Брачная ошибка Пробст Дженнифер
Она не узнала стоявшую перед ней женщину. Голая. На коленях. Волосы в беспорядке рассыпались по плечам, губы распухли, в глазах мечтательное выражение. Макс был похож на воина, собирающегося овладеть своей женщиной, и она с восторгом увидела, как он взял презерватив и надел.
– Любишь посмотреть?
От его хриплого голоса у нее с губ сорвался стон. Она кивнула, мысленно удивляясь, почему ей так хочется делать с ним все прямо сегодня, пока не упадет без сил, до предела насытившаяся и измученная.
– Молодчина. Держись за края.
Карина ухватилась за гладкий белый мрамор. Его ладони потерли ей ягодицы, словно разогревая их зачем-то, и одним резким движением он вошел в нее.
Наслаждение было почти невыносимым. Она ухватилась крепче, и он вошел глубже. Плеск воды в ванне, вид его, берущего ее сзади, неумолимая сила оргазма – все разом нахлынуло на нее и сплелось в какую-то адскую смесь. Его потемневшие глаза стали дикими, встретившись с ее взглядом в зеркале.
– Ты моя, Карина. Помни это.
Он вошел снова. Еще толчок.
Она кончила.
Карина билась под ним и чувствовала, что летит. Напряжение и расслабление мускулов; резкая не то боль, не то наслаждение в напряженных сосках и пульсирующем клиторе; все ощущения тянули ее в новый мир, до сих пор незнакомый. Ее пальцы цеплялись за скользкий край ванны, тело пыталось найти опору, и она думала: а что, если он погубил ее на всю жизнь?
Сколько лет она провела в мечтах о том, чего даже не могла себе представить? Все эти прежние деликатные поцелуи с мальчиками никогда не затрагивали ее глубинной сущности. Карина испытывала легкое возбуждение от их ласк, даже оргазм испытывала под опытными мужскими пальцами или под своими собственными. Но Макс проник гораздо глубже, вытащил на свет и осуществил все ее давно погребенные темные фантазии. Он не удовлетворился бы простым вежливым откликом. Секс был грязным, потным, в нем сплетались такие противоречивые ощущения, о каких она никогда даже не догадывалась.
Теперь она никогда не согласится на меньшее. О, какой женщиной она могла бы стать в руках настоящего любовника! Глубокая усталость охватила ее, Карина расслабилась в руках Макса и отдалась наслаждению.
После ванны, выпив с ним на двоих бутылку воды, она сидела голая у него на коленях в элегантном кресле с откидной спинкой. Потрескивал огонь, одеяло укутывало их теплым уютным коконом. Карина положила голову ему на плечо и вздохнула. Мирная тишина создавала ощущение близости. Карина тихо сказала:
– Я, кажется, хочу уйти из «Милой Мэгги».
– Давай поговорим. – Макс успокаивающе погладил ее по ее спине. – Это все из-за твоих прежних ошибок?
– Нет, дело не только в этом. Мне кажется, я больше не чувствую себя счастливой.
– Из-за меня? – напрягся он.
– Да нет, дурак. Из-за меня. Я не уверена, что нашла свое место в деловом мире. То, что я хорошо управляюсь с цифрами, еще не значит, что я хочу заниматься этим каждый день. Я ненавижу офисные кабинки, и продажи, и электронные таблицы. У меня нет такой мертвой хватки, как у вас с Джульеттой.
Он вздохнул и заговорил не сразу:
– Неизвестно еще, как Майкл посмотрит на твое решение.
– Да, я знаю. Я пока не решила окончательно. Подожду еще немного и честно спрошу себя.
– А чем ты тогда хочешь заниматься?
– Точно не знаю, – вздохнула Карина, прижимаясь к нему теснее. – Вернуться к живописи и заняться этим всерьез. Как-то объединить то, что мне хорошо удается, с чем-то более творческим. Теперь я уже не боюсь искать.
– Карина, я тебя поддержу в любом случае. По-моему, ты чертовски здорово справляешься в «Милой Мэгги». Но тебе нужно быть счастливой. Ты этого заслуживаешь.
– Спасибо.
Ее пронзило острой болью потери. Карина наконец почувствовала, что у нее есть кто-то, кто ее понимает, но ее единственная драгоценная ночь уже почти закончилась. Время бежало неумолимо. Скоро восходящее солнце покажется над горизонтом и вернет ее в реальность. Она уже знала, что у них нет будущего. Даже если бы они и смогли как-то уладить дело с Майклом, Макс вполне ясно дал понять, что не заинтересован в серьезных отношениях, тем более с ней. Он благополучно укрылся за стеной, выстроенной еще в детстве, приводил в качестве доводов возраст, семью и еще кучу разных препятствий, чтобы оправдать свое решение. Ее это злило, но бороться она не хотела. Она заслуживает того, кому будет нужна настолько, чтобы преодолеть все трудности. Карина не поддалась чувству пустоты внутри и поклялась, что справится с ним.
– Почему ты никогда не говоришь о своем отце?
Рука Макса замерла на ее спине. Карина подождала.
Прошло несколько мгновений, и он снова начал гладить ее.
– Потому что до сих пор больно.
От этой обнаженной честности ее пробрала дрожь. Она подняла голову и погладила его по щеке:
– Я знаю, что он ушел, когда ты родился. Знаю, что он был швейцарец, очень богатый, и вскружил твоей матери голову, как в старинном романе. Но ты никогда ничего не говорил о ваших отношениях… Разыскивал ли ты его, говорил ли с ним?
Карина понимала, что ходит по краю. Ожидала, что Макс спрячется в свою раковину и ответит грубостью. Он никогда не любил говорить о своем прошлом, и мама с Майклом никогда не упоминали об этом, хотя Макс был членом их семьи.
Он сделал ей второй подарок за сегодняшний вечер.
– Мне было двадцать один, когда я наконец решил разыскать его. Все это время я только ждал чего-то. Открытки. Подарка. Письма. Наконец я понял, что он не собирается мне писать, и решил найти его сам. Богатый швейцарский бизнесмен, который исчез бесследно, – это казалось непонятным. Я всегда думал: а может, он впутался в какие-то неприятности и хотел защитить меня. Я даже думал, что он умер.
У Карины сердце разрывалось от его безучастного тона. Она обняла Макса, чтобы было теплее, и слушала.
– Я разыскал его в Лондоне. Оказалось, что он просто старый пьяница и ему плевать на меня. Никакого таинственного прошлого, никаких уважительных причин.
– Ты с ним поговорил?
– Да. Он меня узнал, когда я подошел к нему в баре. И ему было все равно. Ребенком он меня не хотел, и на взрослого ему было наплевать. Он дал мне деньги. Считал, что этого достаточно.
Карина задумалась: каково это, когда родной по крови человек не хочет дать тебе ни наследства, ни общих воспоминаний? Неудивительно, что Макс так замкнулся. Неудивительно, что не хотел рисковать и искать чего-то постоянного.
– Но после поездки я наконец перестал об этом думать. Мне надоело жить ради призрака, которого никогда не существовало. Я уехал из Лондона на следующий же день и ни разу не оглянулся назад.
Они оба знали, что это ложь. Все оглядываются назад. Но Карина пока не стала лезть ему в душу.
– Твоя мама, наверное, простила его. Наверное, она даже все еще по-своему любит его.
Макс вытянул шею и посмотрел нее:
– Нет. Мама никогда о нем не вспоминает. Почему ты так решила?
Карина протянула руку и запустила пальцы ему в волосы:
– Потому что он подарил ей тебя. А ты этого стоишь, Максимус Грей.
Что-то сверкнуло в его глазах – чувство, которого она никогда не замечала прежде. Нежность, которая, словно мед, растеклась по ней и все тело от которой таяло.
Карина прижалась губами к его губам. С тихим стоном Макс просунул язык ей в рот и вошел глубоко. Она провела ногой по его ноге и уселась поудобнее. Он ожил.
– Черт возьми, однажды ты станешь кому-то прекрасным мужем. – Эти слова вырвались у нее сами собой, и она тут же чертыхнулась: – Ой, блин! Ты знаешь, что я имею в виду. Не примешивай сюда свое эго. Я исключительно про секс.
– Спасибо, что напомнила мне мою цель и предназначение.
Ее пальцы легли на его мужское достоинство и потеребили его. Макс стонал, но не прерывал ее игру, пока вставший член не запульсировал у нее в руке и по жилам не пробежало ощущение собственной власти.
– Детка, ты меня убиваешь.
Она скользнула вниз, раздвинула ему ноги и потянулась туда ртом. И улыбнулась:
– Пока еще нет, но сейчас начну.
Карина взяла член целиком в рот и сомкнула губы. Запах Макса подхлестывал ее, и она долго наслаждалась, даря ему удовольствие. Неожиданный залп ругательств вырвался у него, и это завело ее еще больше. Макс пришел в ярость и схватил ее. Карина не успела воспротивиться.
– Презерватив, – прошипел он. – Быстро!
Карина растерялась на секунду, но тут же поняла. Одним быстрым движением он поднял ее и перевернул.
Он вошел в нее, и у Карины из головы тотчас вылетели все мысли, кроме одной: как бы взять от него побольше. Двигая бедрами, она направляла его движения, пока Макс не потерял терпение и не перехватил инициативу. Они совокуплялись в яростном безумии, и оба обессилели разом. Карина удовлетворенно растеклась по нему талой лужицей и подумала, сможет ли она когда-нибудь снова ходить. И вообще что-нибудь делать, не думая все время о Максимусе Грее.
– Где ты научилась таким штукам?
Она подавила смешок. Голос у него был сердитый, зато тело казалось счастливо удовлетворенным.
– Я не могу. Я стесняюсь.
– Мы только что прошли оргазм номер десять. Стесняться как-то поздновато.
– На банане.
Макс не рассмеялся, только приподнял бровь:
– Черт, это заводит!
Карина восхищенно рассмеялась и поняла: она, пожалуй, до сих пор почти влюблена в Макса.
Почти.
Она подавила этот внезапный прилив чувств. Нет, она никогда не признается в этом, никогда больше не произнесет этих слов, как не произносила с той самой ночи, когда жгла любовное заклинание и мечтала о браке с человеком, которого любила всем сердцем, умом и душой.
И она ничего не сказала. Только поцеловала его в щеку и крепко обняла. И принялась ждать рассвета.
Глава 11
Макс не стал закрывать жалюзи. Слабый утренний свет пробился сквозь них, напоминая, что ночь закончилась. Он взглянул на лежащую рядом женщину. Она спала крепко, тихонько, забавно похрапывая. Видно, устала до смерти. Что же ему теперь делать, черт возьми?
Оставить ей записку? Принести кофе? Поговорить о том, что случилось ночью? Вариантов было бесчисленное множество, и он, как всякий мужчина, заранее обречен был выбрать не то.
Ее густые волосы разметались на подушке, словно кудри темного ангела, на щеках и на шее он заметил предательские следы – там, где жесткая щетина царапала кожу. Губы распухли. Его кольнуло чувство вины. Не слишком ли он был с ней груб, не перестарался ли? Он даже и не вспомнил, что она девственница. В каждом ее движении сквозила откровенная, неприкрытая сексуальность. Карина была воплощенная эротическая мечта: скромница с душой и телом обольстительницы. В постели она была самой собой, без тени притворства, видно было, что она отдает себя без остатка. Точно так же, как и в жизни.
Такой бесценный, редкий дар. Дар, которого он недостоин. Дар, о котором он никогда не попросит ее снова.
Чувство пустоты и горечи охватило его, но он не стал к нему прислушиваться. Пожалуй, нужно принять душ, одеться и принести ей кофе. Этим он покажет, как много она значит для него, покажет, что эти бесконечные часы в постели с ней изменили его навсегда. А потом снова объяснит, почему все это должно закончиться.
Если только…
Искушение замаячило перед ним. Что, если им и дальше встречаться? Спать в одной постели. Вместе ходить ужинать. Обольщать ее и смотреть, как она снимает свой безупречный деловой костюм. Работать бок о бок. Может быть, у них получится. Может быть…
Майкл Конте и его семья приучили его всегда добиваться всего, чего он в силах добиться. Когда ушел отец, Максу необходимо было на что-то опереться. На его слово. Его честь. Его доверие. От этого зависело, что за человек из него получится. Если Майкл узнает, что он спал с Кариной, Макс, чего доброго, навсегда потеряет его доверие, а это будет трудно пережить.
Нет, этого он никогда не допустит.
Да и что он может предложить Карине? С его эмоциональной ущербностью он просто не способен дать ей то, чего она заслуживает. Когда-нибудь ей захочется кольцо. Детей. Верности на всю жизнь. А все, что он может ей дать, – это хороший секс, дружба, уважение. В конце концов ей надоест и она уйдет. Или еще хуже – вдруг он каким-нибудь своим поступком причинит ей боль? Макс давно поклялся, что не сделает ничего, что может ранить сердце женщины. Слишком уж тонкая это материя, невозможно брать на себя такую ответственность.
Карина во всех отношениях необыкновенная, и она определенно не для него.
Приняв решение, он встал и пошел в ванную.
Он удивился, услышав стук в дверь. Прислушался – снова легкий стук. Что за черт, еще ведь и шести нет. Стараясь не разбудить Карину, Макс натянул трусы и открыл дверь. И не поверил своим глазам. В дверях стояла матушка Конте.
– Максимус?
Недоуменное выражение застыло на ее лице, будто в замедленной съемке. Он словно попал в фильм-катастрофу: действие разворачивалось медленно, кадр за кадром, и в них было что-то странно сюрреалистическое. Каринина мать взглянула на номер на двери, затем на листок бумаги, который держала в руке.
– Я знала, что ты тоже в Лас-Вегасе, но это же Каринин номер.
Макс, не подавая виду, как отчаянно колотится сердце, крепко обнял ее:
– Синьора Конте, какой приятный сюрприз! Нет, это мой номер, но подождите, я только оденусь, выйду к вам и покажу, где Карина.
Этот маневр ему почти удался.
Но она запрокинула голову и рассмеялась:
– Глупый, я что, в трусах тебя не видела? – Она аккуратно обошла его и шагнула в комнату. Сняла кофту. – Было время, ты у меня все лето без штанов бегал. – Подошла к дивану, чтобы положить свитер. – Ну, иди давай, переодевайся.
Синьора Конте запнулась ногой о туфлю на шпильке. Уставилась на разбросанную по полу одежду. Подошла к открытым застекленным дверям, ведущим в спальню.
Макс проследил глазами за ее взглядом. Пара кружевных подвязок. Трусики-танга. Его рубашка.
Он открыл рот, чтобы остановить ее, но она уже стояла в дверях спальни. Тихое похрюкивание стало громче и превратилось в настоящий храп. Спутанные темные локоны резко выделялись на белоснежной простыне. Синьора Конте медленно подошла к кровати и уставилась на свою дочь.
Голую.
Действие в фильме вдруг стало развиваться стремительно, и Макс не выдержал. Бросился к кровати и протянул руки, чтобы удержать ее. Кто знает, на что способна бешеная мамочка.
– О mio Dio, матушка Конте, это не то, что вы думаете! То есть да, это то, что вы думаете, но вы не должны были это видеть. О Dio, мне жаль, очень жаль. – Так он бессвязно бормотал сам не зная что, пока не почувствовал наконец, что снова вернулся в детство.
Темные глаза вдруг уставились ему в лицо. Синьора Конте пыталась понять, что происходит. Прошло несколько секунд. Наконец она кивнула, словно приняла решение:
– Веди меня к себе в номер, Максимус. Нам нужно поговорить. – Она направилась к двери. – У тебя одна минута. Переодевайся и выходи. И не буди Карину.
Дверь за ней захлопнулась.
Макс провел пальцами по волосам, привыкая к мысли, что под ним разверзся ад.
Кожа покрылась потом. Лучшая мамина подруга, почти вторая мать, сидела перед ним в глубокой задумчивости. Она не произнесла ни слова с той минуты, как они вошли в его номер. Только указала ему на стул и ждала, пока он битых десять минут обливался потом. Она вырастила четырех детей, похоронила мужа и была маленькой, худой, но крепкой. Своим талантом и трудом она превратила «Ла дольче фамилиа» из домашнего магазинчика в одну из крупнейших сетей Италии. Ее седые волосы были закручены в узел на затылке, подчеркивая как благородство облика, так и глубокие морщины на лице. Рядом, прислоненная к стене, стояла ее трость. Она теперь носила ортопедические ботинки, с толстыми шнурками, на специальных каблуках, чтобы легче было ходить.
И однако же, до сих пор еще ни одна пожилая дама ни разу в жизни не нагоняла на него такого страху.
– И как давно у вас это продолжается?
Макс едва совладал с дрожью в голосе, но все же выговорил:
– Одну ночь. Мы надеялись, что никто никогда не узнает. Не хотели никого огорчать.
– Хм! – Она свела брови. – Вы заранее так решили?
– Нет! Нет, мы знали, что друг другу не подходим. Нас тянуло друг к другу, конечно, но я думал, мы с этим справимся. А тут Карина разозлилась на меня, за ней начал ухаживать Сойер Уэллс, ну и…
– Сойер Уэллс здесь?
– Да, – кивнул Макс. – Он теперь управляющий «Венецианским отелем».
– Хм… Рассказывай дальше.
– Ну, мы с Сойером поссорились из-за Карины, и все вышло как-то само собой, и мне очень жаль. Я сделаю все возможное, чтобы это исправить.
Синьора Конте погладила его по руке. Легкая улыбка изогнула ее тонкие губы.
– Да, Максимус, я знаю, ты всегда был хорошим мальчиком. Горячий немного, но сердце у тебя доброе. Майклу это не понравится, но мы его уговорим. Он поймет.
– Он меня убьет, – простонал Макс.
– Глупости, так я ему и позволила. Но все приготовления придется делать на скорую руку. Твоя мама уже не успеет прилететь, но ты сделаешь то же, что сделал Майкл. Сыграете попозже приличную свадьбу в саду в Бергамо. – (Макс разволновался еще сильнее.) – Я позвоню домой и скажу, что вы решили тайно пожениться. В Лас-Вегасе для этого море возможностей. Люди тут только и делают, что женятся, да какие свадьбы красивые, скажи-ка?
Свадьба?
– Сегодня до вечера успеете заполнить документы и выбрать церковь. Мне все равно завтра в Нью-Йорк лететь. Майкл был сильно недоволен, что я решила заскочить в Лас-Вегас по пути в Нью-Йорк, но мне всегда хотелось посмотреть такой город. Ты не знаешь, певица Селин Дион сейчас здесь?
Макс уставился на нее. Какая свадьба? И при чем здесь Селин Дион? Если бы все шло по плану, он сводил бы Карину на этот чертов концерт, проводил ее до дверей номера и они никогда не вляпались бы в такую историю. Но мысль о том, что он никогда не коснулся бы ее кожи или не довел бы ее до оргазма, казалась невыносимой.
– Ты все сделаешь правильно. Как полагается. Все утрясется.
До него вдруг дошел полный смысл ее слов. Комната пошатнулась. Закружилась. Остановилась.
Синьора Конте ждет, что он женится на Карине.
– Погодите… – У него перехватило дыхание. – По-моему, тут какое-то недоразумение. – (Матушка Конте склонила голову набок.) – Да, мы провели ночь вместе, но это же не Италия. В Америке такое случается, даже если люди вовсе и не собираются жить вместе. – Макс засмеялся. Смех вышел какой-то диковатый, как у сумасшедшего кинозлодея. – Конечно, мы останемся друзьями и близкими друзьями, но пожениться мы не можем.
Каринина мать замерла. Черты ее лица будто оледенели, и у него оборвалось сердце.
– Почему, Максимус?
Блин, блин, блин, блин…
– Потому что я недостаточно хорош для Карины! Я работаю дни и ночи, у меня неуравновешенный характер, а ей нужно искать себя. Со мной она наверняка будет чувствовать себя как в ловушке, ей нужен человек, который хочет остепениться, заботиться о ней и растить детей. Кто-то более подходящий. Только не я.
В комнате воцарилась зловещая тишина. От страха у него похолодело в животе. Ни за что на свете он не может жениться на Карине. Он разрушит ее жизнь и разобьет ей сердце. Он не вступает в серьезные отношения. Он не берет на себя обязательства.
Синьора Конте схватила его за руку и сжала. Хватка этих тонких пальцев была крепкой и непреклонной.
– Ты ошибаешься. Ты прекрасно подходишь Карине и всегда подходил. Сделанное тобой вчера только ускорило то, что и так должно было случиться. – Женщина улыбнулась. – Ну, хватит глупостей. Ты член семьи и всегда им был. Хватит ерунду молоть, ничего ты не разрушишь. Пора тебе уже связать свою жизнь с женщиной, которая станет той, что тебе нужна, с той, что тебе пара.
– Но…
– Разве ты можешь разочаровать свою мать только потому, что вдруг струсил?
Стальные нотки в ее голосе рассеяли туман, обнажив суть проблемы. Если разнесется слух, что он переспал с Кариной и не женился на ней, мама никогда больше и головы не сможет поднять. Это погубит ее репутацию и все, что они с таким трудом создавали. Чувство доверия, чести, дома. Он сделает то же, что сделал его отец. Уйдет от ответственности. Заставит мать снова и снова терпеть унижения в том самом городе, который только-только простил ей прошлое. Да, никто не женится из-за одной проведенной вместе ночи, но как только все узнают о том, что случилось, – пиши пропало. Он опозорит и свою семью, и Каринину. Она никогда больше не сможет спокойно показаться дома. И он никогда не сможет посмотреть в глаза своей матери.
Оставался единственный выход, кристально ясный. Брак. Макс должен жениться на Карине. Это единственный способ все исправить. Это дело чести.
Им овладело странное спокойствие. Он сорвал ее запретный плод и теперь должен связать себя с ней навсегда. Она будет его женой, и с этим ничего нельзя поделать.
Если он возьмет на себя ответственность, то наконец станет настоящим членом этой семьи, которую всегда любил. Но какой ценой? Каким мужем он станет для Карины? Он никогда не будет ее достоин, но, может быть, сумеет хотя бы доказать, что он не такой, как его отец?
Он должен это сделать.
Радуясь, что не сорвался в истерику, Макс кивнул и принял решение:
– Да. Но позвольте мне сделать это по-своему. Карина не пойдет за меня, если будет думать, что ее к этому принуждают. Вы же знаете, какая она упрямая.
– Ты прав. Иди и сделай ей предложение. Сделай ее счастливой. Только это и важно.
Ее слова его испугали. Нервы в панике натянулись.
– А если я не смогу?
Синьора Конте протянула к Максу руки и взяла его лицо в шершавые ладони. В темных глазах светились мудрость и покой, который был ему сейчас так нужен.
– Думаешь, я позволила бы Карине выйти замуж за того, кто ее недостоин? Ты должен больше доверять себе, Максимус. Поверь, ты ничуть не похож на того человека, который тебя бросил. Ты вырос у меня на глазах, и я горжусь тобой. Твоим умением выбрать правильный путь и тем, как ты заботился о своей матери. – Она ущипнула его за щеку, как маленького. – Будь мужчиной и мужем, каким, я знаю, ты можешь быть, милый мой мальчик. Прими этот дар.
Макс задрожал, стараясь овладеть собой. Все возражения замерли у него на губах.
– А теперь я пойду вниз завтракать. Спускайся за мной, когда будешь готов.
Он проводил ее глазами, набрал в легкие воздуха. Подождал чуть-чуть. И пошел будить свою будущую жену.
Карина слышала отдаленные голоса, но после нескольких часов сказочного секса она была приятно одурманена и расслабилась от прилива эндорфинов. Она застонала в мягкую подушку и потянулась. Голос Макса стал громче, и она наконец перевернулась на другой бок.
– Доброе утро.
Голос у него был глубокий, сексуальный и очень шел к его утреннему виду. Взъерошенные волосы в беспорядке падали на лоб. В пронзительно-голубых глазах мелькали какие-то смешанные чувства, в которых она не могла разобраться, а потому просто притянула его к себе и поцеловала в изогнутые губы. Грубая щетина приятно коснулась ее нежной кожи. Он чуть поколебался, словно не знал, что ответить. А потом набросился на нее.
Он вдавил ее спиной в матрас и стал целовать, как настоящий любовник. Глубокие толчки языка, соприкосновения всем телом. Карина чувствовала вкус мужского возбуждения, к которому примешивался ее собственный после стольких часов любви. Наконец он отстранился и улыбнулся ей:
– Твое приветствие было лучше.
Она засмеялась и погладила его по щеке:
– Согласна. Где мой кофе?
– Сейчас будет. Меня отвлекли. Хотел сначала кое-что у тебя спросить.
– Не беспокойся. – Сердце у нее разрывалось, но она знала, что будет дальше. И отчаянно хотела сделать это первой. – Мы выпьем кофе, оденемся и никогда не будем вспоминать о вчерашнем. Я не хочу, чтобы тебя что-то тревожило, Макс. Я сама этого хотела, и я переживу. – Она попыталась рассмеяться. – Приятно для разнообразия почувствовать себя пресыщенной американкой. Получить от мужчины физическое удовольствие и отделаться от него. Вычеркиваю из списка еще одну фантазию.
Странно, но Карина не заметила в его глазах облегчения. Макс отодвинулся от нее и сел на край кровати. Разглядывал ее голую ногу, а в глаза не смотрел.
– Правила изменились, Карина. По крайней мере, для меня.
– О чем ты? – растерялась она. Села, убрала с лица спутанные волосы.
Он откашлялся. Поднял глаза:
– Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
– Ты что, с ума сошел? – моргнула Карина.
Макс потер лоб дрожащей рукой. Он что, нервничает? У него крыша поехала из-за того, что он трахнул младшую сестренку лучшего друга?
– Только ты способна задать такой вопрос, когда тебе предлагают руку и сердце. Нет, я абсолютно нормален. Я не хочу притворяться, что между нами ничего не произошло. Мы в Лас-Вегасе. Мы созданы друг для друга. Давай поженимся.
Большую часть своей жизни Карина мечтала услышать эти слова из уст этого человека. Разве не мечта каждой женщины – услышать, как мужчина делает ей предложение после ночи бесконечного наслаждения? Прекрасный конец для любой романтической комедии или любовного романа. Так почему же она не бросается к нему в объятия с криком «да»?
Потому что интуиция подсказывала: что-то тут не так. Почему вдруг такой резкий поворот? Когда он меньше чем за сутки успел дойти от «никаких обязательств» до «давай поженимся»? Она отмахнулась от детского лепета себя прежней, говорившей: «Да какая разница!», и прислушалась к новой, помудревшей Карине.
– Э-э-э, нет, я польщена, конечно. Но если уж ты так решительно настроен и не хочешь больше скрывать наши отношения, почему мы не можем просто встречаться?
Макс покачал головой. Решительно.
– Я не хочу просто встречаться. – От него веяло мужской силой и доминантностью, которой хотелось подчиняться. Черт побери, а ее заводит эта его повелительная манера. Кто бы мог подумать? – Я всю жизнь ждал, когда буду уверен, и больше ждать не хочу. Ты всегда говорила, что у тебя есть чувства ко мне. Так давай. Давай поженимся и начнем жить вместе.
Давай поженимся?
Карина сглотнула и заговорила, стараясь не прислушиваться к колотящемуся сердцу:
– Почему вдруг такая перемена? Мы же обо всем договорились. Одна ночь – и каждый идет своей дорогой. Ты сказал, что не хочешь создавать семью. Все перебрал – и возраст, и Майкла, и всех моих родных, и свою страсть к путешествиям. Что происходит, Макс?
Несколько секунд – и он навалился на нее, накрыл ее рот своим. Держа Карину за голову, Макс властно впился ей в губы, забираясь языком в каждый уголок, а она вцепилась ему в плечи ногтями. Она задрожала от чистого вожделения и обмякла под ним. Он оборвал поцелуй и пристально взглянул ей прямо в глаза. Откровенная властность мерцала в них, искушая ее.
– Я передумал. Я хочу тебя всю, все время. Не заставляй меня умолять. Просто скажи, что будешь моей женой.
Карина открыла было рот, чтобы сказать «да». А что? Она провела самую невероятную ночь в своей жизни с человеком, о котором всегда мечтала. Они в Лас-Вегасе, а здесь случаются самые невероятные вещи, и внезапные свадьбы – нормальное явление. Может быть, в эти ночные часы он понял, что любит ее? В конце концов, какая еще может быть причина, чтобы жениться на ней? Если только…
Внутри что-то сжалось от догадки, в которую очень не хотелось верить. Но это была уже новая Карина, и она была не настолько глупа, чтобы подумать, будто Макса Грея вот так вдруг укусила любовная муха и он сразу же решился расстаться со своей свободой.
Она отстранила его и села. Вгляделась в него холодным взглядом. Решимость прочертила морщинами лицо Макса, словно ему предстояло заключить важную коммерческую сделку. Карина доверилась своей интуиции и решила испытать его.
– Спасибо за предложение, Макс, но мне хочется оставить все как есть. Давай пока посмотрим, к чему это приведет. Нет смысла торопиться со свадьбой после одной безумной ночи.
В его голубых глазах мелькнула паника. Он сжал зубы.
– Ты слышишь, что я тебе говорю? Я прошу тебя стать моей женой! Я говорю, что ты – Та Самая, которая мне нужна, и я хочу сделать это прямо сейчас, сегодня. Давай поддадимся безумию и произнесем наши клятвы в Лас-Вегасе. Нам с самого начала было суждено быть вместе, теперь я наконец это понял.
Макс наклонился к ней, и Карина догадалась: он ее соблазняет. Хочет, чтобы «да» сорвалось у нее с губ, вырвалось из сердца, прежде чем она успеет серьезно задуматься над происходящим. Инстинкт самосохранения заставил ее снова забраться на кровать и выставить вперед руки, чтобы он не подходил.
– Почему сейчас?
– А чего ждать? – словно сдаваясь, вскинул руки Макс. – Этой ночью я увидел, что ты и есть Та Самая.
Внутри у Карины что-то сжалось в холодный тоскливый комок. Он лгал. У него все мускулы напряглись, как перед схваткой на ринге. Их словно разделила стена. Полная противоположность томной расслабленности, какая бывает у мужчины рядом с женщиной, которую он любит. Макс зашагал по комнате – еще один признак нервозности.
Что она пропустила? Это не просто вина. Это неприкрытая паника, словно он попал в ловушку…
В ловушку.
Карина проглотила комок.
– Кто узнал?
Макс замер. Провел пальцами по волосам. Снова зашагал.
– Я не знаю, о чем ты говоришь. Я тебя попросил стать моей женой, а ты меня допрашиваешь, как военнопленного. Извини, я как-то немного растерялся.
– Майкл? Он звонил в отель?
– Нет. Послушай, я не хочу возвращаться домой и бегать на свидания. Я хочу постоянных отношений. Жить вместе, спать вместе, работать вместе. Сделаем все как полагается, детка.
Как полагается.
Карина туго обернула голую грудь простыней и постаралась мыслить трезво. Пальцы у нее дрожали, но ей удалось выдавить из себя:
– Скажи правду, Макс. Сейчас же, или, клянусь Богом, я совсем с ума сойду. Ты должен.
Макс отвернулся, но мускулы на голой спине затвердели. С губ слетело грязное ругательство, и он наконец обернулся:
– Твоя мать здесь. Утром она вошла в номер и увидела нас.
Карина охнула и покачала головой:
– Dio, нет! Что она здесь делает? Как она вообще узнала, где нас искать?