Святая грешница Розенталь Изабелла

Глава 1. Пятница

Любовь — это трудный путь. Трудный, потому что он либо вознесет тебя к небесам, либо низвергнет в преисподнюю.

Паоло Коэльо

Мария лежала в своей роскошной кровати. Тяжелое дыхание, боль в теле — все говорило о том, что она сегодня снова не выйдет из дома. Тело не поддавалось никаким уговорам. Руки свисали беспомощно с кровати, темные длинные волосы закрывали глаза, оставляя маленькую щелочку для обзора комнаты. Во рту пересохло, и голос раздавался редкими хриплыми звуками. Она очень устала и обессилила. Всю неделю Мария изгоняла бесов из душ страдающих мужчин и женщин.

— Да, я вижу, в моем баре стоит бутылка вина и немного виски, — произнесла она медленно, едва слышным для себя самой голосом, — значит сегодня пятница.

Уже в воскресенье бар снова будет полон. Об этом позаботится Анита — она всегда считала Марию своей покровительницей.

Красная помада осталась кровоподтеками по всей простыне — как следствие недельных утех с теми, кому она дарила себя.

Анита придет вечером. Я должна встать и убрать все сама. Она же просто добрая девушка, которая приходит ко мне за советами. Ах, ее пьяница-муж. Он появляется в понедельник первым, с утра, перед работой. Он любит, когда я сонная, поэтому у него есть ключ. Алекс тихо, на рассвете пробирается ко мне в кровать и начинает ласкать ноги. Он утверждает, что вся энергия любви заключается в лодыжках и коленях. Я верю ему, он же любит. А как можно не верить любящему человеку? Он пользуется добродушием и доверием своей жены, и каждый вечер воскресного дня забирает ключ из ее рук со словами: «Я хочу, чтобы ты была чистой во всем, даже в таких мелочах, как ключи. Завтра на работе я его отшлифую, как следует». Выходит так, что в понедельник он приходит в дом, который только убрала его чистая жена. К ней он совершенно не прикасается. Она, кажется, только рада этому.

А в пятницу приходит она, чтобы убрать за ним и ему подобным несчастным последствия изгнания бесов страдания.

Я люблю каждого.

Пролежав еще пару часов, Мария, наконец, села на краешек кровати и улыбнулась. В окно пробивался свет. Это была редкость, чтобы в ее особняк попадали лучи солнца, и ее тело в такие дни наполнялось удивительной жизненной силой. Мария подняла руки к небесам, забыв о бардаке в своем логове страдающих сердец, с легкостью подхватила шкатулку. И долго не решалась ее открывать. Мария поставила шкатулку на столик рядом с кроватью, нахмурилась и упрямо уставилась на дверь.

Ну, когда же ты придешь, Анита, ну когда, я не могу одна ее открывать, ты же знаешь, мне страшно, что все исчезнет. В этой шкатулке я родилась.

Шкатулка, как и многие предметы в доме, хранились в огромном антикварном шкафу. Дубовые двери шкафа были отделаны золотыми лентами и янтарем. Этот шкаф однажды прислал друг отца Марии из путешествия. Он так и написал в письме: «Нет ничего драгоценней, чем золото, нет ничего женственней янтаря, а дуб, в который заключен этот камень, является символом покровительства мужчины над женщиной». С тех пор этот шкаф стал алтарем Марии. Здесь хранились вещи для будней: высокие сапоги, латексные платья и юбки, откровенные костюмы, интимные игрушки. Книги тоже были в этом убежище от серого промозглого мира. Они стояли на самой верхней полке. Таким образом, никому и в голову не приходило добраться до них. Никому, кроме Аниты.

Анита чувствовала, что необходима Марии сейчас сильней, чем обычно и очень торопилась. Только Алекс, вернувшись с работы раньше обычного, увидел, как жена собирается куда-то и решил навести в доме порядок.

— Куда это ты пудришься, кукла недоделанная? — спросил Алекс, откидывая стул к стене.

— Но Алекс, любимый, малыш…

— Не называй меня так, какой я тебе малыш?! Я вешу 120 килограммов и могу убить любого с одного удара.

— Алекс, не надо никого убивать. И… не мешай мне, пожалуйста, мне надо идти.

— Куда?

— К Марии. Я помогаю ей убирать квартиру по выходным. Это странно, что ты пришел домой сейчас. Я тебя даже не ждала.

— К Марии? Ну, иди, иди, только смотри, не нахватайся от нее всяких пошлостей. Узнаю, что изменяешь, — убью!

Анита не слушала мужа. Он был ей противен. А последнее время даже жалость уступила место безразличию с некоторыми проблесками ненависти.

— Ну, если убьешь, значит, так располагает Господь, — только и успела сказать она, выйдя за дверь, как следом полетело обручальное кольцо Алекса.

Конечно, она знала, что муж был отходчивым и добрым. Особенно по понедельникам вечером. И иногда по вторникам, когда он ходил на работу только чтобы подшлифовать ключ. В доме и правда была кристальная чистота. Чистота, достойная Бога в лице Алекса.

Анита торопилась к Марии, но ей надо было по обыкновению забежать в магазин за бутылкой легкого розового вина, которое они выпивали вечером в пятницу, после уборки дома.

В этот раз все шло не так. Город, словно впал в кошмарный сон. Таксистов на обычном месте не было. Раздавались редкие и пронзительные звуки. Вдруг откуда-то послышались жуткие крики. Девушка подняла голову вверх и увидела, что с крыши скидывают цветы.

— Это тебе, лови их, это тебе, тебе.

Резко поправив воротник на голубоватой блузке, и еще раз бросив испуганный взор наверх, она побежала в сторону следующего магазина. Он был закрыт. Легкий ужас охватил ее и сжал в своих объятиях.

— Что же происходит? Почему никого нет? Где я достану вино?

Неожиданно навстречу вышел мужчина лет пятидесяти и прохрипел:

— Крошка, ты не меня ищешь? Сегодня чудесный день, не правда ли? День, когда все духи собираются в головах у людей для борьбы неизвестно с чем.

Но у меня, я тебе скажу по секрету, крошка, есть одно средство, — он достал из внутреннего кармана вельветового темно-фиолетового пиджака бутылку розового вина.

— Так какой сегодня день?

Анита была очень терпеливой девушкой, ведь ей часто приходилось вступать в душевные перепалки с мужем. Она неотступно пошла навстречу незнакомцу, протягивая свою белоснежную руку.

— Дай мне свою руку, незнакомец, я погадаю тебе или твоим детям.

— Нет у меня никаких детей, иди к черту! Да ты ведьма! Нет, ты же Анита! Та самая шлюха, которая живет со столяром Алексом! Нет, я не хочу иметь с тобой никаких дел!

Она решительно и не думала волноваться и выдавать себя за кого-то другого.

— Да, ты прав! Я тоже тебя узнала, ты приходишь по четвергам к несчастной Марии и заставляешь ее ползать перед тобой на коленях, тряся своим непревзойденным мужским достоинством!

Анита знала гораздо больше, чем мог себе представить этот несчастный любовник Марии. Произнеся еще пару слов, которые, видимо, накипели внутри из-за мужа, она ушла. Уже спустя пару минут, в ее руках вертелось долгожданное вино. Незнакомец исчез.

На часах было около пяти часов вечера, и легкий мрак окутывал все вокруг. В воздухе, как и прежде, пролетали звуки странных голосов. Анита достала из сумки палантин и с головой укуталась в него. Быстрым и стремительным шагом она отправилась в сторону леса, через который шла дорога к дому Марии.

По дороге она собирала опавшие желтые листья и совсем не оглядывалась по сторонам. Вдруг хрустнула ветка, она обернулась и встретилась взглядом с человеком в маске волка. За ним тихо и смирно сидели в круге люди, которые раскачивались из стороны в сторону и распевали песни.

— Доброго вечера вам, сударыня, — произнес волк, — не желаете ли вы присоединиться к нашему скромному огоньку в честь празднования ночи перед Днем всех святых?

Люди подняли глаза в сторону Аниты. Они не ожидали, что она откажется и побежит дальше.

— День всех святых! Это особенный праздник, к которому надо особенно готовить и дом, и себя.

С этими мыслями она ворвалась во двор дома и заметила, что только он посреди всего леса освещен лучами солнца.

Окна в комнате Марии были раскрыты настежь, поэтому было слышно, что играет музыка.

— И чего ты ждешь? Что стала, как ошалелая? Опять муж? Что случилось? Во мне столько энергии, я хочу танцевать и петь, а ты где-то ходишь! Знаешь, сколько времени уже на часах?

Анита не верила своим глазам. Никогда Мария не была такой веселой, как в этот день!

— Я не буду тебе рассказывать всего, что пережила за последние пять часов. Мне было плохо, ужасно плохо, я выла как сумасшедшая, мне казалось, что все кончено, что не будет больше в этом мире никакого просвета. Как я живу? Почему я так живу? Да, у меня есть все, что я пожелаю. У меня есть гораздо больше, что могут себе представить самые искусные мечтатели и фантазеры, но я умираю от тоски и боли внутри. Ты знаешь, что это такое? Ах, ну откуда же тебе знать, простой девушке, простой, добропорядочной, принимающей каждый удар своего мужа, как ценный дар жизни…

— Ты знаешь… Мария…

— Подожди, молчи! Что это за палантин на тебе? Он же стоит целое состояние! Откуда он у тебя? Я давно подозреваю, что ты что-то скрываешь. И вообще, признаться, мне не понятно, почему ты так любишь ко мне приходить. Что тебя тянет ко мне, ты же ведь знаешь, что я отдаюсь мужчинам, что я… Хотя ладно, что говорить, вижу, ты принесла бутылку розового вина. Точно такое, как приносит мне тот, что приходит по четвергам. Но вчера он подослал ко мне своего брата. Знаешь, такого рослого мужика, ходит все время с клетчатым портфелем? Он один в городе такой. Хотя и это не так важно, как то, что передо мной в эти секунды открывается истина. И если ты хочешь, у тебя есть выбор, ты знаешь, Анита, что у тебя всегда есть выбор? Сейчас тебе лучше уйти или придется остаться очень надолго.

— Мария, что за музыка у тебя играет, и почему ты гуляешь почти голая? На улице холодно, ветер.

— Это лунная соната Бетховена! Лучшая музыка для танцев под луной. Жаль, луна сегодня не полная, но мы можем это представить. Давай свой палантин, раскинь руки навстречу ветру, и танцуй, танцуй.

Они закружились в танце и кружились так долго, что казалось, время вокруг остановилось навсегда. Но это не был танец радости. Они вытанцовывали груз, который несли в себе долгие годы, сами не понимая этого.

— Девушки, можно к вам на огонек?

Подошел тот самый человек в маске волка, остальная компания резвилась за воротами.

— Кто вы и что вам надо?

Мария совсем не хотела видеть никого в своем доме, ведь прошла целая неделя тесного общения с постоянными любовниками и теми, кому рекомендовали ее сердобольные услуги.

— Мы хотели бы присоединиться к вашему танцу, нам как раз не хватает двух человек. Нас ровно одиннадцать, а с вами будет тринадцать! Устроим чертов хоровод, сегодня же 31 октября!

Эта информация, столь ценного характера для хозяйки особняка, была шокирующей. Мало того, что 1 ноября — это ее день рождения, о котором она, разумеется, забыла. Но это будет завтра, завтра всегда лучше, чем сегодня. Но сегодня что-то еще должно было быть, о чем она никак не могла вспомнить.

— Хорошо, будьте моими новыми друзьями, только проходите в дом, Анита покажет вам, где можно устроить любого рода хоровод. Можете, кстати, там убраться, мне было сегодня не хорошо, и я навела порядок на свой лад. Он вряд ли вам понравится.

Отправив гостей в дом, Мария решила прогуляться вокруг. В голове не было никаких мыслей, кроме скулящей тоски. Ей хотелось разорвать собственную грудь, вырвать собственное сердце, как это делают пеликаны, и прекратить этот ад внутри. Она заорала во весь голос. В доме ее не было слышно из-за музыки, которую она намеренно попросила не выключать. Вдруг мысль, пугающая мысль пришла к ней в голову. Может быть, все это бесполезно и стоит лечь на том самом семейном кладбище, что находится недалеко от дома? И она пошла к склепу, лукавя перед самой собой о том, что собирается выбрать местечко для себя поудобней.

Невидимая сила буквально тащила ее тяжелую душу к тому месту, где был похоронен ее отец. И вдруг слезы градом потекли по ее щекам. Она в невидимой для других истерике, с сожалением и непониманием смотрела на памятник отцу, как в собственное отражение.

— Прости, это, наверно, потому что я не могу поверить, что тебя нет рядом. Прости, что я забыла, что сегодня день твоей смерти. Но ты и не представляешь, как я живу, кем я стала. И самое главное — мне нравится так жить, но мне очень тяжело, очень…

Она упала на колени перед могилой, схватила голову руками и стала криками выбивать из себя тоску по тем временам, когда ее родители были живы. Все было иначе.

— Мария, что происходит? Ты можешь мне объяснить? Гости заждались тебя, они нашли…

— Да не важно, что они там нашли, им хорошо?

— Да, им очень хорошо, у них с собой оказались тыквы и огромный торт, так что они оформляют зал для ночи страшных историй.

— Хорошо, пойдем, расскажу я страшную историю своей никчемной жизни.

Глава 2. Бог дал, Бог взял

Нас никогда не обманывают, мы обманываемся сами.

Гете

— И вот я говорю вам всем, слушайте меня! Когда духи спускаются на землю, они ищут неспокойных людей. И именно в эту ночь вы можете ступить на свой или ложный путь своей жизни.

Когда Мария и Анита зашли в зал, где горела сотня свечей, на столе с бокалом красного вина стоял человек в маске волка и гипнотизировал всех своей речью.

— До рассвета мы все должны пройти через свои внутренние муки ада. А духи сами решат, помогать вам дальше в жизни или нет. Все зависит от того, насколько откровенным будет ваш рассказ.

Мария тем временем поднялась в свою комнату, подошла к шкафу, открыла его, достала записную книжку и заветную шкатулку. Переоделась в белое легкое платье, выключила музыку и спустилась к своим гостям.

Она неспешно налила себе вина и начала рассказывать.

— А вы знаете, что мне уже 35 лет? Конечно, можно легко сказать — да какое это имеет значение, если в жизни все устраивает, в жизни все хорошо? Но почему тогда мне бывает так плохо, словно что-то рвется изнутри наружу, словно что-то кричит и обрывает душу?

В такие моменты я не знаю, хочу ли я жить так, как живу… Но, собственно, кто может мне сказать, зачем мне вообще жить?

В монолог вклинился человек-волк.

— Послушай, мы собрались не для того, чтобы выслушивать твои жалобы на жизнь, а чтобы повеселиться!

— А кто тебе запрещает веселиться? Может быть, тебя не учили в детстве, как себя вести в гостях? Может быть, ты хочешь рассказать мне о правилах поведения в обществе?

— Может быть, я бы и научил тебя кое-чему неприличному, а что ты так кичишься тем, что позволила нам прийти в твой дом? Разве у тебя полно друзей, которые готовы вот так вот выслушивать твои бредни?

Она замолчала. Друзей у нее действительно не было. Были только те, кому она давала, или те, у кого она брала. Но друзей у нее не было.

— Да, ты прав, волк, нет у меня друзей, но к чему они мне, если у меня все есть?! И вообще, если хочешь быть моим другом — попробуй им стать сначала, насколько хватит тебя?

— И что, ты всех потенциальных друзей вовлекаешь в игру: сможет или нет он вытерпеть твой скверный характер?

— Я не играю в игры. С тех пор, как я появилась в этом доме, кажется, я стала игрушкой этой жизни, но никак не хозяйкой своей собственной судьбы.

Все время она кидала взгляд на шкатулку, но навязчивый, как ей казалось в тот момент, слишком умный и чересчур болтливый гость мешал ей начать рассказ. Наконец, она резко поднялась и громко, отчетливо стала рассказывать, лишь иногда давая знак рукой, что ее нельзя перебивать, а если уж очень хочется, то дверь всегда открыта для выхода.

— Ровно 6 лет жизни в этом доме я не знала правды о своем появлении на свет. Мне никто никогда не врал, но и разговоров никогда не было напрямую. Все как-то хитрили и увиливали.

Меня всегда очень любили, заботились так, как только можно мечтать об этом. Каждую неделю папа привозил мне самую шикарную куклу. Я даже не знаю, где он находил таких прекрасных кукол. Фарфоровые балерины были его любимым подарком для меня. А мама… Она всегда мечтала отдать меня в балетную школу.

Ее белое платье при свете свечей подчеркивало то, что она говорит искренне, глаза то отражали огоньки свечей, то начинали подергиваться тревожными слезинками. Проницательному волку хотелось все время высказаться, но Мария настоятельно успокаивала его жестом. Она вообще привыкла указывать мужчинам, как им себя правильно вести рядом с ней.

— И вот в 4 года меня отдали в танцевальный класс, чтобы подготовить к поступлению в специализированную школу-интернат. Я совсем не хотела уезжать из дома. И стала бегать по следам матери с одной просьбой о том, чтобы они меня не отправляли жить в балетный дом. Я это делала по-детски. Однажды, когда отец привез очередную куклу, он зашел в комнату, а было это уже ночью, тихо поставил ее на пол и вышел. Мне было 5 лет. И эта картинка в моей голове до сих пор кружится каждый раз, как я готовлюсь к приему очередного клиента.

Штор не было на окне в моей комнате, и луна хорошо освещала комнату. Я встала, подошла к маленькой девочке на пуантах и стала с ней танцевать. Она была совсем холодная, поэтому я решила кружиться сильней и сильней, чтобы согреться, как следует, и передать тепло ей, но она выскользнула из моих рук и с треском разбилась.

Неспешно зашла мать. Потом отец. Я тихо сидела на полу, потому что у меня кружилась голова, и я не совсем понимала, что произошло. Мама сильно меня любила, как мне казалось. Она подошла ко мне, крепко обняла, но так крепко, что мне стало больно, и я увидела злой блеск в ее глазах. Мне стало страшно. Слезы сами потекли у меня из глаз. Она также тихо встала и стремительно покинула комнату. Отец же остался собирать статуэтку и порезался осколком. Я не смогла выдержать того, что ему больно, подбежала и стала облизывать пораненный палец, дуть на него и только шептала без остановки: прости, прости…

Мать тогда решила, что я нарочно разбила куклу из-за того, что не хочу уезжать от отца. Она ревновала его ко мне с первого дня моей жизни.

Когда я родилась, а случилось это 1 ноября в индийском поселке со стороны Бенгальского залива, моя кровная мать отказалась от меня. Причина подобного поступка была совершенно простой. Как-то прогуливаясь, она познакомилась с иностранцем из Европы, который тут же завладел как ее сердцем, так и телом. Она забеременела незаконно, поэтому боялась, что родители отрекутся от нее. Или просто не дадут жизни.

Перед моим рождением она собрала необходимые вещи и ушла к своей тетке, у которой и случились роды. Тетка молилась о том, чтобы я не осталась без присмотра. Но не было и речи, чтобы оставить меня с матерью.

В тот же день мои приемные родители путешествовали по Индии в поисках счастья. Они всегда улыбались. И в тот день они оба улыбались и пытались изо всех сил наслаждаться жизнью и своей поездкой. Только одно омрачало их существование в этом мире: они никак не могли завести ребенка. Знаете, как это бывает, когда двое счастливы, счастливы и вдруг понимают, что если им не завести в доме третьего человека, то не будет повода сохранить семью. Но это было не про моих родителей. Отец хотел ребенка еще до женитьбы. А мама просто в него влюбилась и была согласна на все его прихоти. Но в душе она детей не хотела, потому что, выйдя за него замуж, она только и слышала, что о детях. А ей хотелось как можно дольше кружиться в танце любви. Ей хотелось, чтобы он носил ее на руках, пел ей серенады под окном. Но он был старше ее на 7 лет. Не много — скажите вы, почти ровесники! Но нет, ему было 35, когда он предложил ей руку и сердце, и ему хотелось, чтобы дом был домом. Он всегда знал, что однажды этот дом должен наполниться звуками детских голосов. И не зря говорят, что, чем больше внимания уделяешь человеку, тем меньше он замечает это. Мама, кроме своей собственной любви к нему, не замечала ничего вокруг. И когда после многочисленных попыток зачать сына ничего не вышло, они решили обратиться к доктору. После смерти отца, я позволила себе открыть дневник матери, который она вела до моего появления в семье. Там она все и расписала о том, как она принимала лекарства, чтобы не забеременеть. Как она ходила к разным знахаркам, которые давали ей травы для компрессов после полового акта.

Но доктор сообщил неожиданную для них обоих новость: отец был бесплоден. Представляете? Как она обрадовалась этому факту! Наверно ей было тяжело хранить это сокровенное счастье внутри себя одной, поэтому она и писала все в своем дневнике. Никаких подруг у нее не было, потому что она была фанатично больна своим мужем.

После докторского открытия, папа ушел в глубокую депрессию и отправился, как сообщил матери, в командировку. Его не было месяц. Где он был и что делал — не было понятно. Но она подозревала, что он, всегда сдержанный и внимательный ко всем обстоятельствам, что случались в жизни, уехал в одну частную клинику. Разумеется, он хотел вылечить свое бесплодие, которое никаким образом не укладывалось в его голове. За месяц в дневнике матери почти не было, на удивление, никаких записей. Возможно, она нашла для себя какое-то развлечение, ведь она как раз была счастлива. А может быть, она просто сильно тосковала по нему и руки не поднимались, чтобы написать хоть строчку.

Отец вернулся таким же подавленным, каким был до отъезда. Это значило, что все его попытки излечиться не оказались успешными. Оставался лишь один шанс, как ему нагадала одна уважаемая колдунья. Раскинув карты, она сказала, что свое счастье он может найти, отправившись в долгую поездку по Индии.

Мама не любила дальние путешествия и настаивала на том, чтобы остаться дома. Стоит сказать, что месяц в одиночестве пошел ей на пользу. Она стала ласковей относиться к отцу и, возможно, перестала требовать от него постоянного внимания. Он сообщил ей, что не отступится перед последней возможностью излечиться, поэтому с ней или без нее отправится в путь.

Конечно, она не решилась отпустить его одного и поехала вместе с ним. Не знаю, как так произошло, что случилось на небе или в Аду, но карты гадалки и молитвы тетки моей кровной матери услышали друг друга. И именно тогда я впервые оказалась в объятиях своего отца.

Я была завернута в атласную ткань заботливыми руками тетушки. Аккуратно сделав кроватку из травы, она положила меня в кусты под огромным деревом, а сама спряталась за ним же и долго молилась о том, чтобы кто-нибудь из добрых людей нашел меня как можно скорей и приютил. Отец, откликнувшись на мой плач, подошел к кустам, взял сверток на руки, и в тот же момент счастье окутало его с головы до ног. Вместе со мной в атласной материи, он обнаружил записку, где было написано «Так желает Господь».

Теперь не было сомнений, что все сошлось. Он был счастлив и сообщил жене, что они незамедлительно едут обратно. И едут не одни, а с дочерью!

Тетка, которая сама не имела детей, не сдержала слез и выдала себя. Ей пришлось все рассказать про свою племянницу-неудачницу, про строгие традиции в семье и на коленях стала молить о том, чтобы со мной обращались с великой любовью, потому что я особенная.

Так в семье началась борьба за любовь одного мужчины. Но я еще не умела бороться, я просто была и ничего не знала, кроме одной фразы «Так желает Господь». Ее часто повторял мой отец, когда у меня что-то не ладилось. Он всегда был готов приободрить меня веселыми рассказами, он сочинял на ходу такие невиданные истории, о которых могла мечтать только моя мать. Она, конечно, осталась без значительной доли внимания. Поэтому стала заставлять себя относиться ко мне, как к собственной дочери. А я сразу полюбила ее, она была прекрасна во всем. Грациозна, красива, умна. Она всегда имела многочисленное количество поклонников, но никогда — друзей. Наверно, поэтому и у меня нет друзей, ведь воспитывала она меня по своим правилам: быть доступной для всех на расстоянии, быть красивой, любить себя и никогда не открываться до конца…

В красивом и богатом доме царила борьба за выживание. Когда я сказала слово «папа», в доме устроили такое пиршество, словно это был день долгожданной победы. Мать не выдержала и устроила истерику на следующий день. Но отец мягко и нежно ее успокоил тем, что подарил новые часы. «Твое счастливое время зависит от тебя», — сказал он ей, надевая часы ей на руку. С тех пор она стала больше прислушиваться и к нему, и ко мне. Но желание избавиться от меня у нее наверняка не исчезло.

Потому в 4 года меня и отдали заниматься балетом. Отец был не против того, что я буду воспитываться в строгости, а глядя на свою изящную супругу, доверял ей в вопросах воспитания женственности в своей дочери. Мама утверждала, что балет закрепит во мне твердость характера, решительность и я всегда буду прекрасно выглядеть.

Как я могла знать, что она хочет избавиться от меня? Ведь со временем она стала действительно любить меня, как свою родную и желанную дочь. Но в ту ночь, когда случайно разбилась статуэтка, моя детская интуиция расставила все по своим местам. Я не отходила от отца ни на шаг, всегда желала быть рядом с ним и хотела все делать вместе. Когда приходила мама, я просто замолкала и говорила отцу, чтобы он поцеловал ее так же нежно, как и меня, потому что она красивая. Он улыбался и целовал ее. Но все равно возвращался ко мне.

О балетной школе все забыли. А я стала во всем подражать матери. Она надевала длинное платье, я тоже просила нарядить меня так же. Мне хотелось во всем соответствовать ей. Я видела, что отец любит ее, и решила быть похожей на нее во всем. Мы вместе играли, веселились, радовались.

Однажды мы возвращались с дня рождения папиного друга, и в машине маме стало плохо. «О, ты наверно выпила лишний бокал вина, не расстраивайся, к утру все пройдет», — подбадривал ее отец. Но в ее глазах я увидела страх. Она схватила меня на руки и долго гладила по рукам. «Ты должна быть всегда красивой и желанной. Запомни это навсегда. Запомни и то, что лучше твоего отца нет никого во всем мире. Слушайся его, люби его так, как я люблю его…»

Через пару месяцев она ушла от нас навсегда. Ее похоронили за домом. Как она и просила за пару дней до смерти, никаких священников и отпеваний не делали.

С тех пор мы остались с отцом вдвоем. Каждый день он разговаривал с мамой на ее могиле, спрашивая о том, какое бы платье она выбрала для меня, если нам надо отправиться в картинную галерею, в гости, просто на прогулку.

Он так был обеспокоен тем, что во мне надо воспитывать порядочную прекрасную девушку, что нанял несколько женщин, которые заботились обо мне. Одна давала мне уроки живописи, другая шила для меня одежду, с третьей мы просто беседовали. Отец погрустнел и стал винить себя в смерти мамы. Он аргументировал это тем, что не уследил за ее здоровьем, уделял мало внимания, что ее раньше следовало показать врачу. Его больше не интересовала фраза «Так желает Господь». Он с горечью однажды посмотрел на меня и сказал «Бог дал, Бог взял». И не стоит надеяться на большее.

Глава 3. Анита

Любить глубоко — это значит забыть о себе.

Жан Жак Руссо

Мария еще не закончила свои откровения, но ее прервали гости. Кто-то стал кричать, что не стоило бы так откровенно показывать жалость к себе.

— Разве ты не видишь, какой жалкой себя представляешь совершенно незнакомым людям? Это просто неуважительно ко мне! В таком доме мог запросто жить кто угодно, но это несправедливо, что он достался именно тебе! По какому праву твои приемные родители нашли именно тебя? Такую невежду и шлюху?!

— Да, ты же развратница! Про тебя даже родители говорят своим детям, что таких женщин надо избегать в обществе. Что ты нам тут жалуешься на свою жизнь?!

— Да-да, и никто никогда в глаза тебе этого не скажет, потому что ты вечно прячешься, строишь из себя королеву, к которой приходят ее многочисленные любовники. Ты была хоть на одном празднике в городе? Ни разу тебя не видел.

— Да бывает она, просто свое истинное лицо она скрывает под величием разных вуалей, шляп и париков.

По ту сторону дома ветер разъяренно кидался в окно с такой силой, что, казалось, стекла вот-вот вылетят.

Гости выговаривались и дальше, и им никто больше не запрещал говорить. Мария думала, что нет больше в жизни греха, чем жалость к себе. А этих людей, ненавидящих ее, она просто слушала и демонстративно с ними соглашалась. Она не понимала, что они были правы. Тем более они пришли повеселиться, они мечтали хотя бы однажды оказаться желанными гостями в этом доме, но не знали: как именно это сделать.

— Скажите, друзья, а почему вы не пришли ко мне сами? Чего вы ждали все время? Когда можно будет надеть маски и ночью пробраться сквозь кусты, пока никто не видит? Зачем вы вообще пришли?

Все молчали. Никто не мог признаться в том, что им было просто интересно то, как живет эта женщина. Каждый видел в ней запретный плод. И те, кто приходил к ней, всегда врали своим друзьям, знакомым, родственникам о том, куда именно направляются, надевая свежую рубашку, предназначенную для парадных выходов.

Было слышно, как несколько собак разом завыли, и все погрузились в молчание.

— Хорошо, если вы не хотите слушать, я не буду продолжать, мне уже стало легче, ведь историю своей жизни я никому не рассказывала раньше, так что вы добились того, чего так хотели. Вы узнали обо мне почти все.

Гости продолжали молчать, и только Анита решила прервать молчание своим диким заявлением:

— У тебя, знаешь ли, Мария, сегодня чудесное платье! Да, у тебя всегда чудесные наряды, прекрасный дом, я тебя действительно полюбила, как родную сестру, но знаешь что?! Я тебе завидую, я открыто заявляю, что завидую тебе с того самого дня, как впервые пришла в твой дом.

— И правда, ты уже три года приходишь ко мне каждые выходные и я, дорогая, привыкла к тебе, как к родному человеку. Ты словно добрая фея, которая помогает мне просто жить. Но и подумать не могла, что ты умеешь завидовать.

— Это мучает меня больше всего на свете! Я живу со своим мужем уже пятнадцать лет, из них пять лет ты с ним спишь по понедельникам и иногда по вторникам! Ты думаешь, я ничего не знаю? Четыре года назад ты устраивала что-то вроде вечеринки. Здесь, в этом зале собрались десять мужчин и пять женщин, среди которых ты тоже была. Но ты в тот вечер находилась в стороне от всей компании, так как решила играть роль прислуги. Ты разливала им вино, подносила фрукты на подносе и говорила, что всех любишь. Я помню все!

— Но откуда тебе это известно? Я и не подозревала о том, что тебе что-то известно о моей жизни. Как я была наивна, я так тебе доверяла!

— Доверяла? Ты мне доверяла? Да как ты смеешь позволять себе такое? Это я стала преданной тебе жертвой. В ту ночь я незаметно пробралась в дом и спряталась за шторой. Все были так увлечены сначала выпивкой, потом игрой, которую ты устроила… А когда началась оргия, я не выдержала и тихо ушла.

— Но почему ты, Анита, не вышла к нам и не заявила о себе?

— Ох, ты не знаешь, как ревнив мой муж! Если бы он увидел меня в тот момент, он бы убил сначала меня, а потом тебя. Как думаешь, что бы ты ему сказала, если бы я вышла к вам?

— Не знаю, я бы хотела с тобой познакомиться. И меня бы совсем не смутило то, что ты его супруга. Раз уж ты говоришь, что тебе все известно, то ты должна знать, что ко мне приходят и семейные пары.

— Да! Но я не знала, как себя вести. В ту ночь я шла по следам мужа, даже не скрывая того, что я — это я. Я все время надеялась, что он решит оглянуться, что почувствует, что кто-то за ним идет, но он только ускорял шаг. Возможно, он знал, что я иду по следам, но не хотел опаздывать на встречу, поэтому не стал на меня отвлекаться. Злость разъедала меня, мне хотелось накинуться на него и колотить по его неуемной голове, пока он не сознается, куда идет и почему решил делать вид, что меня не замечает. Но я сдерживала злость внутри. Позже я стала замечать, что в том же направлении, обгоняя меня и мужа, идут другие люди. Кто они? Что там происходит? Может быть, это его напарники? Может быть, его собираются уволить и там, куда он направляется, просто будет собрание, важная встреча, где мне не место? Я остановилась и решила отдышаться. Но сумерки помогали моему мужу скрываться из видимости еще быстрей. Наблюдая за его отдаляющимся силуэтом, я и не заметила, как ко мне подошла какая-то женщина.

— Простите, Вы идете в дом Марии? — спрашивала она, — я не совсем хорошо поняла, как идти через этот лес, а уже темнеет, я боюсь оказаться в положении заблудившегося человека.

— Но я не знала, что это за дом и ничего не ответила. Когда женщина ушла в том же направлении, что и муж, на улице совсем стало темно. К этому моменту я поняла, что никакого собрания по работе не существует, что снова и снова оправдываю Алекса перед собой.

Я легко нашла твой дом, ведь это не сложно, он один во всем лесу и дорога к нему хорошо разъезжена. Двери были открыты. Видимо, гостей должно было прийти гораздо больше, чем оказалось на самом деле. Я тихо зашла, спряталась и стала выискивать глазами мужа. В тот момент он обнимал за плечи как раз ту женщину, что мне повстречалась на дороге.

— Вы так прекрасны, а как заманчиво со мной играет ваше ушко! — говорил мой муж этой шлюхе! Я никогда в жизни не слышала от него ничего подобного. Никогда он не дарил мне цветов, никогда не намекал на то, что любит, никогда не был со мной нежным! Первые десять лет жизни он просто пил. Пил на работе, после работы, избивал меня, чтобы разогнать свою тоску и никогда не говорил ласковых слов. Но то, что я слышала теперь, было гораздо больше, чем просто ласковое слово. Он соблазнял ту женщину, играл с ее цепочкой на шее, нежно и трепетно проводил пальцами по ее губам так, что она пищала от удовольствия.

— Но как ты все это вытерпела, Анита?!

— Никто не знает, что я испытывала в тот момент. Мне хотелось убить всех вокруг, я сжала штору с такой силой, что она чуть надорвалась. Тогда мне показалось, что если рухнет эта прекрасная гардина, то рухнет вся моя жизнь. Приступ ревности, недоумения и злобы сменился страхом. Теперь, прячась от всего, что меня окружало, я просто боялась. Позже вышла ты, Мария, в твоих руках был поднос со льдом. Каждому в рот ты положила по кусочку и сообщила, что игра началась. Я заметила, что Алекс исчез с той дамой, но мое внимание привлекли остальные. Лед стали передавать изо рта в рот, после ты каждого одарила страстным поцелуем и скрылась за следующим подносом, на котором лежали фрукты. Теперь тот, кто последним съест свой фрукт, должен был снять всю одежду. Тот, кто быстрей остальных, мог остаться пока одетым. Но что стало происходить? Никто не торопился играть в эту игру и все попросили принести еще льда. Когда ты принесла лед, мужчины сняли с дам все, что им мешало наслаждаться их телами. В сторону летели палантины, платья, жакеты, юбки. И вот передо мной оказалось пять женщин в чулках, которые просто легли на пол. А мой муж тем временем раскладывал по их телам кусочки льда, нежно обсасывая каждый перед тем, как положить его на свою хозяйку. Женщина с дороги стонала громче всех. Внутри меня все ныло, я не понимала, что происходит, и в какой-то момент хотела раздеться и выйти ко всем, лечь рядом с ними и молча, закрыв глаза, наслаждаться тем, что происходит. Но вдруг мой муж подошел так близко к тому месту, где я пряталась, что мое тело содрогнулось от ужаса. А он просто бросил поднос мне под ноги и снова ушел с той женщиной. Больше я не могла смотреть на то, что происходит. Мне было стыдно от того, что я захотела присоединиться. Но потом я стала рассуждать иначе: если моему мужу не стыдно приходить сюда, почему я должна этого стыдиться? Я ушла так же тихо, как и пришла в этот дом. До рассвета я просидела прямо на дороге, пытаясь разобраться в том, что чувствую. Я стала молиться всем богам сразу. Но что мне мог в тот момент посоветовать любой из богов, когда дело надо было иметь с самим дьяволом? В ту ночь все казалось мне странным, пугающим, загадочным. Я не хотела больше жить так, как всегда жила. Разве это жизнь? Разве это счастье? Что такое любовь, когда ты живешь вроде при муже, но знаешь, как он проводит время… И я стала ненавидеть его больше, чем могла себе представить.

Но к тебе, Мария, меня стало тянуть. Ведь ты в ту ночь так же, как и я, не участвовала во всех этих играх, ты не раздевалась, а просто им помогала расслабиться. Они наслаждались обстановкой, друг другом, своими собственными телами. А ты, как и я, просто наблюдала, но была совершенно спокойна. Почему?

— Потому что мне нравится то, что я делаю.

— Нравится, нравится, нравится! Я бы тоже хотела сказать о себе и своей жизни: «мне нравится то, что я делаю!» Но все, что мне нравится, это приходить в этот дом, потому что я хочу хотя бы день провести так, как ты проводишь всю свою жизнь. Почему тебе так повезло? Почему тебя так наградила удача? Потому что твоя тетка наколдовала тебе такую судьбу? Где она живет, скажи, я тоже поеду к ней, пусть она и за меня помолится своим богам, может быть и мне повезет хотя бы немного.

Мария обняла Аниту и крепко прижала к себе, но порыву нежности и заботы противостоял гнев разъяренной Аниты.

— На рассвете, сидя под каким-то деревом около дороги, в полном затмении сознания, я стал слышать смех тех, кто от души развлекался в доме ночью. Выходили люди, влюбленные в жизнь. Я ненавидела всех. Я накинула капюшон так, чтобы не было видно моего лица. Для того чтобы встать и скрыться в лесу от людей у меня не было сил, поэтому я осталась на том же месте. Мне было совсем безразлично все, что меня окружало, и люди, которые шли мимо уже не представляли такого интереса. Мне казалось, что в мире больше нет никого, кроме меня и вообще весь мир — это ложь, фантазия какого-то урода. Я и не думала молиться о своих грехах и помыслах, мне хотелось познать все, что я видела, и в тот же момент хотелось уничтожить из памяти каждый момент этой ночи.

— О, посмотрите! Бедняжка, наверное, у нее нет доооома! — Ко мне подошла та самая женщина с дороги и потрогала за рукав.

— Не трогай ее, вдруг она мертвая?! Пойдемте дальше.

— Нет, я узнаю ее, я видела вечером ее здесь же на этом месте, думала, что она подскажет мне дорогу в дом Марии…

— Да кто их знает, это, наверное, одна из заблудших сумасшедших, которая сама не знает, чего хочет.

— Подождите, давайте оставим ей хотя бы денег, кажется, она просто выбилась из сил и спит.

— Ах, как жаль, надо было взять ее с собой вчера, она бы сейчас была вполне счастлива! И Мария так добра ко всем, что наверняка бы приютила у себя бедняжку.

И тут я вздрогнула от холода. Они отшатнулись, но стали доставать деньги, передали их моему мужу и он засунул их ко мне в карман. Как он мог не узнать меня? Что помутило его рассудок? Уже было достаточно светло, чтобы разглядеть человека на расстоянии нескольких шагов. Но он меня не узнал, и я знаю причину.

Все долгие годы совместной жизни он приходит домой пьяный. Когда приходит, сразу заваливается спать или ревнует. Последние пять лет особенно ревнует по понедельникам. Но тогда он просто был настолько невнимательным, что и забыл, как я выгляжу. Конечно, приятно ли смотреть на лицо жены, которое постоянно в ссадинах и синяках?

Когда мой муж пришел домой, меня не было дома. Но ему было так хорошо после той ночи, что он сделал вид, что все в порядке. Несколько недель я послушно делала то, что он просил. Я готовила лучшие ужины за всю нашу жизнь. Однажды я не заметила, как мой взгляд упал на его лицо, когда я задумалась о той ночи. Воспоминания взбудоражили мою душу, и он это заметил.

— Эй, Анита, ты что-то от меня скрываешь? Он сидел как всегда с бутылкой в руках.

— Если я что-то узнаю, что может меня опозорить, я тебя убью. Надеюсь, ты знаешь, что я не шучу.

Следующие месяцы я просто молчала. Иногда я за ним следила, и он всегда приходил к Марии. Несколько раз, когда я видела, что он в спокойном расположении духа, я хотела заявить ему: «Ты знаешь, мне известно, где ты проводишь время». Но это грозило тем, что он просто мог выгнать меня из дома. Поэтому я молчала, пока не решилась прийти сюда. Мне казалось, что Мария — единственный человек, который должен мне что-то в этой жизни. Хотя бы свое драгоценное внимание, которое она забирает у моего мужа. Я решила через тебя, Мария, вернуть заботу мужа к себе.

Путь мне был хорошо известен. Также я следила за тобой весь год и знала, что по субботам к тебе никто не приходит. В один день, когда мой муж еще с пятницы оставался где-то со своими друзьями, я отправилась к тебе. По дороге я купила бутылку розового вина, чтобы хоть как-то начать разговор. Как это было глупо, но я не знала, что и придумать, что сказать тебе. Кто я? Зачем пришла? Ты гуляла во дворе в этом же платье, что и сегодня. Когда я зашла, ты словно ждала меня, подбежала и с радостью забрала бутылку вина, пригласила в этот зал и сказала, что счастлива, что твое объявление в газете так быстро сработало! Как оказалось позже, тебе нужна была помощница по дому. С тех пор каждую пятницу я прихожу к тебе, мы весело проводим время, убираем все дерьмо, что оставил мой муж и другие люди. Ты очень удивилась, когда я отказалась брать у тебя деньги.

— Да, но я решила, что это довольно благородный поступок с твоей стороны, и могу тебя считать своим другом, своей любимой сестрой…

— Ты понимаешь теперь, что это не совсем так. Как я могла брать деньги у той, что заставляет моего мужа ползать перед ней на коленях? Я тебе завидовала с первого дня. Шикарный дом, окружение, любовники. Ты же счастливая! Такое счастье достается редко.

— Ты, правда, думаешь, что я счастлива? Вы тоже так считаете?

— Мы все думаем, что у тебя лучшая жизнь.

— Но вот я тебе не завидую, — начала одна девушка. — Наверно очень тяжело отдавать себя другим, а взамен не иметь возможности спокойно выйти из дома.

— Да нет, из дома я выхожу, просто мне редко хочется видеть людей на выходных. Я езжу на конюшню и катаюсь на лошади. Анита тоже со мной ездит и, кажется, тебе это нравится?

— Вот не надо меня выставлять, как неблагодарную девицу, о которой ты заботишься. Ты же все делаешь для других ради себя. Чтобы скрыть от себя свое же одиночество, свою боль. Мне жалко тебя, Мария. Мне жалко себя, мне жалко нас всех. Почему вы все сюда пришли?

— Надо признать, мы думали, что здесь будет развратный прием. Такого точно никто из нас не ожидал.

Глава 4. Букет желаний

Ко всем человеческим поступкам можно относиться двояко — за что клеймят одного, за то другого венчают лавром.

Виктор Гюго

— Это все, что ты хотела нам сказать?

— Я это говорила тебе, а не им. Тебе, тебе одной. Мне приятно проводить время с тобой. Но я понимаю, что вру себе. Я хочу такую жизнь, как у тебя. Я хочу управлять всем, отдавать приказы другим. И ни в чем себе не отказывать. А больше всего меня поражает твое спокойствие. Твой цинизм.

— Я так не считаю, мне кажется многим далеко до моей доброты. Я даже денег не беру с тех, кто сюда приходит.

— Ну, хватит врать!

— Но это не моя игра, это игра тех, кто хочет мне делать подарки.

— Подарки? Не у всех есть деньги, чтобы делать тебе такие подарки. И те, у кого этих денег нет, заставляют страдать свои семьи из-за голода. А все ради того, чтобы показать себя перед другими, что они могут покорить твое сердце. Хотя, есть ли у тебя сердце?

— Не знаю.

— Дамы! — в разговор включился один из гостей. — Позвольте напомнить, что здесь есть и мы! Уже снег идет, уже праздник, а вы все еще жалеете себя.

Этот голос был настолько пронзительным и неестественным. Этот голос проник сразу в сердце обеих. Но его не услышали в физическом смысле. Этот голос был, как голос из самого пекла ада, его никто не хотел замечать.

— Я вас призываю опомниться, посмотрите в окно! Если бы все в жизни было так плохо, как вы тут обе рассказываете, никто бы из нас не видел этого снега. Разве вам так не кажется?

— Это величайшее заблуждение, что снег приносит счастье.

— Бред! Бред! Не снег приносит счастье, а вы сами приносите счастье.

— Да, на мой день рождения всегда идет снег, — робко и очень неуверенно произнесла Мария.

— Да лучше б тебя не было! Из твоего рассказа ясно, что ты какая-то особенная. А я тебе скажу точно — лучше бы тебя и вовсе не было. И первое ноября я вообще объявляю днем траура. Как бы я хотела остаться одна, расслабиться, не видеть вас всех, особенно тебя, Мария.

— Я ничего не сделала, чтобы так тебя разозлить.

— Да о чем с тобой разговаривать? Ты невыносима. Тебе вообще известно значение слов: «нежность», «любовь»?

— Ну, хватит! Ночь вы уже нам испортили, я не позволю испортить еще и день. Может быть, у вас тут предостаточно время для развлечений и в понедельник, и в среду, а мне надо будет работать, я хочу, чтобы все замолчали и просто вышли из дома. — Настойчивый голос продолжал привлекать к себе внимание.

— Почему вы все еще в масках? Снимайте их сейчас же! — Мария приняла свой обычный вид неукротимой, сильной и стальной женщины-победителя. — Я никого не хочу слышать сегодня, я никого не хотела бы видеть сегодня, но вы уже здесь, поэтому вам придется праздновать мой день рождения так, словно это первый и последний мой день рождения!

— Хорошо было бы, чтоб он стал последним, — добавила девушка с короткими каштановыми волосами, которая оказалась хозяйкой настойчивого голоса.

— Настя? Как ты здесь оказалась? Как ты меня нашла?

— А знаешь… Наша встреча — случайность. Меньше всего я бы хотела видеть именно тебя.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, но я вообще забыла о тебе, ведь мы не виделись, можно сказать, с самого детства. Когда умерла моя мама, отец перестал общаться с твоей семьей. Он не хотел видеть никого из тех людей, кто был знаком с ней.

— Вот так же и я тебя не хочу знать. Знаешь, а мне даже стало немного тебя жалко сегодня ночью. Но все равно, я не могу тебя простить.

— Простить? Меня? Да за что тебе меня прощать?! За ту куклу, которую я нечаянно порвала?

— Ты не куклу порвала, ты всю жизнь мне порвала. Попробуй вспомнить человека по имени Михаил. Невысокий, крепкий молодой человек с татуировкой дракона на спине. Помнишь?

— Ну да, был такой. Всегда приходил с небольшой корзинкой сухоцветов.

— Вот не надо подробностей. Я очень любила этого человека, я готова была ради него сделать все, что угодно. В тот день, когда я узнала, что беременна от него и собиралась сообщить ему эту новость, он вернулся домой поздно. Очень поздно. Я не успела даже подойти к нему, как он сообщил: «Я ухожу от тебя, без выяснения причин». Как же ему было нелегко от меня уходить, собирать вещи, ведь он действительно меня любил.

— А сейчас что, не любит? Я давно про него ничего не слышала.

— Он любил меня. И поэтому сказал, что не хочет больше меня предавать. Мой милый, заботливый, мой любимый и самый родной человек сказал, что не может отказаться от своей привязанности к тебе. Я ничего не сказала про ребенка. Я так сильно его люблю и сейчас, что не изменила бы своего решения никогда. Я решила позволить ему жить и наслаждаться похотью вместе с тобой.

— Не понимаю, почему тогда ты меня ненавидишь, ты ведь сама решила оставить его со мной.