Шестое Правило Волшебника, или Вера Падших Гудкайнд Терри
– Ну, стеклянная пыльца Верны сработала даже лучше, чем мы могли надеяться. Мы захватили нескольких имперцев и допросили с пристрастием. Те покойники, которых мы тогда видели в долине, – лишь первые ласточки.
Верна помогла Уоррену скинуть тяжелый обледеневший плащ и бросила на пол у очага, рядом с коричневым плащом капитана Райана.
– Судя по всему, – продолжил Уоррен, – довольно многие, тысяч шестьдесят – семьдесят, зрения полностью не потеряли, а лишь ослепли на один глаз или стали плохо видеть. Орден не может бросить их, поскольку они все же достаточно здоровы, чтобы оставаться с армией, но, что гораздо важнее, есть надежда, что эти люди могут все же выздороветь и зрение у них полностью восстановится. И, соответственно, снова смогут сражаться.
– Это вряд ли, – хмыкнула Верна.
– Я тоже в этом сомневаюсь, – согласился Уоррен, – но, во всяком случае, имперцы так думают. Еще довольно немалое количество – тысяч двадцать пять, может, тридцать – больны. У них чудовищно воспалены глаза и нос.
– Воздействие стекла, – кивнула Верна.
– Примерно тысяч десять – пятнадцать испытывают трудности с дыханием.
– Значит, – быстро произвела подсчет Кэлен, – с учетом погибших и пострадавших достаточно сильно, чтобы не иметь возможности принимать участие в боевых действиях, потери Ордена от стеклянной пыли составляют примерно сто пятьдесят тысяч человек. Весьма недурственное достижение, Верна.
Верна казалась не менее довольной, чем Кэлен.
– Это стоит той бешеной скачки – я тогда чуть со страху не умерла, – ухмыльнулась она. – Хотя, не сделай мы все именно так, результат был бы менее впечатляющим.
– Мы с капитаном Циммером добились примерно тех результатов, на которые и рассчитывали. По моим прикидкам, мы положили примерно тысяч десять имперцев.
– Неплохая драчка, – присвистнул Зедд.
– Да не очень. Не так, как нас учила это делать Мать-Исповедница, и не так, как работает капитан Циммер. В основном мы старались уничтожить как можно больше врагов, вовсе не вступая в драку. Если перерезать глотку спящему, то успеваешь куда больше, и у тебя куда меньше шансов пострадать самому.
– Я рада, что ты оказался таким хорошим учеником, – улыбнулась Кэлен.
– Уоррен с сестрами нам здорово помогли перемещаться так, чтобы нас не заметили. Белых плащей еще не привезли? Нам бы они очень пригодились. Если бы у нас были эти плащи, мы бы смогли сделать куда больше.
– Первая партия поступила буквально вчера, – сообщила офицеру Кэлен. – Их вполне хватит для твоих людей и для парней капитана Циммера. А через несколько дней привезут еще.
– Капитан Циммер будет весьма рад. – Райан потер руки, стараясь отогреть пальцы.
– Вам удалось выяснить, почему они так далеко отошли на юг? – спросил Зедд.
Уоррен кивнул.
– Мы допросили пленных: у них в лагере вовсю гуляет лихорадка. Это не наших рук дело. Самая обычная лихорадка, частенько вспыхивающая среди большого скопления людей в полевых условиях. Но она унесла десятки тысяч человек. Поэтому они предпочли убраться от нас подальше, чтобы дать себе передышку. Они нисколько не сомневаются, что запросто оттеснят нас назад, как только пожелают.
И это соответствовало истине. Учитывая численность орды, имперцы и впрямь могли быть уверены, что запросто сметут любое сопротивление. И все же Кэлен не понимала, почему Райан с Уорреном выглядят такими пришибленными. Она нутром чувствовала, что, помимо принесенных хороших новостей, они оба что-то недоговаривают.
– Добрые духи! – жизнерадостно воскликнула она, желая их подбодрить. – Да их численность тает буквально как снег в огне! Это куда лучше, чем…
– Я попросил Хайса в первую очередь явиться к вам и доложить обстановку, – поднял руку Уоррен. – Думаю, вам всем стоит сперва его выслушать.
Кэлен жестом велела капралу подойти. Тот бодро подошел к столу и замер навытяжку.
– Послушаем, что вы хотите нам сообщить, капрал Хайс.
Лицо д'харианца было пепельно-серым, и, несмотря на холод, он обливался потом.
– Мать-Исповедница, наша разведгруппа была на юго-востоке, ведя наблюдение за дорогами из степи, на случай если Орден решит обойти нас с флангов. Ну, если коротко, то мы увидели колонну, идущую на запад.
– Армия Ордена очень большая, – заметила Кэлен, – так что они неизбежно должны получать снабжение и обеспечение с родины, в дополнение тому, что они грабят здесь. А колонну фуражиров обязательно сопровождает охранение.
– Я следовал за ними неделю, чтобы подсчитать численность.
– И сколько же их? – спросила Кэлен.
– Больше четверти миллиона, Мать-Исповедница.
Кэлен вздрогнула, будто тысячи ледяных иголок вонзились в кожу.
– Сколько-сколько? – уточнила Верна.
– Как минимум двести тысяч пятьсот солдат, плюс возницы и гражданские с фуражом.
Все, ради чего они трудились, все жертвы, вся борьба за уничтожение Имперского Ордена… Все напрасно! Все их усилия сведены к нулю – численность противника даже увеличилась с начала экспансии.
– Добрые духи, – прошептала Кэлен, – сколько же человек Орден собирается на нас обрушить?
Встретившись взглядом с Уорреном, она поняла, что даже это число его не удивляет.
– Хайс, – Уоррен указал на разведчика, – видел только первую группу. Пленники сообщили нам об ожидающемся подкреплении. Мы не были уверены, что они говорят правду, – думали, может, они пытаются запугать нас, но потом мы повстречались с группой капрала Хайса, возвращавшейся в лагерь. Тогда мы еще немного там пошныряли и поразнюхивали. Поэтому-то и задержались.
– Еще четверть миллиона… – пробормотала Кэлен. Все вдруг стало казаться таким безнадежным…
Уоррен прокашлялся.
– Это лишь первая колонна свежих сил. За ней идут еще.
Кэлен подошла к очагу и протянула руки к огню, уставившись на язычки пламени. Она стояла возле статуэтки, вырезанной для нее Ричардом. Кэлен пожалела, что не может сейчас испытывать те чувства, что воплощает гордая «Сильная духом». Похоже, она в состоянии лишь думать о смерти.
Новости об идущем на помощь Имперскому Ордену подкреплении и об отбытии галеанских и кельтонских войск вихрем разнеслись по лагерю. Кэлен, Зедд, Уоррен, Верна, Эди и генерал Мейфферт, а также прочие офицеры ничего не скрывали от своих подчиненных. Эти люди ежедневно рисковали жизнью и имели полное право знать истинное положение вещей. Если Кэлен шла по лагерю и кто-то набирался достаточно смелости, чтобы задать ей вопрос, она честно говорила все, что знает. Конечно, она старалась и приободрить солдат, но и правды не скрывала.
Все эти люди были поистине бесстрашны. Но мрачные мысли, казалось, потихоньку гасили в них жизнелюбие. Они вяло исполняли свои ежедневные обязанности, как бы смирившись с судьбой, принимая неизбежное. Новый мир не мог предложить укрытия, здесь нигде не было безопасного места, где можно было бы укрыться от нависшей громады Имперского Ордена.
Кэлен старалась демонстрировать солдатам решительность. У нее не было выбора. Капитан Райан и его люди лучше прочих справлялись с ситуацией. Смерть им не грозила. Они и так уже были мертвы. Как и Кэлен, эти молодые галеанцы дали клятву мертвеца, и к жизни могли вернуться лишь после уничтожения Ордена.
Капитана Циммера и его подчиненных тоже сложившаяся ситуация мало беспокоила. Они знали, что им нужно делать, и просто делали свое дело. У каждого теперь было по несколько связок ушей. После каждой сотни они начинали новую связку. Для них было делом чести нанизывать на нить лишь правое ухо врага, так что двух ушей, принадлежавших одному человеку, среди их трофеев не имелось.
Представитель Терио из Хергеборга сдержал слово. Белые шерстяные плащи, шапки и варежки доставлялись каждую неделю, и эта маскировка помогала в рейдах против Имперского Ордена. И эти вылазки были на удивление удачными: в лагере Ордена свирепствовала лихорадка и многие плохо видели после поражения глаз стеклянной пылью. Солдат в маскировочном облачении отправляли также на перехват фуражиров, в надежде нейтрализовать идущее на помощь ордену подкрепление еще до того, как эти войска объединятся с основными силами противника.
И все же эти наскоки были для Ордена, как дракону дротик.
Кэлен, побеседовав с только что вернувшейся с задания группой, вернулись в избушку и обнаружила Зедда. Старый волшебник в одиночестве изучал внесенные в карты изменения.
– Нам повезло, – сообщила она Зедду, снимая меховую мантию. – В группе всего несколько раненых. А уничтожен большой отряд патруля. Они перебили их всех, включая одну из колдуний Джеганя.
– Тогда почему у тебя такое унылое лицо?
Кэлен лишь безнадежно развела руками.
– Не надо так уж отчаиваться, – сказал Зедд. – Отчаяние – частая спутница войны. Не помню уж сколько лет назад… когда я был молод, в той войне был момент… Всем нам казалось, что еще чуть-чуть, и нам конец. Но мы все преодолели и в конечном итоге победили.
– Да знаю я, Зедд, знаю. – Кэлен потерла озябшие руки. Ей страшно не хотелось произносить этого, но все же она сказала. – Ричард не пожелал возглавить войска, так как считал, что при нынешнем положении вещей мы не можем победить. Он сказал, что независимо от того, будем мы сражаться с Орденом или нет, мир все равно окажется под властью Ордена, и если мы станем биться, то это лишь повлечет лишние потери. Мы все равно потерпим поражение, Орден все равно станет править миром, а все шансы на победу для нас в будущем будут окончательно потеряны.
Зедд поглядел на нее одним глазом.
– Тогда что ты тут делаешь?
– Ричард сказал, что победить мы не можем, но добрые духи, я не могу позволить себе в это поверить. Я скорее погибну, сражаясь за свободу, за свободу моего народа, чем соглашусь стать рабыней. И все же я знаю, что иду наперекор желанию Ричарда, его совету и приказам. Я дала ему слово… У меня такое чувство, будто я падаю в зыбучий песок предательства и всех тяну за собой.
Она поглядела Зедду в лицо, желая увидеть хоть малейший признак, что Ричард мог ошибиться.
– Ты сказал, что он самостоятельно вывел Шестое Правило Волшебника – что мы должны использовать свой разум, чтобы видеть реальное положение вещей. У меня была надежда. Я думала, он наверняка ошибается насчет безнадежности этой войны, но теперь…
Зедд улыбнулся, будто увидел нечто забавное в том, что Кэлен считала ужасающим.
– Эта война будет долгой. Так что она вовсе не безнадежна, и ничего еще не решено. И в такой войне сомнения, страхи, ощущение беспомощности – бремя полководцев. Это все чувства и эмоции, а вовсе не обязательно реальное положение вещей. Пока нет. Нам еще многое придется перенести. Ричард выдал свое решение, исходя из ситуации на тот момент, когда он это говорил. Но кто сказал, что люди уже сейчас не готовы доказать ему, что достойны его? Доказать, что готовы отбросить Орден? Возможно, то, что необходимо Ричарду, чтобы возглавить борьбу, уже произошло.
– Но я знаю, он настойчиво предостерегал меня от участия в этой битве. И он был тверд в своем убеждении. И все же… у меня нет его силы, нет сил просто повернуться спиной к происходящему и – будь, что будет… Я отправила послание с просьбой прислать еще войска.
Зедд снова улыбнулся, как бы говоря, что все возможно.
– На то, чтобы превзойти врага по численности, сил потребуется немало. Полагаю, нам еще только предстоит нанести Ордену ощутимый урон, но мы непременно это сделаем. Мы с сестрами Света что-нибудь эдакое непременно изобретем. В таких делах никогда ничего нельзя знать наверняка. Вполне возможно, что мы вдруг сделаем нечто такое, что отшвырнет их назад.
Кэлен, улыбнувшись, потрепала волшебника по плечу.
– Спасибо, Зедд. Я так рада, что ты с нами. – Ее взгляд остановился на статуэтке, гордо стоящей на каминной полке. И она подошла ближе к очагу, как к алтарю, на котором стоит священная реликвия. – Добрые духи, как же мне его недостает!
В ее словах звучал невысказанный вслух вопрос, надежда, что старый волшебник скажет то, что поможет вернуть Ричарда.
– Я знаю, дорогая. Я тоже по нему скучаю. Он жив, и это самое главное.
Кэлен смогла лишь кивнуть.
Зедд хлопнул в ладоши, будто его осенила какая-то блестящая идея.
– А сейчас нужно нечто такое, что может отвлечь всех от насущных проблем. Что-то, чему все смогут вместе порадоваться.
– Например? – Кэлен нахмурилась. – Ты имеешь в виду игру или что-то в этом роде?
Он задумался.
– Не знаю. Что-то радостное. То, что покажет всем, что Орден не в силах помешать нам жить нашей жизнью. Не может помешать нам радоваться жизни, наслаждаться ею. – Он меланхолично почесал подбородок. – Есть идеи?
– Ну, у меня мысли не в ту сторону…
И тут в избушку вошел Уоррен.
– Только что получил хорошие новости из долины Драна. Счастливый денек для нас – никакого шевеления, как мы и рассчитывали.
И резко остановился, все еще не выпуская ручку двери, переводя взгляд с Кэлен на Зедда и обратно.
– В чем дело? Что происходит? Чего это вы двое на меня так уставились?
Подоспевшая Верна впихнула Уоррена в домик.
– Давай-давай, заходи! И закрой дверь. Да что с тобой! На улице же колотун!
Фыркнув, она сама захлопнула дверь. Повернувшись, она увидела Кэлен с Зеддом и невольно отступила на шаг.
– Верна, Уоррен, – елейным тоном пропел Зедд, – заходите, заходите!
– Что это вы оба ухмыляетесь? Что затеяли? – сердито глянула на них Верна.
– Ну, – прикинулся дурачком Зедд, подмигнув Кэлен, – мы с Матерью-Исповедницей только что обсуждали грандиозное событие.
Взгляд Верны потемнел еще больше и она грозно подалась вперед.
– Какое еще грандиозное событие? Ни о каком грандиозном событии я не слышала!
Даже Уоррен, обычно не склонный к гневу, тоже начал сердиться.
– Вот именно. Что еще за грандиозное событие?
– Ваша свадьба, – сообщил Зедд.
– Правда? – недоверчиво спросил Уоррен и лицо его озарилось счастливой улыбкой.
– Правда? – эхом повторила Верна.
– Ага, правда! – хихикнула Кэлен.
Глава 43
Подготовка к свадьбе Уоррена и Верны заняла больше двух недель. Не то чтобы нельзя было подготовить все гораздо быстрее, просто, как объяснил Зедд Кэлен, «лучше потянуть время». Он хотел, чтобы все прониклись важностью момента и предвкушали веселье. Чтобы было побольше времени на организацию, изготовление украшений, на приготовление особых блюд и вообще чтобы лагерь принял подобающий облик для большого праздника. Дать людям время вдоволь посплетничать и поболтать о свадьбе в предвкушении торжеств.
Поначалу солдаты довольно вяло приняли новость, но вскоре прониклись атмосферой праздника и вся подготовка превратилась в грандиозное всеобщее веселье.
Уоррена любили все. Он относился к тому типу людей, которых все чуть-чуть жалеют и которые вызывают невольное желание их защищать – эдакий застенчивый нескладеха. Большинство не смыслило ни бельмеса в том, что он говорил. И считали его мало привлекательным для женщин. И то, что он сумел-таки завоевать сердце дамы, казалось им ну совершенно удивительным, и давало мужчинам повод гордиться тем, что он один из них. Это давало им надежду, что в один прекрасный день у них тоже будет свадьба, жена, семья, даже если зачастую все эти храбрые воины внутренне опасались, что и они частенько тоже бывают застенчивыми и неловкими.
Даже за Верну радовались совершенно искренне. Солдаты ее уважали, но никогда не выказывали теплых чувств. Поэтому их веселые и откровенные пожелания всяческих благ приводили Верну в замешательство.
Так что весь лагерь был охвачен предпраздничной суетой куда больше, чем могла надеяться Кэлен. После небольшой заминки в самом начале, уставшие от боев и потерь, давно оторванные от домов и семей солдаты, переварив новость, со вкусом приняли участие в развлечении.
В центре лагеря очистили большой круг – палатки передвинули и возвели на грузовых фургонах помосты, – там-то и должна была проходить свадебная церемония. Помосты нужны были для того, чтобы все присутствующие могли лучше видеть происходящее. Рядышком отвели место под танцы, и все, кто умел играть на музыкальных инструментах и не был на задании, проводили дни и ночи в репетициях. Даже хор организовали, и теперь он репетировал в овраге неподалеку. Куда бы Кэлен ни шла, она постоянно слышала барабаны и флейты, или пронзительные звуки гобоя, или мелодичное звучание струнных инструментов. Музыканты боялись сфальшивить во время праздника куда больше, чем боялись всего Имперского Ордена вместе взятого.
Поскольку в наличии имелось больше сотни сестер Света, было решено устроить после церемонии танцы. Сестры восприняли эту мысль положительно, пока до них не дошло, сколько мужчин приходится на одну женщину и со сколькими им придется танцевать. Но даже несмотря на это, они пришли в восторг от того, сколько внимания им будет уделено во время танцев, и в общем-то идею одобрили. Женщины, возраст которых измерялся столетиями, краснели как девчонки, когда к ним обращались молодые мужчины с просьбой оставить для них танец на грядущей свадьбе.
Ближе к свадьбе солдаты расчистили в лагере своего рода улицы, чтобы после церемонии свадебная процессия могла пройти по всему лагерю. Все хотели иметь возможность лично приветствовать молодоженов и пожелать им счастья.
Кэлен же решила, что после свадьбы Уоррен с Верной поселятся в избушке. Это был ее свадебный подарок, поэтому она пока держала свою задумку в секрете. Так что Кэлен с Карой для видимости поддержали идею масс поставить в сторонке палатку для молодоженов. Кара перенесла вещи Верны в эту самую палатку, где все усыпала пахучими травами и ягодами. Уловка сработала. Верна поверила, что палатка предназначена им с Уорреном, и запретила ему заходить туда до свадьбы.
День свадьбы выдался погожим и не слишком холодным, так что обморозиться никто не рисковал. Снег быстренько убрали с центральной площадки, так что теперь можно было спокойно веселиться. Кое-кто из сестер пришел проверить состояние импровизированной танцплощадки, опробуя ее и давая мужчинам возможность полюбоваться теми, с кем им, возможно, доведется станцевать. Если повезет. Все это было проделано с весельем и задором.
Поскольку Верна все утро провела в своей палатке, где хихикающие сестры делали ей прическу, накладывали макияж и наводили последний штрих на свадебное платье, Кэлен наконец получила возможность украсить и привести в должный вид избушку. Под стрехой в разных углах она повесила мешочки с пахучим бальзамом и украсила стенки пучками красных ягод, за неимением ничего лучшего.
Одна из сестер дала Кэлен кусок полотна, из которого та сделала занавеску на окно. Она трудилась над ней по ночам, вышивая на ткани узоры, чтобы придать простой ткани нарядный вид. А когда все собирались на совещания, прятала ее под подушкой, чтобы Верна с Уорреном не видели. Кэлен расставила по всей комнате ароматные свечи, подаренные сестрами, и наконец повесила занавеску на окно.
Единственное, что Кэлен решила забрать из избушки с собой в палатку, – это статуэтку.
Кэлен как раз застилала постель свежим бельем, когда в избушку ввалилась Кара с чем-то синим в руках.
Заправляя простыню под матрас, Кэлен взглядом проследила, как Кара захлопывает дверь.
– Что это ты приволокла?
– Не поверишь, – ухмыльнулась Кара. – Широкую синюю шелковую ленту. Сестры принайтовали Верну к стулу, пока кудахчат над ней, Зедд отправил Уоррена куда-то там, так что я подумала, что мы с тобой вполне можем использовать эту ленту, чтобы украсить избушку. Чтобы красивее было. Вот, например, можно обернуть лентой мешочки с бальзамом. Будет красиво.
– Отличная мысль, – удивленно пробормотала Кэлен.
Она не знала, что ее больше удивило – вид Кары с синей шелковой лентой или то, что морд-сит произносит слова «украсить» и «красиво» на одном дыхании. И незаметно улыбнулась, довольная тем, что слышит из уст грозной телохранительницы подобное. Зедд куда больший волшебник, чем он думает.
Кэлен с Карой тщательно укрепили ленту на стенке, обвивая ее вокруг мешочков. Стенка получилась такой красивой, что Кэлен глаз не могла от нее оторвать и все время улыбалась. Затем они принялись за стену напротив двери, не жалея ленты, чтобы произвести максимальное впечатление на Уоррена с Верной, когда они войдут в избушку.
– А где ты вообще раздобыла эту ленту? – прошепелявила Кэлен с полным ртом булавок.
– Бенджамин мне достал, – хихикнула Кара, прикрепляя ленту. – И заставил меня пообещать не спрашивать, где он ее раздобыл. Можешь в это поверить?
Кэлен вынула булавки изо рта.
– Кто?
– Что кто? – Высунув язык, Кара старательно загнала булавку в крепкую древесину.
– Кто, ты сказала, дал тебе ленту?
Кара подняла с пола очередную шелковую полоску.
– Генерал Мейфферт. Понятия не имею, где он…
– Ты сказала «Бенджамин».
Опустив ленту, Кара уставилась на Кэлен.
– Ничего подобного.
– Нет, сказала. Назвала его Бенджамином.
– Я сказала генерал Мейфферт. Ты просто подумала…
– Я понятия не имела, что генерала Мейфферта зовут Бенджамин.
– Ну…
– Бенджамин – имя генерала Мейфферта?
Кара обиженно глянула на Кэлен:
– Ты же знаешь, что да.
Кэлен победоносно ухмыльнулась:
– Теперь знаю.
Кэлен облачилась в белое платье Матери-Исповедницы. И с некоторым изумлением отметила, что платье стало чуть-чуть велико, впрочем, учитывая обстоятельства, стоило ли этому удивляться. Из-за мороза она взяла и сделанную для нее из волчьей шкуры мантию, но набросила ее, как плащ. Кэлен наблюдала за церемонией и смотрела на десятки тысяч спокойных лиц. Позади нее возвышалась зеленая стена переплетенных еловых лап. Дыхание вырывалось облачками пара в тихом послеполуденном солнечном воздухе.
Поскольку Зедд проводил церемонию, к Кэлен он стоял спиной. И Кэлен зачарованно взирала на его волнистые белые волосы, обычно всклокоченные, но сегодня тщательно расчесанные и аккуратно уложенные. Волшебник был в своем роскошном темно-бордовом балахоне с черными рукавами и капюшоном. Обшлага отделаны серебряной канителью, а ворот и грудь расшиты золотом. На талии одеяние перетягивал красный атласный пояс с золотой пряжкой. Рядом с ним стояла Эди в обычном платье колдуньи с красной и желтой вышивкой по вороту. И почему-то такой контраст не резал глаз.
Верна была в роскошном лиловом, расшитом золотой канителью по квадратному вырезу платье. Великолепная золотая вышивка украшала узкие рукава, убегая под золотую ленту, стягивающую их у локтя. Легкая накидка закрывала грудь и спускалась на широкую юбку, доходившую почти до пола. Волнистые каштановые волосы Верны украшали синие, золотые и алые цветочки, сделанные сестрами из кусочков шелка. Сияя улыбкой, она являла собой красивую невесту-колдунью, стоящую подле симпатичного жениха в лиловом балахоне волшебника.
Церемония подходила к кульминации, и казалось, все присутствующие подались вперед.
– Берешь ли ты, Верна, этого волшебника себе в мужья, – проговорил Зедд ясным голосом, разносящимся над всей толпой, – сознавая его дар и связанные с этим обязанности, и клянешься ли любить и почитать его до самой смерти?
– Да, – мягко проговорила Верна.
– Берешь ли ты, Уоррен, – заговорила Эди, и голос ее по контрасту с голосом Верны казался еще более скрипучим, – эту колдунью себе в жены, сознавая ее дар и связанные с этим обязанности, и клянешься ли любить и почитать ее до самой смерти?
– Да, – решительно ответил Уоррен.
– Тогда, согласно твоей свободной воле, я признаю тебя, колдунья, достойной этого союза и с радостью благословляю его. – Зедд воздел руки. – Я прошу добрых духов улыбкой принять клятву этой женщины.
– Тогда, согласно твоей свободной воле, я признаю тебя, волшебник, достойным этого союза и с радостью благословляю его. – Эди воздела руки. – Я прошу добрых духов с улыбкой принять клятву этого мужчины.
Все четверо взялись за руки и склонили головы. В центре образованного ими круга воздух засветился и яркий луч вознеся к небесам, будто понес их клятву добрым духам.
Затем Зедд с Эди хором произнесли:
– Отныне вы навечно являетесь мужем и женой, связанными клятвой, любовью, а теперь и волшебным даром.
Волшебный свет начал рассасываться снизу вверх, пока не превратился в одинокую звезду, висящую прямо над ними на послеполуденном небосклоне.
В морозной тишине тысячи людей завороженно смотрели, как Верна с Уорреном скрепляют поцелуем союз, заключенный на свадебной церемонии, которую им вряд ли еще когда доведется увидеть: бракосочетание колдуньи и волшебника, отныне связанных не только простыми обетами, но также и магией.
Когда Уоррен с Верной оторвались друг от друга, оба сияя счастливой улыбкой, толпа взревела. В воздух полетели шапки, загремели радостные вопли.
Сияющие Верна с Уорреном, взявшись за руки, повернулись к солдатам и помахали. Солдаты приветствовали их криками, аплодисментами и свистом, будто каждый из них только что поженил родную сестру и лучшего друга.
И тут грянул хор, взяв такую высокую ноту, что звук эхом отразился от деревьев вокруг. Кэлен аж мороз пробрал. И все в долине почтительно замолчали.
Кара, наклонившись к Кэлен, изумленно прошептала, что хор исполняет древнюю д'харианскую свадебную песнь, родившуюся тысячелетия назад. Поскольку певцы тренировались в уединении, Кэлен впервые услышала эту песню. Мелодия была столь могучей, что смела все эмоции, оставив лишь желание наслаждаться ею. Стоящие на краю платформы Уоррен с Верной тоже попали под власть прекрасного гимна их союзу.
В игру вступили флейты, затем тамбурины. Солдаты, в большинстве своем д'харианцы, улыбались, слушая знакомую музыку. И тут Кэлен вдруг сообразила, что поскольку она чуть ли не всю жизнь считала Д'Хару враждебной державой, то ей никогда и в голову не приходило, что у д'харианцев тоже есть свои традиции и обряды, важные, захватывающие или любимые.
Кэлен покосилась на Кару, которая рассеянно улыбалась, слушая пение. Для Кэлен вся огромная Д'Хара являлась тайной. Она знала лишь д'харианских солдат. И не имела ни малейшего представления о д'харианских женщинах – за исключением морд-сит, а их вряд ли можно посчитать типичными представительницами женского населения Д'Хары, – детях, домах, обычаях. В конечном итоге она начала считать д'харианцев союзниками, но лишь теперь сообразила, что ничего, по сути, не знает об этом народе, о его наследии.
– Это чудесно, – шепнула она Каре.
Кара кивнула, поглощенная чудесной мелодией, так хорошо знакомой ей, и экзотической новинкой для Кэлен.
Когда хор смолк, Верна, чуть шагнув назад, сжала руку Кэлен. Своего рода извинение, знак понимания того, насколько тяжела должна быть для Кэлен эта церемония.
Не желая позволять тоске омрачать торжественное событие, Кэлен ответила на взгляд Верны сияющей улыбкой. И шагнула вперед, встав за спиной Верны и Уоррена, приобняв обоих за плечи. Толпа постепенно смолкла и Кэлен заговорила.
– Отныне эти двое принадлежат друг другу. Возможно, они всегда друг другу принадлежали. Теперь они вместе навсегда. Да пребудут с ними вечно добрые духи.
Вся толпа как один повторила последнюю фразу.
– Я хочу от всего сердца поблагодарить Верна и Уоррена за то, – продолжила Кэлен, обводя взглядом многотысячную толпу, – что они напомнили всем нам, что такое жизнь. Трудно найти более простое и ясное выражение того, ради чего мы действительно сражаемся, чем сегодняшняя свадьба.
Слушатели согласно закивали.
– Ну а теперь кто желает посмотреть, как эта парочка танцует свой первый танец? – воскликнула Кэлен.
Зрители с радостными криками подались назад, освобождая центральную площадку. Музыканты выстроились за скамейками вокруг.
Пока Уоррен с Верной спускались с платформы, чтобы открыть танцы, Кэлен обняла Зедда и чмокнула в щеку.
– Это одна из лучших твоих затей, волшебник.
Он посмотрел на нее своими ореховыми глазами, которые, казалось, проникали в самую душу.
– Ты в порядке, милая? Я понимаю, что все это тяжко.
Кэлен кивнула, упорно продолжая улыбаться:
– В полном. А тебе все это вдвойне тяжелей.
Зедд внезапно улыбнулся.
– Вот теперь узнаю Мать-Исповедницу! В вечной тревоге за других.
Кэлен смотрела, как смеющиеся Уоррен с Верной кружатся в танце в кругу хлопающих солдат.
– Когда они закончат, а ты станцуешь с Эди, не потанцуете ли со мной, сударь? – спросила Кэлен.
– Вместо него?
– Уверена, что ему бы этого хотелось.
Кэлен не могла сейчас заставить себя произнести его имя, иначе волшебство веселой церемонии было бы безвозвратно нарушено.
Зедд игриво вздернул бровь.
– А с чего ты взяла, что я умею танцевать?
– Да потому что нет на свете ничего, что ты не умеешь! – рассмеялась Кэлен.
– Я быть способна выдать целый список того, чего этот тощий старик не умеет, – с улыбкой сообщила возникшая за спиной Зедда Эди.
Когда молодожены закончили первый танец, на площадку стали выходить и другие пары. Зедд с Эди тоже отправились на танцевальный круг, чтобы показать молодежи, как это делается. Кэлен стояла возле круга вместе с Карой. К ним протолкался смеющийся генерал Мейфферт.
– Мать-Исповедница! – Напор толпы подтолкнул его еще ближе. – Мать-Исповедница, какой чудесный день, верно? Видели ли вы когда-нибудь что-либо подобное?
Кэлен невольно улыбнулась совершенно счастливому генералу.
– Нет, генерал Мейфферт, не думаю.
Офицер быстро глянул на Кару. Некоторое время неловко потоптавшись, он затем повернулся к танцующим. Хотя за последнее время люди получше узнали Кэлен, все же она была Исповедницей, женщиной, рядом с которой и стоять-то боялись, не то что прикасаться. Так что вряд ли кто-нибудь отважится пригласить на танец Исповедницу.
Или морд-сит.
– Генерал? – окликнула Кэлен Мейфферта. – Генерал, не могли бы вы оказать мне огромную личную услугу?
– Конечно, Мать-Исповедница! – рявкнул офицер. – Все, что пожелаете! Что я могу для вас сделать?
Кэлен указала на танцевальный круг и толпящихся вокруг солдат и сестер.
– Не могли бы вы потанцевать? Я понимаю, что в принципе мы должны быть начеку во избежание возможных недоразумений, но мне кажется, что люди намного лучше проникнутся праздничным духом этого торжества, если их генерал выйдет в круг и спляшет.
– Сплясать?
– Да.
– Но я… То есть я не знаю, кто…
– Ой, пожалуйста, перестаньте выкручиваться! – Кэлен повернулась, будто ей только что пришла в голову мысль. – Кара. Почему бы тебе не пойти с ним потанцевать, чтобы его люди поняли, что они тоже могут подключиться к танцам?
Голубые глаза Кары заметались между Кэлен и генералом.
– Ну, вообще-то я не понимаю, каким образом…
– Сделай это ради меня. Ну пожалуйста, Кара! – Кэлен повернулась к генералу. – По-моему, мне довелось слышать, как кто-то упоминал, что вас зовут Бенджамин?
Генерал почесал висок.
Читать бесплатно другие книги:
