Роковое очарование Грин Эбби

Глава 2

– Мамочка, давай посмотрим машинки по телевизору?

– Начинай без меня, а я подойду через минутку, хорошо? – положив руку на головку Майло, еле слышно произнесла Сэм.

Малыш убежал обратно в гостиную. Тягостная тишина нарастала. Рафаэль все понял. Она чувствовала это. Ему хватило одного взгляда на мальчика. Глаза Майло были как две капли воды похожи на его глаза. Сэм возненавидела себя за то, что, когда он мгновенно признал в малыше своего сына, ее сердце немного смягчилось.

Рафаэль сверлил ее взглядом:

– Сейчас же впусти меня, Саманта.

Сэм сделала шаг назад и распахнула дверь. Рафаэль тут же вошел. От него исходил до боли знакомый тонкий аромат мускуса. Сэм быстрым шагом направилась в кухню. Проходя мимо гостиной, где Майло смотрел свою любимую телепередачу о машинах, она хотела было закрыть дверь, но резкий голос приказал:

– Не надо.

Сэм пошла в кухню, не чувствуя под собой ног. Ей было дурно. Она обернулась и увидела, что Рафаэль следует за ней. Он был по-прежнему мертвенно-бледен.

– И сейчас ты скажешь мне, что этому мальчику не три года и приблизительно три месяца, что он унаследовал эти глаза не от меня, что он не мой сын, а это всего лишь сверхъестественное совпадение, – выпалил он.

– Он… – неуверенно начала Сэм. Даже сейчас ее мозг отчаянно пытался найти любую зацепку, чтобы уйти от объяснения. Но у нее больше не было права скрывать от Рафаэля правду. Честно говоря, у нее никогда не было этого права. – Он твой сын.

Наступило гробовое молчание.

– Он мой сын? – наконец повторил Рафаэль.

Сэм кивнула.

Рафаэль выдал поток брани на итальянском, и это заставило ее отшатнуться, так как она уловила несколько слов, значение которых было ей понятно.

– Немудрено, что ты недавно хотела от меня отделаться.

Рафаэль начал мерить шагами небольшую кухню. Он напоминал Сэм электрический провод под напряжением, который вот-вот может ударить ее током. Вдруг он остановился и спросил:

–  Ты замужем?

–  Нет, – покачала она головой.

–  А если бы я не нанес тебе визит, ты продолжала бы держать меня в неведении?

– Я не знаю, – прошептала Сэм.

Рафаэль прожигал ее взглядом своих изумрудных глаз, которые когда-то смотрели на нее с обожанием, а теперь были холоднее арктических льдов.

– Какая же ты дрянь!

Ее передернуло. Рафаэль мог бы с таким же успехом дать ей пощечину, настолько грубо и безапелляционно он это произнес.

–  Ты не хотел ребенка, – пробормотала Сэм.

–  Поэтому ты солгала?

Ее лицо запылало от стыда.

– Я думала, что у меня выкидыш. Но после обследования доктор сообщил мне, что это не так.

Рафаэль скрестил руки на груди и при этом сжал кулаки. Сэм была уверена, что он никогда не позволит себе ударить ее, однако она явственно ощущала его желание дать волю своим чувствам.

–  Ты знала правду и все равно солгала, глядя мне в лицо и позволив мне уйти.

–  Я не лгала тебе… Ты сам предположил… Я просто не опровергла твои домыслы, – неуверенно сказала она, хватаясь за последнюю соломинку.

–  И причина, по которой ты не поставила меня в известность, заключается в…

–  Ты не хотел знать правду.

Весьма жалкое оправдание.

– И ты так подумала, потому что…

– Из-за того, как ты отреагировал, узнав о моей беременности… – неуверенно произнесла Сэм. Мысли путались у нее в голове. Она вспомнила невероятную боль от осознания того, что Рафаэль собирается с ней порвать, и жалкий испуг, написанный на его лице, когда она сообщила ему о своем положении. Это придало ей сил, и она продолжила: – Из-за того, что ты сказал тогда, в клинике. Я слышала твой телефонный разговор.

– Что я такого сказал? – сердито поинтересовался он, сдвинув брови.

Уверенность, словно предатель, вновь покинула женщину.

– Ты сказал кому-то по телефону, что сейчас ты немного занят чем-то малосущественным, – ответила Сэм. Даже сейчас эти слова были для нее как нож в сердце.

Рафаэль был готов взорваться в любую секунду.

–  Dio, Саманта! Я даже не могу вспомнить этот разговор.

–  Зато я помню твое облегчение оттого, что тебе не придется волноваться о ребенке, который не вписывался в твои планы, и ты можешь спокойно уйти.

–  Позволь тебе напомнить, что я тоже был потрясен! И действительно думал, что ребенка больше нет! – выкрикнул разъяренный Рафаэль.

Сэм тяжело дышала, ей казалось, что Рафаэль сейчас перевернет стол, разделявший их, и бросится душить ее.

И вдруг послышался слабый, неуверенный голосок:

– Мамочка…

Мальчик незаметно для взрослых приоткрыл дверь и наблюдал за ними. Его нижняя губка слегка подрагивала – напряжение, царившее в кухне, передалось и ему.

Сэм подлетела к сыну и взяла его на руки. Майло немного побаивался мужчин, поскольку был практически лишен мужского общества.

– Почему он еще здесь? – спросил малыш, искоса поглядывая на Рафаэля и крепче прижимаясь к матери.

– Это старый друг твоей мамы. Он зашел поздороваться, вот и все. Он уже уходит, – стараясь говорить спокойно, ответила Сэм, поглаживая ребенка по спине.

– Ладно, – обрадовался Майло. – Пойдем смотреть на машинки?

– Как только я попрощаюсь с мистером Фальконе, хорошо? – заставив себя улыбнуться, обещала Сэм.

– Оки-доки. – Это было любимое словечко мальчика, которому его научили ребятишки в детском садике.

Майло высвободился из объятий матери и выбежал из кухни. Сэм видела, какой хаос творится в душе Рафаэля – столько противоречивых эмоций в одночасье отразились на его лице.

– Тебе придется уйти, – взмолилась она. – Если ты останешься, это собьет его с толку и расстроит.

Рафаэль приблизился к ней, и она инстинктивно попятилась. Его запах окутал Сэм, заставив ее сердце неистово биться.

– Мы еще не закончили, Саманта. Сейчас я уйду, потому что не хочу расстраивать мальчика, но, поверь, это не последняя наша встреча. Я еще напомню о себе.

Рафаэль прожигал ее насквозь испепеляющим взглядом, полным злобы, еще несколько секунд, а затем развернулся и вышел из кухни. Он задержался возле гостиной, чтобы еще раз посмотреть на Майло. Потом Рафаэль бросил в сторону Сэм последний яростный взгляд и захлопнул за собой дверь. Вскоре она услышала шум отъезжающей машины.

У Сэм подкосились ноги, и она еле успела ухватиться за стул.

–  Мамочка! – послышался жалобный зов из гостиной.

–  Сейчас иду! – отозвалась Сэм.

Немного придя в себя, она пошла к сыну и опустилась рядом с ним на пол. Не отрывая глаз от телевизора, мальчик забрался к ней на колени, и ее сердце сжалось от нежности.

В голове женщины вновь прозвучали слова Рафаэля: «Мы еще не закончили, Саманта. Сейчас я уйду, потому что не хочу расстраивать мальчика, но, поверь, это не последняя наша встреча. Я еще напомню о себе». Она вздрогнула, боясь даже представить, что это может означать для нее.

В понедельник утром Сэм вошла в конференц-зал университета, где должно было состояться еженедельное собрание, касающееся вопросов финансирования. Ее глаза слегка покраснели от усталости. В выходные она практически не спала, пребывая в шоке после встречи с Рафаэлем. Женщине иногда казалось, что ей все это почудилось: и телефонный звонок, и появление Рафаэля в ее доме, и его неожиданная встреча с сыном.

Сэм вновь и вновь убеждала себя, что, если бы ей пришлось пройти через все это снова, она поступила бы так же.

К ней подлетела Герти.

– Ты никогда не догадаешься, что произошло! – заявила она.

Герти обожала сплетничать. Но сейчас Сэм не хотелось слушать скабрезные истории о студентах и преподавателях. В конференц-зал вошел глава их отдела. И тут сердце Сэм остановилось – рядом с ним стоял еще один человек. Рафаэль.

У нее мгновенно закружилась голова, Сэм казалось, что она сейчас упадет в обморок. Она вцепилась пальцами в край стола. Панический ужас нарастал, пока она наблюдала, как Рафаэль чинно шагает к столу.

Он даже не взглянул на Сэм. Сев рядом с их боссом во главе стола, такой невообразимо красивый и привлекательный, Рафаэль откинулся на спинку кресла.

Сэм ничего не соображала. «Это просто сон! – судорожно повторяла она про себя. – Сейчас я проснусь, и это все исчезнет».

– Вот о чем я хотела тебе сообщить, – толкая ее под локоть, прошептала Герти.

Но строгий взгляд босса заставил ее умолкнуть. И тут с неотвратимой неизбежностью глаза Рафаэля и Сэм встретились, и она поняла: это не сон. В глубине его глаз читалось ликование, а на губах играла самодовольная улыбка.

Ее начальник встал и начал что-то говорить. Но Сэм, как завороженная, не могла глаз отвести от Рафаэля, впрочем, он тоже явно был очарован ею. Речь главы отдела дошла до нее лишь в виде обрывков:

– «Фальконе моторс»… необычайно успешная… мы польщены, что мистер Фальконе решил внести свой личный вклад в наши исследования… рады сообщить… его щедрое финансирование покроет все необходимые расходы.

Затем Рафаэль встал и обратился к присутствующим. Как и следовало ожидать, все были потрясены его харизматичностью и ловили каждое слово. Когда он наконец отвел от нее взгляд, Сэм почувствовала, что снова может дышать, пусть и с мучительным трудом.

– Саманта…

Она очнулась, сообразив, что босс обращается к ней.

– Простите, Билл. Что вы сказали? – Сэм была удивлена, что не лишилась дара речи.

– Я сказал, – начал он, выговаривая каждое слово с преувеличенной четкостью, явно недовольный тем, что она витает в облаках, находясь в столь серьезной компании, – что со следующей недели вы начинаете работать на заводе мистера Фальконе. Будете осуществлять надзор за установкой и эксплуатацией экспериментального оборудования.

Неожиданная новость оглушила Сэм, словно взрыв бомбы.

Глава отдела вновь обратился к присутствующим:

– Я думаю, нет надобности подчеркивать значимость проведения исследований на производстве, тем более в такой известной фирме, как «Фальконе моторс». Это позволит нам обогнать все остальные исследования в этой области. И поскольку мистер Фальконе заверил, что готов финансировать наш проект по крайней мере в течение пяти лет, мы просто обречены на успех.

Сэм не могла больше это выдержать. Сославшись на необходимость подышать, она вылетела из зала в приступе панического страха.

Рафаэль с безразличным видом наблюдал, как Сэм покинула заседание. С того рокового вечера он находился в состоянии глубочайшего потрясения, тщательно скрываемого под маской равнодушия. Его ярость напоминала спящий вулкан, готовый в любую секунду извергнуться с невероятной мощью. И если бы Рафаэль задумался, почему он пребывает в таком бешенстве, то, наверное, испугался бы, осознав истинную причину.

Начальник Сэм недовольно проворчал что-то по поводу ее поспешного побега, но Рафаэль испытал огромное удовлетворение оттого, что ему удалось хоть немного отомстить ей. Им руководило слепое желание отплатить Сэм той же монетой и выбить почву у нее из-под ног.

Воспоминание о том, как неприветлива она была с ним, когда он предложил ей работу, неприятно задело Рафаэля. Как отчаянно Сэм скрывала свой секрет. Скрывала от него его же сына! Благодаря всего лишь одному телефонному звонку Рафаэлю удалось запустить смелый план по установлению полного контроля над исследованием, которым занималась Саманта.

Он сделал глубокий вдох и осознал, что с того момента, когда он увидел Сэм с испуганным лицом на пороге ее дома, он больше не мог дышать полной грудью.

Ничто не способно оправдать то, что она скрывала от него сына в течение трех лет. Рафаэлю было примерно столько же, сколько Майло сейчас, когда его мир рухнул. Он увидел своего отца, стоящего на коленях перед матерью. Отец был весь в слезах и умолял ее не уходить: «Я люблю тебя… Без тебя я ничто. У меня нет ничего, кроме тебя…» А мать холодно ему ответила: «Встань, Умберто. Ты позоришь себя перед своим сыном. Каким мужчиной он вырастет с вечно ноющим жалким отцом?»

Каким же мужчиной он вырос?..

Рафаэль ощутил невыносимую тяжесть в груди. Что ж, он вырос мужчиной с четкими жизненными приоритетами. Он поклялся, что никогда не свернет с выбранного пути, как это случилось с его отцом, который позволил отобрать у себя все, даже гордость. Чувства – удел слабых. Рафаэль знал, как ветрены женщины. Им ничего не стоит развернуться и уйти. Или скрыть от тебя твоего же ребенка.

В воскресенье он вернулся к дому Сэм с четким намерением расставить все точки над «i», но как только он съехал на обочину, то увидел, как они вдвоем выходят на улицу. Майло встал на самокат. Рафаэль проследовал за ними в местный парк и, словно преступник, следил, как они играли.

Когда он смотрел, как его сын, крепкий малыш, бегает и звонко смеется, что-то доселе незнакомое проснулось в душе. Гордость. Почему-то это опять вернуло Рафаэля в тот мрачный день. Мать до боли сжала его руку и притянула к себе, а после навсегда покинула их дом в Милане. Отец бился в истерике на полу. Жалкий надломленный человек…

Вот почему Рафаэль не хотел иметь детей. Осознавая, насколько они ранимы и беззащитны, он боялся, что не справится с таким грузом ответственности. Никто лучше него не знал, как определенные события могут отразиться на всей последующей жизни ребенка. И потому он совершенно не ожидал, что встреча с сыном все в нем перевернет. Не ожидал, что в нем проснется инстинктивная потребность защитить мальчика. В ту же секунду Рафаэль понял, что сделает все, чтобы уберечь его от любой беды.

Ему самому пришлось рано узнать, что отсутствие отца разъедает душу ребенка, словно кислота, оставляя раны, которые невозможно залечить.

Рафаэль принял бесповоротное решение: ни за что на свете он не бросит своего сына, не повернется к нему спиной и не позволит ему испытать то, что когда-то пережил сам…

Он встал и, сославшись на какое-то неотложное дело, покинул конференц-зал, намереваясь поговорить с той, из-за которой он здесь оказался.

Сэм ощущала жжение в желудке после того, как ее стошнило в кабинке дамской комнаты. Молодую женщину трясло, она была обессилена и мертвенно-бледна. Она умылась и прополоскала рот, понимая, что ей придется вернуться в зал и встретиться лицом к лицу с ним…

Дверь неожиданно открылась, и Сэм выпрямилась, ухватившись за край умывальника. Впервые она молила Бога, чтобы это была Герти.

Она обернулась и увидела Рафаэля, который прижался спиной к двери, спрятав руки в карманы. Даже сейчас ее тело инстинктивно откликнулось на присутствие мужчины, который разбудил в ней настоящую женщину. Сэм подавила минутный всплеск низменных желаний и с горечью отметила, что даже резкое освещение ламп дневного света ничуть не умаляет его красоту.

Злость охватила Сэм и стала источником сил для нее. Она скрестила руки на груди и резко проговорила:

– Какого черта, Рафаэль? Как ты посмел прийти сюда и использовать свое влияние, чтобы отомстить мне? Эти люди, которых ты пытаешься одурачить, потратили годы на исследования. И вдруг, откуда ни возьмись, появляешься ты и даешь им надежду на успех, хотя мы оба знаем, что…

– Довольно. – Его голос разнесся эхом по обложенной плиткой комнате. – Я сдержу свое обещание, касающееся финансовой поддержки университета. Если ты забыла, изначально я предложил работу лично тебе. Я планирую использовать результаты исследований для развития своей компании. В этом нет ничего сверхъестественного, – пожал плечами Рафаэль. – Любая автомобилестроительная компания стремится идти в ногу с техническим прогрессом, пытаясь обойти конкурентов с помощью новых технологий. Именно ты вывела исследования на качественно новый уровень, недостижимый для другого университета или исследовательского центра.

– Возможно, это и так, – сурово сказала Саманта, – но теперь, узнав о Майло, ты просто ищешь возможность поквитаться со мной. Так уж сложилось, что тебе под силу появиться здесь и подчинить себе весь отдел, чтобы добиться своего, – с горечью закончила она.

Страх охватил ее с новой силой – Сэм вспомнила, что ей придется работать на его заводе. Четыре года назад она уже работала у Рафаэля. В Милане. С какой легкостью он соблазнил ее тогда! При одной только мысли о работе с ним бок о бок Саманту прошиб холодный пот. И хотя теперь он скорее хотел задушить ее, чем затащить в постель, она не желала иметь с ним ничего общего.

– Я не буду на тебя работать. Я останусь здесь, в университете.

Рафаэль приблизился к ней, и Сэм заметила жестокий блеск в его глазах. У нее сердце замерло от дурного предчувствия.

–  Ты будешь на меня работать – или я разорву соглашение с университетом. Кстати, если бы я не подоспел со своим предложением, твоему боссу пришлось бы уволить несколько человек из-за сокращения финансирования.

–  Какой же ты негодяй, – выдохнула она.

Ее слова не произвели на Рафаэля никакого впечатления.

–  Не думаю. Я спасаю людей от увольнения. Все, что тебе надо сделать, – принять мои условия. И это только начало, Саманта.

–  Начало чего? – похолодев, спросила она.

К своему удивлению, Сэм осознала, как близко Рафаэль подошел к ней, только тогда, когда он схватил ее за подбородок. Каждая клеточка ее тела затрепетала в экстазе от прикосновения, которое она и не мечтала когда-либо вновь испытать.

– Начало расплаты, Саманта, – объяснил он, с жестокой неспешностью разбередив так и не затянувшуюся рану в ее сердце. – Ты в долгу передо мной. Ты лишила меня возможности общаться с сыном. И я не позволю тебе забыть об этом.

На мгновение Рафаэль утратил чувство реальности. Кожа Саманты была словно шелк на ощупь, а ее изящный подбородок напоминал изгиб статуэтки из венецианского стекла. Им овладело непреодолимое желание скользнуть рукой чуть ниже, схватить ее за шею, прижать к себе и впиться в губы, похожие на лепестки алой розы… Он осознал, что теряет над собой контроль.

Рафаэль отдернул руку, мысленно отругав себя. Сэм моргнула, будто сама только что очнулась после гипноза.

Она решила изменить тактику.

–  Пожалуйста, Рафаэль, давай все обсудим… – кротко попросила Сэм.

–  Нет. – Он так грубо и резко оборвал ее, что она осеклась.

Гнев охватил его, когда Сэм, почуяв, что он дал слабину, решила этим воспользоваться, прикинувшись слабой и беззащитной.

Рафаэль не раз наблюдал, как это делала его мать, чтобы обвести мужчин вокруг пальца. Как только она получала то, что хотела, ее взгляд вновь становился безжалостным. Когда-то Рафаэль считал, что Сэм не такая, но это было до того, как выяснилось, что у него есть сын. Он сделал шаг назад, будучи не в силах сдержать ярость.

– Если бы ты была мужчиной… – прохрипел он.

Она напряглась и вздернула подбородок. От мягкого, вкрадчивого взгляда не осталось и следа.

–  Ну и что тогда? Ты избил бы меня? Что же тебя останавливает? – крепко сжав кулаки, выпалила Саманта.

– Я никогда не подниму руку на женщину или кого бы то ни было, если уж на то пошло, – с отвращением произнес он. – Но впервые меня охватило такое желание, когда я понял, что мальчик – мой сын. Мой сын, Сэм, моя плоть и кровь. Он один из Фальконе. Как ты посмела строить из себя Бога? Почему ты уверена в своей непогрешимости? Кто дал тебе право лишить меня возможности быть частью его жизни?

Лицо Сэм пылало от возмущения.

– Позволь тебе напомнить, что ты чуть ли не бегом покинул больницу. Ты не скрывал облегчения, решив, что тебе больше не придется ни о чем беспокоиться.

Рафаэлю стало стыдно. В тот день он и правда хотел как можно скорее сбежать от ее заплаканных глаз, от потрясения, от осознания того, что Саманта бесконечно дорога ему.

–  Да, дети не входили в мои планы, – пришлось признать Рафаэлю. – Но ты не сказала ни слова о диагнозе.

–  Ты был счастлив, когда избавился от меня, – задыхаясь, парировала она. – Так что не вини меня в том, что я не посчитала нужным учесть твои интересы, принимая решение.

Рафаэль смотрел на Сэм, и все, что он видел, – это ее глаза, огромные, такого же цвета, как лондонские тучи.

–  Слабое оправдание, – покачал он головой.

–  Тем более что всего лишь неделю спустя я увидела тебя с другой, – добавила она.

Сэм тяжело дышала, и Рафаэль наблюдал, как вздымаются и опускаются ее груди. Он ощутил прилив разгоряченной крови в паху, однако безжалостно подавил зарождающееся желание. Он старался смотреть только ей в лицо и пытался не вспоминать о том, что у него около года не было женщины после разрыва с Сэм. Что-то в нем надломилось, и он был не в силах себя перебороть. С тех пор его интимные отношения с женщинами были довольно пресными.

– Не смей сваливать все на меня, – прищурившись, заявил он.

– Боже упаси, чтобы я хоть на секунду забыла, на чем были основаны наши отношения. Просто секс, не так ли? Нас связывала постель, и больше ничего. Ты ясно дал мне это понять, Рафаэль, повторяя, что я не должна влюбляться в тебя. Ведь ты не хотел никаких обязательств, – с горечью заметила Саманта.