Венецианская птица. Королек. Секреты Рейнбердов (сборник) Каннинг Виктор
– Пока помолчите.
По его презрительному тону Мерсер понял, что никакой помощи от полицейского не дождется.
– В этот момент, – продолжил Лонго, – в комнату вошла Нинетта со своей куклой. Я попытался вывести ее за дверь, и тут появился Минелли. А через несколько секунд – граф Бориа с гостями. Узнав у меня, в чем дело, он сразу позвонил в полицию.
Спадони кивнул.
– Спасибо. Теперь Минелли.
– Я Пьетро Минелли, – произнес тот напряженным тоном. – Исполняю в палаццо обязанности дворецкого. Живу здесь же, в цокольном этаже. Все, что сказал синьор Лонго, правда.
– Расскажите сами, причем с самого начала, – мягко попросил Спадони.
– Я работаю тут двенадцать лет. Нинетта – моя племянница. Он хорошая девочка, но с фантазиями. Графу Бориа не нравится, когда она поднимается на второй этаж, и у меня из-за этого возникают проблемы. Сегодня я подавал гостям напитки и упустил Нинетту. Она хотела подняться на второй этаж, но я не разрешил. Посадил ее у входа, хотя она жаловалась, что оттуда плохо видно. Выстрел прозвучал, когда я проходил по главной лестнице. Я побежал наверх, сюда, увидел ее и лейтенанта Лонго. Они стояли в дверях. Синьор Мерсер лежал на полу. Лейтенант Лонго объяснил мне, что случилось. Мне трудно было в это поверить.
Мерсер слушал и размышлял. В искренности Минелли он не сомневался. «Так оно и было. Этот человек застал меня лежащим на полу, а потом негодяй Лонго рассказал ему свою сказку. А явившийся сюда граф несомненно знал, что убийца уже благополучно сбежал. Убийца – Учелло. Но что бы ни случилось, голову терять нельзя. Кричать, горячиться бесполезно. Что касается Спадони, так он же поймал меня с поличным. Как я докажу свою невиновность? Только фактами. Они должны быть, надо хорошенько подумать».
Спадони оглядел присутствующих.
– Кто-то из вас прежде видел этого человека?
«Теперь я для них всего лишь «этот человек», совершивший тяжелейшее преступление, за которое нет пощады».
– Он посещал галерею, – произнес граф, – один или два раза. Осматривал экспонаты. А не так давно мы – я, Лонго и Минелли – обнаружили его здесь поздно вечером, после закрытия. Объяснил он это невразумительно, но я не настаивал.
– Любопытно.
Спадони полез в карман за сигаретами. Достал неспешно одну, другую бросил Мерсеру. Она упала у его ног. Ему очень не хотелось поднимать ее, но желание курить пересилило.
– Я не стрелял в Нерви. У меня не было ни малейшего повода. Я лишь недавно узнал, кто он такой.
Спадони пожал плечами и поднял со стола конверт.
– А это что такое? – Он встряхнул конверт, и оттуда посыпались купюры по тысяче лир. – Тут сто тысяч, синьор. Аванс? Я лично достал конверт из вашего кармана. Думаю, разговоры насчет повода лишены смысла.
Мерсер встал и заходил по комнате. Спадони поспешил успокоить присутствующих:
– Синьор хочет двигаться, давайте мы это ему позволим. Вряд ли он собирается совершить какую-то глупость. – Он усмехнулся. – Выкладывайте свою историю, синьор. Начните откуда хотите и не обижайтесь, если буду время от времени вас прерывать.
Мерсер сел на подлокотник кресла, собираясь с мыслями.
– В Нерви стрелял либо Лонго, либо Джано Учелло. А я лежал без сознания на полу.
Лонго сухо рассмеялся:
– У меня с детства плохо видит правый глаз. Есть подтверждающие документы. С такого расстояния я не попал бы даже в моторный баркас. Мне с трудом удалось пройти медицинскую комиссию.
Спадони кивнул.
– Хорошо, я принял к сведению. – Он повернулся к Мерсеру: – Теперь насчет Учелло. Как он мог оказаться сегодня в этой комнате, если, по вашему собственному свидетельству, Учелло похоронен в Мираве?
– Учелло жив. Я приехал в Венецию, чтобы найти его. Дал объявление в газете, на него откликнулся один служащий галереи. Он намеревался сообщить мне нечто очень важное, но его убили.
– Вы говорите о Грандини?
– Его настоящая фамилия Больдеска. Он работал здесь сторожем.
Спадони нахмурился:
– Вы мне об этом не сказали.
– Да, тогда у меня не было желания делиться с вами информацией. Так же, как у вас сейчас нет желания помогать мне.
Сидящий у камина граф пошевелился.
– Больдеска жив. Два дня назад я получил от него письмо из Милана.
Спадони кивнул:
– Продолжайте, синьор Мерсер. Вы приехали, чтобы найти Джано Учелло, и выяснили, что он похоронен в Мираве.
– Со слов его жены, синьорины Медова. Она тоже работает в галерее. Но это была ложь. Тем, кто за ней стоит, хотелось, чтобы я поскорее закончил расследование и уехал. Но Учелло жив. Он работал помощником каменотеса в Мираве и после налета похоронил под своей фамилией неизвестного мужчину, жившего тогда в отеле. В то время он называл себя Паоло Серва. При отступлении его мобилизовали немцы, и больше он в Мираве не появлялся. Но в тот вечер, когда меня обнаружили в галерее, я слышал, как он разговаривал с графом в этой комнате. А пришел я сюда, чтобы еще раз взглянуть на гобелен, сделанный по эскизу Учелло. – Мерсер говорил торопливо, не сознавая, что это не делает его речь убедительной. – Графу очень не нравился мой интерес к Учелло. Вначале он попытался откупиться от меня, затем нанял бандитов, которые меня избили, а когда я подобрался слишком близко, подставил вот таким образом. Мне удалось проникнуть на принадлежащую графу фабрику стекла «Орфей» и подслушать его разговор с армейским полковником. Они обсуждали детали покушения на Мадео Нерви. Цель – спровоцировать в Италии беспорядки, чтобы у армейских чинов имелись основания взять власть в свои руки. Меня обнаружили, я попытался уйти, но не сумел. Меня настигли и ударили по голове чем-то тяжелым, а потом без сознания доставили в палаццо. Ночь я провел в подвале, а час назад туда явился Лонго и снова ударил меня так, что я опять лишился чувств. Пришел в себя недавно, в вашем присутствии. – Мерсер замолчал, тяжело дыша.
Спадони смотрел на рассыпанные по столу купюры.
– Значит, вы утверждаете, синьор, что граф Бориа и его сообщники поручили Учелло убить Нерви и все устроили так, чтобы это выглядело, будто преступник вы?
– Да.
Спадони встал.
– Не знаю, так это или нет, но оригинально придумано. Замысловато. Должен вас поздравить, вы быстро соображаете.
Мерсер вскочил.
– Но, черт возьми, это же правда! Почему вы мне не верите?
– Садитесь, синьор Мерсер, и успокойтесь. Уверяю вас, это произведет на меня большее впечатление. – Спадони шагнул к окну. – Граф Бориа, прокомментируйте, пожалуйста, слова этого человека.
– Джано Учелло я знаю с рождения. Его семья жила рядом с моей усадьбой в Потенца. Он женился на синьорине Медова, чей талант я глубоко уважаю. Затем он, к сожалению, встал на путь преступлений, и они расстались. Перед войной я помог ей с сестрами перебраться в Венецию. С тех пор они работают у меня в галерее. О смерти Учелло в Мираве она узнала из письма помощника каменотеса. Его действительно звали Паоло Серва. Он приезжал сюда и привез несколько своих эскизов. Я купил один. Молодой человек был очень талантлив и, наверное, мог бы прославиться, но его мобилизовали немцы, и он в Мираве больше не вернулся. Остальное – полный абсурд. Я не собирался откупаться от него, тем более избивать. Фабрика стекла «Орфей» действительно принадлежит мне, но я там не был уже две недели. Можете опросить служащих. С Лонго мы познакомились случайно. Он снимает комнату у Минелли, мы перекинулись с ним парой фраз и обнаружили общие интересы. Он моряк, а я тоже очень люблю море. И позвольте мне заметить еще кое-что по поводу Нерви. Хотя я считал его больше поэтом, чем политиком, меня оскорбляет предположение о моей причастности к покушению. К тому же, что может быть глупее стрелять в него из моего дома?
Мерсер вскочил и крикнул:
– Никакой это не дом! Ваш палаццо – давно уже публичное место, куда может зайти любой. Так что вам ничего не угрожало.
– Вы правильно сказали. Сюда может войти любой. Вот вы и вошли.
Мерсер повернулся к Спадони.
– Вы не понимаете, что они меня подставили? В Нерви стрелял Учелло.
Спадони махнул рукой.
– Учелло мертв, синьор.
– Нет, он жив. Вызовите синьорину Медова и спросите. Она сама мне призналась, что он жив и находится в Венеции. А граф Бориа помогает ему выехать из страны.
Спадони помолчал, затем посмотрел на графа. Тот развел руками.
– Этот человек фантазирует. Конечно, все это чушь, но я предлагаю послать за синьориной Медова и спросить ее.
Спадони покачал головой.
– Сейчас не время за кем-то посылать.
Мерсер был в отчаянии. «Адриана мне не поможет. Она любит Учелло и предана графу. Поэтому скажет все, как надо. Граф совершенно спокоен, знает, что ему ничто не угрожает. И на суде у меня никаких перспектив оправдаться не будет. Да и не доживу я до суда. Люди часто умирают в тюрьме, а некоторые весьма кстати кончают жизнь самоубийством. В общем, они победили меня».
Спадони вернулся к столу.
– Извините, но я хочу поговорить с синьором Мерсером с глазу на глаз. Впрочем, вы, Луиджи, останьтесь.
Когда все выходили из комнаты, Мерсер увидел стоящих за дверью двух вооруженных карабинеров. Спадони медленно прошелся перед камином.
– Вы все хитро придумали, но неубедительно. На суде вам ничего доказать не удастся.
– Вы мне не верите?
Спадони сердито поджал губы.
– Ради бога, перестаньте изображать идиота. Конечно, я вам не верю. Да вы мне вообще безразличны. Я думаю о том, что произойдет там. – Он указал головой в сторону окна. – Как успокоить людей – вот что меня тревожит.
– Но я тут ни при чем.
Спадони устало опустился в кресло.
– Синьор Мерсер, я не ребенок и в сказки не верю. Вас застали здесь, в этой комнате, в перчатках и с винтовкой, из которой только что стреляли. Вы профессиональный детектив. Всю жизнь занимаетесь темными делишками. К тому же сейчас у вас туго с деньгами. Приехали в Венецию по пустяковому делу, очень скоро выяснили, что тот, кого вы ищете, давно умер. Ну и почему вы не вернулись в Париж? Нашли в Венеции выгодную работу? Вы водили компанию с такими типами, как Гуфо и Моретто. Два дня назад открыто покинули город. Вскоре вернулись и где-то прятались. Зачем?
– Да, все это выглядит ужасно, но я не убийца. Это сделал Учелло. Он жив, уверяю вас.
Спадони покачал головой.
– Мне плевать, жив он или мертв. Мне даже безразлично, живы вы или мертвы. Меня заботит иное. – Он ткнул пальцем в сторону окна. – И я вам вот что скажу: хотите избежать пожизненного заключения, помогите мне. А я постараюсь помочь вам. Сделаю все, что в моих силах. Расскажите о людях, которые стоят за всем этим, о ваших заказчиках. О тех, кто заинтересован, чтобы в стране началась смута. Дайте мне какую-то наводку, чтобы я знал, в какую сторону смотреть, где напрячь руку, а где ослабить, и мы договоримся. Нерви скоро умрет, и у правительства будет примерно два дня на улаживание обстановки. Помогите нам, и вы не пожалеете.
Мерсер встал, подошел к нему.
– Спросите об этом у графа Бориа и Лонго. Они знают. Ищите Учелло, он еще где-то здесь.
Спадони поморщился.
– Значит, вы решили стоять до конца? Рассчитываете на крупный куш, когда ваши заказчики придут к власти? Но этого не будет, понимаете? В любом случае от вас ничего не останется. Что бы ни случилось, вы проиграли.
Мерсер молча вглядывался в панели, которыми были обшиты стены комнаты.
– Заставьте говорить графа Бориа и обязательно найдите Учелло…
– Да что вы заладили – Учелло, Учелло! – раздраженно бросил Спадони. – Этот человек мертв, и вы это знаете. Послушайте, Мерсер, я даю вам шанс. Мобилизуйте свой разум, черт побери, ведь это в ваших интересах.
В комнате воцарилась тишина. Спадони ждал ответа. Мерсер прислонился спиной к обшитой панелями стене, трогая руками деревянную резьбу.
– Вы все правильно говорите, Спадони, – произнес он ровным тоном, стараясь не выдать напряжения. – Самым разумным было бы договориться с вами. И поверьте, я бы обязательно так поступил, если бы что-нибудь знал. Разве это не доказывает, что я говорю правду?
– Нет. Это означает, что вы договорились с другими на более выгодных условиях. Я больше не хочу тратить на вас время. И к полуночи заставлю говорить. Вы расскажете мне все.
Мерсер нащупал на стене сзади резную розетку, открывающую потайную дверь графа.
– Лучше займитесь Учелло. Будет больше пользы.
– Он мертв.
– А если жив?
Спадони шагнул к нему:
– Назовите имена людей в Риме, которые это затеяли, и я вам помогу.
– Это могут сделать только Бориа и Учелло.
– Опять Учелло! Луиджи, вызовите конвой! Мы зря тратим время с этим убийцей.
В этот момент Мерсер нажал розетку, открывающую дверь. Втиснулся в потайной вход и быстро задвинул засов. За стеной был слышен крик Спадони. Затем в дверь ударили три пистолетных выстрела. Мерсер побежал по узкой извилистой лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. На последнем повороте, когда оставалось всего двенадцать ступенек, он увидел стоящего в вестибюле карабинера. Тот тоже заметил его и, состроив удивленную гримасу, опустил руку к висящей на бедре кобуре.
Преодолев последние ступеньки, Мерсер ринулся на него. Врезал ногой в грудь. Голова карабинера ударилась о плиточный пол, и он застыл без движения. Мерсер выбежал в небольшой садик, вспугнув устроившихся на стене голубей. У ведущей к причалу калитки остановился, чтобы привести в порядок одежду. Затем вышел.
На причале люди с угрюмыми лицами наблюдали за палаццо. Дежурили двое карабинеров.
– Что там происходит, синьор? – спросил один.
Мерсер пожал плечами.
– И не спрашивайте. Я журналист, пытался что-нибудь узнать. Но они пока молчат.
– Почему не выводят этого мерзавца? – выкрикнула из толпы женщина.
– Видимо, пока не пришло время, – ответил Мерсер и начал протискиваться сквозь толпу.
Он старался идти неторопливо, сдерживаясь, чтобы не побежать, в любой момент ожидая погони. Свернул с причала на улицу, поплутал по переулкам и наконец вышел на площадь. Интереса к нему никто не проявлял. Но через час все изменится. Ему не дадут пройти и пяти шагов, сразу схватят.
Мерсер двинулся дальше к своему единственному убежищу.
Глава 16
Мерсер свернул на улицу Гарибальди. Затем прошел по затененным переулкам к заветному дому.
Гостиная была пуста. Он направился в спальню, толкнул дверь ванной. Роза мыла голову. Лифчик соскользнул до талии, но грудь закрывала мыльная пена. Она повернулась, вгляделась, откинув мокрые пряди.
– Стучаться надо, мой мальчик!
– Для того чтобы постучать, надо иметь время, – проворчал Мерсер. – А у меня на счету каждая минута.
Роза взяла полотенце, вытерлась, затем обернула им голову, соорудив тюрбан. Подтянула лифчик, поправила комбинацию. Мерсер подал ей желтый пеньюар с павлином. Они вышли в гостиную.
– Через пять минут сюда явятся полицейские.
– Надо же, как они зачастили! Только вчера вечером приходили, спрашивали о тебе. – Роза помолчала. – Я любила Мадео Нерви, считала его гениальным поэтом и политиком, и, если ты его застрелил, я дам тебе пять минут, а потом позвоню Спадони.
– Ради бога, Роза, неужели ты этому веришь?
– Я ничему не верю. Просто задаю вопрос. Да или нет?
– Нет. Я в него не стрелял. Меня подставили. Но если даже ты поверила в эту чушь, значит, мне придется выкручиваться самому.
Мерсер направился к двери. Повернул ручку.
– Успокойся, мой мальчик. Не изображай героя.
Она подошла, и он увидел, что перед ним прежняя Роза. Улыбающаяся, добрая. Она похлопала его по щеке ладонью, пахнущей ароматным шампунем.
– Ты в него не стрелял, но ухитрился угодить в задницу, глубже не придумаешь. Пошли.
Роза открыла дверь, Мерсер последовал за ней.
Они поднялись по лестнице в мансарду, где прежде он жил. Закрыв за собой дверь, Роза направилась к гардеробу у дальней стены. Открыла дверцу, повозилась с чем-то, и задняя часть гардероба скользнула в сторону.
В ответ на вопросительный взгляд Мерсера она улыбнулась:
– Осталось с войны. Тогда без таких вещей было нельзя.
Это был ход на чердак. Он пролез в узкое пространство под крышей, затем помог ей. Черепицы были старые, и между ними сюда проникали солнечные лучи. Они прошли немного вперед и уперлись в нишу в углу у каминной трубы. Там лежал матрас.
– Поживешь здесь, пока мы не найдем тебе что-нибудь получше. Не кури и старайся поменьше двигаться. У тебя есть часы?
– Да.
– Если услышишь, что сюда кто-то поднимается и это будет до полуночи, сразу уходи через слуховое окно. На крыше решишь, что делать. Если время подожмет, придется прыгнуть в канал, высота примерно сто футов, а так доберись до следующего слухового окна, а оттуда вниз. Там помещения принадлежат похоронной фирме. Их не будет до завтрашнего утра.
Мерсер взял ее за руку.
– Мне давно следовало воспользоваться твоим советом и отвалить отсюда.
– Не надо красивых слов, мой мальчик. – Роза толкнула его к матрасу. – Я сделаю для тебя все, что смогу. Поднимусь сюда в полночь с едой и вином.
– Спасибо.
Вернувшись к себе, Роза вылила мыльную воду в раковину и начала укладывать волосы. По лестнице кто-то поднимался. В дверь постучали, и в квартиру вошел Спадони. Роза увидела и троих карабинеров.
– Вы по делу или просто так? – улыбнулась она.
– Роза, ваш милый мальчик взялся играть с огнем. Надумал меня дурачить. – Спадони повернулся к карабинерам. – Обыщите дом, а я посмотрю здесь.
– Некоторые девушки уже в постелях, так что ваши ребята могут забыть о работе.
Спадони закрыл дверь и начал осмотр. Заглянул под кровать и в гардероб, единственные места, где можно спрятаться.
– Не знаю, что Мерсер сделал, – произнесла Роза, – но сюда он не придет.
Спадони сел на край кровати.
– Он стрелял в Нерви. Понимаете?
Она кивнула:
– Вряд ли это он. Мерсер не из таких.
– Неужели?
– Не тот психотип. Почитайте Фрейда.
– Мне некогда читать Фрейда. А у вас в прихожей следующие несколько дней будет сидеть мой человек, на случай, если он придет.
– Выберите такого, кто любит раскладывать пасьянсы.
Спадони помолчал, наблюдая, как она причесывается. Вспомнил, какой была Роза в тридцать восьмом году, и вздохнул. Подошел, встал сзади, глядя на нее в зеркало.
– Где бы он ни прятался, вы знаете это место. Возможно, он ранен. Я в него стрелял.
– Ну, раны бывают всякие.
– Скажите, где Мерсер, и получите деньги, которые обнаружили при нем. Сто тысяч лир.
Роза улыбнулась ему в зеркале и медленно подкрасила губы.
– Жаль, что я не знаю. Так хочется заработать.
В крыше где-то была дырка, наверное, отсутствовала плитка. Лежа на матрасе, Мерсер чувствовал сквозняк. Время от времени мимо со свистящим шорохом пролетала летучая мышь. Вдалеке слышался шум города.
«Надо же, Роза поверила, будто я стрелял в Нерви. Ну если так подумала она, знающая меня как облупленного, то мне никто не поверит. Адриана и подавно. Ей неизвестно, что Учелло хладнокровный убийца. Не исключено, что и Больдеска прикончил он. А граф ей сказал, что этот человек в Милане. Он убедит ее в чем угодно. Теперь она считает меня убийцей Нерви».
Роза пришла во втором часу ночи. Сунула ему в руки бутылку вина, поставила тарелку на пол.
– Ешь и пей, а я буду говорить. – Она устроилась на матрасе, шумно вздохнувшим под ее грузным телом.
Мерсер попробовал вино.
– «Лакрима Кристи». Оно напомнило мне Рим, тридцать восьмой год.
– Вот, я положила на тарелку ветчину и помидоры. Идеальное меню для пикника на чердаке. Пришлось прятать все на груди, так что не удивляйся, если помидоры теплые. У меня в коридоре дежурят карабинеры.
– Что в городе?
– Пока ничего особенного. По радио объявили о покушении, дали твое описание. На площади Святого Марка митинговали. Возмущались, что полиция упустила тебя. Основные события начнутся, когда он умрет.
– Он еще жив?
– Да. Ему сделали переливание крови. Но надежды мало. Так что мужайся, мой мальчик.
– Мне необходимо добраться до Учелло. Это его работа.
– Тебе надо исчезнуть из страны и на несколько лет залечь на дно.
– Вероятно.
– Забудь об Учелло. И фамилию Мерсер забудь тоже, она тебе больше не понадобится. Мы будем думать, как тебе помочь. Я говорила с Бернардо, он приходил сюда как мой адвокат, иначе бы гориллы не разрешили. Это сильно напрягло его, но он намерен помочь. Завтра утром тебя переправят отсюда. – Роза встала. – Ешь и допивай. А мне пора уходить, ребята, наверное, соскучились. – Она протянула ему спички и пачку сигарет. – Кури, но осторожно. – Затем нежно потянула Мерсера за ухо. – Мой мальчик, сегодня мне за тебя предложили сто тысяч лир.
– Надо было взять. На любом рынке за меня больше десяти нигде не дадут.
Он ее обнял.
– Я тебя никогда не забуду.
– Наконец-то дождалась от тебя благодарности. – Роза сунула ему что-то в карман и двинулась прочь, показав на закрытое ставнями слуховое окно. – Если услышишь, что кто-то стукнул три раза, не беспокойся. Это гробовщик.
– За мной?
– Да, за тобой. Открой ему и сделай, что он скажет. Его зовут Таллиус. Помимо покойников, он еще занимается контрабандой. Опытный. До свидания, мой мальчик, будь умницей. – Она нежно погладила Мерсера по щеке и исчезла.
Он сунул руку в карман и вытащил пистолет. Тяжелый и холодный.
В слуховое окно постучали, когда куранты пробили пять. Мерсер открыл ставни и увидел лицо человека на фоне квадрата серого неба. Худое, туго обтянутое кожей, губы сложены в трубочку, словно он собирался свистнуть. Волосы с проседью коротко подстрижены. Он велел Мерсеру вылезать.
Далеко впереди в лагуне, за островом Лидо, поднимающееся над горизонтом солнце сделало море жемчужным. Вокруг чернели силуэты домов. Из каминных труб вился бледно-желтый дымок.
Таллиус тронул Мерсера за руку и двинулся по крыше. У небольшой мансарды он толкнул ногой дверь. Дальше была темная узкая лестница. Приятно пахло древесными стружками. Чем ниже они спускались, тем сильнее становился запах. Наконец они попали в мастерскую на цокольном этаже. Пыльные окна, верстаки на козлах, дверь, выходящая на канал, была закрыта на засов. Посреди мастерской стояли три готовых гроба. У дальней стены на картонной панели красовался набор потускневших медных и хромированных ручек и подвесок. У одного из гробов на стружках лежал, свернувшись, кот. У двери крупный мраморный ангел в вытянутой правой руке держал табличку «Не курить».
Таллиус остановился, повернулся и смерил Мерсера взглядом.
– Пять футов, десять с половиной и примерно сто сорок фунтов веса?
Мерсер улыбнулся:
– Пять футов, десять и примерно сто сорок пять фунтов.
Таллиус кивнул и сдвинул крышку с центрального гроба. Отступил назад и махнул Мерсеру. Тот подошел, потрогал. Гроб был свежий, чистый, внутри пахло деревом.
– Мне залезать?
Таллиус кивнул. Мерсер залез и лег. Таллиус подложил ему под голову сложенный вчетверо мешок, затем частично задвинул крышку. Отошел на минутку и вернулся с отверткой и винтами.
– Винтов будет всего два, наверху и внизу. Воздуха вам хватит.
Над Мерсером скользнула крышка, и он оказался в темноте. Таллиус закрепил винты до отказа, открыл двери в заваленный древесными заготовками двор, слегка наклоненный к каналу. Сел на постамент у подножия мраморного ангела и закурил. Сидел, почесывал подбородок и наблюдал, как серая вода по мере восхода солнца становилась золотистой. Пришел кот, потерся о его ноги. Таллиус почесал кота за ухом.
Через полчаca на причале у двора остановилась длинная черная похоронная гондола с двумя гребцами. В центре размещался затянутый черным бархатом паланкин со свисающими черными кисточками. Четыре опорные стойки украшали черные перья. Гребцы вылезли из лодки, подошли к Таллиусу.
– Доброе утро, хозяин!
– Доброе утро!
Они направились в мастерскую, где под его руководством подняли центральный гроб и понесли к гондоле. Кряхтя поставили на постамент в паланкине и задвинули черные занавески. Потом постояли немного во дворе.
– Что там внутри, хозяин? – спросил один.
– Внутри? – удивился Таллиус. – Сами знаете. – Он кивнул им и ушел.
Через минуту они уже плыли по каналу. Утренний ветерок колыхал черные занавески. Гондола приблизилась к устью Рио-делла-Тана и свернула направо в лагуну в направлении Большого канала. Солнце поднялось высоко, причалы и город оживились. Люди торопились на работу, вапоретто и паромы с пыхтением двигались в разных направлениях. Напротив отеля «Даниелли» по-прежнему стоял на якоре большой белый лайнер, на его корме чернели контейнеры.
Когда гондола поравнялась с собором Санта-Мария-делла-Салюте в устье канала, к ним пристроился полицейский катер. Вскоре расстояние между ними сократилось до одного фута. Капитан полиции перегнулся через борт. Гондольер на корме улыбнулся ему.
– Доброе утро, капитан!
Капитан кивнул:
– Кто у вас?
– Там пусто, капитан. Заполнится завтра. Вчера умер Аберто Амати, продавец открыток. Как раз накануне туристского сезона. – Гондольер перекрестился.
Внутри гроба голоса были едва слышны. Тело Мерсера затекло от напряжения, вызванного борьбой с клаустрофобией. Иногда она накатывала на него в номере отеля, когда стены начинали давить так, что он задыхался. Но здесь было в сто раз хуже. Ему пришлось закрыть глаза и напрячься, отгоняя страх. Это вызывало потливость. Его лицо и шея были мокрыми. Мерсер выставил локти, упираясь в твердые стенки гроба. Ему казалось, что, если расслабиться, они сомкнутся и раздавят его.
Капитан раздвинул занавески, посмотрел на гроб, затем отпустил их и махнул рукой. Гондола поплыла в одну сторону, а катер в другую.
Вскоре гондола свернула в канал Рио-ди-Сан-Моизе и по лабиринту узких каналов между домами прибыла в Басино-Орсенто, где располагались отели и разные мастерские. Пришвартовалась с задней стороны здания, на фасаде которого висела вывеска: «Таллиус. Достойные похороны».
Гроб отнесли в здание и поставили на верстак в небольшой мастерской, освещенной свисающей с потолка лампочкой. Пожилой мастер в зеленом переднике привинчивал к одному из четырех стоящих в мастерской гробов табличку. В дальнем углу молодой подмастерье украшал другой гроб. Пожилой кивнул гондольерам и продолжил работу. Когда они ушли, он повернулся к подмастерью:
– Там синьор ждет в холле. Скажи ему, что он может войти. А сам отправляйся на почту и отправь письма, которые оставил хозяин.
Подмастерье прошел в помещение, служившее холлом и выставочным залом. Адвокат Бернардо в кресле читал газету. Подмастерье взял со стойки пачку писем.
– Вы можете теперь зайти, синьор.
Читать бесплатно другие книги:
