Брачная ошибка Пробст Дженнифер
Ткань была прохладной. Он закрыл ей глаза шарфом и завязал слабым узлом. Ее обступила чернота. Только через минуту она смогла взять себя в руки. По запаху и ощущению тепла, исходившего от его тела, она чувствовала, где он. Карина напрягла слух. Послышался звук сорванной крышки и тихое шипение, а затем шорох одежды. И хриплый голос Макса:
– Расслабься и получай удовольствие. Скажи, чем пахнет.
Она глубоко вдохнула, и восхитительный крепкий аромат заставил ее застонать:
– Шоколадом.
– Отлично. А теперь попробуй.
Он капнул ей на язык маленькую капельку. Сладко-горький вкус взорвался во рту.
– Ммм… – Она высунула язык и облизнула его нижнюю губу. – Очень вкусно.
Макс втянул в себя воздух:
– Моя очередь.
Карина открыла рот и стала ждать, но ничего не было. Вместо этого она вдруг ощутила легкое прикосновение кисточки к соску. Она инстинктивно отдернулась, но Макс продолжал настойчивые, дразнящие движения, пока она не почувствовала, что сосок весь покрыт шоколадом. Карина задохнулась, соски затвердели от предчувствия.
– Прекрасно, – пробормотал он. Язык у него был горячим и влажным. Он слизывал шоколад, пока она не выгнулась и не ухватилась за его плечи, чтобы не упасть. От возбуждения все тело покалывало иголками, она уже чувствовала влажность и боль. – Ты была права, детка. Шоколад вкусный.
– Мерзавец!
Его тихий смех ударил по нервам.
– Ты за это заплатишь.
И ей пришлось заплатить. Макс обмазал шоколадом второй сосок, взял его в рот и водил языком кругами, снова и снова, пока Карина не запросила пощады. Кисточка превратилась в орудие пытки и восхитительного оргазма. Он прочертил линию от ложбинки грудей до пупка. Слизал ее. Покусал ей живот и бедра. Его дыхание обжигало до самого нутра, но он не поддался на ее мольбы и прошелся по нежному изгибу колена, по ноге ниже и даже по лодыжке.
Карина потеряла себя в этой путанице безумных ощущений. Душа металась, запертая в темноте, то поднималась к вершине, то падала вниз, повинуясь звуку его голоса или касанию рук. Карина задыхалась, корчась в неумолимом оргазме, замирая над пропастью в ожидании его нового приказания.
– Пожалуйста. Я больше не могу!
Макс закрыл ей рот и разрисовал губы шоколадом. Потом поцеловал Карину, глубоко, жадно, деля с ней сладкий вкус. Слезы отчаяния щипали веки. Вдруг он поднял ее и понес. До слуха донесся стук брошенной кисточки и дребезжание банки. Он вдавил ее в какую-то твердую поверхность, и она быстро догадалась, что это ее рабочий стол.
– Ну вот, почти и все. Только в одном месте я еще не пробовал.
– Нет!
– О да! – Он раздвинул ей ноги, и кисточка коснулась набухшего узелка. Вошла во влагалище. Карина вцепилась ногтями ему в ладони и старалась не потерять рассудок.
Тогда Макс коснулся ее губами.
Карина закричала в бешеном оргазме, тело ее содрогалось. Слезы опять защипали веки, она была уже без сил, и он вдавил ее в стол, заставляя подниматься и падать с каждой волной, пока все не кончилось. Карина услышала звук разрываемой упаковки и ругательство. И он вошел в нее.
Шелковистое касание его твердого члена вновь вознесло ее на вершину, и когда она опять достигла оргазма, он испытал его вместе с ней. Время остановилось. Летели часы, минуты, секунды. Повязка упала с глаз, она заморгала.
Перед ней было лицо Макса. Густые брови. Твердые скулы. Челюсть, словно вырезанная из гранита, и чувственные, полные губы, над которыми разрыдался бы сам Микеланджело. Он улыбнулся:
– Понравился шоколад?
– Ты в самом деле мерзавец, да? – фыркнула она. – Кристиан Грей отдыхает.
Он рассмеялся вместе с ней:
– Это было бы мое второе имя, вот только у меня нет привычки говорить: «Пока, детка!»
У нее приоткрылся рот.
– Так ты читал!
Макс сделал оскорбленный вид:
– В «Твиттере» видел. Вот теперь не зли меня, а то в следующий раз вместо шоколада будет пытка взбитыми сливками.
Карина задумалась: может, с ней что-то не так? Эта мысль показалась ей какой-то слишком интересной.
Макс помог ей встать со стола и ласковым жестом убрал волосы с ее лица. Их молчаливая взаимная договоренность наконец обрела четкую форму. Вырвавшись из плена собственного тела, Карина задумалась, не заключила ли она только что договор с дьяволом. Обнаженная, она чувствовала себя еще более уязвимой. Неужели она и правда думала, что сможет отделить секс от своих чувств к этому человеку? Все внутри болезненно сжалось в панике.
– Макс, я…
– Не сегодня, детка. – Словно поняв, что ее мучает, он обнял ее. – Теперь я тебя уложу в постель. Покажу тебе, чему еще научился из эротических романов.
Карина прижалась к Максу и решила больше не допытываться.
– У вас с Кариной какие-то проблемы?
Они встретились в кабинете. Большие окна выходили на английский парк, сквозь открытые створки доносилось гудение пчел и журчание воды. Майкл протянул Максу рюмку коньяка, и они уселись в огромные кожаные кресла. Все в комнате создавало ауру тишины и спокойствия – книжные полки от пола до потолка, красные лампыв стиле ар-деко, кабинетный рояль у дальней стены. В воздухе стоял запах кожи, бумаги и апельсинового полироля для мебели.
После того как Карина сообщила брату о своем уходе, он попросил Макса встретиться с ним конфиденциально после работы. Макс согласился. Он понимал, что пришло время кое-что прояснить. Слишком много лжи стояло между ними, и он уже устал от этого.
– Почему ты спрашиваешь?
– Карина – наследница семейного бизнеса. Я к ней не приставал, думал, ей нужно дать выход этой художнической страсти и успокоиться. А теперь она собралась работать у Алексы в книжном магазине, и меня это уже беспокоит. Я ведь намерен передать «Милую Мэгги» ей как моей заместительнице. Это ее наследство.
У Макса сдавило горло. Да, кровь есть кровь, а у него кровь не та. Сколько бы он ни рвал задницу, какой бы успех ни принес компании. Его принимают в доме как своего, но никогда не причислят к своим, даже теперь, когда он женился на Карине. Если Майкл не собирается доверять ему бразды правления, пора искать счастья в другом месте. Строить что-то свое. Но будь он проклят, если позволит другу отравлять жизнь его жене.
– Тебе придется это пережить, Майкл. – Голос у Макса был такой же ледяной, как охлажденная бутылка «Моретти». – Она не хочет работать в кондитерском бизнесе и не будет.
Майкл взмахнул рукой. Он привык всегда получать то, что хочет.
– Ты смог бы ее уговорить.
– Нет.
– Что? – уставился на него Майкл.
Макс выпрямился и, поднявшись с кресла, подошел к нему.
– Я сказал «нет». Карина счастлива, когда занимается живописью. И знаешь что? Она потрясающая художница. У нее есть талант и страсть к искусству, а мы все ей твердили, что это всего лишь хобби. Она ищет себя, и меня это радует. И если я недостаточно хорош для тебя, потому что в моих жилах не течет ваша драгоценная кровь, мне пора идти своей дорогой.
Майкл отшатнулся, будто его ударили.
– Scusi! [11]О чем это ты?
– Передай свои драгоценные кондитерские Мэгги или вашим детям. Я уже устал надеяться, что добьюсь этого права. – У Макса вырвался нервный смех. – Забавно, теперь я, кажется, понимаю, что чувствовала Карина все эти годы. Стараешься, стараешься оправдать надежды и каждый раз промахиваешься. Оставь ты ее в покое. Пусть будет кем хочет, хватит ей указывать, чего хотим мы.
Майкл поставил рюмку на поднос и уставился на него:
– Я понятия не имел о твоих переживаниях. Почему ты ничего не говорил?
– Я хотел получить это по праву, а не по дружбе.
В ответ его друг разразился потоком живописной брани.
– Я все это время полагался на тебя и никогда не сомневался в твоих заслугах. Ты же член семьи, Максимус. Мой брат, мой друг, моя правая рука. Твое участие в этом бизнесе никогда не ставилось под сомнение. Мне просто не пришло в голову оформить это на бумаге. Mi dispiace. Я это исправлю.
Легкость этого решения ошеломила Макса. Все это время дело было вовсе не в том, что он недостаточно хорош. А лишь общая для всех мужчин привычка идти вперед без оглядки, забывая при этом говорить о своих чувствах. Мечта, к которой он шел с таким трудом, лежала прямо перед ним. Только руку протяни – и бери.
Настало время выложить все карты на стол.
– Я спал с твоей сестрой в Лас-Вегасе.
Это прозвучало, как хлопок лопнувшей шины в церкви.
Майкл поднял голову. В открытое окно влетел резкий птичий крик.
– Как тебя понимать? Вы же поженились в Лас-Вегасе.
Макс сунул руки в карманы и посмотрел в глаза человеку, которого любил как родного.
– До того, как поженились. У нас был роман на одну ночь.
Майкл встал с кожаного кресла и шагнул к нему по бордовому персидскому ковру. Его смуглое лицо осталось спокойным, но в глазах сверкала холодная ярость.
– Ты переспал с ней до свадьбы? В той деловой поездке, куда я вас посылал?
– Именно.
– Но ты ее любил и потому женился?
– Нет. Твоя мать все узнала на следующее утро и заставила нас пожениться.
Майкл втянул воздух сквозь зубы:
– То есть ты даже не любил мою сестру? Я тебе доверял, а ты смотрел на нее как на одну из своих дешевых любовниц? – Голос Майкла стал угрожающе тихим. – Я хочу знать подробности.
– Нет.
Майкл отшатнулся:
– Что ты сказал?
– Это уже не твоя забота, – не дрогнул Макс. – Что бы ни было между Кариной и мной, теперь это наше дело. Я должен был сказать тебе правду, но я не стану убеждать ее остаться в компании. Она должна найти свой путь, и я ее полностью поддерживаю.
Взгляд друга – взгляд человека, которого предали, – ранил больнее, чем удар ножом.
– Как ты смеешь со мной так разговаривать? Я доверял тебе, надеялся, что ты защитишь мою сестру, а ты ее использовал. Ты женился над ней без любви и наплевал на нашу дружбу. – Рука у Майкла дрожала, когда он ткнул в него пальцем. – Ты ранил меня в самое сердце.
Перед глазами у Макса встала сцена из «Крестного отца». Теперь он вдруг понял, каково тогда пришлось Фредо. Merda, вот влип! Он посмотрел другу прямо в глаза и мужественно принял этот удар. Выбора не было. Он понял, что главное для него теперь – защитить Карину от любой беды и хоть сейчас поддержать ее.
– Прости, Майкл. Я не хотел причинять тебе боль. Но это наше дело, не твое.
– Я был готов выделить тебе долю в компании! Сделать тебя своим партнером. Так-то ты показываешь свою преданность и уважение к моей семье?
Макс подавил вспышку раздражения и постарался сохранять спокойствие.
– Это и моя семья тоже. Карина теперь моя жена.
– Не знаю, Максимус, сможем ли мы теперь работать вместе. Так дело не пойдет. Я не смогу тебе доверять.
Мечта о партнерстве вспыхнула и погасла, словно фейерверк, и ее обгорелые клочки разлетелись вокруг. Может быть, если объяснить получше, Майкл поймет. Можно было бы вместе обсудить варианты и…
Нет.
Еще ночью он входил в нее, раздвигая эти шелковые бедра, сжимал ее в объятиях всю ночь. Карина вызывала у него то гнев, то страсть, то смех, она утешала его, когда он рассказывал о своем отце. Она помогла ему почувствовать себя по-настоящему живым. Макс полюбил подолгу сидеть с ней за ужином, говорить о работе и смотреть, как она играет с его собакой. Будь он проклят, если он предаст это хрупкое доверие, установившееся между ними, ради постоянного контракта. Ее брат больше не имеет права распоряжаться ее жизнью.
И его.
Макс невесело рассмеялся. Осознание, что его больше не волнует вопрос о партнерстве, немного встревожило его самого.
– Мне все равно.
– Scusi?
– Если ты больше не можешь работать со мной, я тебя пойму. Карина для меня важнее.
– Что ты хочешь сказать? – прищурился Майкл.
– Не надо мне партнерства. Увольняй меня. Неважно. Но не вмешивайся больше в Каринину жизнь, дай ей самой принимать решения, в том числе и относительно того, что будет дальше с нашим браком.
С этими резкими словами Макс вышел из комнаты не оглянувшись. Черт с ним со всем! Он уже устал лгать и искать оправданий своему свинскому поведению.
Он и так уже столько лгал и оправдывался, что на всю жизнь хватит.
Глава 13
Она переспала с Максом. Опять.
Карина ехала домой из «БукКрейзи», в задумчивости барабанила пальцами по рулю, пытаясь разобраться в ситуации. Она злилась на Макса за это поспешное, неискреннее предложение, сделанное из страха перед ее матерью. Но при виде возбуждения в его глазах ее мозг начинал тихо испаряться из головы, и оставалось только одно – сдаться. Его тело никогда не лгало. Почему она не может наслаждаться этой стороной их отношений? Они ведь муж и жена, в конце-то концов.
Внутренний голос отчаянным шепотом прокричал ответ на этот вопрос.
Потому что она все еще любит его!
Всегда любила. Всегда будет любить. Она никогда не избавится от своих чувств к Максу, они всегда будут для нее как тяжкий крест.
Секс все усложнил. Теперь стало еще труднее ставить барьеры, оставаться сильной и держать себя в руках, что ей было так отчаянно необходимо.
Любопытно, что и во всех прочих отношениях Карина теперь казалась себе… иной. Более сильной. Уйти из «Милой Мэгги» было нелегко. Она готова была поспорить, что Майкл все еще надеется уговорить ее вернуться, и Джульетта тут же позвонила, пытаясь заставить ее передумать. Эти разговоры только окончательно убедили Карину, что она приняла правильное решение. В живописи она стремительно росла, и занятия на курсах подтвердили, что ей нужно было просто сломать внутренние барьеры и рисовать так, как велит душа. Эротические фотографии в кабинете Сойера вызвали в ней отклик, а при воспоминании о том, как Макс соблазнял ее с помощью ее же кисточки, она краснела не только от неловкости, но и от гордости. Кто бы мог подумать, что как женщина она без ума от доминантных любовников, а как художница обожает эротику?
Даже работа в книжном магазине приносила некоторое успокоение. В работе с книгами она наконец нашла отличное сочетание бизнеса и творческого потенциала и с удовольствием использовала свои бухгалтерские навыки, чтобы помочь Алексе.
Вот если бы еще ее брак не начался с лицемерия, все было бы совсем хорошо.
С ума она, что ли, сошла – зачем она осталась? Почему сразу же не собрала чемоданы и не съехала? Эта медленная пытка – быть рядом с ним и не получать того, что ей нужно, – была невыносимой. Да пошло оно все к черту! Она уедет. Пойдет своей дорогой. Наслушается побольше песен о женской агрессии, разозлится до легкой сумасшедшинки и освободится от своего прошлого одним отчаянным рывком.
Ложь!
Внутренний голос злорадно захихикал. Она еще не готова. Слабенький проблеск надежды привязывает ее к дому и его жизни. Кажется, она где-то слышала, что именно это помогало жертвам пыток переносить их годами? Надежда на побег, на спасение. Да, ее сломленная душа не готова расстаться с мечтой о любимом. Мысль, что она никогда больше не увидит это дорогое лицо, не давала решиться на поступок. По крайней мере, пока.
Карина вздохнула и затормозила у дома. Оставила машину на кольцевой подъездной дорожке и пошла дальше по мощеной тропе. Пышные розовые кусты и остроконечные сосны создавали вокруг дома Макса какой-то фантастический пейзаж. Вдоль дорожки, ведущей к саду, стояли маленькие фонтанчики, и звук струящейся воды успокаивал нервы. Она любила выходить к бассейну, захватив холст и краски, и рисовать. Мысленно перебрав намеченные на сегодня дела, Карина рассчитала, что еще час можно порисовать, прежде чем ехать в магазин во вторую смену.
Она достала из сумочки ключи.
И тут прямо перед ней на землю упал голубь.
Карина в ужасе отскочила, увидев, как снежно-белая птица упала с неба и тяжело рухнула на дорожку. Нога у голубя подвернулась, он приподнял маленькую головку, а потом снова опустился на землю и остался лежать неподвижно.
– О господи! – Карина бросила сумку и опустилась на колени. Дышит. Живой еще. На ноге у голубя было кольцо с номером. Дрожащими пальцами она осторожно ощупала птицу. Крыло изогнулось под углом – сломано. Лапки и пальцы, кажется, в порядке. Крови вроде бы не видно, но глаза закрыты.
Карина осторожно подняла птицу, взяла на руки и унесла в дом. Тут же разыскала старенькое мягкое полотенце и положила на него голубя. Смигнув слезы, позвонила ветеринару и быстренько поискала в Интернете, что делать в таких случаях.
Потом схватила телефон и набрала номер:
– Макс, мне необходимо, чтобы ты пришел домой. Мне нужна помощь.
– Уже иду.
Она нажала на кнопку и стала ждать.
– Ну и что ты думаешь?
Карина посмотрела на птицу, которая сидела теперь в большом аквариуме. Крыло у нее было аккуратно забинтовано. Глаза открыты, но взгляд какой-то стеклянный, будто она не совсем понимает, что произошло. Макс посмотрел номер на кольце и переписал на листок бумаги.
– Думаю, мы делаем все, что можно. Ветеринар сказал, внутренних повреждений, скорее всего, нет, значит, подождем, пока крыло заживет, и отпустим. Поищу по номеру, может, хозяин найдется.
Карина сжала руки и стала смотреть, как голубь дышит. Макс обнял ее, и она прижалась к его груди, вдыхая знакомый запах.
– Все будет хорошо. Не зря же тебя зовут Укротительницей. Если у него есть шанс, то это благодаря тебе.
Она улыбнулась, услышав знакомое прозвище, которым ее наградили дома за талант в обращении с животными. На минуту она расслабилась, чувствуя его тепло и защиту.
– Прости, что заставила тебя уйти с работы.
Макс поцеловал ее в макушку:
– Я рад, что ты позвонила.
Успокаивающее тепло тут же превратилось в жар. Его эрегированный член прижался к ее бедру. Карина замерла. Воздух стал душным от сексуального напряжения. Господи, как же она его хочет! Хочет содрать с него этот красный сексуальный галстук и костюм в тонкую полоску, забраться к нему на колени и заниматься сексом, пока не позабудет обо всем. Забудет, что он никогда не хотел жениться на ней и никогда не любил ее так, как ей нужно. Перед глазами вспыхнула картина: Макс слизывает шоколад с ее сосков и промежности. И как нежно он обнимал ее потом всю ночь, словно чувствовал, что ей нужно нечто большее. Она вздохнула и отстранила его:
– Нет.
Макс сжал кулаки и отвел взгляд. Мускулы у него напряглись. Она ждала, что он скажет.
– Извини. Я буду ждать, пока ты будешь готова. Просто… мне тебя не хватает.
Сердце дрогнуло. Черт бы его побрал! Ее затрясло от злости.
– Вранье! Тебе не хватает ощущения, что ты хозяин положения. Тебе надо, чтобы я опять бегала за тобой, как сука в течке, а ты бы всем распоряжался. Так что не говори со мной как с маленькой и не делай вид, будто чувствуешь что-то еще.
Макс свел брови.
– Я не позволю тебе говорить о себе самой в таком тоне, – холодно заявил он. – Ты имеешь право злиться, но не унижай нас обоих. Теперь все иначе.
– Ничего не иначе, – недоверчиво покачала головой Карина. – Единственное, что изменилось между нами, – это секс. А все остальное просто большая наглая ложь.
Макс замер. По его лицу прошла тень.
– Мы теперь муж и жена. Почему мы не можем строить свою жизнь? Мы же не чужие друг другу, и нельзя сказать, чтобы между нами ничего не было.
Последняя соломинка, за которую она держалась, чтобы не сорваться, сломалась.
– И где же моя гребаная сказка с хорошим концом, где это «жили долго и счастливо», а, Макс? Я мечтала о настоящем предложении, о том, чтобы мужчина встал на колено и попросил моей руки, мечтала о клятвах, которые что-то значат. А знаешь, что я получила? Благие намерения, чувство долга и несколько оргазмов. Ты так хочешь секса? – почти прошипела Карина. – Чем моя мать пригрозила тебе на этот раз? Или секс тебе нужен, чтобы сделать мне пузо, обеспечив наследником?
Голубые глаза пронзили ее с такой беспощадной яростью, что она задрожала.
– Я прощу тебе эти слова. Один раз. И оставлю тебя в покое, но имей в виду. Когда я решу, что время пришло, я приду к тебе. – Макс улыбнулся безжалостной улыбкой. – И обещаю, ты будешь просить еще.
Дверь за ним захлопнулась.
Ну и придурок же он.
Макс поднял глаза, вслушиваясь в песню Рианны, гремевшую сверху. После их ссоры прошло два дня. Карина сохраняла дистанцию и обращалась с ним с ледяной вежливостью, доводившей его до белого каления. Она подолгу задерживалась в «БукКрейзи», закрывалась в своей мастерской и не выходила ужинать.
Атмосфера дома была пропитана одиночеством, которого он никогда прежде не замечал. Энергия Карины ощущалась в каждой комнате, но ему так хотелось настоящей близости, настоящего общения. Он скучал по ее смеху, по ее живости и острым словечкам. Скучал по ней самой. Рокки и тот проводил с ней больше времени, чем он сам.
Не нужно было на нее давить. Когда она так просто и естественно прильнула к нему, ее аромат нахлынул на него и ударил в голову. Мягкость ее тела, прижавшегося к его груди. Шелковистые локоны. Ему до смерти хотелось утащить ее в спальню и овладеть ею, а потом еще и еще. Теперь он понимал, что время для этого было выбрано крайне неудачно.
Макс застонал. Как глупо! Надо было вести себя разумно, дать ей время сколько нужно, а он вздумал угрожать ей.
Да, кровь у него тогда определенно отлила от головы к головке, и оправдаться нечем. Ее такие искренние слова о сказке с хорошим концом постоянно всплывали в памяти, и у него разрывалось сердце. Так вот что он с ней сделал? Растоптал все ее иллюзии и мечты?
Макс всегда боялся, что когда-нибудь разобьет ей сердце. Да, конечно, его вынудили жениться на ней, но почему у него самого не было чувства, будто он делает это по необходимости? Почему он с таким нетерпением идет домой в надежде увидеть ее? Карина заслуживала гораздо большего. А получила его.
Подавленное настроение овладело им. Черт побери, сегодня он приготовит ужин и заставит ее выйти! Макс пошел в спальню, снял костюм и переоделся в джинсы и черную футболку. Налил два бокала мерло и решил приготовить курицу с сальсой, ее любимую. Монотонные движения во время готовки успокаивали его. Кухня была изготовлена на заказ, с кремовыми гранитными столешницами, холодильником «Саб-зиро», кирпичной печью для пиццы и плитой «Викинг». Она была разделена на главную часть, с раковиной, и отдельную рабочую область для готовки, а еще здесь был бар для завтраков и мягкие кожаные табуреты. Макс достал медные горшки, смазал оливковым маслом и стал резать помидоры и лук. Через десять минут Карина со стуком сбежала вниз по лестнице и встала в дверях кухни:
– Я ухожу. Не жди меня.
Макс бросил нож и оперся бедром о кухонный стол:
– Я ужин готовлю. Куда ты собралась?
– В книжный магазин.
– Погоди немного. Тебе надо поесть, раз у тебя такой продолжительный рабочий день.
Она переминалась с ноги на ногу, явно перебарывая искушение.
– Не могу. Перехвачу чего-нибудь в кафе.
– Там одни закуски, а тебе белок нужен. Ради бога, обещаю, тебе не придется долго терпеть мое общество. Садись.
– Я не…
– Садись.
Карина выдвинула стул и сидела. То, как легко она послушалась, напомнило ему, какой покорной она была в спальне, и член тут же затвердел. Макс выложил курицу на тарелку, полил сальсой и поставил на стол, положив рядом вилку. Она набросилась на еду, как обычно, причмокивая от удовольствия. Он неловко помялся, пытаясь найти тему для разговора.
– Выяснила что-нибудь насчет нашего голубя?
– Да. Я нашла по кольцу владельца, он живет милях в пятидесяти отсюда. Наша птичка – почтовый голубь, или, как еще говорят, сизарь. Зовут Габби. Хозяин его не гоняет постоянно, но иногда выпускает, чтобы форму не терял. Несколько его друзей состоят в том же клубе, и, кажется, все их голуби вернулись, кроме Габби. Он уже с ума сходил.
Макс положил еды себе на тарелку и сел на табурет напротив Карины.
– Я и не знал, что бывают голубиные гонки. Хозяин приедет за ним?
Карина глотнула вина.
– Нет, я рассказала обо всем, что мы сделали и что у Габби с крылом, и он согласился, чтобы я о его голубе позаботилась, пока он не выздоровеет. А потом выпущу, пусть летит домой. Если что-то пойдет не так, он приедет и заберет птицу, но мне кажется, ей уже лучше. Голубь пришел в себя и, кажется, понимает, что происходит.
– И скоро его можно будет выпустить?
– Недели через две-три, как получится. – Лицо Карины расплылось в улыбке. – Хозяин говорит, этот голубь носил письма влюбленным, которые живут далеко друг от друга. Классно, да?
– Еще как! – улыбнулся в ответ Макс. – Только будь осторожна, солнышко. Ты всегда к ним привязываешься.
– Я знаю. – Карина сморщила нос. – Но это всего лишь птица, как-нибудь переживу.
– Ну да. То ли дело бурундук.
– А я и забыла уже! – невольно рассмеялась она. – Но я же маленькая была.
Макс фыркнул и подцепил вилкой еще кусочек курицы.
– Ты его назвала Дейлом, как в диснеевском мультике. По-моему, он нарочно прикинулся, что у него лапа болит. Ты ему устроила жилье с личной холостяцкой берлогой. Неудивительно, что крысеныш не хотел уходить.
– Какой же он крысеныш? Он был милый. И жил у меня недолго.
– Пакостный он был, как черт. Все кусал нас с Майклом, когда мы пытались с ним поиграть. А потом всех дружков-грызунов привел к нам в гости, мы даже за великами во двор выйти боялись.
Ее темные глаза засияли, черты красивого лица смягчились.
– Папа так рассердился. Они прогрызли дырки в стене и насовали туда про запас тонну орехов. Пришлось мне избавляться от Дейла.
– Ты тогда несколько дней проплакала.
– Да, мне трудно отпускать тех, кого я люблю.
Это неожиданное признание прозвучало как взрыв.
Карина сжалась, явно пожалев об этих словах, и уткнулась в свою тарелку.
– Знаю, – тихо произнес Макс. – Но они, по-моему, всегда к тебе возвращаются.
Карина не поднимала глаз. Он боролся с искушением погладить ее по щеке и прогнать печаль поцелуем. Но вместо этого налил еще вина и сменил тему:
– Как там твоя работа? Всё портреты пишешь?
Странное выражение мелькнуло у нее на лице.
– Вроде того. Пробую кое-что новое.
– Знаешь, Карина, у меня есть кое-какие связи в художественном мире. Я бы с удовольствием устроил тебе встречу с каким-нибудь консультантом. Если твои работы ему понравятся, может быть, удастся организовать выставку.
– Нет, спасибо, – не переставая жевать, покачала она головой. – Я сама справлюсь.
Макс сдержал разочарование и напомнил себе: Карине нужно доказать себе самой, чего она стоит. Он уже верил в нее. Осталось только ей самой поверить в себя.
– Хорошо, я это уважаю. Но знаешь, в «БукКрейзи» можно бы работать поменьше. Алекса сказала Майклу, что ты потрясающая, но все время работаешь по две смены подряд. Я тебя теперь совсем не вижу.
– Мне нужны деньги.
Он поднял голову:
– Ты из одной из самых богатых семей в Италии. У меня тоже не так плохо идут дела, а ты моя жена. Какого черта тебе вдруг понадобилось работать ради денег?
Карина упрямо вздернула подбородок – тем самым движением, что всегда сводило его с ума.