С?веру С?верное Рубцов Денис

Бункеръ; въ душевой на полк: одеколонъ «Русскій лсъ» и опасная бритва. Здсь мокрый-чистый полъ. Стны, потолокъ, красный абажуръ, лампа правильно мерцаетъ ртутью. Гд-то техники гулъ, гд-то баки съ водой, складъ (многолтній запасъ кипятка). Въ комнат сейфъ въ синей краск (внутри: дло подъ грифомъ, съ номеромъ пистолетъ). На стол изъ оршника: бутылка шампанскаго, бокалъ съ гранями и стопка коленкоромъ покрытыхъ книгъ. Въ сахарниц рафинадъ; чашки и блюдца нтъ нигд, но есть лимонъ. За сосдней стной узелъ связи, спальня и видъ на Чёрное мор за толщей бетона.

Акварель

Дыханія тепло.
Нтъ у ночной постели края.
Сомкнуты вки, крпко спишь;
уютная,
живая.
Пепельный рай – рай возсозданный на пепл.

Утро раннее скоро, безпощадно глубокое, мраморное. Скоро ты встанешь, проведёшь рукою по губамъ, вдохнёшь глубоко (не думая ни о чёмъ).

Разсказать – какъ оторвать (до той поры, неизвстное удержитъ насъ; рядомъ).

– Жизнь твоя – картинка акварельная – говоришь ты ей, пока она спитъ.

– …

– демъ двочка въ тепло.

– Такъ вдь рано.

– демъ. Подышимъ втромъ на мор.

Тетива

По бульвару внизъ, внизъ къ рчному порту. Тамъ неподвижны колёса парохода, тамъ дымъ листвы по рк, студёная рябь. За мостомъ городъ, за мостами ты – глаза оленьи за втвями кустовъ.

Шафраны торчатъ, осеннія астры, дицентра – разбитое сердце, выстрломъ надвое расколото средоточіе. Червякъ замерзать молча выползъ.

Сезонъ.

Касаясь ничто

Родина души – оплотъ тишины, красивое слово «покои».

Матка пчелиная, влагалище мудрости. Сердце въ сок изъ тревогъ; сочится мёдомъ линія ея, сургучной патокой, сахарной мастикой (главпочтамтъ, бандероль, сургучъ; перо по сухой бумаг скрипитъ, аккуратно выводитъ: «три-пять-два, восемьсотъ, Туапсе»).

– Чмъ пахнетъ лоно?

– Родиной.

– Тнистыя, вмстительныя глубины.

– Раскрытые лепестки – гречихи цвтъ, гречишное зёрнышко.

Тёплый омшаникъ, ртутью вода на листьяхъ настурціи, разсчённой рудбекіи золотые шары.

Дрожь и сокъ.

На стол веранды фонарь, потёкшая щёлочью «Комета». Сухія на тканомъ половик мухи, на скатерти Де Барао, а въ туесахъ мёдъ.

Царевна

Твоё мсто – это позорное пятно на простынк.

Скульптура, догма – тихо меркнущее небо. Башни изъ кирпича кинематографа, птичьи горки, въ листв дворъ, въ высоткахъ.

Гербовая цпь, окаменлыхъ деревьевъ ликъ; городъ мавзолеевъ.., реликтовой пустоши.

До твоего вмстилища – лабиринты мрамора глыбъ. Петуніи сохнутъ.

– Боле же вырожденіе ничего не интересовало.

Схема хребта

Пыль, шалфей, чистота: дверокъ шкафа металлическія петли, одежда всюду, помада. Оставляетъ, узжая въ дымъ: дальше отъ сигарныхъ клубовъ, жирныхъ лобстеровъ.
За городомъ вечеръ; дорога. Пыльное авто, пыльный салонъ, пыльный свтъ приборной панели.., скрипятъ пружины въ сидніи подъ ней.
Сокъ персика по ея скромной блузк.

Жизнь, начавшаяся при появленіи тебя, суть – могущество.

– Нкоторыя слова необходимо произносить чаще.

– Во-первыхъ, одиночество.

– Серьёзный жанръ.

– Берегъ дйствительности.

Ночь первой величины.

– Туманъ, лёгкій иней. Осени дымки, свта фаръ, приборовъ. По шосс.

– Въ аэропортъ?

– За печалью.

Длинныя исторіи заканчиваются, какъ и короткія: шёпотомъ тоски и равновсіемъ смволовъ.

– Молчаніемъ?

– Незачмъ.

– Какъ выйти изъ этой исторіи съ достоинствомъ?

– Съ достоинствомъ войти.

Какъ волчонокъ съ воронёнкомъ жизнь искали

Темноту воспитываютъ съ мыслью о презрніи свта.

Пядь земли такъ сильно хочетъ побыть наедин съ собой, въ темнот, что проситъ втеръ затянуть небо непроглядными тучами.

– Значитъ, слабость не выходъ?

– Сосредоточься на сил.

***

Широкія въ своёмъ основаніи сосны, нтъ же, кедры. Трещины по кор добавляютъ глубины горизонту сливающихся воедино стволовъ.

Сомкнутый берегъ заброшенной земли; оставленной имъ. Маякъ – самъ по себ.

Волчонокъ съ воронёнкомъ подъ крышей его (печь тамъ, чугунокъ съ грибами, румяная латунь самовара и заоконный вьюжій вой). Хіусъ жжётъ, холодитъ ихъ душу.

Глава вторая

Ближе, чмъ спутникъ. Многимъ ближе

«На міру какъ на яру: кругомъ тебя люди, и ты человкъ! А ежели ты человкъ добрый, такъ отъ тебя облегченія ждутъ. Когда же къ твоей доброт ещё и ума больше другихъ дано – такъ съ тебя и спросится. Такъ что, быть хорошимъ человкомъ – тяжёлая работа, долгій путь.
И держится на земл хорошій человкъ одной лишь надеждой, что кто-то переймётъ его широкую душу».
Таисья Пьянкова

Клубокъ невообразимой дикости – безотвтно соотвтствовать несбыточнымъ чаяніямъ, что тревожатъ ихъ, пытаться предугадать направленіе волнъ ихъ нервной дрожи. Тамъ – свои интересы. Отвсные, стремительно уходящіе въ ничто.
Иное остаётся непонятымъ.

Думается, что между ними – пуповина, что привязана къ его полюсу. Тамъ свитеръ петельками, тамъ блые медвди; и горячія котлеты съ макаронами къ обду.

– Былъ на Лун.

– Она спросила «зачмъ»?

– Спросила. Зря.

Былъ на полюс. Не разсказалъ никому.

Палисадникъ

Благо снга шапки на клевера копн, въ снгу кустъ ирги, жимолости каприфоль.

– Ключъ – можно оставить, тайну – унести съ собой. Въ такомъ случа, что же является универсальнымъ ключомъ, если не она.

– Она?

– Двочка моя, борзая сучка.

– Преданная рысь.

Осень ушла вмст съ охотой на чёрныхъ гагаръ. Перья ихъ по втру, земля подъ снгомъ, шерсть. Свернаго сіянія сіяніе. Отдльный входъ, самоваръ и пара тонкихъ креселъ. Лимонной пеларгоніи эиръ. И кедры ввысь.

Анемоны

«Человку на земл всего по одному разу отпущено: одинъ – родиться, одинъ – помереть и любить тоже одинъ разъ дано.
Такъ что, не спши загадывать, торопись думать!»
Таисья Пьянкова

Партаппаратъ въ ватин – по меж делегація (пустошь, привычная для нихъ). Сапогами Родину топчутъ, костру; скулятъ – ршаютъ кадры.

Элеваторъ жемчугомъ полонъ, накрыты столы.

– Всё.

– Незамнимы?

– Нтъ.

***

Анфилада естества ея устлана фіалкой трёхцвтной, Анютиной; хвощёмъ сосноваго лса – гд-то дальше.

– Бликами.

– Анемонами.

– Покровъ листвы втеръ съ берега дразнитъ; ихъ лепестки кипятъ.

Пульсаціи оттнковъ – это видъ изъ окна; и ночь исчезаетъ въ минуту. Затмъ, всё иначе.

Звздъ плато, отражённая звуковая волна и анемоновъ блыя поля.

Когда другія постарвъ видятъ тебя молодымъ

Васильковъ цвтъ глазъ твоихъ, радужки ихъ. Леденцы съ полынью.., дягилемъ; синяя лампа, семнадцать щукъ на леск сушатся (другъ мой сердечный, дягиль, что бархатомъ горчитъ, какъ тёплый марципанъ; за нимъ немного травъ, сокомъ лимоннаго дерева листъ, полыни-полыни мягко на втру). Чай-кипрей изъ вяленыхъ травъ, иванъ-чай на склон.

– То есть, когда ты вернёшься черезъ пятьдесятъ лтъ…

– Обойдёмся безъ круглыхъ цифръ.

– Ты держись.

– Держись.

Пирожки съ молотой черёмухой, съ цвтками вермишели пакетированный супъ. Котелокъ, въ таблеткахъ сухое горючее, лыжная (зачмъ-то) мазь.

Особь женская. Скандинавіи двочка блая, нжная. Грустно-тревожная, свтлая, какъ царицы-градирни паръ.

– Я могу быть твоей семьёй.

– Знаю.

Проектированіе пространственно-временныхъ приборовъ

Живёшь на окраин льдомъ покрытыхъ Васюганскихъ болотъ, совъ слушаешь. Солнце всходитъ и заходитъ, снгъ по мгл, канифоли дымокъ. Микросхема въ оклад сверкаетъ новыми гранями (основательно потёртыми). Радіолампа «шесть, е, пять» нутряной пульсируетъ зеленью; мерцаетъ, какъ еловые клинки, какъ трескъ свчей съ ореоломъ.

– Что показываетъ тепловизоръ?

– Молчаніе сомкнутыхъ губъ.

Ты ждёшь её въ обденное время, ждёшь подъ куполомъ гостиной, ждёшь за стеллажами книгъ и возл окна съ юга (а двочка она застнчивая, руки на колняхъ).

– Твоихъ.

– Михъ.

Обнимаетъ за шею; локти высоко, лицо въ шарфъ, запястья.

Холодная весна въ Союз

Достоинство дорогъ —
предутренній туманъ, ознобъ
и дымъ, что гд-то тамъ,
за тёмной зеленью луговъ.
Достоинство моё – въ скирдахъ,
въ сырыхъ лугахъ,
что гд-то тамъ.
Достоинство моё – въ теб;
въ осенней врности твоей ко мн.
Достоинство и ты,
что гд-то тамъ, какъ скитъ, вдали —
два спутника моей Земли;
единственной, какъ ты.
Блая война – это битва за нашъ полюсъ.

Рдкія событія происходятъ всё время.

– Ты стонала.

– Что теперь предстоитъ?

– Раздться и быть вмст.

– Хорошо.

Тихо въ космос: безшумно смыкаются корабли (и щедрыхъ цвтовъ тамъ.., и ружья въ масл, и сапогами по безкрайнему, топкому мху). Эстетика чистоты – по-весеннему лаконичной, когда въ молчаніи лояльности киваешь головой на преподнесённое почтительно простое.

Вотъ яблони втвь и полюса стражъ – тни великихъ госплановъ. Закрыты созвздія и сомкнуты вки.

– Ложись-ка ты спать, воробушекъ.

– Ласточка.

– Голубка.

Знаменіе «440—485 нм»

Гд-то каштанъ во двор голъ, гд-то ель на балкон. На балконахъ изнанкой книги, книжки-столъ, пельмени – украшеніемъ подноса.

Бльевая верёвка инеемъ дрожитъ, брюква въ лёдъ – выброшена стынуть. Липнутъ рсницы другъ къ другу, не липнетъ снгъ – искрится.

***

Синій цвтъ колготъ, синяго цвта лакъ. Подъ синимъ платьемъ страстью натёрта…

– Наврняка кобальтъ.

Въ такіе холода ты выглядишь особенно красиво.

– Вотъ и всё.

– демъ на турбазу.

Мохнатые, колючіе, иглами. Шершавые корой виды сани объзжаютъ.

Печаль. Какъ она есть

Ты.., вся-то въ саж, будто сельскій котёнокъ. Котёнку мсяца три, теб же совсмъ юно.

– У меня соболёкъ есть, зарницы и полный подполъ соленій.

– Что думаешь длать?

– Думать; и длать.

Ты замужемъ побывать успла, успла дважды, смогла не родить.

Цвтъ льна на теб сейчасъ, сумерекъ лазури. Гольфъ полосъ.

– Отъ хорошаго шрамы не образуются.

– И всё же, меня здсь быть не должно.

Солнце круглое, большое. Соты въ шесть угловъ, по подсолнечнику спирали; что-то ещё – стоитъ вспомнить.

Киноплёнка, какъ звробой; хмеля шишекъ масляная шелуха, шмели. Гирька въ двадцать граммъ на бокъ повалена, а ты сидишь поджавъ къ груди свои колни и тихо дышишь.

Набрать дискомъ «100»

Въ твоихъ косичкахъ лебеда украдкой вплетена, ягоды бузины.

– Княжна.

– Народа родины вождь.

– Времени.

Фальцевой кровли мдь въ зелень времени уходитъ; сныть возл, адонисъ.

Раскрытъ матрёшки ароматъ – комода красота.

Ксилолитовый полъ дома-коммуны, кадка съ цвткомъ, въ ладоняхъ жучокъ – коровка божья.

Есть три времени у этой исторіи.

– Три – обычно.

– Теперь восемь.

Чмъ ты лучше другихъ

Счастье – любить тебя, знать тебя, понимать и чувствовать каждое твоё движеніе – какъ громъ. Счастье – какъ громъ.

Женственности архетипъ изъ ларя въ павловопосадскомъ платк изъятъ. Ты подросла.

– Ты слишкомъ долго ждёшь вчность.

– Такъ это же вчность.

Это и свтлый ресторанъ, это и дынный лимонадъ. Эта двчонка, какъ метель; застывшая иллюминація въ кусочк янтаря.

Сегодня непостижимой грозы обзоръ. Сегодня ты рядомъ.

Зіяющая глубина синевы

– Оттнки базальта.
– Чёрные?
– Оттнки. Базальта.

Телеграфный языкъ, такіе діалоги:

– Здравствуй, косточка телячья, сейчасъ тебя обглодаю.

– Смущаешь. Здравствуй.

Полдень. Широта. Стрлки переведены такъ, что до сихъ поръ нтъ солнца.

– Разсвта.

Зелёной пастой въ ручк ты выводишь зелёные листья съ нажимомъ. Насъ окружилъ циклонъ, какъ будыльё въ глубин осени.

– Не понимаю – говоришь ты.

– Особенно.

– Думаешь.., возбуждаешь?

– Думаю.

Затемно-синій міръ

Генеральнымъ секретарёмъ, Предсдателемъ Президіума, Генералиссимусомъ Совтскаго Союза назначенъ Юрій Алексевичъ Гагаринъ.

Если вообразить само естество трепета, которое вообще можно вообразить, то твой трепетъ только выше.

– Когда вернусь – будетъ иначе.

– Насколько иначе?

– Иначе, когда вернусь.

…была чрезвычайно хрупка и нжна по-вечернему, зажата немного – по-юному такъ. Какъ Диксонъ, какъ полуостровъ Таймыръ. Какъ синяя площадь – подъ цвтъ неба.