Бэтмен нашего времени Лухминский Алексей
Он опять приехал в школу на своем «Мерседесе», как сказал, по каким-то спонсорским делам, нашел меня, и мы уже всё с ним выяснили. Я ему сказал всё так, как научил Станислав Иванович.
– Но ты, Дима, учти, что у тебя есть ещё один друг, который будет рад видеть тебя в своей команде.
Ну прямо растекается! Можно подумать – душа-человек.
– Правда, сын мой тебя совсем не жалует, – медовым голосом продолжает спонсор школы, – но это ерунда! Мальчишеские ссоры потом переходят в настоящую дружбу. Мне бы хотелось, чтобы вы стали друзьями.
– Не знаю, можно попробовать… – неопределённо пожимаю я плечами.
– А насчёт его подружки – я даже благодарен тебе, что ты её у него отбил. Она ему не пара! Влюбился он, видите ли… Пусть общается в своём кругу. Так что, Дима, я тоже в какой-то степени тебе обязан.
Интересно, сам-то он понял, что сейчас сказал? Если Вика Дрюне не пара, а мне в самый раз, то на какую же ступень иерархии он меня ставит? Однако здорово, что я не из их круга!
– Димка! А ты уже совсем хорошо бежишь на лыжах! Я даже упрел, за тобой поспевая.
Мы с папой уже вторую вылазку совершаем по декабрьскому снегу. Так здорово! Я уже понял, что есть люди, которые тянутся к югу с его климатом, красотами и образом жизни, а есть те, которые душой северяне. Точно знаю – я пошёл в отца. Я – северянин, и здесь мне всё нравится. Приятно, что папе тоже нравятся такие прогулки вместе со мной. Вижу, как он аж светится.
Спасибо Станиславу Ивановичу: после того как я снова стал что-то зарабатывать, наш семейный достаток несколько увеличился и мы можем себе позволить больше. Папа сразу сказал, что надо купить мне лыжи, поскольку он хочет, чтобы мы вместе с ним, как и в прошлый мой приезд, ездили зимой за город. Я был только «за»! Вот мы с ним и купили мне хорошие финские лыжи. Правда, теперь свободного времени у меня стало меньше, ведь я по-прежнему продолжаю готовиться к поступлению, и на прогулки с Викой остаётся совсем мало. Но ничего, как говорится – делу время, а потехе час.
Получил письмо от Маши. У неё будто налаживается. Дополнительно к прежней работе устроилась сиделкой ухаживать за матерью какого-то местного богатея. Очень за неё рад. Я ей ответил, рассказал про свои дела, но про Вику писать не стал.
– Димка, я рад, что мы вот так вместе выбрались, – улыбается отец, когда мы возвращаемся домой в электричке. – Ты хоть немного развеялся. Я же вижу, как ты загрузился. Я тебя не только очень люблю, но и очень уважаю как человека. Да-да! Мне нравится, что ты постоянно ищешь для себя дело. Это очень хорошо, и такой подход обязательно поможет тебе в дальнейшей жизни.
– Да ладно, папа! Сейчас все крутятся. Я тоже стараюсь и чувствую себя нужным, а не так, как у мамы… Я вижу, что от меня тоже что-то может зависеть, и поэтому мне хочется делать ещё и ещё! Честно скажу, мне просто всё вокруг интересно.
– Понимаешь, сынок… В нынешнее непростое время помимо открывшихся интересных возможностей есть много всяких соблазнов, которые могут просто изуродовать будущее. С одной стороны, вроде – свобода по сравнению с тем, что было раньше, но с другой стороны, всё очень трудно. Ты же знаешь, я за баранку сел совсем не потому, что мне этого очень хотелось. Выживать надо было… – отец говорит задумчиво и с оттенком горечи. – Мне ведь до сих пор снится моя работа в конструкторском бюро. Очень интересная была работа! А то, чем я занимаюсь сейчас, повторяю – всего лишь способ выживания. Причём нелёгкий и опасный способ выживания. Знаешь, сколько таких, как я, в наше бандитское время гибнет на дорогах? Многие прежде добропорядочные люди просто озверели от возможности безнаказанной лёгкой наживы. Да, собственно, ты и сам чуть не стал жертвой таких, так что знаешь не понаслышке.
При этих словах я вздыхаю. Может, только сейчас я осознаю ту опасность, которой подвергается отец во время своих рейсов.
– Димочка, а ты что на каникулах делаешь?
Вопрос Викой задан так, что мне уже понятно: у неё есть предложение.
– Пока ещё не знаю. Ты же знаешь, я по вечерам работаю…
– Слушай, а давай сразу после Нового года куда-нибудь вместе забуримся!
– Куда? – не понимаю я.
– Есть же какие-то зимние базы! Ну для любителей на лыжах покататься.
– Так там же наверняка дорого, – предполагаю я, но сам уже думаю, как сэкономить деньги на такую поездку.
– Дорого – это близко от Питера, а километров за сто – дёшево! Я точно знаю! Ты поищи, и мы сможем побыть вместе…
Она так смотрит на меня, что становится ясно: девочка жаждет медовых дней. Да я, в общем-то, тоже не против, надо будет озадачиться поисками.
– А твои тебя отпустят?
– Ой, Димочка! Им совсем не до меня. У них в каникулы самая торговля, поэтому они в это время всегда в разъездах. Да и я уже совсем взрослая девочка… Меня прошлой зимой тоже на турбазу отпускали.
Найти полузабытую базу отдыха одного из полуразвалившихся питерских предприятий, находящуюся к тому же почти в ста двадцати километрах от города, мне удалось. В предновогоднее воскресенье даже смотался туда на разведку. Всё оказалось вполне приемлемо – и маленькие строения на три комнаты каждое, с печкой, и возможность попариться в баньке. Одно напрягло – удобства в маленьком домике на улице.
Директор этой базы, он же в зимнее время ещё и сторож, с удовольствием предложил мне заехать уже третьего января и без всякого оформления. Ясно, что при этом наши деньги пойдут ему в карман, только это уже не моё дело. Сумма, в которую он оценил наше пребывание в его владениях, оказалась для меня доступной, поскольку на семейном совете было принято решение о выделении мне на отдых даже несколько больших денег.
После двух тихих новогодних дней, проведённых мной дома с родителями, мы с Викой приехали на базу. Кроме нас, тут, похоже, пока никого. Только в окне самого крайнего домика я увидел свет. На мой вопрос директор базы ответил, что там живёт его помощник, а сейчас истопник. Что это он натопил нам домик.
– Ой, Димочка! В ближайшие пять дней у нас с тобой будет клёвая жизнь! – мне видно, что Вика осталась довольна, осмотрев нашу комнатку на двоих. – Давай соединим кровати!
– Будем играть в мужа и жену? – ехидно спрашиваю я.
– Мы ведь за этим и приехали, мой супермен! – она лезет целоваться.
Что ж… Начало многообещающее!
– Эй, молодняк! – раздаётся за дверью голос одновременно со стуком. – Вы не спите?
Иду открывать. Мы только что пришли с лыжной прогулки и сели поесть. К нам с охапкой дров вваливается парень.
– Привет! – посмотрев на меня и странно улыбнувшись, здоровается он и кивает на стол, где стоит бутылка ликёра. – Замёрзли небось в лесу?
– Есть немного, – соглашаюсь я. – Давай, подсаживайся!
– Спасибо, – сваливает дрова у печки и протягивает руку. – Николай! В общем, Коля.
– Дима. А это – Вика. Садись!
– Погоди, сначала вам затоплю, и будет совсем тепло!
Истопнику на вид лет двадцать пять. Лицо его мне кажется знакомым.
В печке приятно потрескивает, по рюмке мы уже пропустили, а я между разговорами ни о чём всё пытаюсь вспомнить, где же я мог видеть этого парня. И вдруг меня осеняет! Конечно же! Это один их тех, которые тогда на меня напали! Мерзкий холодок начинает разливаться от шеи вниз по позвоночнику. Ну и встреча… Стараясь не показывать, что я его узнал, наливаю по второму разу.
– Ты куришь? – опрокинув в себя рюмку, спрашивает Коля. Точно! Это он тогда ножом размахивал.
– Пойдём! – с видимой беззаботностью соглашаюсь я, уже прикидывая, что может произойти дальше.
– Я узнал тебя! – объявляет он, едва мы выходим. – Сразу узнал, как вошёл.
– Я тоже.
Какое-то время молчим. Я напряжённо жду развития событий. Коля слегка пьян, скорее всего ещё перед визитом к нам он уже принял, ведь от двух рюмок нашего ликёра не опьянеешь. В общем, если что-то будет, то это может мне дать дополнительные преимущества.
Какое-то время молчим и просто смотрим друг на друга. Наконец Коля прерывает паузу.
– Судя по тому, что тогда ты во дворе нас сам встретил, тебе уже было всё понятно.
– Конечно! Я же деньги вёз! Сразу всё понял, когда вы за трамваем побежали.
Опять молчим.
– Понимаю… Каждый себя спасает. Я вообще зла не держу, хотя ты мне тогда… Ладно! В общем, Аркадий тебя недооценил.
Пытаюсь понять, он случайно проговорился или это сказано специально.
– Ты и сейчас у него работаешь? – задаю я ключевой вопрос.
– Не работаю я у него больше… – бурчит Коля, снова затягиваясь. – Аркадий – сука! Мы с Васькой верили ему… Потом Васька исчез. А меня один друган предупредил, что Аркадий приказал и меня тоже… Я сейчас вообще здесь прячусь. Только если бы нам тогда всё-таки пришлось тебя грохнуть, то потом всё равно грохнули бы и нас. Он следы заметает. Мы с Васькой слишком до хрена знали о его делах… Ты хоть представляешь, сколько в том чемодане бабла было? За такие деньги можно было и десяток таких, как ты, положить. У него такое уже бывало ещё до тебя. Правда, однажды он серьёзно ошибся. Влез в дела другого очень важного человека. Тогда по его приказу нам пришлось грабануть одного пацана, а он был из ближайших к этому человеку. Пацан начал сопротивляться. В общем, завалил его Васька, но я был рядом. Когда выяснилось, кто этот пацан, Аркадий выкрутился… Перевёл стрелку. А с тобой он наверняка рассчитывал, что ты мальчишка-сопляк…
– А откуда такие деньги? – вырывается у меня вопрос.
– У того Стасика, на которого ты работал, был обалденный бизнес. Совсем не то, что теперь. Аркадий через таких же, как он, бывших сидельцев почти разорил его и заставил часть продать своим подставным, якобы чтобы спасти остальное. Но сам-то он хотел всё захапать. Если бы ты не довёз тот чемодан, то так бы и было.
Снова возникает пауза. Сигареты мы уже докурили, и я снова вытаскиваю пачку.
– На! – протягиваю ему.
Берёт и прикуривает. Я тоже.
– Ну и что ты теперь собираешься делать? – спрашиваю его, проникаясь сочувствием.
– Не знаю… – угрюмо бросает Коля, пожимая плечами. – Я знаю, что Аркадий меня ищет. Придётся сидеть тут до посинения. Он страшный человек. Никитос, ну тот мой друган, который меня сюда пристроил к своему дядьке, посоветовал пока не высовываться. Правда, его уже месяц тут не было, а так почти каждую неделю приезжал… Даже не знаю, что там творится. Тут же Богом забытый угол. Телефона нет, а до станции аж семь километров. Автобус ходит чуть не раз в сутки.
Да, это правда. Мы с Викой его долго ждали, когда ехали сюда.
– Ладно, пошли за стол! – решаю я, бросив окурок в снег.
– Пошли… – вздыхает он.
Вернувшись за стол, беседуем о том о сём, не касаясь уличной темы. Коля несколько светлеет. Может, от выпитого? Наконец встаёт, собираясь уходить.
– Завтра Степаныч по делам в город уезжает, – с улыбкой сообщает он. – Так что вы остаётесь на моём попечении. Пока будете в лесу, я вам печку натоплю. Придёте в тёплый дом.
Судя по тому, как Вика ходит на лыжах, на эту базу она приехала совсем за другим… Тем не менее мы неплохо провели время в заснеженном лесу и сейчас возвращаемся назад. Лыжня проходит вокруг сплошного старого дощатого забора, окружающего территорию базы. Я оказываюсь у этого забора несколько раньше подружки, и моё внимание сразу привлекают голоса. Говорят довольно громко, и слышно хорошо.
– Всё осмотрел? Никого больше нет?
– Не боись! Свидетелей нет. Везде пусто. Ты его кончил?
– Зачем лишний грех на душу брать? Я его связал. Сам сдохнет. Просто сгорит. Поджигай!
Понимание ситуации приходит сразу. Оборачиваюсь, делаю подходящей Вике предостерегающий знак, а сам пристраиваюсь к щели между досками. Она тоже находит подходящую дыру. Вижу чёрный джип «Чероки» и двух молодых мужиков. Один из них бросает в открытую дверь домика, где живёт Коля, зажженную тряпку. Там вспыхивает. Ясно, бензином полили. А он, значит, внутри, связанный. Что же делать?
Оборачиваюсь, вижу Викино лицо и повторяю предостерегающий знак.
– Ну вот… Можно докладывать Аркадию, – удовлетворённо произносит поджигатель. – Поехали! Надо валить, пока никого нет, а то придётся мочить ещё кого-нибудь.
Они быстро прыгают в джип, и машина трогается. Хорошо, что выезд с территории с противоположной стороны, а то бы нас с Викой увидели.
Дом горит, а я жду, пока машина скроется. Потом вышибаю полусгнившую доску, сбросив лыжи, пролезаю в дыру, и бегом туда. Вход полыхает, значит, надо в окно. Пока бью одно стекло, потом второе, открываю раму, мне кажется, что время тянется бесконечно долго, а ведь там находится связанный человек, которого надо ещё в дыму найти!
Потом связанного Колю, который весь в крови, из последних сил вытягиваю в открытое окно. Почему из последних? Потому что дыма наглотался – аж голова кружится. Делаю несколько вдохов относительно свежего воздуха и начинаю спасённого, так и не развязав верёвки, тянуть подальше от пожара. Потом развяжу. В более безопасном месте.
Хорошо, что Колин домик стоит, вернее, стоял, несколько поодаль от других. Слава богу, огонь не перекинулся. Ещё и сильный мороз помог. Летом бы точно вся база выгорела. Развязываю на Коле верёвки, тру его лицо снегом… В общем, пытаюсь его привести в чувство, ведь он-то дыма наглотался куда больше, чем я.
Уф… Наконец открыл глаза.
– Ну что, жив? – и сажаю его.
– Спасибо…
Похоже, ещё не до конца пришёл в себя. Озирается с каким-то странным взглядом.
– Всё в порядке. Они уехали, – ввожу его в курс дела.
– Надолго ли? – усмехается Коля и смотрит на меня всё тем же странным взглядом. – Вот как бывает… Я тебя тогда хотел… А ты меня… вот так. Спасибо… Сегодня мой второй день рождения.
– Вставай! За это можно и выпить. У нас ликёр ещё остался.
– Лучше бы водки.
Только сейчас вспоминаю про Вику. Что-то её не видно. Одновременно жуткая мысль приходит мне в голову: если она кому-то вдруг сдуру скажет о том, что она сейчас видела…
Аккуратно поддерживая, ввожу Колю в наш домик. За нашими спинами догорает его жилище.
– Дима! Я сейчас же отсюда уезжаю! – встречает нас Вика в нашей комнате. – Лучшего места, чем это бандитское гнездо, ты выбрать не мог! Придурок!
Я её ещё такой не видел. Поджатые губки, злые глаза… Её даже не волнует, что я с полуживым Колей.
– Ты мои лыжи не захватила? – стараясь быть спокойным, интересуюсь я.
– Делать мне больше нечего, как за тобой твои шмотки таскать! Многого хочешь! Мало того что завёз в эту глухомань, так ещё и такие приключения! Дрюнечка меня с комфортом размещал. Надо будет ему рассказать…
Последствия такого рассказа сыну заказчика этого приключения мне сразу же становятся понятными.
– Знаешь, милая, – хватаю её за руку и смотрю прямо в глаза, – если ты, не дай бог, расскажешь о том, что сегодня тут увидела, хоть кому-то, а тем более Дрюне, то та парочка, которая была здесь, в следующий раз может посетить либо тебя, либо меня. И сделает то же самое! Мы с тобой видели убийство. Это не важно, что Коля остался жив. Они думают, что он сгорел. То есть они его убили, а мы с тобой – свидетели! Тебе надо объяснять, что делают со свидетелями убийств?
С удовольствием наблюдаю, как меняется её лицо. Вроде поняла. Я и раньше не строил особых иллюзий относительно того, что за девчонка Вика, но теперь…
Коля, уже сидя на стуле, молча присутствует при нашей сцене.
– Слушай, а как ты собираешься отсюда уезжать? – интересуюсь я и ехидно добавляю: – Можешь поторопиться и бегом догнать джип. Парни тебя прихватят с собой. Правда, куда они тебя отвезут, я не знаю. Скорее всего, грохнут и сразу же закопают.
Она молча подходит к окну и смотрит на открытые ворота, которые хорошо видны.
– Всё равно ты – придурок! Втравил меня в такую историю! – заявляет уже другим тоном она, наконец повернувшись. Истерика, кажется, закончилась.
– Ну втравил так втравил. Есть мы сегодня будем? – если мы до сих пор играем в мужа и жену, то пусть поработает!
Вика медленно начинает собирать на стол.
Едим мы тоже молча. Вторую и последнюю бутылку ликёра, который мы привезли с собой, приговорили полностью.
– Димон, я твой должник… – тихо выговаривает Коля, когда мы выходим вместе покурить. Интересно, что он назвал меня так же, как Дэн. – Если бы не ты…
Молчу. Надо же, как прихотливо складывается жизнь… Кто бы мог подумать!
– Тебе надо опять куда-то прятаться, – перевожу я разговор на другую тему.
– Думаешь, она разболтает? – он кивает в сторону домика.
– Побоится, – и добавляю: – Надеюсь. Но тебе точно надо менять жительство.
– Да, Аркадий в тебе сильно ошибся… Ты совсем не пацан!
– Он меня уже к себе на работу приглашал, – усмехаюсь я.
– Не будь дураком!
– Не буду. Я отказался.
В школе Вика, конечно, похвасталась Оленьке, и не только, какие сладкие пять дней она провела со мной на каникулах. Это я от Дэна узнал. Напряжённо пытаюсь понять, распустила ли она язык дальше. Но после её рассказов чувствую некоторую зависть своих одноклассников. Некоторые из них, особенно Мишка с Вадиком, даже пытались выяснять у меня совсем уж интимные подробности. Пришлось резко отшить. Почему-то мне стала интересна реакция Алёны на все эти рассказы, но там, как всегда, полное спокойствие.
Коля остался пока там же, на базе. Мы с ним детально обсудили случившееся и решили, что для всей компании Аркадия Михайловича он уже не существует, а значит, всё-таки можно по-прежнему сидеть там и пока не высовываться. Попрощались мы с ним почти по-дружески. Может, когда и встретимся?..
Дома я ни о чём таком, что могло бы встревожить родителей, рассказывать не стал. А вот Станиславу Ивановичу всё-таки рассказал, и то для того, чтобы он узнал, кто его разорял с самого начала. Рассказ про Аркадия Михайловича он воспринял спокойно, а когда я поведал про покушение на Колю, про то, с кем я проводил время на той турбазе, сильно обеспокоился! Знал бы – не рассказывал. Он очень долго молчал, всё ходил из угла в угол по своему кабинету, то внимательно смотря себе под ноги, то бросая тревожные взгляды в мою сторону. Потом, положив мне руку на плечо и глядя прямо в глаза, как тогда, в первый раз, будто заклиная, попросил быть всегда и везде предельно внимательным и осторожным, а также сразу сообщать ему обо всех подозрительных случайностях. Я всё понял. А что тут ещё можно поделать? Если Вика всё-таки проболтается Дрюне, то и моя, и её участи одинаково незавидны. Собственно, на это весь расчёт. С ней у нас отношения после нашей поездки немного охладились. Делаю вывод, что я, несмотря на все амуры, оказался для неё парнем не с той полки, хотя по тому, как всё началось, эти выводы можно было сделать и раньше. Да и ладно! Мы с ней любовными утехами только удовлетворяем свои потребности. Никаких суперромантических чувств. Это факт!
Мы с Ромкой объединили усилия для постижения наук. Осталось всего полгода до вступительных экзаменов. Ясно, что по доходам наших семей нам надо пробиваться в университет на бюджетное обучение. Платить за нас некому. Спасибо Татьяне Михайловне за мощную подготовку по математике! Она нам такие варианты вступительных экзаменов приносит, что разбираться в них нам приходится вдвоём.
Вообще Ромка – хороший парень, только как будто живёт в другом мире. Он типичный отличник и где-то маменькин сынок, держится несколько обособленно: сказываются прежние времена, когда Дэн и его свита не боялись над ним издеваться. Ну ничего! Может, со временем и оттает…
Часть 3
Единственная
Сегодня, в субботу, мы с классом поехали кататься на лыжах за город.
Поехал, конечно, не весь класс. Ромка, например, не поехал, поскольку на лыжах не стоит, Дэн с Оленькой тоже отказались. В результате собралась компания из всех слоёв нашего общества. День выдался просто прекрасный, солнечный. Всё было очень по-простому – веселились, хохмили… Даже Вика на некоторое время перестала строить из себя принцессу и язвить по адресу других девчонок.
То, что случилась неприятность, поняли только тогда, когда собрались уезжать. Оказалось, что нет Алёны. Я понял, что она очень неплохая лыжница и старается кататься отдельно, как всегда – сама по себе, но было назначено время сбора, чтобы уехать всем вместе. Все собрались, а её нет.
– Ну, что будем делать? – спрашиваю я, поскольку понимаю, что все ждут, что скажу именно я. Это, наверно, потому что я старше.
– Что делать, что делать! – хмыкает Вика. – Ничего с ней не случится. Здоровая девка – сама приедет.
– Да… Скоро электричка…
Вадик при этом ковыряет ботинком снег.
– Да ладно, ребята! Действительно! Сама доберётся! Спортсменка ведь! – решительно говорит Антон, один из компании Дэна, и поворачивается к своей пассии. – Танюха, пошли!
– Да, пошли! Чего тут! – Мишка тоже делает шаг. – Она, небось, уже дома чаи распивает! А мы тут, как дураки!
Он всегда посматривает на большинство, но особенно на Антона и Дэна.
Вот сволочи! Неужели бросят?
– По-моему, надо искать, – говорю я и снова надеваю лыжи.
– Ой, Димочка! Чего героя-то корчить? – смеётся Вика. – Поехали лучше домой!
Понятно! Ведь мы договаривались, что после лыж едем к ней.
Остальные просто переминаются с ноги на ногу. Болото – оно и есть болото. Чёрт бы побрал Алёнку! Придётся портить отношения, но я бросить человека не могу.
– Как хотите! Я иду её искать! – объявляю я. – А вы можете сваливать!
– Ой, Димочка, смотри, не влюбись! – снова ехидно смеётся Вика. Ясно, что она ревнует.
– Ой, не могу! Герой! Бэтмен! – ржёт Мишка, предварительно бросив взгляд на уже идущих к платформе.
Ну это уже слишком. Вика – это чёрт с ней! Пошла она! Но этот…
– Миха! Ты у меня когда-нибудь допросишься! – кричу я и резко толкаюсь палками.
Быстро бегу по лыжне, смотря по сторонам. Может, Алёнка свернула куда-нибудь? Точно, вот лыжня разветвляется! Похоже, действительно один кто-то прошёл… Может, срезать хотел? Надо проверить. Сворачиваю… Точно, один человек шёл, снег почти не умят. Так тяжело идти по такой лыжне! Ой, вон что-то впереди тёмное. Чёрт, уже смеркается… Дни такие короткие! Точно – Алёна! Сидит… и лыжа сломана.
– Вот я тебя и нашёл! – облегчённо улыбаюсь я.
– Дима?
– Семнадцать лет как Дима… Что у тебя?
– Лыжа сломалась, – тихо говорит она, – и что-то с ногой… Наверно, вывих…
– Дай посмотрю, – приседаю я на корточки, прямо стоя на лыжах.
Не получается. Приходится снимать. Алёна молчит и только смотрит на меня.
– Какая нога?
– Правая…
– Понятно… Толчковая… – и добавляю: – Это я так шучу.
– Ага…
Вижу, что она напугана, и видно, что нога болит сильно. Чего тут почти что в темноте разглядишь?
– Вот что! – решаю я. – Надо идти, а то совсем стемнеет. Тут пять километров, недалеко.
Хотя что значит «недалеко»? Это для здорового недалеко, а тут…
– Я могу на одной… – тихо говорит Алёна и пытается встать. – Ой!
– Понятно… Давай вместе.
Осторожно её поднимаю. Она держится за меня и так смотрит!.. Кое-как ставлю на оставшуюся лыжу. Теперь и я… Трогаемся. Я на двух лыжах, держа Алёну за талию одной рукой, Алёна на одной, а палками мы отталкиваемся с двух сторон, иногда останавливаемся отдохнуть. Двигаемся, конечно, очень медленно.
– Дима, тебе не очень трудно? – спрашивает она на одной из остановок.
– Ничего. Ты сама-то в порядке?
– Ага… Пошли…
Она всё время так на меня смотрит! Ох, эти глазищи…
Уф… Добрались до станции. Последние метры почти нёс Алёну на руках. Да ещё и лыжи!
Ну вот! Последняя электричка, конечно, ушла!
– Ой, Дима… Что же будет?
– Что будет! Попытаемся позвонить твоим, ну и моим, отсюда, чтобы не беспокоились. Жди здесь.
Сажаю Алёну на скамейку и иду на поиски кого-нибудь. Нахожу тётку со станции.
– Извините… Мы опоздали на электричку, а у девчонки что-то с ногой… Можно нам как-нибудь позвонить домой, предупредить?
– Ох уж мне эти лыжники! – вздыхает она. – Ну пошли. Где там твоя девочка?
– Сейчас!
Бегу к Алёне.
– Идём звонить! – и беру её на руки.
Она обнимает меня за шею… Неужели я вздрогнул? Вношу её в комнату с телефоном и выхожу. Неудобно как-то! Странно, но я не могу себя вести с ней, как с другими… Вот, стою на улице и курю.
– Эй, парень! – открывается дверь. – Забирай свою красавицу!
Вхожу.
– А что с ногой-то?
– Не знаю… – выдавливает Алёна.
– Снимай! – командует тётка.
Начинаем снимать с Алёниной ноги ботинок. Бедная. Видно, что ей больно, но терпит и не кричит! Нога в голеностопе распухла и слегка посинела.
– Ой, милая! Да у тебя растяжение! Я ведь фельдшером была когда-то. Погодите-ка, я сейчас.
Роется в аптечке и после этого плотно бинтует голеностоп. Алёна морщится, но терпит.
– Ну вот… А где вы собираетесь ночевать?
– Не знаю… – бормочу я. – Может, кто-нибудь Алёну пустит. Я попрошу… Деньги есть… А я и на улице могу.
– Орёл! – насмешливо говорит железнодорожница. – Деньги у него есть! Пойдёмте, у меня в дежурке топчан есть. Только тебе, красавец, придётся на стуле спать. Там место только для одного.
– Конечно! Спасибо! Главное, Алёну устроить!
– Ладно. Пошли! Неси своё сокровище! – она по-доброму усмехается.
В дальней комнате дежурки действительно стоит топчан. Осторожно сажаю на него Алёну.
– А ты – вот на стул сядешь.
– Спасибо вам!
Я так благодарен этой женщине! Скатываю свою куртку и кладу под Алёнину голову.
– Спасибо, Дима…
Ох, как она на меня смотрит! Просто обалдеваю…
– Ну ладно. Спите! У меня дела ещё есть, – ворчит железнодорожница. – К первой электричке разбужу.
– Спасибо! Только можно я тоже своим в город позвоню?
– Ну давай, пошли!
Предупредив тётю Тоню, поскольку папа в рейсе, возвращаюсь в комнату с топчаном. Сажусь на стул. Как хорошо! От усталости сразу хочется спать. Алёна, кажется, уже спит.
– Дима…
– Что? Что-нибудь надо? – вскидываюсь я.
– Иди… сюда. Я подвинусь…
– Спи давай!
– Ну, Дима… Иди… Я уже подвинулась. Ну пожалуйста, Дима, сядь рядом.
Чёрт знает что! Я стесняюсь и не знаю, что делать… Естественно, я не боюсь лежать рядом с девчонкой, но ей же тесно будет! А если я ещё задену больную ногу?
– Дима…