Шестое Правило Волшебника, или Вера Падших Гудкайнд Терри
К пальцам Зедда начала возвращаться чувствительность. Он стер пот с виска. Теперь можно вздохнуть относительно спокойно.
– Ну, в этом, безусловно, есть смысл. Если их так много, как говорит Уоррен, то, конечно, прямая атака – чистой воды самоубийство.
Это действительно был разумный совет. Однако Зедд не понимал, зачем Ричарду говорить столь очевидную вещь такому опытному военачальнику, как генерал Райбих. Может быть, Ричард просто осторожничает? В этом нет ничего плохого.
Эди взяла Зедда под руку и сунула кулачок ему в ладонь.
– Если ты считаешь, что нужно оставить Ричарда в покое, ты останешься тут? Научишь их тому, что им нужно знать?
Улыбнувшись, Зедд обнял Эди за плечи.
– Ну конечно, я вас не оставлю.
Все присутствующие тихо вздохнули и расслабились, будто им сняли петлю с шеи.
Зедд обвел собравшихся тяжелым взглядом.
– Война – грязная штука. Задача – убить людей до того, как они убьют тебя. Магия на войне – всего лишь оружие, пусть и страшное. И вы должны отчетливо понимать, что, следовательно, магия используется для того, чтобы убивать.
– Что нам нужно делать? – спросила Верна, явно довольная, что Зедд согласился остаться, но не демонстрирующая этого так откровенно, как генерал Райбих, Уоррен и сестра Филиппа.
Зедд задумался, теребя балахон. Он совсем не стремился давать такие уроки.
– Приступим завтра утром. Вам предстоит многое узнать о том, как противостоять магии на войне. Я научу всех, наделенных даром, как обратить во зло то, что вы всегда надеялись обратить во благо. Уроки довольно-таки неприятные – впрочем, альтернатива еще хуже.
Мысли о теоретических лекциях, а тем более – о практических занятиях, не слишком радовали. Эди, имевшая некоторое представление о чудовищной сути такой войны, сочувственно потерла Зедду спину. Тяжелый балахон лип к телу. Зедду очень хотелось получить назад свои простые балахоны.
– Мы сделаем все возможное, чтобы защитить наших людей от чудовищной магии Имперского Ордена, – сказала Верна. – Слово аббатисы.
– Значит, завтра и приступим, – кивнул Зедд.
– Боюсь даже думать о применении магии в войне, – произнес генерал Райбих, поднимаясь.
Зедд пожал плечами:
– По правде говоря, основная цель магии на войне – противостоять магии противника. Если мы как следует справимся с нашей работой, то получится равновесие. Иными словами, вся магия будет нейтрализована, и солдаты смогут сражаться, не опасаясь сюрпризов. Вы будете биться сталь против стали, пока мы станем сражаться магией против магии.
– То есть прямой магической помощи у нас не будет?
– Мы постараемся любыми способами нанести им максимальный урон, – снова пожал плечами Зедд, – но когда пытаешься использовать магию как оружие, противник, в свою очередь, пытается ее нейтрализовать. А все их попытки использовать магию против нас будем стараться нейтрализовать мы. Результат применения магии на войне – если все проделать четко и грамотно – в том, чтобы казалось, будто магии не существует вовсе. Если мы не справимся с задачей, мощь, которую они на нас обрушат, будет воистину ужасающей. Если же мы их переиграем, тогда вы увидите такой урон во вражеском стане, какой и представить себе не в силах. Но, по моему опыту, магия любит равновесие, и такое случается редко.
– Значит, наша цель – создание тупиковой ситуации? – спросила сестра Филиппа.
Зедд руками изобразил чаши весов.
– Маги с обеих сторон будут работать интенсивнее, чем когда-либо в жизни. Могу сказать, что это крепко выматывает. А в результате, если не считать мелких побед, будет казаться, что мы все ничего не делаем. Зедд опустил руки. – И постоянно будут наступать мгновения дикого ужаса и полной паники, когда станет казаться, что мир действительно вот-вот развалится на куски в последнем бешеном вихре.
Генерал улыбнулся доброй, неожиданно понимающей улыбкой.
– Позвольте заметить, что война, которую ведешь с саблей в руке, выглядит примерно так же. – Он шутливо поднял руку в обороне. – Но это, пожалуй, лучше, чем отмахиваться саблей от каждого пролетающего комара. Я сражаюсь сталь против стали. У нас есть магистр Рал, чтобы сражаться магией против магии. И я рад, что дед магистра Рала, Первый волшебник, тоже помогает нам. Спасибо, Зедд. Все, что вам нужно, – ваше. Только попросите.
Верна с Уорреном молча кивнули, а генерал шагнул к выходу из палатки. Когда Зедд заговорил, генерал обернулся, держа рукой полог.
– Вы по-прежнему шлете Ричарду гонцов?
Генерал кивнул.
– Капитан Мейфферт тоже там побывал. Он может рассказать вам больше.
– И все гонцы возвратились живыми и здоровыми?
– Большинство. – Генерал почесал бороду. – Пока что мы потеряли двоих. Одного случайно нашли на дне ущелья. Второй так и не объявился, и тела его тоже не обнаружили, но ничего необычного тут нет. Путь туда долгий и трудный. Мало ли что может приключиться? Следует ожидать некоторых потерь.
– Мне бы хотелось, чтобы вы перестали посылать Ричарду гонцов.
– Но магистра Рала нужно держать в курсе событий!
– А если противник захватит гонца и узнает, где скрывается Ричард? Любому человеку можно развязать язык. В данном случае риск неоправдан.
Генерал Райбих потеребил эфес сабли, размышляя над словами Зедда.
– Орден довольно далеко на юге от нас, в Андерите. Мы контролируем всю территорию между лагерем и горами, где находится магистр Рал. – Он покорно кивнул, встретив твердый взгляд Зедда. – Но если вы считаете, что это опасно, больше я гонцов посылать не стану. Однако не будет ли лорд Рал недоумевать, что тут с нами происходит?
– То, что с нами происходит, для него сейчас не слишком важно. Он делает то, что должен делать, и не может допустить, чтобы наше положение повлияло на его решение. Он ведь вам ясно сказал, что не вправе отдавать вам приказы, что он должен стоять в стороне. – Зедд одернул рукава и вздохнул: – Может быть, когда закончится лето, зима еще не войдет в силу, а в горах выпадет снег, я съезжу посмотреть, как они там.
Генерал Райбих улыбнулся:
– Если вы сможете поговорить с лордом Ралом, для нас это будет большим облегчением, Зедд. Вашим словам он поверит. Доброй ночи.
Этот человек только что выдал свои истинные чувства. Никто из находившихся в палатке не верил до конца в то, что сейчас делал Ричард. Разве что Зедд, но и у Зедда тоже были сомнения. Кэлен написала, что, по ее мнению, Ричард считает себя падшим вождем. Эти люди, которые заявляли, что не понимают, как это он может так считать, в то же время сами не доверяли его действиям.
Ричард совсем один, и поддерживает его лишь сила собственной убежденности.
Когда генерал удалился, Уоррен подался к Зедду:
– Зедд, я мог бы поехать с тобой проведать Ричарда. Мы бы уговорили его рассказать нам все, а потом решили бы, действительно ли это пророчество или, как он сам утверждает, просто понимание, к которому он пришел. Если это не подлинное пророчество, мы могли бы убедить его по-иному взглянуть на вещи. Более того, мы могли бы начать учить его – во всяком случае, ты мог бы – пользоваться даром, пользоваться магией. Он должен уметь использовать свои способности.
Зедд принялся вышагивать по палатке, а Верна тихонько фыркнула – она явно скептически отнеслась к предложению Уоррена.
– Я пыталась научить Ричарда касаться Хань. И многие сестры тоже пытались. И ни одна не смогла добиться ровным счетом ничего.
– Но Зедд считает, что это должен делать волшебник. Верно, Зедд?
Зедд перестал кружить по палатке, некоторое время смотрел на обоих, будто прикидывая, как облечь свои мысли в слова.
– Ну, как я уже сказал, обучение волшебника – дело не колдуний, а другого волшебника…
– Сомневаюсь, что с Ричардом тебе повезло бы больше, чем нам, – съехидничала Верна.
– Но Зедд считает… – не уступал Уоррен.
Зедд кашлянул, призывая к тишине.
– Ты прав, мой мальчик. Дело волшебника учить другого волшебника, рожденного с даром. – Верна сердито подняла палец, собираясь возразить, но Зедд продолжил: – Однако, по-моему, в данном случае Верна права.
– Права? – переспросил Уоррен.
– Права? – переспросила Верна.
Зедд жестом успокоил их.
– Да, Верна, я так считаю. Думаю, кое-чему сестры все же научить могут. В конце концов, посмотрите на Уоррена. Сестры ухитрились-таки немного научить его пользоваться даром, пусть это и заняло немало времени. Вы обучили других – пусть это, на мой взгляд, и очень мало, – но не смогли научить Ричарда даже простейшим вещам. Это так?
Верна недовольно скривила губы.
– Ни одной из нас не удалось его научить даже такой простой вещи, как чувствовать собственный Хань. Я часами сидела с ним и пыталась направлять его. – Под пристальным взглядом Зедда сестра Верна сложила руки на груди и отвела глаза. – Это просто-напросто не сработало, как должно было.
Уоррен, нахмурившись, потер пальцем подбородок – будто что-то припоминая.
– Знаете, однажды Натан мне кое-что сказал. Я говорил, что хочу учиться у него, чтобы он научил меня быть пророком. Натан тогда ответил, что пророками не становятся, ими рождаются. И тогда я понял: всему, что я знаю и понимаю в прорицании – действительно понимаю, совершенно по-иному, – я выучился сам, а не у кого-то. Не может ли с Ричардом быть то же самое? Ты к этому клонишь, Зедд?
– Именно. – Зедд снова уселся рядом с Эди на жесткую скамью. – Я бы охотно – не только как дед, но и как Волшебник первого ранга – научил Ричарда тому, что ему нужно знать, но пришел к выводу, что вряд ли это возможно. Ричард отличается от любого другого волшебника не только тем, что владеет и Магией Приращения, и Магией Ущерба.
– И все же, – сказала сестра Филиппа, – вы ведь Первый волшебник. Наверняка вы смогли бы многому его научить.
Зедд подвернул толстый балахон, просунув подол между своим тощим задом и жесткой лавкой.
– Ричард делал такие вещи, которых даже я не понимаю. Без моих уроков он добился такого, чего я и представить себе не мог. Ричард сам добрался до Храма Ветров в подземном мире, сумел остановить чуму и вернуться из-за завесы в мир живых. Кто-нибудь из вас способен хотя бы осознать, что это такое? Особенно для необученного чародея? Он изгнал шимов из мира живых, а каким образом – я представления не имею. Он творил магию, о которой я отродясь не слыхал, не говоря уж о том, чтобы видеть или понимать. Боюсь, мои знания окажутся для него скорее помехой. К тому же часть способностей Ричарда зависит от его видения мира – а у него не только свежий взгляд, но и глаза Искателя Истины. Ричард не знает, что что-то невозможно, и пытается это осуществить. Я боюсь говорить ему, как делать то или другое, как пользоваться его магией, потому что такое обучение покажет ему теоретическую ограниченность его магии и тем самым действительно его ограничит. Чему я могу обучить боевого чародея? Я ничего не знаю о Магии Ущерба.
– Ты хочешь сказать, что за неимением второго боевого чародея для его обучения, возможно, понадобится сестра Тьмы? – уточнил Уоррен.
– Ну, – задумчиво протянул Зедд, – как знать. – Он устало вздохнул и снова сделался серьезным. – Я пришел к выводу, что пытаться научить Ричарда не только бесполезно, но, может, даже опасно. Для мира. Я хотел бы повидать его и предложить поддержку, опыт и сочувствие. Но помощь? – Зедд покачал головой. – Я не смею.
Никто не возразил ему. Верна на собственном опыте убедилась уже в его правоте. Остальные, видимо, тоже знали Ричарда достаточно хорошо.
– Позволь, Зедд, я помогу тебе найти свободную палатку, – сказала наконец Верна. – Похоже, отдых тебе не повредит. А утром, когда выспишься, мы снова над всем этим подумаем и обсудим.
Уоррен, собравшийся было задать очередной вопрос, разочарованно кивнул.
Зедд зевнул, вытянув ноги.
– Это было бы неплохо. – Мысли о предстоящей работе угнетали. Ему очень хотелось увидеть Ричарда, помочь ему. Он так долго его искал! Иногда очень трудно оставлять людей одних, даже когда им это необходимо. – Это было бы неплохо, – повторил Зедд. – Я устал.
– Лето заканчивается, ночи становятся прохладными, – проговорила Эди, прижимаясь к его боку. Она подняла на него белые глаза, блеснувшие в свете лампы янтарным блеском. – Останься со мной и согрей мои кости, старик.
Улыбнувшись, Зедд обнял ее. С Эди было уютно. Вообще-то, подари она сейчас ему очередную шляпу с пером, он бы ее надел, причем с улыбкой. Однако тревога не оставляла его, и от этого ломило кости, как перед грозой.
– Зедд, – заговорила Эди, будто заметив в его глазах отражения его тяжких дум. – Ричард – боевой чародей, доказавший, как ты сказал, свои удивительные способности. Он очень могущественный человек. К тому же – Искатель Истины, у него есть для защиты Меч Истины. Меч, которым он прекрасно владеет, я сама тому свидетель. Кэлен – Исповедница. Мать-Исповедница. У нее огромный опыт в обращении с магией. И еще с ними морд-сит. А морд-сит случайностей не допускают.
– Знаю, – прошептал Зедд, глядя в пространство сквозь кошмар мыслей. – Но все же я за них страшно боюсь.
– Что так тебя беспокоит? – спросил Уоррен.
– Белые комары.
Глава 18
Кэлен, тяжело дыша, отступала сквозь колючие заросли ежевики, чтобы избежать удара мечом. Острие просвистело буквально в дюйме от ребер. В отчаянной попытке уклониться она не обращала внимания на впивающиеся и цепляющиеся за штаны колючки. Сердце бешено колотилось.
Он неумолимо наступал, вынуждая ее отходить за невысокий выступ и дальше по низине. Опавшие листья под его сапогами взлетали в воздух, словно разноцветные конфетти. Ярко-желтые, оранжевые и зеленые листочки сыпались дождем на каменистые островки между колючими зарослями можжевельника. Это походило на сражение внутри радуги.
Ричард сделал очередной выпад. Кэлен, ахнув, едва успела парировать удар. Он с неумолимой решимостью усилил натиск. Кэлен отступила, высоко поднимая ноги, чтобы не споткнуться о корни высокой лиственницы. Оступиться никак нельзя, стоит упасть – и Ричард мгновенно поразит ее мечом.
Она покосилась влево. Там виднелось довольно приличное каменистое возвышение, покрытое пушистым мхом. Край возвышения упирался прямо в скалу. Если отступить туда, то дальше придется либо забираться вверх, либо прыгать вниз.
Кэлен отразила быстрый выпад, Ричард, в свою очередь, парировал ее удар. В приступе ярости она решительно атаковала, вынудив его отступить шагов на десять. Ричард легко отразил ее удары и тут же жестко атаковал сам. Кэлен быстро потеряла отвоеванную позицию, даже отступила еще дальше. Опять она лишь отчаянно защищалась, сражаясь за каждую пядь земли.
Футах в десяти на сухой ветке тополя сидела рыжая белка и грызла коричневые кожистые семена лишайника. Белка сидела на задних лапках, демонстрируя белое брюшко, пушистый хвост гордо торчал вверх. Сжимая в крошечных лапках плод, она с аппетитом грызла его, как зритель на турнире, который наблюдает за бойцами, поедая печенье.
Ловя ртом воздух, Кэлен шарила взглядом по сторонам, выискивая свободное пространство между стволами деревьев, одновременно пытаясь обнаружить что-нибудь, что могло бы ее спасти. Если каким-то образом удастся обойти Ричарда, она сможет удрать. Конечно, он ее догонит, но это даст ей время. Отбив очередной выпад, Кэлен нырнула за клен в желтовато-бурые заросли папоротника, подсвеченные яркими солнечными лучами.
Ричард, ринувшись вперед в последней атаке, поднял меч, чтобы зарубить ее.
Вот оно! Ее единственный шанс.
Кэлен мгновенно поднырнула под его руку и вонзила меч прямо ему в живот.
Ричард схватился руками за рану. Зашатавшись, он рухнул в папоротники, упал на спину и замер. Листочки деревьев, лежавшие на папоротниках, взметнулись в воздух и в медленном танце стали осыпаться на его тело. Кленовые листья были такими ярко-красными, что кровь по сравнению с ними показалась бы коричневой.
Кэлен постояла над Ричардом, стараясь отдышаться, потом опустилась на колени и улеглась поперек него. Листья папоротников свернулись в крошечные кулачки, будто протестуя, не желая умирать на зиму. От них исходил приятный сладковатый запах. Мало что может сравниться по хрупкой красоте с осенним лесом. По какой-то случайности клен, защищенный скалой, еще не облетел и полыхал оранжевым пламенем, настолько ярким на фоне голубого осеннего неба, что от этого резало глаза.
– Кара! – Опершись левой рукой на грудь Ричарда, Кэлен приподнялась. – Кара! Я убила Ричарда!
Кара, лежавшая неподалеку на животе у края горного выступа, озирала окрестности и не реагировала.
– Я его убила! Ты слышишь? Кара? Ты видела?
– Угу, – пробормотала морд-сит. – Слышу. Ты убила лорда Рала.
– Нет, не убила, – возразил Ричард, все еще тяжело дыша.
Кэлен шлепнула его по плечу ивовым мечом.
– Нет, убила! На сей раз убила. Убила на месте!
– Только слегка задела. – Он прижал кончик своего ивового меча к ее боку. – И попалась в расставленную мной ловушку. И теперь я держу тебя на кончике меча. Сдавайся или умри, женщина.
– Ни за что! – рассмеялась Кэлен. – Я скорее умру, чем сдамся такому, как ты, бандит ты эдакий!
Она несколько раз кольнула его в ребра ивовым мечом, а он, смеясь, перекатывался с боку на бок.
– Кара! Ты видела? На этот раз я убила его. Я его все-таки достала!
– Ага, ладно, – пробурчала Кара, внимательно глядя по сторонам со своего насеста. – Ты убила лорда Рала. Молодец. – Она оглянулась через плечо. – Этот мой, да, лорд Рал? Вы обещали, что этот мой.
– Да, – отдуваясь, кивнул Ричард. – Этот твой, Кара.
– Отлично, – довольно улыбнулась Кара. – Он здоровенный.
Ричард хихикнул, глядя на Кэлен.
– Знаешь, а ведь я сам подставился.
– Ничего подобного! Я победила. Достала тебя. – Она снова шлепнула его ивовым мечом. Потом нахмурилась. – По-моему, ты сказал, что не умер. Сказал, это только царапина. Ха! Ты сам признался, что я тебя достала!
Ричард хохотнул.
– Я дал тебе…
Кэлен закрыла ему рот поцелуем. Кара, отвернувшись, закатила глаза.
Снова заглянув за край выступа, морд-сит быстро вскочила.
– Они только что ушли! Пойдем, пока кто-нибудь до него не добрался!
– Кара, никто до него не доберется, – успокоил ее Ричард. – Куда так спешить?
– Пойдем! Вы обещали, что этот мой! Мне вовсе неохота тащиться туда попусту. Пошли же!
– Ладно, ладно! – пробурчал Ричард, пока Кэлен поднималась на ноги. – Идем.
Он протянул Кэлен руку, чтобы она помогла ему встать, но Кэлен вместо этого ткнула его ивовым мечом в ребра.
– Я снова вас достала, лорд Рал! Теряете бдительность.
Ричард лишь улыбнулся, когда Кэлен все же соизволила протянуть ему руку. Поднявшись, он на мгновение стиснул ее в объятиях и сказал:
– Отлично сработано, Мать-Исповедница. Просто отлично. Ты убила меня на месте. Я тобой горжусь!
Кэлен просияла. Ричард подхватил мешок, забросил за спину и быстро пошел вниз по склону горы. Кэлен накинула на себя волчий тулуп и поспешила за ним, прыгая по камушкам.
– Осторожнее! – крикнул Ричард Каре. – Под листвой не видно ям и провалов.
– Знаю-знаю, – буркнула она. – Сколько раз можно повторять одно и то же!
Обычно маршрут прокладывал Ричард. Он учил их ходить по горной местности, объясняя, чего следует опасаться. С самого начала их путешествия по горам и лесам Кэлен обратила внимание, что Ричард шагает спокойно и плавно, а Кара скачет с камня на камень, как коза. Поскольку большую часть жизни Кара провела в помещении, она понятия не имела, как нужно ходить по горам.
Ричард терпеливо ей втолковывал:
– Смотри, куда ставишь ноги, старайся идти ровно. Не наступай без необходимости в ямки, не ставь ногу на возвышения, а если ставишь, то необязательно переносить всю тяжесть, достаточно согнуть ноги.
Кара жаловалась, что ей трудно постоянно думать о том, куда ставить ногу. Ричард объяснял, что, если не думать, она, Кара, всякий раз будет проделывать двойной путь. А если она станет думать, куда ставит ноги, то вскоре начнет автоматически ходить как следует. Когда Кара обнаружила, что, если следовать советам Ричарда, мышцы ног болят куда меньше, она мгновенно стала прилежной ученицей. Теперь морд-сит уже не спорила, а задавала вопросы.
Кэлен заметила, что Кара, спускаясь по тропинке, пользуется палкой как импровизированным посохом и, как учил Ричард, сначала проверяет подозрительные места и только потом ставит ногу. Вряд ли тут можно было сломать лодыжку, но Ричард ничего не сказал. Он лишь улыбался, когда Кара обнаруживала ямку палкой, а не ногой, как прежде.
Прокладывать новую тропу на склоне горы было делом опасным, такие тропинки нередко заводят в тупик, и тогда приходится возвращаться по своим следам. На менее крутых горных склонах, холмах и в долинах тропы зачастую протаптывали звери. А вот прокладывать новую тропу по каменному обрыву в тысячу футов высотой было делом тяжелым и утомительным. В этом случае, особенно если день близится к концу, нежелание заново повторять тяжелый подъем часто толкает на риск.
Ричард говорил, что очень важно подавлять желание поскорее спуститься и добраться до дома.
– Такое желание ведет к гибели, – часто повторял он. – А если будешь думать, то быстрее окажешься дома.
Кара ткнула палкой в кучу листвы между двух гранитных камней.
– Не наступайте сюда, – бросила она через плечо, прыгая на другой камень. – Тут яма.
– Премного благодарен, Кара, – с преувеличенной любезностью произнес Ричард. Можно подумать, он бы туда наступил!
На склоне, по которому они спускались, было несколько больших выступов, где росли низенькие корявые деревца и кустики. По выступам было удобно идти и было за что держаться.
Ниже склон прорезало глубокое ущелье. На той стороне землю покрывали хвойные деревья и унылые серые скелеты дубов, кленов и берез.
Осенняя листва была прекрасна, пока держалась на ветвях, но теперь усыпавшие землю листочки быстро увядали. Обычно дубы сохраняли листву до начала зимы, а некоторые – даже до весны, но здесь, высоко в горах, ледяной ветер и ранние метели уже сорвали со всех деревьев последние листья.
Кара ступила на край выступа, нависающего над глубоким провалом.
– Вот, – указала она. – Вон там, наверху. Видите?
Ричард, прикрыв глаза козырьком ладони и щурясь против солнца, посмотрел на противоположный склон и издал глухой горловой звук.
– Мерзкое местечко, чтобы умереть.
Кэлен натянула теплый волчий мех на уши, защищаясь от пронизывающего ветра.
– А есть хорошие?
Ричард опустил руку.
– Думаю, нет.
Выше той точки, куда указывала Кара, начинался так называемый кривой лес. А над ним, где деревья расти не могли, торчали голые камни. Еще выше лежал снег, сверкая на солнце. Кривой лес стоял на семи ветрах, и стволы деревьев были изогнуты самым немыслимым образом. Эти кривули служили границей между высокогорьем, где росли одни лишь мхи и лишайники, и густым лесом.
– Не будем терять времени. – Ричард махнул вправо. – Мне бы не хотелось, чтобы нас тут застала тьма.
Кэлен посмотрела туда, где открывался вид на заснеженные пики, долины и бесконечные хвойные леса. Долины укрывал толстый ковер облаков, цеплявшихся за склоны гор и медленно наползавших на лес. Вдалеке виднелись одинокие вершины с шапочками снега. Должно быть, в долинах, ниже облаков, погодка сейчас отвратная.
Ричард с Карой ждали, что скажет Кэлен. Ее нисколько не прельщала перспектива оказаться в кривом лесу, когда туда доберется этот мерзкий ледяной туман.
– Все в порядке. Пошли и покончим с этим. А потом спустимся пониже, отыщем приют-сосну и переночуем в сухости. Я не против посидеть у теплого костерка, потягивая горячий чай.
Кара погрела дыханием замерзшие руки.
– По мне, так звучит совсем неплохо.
В тот день, больше года назад, когда Кэлен впервые встретила Ричарда, он привел ее к приют-сосне. Кэлен и не подозревала о существовании таких деревьев в огромных лесах Вестландии. Приют-сосны по-прежнему казались ей чем-то таинственным, совсем как тогда, когда она увидела первую, возвышавшуюся над всеми окрестными деревьями.
Огромные лапы приют-сосны свисали по кругу до самой земли, образуя своего рода шатер. Хвоя росла в основном на внешних ветках, а внутренние оставались голыми. Под такой зеленой юбкой хорошо скрываться от непогоды. Приют-сосны устойчивы к огню, и, соблюдая некоторую осторожность, там можно развести небольшой костер и сидеть в тепле и сухости, пока снаружи бушует непогода.
Ричард, Кэлен и Кара частенько останавливались под кровом приют-сосны, когда бродили по горам. Эти посиделки под хвойным шатром сближали их. Они размышляли, беседовали, рассказывали истории – то смешные, то грустные.
Услышав, что Кэлен готова идти, Ричард с Карой двинулись вниз по скале. Кэлен уже оправилась после болезни, но они по-прежнему беспокоились за нее. Сейчас придется сначала одолеть крутой спуск, потом подъем, потом еще один спуск, а потом – если повезет – они найдут пристанище под приют-сосной.
Кэлен выздоравливала долго. Конечно, она понимала, что такие травмы заживают нескоро, но, пока она лежала, мышцы совсем атрофировались. Кроме того, почти все это время она не могла много есть и превратилась почти в скелет. Кэлен стала такой слабой и беспомощной, что впала в глубокую депрессию.
Она даже не представляла себе, какие придется приложить усилия, чтобы снова стать собой. Ричард с Карой старались ее развлечь, но безуспешно. Они просто не понимали, каково ей. Ноги истончились и превратились в обтянутые кожей кости с шишками коленных суставов. Кэлен чувствовала себя не только беспомощной, но и уродливой. Ричард вырезал для нее всяких зверушек: соколов, лисичек, выдр, уток, даже бурундучков. Кэлен не реагировала. В самые тяжелые дни она жалела, что не умерла со своим ребенком.
Жизнь превратилась в бессмысленное существование. День за днем, неделю за неделей Кэлен видела одно и то же: четыре стены своей больничной палаты. Боль изнуряла, однообразие отупляло. Она начала ненавидеть горький отвар тысячелистника, который ее заставляли пить. Когда она стала отказываться от этого отвара, Ричард заменил тысячелистник липой. От головной боли частенько помогала полынь, хотя после нее во рту долго стоял вяжущий привкус. Иногда как обезболивающее ей давали пиретрум. Кэлен уже ненавидела все эти травы и часто говорила, что у нее ничего не болит, лишь бы не пить мерзкое варево.
Ричард не стал прорубать в спальне большое окно, чтобы комната не нагревалась от жаркого летнего солнца, и Кэлен видела лишь клочок неба, верхушки нескольких деревьев да сине-серые очертания скалистых гор вдали.
Ричард хотел вынести ее наружу, но Кэлен умоляла не трогать ее, говорила, что так будет еще больнее. Дни шли за днями, ясные и пасмурные, солнечные и дождливые. Время текло. Лежа в крошечной комнатенке и медленно выздоравливая, Кэлен думала о том, что это лето для нее потеряно.
Как-то раз ей захотелось пить, а Ричард забыл налить чашку и поставить на столик рядом с кроватью. Когда она попросила воды, Ричард вошел с чашкой и бурдюком, поставил все на подоконник, и тут его позвала Кара. Он побежал наружу, на ходу бросив Кэлен, что им с Карой нужно сходить проверить удочки, и они вернутся, как только смогут. Не успела Кэлен попросить его поставить воду ближе, как он уже исчез.
Кэлен лежала, молча кипя от злости, с трудом веря, что Ричард оказался столь невнимателен, и беспомощно смотрела на деревянную чашку на подоконнике.
Готовая расплакаться, она застонала от жалости к себе, стукнув кулаком по кровати, а потом отвернула голову от окна, закрыла глаза и решила вздремнуть, чтобы не думать о мучившей ее жажде. Когда она проснется, Ричард с Карой уже вернутся и подадут ей воды. А Ричард получит выволочку.
По шее стекал пот. За окном пела птичка. Ее повторяющийся клич напоминал голосок маленькой девочки, кричащей «приди». Это «приди» затянулось надолго. Кэлен думала только о воде.
Она не могла заставить себя заснуть. Надоедливая пичуга продолжала настырно кого-то звать. Не раз Кэлен ловила себя на том, что шепотом отвечает «иду-иду». Она вслух обругала Ричарда. Закрыв глаза, Кэлен попыталась забыть о мучившей ее жажде, о птице и уснуть. Но глаза настойчиво раскрывались.
Кэлен приподняла на груди ночную рубашку, чтобы немного охладиться, и поймала себя на том, что глаз не сводит с воды на подоконнике. Чашка стояла вне досягаемости, в другом конце комнаты. Комната была не очень большой, но ходить-то Кэлен не могла, и Ричард отлично это знал. Она подумала, что, если сядет и переползет в изножье кровати, то сможет дотянуться до чашки.
Сердито фыркнув, Кэлен отбросила покрывало с костлявых ног. Она терпеть не могла на них смотреть. Ну почему Ричард так невнимателен? Что с ним случилось? Кэлен твердо вознамерилась высказать ему все, что она о нем думает, когда он вернется.
Она свесила ноги с кровати. Матрас был упругий, набитый сеном, пером и пухом. Очень удобный. Она с усилием села и долго сидела на краю постели, держась за голову и переводя дух. Все тело сводило от боли.
В первый раз за все время она села самостоятельно.
Она уже поняла, что затеял Ричард, но все равно ей очень не нравился способ, каким он заставил ее встать. Это жестоко. Она не готова. У нее еще все болит. Чтобы поправиться, ей нужно лежать. Открытые раны затянулись, но она еще слишком слаба, чтобы вставать.
Громко стеная и охая, Кэлен добралась до конца кровати. Усевшись там и держась рукой за изножье, она попыталась дотянуться до чашки. Слишком далеко. Придется все же вставать.
Она немного посидела, мысленно ругая своего дражайшего супруга на чем свет стоит.
После одного такого случая, много недель назад, когда она долго звала Ричарда, а он не слышал, Ричард положил возле кровати легкую палку, чтобы Кэлен могла постучать в стенку или в дверь. Теперь Кэлен взяла эту палку и поставила вертикально. Опираясь как на костыль, она медленно сползла с кровати. Ноги коснулись холодного земляного пола. Перенеся тяжесть на ноги, Кэлен охнула от боли.
Теперь она полустояла, полулежала на кровати и уже собиралась завопить, когда вдруг поняла, что охает не от боли, а от ожидания боли. Нет, боль, конечно, была, но вполне терпимая. Кэлен даже несколько растерялась от неожиданности.
Она покрепче оперлась на ноги и начала с помощью палки подниматься. Наконец она встала на трясущихся ногах. Она действительно стоит и встала совершенно самостоятельно!
Кэлен никак не могла заставить себя передвигать ноги, но если она хочет добраться до воды, ей придется это сделать. По крайней мере пока не доберется до подоконника. А потом можно спокойно падать на пол, где Ричард ее и обнаружит. Она мысленно представила себе эту сцену и посмаковала ее. Вот тогда-то его план вытащить ее из постели не покажется ему столь уж блестящим.
С помощью палки-костыля Кэлен медленно заковыляла к окну. Она сказала себе, что если свалится, то будет лежать на холодном полу без всякой воды, пока Ричард не обнаружит ее стонущей, с потрескавшимися губами, умирающей от жажды. Он будет чувствовать себя виноватым всю оставшуюся жизнь! Уж она об этом позаботится!
Чуть ли не желая упасть с каждым мучительным шагом, Кэлен доковыляла до окна. Она облокотилась о подоконник и закрыла глаза, прерывисто, тяжело дыша, чтобы не потревожить ребра. Отдышавшись, Кэлен схватила чашку и залпом осушила ее.
Шмякнув чашку обратно на подоконник, Кэлен выглянула наружу.
Прямо за окном на земле сидел Ричард, обхватив руками колени.
– Привет! – улыбнулся он.
Сидевшая рядом с ним Кара смотрела совершенно равнодушно.
– Как вижу, ты встала.
Кэлен хотела устроить скандал, но внезапно обнаружила, что с трудом сдерживает смех. В этот момент она почувствовала себя последней дурой из-за того, что до сих пор не пыталась самостоятельно встать.
Она смотрела на деревья, на величественные горы, огромное небо, по которому плыли белые барашки облаков, и по ее щекам струились слезы. Громады гор, их гигантские склоны самых разных цветов и оттенков представляли собой зрелище, равного которому Кэлен еще не видела. Да как она могла киснуть, не желая вставать?
– Ты, конечно, понимаешь, что совершила большую ошибку? – сказал Ричард.
– То есть? – спросила Кэлен.
– Ну, если бы ты сейчас не встала, мы бы еще позволили тебе полежать. Некоторое время. Но поскольку ты продемонстрировала нам, что вполне в состоянии самостоятельно вставать и передвигаться, мы и дальше продолжим в том же духе. Будем класть вещи вне пределов досягаемости, чтобы ты была вынуждена двигаться и таким образом помогала сама себе.
Хотя Кэлен была ему очень признательна, она вовсе не желала сообщать Ричарду, что он прав, но любила его еще больше: ведь он рискнул вызвать ее гнев, чтобы помочь ей.
– Покажем ей теперь, где она может найти стол? – обратилась к Ричарду Кара.
– Если она проголодается, – пожал плечами Ричард, – ей придется выйти из спальни и самой поискать стол.
Кэлен запустила в него чашкой. Ричард легко поймал снаряд.
– Рад, что руки у тебя тоже работают, – ухмыльнулся он. – Сможешь сама резать себе хлеб.
Когда она начала возражать, он добавил:
– Это будет честно. Кара печет хлеб. Значит, тебе его резать.
Кэлен ошеломленно переспросила:
– Кара печет хлеб?
– Лорд Рал меня научил, – ответила Кара. – Мне хотелось хлеба к жаркому, настоящего хлеба. А он сказал, что раз мне хочется хлеба, значит, придется научиться его печь. Это оказалось действительно легко. Примерно как добраться до окна. Но я в отличие от некоторых не стала ничем в него швыряться.
Кэлен невольно улыбнулась, отлично зная, что Каре месить тесто было куда труднее. И почему-то она сильно сомневалась, что Кара повела себя вполне прилично. Кэлен с удовольствием посмотрела бы, как они мерялись силой воли.
Читать бесплатно другие книги:
