Венецианская птица. Королек. Секреты Рейнбердов (сборник) Каннинг Виктор

– В общем, да. Но кое-что оказалось для меня неожиданным.

Он наблюдал за ней, но не заметил в лице изменений.

– О чем вы?

Адриану не удивил его приход. Граф Бориа рассказал об инциденте в палаццо и посоветовал быть осторожной с ним, если придет.

– Может, нам следует быть искренними друг с другом?

– Я рассказала вам что знала.

Он уловил в ее голосе нервные нотки и с трудом подавил в себе желание погладить руку Адрианы и успокоить.

– Скажите, почему вам нужно, чтобы я поверил, будто Джано Учелло мертв?

– Он действительно умер.

Мерсер покачал головой.

– Тогда в гондоле я вам поверил, но теперь… – Он замялся. – Мне известно, что он жив и находится в Венеции. Разумеется, вы об этом прекрасно осведомлены.

– Джано Учелло умер. Погиб под обломками отеля.

Мерсер встал.

– Меня интересует не Джано Учелло, а вы. Вот почему я с вами откровенен. А вот вы со мной нет. Что вам мешает? Мне важно знать, чем держит вас этот человек, а может, и кто-то еще. Я подозреваю, что вы многого не знаете, насчет Учелло и его занятий. А Больдеска? Кем он был для вас?

– Никем.

Мерсер вытащил бумажник и положил ей на колени фотографию.

– Это было при нем в тот день, когда мы встретились.

Адриана мельком взглянула на фотографию и вернула обратно.

– Единственное, что его всегда интересовало, – это вино и женщины. Я понятия не имею, откуда у него моя фотография. Вероятно, украл.

Мерсер помолчал.

– Я знаю, что за Учелло числится несколько серьезных преступлений. Наверное, вам это неизвестно. Так что подумайте, следует ли его покрывать. Учелло жив, а Больдеска мертв.

– Ошибаетесь. Граф Бориа только что получил от него письмо. Из Милана.

Адриана говорила это искренне, Мерсер не сомневался. Она верила, что Больдеска жив.

– Он мертв, – повторил он.

– Нет. – Она встала с кресла, подошла к окну.

– Его тело выловили из канала Рио-дель-Гречи на следующее утро после нашей встречи. Меня по этому поводу допрашивали в полиции и заявили, что его зовут Валентино Грандини.

– Это ошибка. Я уверена.

– Нет.

– Тогда почему они не сообщили в галерею?

– Потому что я не сказал им, что он там работает под фамилией Больдеска.

Адриана пожала плечами:

– Извините, но я не верю в то, что вы рассказали о Больдеска.

Мерсер махнул рукой.

– Ладно, можете не верить, если так спокойнее. Но я пришел к вам с другой целью. Меня не интересуют ничьи тайны. Единственная цель – помочь вам.

Неожиданно она рассердилась:

– Мне не нужна ваша помощь. Учелло погиб. Больше мне о нем ничего не известно.

Мерсеру стало ясно, что она хочет, чтобы ее оставили в покое. Но как это сделать, если она ему нужна? Он чувствовал, что между ними возникла какая-то липкая паутина непонимания и недоверия, сквозь которую необходимо продраться.

– Поймите, меня не интересует Джано Учелло и все, что с ним связано, – произнес Мерсер. – Я много лет занимаюсь расследованиями, это моя профессия, так что ничего для себя нового я бы все равно не открыл. Проблема в ином. Подобная работа… ну, то, чем я занимаюсь, делает человека циником. Но и ему, этому цинику, поверьте, хочется душевного тепла. Он тоскует. Встреча с вами пробудила во мне надежду. Я подумал, что может быть… – Мерсеру хотелось, чтобы Адриана бросилась ему на шею, а она вместо этого, расширив глаза, шагнула назад. – Боже, – воскликнул он, – не смотрите на меня так! Разве вы не понимаете, о чем я говорю?

Страх в ее глазах исчез. Адриана смотрела на него теперь по-новому, поскольку даже если мужчина женщине совершенно безразличен, все равно ей приятно сознавать, что ее любят. Теперь ей захотелось разглядеть внимательнее, какой он. Раньше она этого не замечала. Густые рыжеватые волосы, правильные черты лица, опрятен, хотя одежда поношена, пальцы длинные, как у пианиста или скрипача, ногти ухоженные…

– Вы зря тратите на меня время. Пожалуйста, не приходите сюда больше.

Мерсер грустно усмехнулся.

– Время – это единственное, что я могу тратить.

Он приблизился к ней, заглянул в лицо.

– Когда вы спросили меня в гондоле, уеду ли я из Венеции, это было потому, что вам не терпелось, чтобы я исчез?

– Да. Тут вам нечего делать.

После его ухода Адриана постояла немного в задумчивости, затем направилась в спальню. Задержалась на пороге, протянув руку к выключателю.

– Не надо, – раздался мужской голос. – Я зажгу настольную лампу.

– Джано… ты здесь? – негромко вскрикнула она.

Лампа осветила толстый ковер, дорожные часы в серебряном корпусе на столике, узоры на покрывале.

– Да, дорогая, жду тебя. – Он тихо рассмеялся.

Когда она подошла к постели, он поймал ее руку.

– Иди ко мне.

– Тебе не следует приходить так рано.

– Как известно, любящие мужчины за часами не следят. К тому же наш друг Мерсер явился сюда без приглашения.

– Ты слышал, что он говорил?

– Да.

– И насчет Больдеска тоже?

Он шумно вздохнул:

– Перестань об этом думать, дорогая. Мерсер хотел, чтобы ты растерялась и сболтнула лишнее.

– Но ведь Больдеска жив?

– Адриана, что с тобой? Неужели ты поверила в эту ложь? Кому нужно убивать Больдеска? Не беспокойся о нем. Он в Милане.

– Я не о нем беспокоюсь, Джано, а о нас с тобой. Сколько это будет еще продолжаться?

– Потерпи, дорогая. Осталась неделя, потом я уеду, а вскоре ты последуешь за мной. И мы начнем новую жизнь. – Он погладил ее руку. – А пока будем встречаться вот так.

Адриана перебирала его пальцы, вглядываясь в них. Длинные, тонкие, беспокойные пальцы художника. Ногти грязные, обломаны. У Мерсера руки другие… Осознав, что она думает об этом, Адриана исступленно прижала его руку к груди.

– Ты удивлена, что Мерсер влюбился? – спросил он.

– Я его не понимаю, – ответила она. – Этот человек для меня загадка.

– Да забудь ты о нем! Бориа сделает все как нужно. Этот тип что-то бормотал о том, что я жив. Наивный глупец. Я давно умер, похоронен в Мираве, и нечего тревожить мой покой. Ладно, хватит.

Он увлек ее на постель и жадно впился губами в губы. Адриана негромко вскрикнула, прижавшись щекой к его щеке, щетина была колючая, а затем, забыв все свои страхи, обвила руками шею, погрузив пальцы в густые темные волосы.

Глава 10

Теперь его в Венеции ничего не держало. Утром он позвонил Розе и сообщил, что уезжает. Кроме нее, он решил попрощаться с Минелли и Нинеттой. Из всех новых знакомых они были самые симпатичные. К тому же Мерсер хотел как-то загладить инцидент в палаццо.

В кармане у него лежала шоколадка и «волшебный шарик». Сидя на каменной скамье на набережной Савони, он вытащил его и встряхнул, наблюдая, как над площадью закрутились белые снежинки. Забавно, что все это происходило на фоне ослепительно-голубого неба. Мерсер закурил, вглядываясь в лагуну.

Мимо отеля «Даниелли» проплывал великолепный белый красавец лайнер. По сравнению с его громадой палаццо и церкви на берегу казались детскими игрушками. Мимо собора Сан-Джорджио на пути к острову Лидо проскользила красно-желтая баржа с рекламой кока-колы, вдали виднелись стоящие на якоре четыре итальянских корвета. В этом городе времена и эпохи были перемешаны. Официант приносит вам чинзано из подвала кафе, где когда-то хранились греческие вина и масла, которыми наполняли амфоры дожей. Пыль пятисотлетней давности соседствует с пылью на новых бутылочных пробках, под которыми находятся вкладыши с билетами. Кому-то достается выигрыш – «Фиат» или мотоцикл «Веспа». Но это везучим. А Мерсеру никогда не везло. Он продолжал надеяться, фантазировать, что удача где-то здесь, близко, стоит только протянуть руку. Но она всегда ускользала от него. Как сейчас Адриана. Он погрустнел, зная, что горечь поражения исчезнет не скоро. В ушах звучал ее голос: «Тут вам нечего делать». Она права. Действительно нечего, черт побери. И главное, если разобраться, какие у него имелись причины для надежды? Да никаких. Он просто сам себя обманывал. Конечно, можно было утешать себя мыслью, что ему наплевать. Уедет и обо всем забудет. Что касается Учелло, так для клиента Гевлина Фрере в любом случае лучше знать, что тот мертвый.

Мерсер вздохнул и выбросил окурок. В этот момент сзади подошли двое и устроились рядом на скамейке. Сели по обе стороны от него, достаточно близко, чтобы не возникло иллюзии, будто это случайно. Гуфо справа, Моретто слева. Громила смотрел вдаль, не обращая внимания на Мерсера. Гуфо наклонился и произнес:

– Мои поздравления, синьор.

– С чем?

– У меня для вас подарок.

– Но мой день рождения не сегодня.

Гуфо рассмеялся:

– Люди получают подарки по разным причинам. – Он поправил очки в роговой оправе. – Вот. – На колени к Мерсеру упал плотный конверт.

– Это от вас?

– Нет, синьор. К сожалению, я не знаю, от кого. Мне поручено передать. Надеюсь, вы сами догадаетесь.

Мерсер открыл конверт. Там лежала толстая пачка купюр по тысяче лир. Он поймал себя на мысли, что радости при виде денег не испытывает. Странно при его положении. Гуфо прищелкнул языком.

– Вот видите, синьор, ваши знакомые не поскупились.

– К этому что-то прилагается? – спросил Мерсер.

– Да. – Гуфо протянул ему небольшую папку. – Здесь билет в вагон первого класса до Парижа, который отходит сегодня в шесть часов вечера. Что касается меня, синьор, то я разочарован. Вы совсем не заслуживаете таких денег. Мы с Моретто взялись бы уговорить вас покинуть Венецию и за четверть этой цены. Поразмялись бы немного, и вы бы уехали как миленький.

– Я уеду.

– Кто бы сомневался, синьор. Любой на вашем месте непременно поступил бы так же.

Гуфо поправил очки, широко улыбнулся и двинулся прочь, Моретто засеменил следом. Мерсер дождался, когда они скроются из виду, и поднялся, чтобы направиться к палаццо Бориа.

Деньги оттуда, он был уверен. Его любознательность им надоела, и они решили, что дешевле откупиться. Тем более что для графа это небольшие деньги. Ведь неизвестно, что он накопает про Больдеска и Учелло, может вмешаться полиция, а шум им совершенно не нужен. В общем, они решили заплатить, чтобы Мерсер уехал из Венеции. Были уверены, что он не откажется. Не исключено, что к этому имеет отношение Адриана. Вероятно, она и предложила, чтобы от него откупились. Как бы в качестве компенсации за его разочарование относительно их отношений. Мерсер усмехнулся. Однако деньги в кармане. Как с неба свалились, тем более что он все равно собирался уехать. Им бы подождать дня два, и не нужно было бы тратиться. Хорошо, что они не стали ждать. На эти деньги он продержится, пока не найдет работу.

В палаццо за столом сидел незнакомый служащий. Оказывается, у Минелли сегодня выходной. Но Мерсер их быстро нашел, его и Нинетту, во внутреннем дворике, где он уже побывал, когда пользовался личным выходом графа. Минелли кормил голубей. Нинетта возилась в строительном песке, прокладывала там ходы, которые украшала морскими раковинами и веточками мимозы.

Минелли держался скованно. Видно, ему досталось за то, что он допустил присутствие Мерсера в галерее в неурочное время. Он бросал зерна голубям, не глядя на детектива. На известие об отъезде отреагировал кивком. Нинетта приняла подарки Мерсера, но как-то вяло, без восторга. Поблагодарила и сразу занялась своими делами.

– Не принимайте ее поведение близко к сердцу, синьор, – произнес Минелли. – Она живет в своем придуманном мире. Но не сомневаюсь, сегодня девочка заснет с вашим шариком в руках. – Он подбросил голубя в воздух.

– В детстве, когда я занимался голубями, – сказал Мерсер, – много неприятностей доставляли коршуны. Они охотились на моих птиц. Здесь такое случается?

– Редко, синьор.

Было ясно, что ему не терпится, чтобы Мерсер поскорее ушел, что тот и сделал, подавив разочарование.

Перед ланчем провел час в баре отеля «Адриатико», где выпил больше, чем обычно. Потом лег на кровать, пытаясь заснуть, но не получалось. На душе было неспокойно, словно что-то случилось, а он не мог сообразить, что именно. Вскоре понял. Оплачивая счет в отеле, Мерсер вначале сунул руку в карман, где лежал конверт, но передумал и полез за бумажником, где находились его деньги.

Мерсер заснул, думая об этом.

На вокзал он явился за двадцать минут до отхода поезда. В зале ожидания остановился у киоска, чтобы купить журнал и сигареты. Повернулся и чуть не столкнулся с Гуфо. Тот уставился на него, щурясь за стеклами очков. Глядя на него, трудно было вообразить, что этот человек хладнокровный убийца.

– Пришел сказать вам до свидания, синьор, – произнес он, шагая вместе с Мерсером к выходу на перрон.

– А заодно убедиться, что я уехал?

Гуфо пожал плечами:

– Синьор… поверьте, я пришел, потому что вы мне нравитесь. И если вам когда-нибудь понадобится моя помощь, обращайтесь без всякого стеснения. Мало ли как сложатся обстоятельства. Я говорю по-французски и по-немецки, и меня здесь в Венеции ничего не держит.

– Значит, у вас тоже трудно с работой?

– Такие люди, как мы с вами, синьор, не могут давать объявления или ходить на биржу труда. В общем, когда понадобится, вспомните обо мне. – Они стояли у выхода к поездам. Мерсер достал билет. – Письмо присылайте на адрес Гостини, – продолжил Гуфо. – До свидания, синьор, счастливого пути. – Он протянул руку для пожатия, но Мерсер, будто не замечая ее, вышел на перрон. Двинулся к своему вагону, затем обернулся и вскинул руку. У него и так было муторно на душе, а от общения с этим человеком стало еще хуже.

В купе с ним ехала молодая английская пара. Оба говорили громко, раскованно, как всегда англичане среди аборигенов, которые не понимают их языка.

– Ты не считаешь, дорогая, что мы поскупились и не купили Марте перчатки в том маленьком магазинчике рядом с отелем?

– Чепуха, мой ангел. Шарф ей понравится не меньше, а мы на этом сэкономили по крайней мере тысячу. У нас и так денег в обрез. Едва хватает на еду и поезд. Неужели ради подарков родственникам мы должны голодать? И потом, в счете за отель они что-то напутали. У меня получилось на пятьсот лир меньше.

Мерсер откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, пытаясь их не слушать. Получалось плохо. Они говорили высокими голосами, что сильно раздражало. В его голове звучали и другие голоса. Холодный тон Адрианы: «Я понимаю. Но вы зря тратите на меня время. Пожалуйста, не приходите сюда больше». Голос Гуфо: «Такие люди, как мы с вами, синьор, не могут давать объявления или ходить на биржу труда». Значит, ставит Мерсера на одну доску с собой. Вот до чего он докатился. Мерсер пошевелился, и в кармане хрустнули купюры. Да так громко, что он вздрогнул. Мерсер вышел в коридор. Почему этот чертов поезд до сих пор не отходит? Ему хотелось поскорее убраться отсюда. Работа закончена. Теперь здесь нечего делать. Но как избавиться от осознания того, что превратился в полное ничтожество? И это все понимают. Гуфо, Адриана, граф и другие видят его таким, какой он есть. Лишенным гордости жалким неудачником, которого легко можно купить. Его ведь пытались купить и прежде, но он всегда отказывался. Не изменял принципам. А вот сейчас изменил и сразу присоединился к компании таких, как Гуфо и Моретто. Но в конце концов так и должно было случиться. Рано или поздно. Мерсер должен был стать одним из них, потому что каждый день хочется есть. О том, какое его ждет будущее, страшно подумать. Убогое, ничтожное существование. Подбирать из мусорных баков на рынке полусгнившие овощи себе на суп. И настанет день, когда он закончит свой путь с ножом в спине в каком-нибудь парижском квартале.

Так что, вернуть деньги? Нелепо. Нельзя позволять воображению заходить так далеко. У него теперь есть деньги, с ними можно начать новую жизнь. Ну вернется он, и что? До Учелло все равно не добраться. И клиенту Гевлина Фрере от этого тоже не будет ничего хорошего. Они это так не оставят и примут меры.

Мерсер вошел в купе и, зажмурившись, откинулся на спинку сиденья. Англичанка рядом каркала как ворона:

– Надо было взять с собой больше денег. И не наличными, а дорожным чеком. Помнишь того человека, который предлагал тебе выгодную сделку?

– Какую сделку, дорогая? Это был наверняка жулик. Рисковать нельзя, дорогая. Ни в коем случае.

Где-то далеко в начале платформы свистнул локомотив, поезд дернулся. Мерсер поспешно встал, снял с полки свой потрепанный чемодан и направился к двери купе. Затем неожиданно обернулся и произнес с улыбкой:

– Вы не правы, мои дорогие. Рисковать можно и нужно.

С этими словами Мерсер побежал по коридору и спрыгнул на платформу в тот момент, когда поезд стал набирать ход.

Из зала ожидания он позвонил в отель, чтобы за ним оставили его номер. Затем вручил свой чемодан носильщику и велел доставить в отель. Сам он явится туда позднее. Сейчас необходимо поразмышлять. Мерсер двинулся по набережной канала в сторону площади Святого Марка. Конечно, возвращаться в свой отель глупо, но, куда бы он ни спрятался, они все равно найдут. Это вопрос времени. Об Адриане Мерсер не думал, она для него умерла.

«В конце концов, я имею право находиться в Венеции. Кто мне запретит? Может, пойти к Спадони и все рассказать ему? Но он вряд ли поверит. К тому же, что я могу ему предложить? Содержание подслушанного разговора? То, что Грандини работал в палаццо Бориа под фамилией Больдеска, о чем я прежде умолчал? Маловато для серьезного расследования. Ну допросит Спадони графа, и что? Кто такой я по сравнению с графом? Чьим словам поверит Спадони? К тому же он меня недолюбливает. Еще заподозрит, будто я веду двойную игру. У меня никогда не складывались отношения с полицией».

Размышления о Спадони заняли значительную часть пути. В итоге Мерсер решил, что в полицию не пойдет, а будет действовать на свой страх и риск. Плохо это, хорошо ли, но теперь он сам себе хозяин и способен сражаться.

Наступил вечер. В Венеции это пора особая, когда пышное великолепие неба, будто затянутого ярко-голубой шелковой тканью, вдруг на глазах тускнело. Вдоль Большого канала дул слабый теплый ветерок, и казалось, чтобы ощутить прелесть вечера, вся Венеция вышла на улицы. В воздухе витали разнообразные запахи. Сандалового дерева с мебельной фабрики, мыла, шампуня и одеколона из парикмахерских, жареного душистого стручкового перца, свежеиспеченного хлеба, готовящейся пасты, фаршированной телятины и красной кефали. Все это было изрядно приправлено табачным дымом. Колорит города изменился. Сейчас в нем преобладали серый, бледно-желтый и золотистый тона.

Мерсер вышел на площадь Сан-Анджело, где встретил синьора Орлино, зятя Адрианы. Его инвалидная коляска стояла у стены рядом с кафе. Сам он внимательно изучал афишу, извещавшую, что в воскресенье в Венеции ожидается выступление поэта Мадео Нерви, о котором упоминала Роза. Ему готовили пышный прием. Церемониальная поездка в гондоле по каналу до площади Святого Марка, где он откроет выставку пролетарского искусства. А в следующие два дня выступит с чтением стихов – своих и других поэтов.

Увидев Мерсера, Орлино развернул коляску.

– Добрый вечер, синьор! Представляете, какое невезение? Я давно мечтаю увидеть Нерви, и теперь, когда он приезжает в Венецию, мне предстоит уехать.

– Куда?

– В Турин, в субботу. К врачам. Они считают, что есть надежда что-то с этим сделать. – Он хлопнул себя по покрытым одеялом ногам и двинул коляску к столику кафе. – Но я-то знаю, что больше никогда не встану на ноги. И к тому же никто не спросил меня, хочу ли я ходить.

– А вы не хотите?

– А что в этом хорошего? Без ног можно жить и не работать, тиранить близких, требовать сочувствия. Вот так, синьор. А теперь позвольте угостить вас выпивкой, и вы мне объясните, почему не пришли в гости, хотя обещали. Видите, я уже начинаю вас изводить. – Он шумно хлопнул ладонью по столику, призывая официанта.

– А почему вы расстроились, что пропустите выступление Нерви? – спросил Мерсер, когда принесли выпивку.

– Мадео Нерви – особенный человек. Италия бы поднялась, если бы страной правили такие, как он.

– Он не только поэт, но и политик?

– Конечно, синьор. Но я считаю, что Нерви выше политики. Для рабочих и крестьян он значит больше, чем любая партия. Могучая личность. Родился в крестьянской семье, получил образование, страдал при Муссолини, сражался против него в партизанском отряде, знает чаяния простых людей. Вот вы, синьор, сейчас встаньте в этом кафе и скажите что-нибудь против Нерви, и увидите, как все на вас ополчатся. Его ценят не только либералы вроде меня, но и коммунисты, и христианские демократы. К этому человеку относятся с уважением даже те, кто его ненавидит.

– Если Нерви так хорош, то почему же он не лидер какой-нибудь партии?

– Потому что знает, что принесет больше пользы, не будучи ни в какой партии. Когда на Тольятти совершили покушение и он чуть не погиб, гражданскую войну предотвратил не премьер-министр Шельба со своей полицией, а именно Нерви. Да, он предотвратил катастрофу, и к нему прислушались. Но если бы стреляли тогда в него, а не в Тольятти, то страна погрузилась бы в хаос. Вы зря улыбаетесь, синьор. Сходите, послушайте его – если бы я был здесь, то обязательно бы вас пригласил, – и сами все поймете. Сегодняшняя Италия – пороховая бочка, в любой момент она может взорваться. Крестьянам нужна земля, рабочим в городах – достойная справедливая плата за их труд. Мы устали от политиков, которые кормят нас обещаниями.

Мерсер слушал и удивлялся пафосу этого человека. Сам он был далек от политики, но решил обязательно пойти и послушать Мадео Нерви, чтобы понять, почему им восхищаются такие разные люди, часто соперничающие друг с другом на политическом поприще.

Мерсер проводил Орлино обратно к дому рядом с театром «Феникс», постоял рядом в затененном холле. Орлино предлагал зайти, еще выпить, но он отказался, обещая навестить его до отъезда в Турин.

– Извините за любопытство, синьор, я вижу, вы постоянно о чем-то думаете. О чем?

– Если бы я знал, то обязательно вам рассказал.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? Я потерял ноги, но не глаза. Сегодня утром Мария сказала, что вы уехали из Венеции на шестичасовом поезде.

– Я передумал.

Орлино грустно кивнул:

– Адриана скоро придет, принесет мне книги. Но вы зря надеетесь. Тут вам ничего не светит.

– Вы неправильно меня поняли, – отрывисто произнес Мерсер. – Я остался не из-за Адрианы. Она меня совершенно не интересует.

Орлино мягко рассмеялся и потер щетину на подбородке.

– Если это так, синьор, и вы вернулись не из-за Адрианы, то я советую вам передумать еще раз, поскольку в десять часов вечера отходит поезд на Милан, где вы сможете пересесть на парижский. Она не для вас, синьор…

Он покатился в коляске, а Мерсер покинул кафе, опустив голову, погруженный в мысли. В подъезд вошла женщина, он посторонился, чтобы пропустить ее, и неожиданно услышал голос Адрианы:

– Добрый вечер. Минелли сказал, что вы уехали на шестичасовом поезде.

Мерсер резко поднял голову. Она стояла, освещенная мягким вечерним светом, еще красивее, чем обычно. Под мышкой три книги. Он холодно скользнул по ней взглядом, удивляясь полному отсутствию эмоций. Посмотрел на часы.

– Да, действительно, уже прошло почти два часа, а я все еще здесь.

– Вы не уехали сегодня?

– И завтра тоже.

– Я не поняла…

Мерсер полез во внутренний карман.

– Наверное, не надо пытаться что-либо понять. Разумеется, вы цените меня невысоко, однако запомните: я не из тех, кого можно купить.

– О чем вы говорите?

– К чему притворяться? Это совершенно излишне. – Он протянул конверт с деньгами. – Верните это сами знаете кому и скажите, что со мной подобные номера не проходят.

Мерсер повернулся и вышел на вымощенную булыжником мостовую.

Адриана услышала, как большие часы на площади Святого Марка пробили один раз, а затем их примеру последовали остальные куранты города. Она лежала в постели в темноте. Злость не давала ей заснуть. Никогда еще Джано не выводил ее из себя. Да, она его любила, но ее раздражала самоуверенность этого человека, граничащая с глупостью.

Дверь спальни тихо отворилась. Тишина в комнате была настолько полной, что слышалось его дыхание.

– Не спишь?

– Нет.

– Прости, что сегодня так поздно. Попасть сюда не всегда легко.

Он прошел по комнате, налил воды из графина. Его силуэт обозначился на фоне окна, но вскоре слился с мраком комнаты, когда он сел в кресло.

– Посиди пока там.

– Почему? – удивился Джано.

– Потому что мне так легче будет сказать то, что я хочу.

Он тихо рассмеялся, но остался сидеть.

– Что я такого сделал, дорогая?

– Откуда у тебя деньги?

– Какие деньги?

– Которые по твоему поручению дали англичанину, а он мне их сегодня вернул.

– Неужели?

– Да. Где ты их взял?

– Одолжил у Бориа. Этот Мерсер достал меня, и я решил, что в такой ответственный момент от него лучше избавиться.

– Но он по-прежнему здесь.

– Знаю.

– И что ты собираешься теперь делать?

– Пусть Бориа решает. Это его проблемы.

Адриана села в постели, положив руки на прохладный шелковый пододеяльник.

– Надо было спросить меня. Я бы сказала, что этого человека купить нельзя.

– Иными словами, он святой. Новоявленный Эдуард-мученик. – Джано усмехнулся, понимая, что стоит ему только обнять ее, и злость сразу исчезнет.

– Он не святой. Но у него есть принципы, каких никогда не было у тебя. И не важно, как он относится к тому, чем занимается. Ты полная ему противоположность.

– Ну и что тебе больше нравится, моя голубка?

Адриана помолчала.

– Быть таким, как он, труднее.

Джано встал.

– Не много ли ты о нем думаешь? – В его голосе прозвучала ревность.

– Я слишком много думаю о тебе. Потому что люблю, несмотря на все твои недостатки. Граф спросил, зачем тебе понадобились деньги?

Джано стоял у постели, а она лежала на спине, спрятав руки под одеяло, почему-то не желая, чтобы он к ней прикасался, пока не ответит.

– Зачем ему было спрашивать? Он сам предложил.

– Решил откупиться?

– Да. С этим человеком надо было что-то делать. Сначала он влез в галерею, пытался там что-то разнюхать, потом явился к тебе, вел разговоры о гибели Больдеска и о том, что я жив. Согласись, деньги – самый гуманный способ отделаться от человека.

Адриана молчала.

– Что тебя беспокоит, дорогая?

– Мне кажется, вы с графом скрываете от меня что-то.

– Нет. Он помогает мне выехать из страны. Разве это плохо?

Она собиралась ответить, но его руки охватили ее голые плечи, и вот уже их губы слились в поцелуе. Злости и тревоги как не бывало.

Глава 11

Официант, обычно приносивший Мерсеру завтрак, заболел, и сегодня явился бармен Тио. Мерсер сел в постели, потянулся за сигаретой. Бармен раздвинул на окне шторы.

– Черт возьми, священники взывают к терпению, но на свете есть много такого, что раздражает и портит жизнь.

– Например? – спросил Мерсер, наливая себе кофе.

– Пробка, застрявшая в бутылке. Или женщина, которая говорит: «Не надо, ты помнешь мне платье», или жена хозяина, вымещающая злость на работниках из-за болей в своем огромном животе, или кошка, которая гадит в темных закутках чулана. Да много чего противного, синьор. Вот официант занемог, наверное, нежится сейчас с женой в постели, а мне за него отдуваться. – Он поймал сигарету, которую ему бросил Мерсер.

Страницы: «« 23456789 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

В книге на русском литературном материале обсуждаются задачи и возможности истории литературы как фи...
Цикл стихотворений о Мухе, Мухотренькине, представляет собой любовный эпос — юмористическо-эротическ...
Данное пособие — редкость. Рецепты для него собраны со всего мира. Никто до меня не объединял их на ...
Он был рожден из Пустоты. Пришел в светлый мир, чтобы открыть иные реальности для тех, кто готов при...
Это захватывающая повесть о приключениях отважного российского аниматора на побережье Кемера, вооруж...
Калеб Бейкер — один из богатейших людей Америки. В его жизни произошла трагедия, после которой он по...