Черная корона Иссеи Маслов Александр

Глава первая

Ветры миров

От Варольда слишком долго не было вестей. Поэтому Изольда тревожилась, ходила в огромных комнатах замка, представлявшихся теперь холодными и пустыми. Выбегала в сад, долго бродила меж клумб ирисов и нежных роз; сетовала, что не отправилась в Иальс со свитой Луацина. Ведь король так просил присоединиться к нему в поездке! И был к этому повод. И была собственная цель – Варольд. Изольда должна, должна была скорее увидеть милого магистра, с которым ее столько лет разлучала судьба и ничем необъяснимые капризы их личных отношений. Если прежде рядом с Варольдом была либийка-Селла, затем Арсия, если за этими двумя женщинами путь в Олмию Кроуну был заказан, а сама Изольда последние двадцать лет, словно выполняя тайную волю богов, отдала себя воспитанию Астры, то теперь… Что теперь могло помешать ей, соединить жизнь с Варольдом Кроуном – единственным мужчиной, который был по-настоящему дорог ей со времен Голорской войны и по сей день, с мужчиной, который сам страдал по ней всю жизнь в нечеловеческих муках?

Снова и снова Изольда Рут пыталась связаться с ним ментально. Вечерами она проводила время возле хрустальной сферы в блеске высоких свечей, вглядываясь в туманно-золотистые тени и всеми силами призывая Варольда, но магистр молчал. Это казалось невероятным – разве мог он не слышать ее, не ответить на долгий и страстный призыв. А в последний раз, склонившись над шаром и едва не зарыдав от собственного бессилия, Изольда вдруг увидела в глубине хрусталя дом Кроуна жадно объятый огнем. Только теперь она поняла то, что раньше отказывался принимать ее разум: с магистром стряслась беда, а в Иальсе происходило что-то непонятное и страшное. Оголившиеся вдруг, дрожащие судорогами чувства говорили ей, что во всем снова повинен Канахор Хаерим. Изольда вскочила с кресла и, до боли заломив руки, произнесла:

– Я уничтожу тебя! Если только что-то случиться с ним! Если что-то с моим Варольдом!..

Быстрым шагом она направилась через галерею к башне, поднялась по лестнице мимо изваяний змеев. Подошла к длинной полке, уставленной бронзовыми статуэтками, фарфоровыми сосудами и протянула руку к бусам, подаренным Варольдом после его либийских скитаний. Пальцы нервно перебирали теплые кусочки бирюзы с рунными знаками, а рассудок терзали мысли, что все, вопреки ее стараниям, возвращается. Тронутая однажды история Черной Короны Иссеи, опасная, злая история, нити которой держат бессмертные, не даст уже покоя никому. И первыми жестоко пострадают из-за нее Варольд и… Астра. Потому что Астра – его дочь. Потому что от самого рождения боги лишили ее покоя, и даже самая хитрая магия не властна над ее судьбой.

Сжав в ладони бусы, магистр поднялась наверх и принялась выкладывать на стол изумруды и кровавые карбункулы из ларцов. Достала несколько полных золота, тяжелых кошелей и еще один пустой, отложив туда несколько монет и пару невзрачных аметистов. Сложила все в прочную кожаную сумку с гербом и села за письмо, которое должна найти утром на столе старая служанка. Мысли вились туманными прядями, путались. Долго магистр не могла сложить нескольких фраз, объясняющих ее исчезновение и в тоже время скрывающих ее истинные намерения для королевского двора Лузины. Этот двор, жадный до сплетен и опасных интриг, особо неспокойный после убийства Луацина и внезапного возвышения Маруса, оттеснявшего принца Ирвида, стал липкой паутиной для нее. Она долго думала, все-таки написала что-то, оставила внизу изящные завитки первых букв своего имени. Сидела с четверть часа, безвольно глядя на звезды в открытом окне, слушая шелест ветра и треск фитилей в светильниках. Потом Изольда спохватилась, отыскала сумочку Астры, срезанную в бессмысленной попытке изменить судьбу ученицы, и положила ее рядом со своей дорожной сумкой.

Свечи, расставленные по углам, вспыхнули красно и ярко. Взглядом прозрачно-синих глаз Изольда очертила охранный круг, повернулась к концентратору. На его хрустальных гранях мерцало пламя, в глубине звонкие струны эфира соединялись в звезду невидимой силы. Магистр рассыпала порошок, пахнувший сандалом и сонной травой, зачитала заклятие из «Эдоса» и сложила пальцы знаком Воли. Дверь Измерений открылась, будто выхваченная из тьмы ярким лучом света. Лиловые тени потекли волнами по стенам. В центре портала обозначилось ускоряющееся вращение.

Скоро появился Херик. Он мягко спрыгнул на пол, чихнул и присел на четвереньки, глядя на мэги довольными, свекольного цвета глазами.

– Что так грустна, божественная? – весс изогнул хвост, втянул ноздрями дразнящий запах приманки.

– Нет причин радоваться. Давно нет, – Изольда Рут повесила обе сумки на плечо, синий кошелек с несколькими монетами и аметистами подвязала к поясу, оглядела разбросанные на столе и полках вещи.

– А разве я не могу быть снова твоей радостью? Изольда, – он подполз и уткнулся мокрым носом в ее колени. – Вспомни, как ты раньше говорила. И садись скорее на меня – Херик не позволит тебе унывать. Почему только ты не вызвала меня раньше?! Почему так долго не вспоминала обо мне?!

– Разве тебе было мало шалостей с Астрой? – Изольда слабо улыбнулась и, подведя проводника ближе к порталу, устроилась на его мохнатой спине. – Теперь она твоя хозяйка, а мне ты помогаешь лишь по старой дружбе. Давай к Двери, баловник! – мэги подтолкнула его вперед, весс с готовностью прыгнул в воронку междумирья.

Темно-красный туннель принял их и неторопливо понес к багровеющему хелтхату.

– Очень надеюсь, что мы летим на Аалир, – промурлыкал он, повернув голову и с довольством прищурившись.

– Не надейся. Это слишком долго, мой пушистый. Слишком! Я не могу себе такое позволить. Мне нужно в Иальс. Чувствую, там стряслась беда. И не сердись, вессенок, – Изольда ласково обвила его шею руками.

– Как обидно, госпожа. Бесчестно даже. На Аалире сейчас хорошо. Тепло, распускаются душистые цветы и много ягод, которые ты любишь. Я бы опять щекотал тебя на нашей любимой поляне, – его мягкая лапа скользнула по бедру мэги и тихонько дотянулась до пояска.

– Не искушай меня, вессенок. Если обойдется в Иальсе, то мы обязательно слетаем на ту поляну, и куда пожелаешь еще, – магистр привстала, вглядываясь расширявшуюся полость хелтхата. Языки мрачно-красного тумана, выползавшие из нижних ходов, от чего-то начали темнеть и рваться клочьями. – Когда ты видел Астру последний раз, и где это было? – спросила Рут.

– Очень давно, прекраснейшая. Она, как ты сейчас, всегда спешит куда-то. Она совсем не любит меня и дергает больно за уши. А видел я ее на корабле. Да… на большом корабле, плывущем через море. Астра прямо туда меня вызвала – она очень смелая, почти сумасшедшая, – доверительно сообщил весс, стараясь отвязать кошелек с пояса Изольды. – Потом мы летали в междумирье и охотились на мулей. Твоя ученица убила одного, и я штук пять. Разорвал их на кусочки.

– Какой же ты врун! – магистр негромко рассмеялась, погладив его мохнатую шерсть между рожек.

– Правду говорю! А потом Астра так обрадовалась нашей крошечной победе, что решилась лететь на Гаер, – продолжил вещать Херик. – Там мы много праздновали. Рвали цветы возле заповедной рощи, грелись на солнышке. Астра разделась и долго упрашивала меня ласкать ее тело. У нее очень гладкое тело, красивое, как у тебя. Почти как у тебя, – поправился он, с затаенным восторгом вспоминая молодую мэги. – Под конец она совсем потеряла голову, так, что не заметила, как я украл ее платье.

– Херик! Мне кажется, твои уши стали еще больше. Уж не Астра ли оттянула их за твое вранье и проказы? – мэги больно ударила его по лапе, норовившей отвязать синий кошелек и убрала под ворот платья дорогие ей бусы. – Зачем Астра вызывала тебя на корабль, и куда ты доставил ее потом? Ну-ка говори в точности!

– На Рохес она хотела, бесподобнейшая Изольда. Сильно на Рохес ее тянуло. Не знаю, чего ей там, может украсть чего, может там ей пахнет приятно. И я доставил ее, конечно. Прямо в Ланерию, – он замолчал, присматриваясь к багровым языкам тумана с фиолетовой бахромой, быстро всплывавших снизу и заполнявших хелтхат.

– Дальше! – потребовала магистр.

– Не было ничего дальше. Там мы распрощались. Целовала она меня долго, облизывала всего, потом отпустила. Обещала скоро снова вызвать, но вот что-то никак не вызывает. Наверное, денег на свечки нету. Она мне все время жаловалась, что с деньжатами у нее плохо. Поэтому я ее великодушно не обворовываю уже который раз. Стыдно мне перед Писхулезом и Яцемиром – приходится старые вещи выдавать за свежекраденые. Госпожа Рут! – Херик дернулся, глядя на темные клубы, поднимавшиеся снизу и быстро менявшие цвет жерла развилин. – Госпожа Изольда! Плохо очень! Скоро буря случиться, мы не успеем вернуться к Гринвее.

– А ты поторопись. Мы должны успеть! Пожалуйста, Херик! – магистр теснее прижалась к нему. Ее длинные рыжие локоны на миг укрыли их двоих.

Херик вытянулся, прижав уши к затылку и ускоряя полет. Волосы мэги рванул ветер. Словно огненная комета Изольда и весс понеслись к ближайшему выходу из хелтхата. Внизу происходило нечто страшное, заставившее содрогнуться неробкое сердце магистра: в чернильных клубах тумана сверкнули ослепительно-яркие извилистые линии, что-то заворчало, и затряслись могучие стены окружавшей их полости. Изольда много слышала о губительных бурях в междумирье и дважды сама попадала в круговерть чужой стихии. Но теперь, зачавшаяся буря таила в себе еще более лютую силу – Изольда чувствовала это по напряжению эфира. Яркие разряды, разрывающие в клочья туман, и содрогающиеся стены хелтхата были тому подтверждением. И весс, проводивший немалую часть жизни в междумирье, знавший почти все ловушки и опасности непостижимого пространства, сейчас испытывал сильнейший страх.

– Госпожа, нам не добраться до Гринвеи! – проверещал он, уже почти не управляя полетом – стремительная волна, родившаяся где-то позади, настигла их и несла с неимоверной скоростью вперед. – Милая госпожа, наше спасение – спрятаться в ближайшем, любом из миров! – взмолился весс, стараясь перекричать ревущую вокруг стихию.

Они едва не разбились об острый выступ у начала развилины. Волна, несущая путешественников, теперь трепала и кружила их в смертельном вихре. Стены туннеля дрожали, сжимаясь, меняли форму, отсвечивая тускло-красным.

– Скорее, вессенок! – Изольда сжала ногами проводника. – Ищи выход! Только бы твой ближайший мир не оказался страшнее этой бури!

Сзади их догоняло нечто огромное. Херик оглянулся и тут же завопил, – их настигал огромный муль. Крылья чудовища были сложены, длинная шея выгнута назад, глаза пронзительно сверкали. Он пронесся едва ли не на расстоянии вытянутой руки и через миг влетел в стену. Удар разорвал чудовище на части. В стороны брызнула слизь, и крупные куски растерзанной плоти.

Сжавшись от страха, Херик все еще пытался управлять полетом. Ему удалось избежать встречи с препятствием у следующей развилины, кое-как удалось удержаться от удара о ребристые стены изгибавшегося и сужавшегося резко хода. Сзади надвигалась новая волна, черная, еще более могучая. Ее пронзали ослепительные вспышки. Казалось, с ее приближением трескаются, рушатся стены туннеля, за которыми колючая звездная пустота и смерть.

Справа от Херика проскользнуло желтовато-коричневая пуповина, ведущая в какой-то неведомый мир, но весс избрал следующий ход и успел влететь в него, когда черный поток почти настиг беглецов.

Мир, неожиданно представший перед ними, мог стать спасением или мучительной гибелью. Земля быстро летела навстречу тянувшейся пленке пограничного слоя. Так же стремительно догонял их темный, вспыхивающий огненными лентами вихрь. Едва пограничный слой лопнул, Изольда вскрикнула:

– Спайт-болл-хейлиш-спелл! – вскрикнула и с силой прижала Херика к земле. Их тут же накрыла защитная сфера, похожая на стекленный пузырь. Ветер междумирья вырвавшийся из портала, поднимал столбы пыли, швырял большие камни. Весс затрясся с перепуга и заорал злее разгулявшейся бури.

– Не рыпайся, шетенок! – приводя весса в чувства, магистр несильно ударила его и прижала ногой. – Не ори и не рыпайся! – она подумала один миг, затем неохотно решилась запечатать портал. Стало тихо. Совсем тихо и жутко. Справа из-за высоких гор, скрытых наполовину тучами, пробивался тусклый свет, напоминавший блеск острого холодного железа. Под ногами была трава, сухая и жесткая. Недалеко возвышались деревья или что-то очень похожее на них с толстыми ветвями, покрытыми редкой бурой листвой. Изольда подумала, что в этот раз ей повезло: если здесь росли деревья и трава, то этот мир не должен быть гибельным, по крайней мере, не должен погубить их сразу. Воздух его мог оказаться зловонным и ядовитым, но с такой бедой можно справиться с помощью заклятий и снадобий, которые она умела готовить. Можно справиться с любой напастью, если только у опытного мага есть время все взвесить и как следует обдумать.

– Мы не выберемся отсюда. Бедная, бедная госпожа… и я вместе с ней! Жалко! Жалко меня! – запричитал весс, глядя красными глазами в то место, где только что надрывалась ветром воронка портала. – Не выберемся, госпожа! Нечем открыть Дверь Измерений! Мы погибли! Умрем здесь! Умрем совсем и навсегда!

– Да не ори ты, трусливый звереныш! – Изольда сердито встряхнула его, огляделась и осторожно сняла защитную сферу, изготовившись исполнить спасительное заклятие, но этого не потребовалось – воздух был пригоден для дыхания, как и в большинстве миров, соединенных туннелями измерений с родной Гринвеей. Ветер с гор казался обжигающе холодным, но к этому можно было привыкнуть. Можно было привыкнуть даже к неприятному кисловатому запаху, раздражавшему ноздри.

– Выберемся, – пообещала магистр. – Только глупые мэги путешествуют в междумирье без Лучистой Сферы в запасе, – она с довольством открыла сумочку Астры и достала хрустальный шар, завернула его в мягкую ткань и убрала на место. – Свечи будет найти проще. В крайнем случае, мы их сделаем.

– Какая умная и предусмотрительная госпожа! – искренне восхитился весс, прильнув к ее ногам, словно огромный кот. – Откуда же я знал, что у тебя в сумке кристалл. А свечи? Из чего делают свечи?

– Можно из воска или жира. Нужно убить кого-нибудь и вытопить на огне жир. Особенно хороши свечи из жира вессов, – приблизив свое бледное лицо к мордочке проводника, проговорила Изольда.

– Ах, любимейшая, как ты смешно шутишь! Ты же шутишь? – Херик испугано посмотрел в ее большие блестящие глаза и попятился. – Я очень плохо кушаю последнее время. И жира во мне нет. Не хватит даже на маленькую свечку.

– Шучу, глупыш, – Изольда погладила его между рожек. – Неужели за столько лет ты не научился меня понимать? – она рассмеялась, подняла обе сумки и закинула за плечо. – Идем, подумаем, где нам лучше устроиться. Буря в междумирье наверняка продлиться несколько дней – не пропадать же нам в столь неуютном месте.

Они пошли между округлых камней к ложбине, заметной в тусклом свете, пробивавшемся из-за туч. Ветер шевелил редкую темную листву на деревьях, поднимал и опускал шелковую накидку магистра. Из зарослей доносились свистящие звуки, будто там переговаривались ночные птицы.

– Тут есть кто-то, – Херик замер, став на четвереньки и вглядываясь в черную полосу зарослей. – Точно говорю. Не нужно туда.

Изольда сама почувствовала чье-то присутствие, потом приближение опасности, но не от зарослей, а с другой стороны. Вскоре она услышала топот множества ног.

– Ай-яй! Бежим, госпожа! – взвизгнув, весс неистово рванулся с места.

По пологому склону вниз неслись какие-то небольшие существа, высоко выпрыгивая на задних конечностях. Их настигали животные похожие на мохнатых быков, оседланные серыми всадниками. Всадники были одеты в плащи с капюшонами, вроде тех, которые носят проповедники Бугра – грубые, длиннополые плащи, с бахромой. Из-под надвинутых на лоб капюшонов светились красные нечеловеческие глаза. Все это Изольда рассмотрела в один миг, стараясь определить, как велика опасность и чем может она противостоять ей. Если бы Херик не бросился в паническое, столь несвоевременное бегство, то было бы достаточным затаиться, создав легкую туманную дымку. Но весс уже бежал впереди существ, преследуемых неведомыми охотниками, бежал и верещал, словно шетом подранный, так, что не было слышно даже громового стука копыт. Скоро Херик, и те, кто несся вприпрыжку за ним, и всадники на быкоподобных животных скрылись за краем возвышенности. Какое-то время Изольда бежала следом с двумя сумками, оттягивавшими плечи. Она понимала, как бессмысленно следовать за этими быстроногими существами, но ничего другого придумать не могла. Вконец выбившись из сил и перестав слышать звуки удалявшейся погони, магистр опустилась на землю между камней. В голове ее мелькнула запоздалая мысль, что могла она бы использовать магию полета и догнать их, но теперь было слишком поздно – она потеряла направление. Да и сумки бросить она не могла. Даже не в сокровищах, сложенных в них, было дело – чтобы вернуть невредимым Херика, она бы заплатила любую цену. Однако потеря Лучистой Сферы, находившейся среди прочих вещиц, означала бы, что и весс, и сама Изольда вряд ли когда-нибудь вернутся в родные миры.

Серый металлический свет из-за гор скоро потускнел, и вокруг стало совсем темно. Идти за исчезнувшим вессом, не зная дороги, казалось бессмысленным. Изольда спустилась ниже по краю лощины и, прячась от холодного ветра, устроилась в траве. Она прилегла, положив под голову сумки. Смотрела на силуэты близких гор, на чернильные облака, едва подсвеченные неведомой луной, и думала, что теперь вполне может стать так, что она больше не увидит ни Варольда, ни Астры Пэй. Всю жизнь ее окружали чужие люди, много чужих людей. Почти все они восхищались ее красотой, богатством или талантами, домогались любви или расположения, некоторые называли себя друзьями и, возможно, были ими, но столько лет прошло, а она по-прежнему оставалась одинока, будто деревце, окруженное полями диких трав. Она устала отбиваться от упрямых и грубых поклонников, подобных паладину Лаоренсу, готовых на любые преступления пред богами и лучшими друзьями, лишь бы получить ее как вещь, очень красивую вещь, которой можно хвастать перед другими и с наслаждением обладать по ночам. Изольда чувствовала себя вконец несчастной, разбитой, и не могла понять, почему судьба сыграла с ней настолько обидную шутку. Почему только теперь она начала осознавать, кто действительно дорог ей. И почему с дорогими людьми ее всегда разводила необходимость или какой-нибудь досадный случай. Магистр хотела заплакать, как это делала в детстве Астра – прижав руки к груди и вздрагивая всем телом, но подумала, что и плакать она почти не умеет. Сложив ладони на груди, Изольда заставила себя думать, что она еще молода, что она до сих пор не выглядит старше тридцати и что она сможет, наконец, вернуть все то, чем обделила ее судьба. Она должна это сделать, должна вернуть к себе Варольда и милую Астру, пусть даже вопреки воле богов, вопреки неумолимому зову – зову Черной Короны. И только потом можно было бы умереть.

Изольде вновь послышалось чье-то шевеление, которое раньше она принимала за шелест ветра в траве. Магистр встала, вглядываясь в темноту за камни. Тут же ей померещился чей-то жалобный всхлип.

– Рыжий прощелыга, не ты ли? – с надеждой прошептала она и направилась к горке камней.

Пройдя шагов двадцать, мэги увидела длинноногое существо, наверное, одно из тех, что удирали от всадников в серых плащах. Существо это было ранено и, может быть, в нем почти не осталось жизни. Рядом с редко вздрагивающим телом темнела лужица крови. Изольда зажгла небольшого светляка, разглядывая неизвестного зверя. Он походил на огромного безухого зайца с коричневой шерстью и светлыми полосами по бокам. Однако мордочка его казалась не заячьей – было в ней что-то человеческое, не то от выпуклого носа, не то от крупных синеватых губ. Магистр осторожно перевернула его и увидела в передней лапе существа металлический предмет, зажатый между коротким пальцами. В этот миг Изольда поняла и прочувствовала ментально, что существо перед ней вовсе не зверь, а некто разумный, нуждающийся в помощи.

– Шет бы вас, – произнесла мэги Рут и вспомнила, что в ее сумках должно быть что-нибудь из целебных смесей, способных как вылечить, так и быстро убить.

Она перенесла поклажу поближе к камням, зажгла еще одного светляка и начала выкладывать баночки с мазями и зелья, припасенные Астрой. Нашла кое-что нужное и опустилась на колени перед раненым. С пол часа магистр шептала заклинания, призывая в помощь Эту, и осторожно накладывала на рану гадкопахнущие смеси. Потом разжала страдальцу зубы и влила в его рот флакон кислой настойки. Раненый лежал по-прежнему без чувств, только дышал часто и горячо. Мэги еще раз оглядела его и подумала, что случиться одно из двух: либо он умрет, не выдержав целительных премудростей Гринвеи, либо будет к утру почти здоров. Изольда взяла из его лапы металлический диск, рассматривая при слабом свете неясные крючочки, наверное, служившие знаками их языка, зеленовато-черный камень в центре. Трудно было что-либо судить сейчас в темноте об этой находке – магистр убрала ее в сумку, и сидела, прислушиваясь к звукам ветра и шелесту кустов в ложбине. На какое-то время ее мысли вернулись к Херику, назад, к пренеприятным событиям сегодняшнего дня. Она тяжело вздохнула, легла на траву и скоро уснула.

Через четыре дня, прошедших после сражения в святилище, труп Аасфира начал разлагаться и невыносимо смердеть. Зловоние в горячем воздухе распространялось далеко за пределы либийской святыни, а когда ветер менял направление – дул с запада, то даже за гористым мысом чувствовался отвратительный запах мертвого бога. Наверное, такой бы вони не было, если б Каррид Рэбб не додумался снять со змея часть кожи. Кожа на самом деле оказалась ценной. Трудно вообразить что-нибудь более подходящее для легкой, почти неуязвимой брони, сделанной из чешуйчатого покрова огромного гада, рожденного древними богами. Каррид сразу загорелся этой идеей, едва увидел, какого вида чудовище было повержено в славной битве госпожой Пэй. Два дня с великим трудом и старанием анрасец срезал с тела змея широкие лилово-черные лоскуты и приговаривал:

– Слава Балду Всемогущему! Славнейшая слава, за такую добычу! И тебе Пресветлая! И нашей госпоже Пэй! – он знал толк в хорошей коже, как любой не лишенный ума выходец из Анраса.

Скоро к Рэббу примкнули моряки с «Кириды» и рыцари Греда Фарома – они тоже сочли, что пропадать полезнейшему добру было бы преступным расточительством. Ведь эта прочнейшая кожа была единственной в своем роде и стоила немалых денег. Даже не в деньгах дело было, а в том, что иметь черный чешуйчатый лоскут – а лучше добротный доспех из него – и похваляться, что содран он с тела самого сына Абопа, представлялось очень заманчивым. Только разительное зловоние, ставшее особо крепким на четвертый день, заставило их прекратить нечистое занятие. Огромные куски кожи команда флейта кое-как оттащила к берегу и стала грузить на лодки, потом помогла барду и Карриду Рэббу перенести часть их к «Песне Раи».

Все время, пока происходили азартные промыслы, Астра помогала эклектику Холигу с починкой летающего корабля. Надо признать, что длинные полосы кожи, срезанные Леосом с хвоста змея, пришлись очень кстати – ими укрепили поломанные крылья и рулевую тягу. Несколько матросов с команды «Кириды» занимались откачкой воды и заделкой течей, полученных кораблем при падении. Однако главные неисправности были в самом сердце судна, там, где располагался таинственный механизм, создававший подъемную силу. Трудов с ним оказалось не на день, даже не на пять. Мастер Бернат с утра до вечера возился между сплетений трубок, хлопотал над котлом и бронзовыми шарами, переливал густую булькающую ртуть в пустые склянки и что-то подсыпал туда. Никто кроме него во всем мире не ведал хитростей волшебного устройства. Лишь тысячи лет назад нечто подобное летающим кораблям строили счастливые жители Атрии, но их секрет давно канул вместе с великим островом в водах Океана.

На пятый день капитан «Кириды» решительно высказался за скорейшее отплытие – корабль и без того слишком задержался с доставкой важного послания аютанского фахиша. К часу Воды на флейт перевезли кое-какие припасы, последняя лодка ожидала Голафа Бриса, воинов Греда Фарома, прощавшихся с мэги и ее друзьями.

– Госпожа Пэй, – тихо произнес Брис, поглядывая из-под опущенных бровей. – Может, передумаете? Неизвестно еще, что будет с летающим кораблем, а плаванье на «Кириде» несомненно надежнее и безопаснее. Прошу присоединиться к нам. Очень прошу, – он подступил ближе и сжал ее горячие пальцы. – Тем более с новыми обстоятельствами тебе тоже путь в Иальс. Насколько я знаю, для тебя теперь важнее встреча с отцом, а не эта бессмысленная месть.

– Да, милейший франкиец, я очень спешу увидеть и обнять магистра. Сейчас для меня это первое дело. Но я не бросаю друзей, – она оглянулась на Леоса, Каррида и мастера Берната, покорно стоявших невдалеке. – Я никогда не бросаю друзей. Наверное, у меня дурное воспитание, все ж не в вашей Франкии выросла, – Астра горько усмехнулась, и вытащила руку из грубой ладони рейнджера. – Прощай и не думай больше обо мне. Пусть судьба дочери магистра Варольда тебя не тревожит: со мной остаются люди, которым я, к счастью, небезразлична, для которых я не просто удобная спутница, как это было для тебя.

– Я тогда вспылил. Ведь ты же знаешь, все дело было в моей сестре. Я совсем потерял голову… от того, что случилось с ней, от того, как она со мной обошлась! Я не прав был. Давай найдем на этом примирение? Прошу… – Голаф облизнул сухие губы, на сердце было тяжело и больно. Он снова подумал, что ее глаза, влажные, похожие на капли пьяного эля, будут дразнить его через много дней, через тысячи лиг.

– Клянусь, я не бросил бы тебя. Ни за что бы не бросил. Я только пытался заставить тебя следовать за мной. Чем хочешь клянусь, моя мэги!

– Я не твоя мэги, Голаф! И никто не смеет меня заставлять! Хватит. Мы уже все обсудили. Тебя ждет Фаром со своей развеселой командой. А меня Леос. Да! Я его люблю, как бы тебя это теперь не бесило. Прощай! – Астра повернулась и направилась к барду, ожидавшему возле бочек, сгруженных с летающего судна.

– Еще добавь, что ты любишь Коралисса и олена Трима! Ты слишком многих любишь! – бросил отчаявшийся франкиец.

– Да! Да, Брис! – обернувшись, Астра одно мгновенье смотрела на него, вздернув бровь. – Но тебя… я не люблю. Даже более того… Проваливай с миром и с честью! И не смей искать меня в Иальсе!

Голаф молча направился к шлюпке. Весь путь до «Кириды» он сидел, подперев кулаком небритую щеку и думая, что теперь больше всего ему охота выпить крепкого рохесского. Выпить побольше, кружек пять или шесть, и упасть в самый глубокий сон.

– Бывают же, а, господин Брис, же-е-енщины… – проговорил паладин, значительно растягивая последнее слово. – Которые волнуют и бесят так, что не поймешь, шет им родня или наши светлые боги! Рядом с такими сам чувствуешь себя богом, но и расплата потом бывает нелюдской.

Рейнджер не ответил, только махнул рукой и повернулся к флейту, темневшему в бирюзовых волнах и давно готовому к отплытию.

Через два дня после ухода «Кириды» мастер Бернат окончательно завершил ремонт судна. Снова прекрасная, со сверкающей богиней на ростре, «Песнь Раи» парила, туго натягивая канаты. Каррид Рэбб и Леос подняли по веревочной лестнице кое-какие вещи, обошли пустынный берег, прощаясь с Карбасом, и сами поднялись на борт.

– Да пребудет сила Его с нами в пути! – громко провозгласил анрасец.

Кривой нож в его руке врезался в веревку. Одновременно Леос справился с крепежной снастью с другого борта. Корабль покачнулся и начал набирать высоту. Сизые скалы острова медленно удалялись на юго-запад. За ними скрылись развалины храма Абопа, похожие на остывшее кострище. Скоро сам Карбос стал маленьким, невзрачным, будто угрюмый каменный цветок, брошенный в шелковой синеве. Вокруг раскинулось сверкающее солнцем море. У мачт корабля проносились с криками чайки, недоумевая, что за невиданная птица летит над волнами. Когда «Песнь Раи» поднялась еще на пол-лиги и поймала устойчивый южный ветер, эклектик потянул один из рычагов – сложенные крылья расправились широко, неторопливыми и сильными движениями качнули воздух.

– Чудесно! Как чудесно! – воскликнула Астра, обняв статую Раи и с восторгом глядя вперед.

– Чтоб мне треснуть, «Кириду» мы обгоним уже завтра! Лихо обгоним! Я-то знаю, на что способна наша птица! – заверил анрасец, и алый татуированный дракон на его щеке скривился в хищной усмешке. – Ты, Светлейшая, еще будешь иметь приятную возможность плюнуть всем им на макушку.

– Всем – нет. Только на макушку рейнджера, – рассмеялась Астра и повернулась к Бернату. – Мастер-коротыш я все гадаю, какая же сила поднимает нас? Если бы магия, я бы чувствовала ее нити. Неужели все дело в твоей хитрой механике.

– В механике и алхимии. Больше в алхимии. Скажу тебе… – эклектик на миг замялся, потом взъерошил рыжую бороду и продолжил: – Никому не говорил, а тебе скажу. Сила эта в ртути. Вернее в обмане. Да, во вранье вся сила. Особом таком вранье.

– Так в ртути или во вранье? – Леос вышел на палубу, прижимая к груди глиняную бутыль вина, недавно изъятую из храмовых запасников. – Если б только во вранье было дело, то все мы порхали проворней птиц. Верно, господин Балдаморд?

– Никаких сомнений! Если б вранье помогало летать, то я давно стал бы орлом, – важно ответил Рэбб. – Поясните ж в чем хитрость, почтеннейший мастер. Только без брехни, пожалуйста.

– Истинную правду вам говорю: дело здесь во вранье, в алхимии и самой ртути. Я бы назвал это чудо «свойством обманутой ртути», – Бернат причмокнул в мучительном ожидании напитка, который Леос разливал по чашечкам. Вытер руки о край камзола и пояснил: – Вы знаете, что самая тяжелая жидкость в нашем мире – это ртуть. Кроме того, она – самая глупая жидкость. Ее легче всего обмануть. Да, да! – он отпил несколько глотков и подкатил к небу глаза. – В моем устройстве ртуть как бы не слышит зова земли. Она путает, где верх, а где низ и падает вверх. Вверх! С утроенной, даже удесятеренной силой. Поэтому весь корабль тянет вверх. Ведь великолепно же?!

– Надо ж такое придумать! Обмануть то, у чего нет головы! – искренне восхитился анрасец.

– А знаете, как мне пришла эта идея? – Бернат Холиг поднял мохнатую бровь и оглядел друзей, порозовевших от славного напитка. – Пришла она ко мне под влиянием другой жидкости, по мнению некоторых умников, не менее глупой. Да… Случилось это в рохесском дворце, когда на одном очень важном приеме довелось мне хлебнуть лишнего. Вино – оно, конечно, лишним не бывает, но в тот раз я выпил его столько, что чувствовал, как настойчиво оно просится выйти через верх меня.

– О, мастер, мне это чувство тоже вполне знакомо! – воскликнул бард. – Особо часто такое случается вечерами в замках достаточно щедрых господ. Сначала из горла льются звонкие баллады, а потом от чего-то льется из него выпитое вино.

– Ох, бывает, – согласился Каррид Рэбб. – А вы что скажите, Светлейшая?

– Меня божественную эта напасть пока стороной обходила, – отставив пустую чашечку, улыбнулась Астра.

– Так вот, милейшие, – важно продолжил эклектик. – Как обычно бывает в таких случаях, ум мой обострился и я подумал: от чего это глупое вино стремится не вниз, а вверх? Ответ был очевиден: оттого, что оно глупое, глупое, и еще раз глупое! Оно заблудилось в моих темных потрохах и его тянет не в ту сторону. А уже потом мне пришла эта замечательная идея с ртутью. Я много мудрил и, наконец, нашел способ обмануть тяжелую, крайне неумную жидкость. Так что все дело в брехне, – Бернат с довольством прищурился, подставляя чашечку под темную струю из глиняной бутыли.

– За брехню! – провозгласил Каррид Рэбб. Мотнул головой, отбрасывая черный хвост волос.

– За ее ценнейшую пользу! – бард одним глотком осушил свою посудину и, повернувшись к Астре, негромко произнес: – Принцесса… Принцесса волшебства, я люблю тебя. И это все, все, все! – он с чувством обвел вытянутой рукой море до самого дымчатого горизонта. – Это все для тебя! Сколько дней мы с Карридом, наполняясь божественным восторгом, смотрели на закаты с высоты полета. Смотрели на лазурные волны, на розовые рассветы и золотые закаты, пролетали над островами, городами и видели их богатство, сладкие соблазны, которых неисчислимо внизу. Но все эти дни до единого я жалел до слез, что тебя нет с нами! Теперь все счастливо изменилось!

– И я тебя люблю, Леос, – мэги прислонилась к его плечу, глядя на северо-запад, куда указывала рука богини на ростре. Туда стремилась «Кирида», унося Голафа Бриса – человека с которым еще недавно Астру так много связывало. И где-то там, только намного дальше был Иальс. Мэги снова вернулась мыслями к Варольду. С тех пор, как летающий корабль опустился на берег Карбоса и бард открыл, что магистр Пламенных Чаш – ее отец, эти мысли почти не покидали ее. Как случилось, что Судьбу Держащая разлучила ее с магистром?! Почему даже он сам не знал о том, что у него есть дочь. И знала ли об этом Изольда? Неужели она, заменившая Астре мать, могла скрывать такое от своего лучшего друга – магистра Варольда?! Еще очень часто вспоминались слова Канахора: «Арсия была такой же… Тебе многое перешло в наследство. И от Варольда тоже. И от Изольды… Дай сюда мое кольцо… Кольцо-свидетель, как я наказал твою мать…» – вспоминая эти полные злобы и желчи слова, дочь магистра Варольда Кроуна чувствовала, как тепло приливает к рукам и голове, как магия соединяется с яростью.

После легкого обеда, устроенного на палубе под навесом, Астра спустилась в свою каюту, чтобы разобрать вещи, небрежно сваленные в сундук и ящики. Развесив платья в маленьком шкафу, она начала подыскивать более надежное место для Лучистой Сферы и прочих атрибутов вызова весса. Завернула их в два слоя шелка и уложила на дно сундука, думая, что Херика придется потревожить нескоро, вряд ли раньше прибытия в Иальс и встречи с отцом.

Она выпрямилась, поглядывая в окно на игравшие внизу волны и перебирая серебряную цепочку с рохесским медальоном, вздохнула, почувствовав головокружение. Ноги в коленях стали слабыми, и мэги, схватившись за край потертой столешницы, неловко опустилась на табурет. Снова, как уже было ни раз, подступила тошнота, и Астра, сдерживая мучительный позыв, зажала рот рукой. Поначалу невесомая, зыбкая мысль, что она беременна чаще, яснее звучала в ее голове и тяготила, приводя в необъяснимое, но очень горькое уныние. В такие минуты Астра, стиснув зубы, вспоминала то Голафа, то амфитрита, и нечто неуловимое и темное металось в ее широко раскрытых глазах.

Посидев неподвижно несколько минут, госпожа Пэй вернулась к вещам в сундуке, продолжила разбирать их, пока под руку не попалась шкатулка подаренная Коралиссом. За последние суматошные дни на острове, Астра забыла об этой вещице, найденной амфитритами среди руин затонувшего города, – вещице древней и обладавшей непонятными свойствами. Когда в каюту вошел Леос, дочь магистра разглядывала ее, стараясь угадать значение пиктограмм на серебряных пластинах и представить, что могли означать узоры из крошечных аметистов и сапфиров, вкрапленных в костяную крышку так часто, что они казались рисунком синей искрящейся пыли.

– Моя принцесса, зачем ты покинула нас? – Леос присел рядом, обняв мэги и потянувшись губами к ее шее.

– Я хотела быстренько навести порядок. И вот что вспомнила, – она повернула подарок амфитрита к свету, падавшему в маленькое окно – самоцветы на крышке вспыхнули ярче и знаки на серебре ожили. – Нравится? Она, господин бард, наверняка не простая. Только не знаю, что здесь за волшебство и как работает, – Астра открыла шкатулку и, положив в нее пятишилдовую монетку и кусочек кварца, завернутый в шелковый платок, закрыла крышку.

– Дай-ка мне, – Леос придвинул шкатулку к краю стола и начал трогать серебряные пластины – при нажатии они слегка проваливались, издавая тихий писк разных тонов. – Это какой-то музыкальный инструмент. Я уже слышал о поющих коробочках. Их прежде умели делать мергийцы. И я научусь играть на ней для тебя.

– Нет, сладкоголосый. Это магическая шкатулка, – мэги нажала две широких пластины сразу. Никакого звука не последовало, но на мгновение показалось, что аметист посредине вспыхнул фиолетовым светом и тут же погас. – Определенно так.

– Нет, коробка музыкальная, а волшебство здесь только твое, – бард прижал Астру к себе, целуя ее губы, с восторгом глядя, как вздрагивают ее прикрытые ресницы.

– Нет, нет, Леос! Шкатулка магическая! Да пусти ты, – она вывернулась из его объятий и потянулась к подарку Коралисса. – Здесь вся хитрость в знаках на серебре. Если б я могла понять этот древний, забытый язык! – дочь Варольда положила шкатулку на колени и откинула крышку. – Герм Всемогущий! Смотри! – она вытащила из шкатулки платок. Это был не ее платок. Лоскут зеленовато-серого шелка превратился в небольшую накидку, расшитую золотистыми листьями и розовыми цветами удивительной красоты. При этом монетка и кристалл кварца бесследно исчезли. – Я же говорила, Леос, это магическая вещь!

– Это музыкально-магическая вещь! – радостно согласился бард. – Давай еще попробуем. Что у тебя есть подходящее? А вот, – он сдернул шнурок с кошелька, подаренного Варольдом, и бросил костяную коробочку три золотых монеты. – И еще нужно что-нибудь.

– Да! Для наилучшего результата, – подумав мгновенье, Астра добавила к монетам крупную продолговатую жемчужину из своей сокровищницы. – Вот так! – она захлопнула крышку и прошлась пальцами по выпуклым знакам на серебре. Изредка шкатулка издавала поскрипывание или прерывистый писк.

– Прошу, госпожа! – воспротивился Леос, вырывая волшебный предмет из рук мэги. – Доверь это дело музыканту, – он коснулся блестящих пластин, извлекая какие-то ноты. Прислушался и, тряхнув головой, быстрее и увереннее стал нажимать знаки на серебре. Мелодии не получалось, но барду казалось, что она где-то рядом, что нужно совсем немного старания, и она обязательно зазвучит из чудного инструмента. А будет мелодия – будет и волшебство.

– Теперь ты попробуй, – бард протянул коробочку Астре. – Приложи какое-нибудь заклятие, и наверняка там получится красивая штука.

– Барда-бардак! – вытянув пальцы, воскликнула дочь магистра Пламенных Чаш.

– Что это за подозрительное заклинание? – поинтересовался Леос. Волосы, золотистые от света солнца упали ему на лоб. Синие глаза с восхищением смотрели на мэги.

– Сама не знаю. Я только что придумала. Пусть будет – заклинание в помощь барду. Открывай! – рассмеялась Астра.

Леос сдернул защелку и откинул костяную крышку. Внутри шкатулки оказалось пусто. Лишь щепотка серой пыли лежала в углу.

– Волшебная коробка обманула нас! Съела тридцать сальдов! – удивленно и разочаровано произнес музыкант.

– И моя жемчужина исчезла. Ничего… Пусть это будет плата за знания, – мэги растерла между пальцев тонкую скрипящую пыль. – За знания можно выложить и в сотни раз большую цену. Рано или поздно, я пойму как она работает.

– Здесь не только ноты и волшебство. Здесь есть какая-то алхимия. Идем, расскажем об этих чудесах мастеру Бернату, – предложил Леос и встал, отряхивая рубашку.

– Расскажем. Только попробуем еще разок. У меня одна особенная мысль, – Астра извлекла из сундука осколок яйца карака. – Видишь, этот предмет чужого мира. Хочу посмотреть, как его примет шкатулка. Конечно, дело в последовательности нажатия пластин. Здесь что-то вроде машины воплощения, придуманной Цайсом, но исходный материал должен иметь еще большее значение, – мэги положила осколок яйца на костяное ложе и, чуть поразмыслив, добавила огарок свечи, помеченной символами Герма. – Зови, сладкоголосый, эклектика и Каррида. Покажем им чудо. А я немножко поколдую над этими знаками.

Пока бард ходил за мастером Бернатом и Карридом, Астра еще раз внимательно осмотрела серебряные пластины шкатулки. Их всего было семь: четыре по углам и три широких напротив защелки. На каждой было своя пиктограмма, но понять значение замысловатых линий на серебре мэги не могла. Оставалось надеяться, что после многих проб и ошибок смысл знаков чужого языка чуть прояснится. Астра нажала пластину в верхнем левом углу и приоткрыла крышку – осколок яйца и восковой кругляш остались без изменений. Тот же результат был и после нажатия следующей угловой пластины. Мэги догадалась, что для изменений предметов внутри шкатулки требуется прикосновение не менее чем к двум знакам, причем главные свойства преобразования задавали широкие пластины возле защелки. Когда послышались шаги друзей, Астра уже испытала первую из пришедших ей на ум комбинаций знаков и осторожно откинула крышку.

– Леос, Бернат, великолепно! – госпожа Пэй с торжеством достала из недр шкатулки предмет похожий на огромную, величиной с кулак, жемчужину бирюзового цвета, в глубинах которой таился причудливый отблеск.

– О-о! – протянул Каррид Рэбб. – Неужто рыбья коробка разборчива в самой прекраснейшей красоте. Похоже, госпожа Пэй, ее коснулась рука Балда! И Балд говорит, что красота, используемая с умом, может стоить немалых денег!

– Это я и сама знаю, господин волосатик. А ты что скажешь, мастер Бернат? – Астра протянула ему произведение магической шкатулки. – Смотри внимательно: алхимия здесь замешана с механикой или все же чистая магия.

– Не могу так ответить, – Холиг бережно взял искрящийся шар, положил его на стол и, склонившись, долго разглядывал менявшиеся в нем оттенки. Потом достал из-за пояса инструмент с железным наконечником и несильно постукал по бирюзовой поверхности. Раздался звон, будто кто-то потревожил тонкий хрусталь.

– Чудно! – прихлопнув в ладоши, воскликнула Астра, но тут же вспомнила, что похожими свойствами обладали яйца караков. – Только осторожней, Бернат! – предупредила она.

– Дайте я, – Каррид Рэбб выхватил из рук эклектика железный инструмент и сильнее ударил по изящному произведению шкатулки. Звон стал надрывным, по глянцевой поверхности пошли извилистые трещины.

– Волосатый! – вскрикнул Леос. – Ты разбил нашу драгоценность!

– Хуже того! Бегите на палубу! – мэги уже не сомневалась, что это было настоящее яйцо карака. Настоящее, только очень маленькое. Но кто знает, какими опасными свойствами наделила его шкатулка. – Быстрее на палубу! – Астра толкнула замешкавшегося у двери Леоса, отступила в коридор и смотрела, как трескается, ломается красивая бирюзовая скорлупа, как над столом сгущается желтое облако. Мэги Пэй вспомнила, что Изольда говорила много раз: «неизвестная магия не бывает доброй». Конечно, магистр здесь была права, ведь первое и самое ценное, что изобретает разум, это способы нападения и жестокой защиты.

– Иди, иди же сюда, уродец! – проговорила Астра, привлекая бестелое существо: его необходимо было выманить на палубу, иначе трудно вообразить, какие разрушения на корабле мог сотворить уменьшенный в тысячу раз карак. Желтовато-седое облако обрело вид человеческой головы и двинулось к мэги. Астра отступила дальше в коридор и потеряла его из виду. Через миг карак был перед ней, пройдя через стену, оставив там большую дымящуюся дыру.

– Шет! – вскрикнула госпожа Пэй и бросилась к лесенке на палубу. – Каррид, Леос наверх! Быстро! И не вздумайте ввязаться с этой мордой в драку!

К счастью или нет, анрасец был безоружен. Он хлопнул с досадой по ремню, на котором обычно висели два коротких меча, и, по-бычьи взревев, развел мускулистые руки.

– Сама отходи! Я его задержу! – крикнул Леос, прыгнув между Астрой и неведомым существом.

– …айрошелид-спелл! – выдохнула мэги, чуть раньше, чем ядовито-дымные пряди потянулись к груди музыканта.

Карак натолкнулся на воздушный щит и отлетел в угол. Тут же он повернулся и вошел в каюту эклектика, оставив на месте двери большую дыру с обугленными краями.

– Наверх! – скомандовала дочь магистра.

На этот раз ее послушал и Леос, и анрасец. Они взлетели по лестнице, словно получив по крепкому пинку.

– Иди, иди сюда, миленький, – снова поманила мэги исчадье Каракона. Она боялась даже подумать, что будет, если чудовище доберется до механизма Холига, державшего корабль на лету.

– Ну лети же ко мне, – простонала Астра. Сделала еще шаг и, приготовившись сотворить заклятие, осторожно заглянула в каюту. Карака там не было. Ровно напротив прожженной двери зияла еще одна дыра, через которую было видно море и паривших над волнами чаек. Госпожа Пэй замерла от неожиданности: отвратительная летающая голова прошла сквозь весь корпус судна.

– И хорошо, лети себе прочь, – решила Астра. – Дырки мы в Иальсе заделаем, – она повернулась к лестнице и услышала возглас Леоса, следом испуганный вопль Берната. Палуба содрогнулась от сильного удара.

Взбежав наверх, Астра увидела верхушку фока, качавшегося в нитях такелажа над обломками реи. Выше, в спутавшейся оснастке метался карак.

– О, Герм Заступник! Рена Добрейшая! – взмолился мастер Холиг, глядя выпученными глазами вверх. – Спасите нас! А?

– Я тебя сейчас побрею, дрянь! – вскричал Каррид Рэбб, схватив нож с обеденного стола и принялся яростно выпрыгивать под седоволосой головой, терзавшей останки раунгота. – Лети сюда! Сюда! Трусливое чучело!

Карак будто послушал: рванул канаты и с воем метнулся вниз. Возле ног анрасца образовалась дыра, будто судно проткнули гигантской раскаленной иглой. В воздухе запахло дымом и страхом.

– Осторожней, мой друг! – Леос ухватил Рэбба за ремень, дернул в сторону от образовавшегося в палубе сквозного пролома.

– Ох, беда! – запричитал эклектик, глядя, как ужасное существо, появилось теперь уже у носа судна, прожгло настил рядом с ростом и, словно дикая комета, углубилось в трюм. – Погибли мы!

Астра стояла рядом с Бернатом в растерянности, слушая, как дрожит под ногами палуба и ожидая, что в следующий миг «Песнь Раи» развалится на куски, упадет в море. «Карак похож на призрачное существо эфира, – думала мэги, сминая в пальцах платок и быстро, отрывочно вспоминая свое прошлое посещение Каракона. – Его может питать огонь. Тело из тяжелых фракций хаоса…»

Она не успела прояснить себе мысль болью стучавшую в висок – карак возник у рулевого ограждения. Рэбб, хищно взревев, бросился к нему, разрывая воздух ножом. Только поток гудящего пламени остановил его.

– Ангро-воэта-фэй-спелл! – Астра вытянула руки, и струи воды хлестко ударили в летучую голову. В один миг она сжалась, сморщилась и упала на палубу. Катаясь в грязной луже и пуская клубы густого пара, карак превращался жалкое существо, похожее на склизкого головастика.

– Ах, дрянь! – анрасец перепрыгну через ограждение, собираясь раздавить уродца. Леос поспешил на помощь другу, но карак скользнул к пролому в палубе и исчез, то ли свалившись в море, то ли затаившись где-то темных углах трюма.

– Да-а, госпожа Пэй… – прислонившись спиной к штурвалу, Каррид Рэбб медленно осел. – Действительно чудеса творит твоя шкатулочка. Если бы не воля Великого, быть нам всем на морском дне.

– Не плети, мордатый, – убрав за пояс кинжал, Леос сел на ограждение. – Балд велик, разумеется, но мы живы волей и старанием госпожи Пэй. А не ты ли, дурья башка, это чудище выпустил из той круглой стекляшки? Ты же ее разбил!

– Ну-ну, не ссорьтесь, благороднейшие, – вступился Бернат. – Мы живы и целехоньки. Чего еще надо? Давайте лучше выпьем по чашечке, чтоб ноги не сильно дрожали.

– Мастер-коротыш, убедился бы сначала, что цела твоя ртутная машина, – пробираясь между обломками мачты, сказала дочь магистра. – Ведь не долетим же! Шлепнемся в море без всякого вранья!

Тем не менее «Песнь Раи» держалась еще в воздухе. Хотя весь корпус был изъеден сквозными дырами, сила «обманутой ртути» держала корабль на лету.

Глава вторая

Следы ушедших

Изольда Рут проснулась от тихого шевеления где-то рядом. Она прислушалась, стараясь распознать опасность. Вспоминая события вчерашнего дня, приоткрыла глаза и лежала, не шевелясь, глядя на темно-синие горы, выделявшиеся на посветлевшем небе. Из-за вершин, увенчанных острыми щербатыми скалами, наплывали облака, серые с оттенком горькой желтизны, которая бывает поздней осенью в окрестностях Вергины. Только Вергина и все милое королевство Олмии находились за бесконечные тысячи лиг – здесь был неведомый, недобрый мир, отнявший у магистра дорогого помощника и саму ее захвативший в безвременный плен.

Мэги Рут приподнялась на локте, оглядев дорожные сумки и место, где лежал ночью раненый звереныш. Он не умер. Похоже, целительные смеси пошли ему на пользу. Абориген сидел, скорчившись между камней, поглядывая круглыми лиловыми глазами на спасительницу.

– Видишь, жив, мохнатенький, – проговорила Изольда, кутаясь в шелковую накидку, не укрывавшую от холодного ветра. – Скачи себе. Скачи, – она махнула в сторону редкого леса, поднимавшегося по другому краю расселины.

– Криг дуук! Виа-ноог уаене, – ответил зайцеподобный абориген. – Уаене!

– Что? – мэги нахмурилась, сосредоточившись на ментальной волне и стараясь понять смысл чужих слов. – Как твое имя? – беззвучно произнесла она.

– Криг, – существо оживилось, качнуло головой и, вытянув лапу, указало на руку Изольды.

– Ах, тебе нужен этот знак. Уаене – знак? Так? Ну, иди сюда. Иди, заячья твоя душа, – раскрыв ладонь, магистр протянула металлический диск с темно-зеленым камнем и поманила аборигена. – Может, Криг знает, что стало с Хериком? – задумчиво сказала она. – Может, его еще не поздно спасти.

Криг приблизился на несколько шагов и с опаской протянул лапу к амулету. Изольда медленно двинулась навстречу, когда покрытые шерстью пальцы коснулись ее, она несильно их сжала и спросила ментально:

– Кто преследовал вас вчера ночью? Кто они и где их теперь искать?

– Ноог, – пробормотал абориген, втянув голову в плечи и подрагивая от страха.

– Не дам, уаене! – твердо сказала магистр, удерживая его лапу. – Сначала расскажи, кто напал ночью. Мне это важно! Так же, как тебе получить священную вещь, – она перехватила металлический диск другой рукой и добавила с горьким чувством: – Они схватили моего друга. Понимаешь? Может быть, убили его.

– Ноог! Даалап мерии фе… – повизгивая, он говорил что-то еще. Из быстрого, порывистого тока чужих мыслей Изольда поняла не все, но стало ясно, что металлический диск с зеленым камнем дорог зайцетелому существу больше чем жизнь и Криг обязательно должен получить назад свою «уаене». При этом он не собирался говорить, что за всадники атаковали их отряд ночью: ни за что он это не скажет потому, что Изольда спасла ему жизнь, и Криг в благодарность не собирается указывать ей дорогу к смерти. А рыжего друга магистра, со слов аборигена, сегодня в полдень наверняка казнят на площади города Хиникишу. После этой речи Криг вскинул голову и выпятил синеватую губу, давая понять, что спасительница от него больше ничего не добьется при всем безмерном уважении к ней. Потом, не вынося пронзительного взгляда магистра, отвернулся и начал ощупывать вчерашнюю рану, почти затянувшуюся от волшебных снадобий.

– Послушай, зайчик, – Изольда резко повернула его к себе. – Ты должен показать путь в эту Хиникишу! Ты мне должен! Обязан мне, слышишь?! Ведь я могу стать очень недоброй. Лишь когда я увижу стены города, я отдам твою вещь и катись ты ко всем матерям с сестрами!

– Плии мииидо! – взвыл зайцетелый, что означало: «Никогда, спасительница!»

– В таком случае, – магистр взяла свою дорожную сумку и взвалила ее на спину Крига, сумку Астры, содержимое которой было легче и при нынешних условиях намного ценнее, закинула за плечо себе. Потом сорвала колючую хворостину и, стегнув аборигена, прикрикнула: – Ну-ка пошел! В Хиникишу. В Хиникишу! – повторила она, и хворостина свистнула в воздухе.

Криг заскулил, глянул на нее сердито, но все-таки поплелся по краю расселины в сторону голого западного отрога. Высохшая бурая трава хрустела под ногами и почему-то пахла гарью. Изольда шла следом за аборигеном, тихонько негодуя, что он столь несговорчив в то время, как жизнь Херика в опасности, и все могут решить минуты. Еще магистр думала, что могла бы доверить поклажу аборигену, а сама использовать магию полета. Сил хватило бы лиг на двадцать-тридцать. Только вряд ли город находится так близко. И вряд ли она, изможденная полетом, который забирает много сил, сможет разыскать и освободить весса.

Они добрались до отрога, дыбившегося сизыми скалами с желтыми волнообразными прослойками. Прошли между огромных валунов и одолели большую часть подъема, когда Криг сказал на своем завывающем языке:

– Спасительница, я умный – я веду тебя в другую сторону. Хиникишу не увидишь. Тебе нельзя – я лучше знаю.

– Глупый зверенок! – Изольда остановилась, в гневе и отчаянии замахнувшись хворостиной, но не ударила – переломила колючую ветку об колено. – Ты понимаешь, что из-за тебя погибнет мой друг?! Мой помощник, без которого я сама обречена!.. Я!.. Криг, – она смягчилась, и, вытащив из кармана сумки металлический диск, просящее посмотрела с круглые глаза аборигена, – я отдам тебе это сразу. Сразу, как ты поможешь мне найти проклятый город. К твоему амулету я добавлю вещи не менее прекрасные, которых никто даже не держал в вашем мире.

– Покажи, – оживился Криг, спустившись ближе к спасительнице.

– Сейчас покажу, только ты должен проводить меня к Хиникишу, – магистр расстегнула сумку, постелила бархатный лоскут на камне и стала выкладывать наиболее броские вещицы. – Смотри, вот, – она достала крупный хризолит, сверкавший золотисто-зелеными искрами. – Он стоит больше трех штаров. Хотя, для твоего заячьего ума это мало о чем говорит. Или вот, – мэги Рут осторожно извлекла золотую фигурку ларсы, украшенную изумрудами. – Она приносит удачу. Сумасшедшее везение охотнику и воину. Ну, как?

– Уаене, – почти со стоном протянул абориген.

– Будет тебе уаене! Ведешь меня к Хиникишу? – она отложила в сторону магическую книгу, которую всегда брала с собой в дорогу.

– Нет. Ни за что! Спасительнице там плохо, – ответил Криг на чужом визгливом наречии.

– Сучий заяц! – вспылила Изольда, выкладывая из сумки аметисты, палочки иллюзий и обсидиановые шары. Из бокового кармана вывалился флакон духов и пурпур для губ в изящной серебряной коробочке.

– Иинаки бики, – произнес Криг, указывая на коробочку.

– Иинаки, – передразнила магистр. – Вот для чего, твоя каки-иинаки, – она откинула крышку с рельефом виноградных листьев и лебедей, макнув палец в густую краску, подвела себе губы. – Нравится? – Изольда с издевкой усмехнулась, поправляя на шее бусы Варольда.

Криг замер, уставившись на волшебно изменившееся лицо спасительницы, потом выхватил коробочку из ее рук и, поглядывая в зеркальце на внутренней стороне крышки, обильно накрасил мясистые губы.

– Красавец! – расхохоталась магистр. – Я бы в тебя влюбилась. Жаль некогда. Забирай это иинаки и пошел скорее к городу! Амулет потом отдам, – она свалила драгоценности в сумку и встала.

Разглядывая с восторгом серебряную коробочку, Криг направился к скале, топырившейся, словно огромный палец у западного края отрога. Он бормотал что-то, восхваляя богов и поругивая злых вронгов – вчерашних всадников. Кроткий хвост его подрагивал, сумка тряслась и звенела склянками в такт упругим шагам.

– В Хиникишу не пойдем, – вдруг сказал он, повернувшись к магистру. – Тебе нельзя.

– Я с тебя шкуру сдеру! – вскричала Изольда, подскочив к нему и вцепившись в меховой загривок.

– Только вронги сдирают шкуры! – запищал Криг, вырываясь. – Они злые, а ты – спасительница! – он вдруг замер, обнял мэги и с необъяснимой ловкостью повалил ее на землю.

Изольда и подумать не могла, что в этом тщедушном на вид существе столько силы. Она попыталась отбросить его, но абориген крепко оплел ее ногами, прижал к травяной кочке ее голову.

– Тихо, спасительница! Там вронги! – он весь напрягся, приподнявшись над бурыми скорченными стеблями.

– Не надо было так со мной, зверенок, – Изольда сердито фыркнула, отплевывая шерсть, попавшую на язык.

– Они ищут. Тебя, важный уаене и меня. Все ищут! Лежи тихо! – он раздвинул стебли высокой травы.

– Со мной можешь не бояться своих вронгов. Я сильнее их, – проговорила Изольда, вывернулась и отползла в сторону.

– Ты добрая, но слабее. Они сильнее всех.

– Дурак! Откуда тебе знать, кто я и что могу?! Ты хоть раз видел похожих на меня? – сердито спросила магистр, зайцеподобный раздражал ее все больше и она начала жалеть, что не рассталась с ним сразу.

– Много видел, – отозвался он. – Похожие на тебя живут возле Большого озера. Только шерсть на их головах черная.

– Там живут люди? – удивилась Изольда.

– Лавронги – злые дети Керемга-Юну. Но есть и добрые. Их речь похожа на твою, только, они говорят непонятно – их слова не звучат в голове. Разве сама не знаешь? Ты же пришла оттуда?

– Нет, – объяснять ему, что этот мир ей чужой, магистр не решилась. Она привстала, наблюдая за отрядом всадников, повернувших от леса к расселине. Вронги действительно искали кого-то – они развернулись в широкую цепь и двигались неторопливо, задерживаясь у зарослей и нагромождений камней. Они были далеко, в полутора лигах и вряд ли могли заметить Изольду с Кригом, притаившихся за травяной порослью.

– Почему ты думаешь, что они ищут меня? – спросила магистр напуганного аборигена.

– Я вижу, – зайцеподобный подполз, настойчиво нажимая лапой на плечо Изольды, чтобы она приникла к земле. – С ними твой рыжий друг. Они взяли его как приманку. Они всегда так делают, когда хотят поймать кого-то.

– С ними Херик?!

– Да, твой рыжий. Я очень далеко вижу, – с достоинством ответил Криг. – Я буду смотреть, а ты сиди тихо.

– Там Херик?! – в недоумении переспросила мэги Рут. Тут же ей послышался далекий вопль весса.

– Рена Милостивая! – Изольда вскочила, стараясь лучше разглядеть отряд вронгов. Яснее услышала истерический ор Херика и будто увидела, что один из всадников держит возле себя рыжее непокорное существо.

– Пригнись! Пригнись быстро! – всполошился Криг, хватая ее за край платья и стараясь свалить.

– Да пошел ты! – Изольда, рассердившись, пнула его ногой. – Плевать мне на твоих вронгов! Там Херик и я его сейчас же верну.

– Они схватят тебя! Будут мучить! Казнят! – заверещал зайцетелый, с силой дергая ее за то за одежду, то за руку, сжимавшую диск и темно-зеленым камнем.

– Запомни: я не та, за которую ты меня принимаешь! Ты не знаешь даже, что я могу! Запомни: я сильнее вронгов! – теряя последнее терпение, вскричала мэги Рут. – Десять их или двадцать – я верну Херика, и пожалеет тот, кто встанет на моем пути!