла свои достоинства напоказ, как свойственно его знакомым лондонским дамам.

Ник потянулся к дверной ручке, уже готовый чуть подтолкнуть спутницу и войти вслед за ней, как она внезапно остановила его, ее рука накрыла его ладонь. Выражение прекрасных глаз казалось честным и немного грустным, когда их взгляды встретились.

– Мне жаль, Николас. Не думаю, что смогу этой ночью.

Он мягко улыбнулся и поцеловал ее в щеку.

– Возможно, мне удастся тебя убедить. Легкий массаж при свечах, а? У нас с тобой в запасе вся ночь, мы можем продвигаться вперед маленькими шажками. – Было бы восхитительным наслаждением нежиться с ней в постели, не боясь разъяренного мужа, готового взломать дверь.

– Нет. – Аннора была тверда, отступая назад и сохраняя дистанцию. – Вы очень привлекательный мужчина, Ник Д'Арси, но все еще для меня незнакомец. Думаю, чем бы мы ни занялись сегодня ночью, это стало бы ошибкой. Что касается меня, я предпочту немного подождать и надеяться на лучшее.

Она повернула ручку и проскользнула внутрь, оставив его одного в темном коридоре, возбужденным и задающим себе вопрос, как же прекратить мучительное ощущение, которое столь непредусмотрительно в нем разожгла Аннора Прайс-Эллис. Когда, лежа у себя в спальне и выстраивая любовную стратегию, Ник обдумывал планы на грядущий вечер, он и представить не мог, что проведет ночь наедине со своей рукой, испытывая нещадные муки, чувствуя физическое и мысленное возбуждение. Николас быстро разделся. Если повезет, он быстро найдет себе облегчение и немедленно заснет. Он улегся в постель, взял член в расслабленный кулак, поглаживая возбужденное естество длинными плавными движениями, начав с медленного темпа, постепенно ускоряясь, когда потребность усилилась. Как он и думал, это долго не продлилось. Ник ощутил некоторое облегчение, когда все закончилось, потянулся за полотенцем и принялся ожидать наступления сна.

Однако рассудок отказывался повиноваться. В его сознании беспорядочно мелькали образы и соображения, касающиеся мисс Анноры Прайс-Эллис. Отправилась ли она в постель столь же неудовлетворенной, как он? Жалеет ли об отказе, не думает ли взять свои слова обратно? А ведь она не осталась к нему совсем уж бесчувственной. Вынуждена ли и она искать облегчение самостоятельно? Какая извращенная ирония судьбы находиться друг от друга буквально через дверь и заниматься самоудовлетворением вместо того, чтобы доставить наслаждение друг другу. Ченнинг и парни будут хохотать до колик, если узнают. Николасу никогда не избавиться от шуток. Равно как и не забыть ее последние слова в коридоре об «ошибке и желании подождать и надеяться на лучшее?» Эти две вещи были немыслимы для женщин, желавших вступить с ним в интимную связь. Ник взбил подушку и перевернулся на бок в надежде найти более удобное положение для сна. Однако в итоге лишь сильнее углубился в мысли о чуде, что так потрясло его раньше. Ее необузданность. Что могло такого случиться, чтобы загнать эту прелестную дикость глубоко внутрь натуры.

Он ощущал удивительную близость с Аннорой Прайс-Эллис. Ее рассказы пробудили его собственные воспоминания. Он тоже помнил летние месяцы в деревне, полные смеха и детских игр. Сожалел о том, что невозможно вернуть те яркие солнечные дни. Более того, эти истории много поведали ему об ее внутреннем содержании. Николас видел, как сияние юношеской беззаботности словно окутывало миловидное лицо, когда она рассказывала веселые случаи из детства, сияние, которое теперь полностью померкло. В этом они похожи.

Аннора думала, что ее жизнь кончена и больше с ней никогда не случится ничего удивительного и приятного. Все прошло, лучшие дни позади. Нику не понятны причины подобных умозаключений. Несмотря на его кропотливые расспросы, ей удалось удержать при себе множество тайн. Он, несомненно, понимал, что она создала в этом поместье некую уютную бухту, прибежище от тяжелой реальности. Сознание предсказуемости жизни обеспечивало особого рода комфорт и утешение.

Николас хорошо знал, что это такое. Ему пришлось пережить этой ночью шокирующее осознание того, что, несмотря на бросающиеся в глаза внешние различия, они обладают удивительным внутренним сходством. Приехав в Лондон и приняв предложение Ченнинга помочь с задуманным агентством, Николас прекрасно представлял, что отказывается от целого ряда надежд и ожиданий. Он не подписывал официальных бумаг и не подвергался публичному остракизму. Однако прекрасно сознавал, как устроен свет. Согласившись исполнять роль высокооплачиваемого куртизана, он занимал собственную нишу в высшем обществе, но никогда уже не смог бы стать его полноправным членом. Жениться на респектабельной леди? Какая уважающая себя дама согласится стать супругой подобного мужчины? Следовательно, отказ от собственной семьи, от того, что он полагал само собой разумеющимся вплоть до трагической смерти отца. Теперь брат, две сестры и матушка полностью зависели от него. Ник мечтал обеспечить их самым лучшим, чего бы ему это ни стоило. Он спрашивал себя: чем пришлось поступиться Анноре, что довело ее до теперешней ситуации? Что могло с ней случиться, чтобы она решила, будто жизнь кончена? Поверила ли она в это окончательно, или у нее еще сохранился лучик надежды на то, что наступит день и все изменится? В конце концов, Ник здесь подлинный волк в овчарне ее безопасности, готовый разорвать кокон ее стабильности, причем по ее же собственному приглашению.

К тому времени, когда взошло солнце, Ник составил новый план обольщения. Несмотря на заботливо оборудованную спальню и доставленное себе облегчение, он практически не спал. Отказ Анноры буквально лишил его покоя. Когда же в спальню проникли первые лучи, быстро протер руками глаза и проследовал на балкон. Выходящая на восток комната отличалась великолепным видом на зеленые лужайки, ведущие к конюшням и каретному сараю.

Стоя на балконе и наблюдая утреннюю сельскую идиллию, Ник едва различал темные фигурки конюхов и лошадей. Он успел забыть, как рано начинается жизнь в деревне. В это время в Лондоне он только отправлялся в постель, свою или чужую. Эту ночь он провел в собственной постели.

Стратегически Ник не мог не признать, что, отказавшись от интимной связи, Аннора пришла к здравому решению. Возможно, она и принимала его как дорогого гостя, а на короткое время ужина даже обращалась с ним как с близким другом, но в глубине души считала кем-то вроде наемного служащего. Пока она не избавится от этой мысли, ему не удастся доставить ей удовольствие. Необходимо, чтобы она стала воспринимать его другом, пусть временным, но искренним товарищем. Иначе она никогда не почувствует той радости, к которой стремилась.

И дело не в том, что она его не замечала. Напротив, ощущала его присутствие даже слишком остро, понимала, зачем он сюда явился, в чем его роль. Ей просто необходимо с этим примириться. Ник замечал в глубине ее карих глаз сомнения, от которых надеялся, и безуспешно, избавиться еще во время первой встречи в саду. Поэтому поил ее шампанским и выспрашивал забавные истории из прошлого. Какое-то время его стратегия работала. Был момент, когда во время поцелуя она полностью забыла, что он наемный работник. Николас ощущал пробуждение ее тела, чувствовал ответные робкие движения губ. Ему необходимо создать еще несколько таких моментов, когда она открыта и доступна. Как это сделать?

Николас оперся локтями о перила балкона. Наступающий день обещал быть теплым и солнечным. Прекрасный летний день. Лето. В памяти всплывали фрагменты историй Анноры. Лето, твердыня ее юношеской дикости и необузданности, возможно, последний оплот души. Идея начала обретать очертания. Ник сам себе улыбнулся. Теперь он точно знал, что делать. Время одеться и предпринять небольшие изыскания.

Глава 5

В ее доме мужчина! Эта мысль первой пришла в голову Анноры после пробуждения и продолжала терзать все время, пока она одевалась. Да и как иначе? С раннего утра буквально все в доме помешались на идее мужского присутствия. Именно об этом ей незамедлительно сообщила горничная. Гость проснулся с первыми лучами солнца, отправился осматривать конюшни, что-то разыскивая, приказал заложить двуколку для прогулки по поместью.

Горничная Лили окинула хозяйку лукавым взглядом, доставая из гардеробной одно из лучших утренних платьев.

– Как странно, мисс, что библиотекарь решил осмотреть окрестности поместья.

– Это поможет ему понять Хартшейвен, – расплывчато пояснила Аннора, внезапно целиком и полностью погрузившись в созерцание шкатулки с драгоценностями. Слишком настойчивые расспросы слуг о новом госте ни к чему.

– А. – Горничная продолжила расправлять платье. – Ну, он уж точно красавчик. Вчера все о нем говорили. Впервые встречаю такого симпатичного библиотекаря.

Аннора подняла взгляд от шкатулки и вежливо, но весьма холодно улыбнулась горничной, намереваясь положить конец расспросам.

– Все когда-нибудь случается впервые. Надеюсь, мы не будем смущать гостя настойчивыми вопросами во время его недолгого визита.

Ах, если бы только ей удавалось следовать этому правилу. В ее доме мужчина, хочется узнать о нем все. Он очарователен и красив, а когда смотрел на нее, флиртовал с ней и целовал ее, становилось невообразимо сложно помнить, что все это притворство и мистер Д'Арси лишь добросовестно выполняет свою работу. Неспособность принять логичный практицизм ситуации создала дилемму, повергшую ее прошлой ночью в состояние растерянности, которую так и не удалось убрать.

Часть ее с радостью готова была растаять, отдаться чувственной фантазии, представить, что эти взгляды, тщательно забрасываемые любовные сети предназначены только для нее. Забыть, что Николас Д'Арси, сделавший наслаждение своей профессией, слоняется по всему Лондону, говоря великому множеству женщин одни и те же вещи каждую ночь. Вы очень милая женщина, с вами приятно находиться рядом. Сегодня у меня выдался один из самых приятных вечеров за долгие годы. Хотелось бы верить каждому слову, и это пугало. Ее чувства однажды были серьезно задеты, что привело к ужасным опустошительным последствиям, необходимо быть осторожной. Аннора не желала повторения пройденного, потому и наняла Николаса. Физическое удовольствие без душевной привязанности. А теперь засомневалась. Поддаться чувствам, значит, потерять себя, обманувшись фальшивой привязанностью, такое уже случалось прежде.

Однако существовала и другая сторона медали. Если Аннора предпочтет дистанцию и будет постоянно напоминать себе, что Николас наемный служащий, вряд ли вообще вступит в эту связь, просто не сможет принять утверждение, будто интимная близость – это та же работа. Для нее это не работа, не рутинная обязанность. И никогда не была таковой для ее родителей, которые любили друг друга и умерли в один день. Много лет назад она пообещала себе, что и для нее близость будет чем-то особенным.

Тем не менее существовал некий третий путь, остается его найти. Возможно, встреча с Ником при свете дня, когда спадут чары лунного света и шампанского, поможет обрести взвешенную обдуманную позицию, которая позволит продвинуть отношения.

Достаточно было нескольких мгновений, чтобы она осознала: утро и солнечный свет ей не помощники. Спустившись вниз, она обнаружила Николаса Д'Арси во главе стола, одетого в летний костюм для верховой езды. Бриджи тщательно отглажены, сапоги начищены, белоснежная льняная сорочка столь же элегантна, как и накануне. Он поднял глаза от газеты и улыбнулся.

– Доброе утро. – И это, вероятно, самое приятное пожелание доброго утра в ее жизни.

– О, так вот кто у нас рано встал. – Аннора слишком поздно оборвала наигранно-легкомысленное замечание, догадавшись о его ином смысле.

– Да, с этим у меня проблем не наблюдается. – Ник одарил ее порочной улыбкой, не оставив без внимания двусмысленность фразы. – Мне необходимо было кое о чем позаботиться. – Он отложил газету и любезно указал на соседний с ним стул, предлагая составить компанию.

– Уже скучаете по городской жизни? – Аннора кивнула на газету. Сама она читала их редко. Ее мало заботило, насколько успевали устареть новости. С другой стороны, для него газеты могли иметь большое значение. Деревенская мышка и светский денди. Как вообще перейти на «ты» со столь изысканным утонченным мужчиной?

– Стараюсь следить за новостями. – Он поднялся и подошел к буфету. – Вы будете яйца пашот?

Она кивнула, немного удивленная тем, что он решил обслужить ее вместо лакея.

– Жареные колбаски? – поинтересовался он, поддерживая беседу и подавая ей завтрак. – Я объяснил повару, что мы сегодня собираемся осмотреть окрестности и нам понадобится захватить с собой ланч. Еще распорядился к десяти подать двуколку, чтобы отправиться до того, как станет слишком жарко.

Внезапно и совершенно неожиданно у нее на глаза навернулись слезы. Завтрак был совершенен. Аннора бы съела все, что бы он ни приготовил, даже тарелку угрей, настолько тронул его простой жест. Возможно, третьего пути не существует и надо просто отдаться фантазиям.

– Я и сама могла бы об этом позаботиться. – Она могла сделать все, много лет сама составляла планы и принимала решения.

– Конечно могли бы. Дело не в этом.

– О, вам вовсе не следует ожидать, пока я закончу завтрак. – Аннора с наигранным возмущением положила в рот кусочек печеного яйца. Завтрак для нее давно стал формальностью. Сегодня же показалось, что яйца против правил горячи, колбаски ароматны и душисты, запеченные хлебцы теплые, масло тает во рту.

– Позвольте мне самому решать, чем приятно заниматься, чем нет.

– После завтрака мне необходимо переодеться, поэтому я не могу вас задерживать.

Он нахмурил брови, делая вид, что задумался.

– А зачем переодеваться? В этом платье вы выглядите восхитительно.

– Да, но оно не подходит для прогулки, – возразила Аннора, однако без особого пыла.

Ник подался чуть ближе к ней, подперев кулаком подбородок.

– Нас здесь, скорее всего, никто не увидит. Почему бы вам не послать горничную за шляпкой и перчатками, да и дело с концом? – Он поднялся и протянул ей руку, не дав возможности возразить.

Этим утром Николас Д'Арси действовал со стремительностью урагана и сноровкой хорошего управляющего. Правда, он успел усадить ее в двуколку, вручить шляпку, перчатки и легкую пелеринку, причем все в течение нескольких минут, намеренно игнорируя ее вопрос о свертке, привязанном горничной сбоку от сиденья.

– Вы все увидите, когда мы доберемся до места, – рассмеялся он, уселся подле нее на узком сиденье, рослый мужчина с длинными ногами.

Николас подобрал вожжи и щелкнул языком, погоняя лошадь, крепкую гнедую, которую Аннора часто использовала для коротких поездок, и они отбыли восвояси, слегка качнувшись и тесно прижавшись друг к другу. Эффект от этого, якобы случайного, «столкновения» не остался незамеченным. Аннора тщетно пыталась вжаться в спинку тесного сиденья, отодвинувшись в угол двуколки и стараясь не соприкасаться с ним бедрами, однако чем чаще она предпринимала подобные попытки, тем больше места отвоевывали себе его длинные ноги. Ей пришлось облокотиться на него и позволить своему телу расслабиться. Возможно, следовало подать голос?

– Вы делаете это специально. – Оставалась крошечная вероятность, что ее спутник просто не понимал, что ненароком случилось по его вине. Однако голос разума лишь посмеялся над подобным наивным и абсолютно беспочвенным предположением. Ник отдавал отчет своим действиям.

– Что делаю?

Они налетели на кочку и вновь соприкоснулись бедрами.

– Это.

Его низкий чуть хрипловатый хохот гулко разнесся в воздухе.

– Здесь узкое сиденье, Аннора, и куда вы предлагаете мне девать ноги? К тому же не думаю, что это неприятное ощущение, просто оно вам пока вновь.

Она очень боялась привыкнуть к нему.

Да, с ним все казалось легким. Не пробыв здесь и дня, Ник Д'Арси мастерски изменил привычный ход ее ничем не примечательной жизни. Аннору не покидало странное ощущение правильности всего происходящего, насущной необходимости находиться с ним рядом. Будто они сто лет знакомы.

– Понимаете, в том, что я вам могу понравиться, нет ничего плохого. – Ник искоса посмотрел на нее. Аннору поразила его удивительная проницательность. – Так гораздо лучше.

– Как вы узнали, о чем я думаю? Вы что, умеете читать мысли?

– Я умею читать потребности тела и представляю ваш образ жизни. Вы долгое время были независимы, даже слишком, если хотите знать мое мнение. Не привыкли, чтобы за вами ухаживали.

– Вот здесь вы не правы, у меня есть слуги.

– Это не одно и то же. Я имею в виду, чтобы за вами ухаживал кто-то добровольно, а не по службе.

– Какое это имеет отношение к тому, что вы можете или не можете мне нравиться? – Аннора неловко пошевелилась на сиденье, искренне желая, чтобы между ней и соседом, между ней и этим разговором оказалась значительная дистанция.

– Огромное. Независимость привела к тому, что вы настороженно относитесь к другим людям. – Умело управляя, он объехал рытвину. – Перестаньте думать обо мне как о еще одном наемном слуге, отнеситесь ко мне с симпатией, позвольте мне вам понравиться, Аннора. Это не причинит вам вреда.

Возможно, он прав, однако это не уменьшило ее инстинктивного стремления к самозащите.

– Вы мне не друг. – Она украдкой взглянула на него, надеясь понять, как он отнесется к такому утверждению.

– Я гораздо, гораздо лучше, чем друг.

– Я могу доверять лишь друзьям.

– В самом деле? Тогда ответьте мне, пожалуйста, почему вы столько времени одна?

Она отвернулась, не отводя глаз от дороги, не удостоив ответом. Потому что люди ранят друг друга. Намеренно или нет, результат одинаков, а она просто не могла позволить себе вновь пережить эту боль. То, что сделали с ней ради денег тетушка и вереница женихов, непростительно.

– Мы ведем ту жизнь, которую хотим, Аннора. И никто и ничто не в силах изменить ее без нашего желания, – мягко заметил он.

Ничто, кроме календаря и юридических документов. Это утверждение уже было готово сорваться у нее с языка. Все должно измениться через пару недель, а она до сих пор ничего не решила. Мысленным усилием она отбросила неприятные мысли. Решение пригласить кого-нибудь вроде Ника явилось последней попыткой бегства от действительности. И не стоит позволять обязательствам вносить сумятицу в душу в эти последние дни.

Тишину нарушил крик ястреба. Николас прижался к ней плечом и показал рукой на безоблачное небо, впечатленный появлением невольного нарушителя спокойствия.

– Мы нечасто встречаем их в Лондоне.

Аннора взглянула ввысь:

– Здесь на холмах проживает целая семья ястребов, я помню их с раннего детства. – Она улыбнулась. – Когда я была маленькая, мне нравилось играть в ястребов. Мы воображали, будто умеем летать. Глупо, да?

– Не совсем. В детстве у меня был воздушный змей. Мне очень нравилось его запускать, и я мечтал о том же. – Отведя взгляд от дороги, он улыбнулся в ответ и посмотрел ей прямо в глаза, словно разделяя сладость детских воспоминаний.

– С трудом могу представить вас маленьким мальчиком. – Практически невозможно вообразить этого утонченного мужчину беспокойным проказником, бегавшим в коротких штанишках по сельским просторам и запускавшим воздушных змеев.

– Почему же? Я был восхитителен.

Аннора слегка покачала головой:

– Просто сейчас вы такой… такой безукоризненный. Ваш костюм, манеры. Вы всегда знаете, что сделать и что сказать. Не могу представить вас иным.

Николас рассмеялся:

– Моя матушка описала бы меня по-другому. Уверяю вас, и на мою долю пришлись разбитые в кровь коленки и очень даже неприятные происшествия. – Он подмигнул ей и закончил с преувеличенной серьезностью: – И у меня тоже была мама, подумать только!

После этого беседа заметно оживилась. Они обсуждали растительность, встречавшуюся по пути, полевые цветы на обочине, поля и посевы. Наконец, Ник остановил двуколку неподалеку от извивающейся широкой серой лентой реки. Там, где в тени огромной плакучей ивы был сооружен небольшой заливчик для купания.

– Ох, я сто лет не была здесь. – Аннора пристально взглянула на него, внезапно заподозрив неладное. – Откуда вы узнали о существовании этого места?

Николас пожал плечами и помог ей спуститься, задержав руки на ее талии, придерживая в крепких уверенных объятиях.

– Я поспрашивал тут и там. Ваш главный конюх заметил, что это очень хорошее место для пикника. – Николас подошел к двуколке и начал распаковывать багаж. – Я также слышал, что это очень хорошее место для рыбалки.

Удочки! Господи, она не видела удочек с тех пор, как скончался дедушка, не совсем уверенная, что они до сих пор хранятся в усадьбе. В глубине души она подозревала: рыболовные снасти успели сменить хозяина, перейдя во владение конюхам, частенько рыбачившим по выходным, или их позаимствовали деревенские мальчишки. Но нет, удочки чудесным образом оказались здесь, оснащенные необходимым рыболовным снаряжением. Ник вытащил одну удочку.

– Вы участвуете?

Аннора бросила быстрый взгляд на его сапоги, тщательно начищенные и, несомненно, чрезвычайно дорогие.

– Вам придется для этого забраться в воду.

Ник подмигнул:

– Открою вам маленький секрет. Я собираюсь снять сапоги. А вы как? Не думаю, что ваши полусапожки больше подойдут для этой цели. – Он присел на большой камень и стащил сапоги. – А вот и другой секрет! Я подумываю снять не только сапоги.

Господи, он так и сделал. У Анноры пересохло во рту, когда Ник закатал бриджи и принялся стаскивать чулки, открывая мускулистые икры. Немногие представители мужского пола могли похвастаться столь же совершенными нижними конечностями со скульптурными мускулами. Это свидетельствовало об отменном здоровье. Перед ней мужчина, прекрасно знающий, как о себе позаботиться, чье тело отличалось естественной атлетической красотой и не нуждалось в корсетах и подплечниках, чтобы демонстрировать мужские достоинства. В нем не было ничего искусственного.

Николас снял сюртук, и это лишь подкрепило уже сложившееся впечатление. Тонкая льняная сорочка, натянутая в плечах и присобранная в талии, подчеркивала стройную линию бедер.

– Ну и? Не копайся, Аннора. – Он залез в реку с удочкой. – Сначала рыба, потом ланч. Одно без другого невозможно.

«Ах, конечно, конечно, дай только подвязать ленточкой отпавшую челюсть», – мелькнуло в неожиданно опустевшей от прочих мыслей голове. Какая глупость!

Ник подбросил ей удочку.

– Или, может быть, ты испугалась?

Это подначивание вкупе с неожиданно фамильярным «ты» сделали свое дело. В свое время Аннора была очень даже неплохой рыбачкой и рьяно взялась за дело. Вскоре полусапожки и чулки уже были стянуты, длинный подол пышного платья подобран при помощи ленты для волос.

– Да я легче легкого возьму первенство у такого городского щеголя, как ты!

Николас ухмыльнулся:

– Так докажи!

Глава 6

Она попробовала пальчиками ноги воду и словно перенеслась в прошлое. Как быстро к ней вернулись былые ощущения! Тело не забыло ни одной даже самой незначительной детали. Неуловимым движением она закинула удочку, наслаждаясь теплым чувством узнавания. Наживка упала в реку и заскользила по течению. Приятную остроту ощущениям добавляло осознание того, что Николас одобрительно за ней наблюдает.

– Мне было около тринадцати лет, когда я последний раз этим занималась! – воскликнула Аннора, перекрикивая шум быстро текущей воды.

– Очень мило! – Он окинул ее лукавым взглядом, намекающим, что сдаваться никто не собирается. Едва она вновь взялась за удочку, он резким броском от бедра закинул наживку, с тихим шлепком приводнившуюся неподалеку.

– Пижон! – иронично прокомментировала Аннора демонстрацию рыбацкой удали. – Совсем неплохо для светского льва. – Краем глаза она поймала подозрительное движение в воде слева. Рыба! И быстро смотала леску. Обычного броска достаточно, однако не терпелось показать и свое умение. – Учись, горожанин! – Она молниеносным движением закинула удочку назад, потом вперед и вернула в исходное положение, исполнив блестящий ложный замах.

После этого началось настоящее соревнование. Он ответил броском с боковым замахом. Она резко свернула удочку, выполнив отвлекающий маневр. Ник отличился двойным рывком. Аннора безупречно отвела удочку назад. Насквозь промокшие и хохочущие, они полностью погрузились в процесс.

Ее наживка резко ушла под воду, вернув внимание к первоначальной цели.

– Поймала! – Ее охватило небывалое волнение. Она начала сматывать леску, подводя добычу ближе, однако сильное течение и величина рыбы не позволяли сделать это. Пришлось шагнуть глубже, сокращая расстояние между собой и добычей, однако рыба тянула. Аннора все больше соскальзывала в воду, погружаясь босыми ногами в вязкий ил и отчаянно пытаясь удержать в руках удилище. Удочка начала сгибаться пополам. – Черт возьми, ты не ускользнешь от меня, проклятый ублюдок! – Ей была настоятельно необходима помощь.

Едва Аннора успела об этом подумать, как Николас оказался рядом. Крепкие надежные пальцы сомкнулись на ее руках, мускулистое тело надежной стеной встало за спиной, позволяя опереться и перевести дух.

– Ай-ай-ай, Аннора! Что за язык для леди! Никогда бы не подумал! – Он усмехнулся у нее над ухом. Сквозь вымокшую сорочку Аннора чувствовала исходящий от него жар и мускулистую стать. – Тяни со мной, думаю, мы ее подцепили.

Они натягивали леску и чуть отпускали, давая добыче возможность утомиться, смеялись и спотыкались, борясь с быстрым течением. Аннора опиралась на его крепкое тело, словно черпая дополнительные силы. Наконец, они подвели к берегу огромную речную форель.

– О, ее хватит, чтобы прокормить двоих. – Ник резким движением вытащил рыбу на берег и плюхнулся рядом. – Сохраним ее на ужин!

– А как же ланч?

Он усмехнулся и достал специальный ножик для чистки рыбы.

– Из нас двоих ты показала себя лучшим рыбаком. Так что отправляйся и добудь нам пару рыбок на ланч, а я позабочусь об этом красавце.

– Спорим, я тебя перегоню! – Аннора рассмеялась и вновь вступила в борьбу. С платья стекало. Совершенно не важно, насколько еще она успеет промокнуть. Однако из этого сражения с силами природы она была счастлива выйти проигравшей.

К тому времени, когда Аннора возвратилась с большой плетеной корзиной, полной рыбы, Николас успел разбить походный бивуак. Вокруг небольшого костерка расстелены одеяла, над огнем укреплен вертел. День был теплым, однако после ледяной воды приятно оказаться в тепле и немного подсушить платье.

Ник принялся чистить рыбу, Аннора выкладывала принадлежности для пикника. И не смогла не заметить отсутствие важной детали.

– Ты не преувеличивал, говоря, что без рыбы не будет ланча?

Ник лукаво усмехнулся, низко наклоняясь над костром, мокрые бриджи плотно облегали мускулистые ягодицы.

– Я никогда не лгу. – Он вытащил успевшую поджариться рыбу и положил на тарелку Анноры. – Мы бы вряд ли голодали. Я прихватил хлеб и вино.

– Ну, трапеза, мягко говоря, далеко не роскошна.

Она нарезала хлеб. Ник наполнил бокалы. Ей было просто и легко. Она никогда не думала, что нарезка хлеба может стать столь личным и интимным действом, однако здесь, на берегу у костра, именно так и было.

– О, смею тебя заверить, бывает хуже. – Николас уселся рядом с ней, по-прежнему необыкновенно привлекательный, с упавшими на лицо влажными волосами, в распахнутой сорочке, приоткрывшей мускулистую грудь, не уступавшую загаром ногам.

– Например? – Аннора попробовала рыбу. Сок брызнул на подбородок, и она попыталась слизнуть каплю языком.

– Лютефиск. Это норвежское блюдо. Рыба, замачиваемая в березовой золе для придания ей особого вкуса. – Николас состроил гримасу.