Потерянные рассказы о Шерлоке Холмсе (сборник) Рейнольдс Тони

– Пожалуй, соглашусь с вами, дружище. С одной стороны, я не могу сказать, что вы сидите без дела, но с другой – подумать только, с какой скукотищей приходят к вам клиенты! Мне даже писать об этом неохота.

– Вы верно уловили мою мысль, – тяжело вздохнул Холмс. – Признаться честно, я втайне начинаю мечтать о появлении нового злого гения, сравнимого с моим былым врагом профессором Мориарти.

– Погодите, дружище, – протестующе поднял я руку, – будьте осторожнее с подобными желаниями, а то еще накличете беду.

– Я совершенно искренен, Уотсон. Поймите, мой ум нуждается в постоянной тренировке. Если же ему не давать столь необходимых упражнений, я катастрофически поглупею и лишусь своих способностей. В настоящее время мой разум уместно сравнить с шестерней, оставшейся без смазки.

– Чтоб вы лишились своего дара? – рассмеялся я. – Думаю, это произойдет лишь в тот день, когда явится гробовщик снимать с вас мерку.

Тут мы услышали стук в уличную дверь, приглушенные голоса на первом этаже и, наконец, звук шагов человека, поднимавшегося к нам по лестнице.

– Интересно, по какому поводу меня вдруг решил навестить мой братец Майкрофт? – полюбопытствовал Холмс, откладывая трубку, которую так и не зажег.

– С чего вы взяли, что это именно он? – удивился я.

– Я его походку всегда узнаю, – улыбнулся Холмс. – Кроме того, в дверь он барабанит тоже по-особенному: шесть коротких ударов. Буква «М» в азбуке Морзе. Одна из многих причуд Майкрофта.

Несколько мгновений спустя через порог шагнула знакомая грузная фигура, и в нашей гостиной сразу стало тесно.

– Шерлок, какого черта ты ютишься в этой конуре на чердаке? Ты вполне состоятельный человек, чтобы снять квартиру куда больше, приличнее и на первом этаже, – тяжело дыша, пропыхтел Майкрофт.

– Не ворчи, – улыбнулся брату Холмс. – Физические нагрузки тебе только на пользу.

Майкрофт тяжело опустился в кресло и отер со лба пот шелковым платком:

– Сейчас все увлечены регулярными занятиями спортом, которые на самом деле только вредят здоровью. Ваше мнение, доктор?

– Видите ли… – начал было я, но закончить мне не дали.

– Лично я вполне здоров, чтобы выполнять свои обязанности, в круг которых, между прочим, не входит беготня по всяким чертовым лестницам, – перебил меня Майкрофт Холмс.

– Хотите бренди? – предложил я.

– А какое у вас? «Наполеон»?

– Боюсь, что нет.

– Тогда спасибо, доктор, но вынужден отказаться. Насколько я могу судить, мой братец не изменился – все такой же скареда, не желающий тратить деньги на достойную жизнь.

– Бренди, между прочим, отменный, – возразил я и раскрыл рот, желая продолжить мысль дальше, но тут меня перебил уже Холмс-младший.

– Не обращайте на него внимания, Уотсон, – промолвил мой друг. – Майкрофт всегда пребывает в дурном расположении духа, когда некое непредвиденное событие вдруг выбивает его из колеи. Кстати сказать, коль скоро Майкрофт соизволил явиться сюда, должно быть, произошло нечто воистину экстраординарное. Куда более экстраординарное, чем неожиданный приступ братской любви.

Майкрофт, поджав губы, сложил шелковый платок и убрал его в карман.

– Случившееся сулит интересные перспективы, и, если бы не лень и усталость, я занялся бы расследованием самостоятельно. Я только что побывал у одного своего знакомого; его имя Кавендиш. Он является – вернее, являлся – членом клуба «Диоген». Обычно каждую среду мы совершали пешую прогулку до клуба, где играли в шахматы. Боюсь, нам больше не суждено сыграть ни одной партии. Бедолага мертв.

Холмс открыл было рот, но Майкрофт остановил его жестом руки:

– Погоди с вопросами, Шерлок. Если у тебя сейчас нет ничего срочного, я хочу предложить тебе вернуться со мной в дом к Кавендишу. Ты все увидишь своими глазами. Дело весьма занятное, но не прибыльное. Сразу хочу предупредить, что плата за расследование не предусмотрена.

– Ну наконец-то, – потер руки Холмс. – Хоть какая-то пища для ума. Не беспокойся о деньгах, Майкрофт. По большому счету это я должен заплатить тебе за то, что ты спасаешь меня от апатии и скуки. – Подхватив шляпу и трость, великий сыщик воскликнул: – За мной, Уотсон! Нас ждет дело.

Я взял медицинский саквояж и шляпу, и вскоре мы уже сидели в экипаже Майкрофта. Кэб повез нас в сторону улицы Пэлл-Мэлл.

– Полицию уже поставили в известность? – спросил я.

– Пока нет, – покачал головой Майкрофт. – Предлагаю сделать это по дороге, заехав в Скотленд-Ярд.

Так мы и поступили. Спустя некоторое время мы уже снова ехали домой к Кавендишу, но теперь к нашей компании присоединился инспектор Лестрейд.

– Итак, мистер Холмс, – начал он, обращаясь к Майкрофту, – не могли бы вы подробнее рассказать о том, при каких обстоятельствах было обнаружено тело?

– Рассказывать особо нечего, инспектор, – пожал плечами Майкрофт. – Я, как обычно, зашел к Кавендишу примерно в полвосьмого вечера по дороге в клуб. На пороге меня встретили перепуганные женщины – экономка Кавендиша миссис Эллот и его служанка. Они несли какой-то невнятный вздор о том, что Кавендиш заперся у себя в кабинете и оттуда сильно пахнет газом. Сами понимаете, я как можно быстрее взбежал вверх по лестнице… Дело в том, что рабочая комната Кавендиша находится на втором этаже. Так вот, я взбежал по лестнице и постучал к нему. Дамы оказались правы: дверь и впрямь была накрепко заперта, а из кабинета действительно сильно тянуло газом. Миссис Эллот сказала, что единственный ключ от кабинета хранился у Кавендиша, поэтому мне пришлось выломать дверь. – Майкрофт машинально потер ушибленное плечо и, заметив мой взгляд, добавил: – Может, как-нибудь потом посмотрите, доктор? Подозреваю, что я вполне мог покалечиться.

– Разумеется, – кивнул я.

– И что же вы сделали, оказавшись в кабинете? – спросил Лестрейд.

– Первым делом я, конечно же, перекрыл газ, подававшийся на четыре лампы, а потом бросился к окну и раскрыл его пошире.

– Окно было заперто? – уточнил Холмс.

– Нет, всего лишь просто закрыто, – покачал головой Майкрофт.

– А Кавендиш? – спросил я.

– Он, естественно, был мертв. Сидел в кресле в халате и тапочках, будто только что заснул.

В этот момент кэб остановился перед большим особняком в георгианском стиле. Расплатившись с кучером, Майкрофт повел нас к парадному крыльцу. В дом нас пустила миссис Эллот – высокая худая дама, которая то и дело промокала платочком заплаканные глаза.

– Слава богу, – всхлипнула она, увидев Майкрофта. – Как же я рада, что вы наконец вернулись! А то я просто не знаю, что мне делать.

– Не беспокойтесь, миссис Эллот, – представившись, официальным тоном произнес Лестрейд, – за расследование этого дела берется в моем лице Скотленд-Ярд.

– Спасибо вам, сэр, спасибо большое, – пролепетала экономка. – Джентльмены, прошу сюда.

Мы поднялись вслед за ней на второй этаж, где миссис Эллот и остановилась. Ей явно не хотелось идти дальше. Майкрофт с решительным видом прошел в первую комнату, располагавшуюся справа от нас, и придержал дверь, чтобы пропустить всю компанию. Несмотря на проветривание, в кабинете все еще чувствовался запах газа: он будто впитался в мягкую обивку мебели и занавески. Я подошел к телу, чтобы его осмотреть. Налицо были все симптомы отравления газом – посиневшие губы и прочие признаки, о чем я тотчас же доложил инспектору Лестрейду. Судя по степени трупного окоченения, смерть наступила около трех часов назад.

Инспектор сделал пометку у себя в блокноте.

– Самоубийство, явное самоубийство, – пробормотал он себе под нос.

Осмотрев дверь, Холмс повернулся к брату:

– Ты упомянул, что дверь оказалась заперта, но не говорил, что кроме этого она еще и была закрыта на засов. Ничего удивительного, что у тебя теперь болит плечо.

Майкрофт кивнул и с унылым видом потер ушиб.

Холмс окинул взглядом кабинет.

– Здесь все так, как было, когда ты вошел? – спросил он брата.

Майкрофт подтвердил сказанное.

– Тогда ты прав, – протянул Холмс, – очень занятно. Думаю, я понимаю, отчего ты подумал, что это не самоубийство.

– Как это так? – в изумлении повернулся к моему другу Лестрейд. – Запертый кабинет. Причем дверь не просто заперта, она еще и закрыта на защелку. Единственный ключ тоже здесь – вот он, лежит на бюро. Почему вы решили, что это не самоубийство?

– Предсмертная записка отсутствует, – пояснил Холмс.

Майкрофт согласно кивнул.

– Я вас умоляю! – фыркнул инспектор. – И это все?! На своем веку я повидал немало людей, сводивших счеты с жизнью без всяких посланий. Отсутствие предсмертной записки ничего не доказывает.

– Посмотрим, – уклончиво ответил Холмс. – Думаю, со временем все тайное станет явным.

– Хватит, Шерлок, не тяни время, – велел Майкрофт. – Давай говори, что ты можешь сказать о покойном Кавендише.

Холмс еще раз окинул взглядом кабинет и начал:

– Сказать я могу не так уж и много. Капитан в отставке. Служил в Королевских военно-морских силах. Бывал на Дальнем Востоке. Любил охоту на крупную дичь. Перенес лихорадку или малярию. Не курил, но крепко налегал на выпивку. Пекся о внешнем виде. Ему так и не удалось окончательно прийти в себя после недавней смерти жены, и, за исключением еженедельных визитов в клуб, большую часть времени он проводил дома. Он был мастером на все руки и обладал зорким глазом, хотя в последнее время зрение начало портиться и он стал пользоваться очками. У него есть сын, которому сейчас должно быть чуть больше двадцати лет.

– Превосходно! – кивнул Майкрофт. – А что насчет его ревматизма?

– Я же сказал, что большую часть времени он проводил дома. Просто не уточнил, что причиной тому ревматические шишки на стопе.

– Не совсем, старина, – улыбнулся Майкрофт. – С ними вполне можно ходить, причем даже без трости. Поверь мне, я знаю это на собственном опыте.

– О чем, черт подери, вы болтаете? – нахмурился Лестрейд.

– Не сердитесь, инспектор, – ответил Майкрофт, – просто мы с братом любим устраивать маленькие состязания в наблюдательности и дедукции. Очень развивает серое вещество. – Он постучал пальцем по лбу.

– То есть вы хотите сказать, что все умозаключения, которые мы услышали от мистера Холмса, – правда?

– Ну конечно, – пожал плечами Майкрофт.

Теперь уже Лестрейд с интересом окинул взглядом кабинет.

– Ага, – воскликнул он, ткнув пальцем, – большой моряцкий сундук под окном. А на нем написано «А. Кавендиш».

– Это самое простое, – заметил Майкрофт.

– На стене – тигровая шкура и прочие охотничьи трофеи, свидетельствующие о том, что покойный предпочитал крупную дичь.

– Это тоже очевидно, – не отступал Майкрофт.

Лестрейд прошелся по кабинету и взял с каминной полки фотографию в рамке. На ней был изображен Кавендиш в форме капитана с женой и сыном.

– Эта фотокарточка подсказала вам, какое звание было у Кавендиша и что у него есть сын, – с торжеством произнес инспектор.

– Ну конечно же, – вздохнул Майкрофт.

Лестрейд подошел к бару, сделанному в виде глобуса. Подняв крышку, он обнаружил под ней скопище самых разных бутылок.

– Вот доказательство того, что покойный налегал на спиртное! – Инспектор явно вошел во вкус и теперь с азартом искал следующую зацепку.

– Чтобы заметить изрядную любовь покойного к выпивке, вовсе не обязательно изучать содержимое его бара. Посмотрите на его нос, Лестрейд. Даже смерть не смогла скрыть характерную деформацию сосудов, столь свойственную любителям закладывать за воротник, – мягко подал реплику Шерлок Холмс.

Присмотревшись, я понял, что детектив абсолютно прав.

– Как скажете, мистер Холмс, – развел руками Лестрейд. – А почему вы решили, что покойный переболел малярией?

– Да вот же, – вдруг осенило меня, – посмотрите, на бюро стоит бутылочка с хинином!

– Отлично, Уотсон, – улыбнулся Холмс. – Думаю, вам как никому другому известно, что лихорадкой или малярией часто болеют европейцы, побывавшие в тропиках, причем недуг продолжает их терзать еще долгие годы.

– Пепельниц нет, и поэтому вы решили, что Кавендиш не курил, – задумчиво произнес Лестрейд.

– Отсутствуют не только пепельницы, но и трубки, подставки под них, кисеты, коробки для сигар и спички, – пожал плечами мой друг. – Тут все ясно.

– Все, что вы перечислили, – очевидные банальности, – махнул рукой Майкрофт. – Как насчет более сложных головоломок? Почему Шерлок решил, что покойный пекся о внешнем виде? Откуда ему стало известно о ревматических шишках? С чего он взял, что Кавендиш недавно овдовел?

Я растерянно пожал плечами, не зная, что ответить. Халат покойного отличался хорошим качеством, но при этом его никак нельзя было назвать чересчур роскошным. Ступни трупа были полностью скрыты мягкими туфлями. Жена действительно отсутствовала, но это же не могло служить доказательством того, что она недавно умерла!

Лестрейд озадаченно почесал голову.

– Боюсь, джентльмены, вы поставили меня в тупик, – признался он.

Холмс быстрым шагом подошел к телу и потянул труп за волосы. С изумлением я увидел, что они остались в руке у моего друга.

– Смотрите, Лестрейд, это парик, причем отличного качества. Вот вам и забота о внешнем виде.

– Черт бы меня побрал! – воскликнул инспектор.

Нагнувшись, я снял тапочки с ног покойного. На каждой из ступней возле большого пальца обнаружилось по внушительной шишке.

– Ума не приложу, старина, как вы догадались о ревматизме, – искренне признался я.

Вместо ответа Холмс подошел к камину и поднял пару коричневых башмаков, стоявших на полу.

– Посмотрите, как на обуви растянута кожа в характерных для ревматических шишек местах, – объяснил мой друг. – Вот вам и весь секрет.

– Ну конечно, – вздохнул я. – После ваших объяснений все кажется таким простым…

– Но как вы догадались, что его жена недавно умерла? – не сдавался Лестрейд.

Вместо ответа Майкрофт снял висевшее на двери пальто покойного и показал на левый рукав, где чернела траурная повязка.

– Элементарно, – промолвил он.

– Он мог носить траур по кому угодно, – возразил Лестрейд.

– Резонно, – согласился Шерлок Холмс, – но не надо забывать, что покойный был человеком замкнутым и обилием близких друзей похвастаться не мог. Даже Майкрофта он называл знакомым. У миссис Эллот было два часа на то, чтобы поставить супругу Кавендиша в известность о кончине ее мужа, и, тем не менее, свежеиспеченная вдова так здесь и не появилась. Это наводит на мысль, что Кавендиш носил траур именно по своей супруге.

– Подтверждаю, – кивнул Майкрофт, – миссис Кавендиш скончалась два месяца назад.

– Вы, как всегда, на высоте, Холмс, – признал я. – Но у меня, если позволите, есть еще один вопрос. Вы несколько раз упомянули, что Кавендиш вел замкнутый образ жизни. Как вы об этом догадались?

– Вам не показалось странным, что кабинет Кавендиша располагается на втором этаже? – поднял бровь великий детектив. – Лично меня это удивило. Я стал думать о причине подобной планировки и пришел к очевидному выводу: так рабочее место оказывается ближе к спальне и ванной комнате. Две трости у камина также наводят на мысль, что покойный спускался и поднимался по лестнице только в случае крайней необходимости. Если вам нужны еще доказательства, посмотрите на модели кораблей. Я насчитал пять штук вместе с этой, – Холмс показал на незаконченную трехмачтовую шхуну, стоявшую у окна на столе. Рядом с ней лежали инструменты и наждачная бумага, а стол и пол рядом были густо присыпаны опилками. – Подобное увлечение отнимает уйму времени, – пояснил мой друг.

– Теперь я вижу доказательства того, что у покойного были золотые руки и острый глаз. А где очки?

Холмс подошел к Кавендишу и ловко вытащил из кармана халата пенсне.

– Но его не было видно, – возразил я, – как вы узнали, что оно там?

– Пружинный зажим пенсне оставляет характерные следы на переносице, особенно если человек носит очки не снимая, что мы и наблюдаем в случае с Кавендишем.

– Вас очень занятно слушать, – вновь напустил на себя официальный вид Лестрейд, – но все эти подробности нисколько не объясняют, что именно здесь произошло.

Холмс подошел к окну, выглянул из него и, обернувшись к нам, бросил через плечо:

– Здесь внизу только небольшая фановая труба. Ни укой, ни ногой не зацепишься. В радиусе пятнадцати метров – ни дерева, ни плюща, ни водостока.

– А если убийца воспользовался лестницей? – предположил Майкрофт и тоже подошел к окну.

– Сильно сомневаюсь, – покачал головой Холмс. – Клумба внизу не примята, пыль на подоконнике нетронута.

– Может, произошел несчастный случай? – предположил я. – Порыв ветра задул газовые лампы. От него же захлопнулось и окно.

– Боюсь, ваш вариант не подходит, старина, – улыбнулся Холмс. – Смотрите сами, сейчас еще только начало смеркаться. Два часа назад в искусственном освещении не было нужды.

Я почувствовал себя глупее некуда и решил впредь держать рот на замке.

– Простите, джентльмены, – вмешался Лестрейд, – но пока ни один из вас не привел ни единого довода, опровергающего мою первоначальную версию о суициде. Если вы не возражаете, я пойду допрошу экономку.

– Отличная мысль, – согласился Холмс. – Пожалуй, я составлю вам компанию.

Спустившись по лестнице на первый этаж, мы проследовали на кухню, где миссис Эллот утешала служанка.

– Вы позволите, миссис Эллот, задать вам несколько вопросов? – спросил Лестрейд.

– Да, конечно, – ответила та.

– Сколько вы работаете у семейства Кавендишей?

– В октябре будет четырнадцать лет.

– Живете здесь?

– Да, сэр. Моя комната и комната Мэри находятся на четвертом этаже.

– Правильно ли я вас понял, что после смерти миссис Кавендиш здесь жили только вы втроем?

– Не совсем, сэр. С нами еще живет господин Джайлс. Его комната на третьем этаже.

– Господин Джайлс приходится Кавендишу сыном?

– Да, сэр.

– И где он сейчас? Он знает о смерти отца?

– Еще нет, сэр. Утром он уехал в гости к друзьям в Сент-Джонс-Вуд и еще не вернулся.

– Вы знаете, кто его друзья и где именно они проживают?

– Нет, сэр.

– Вы не могли бы нам подробнее рассказать о господине Джайлсе и его отношениях с отцом? – подал голос Холмс.

Вопрос явно поставил миссис Эллот в неловкое положение.

– Я вообще-то не сплетница, сэр… – потупила она взгляд, – но если вы обещаете сохранить мои слова в тайне…

– Можете нисколько в этом не сомневаться, – заверил экономку Лестрейд.

– Понимаете, господину Джайлсу почти двадцать один год. Он стал страшным разочарованием для отца. Ему ни в чем не отказывали, он учился в лучших школах… И все равно Джайлс пошел неверной дорожкой. Отец называет – вернее, называл – его мотом. Ему постоянно нужны деньги то на одно, то на другое. При этом сам хоть бы чем-нибудь толковым занялся! Отец хотел, чтобы сын пошел по его стопам – в роду Кавендишей мужчины служили в военном флоте, – но Джайлс так и не смог закончить Академию. Потом родители попытались пробудить в нем интерес к юриспруденции, и тоже безрезультатно. Отец и сын постоянно ссорились – из-за того, что Джайлс пьет и волочится за юбками. В итоге капитан Кавендиш пригрозил сыну, что если тот не возьмется за ум, он лишит его наследства.

– Вы упомянули, что Джайлс сегодня утром отправился в Сент-Джонс-Вуд, – промолвил Холмс. – Вы не могли бы уточнить, в котором часу это произошло?

– Честно говоря, я не знаю, сэр, – ответила миссис Эллот. – Дело в том, что я как раз отлучилась проведать свою сестру, которая что-то захворала, а когда я вернулась, господина Джайлса уже не было. Он оставил мне записку, в которой было сказано, что, если отец о нем спросит, передать ему, будто Джайлс, мол, поехал в Сент-Джонс-Вуд проведать друзей и не знает, когда вернется.

– Во сколько вы пришли от сестры? – спросил Холмс.

– Около полудня, сэр.

– Скажите, Мэри, – повернулся Холмс к служанке, – вы видели, как Джайлс уходил?

– Нет, сэр. Я была в прачечной. Стирала и гладила.

– Миссис Эллот, – вмешался Лестрейд, – согласились бы вы с утверждением, что капитан Кавендиш столь сильно скорбел по своей почившей жене, что мог свести счеты с жизнью?

– Пожалуй, сэр, это вполне возможно, – задумчиво произнесла экономка. – Смерть супруги оказалась для него страшным ударом. Мистер Кавендиш вряд ли когда-нибудь смог бы смириться с ее уходом. Но мне показалось, будто в последнее время он уже начал привыкать, что жены больше нет. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.

Лестрейд сделал несколько пометок у себя в блокноте.

– Когда вы в последний раз видели капитана живым? – уточнил он.

– Около двух часов. Я как раз поднялась к нему, чтобы забрать посуду после обеда.

– Вы не заметили в его поведении ничего необычного?

– Нет, все было как всегда. Я налила ему виски с содовой и ушла. Обычно он выпивал стаканчик-другой, а потом ложился спать до позднего вечера.

– В котором часу вы попытались зайти к нему в следующий раз?

– Около семи. Я постучала, мистер Кавендиш мне не ответил, и я сочла за лучшее спуститься вниз.

– Вы предприняли попытку открыть дверь?

– Нет, сэр.

– То есть в тот момент она уже могла быть запертой?

– Думаю, да. Я решила, что он еще спит, но потом, когда почувствовала запах газа… – Тут экономка не выдержала и снова разрыдалась.

– Ну же, миссис Эллот, перестаньте, будет вам. У меня больше нет к вам вопросов. Думаю, на этом мы пока можем закончить. – Лестрейд повернулся ко мне: – Скажите, доктор Уотсон, вас не затруднит выписать свидетельство о смерти, чтобы уже можно было обратиться в похоронное бюро?

– Конечно, – кивнул я.

Выполнив требуемое, я встал из-за стола, собираясь уходить вместе с моими спутниками, как вдруг Холмс остановился и повернулся к экономке.

– Простите мою навязчивость, миссис Эллот, – произнес он, – но вы меня очень обяжете, если сможете показать комнату господина Джайлса.

– Разумеется, сэр, – кивнула женщина. – Прошу за мной.

Лестрейд закатил глаза, но ничего не сказал. Мы поднялись с миссис Эллот на третий этаж и проследовали в комнату Джайлса. Она оказалась скучна, как и все спальни на свете, – ровным счетом ничего примечательного. Кровать, шкаф, комод и прочее. В эркере имелся стол, на котором были разложены письменные принадлежности и несколько книг. Другие книги стояли на двух полках возле камина. Холмс осмотрел шкаф, после чего подошел к столу. Одну за другой он брал в руки книги и зачитывал их названия вслух:

– «Скарамуш» Рафаэля Сабатини[11], «Граф Монте-Кристо» Дюма, «Одиссея» Гомера… – Вдруг Холмс замер. – «Одиссея»… Елена Троянская… Троянский конь!

Не сказав больше ни слова, он выскочил из комнаты и бросился вниз по лестнице. Мы последовали за ним так быстро, как только могли, заметив, что детектив направляется к кабинету Кавендиша. Когда я туда вошел, Холмс уже поднимал крышку окованного железом моряцкого сундука. Плечи моего друга поникли, и я спешно подошел к нему, желая поскорее узнать, что внутри. Сундук был практически пуст. В нем лежали лишь секстант, отделанный кожей телескоп, кое-какие книги и шотландский плед.

– Промашка, Шерлок, промашка, – заметил стоявший в дверях Майкрофт. – Сундук негерметичный и великолепно пропускает воздух. Если бы там кто-нибудь спрятался, то отравился бы газом за компанию с Кавендишем.

Холмс с унылым видом повернулся к брату:

– Людям свойственно ошибаться, Майкрофт. Мы лишь простые смертные.

– Слушай, старина, – зевнул Майкрофт, – может, я напрасно поднял шумиху? Вдруг это и в самом деле было самоубийство?

– Именно такую версию я и собираюсь изложить в своем отчете, – заявил Лестрейд. – Беднягу мучили ревматизм и приступы лихорадки. У него недавно умерла жена, в которой он души не чаял. Сын – мот и бездельник. Причин, чтобы свести счеты с жизнью, более чем достаточно. – Инспектор надел шляпу и повернулся к выходу.

– Я тоже пойду, – сказал Майкрофт. – Вы со мной, джентльмены?

– Благодарю, но вынужден отказаться, – покачал головой Холмс. – Мне бы хотелось задать миссис Эллот еще несколько вопросов.

После того как Лестрейд и Майкрофт ушли, Холмс повернулся ко мне:

– Уотсон, я считаю, что мой брат прав. Я действительно допустил промашку. Нет, я не об оплошности с сундуком. Я что-то упустил из виду. Не заметил некую очевидную улику. Мы непременно видели или слышали нечто, являющееся ключом к разгадке головоломки. Я это чувствую, но не могу понять, что за деталь упущена. Пока не разберусь, в чем тут дело, не смогу уснуть!

Мы спустились на первый этаж, где нас ждала экономка.

– Миссис Эллот, если вы не возражаете, прежде чем мы уйдем, мне хотелось бы задать вам еще один-два вопроса, – сказал Холмс.

– Да, сэр. Вернее, нет, сэр, не возражаю.

– Правда ли, что мистер Кавендиш был затворником?

– Простите, сэр, боюсь, я не понимаю, о чем вы спрашиваете.

– Мне хотелось бы узнать, правда ли, что он редко выходил из дому, – терпеливо объяснил Холмс.

– Ах, вы об этом, сэр. Да, это сущая правда. Он только каждую неделю ходил в клуб, а так носу из дому не показывал. – Подумав, экономка добавила: – Ну, и на ежегодные собрания однополчан ездил.

– Он встречался с теми, с кем раньше служил на флоте?

– Совершенно верно, сэр. Он никогда не упускал случая повидаться в Портсмуте со своими старыми флотскими друзьями.

– И когда была последняя встреча?

– На прошлой неделе, сэр.

– Сколько он отсутствовал?

– Два дня.

– Значит, на вашем попечении оставался лишь Джайлс.

– Не совсем, сэр. Господин Джайлс дал нам с Мэри два дня отгула. Сказал, что хочет побыть один в тишине и покое. Мэри поехала к маме, а я – к сестре.

– Значит, он вас отпустил? Как вы думаете, зачем?

– Видите ли, сэр, в тот момент я решила, что он намерен собрать здесь друзей и удариться с ними в загул, но, когда я вернулась, все в доме было в идеальном порядке. Между нами, сэр, думаю, он опять распутничал.

– Благодарю вас, миссис Эллот, – промолвил Холмс, – вы мне очень помогли. Доктор Уотсон поможет вам с похоронным бюро. Я был бы вам крайне признателен, если бы вы смогли вручить господину Джайлсу мою визитную карточку сразу же, как только он появится. На словах передайте ему, что мне надо с ним поговорить.

– Конечно, сэр, – промолвила экономка, взяв визитную карточку у моего друга.

Чуть позже, когда мы вернулись на Бейкер-стрит, заехав по дороге в похоронное бюро, Холмс задумчиво произнес:

– Жду не дождусь возможности побеседовать с Джайлсом Кавендишем. Видите ли, у этого молодого человека были и мотив, и возможность совершить преступление. Мотив: он не желал, чтобы отец лишил его наследства. Возможность: они с отцом жили под одной крышей. Один вопрос остается открытым – как именно было совершено убийство?

– Простите, старина, но я все больше склоняюсь к версии Лестрейда. Думаю, старый капитан действительно свел счеты с жизнью.

– Уотсон, юный Кавендиш читает три книги одновременно, – задумчиво произнес Холмс. – Как вы полагаете, что между ними общего?

– Даже не знаю, – развел я руками.