А собаку я возьму себе Бартлетт Алисия Хименес

Несмотря ни на что, заметка появилась в нескольких газетах в рубрике происшествий. Но никакой пользы из этого мы не извлекли, поскольку в назначенный час на кладбище Кольсерола присутствовали лишь священник, могильщик, социальный работник, доставивший тело, да еще Гарсон, я и Ужастик. Младший инспектор открыто осудил мое решение привезти с собой собаку. Чтобы как-то оправдаться, я объяснила, что это было необходимо. Сказала, что предполагаю отпустить пса во время церемонии и что, если в этот момент где-нибудь поблизости окажется какой-нибудь дружок усопшего, Ужастик укажет нам на него. Объяснение даже для меня самой выглядело смешным, но не могла же я признаться своему напарнику, что поступаю так, потому что чувствую: своей жизнью пес обязан несчастному Лусене Пастору. Я хотела, чтобы на похоронах этого одинокого человека присутствовал хотя бы один его друг.

Церемония, если можно назвать это так, проходила в холодную пасмурную погоду. Казалось, все собравшиеся проклинали судьбу всякий раз, когда очередной порыв ледяного ветра обрушивался на нашу маленькую группу. Тут уж было не до торжественности. Могильщик тер руки в толстых рабочих рукавицах, соцработник, отвернувшись в сторону, сморкался, а священник бормотал свое: «Господи, прими Игнасио в Твое лоно…» Гарсон громко чихнул. Единственным, кто внутренне не протестовал, был, похоже, Ужастик. Прижавшись к моим ногам, он выглядел спокойным и в меру любопытным.

Предваряющий захоронение ритуал закончился с удивившей меня стремительностью. Принесли гроб, до того стоявший в отдалении. Я заметила, что Ужастик занервничал. Внезапно он выскочил вперед и, глядя на простой сосновый гроб, в котором лежал его хозяин, издал жалобный, долгий, пронзительный вопль. Присутствующие были потрясены. Священник сурово взглянул на меня. Я подхватила пса на руки, но это его не успокоило, и он продолжал завывать, теперь уже без остановки.

– Надо же, до чего преданными бывают зверюшки! – глубокомысленно заметил могильщик.

Однако священник не был настроен на мистику и, утратив всю свою сдержанность, обернулся ко мне и чуть ли не раздраженно приказал:

– Немедленно уберите отсюда собаку!

Я поспешно повиновалась.

Очутившись в машине, Ужастик немного успокоился, и я сумела отчасти развеять его скорбь с помощью конфетки для курильщиков – Гарсон всегда держал их в бардачке. Пес внимательно лизнул ее и в конце концов смирился. Как он сумел учуять Лусену через наглухо закрытый по обыкновению гроб, навсегда останется для меня загадкой.

Вскоре появился Гарсон, кутаясь в свой плащ. Он был вне себя от ярости.

– Этот чертов священник развел целую канитель, Петра! Пришлось выслушать проповедь о том, что кладбище – святое место и что мы проявили неуважение…

– Воспринимайте это спокойнее. Зато хоть кто-то заплакал на похоронах этого бедолаги.

– Бедолаги? Мы даже не знаем, какими делишками он занимался.

– У каждого в жизни должна быть минута славы. Мы подарили ее Игнасио Лусене Пастору.

– Да-да, все это замечательно, вот только проглотить то, что вывалил на нас священник, пришлось мне… Слушайте… да от меня пахнет эвкалиптом.

– Не от вас – от Ужастика, ваши конфеты пришлись ему по вкусу.

– Этого только не хватало! Хотите, я скажу вам одну вещь, инспектор? Когда мне было девять лет, меня укусила собака, и с тех пор я их ненавижу!

Я засмеялась:

– В нашей стране всех в детстве кусала какая-нибудь собака; должно быть, это коллективное бессознательное, выявляющее наши грехи.

– Черт, вполне может быть!

– Послушайте, Гарсон, я могу компенсировать вам моральный ущерб. Приглашаю вас поужинать вместе у меня дома.

До этого он изображал, что сердится, теперь же сделал вид, будто ему неудобно.

– Даже не знаю, инспектор, не хотелось бы прибавлять вам работы. Думаю, вам не очень хочется сейчас готовить.

– Мы всегда можем полакомиться кормом Ужастика… – заметила я, – и таким образом вы будете отомщены за конфеты.

После антрекотов с кремом из шпината мы перешли в гостиную, чтобы продегустировать бренди. Отчаиваться было преждевременно, хотя мы прекрасно сознавали, что дело нам досталось запутанное и продвигается очень медленно. Вначале мы не могли даже установить личность жертвы, теперь же совершенно не представляли мотива преступления. Не знали, что ищем.

– Потрохами чую, что он был сутенером, – сказал Гарсон.

– Давайте будем исходить из реальности. У нас нет ни улик, ни свидетелей. Пока что в нашем распоряжении лишь две тетрадки со странными именами и две географические точки: бар, где его видели и на который еще можно возлагать кое-какие надежды, и улица, где его обнаружили.

– Но это просто улица. Возможно, на него напали в другом месте, а бросили там по чистой случайности.

Я сделала большой глоток из своего стакана.

– А еще в нашем распоряжении Ужастик.

– Послушайте, инспектор, вы не преувеличиваете возможности вашей ищейки? Это все-таки не Рин-Тин-Тин[4]. К тому же всякий раз, когда этот пес выходит на сцену, мы с вами откалываем какой-нибудь номер.

– Я говорю совершенно серьезно, Фермин. Пес несомненно ходил в те же места, что и Лусена, и видел людей, с которыми тот встречался. Если бы речь шла о человеке, мы сказали бы, что он «знает», и «знает», по-видимому, много. Надо отвести его в оба места. В оба.

– В бар тоже?

– Да, конечно. Он ничего нам не расскажет, но мы можем рассчитывать на его чутье, на то, что он признает людей и обстановку. Видели, как он узнал своего хозяина, хотя тот лежал в закрытом гробу?

– Если вдуматься, есть в этом что-то такое, от чего кровь в жилах стынет, правда?

– Да.

Мы оба взглянули на собаку.

– И все-таки, что вы собираетесь с ним делать?

– Не знаю, но пока у него есть одна работенка, которая может оказаться важной.

Я погладила пса по голове, и он, словно все поняв, приподнял свое изуродованное ухо и посмотрел на меня с благодарностью за роль, которую я ему предлагала.

3

Не было еще девяти, когда мы дошли до горбатой улицы Льобрегос и зашагали по ней, пока не добрались до того места, где был найден Лусена. Ужастик был в восторге от прогулки, он повиливал хвостом и обнюхивал все подряд. Напротив, Гарсон, будь у него хвост, наверное, поджал бы его. Идея использовать пса по-прежнему казалась ему глупостью, в собачью непогрешимость он верил еще меньше, чем в непогрешимость Папы, но ему не оставалось ничего другого, как смириться.

Ужастик не почувствовал ничего особенного в месте, где был обнаружен его хозяин. Он покружил там, потом поднял морду и понюхал воздух. После чего выбрал направление и отправился в путь, не демонстрируя при этом особого воодушевления. Я вела его на поводке, не дергая и давая ему возможность самому избирать маршрут. Пес проследовал вверх по улице, время от времени останавливаясь, чтобы обнюхать стену того или иного здания. В какой-то момент он пересек проезжую часть улицы и свернул в узкий переулок. Там он остановился у дерева, задрал заднюю лапу и долго мочился. Эта физиологическая пауза вызвала раздражение у Гарсона, но он сдержался.

Когда мы дошли до конца переулка, внимание Ужастика, похоже, что-то привлекло, и он прибавил шагу. Я с надеждой взглянула на своего напарника. И тут пес рванулся вперед. Я была вынуждена последовать за ним, уверенная, что мы напали на след. За двумя последними домами квартала открывался огромный пустырь. Часть его была огорожена сеткой. За ней находилось много людей с собаками.

– Это еще что за чертовщина? – тяжело дыша, спросил Гарсон.

– Понятия не имею. Сейчас выясним, вы только не говорите, что мы из полиции, пока все не разузнаем.

По мере того как мы приближались, я старалась разобраться в том, что происходит. Крепкого сложения блондинка лет этак пятидесяти оборонялась от нападавшей на нее собаки свирепого вида. Левая рука у нее была защищена специальным рукавом, в правой она сжимала хлыст. Собака яростно впивалась зубами в стеганую материю и рычала, женщина же властным голосом выкрикивала команды. За происходящим наблюдали несколько мужчин, каждый из них со своей собакой. Мы присоединились к другим зевакам, следившим за спектаклем из-за ограды. Ужастик был перепуган, он жался к моим ногам, стараясь укрыться от криков и щелканья хлыста в воздухе.

Когда женщина сочла, что можно закончить упражнение, она вызвала другого владельца собаки из числа тех, что, очевидно, дожидались своей очереди. Ритуал схватки повторился. Женщина отдавала команды собаке по-немецки, иногда поворачивалась к ее хозяину и громко разъясняла ему что-то по-испански. Шум стоял изрядный, и в целом зрелище впечатляло, хотя и выглядело довольно грубым.

– Думаете, это имеет какое-то отношение к тому, что мы разыскиваем? – шепотом спросил Гарсон.

– Не знаю. Затаитесь и наблюдайте.

Рядом с нами стоял паренек, положивший свой велосипед наземь, чтобы было удобнее следить за происходящим.

– Они их дрессируют? – как бы невзначай спросила я.

– Это тренировочная площадка.

– Стало быть, тренируют, – произнесла я, не выказывая особого интереса.

Паренек посмотрел на меня как на идиотку.

– Это собаки для личной охраны, а женщина – их тренер.

– Вон оно что… – протянула я.

– Она профессиональный инструктор, – объяснил он.

– Ты ее знаешь? – полюбопытствовала я, рискуя вызвать некоторые подозрения.

– Так, вижу иногда, они все время здесь занимаются. – Он взглянул на Ужастика и, поколебавшись, спросил: – Что, собираетесь этого тренировать?

– Как знать, возможно… Он очень храбрый пес, когда захочет, – ответила я с недовольством в голосе.

Паренек отвернулся, нацепил маленькие наушники, взял велосипед и укатил, даже не попрощавшись.

Мы же оставались на прежнем месте, пока занятия не закончились. Прочие зеваки к тому времени разошлись. Собаки и их хозяева начали выходить наружу. Инструкторша прощалась с ними у калитки и беседовала с некоторыми владельцами. Мы не могли глазеть на них и дальше, не привлекая внимания, следовало либо подойти к ней, либо отправиться восвояси. У нас было слишком мало информации, чтобы пренебречь хоть какими-то данными.

– Предоставьте это мне, – шепнула я Гарсону.

Мы пошли в сторону женщины, и, когда нас уже отделяли от калитки считанные метры, Ужастик вдруг взвизгнул как одержимый и потянул за поводок, пытаясь убежать. Она обратила на нас внимание и, взглянув на собаку, улыбнулась. Проводив всех, она прямиком направилась к нам. Пес окончательно впал в истерику, прижимаясь к моим ногам. Я реально ощутила, насколько он силен, несмотря на свои небольшие размеры.

– Успокойся! – орала я ему.

Инструкторша успокаивающе помахала мне рукой.

– Возьмите его на руки! – распорядилась она. Я кое-как выполнила этот приказ. – А теперь прикройте ему глаза ладонью! Вот так!

Ужастик застыл на месте. Тут она дотронулась до его головы, погладила, позволила себя обнюхать. Пес постепенно расслабился, успокоился.

– Можете его отпустить.

– Не понимаю, с чего это он…

– Не волнуйтесь, просто всегда происходит одно и то же. После того как собаки увидят меня на тренировке, они начинают бояться меня как огня. Это из-за криков и хлыста.

– Меня не удивляет, что они так боятся, – вмешался в разговор Гарсон. – Вы в самом деле выглядите весьма внушительно.

Женщина звонко рассмеялась:

– Поверьте, все это чистый театр! Но собаки не отличают видимость от реальности, для этого они слишком благородны. Вы живете поблизости?

– Нет, – ответила я. – Мы оказались здесь по служебным делам, и наше внимание привлекли ваши занятия.

– Здесь многие останавливаются и смотрят. Наши лучшие зрители – это пенсионеры, а в выходные дни еще и дети.

– Вы учите собак нападать? – спросил Гарсон.

– Я учу их защищать хозяина, подчиняться любой его команде, а также брать след. Это моя специальность.

– И любая собака может этому научиться, даже такая? – Я указала на Ужастика.

– В принципе… Правда, я работаю только со специальными породами, предназначенными для охраны.

– Полагаю, что в наши времена недостатка в клиентах вы не испытываете.

– Не могу пожаловаться. Есть много любителей, кроме того, многие люди приходят ко мне по необходимости: коммерсанты, желающие обучить свою собаку, чтобы она охраняла их магазин; охранники…

– Увлекательная профессия, – сказал младший инспектор.

– Вы правда так считаете?

– Конечно! Ведь это живое дело, сплошные эмоции.

Гарсон не только перехватил у меня инициативу, тем самым нарушив мой приказ, но и пустил в ход свое воображение. Его задушевная манера возымела действие.

– Послушайте, на сегодня я уже кончила. Почему бы нам не выпить пива вон в том баре?

– Прекрасно! – воскликнул Гарсон.

Я возразила:

– Мне это вряд ли удастся, я еще должна вернуться на работу. Встретимся там через пару часов, Фермин?

Я оставила их, окутанных облаком восклицаний и счастливых совпадений, по дороге в бар. Гарсон все хорошо обстряпал, и, если надо будет что-то выяснить, он это выяснит. Его новая знакомая по всем признакам принадлежала к числу словоохотливых особ.

Я отвела Ужастика домой и оставила там, чтобы он отдыхал после стольких переживаний. Сама же направилась в магазин ветеринара. Меня встретил его пресловутый помощник, про которого он не раз упоминал, оказавшийся вовсе не юной красоткой, а молодым человеком с вульгарной физиономией и скучающим взглядом. Мне пришлось дожидаться, пока Хуан Монтуриоль закончит прием. Чтобы скоротать время, я принялась листать журналы, все без исключения посвященные собакам. Просто невероятно: я поняла, что вокруг собак вращается целый мир, о котором я даже не подозревала: ветеринары, производители собачьего корма, инструкторы, тренеры… В общем, было очевидно, что люди не только читают газеты и совершают прогулки – под нивелирующим покровом большого города, оказывается, скрывались многочисленные любители редких вещей: виноделы, солнцепоклонники, грибники и ярые собачники.

Наконец появился Хуан в белом халате. Он вежливо прощался с дамой, тянувшей за собой маленькую собачонку, и вдруг заметил меня. Возможно, это было всего лишь мое воображение, но глаза у него округлились.

– Какая-то проблема? – спросил он, и я готова поклясться, что уловила в его голосе иронические нотки.

– Я только на минутку, – пришлось мне извиняться.

Он пригласил меня в кабинет и усадил в кресло, предназначенное для клиентов с собаками. Пахло дезинфекцией. С картины на меня глядели несколько щенков ангельского вида.

– Я пришла, чтобы задать тебе чисто технический вопрос, просто из любопытства. Я хочу знать следующее: если собака ищет след и приводит тебя в место, где находятся другие собаки… – Было трудно сделать вид, будто столь конкретный вопрос пришел мне в голову случайно, да это и не понадобилось. Он перебил меня:

– Ты ведь из полиции, верно?

– Можно спросить, как ты это узнал?

– Если человеку сообщают по телефону о чьей-то смерти и он должен срочно уехать из дома, возможны два варианта: либо он врач, либо полицейский. Если бы ты была врачом, то, учитывая близость наших профессий, обязательно сказала бы об этом, когда я осматривал твою собаку.

– С такими дедуктивными способностями ты тоже должен был бы работать в полиции.

– Если ты сделаешь мне хорошее предложение… Какая у тебя должность?

– Я инспектор.

Он присвистнул. Шаг за шагом он воспроизводил типичную реакцию человека, узнавшего, что ты служишь в полиции.

– Чем могу помочь служителю закона?

Я вооружилась терпением.

– Сегодня утром мы отвели моего пса на место, где было совершено преступление, в надежде, что он наткнется на что-нибудь знакомое и пойдет по следу. И он действительно пошел в определенном направлении. Мы – за ним и… Вот тут-то и начинаются сомнения: он привел нас на пустырь, где находилась тренировочная площадка и было множество собак. Скажи: это важно, что он привел нас туда, то есть означает ли это, что маршрут был ему знаком, или же он просто издалека учуял собак и направился к ним?

Он пригладил свои прекрасные русые волосы. Вид у него стал серьезный и задумчивый. Нет, он был не просто приятный, привлекательный или обаятельный мужчина – он был красавец, писаный красавец, при виде которого замирало сердце и перехватывало дыхание.

– На каком расстоянии от этой площадки вы находились?

– Трудно сказать… Даже не знаю, две длинные улицы, причем одна из них шла под углом.

– Понимаешь, сложно утверждать что-либо, обе версии правдоподобны. Очень может быть, что определяющим тут стал запах других собак, но… Нет, не рискну сказать тебе ничего окончательного, я не специалист в этой области.

– Ты же ветеринар!

– Да, я знаю анатомию животного, его привычки, условия его размножения и все, что связано с его заболеваниями. Однако собаки – это нечто гораздо большее. Тебе известно, к примеру, что в США существуют даже собачьи психиатры? Речь идет о весьма сложном животном, не случайно оно было другом человека на протяжении всей истории; ему передались наши неврозы и мании.

Когда он улыбался, смотреть на его пухлые губы и белоснежные зубы становилось почти невыносимо.

– Стало быть, мне лучше обратиться к кинологам, у нас в полиции есть такой отдел.

Он снова почесал в затылке, сводя этим жестом меня с ума.

– Не уверен, что это то, что надо. Наверняка в этом отделе знают толк в дрессировке, но не в поведении собак. Это слишком узкий профиль. К тому же они, как правило, имеют дело всего лишь с одной породой: немецкой овчаркой.

Он встал и подошел к картотеке. Порылся в ней.

Его затылок вызывал в памяти классическую греческую статую.

– Мы вот что сделаем: я дам тебе адрес, где ты найдешь лучшего специалиста по собакам в этом городе. Речь идет о магазине, специализирующемся исключительно на литературе о собаках, и о собаках там знают все.

Хуан извлек большую голубую карточку и переписал с нее данные на бланк для рецептов.

– Название магазина – «Бестиариум», а хозяйку зовут Анхела Чаморро.

– Женщина? – вырвалось у меня.

– Тебя это удивляет? – вернулся он к иронии.

– Нисколько.

«Нисколько!» И это тонкий, хитроумный ответ, своего рода словесный карамболь? Куда делась моя язвительность, характерная для общения с противоположным полом? Со мной вечно происходило одно и то же: когда я становилась Дианой-охотницей, то есть больше всего нуждалась в стрелах, мой колчан оказывался пуст.

Я поблагодарила его и начала прощаться. Возможно, эта хваленая специалистка чудесным образом поможет в расследовании, но передо мной возникнет определенное препятствие. Теперь я уже не смогу свободно встречаться с этим красавчиком под тем предлогом, что якобы хочу задать ему вопросы как знатоку собак. К счастью, у меня еще оставался Ужастик; нужно будет придумать ему какую-нибудь неопасную, но коварную болезнь, например, маленькую психологическую фобию по примеру американских барбосов.

Внезапно за моей спиной раздался его голос:

– Петра, ты не против, если мы продолжим и допьем то, что не допили в прошлый раз?

– Ты по-прежнему хочешь выпить со мной, зная, что я из полиции?

– Я хочу знать, с кем пью, и теперь я это знаю. Магазин я закрою в восемь.

– Я заеду за тобой.

Тоже сильный ход. А как же иначе? Неужели же я поверила, что он появился на пороге моего дома с коробкой в руках случайно? Ужасный тип, он чуть было не заставил меня вообразить, будто я непобедимая лучница, хотя в действительности я вела себя как заблудившаяся лань. И нет ничего, что мне было бы так противно в этой жизни, как исполнять подобную роль. Однако охота только началась, так что мы еще посмотрим, кому первому достанется добыча.

Ровно через два часа после того, как я оставила Гарсона на милость укротительницы хищников, я вернулась в комиссариат и стала его ждать. Он опоздал больше чем на полчаса, чего с ним никогда не случалось. Вошел в участок довольный и нарядный, и пивом от него несло, как от валлийского шахтера.

– Вы не знаете, до чего увлекательным может стать мир собак, Петра, – начал он с порога. – И не представляете, как ловко Валентина умеет укрощать этих зверюг.

– Валентина?

– Ну да, инструктор. Ее зовут Валентина Кортес.

– Похоже, вы не испытали трудностей в общении.

– Да, она очень открытая и душевная женщина. Разумеется, я все у нее выспросил. В общем, ничего, по-моему, подозрительного. Ужастик, по-видимому, привел нас туда случайно.

– Нам придется проверить, единственная ли это возможность.

– Как хотите, но только я не думаю, что женщина как-то замешана в этом деле.

– Ну и ну, Гарсон! Как видно, Валентина успешно дрессирует не только собак, но и полицейских.

Он надулся, как в былые времена, когда я любила его подразнить.

– Инспектор… Даже не знаю, как вам на это ответить, не нагрубив.

– Да будет вам злиться! – сказала я и ударила его по плечу. – Если вам нужен повод для брюзжания, то я его немедленно предоставлю.

– Что вы имеете в виду?

– Что у нас нет времени на то, чтобы поесть.

– Почему?

– Я поговорила с нашим человеком, дежурившим в баре «Фонтан». Проведя там неделю, он пришел к выводу, что постоянные клиенты заходят туда, только чтобы выпить кофе. В остальное время там бывают лишь случайные люди. Если кто-то и знал Лусену, этот человек должен появиться в баре после обеда – подобные посетители не меняют привычек. Так что мы должны заехать ко мне домой за Ужастиком и оказаться в баре не позднее начала четвертого.

– Вы все еще не расстались с мечтой сделать из этого чертова барбоса детектива?

– Чертов барбос? А кто распинался насчет увлекательного мира собак?

Он последовал за мной с большой неохотой. Если у Фермина Гарсона и было что-то святое, помимо выполнения профессионального долга, так это отношение к еде. Я утешила его, сказав, что он сможет заказать себе бутерброд в баре, а уже в машине отвлекла его расспросами про инструкторшу.

– Как вы понимаете, себе на жизнь она зарабатывает собаками. Ее родители были крестьянами и жили в деревне. Она обожает сельскую жизнь и говорит, что, когда уйдет на пенсию, купит на свои сбережения домик за городом – это мечта ее жизни. Замужем она не была. Живет одна, у нее в Орте маленькая квартирка.

Очевидно, что разговор у них крутился вокруг ее личной жизни, по крайней мере, женщина предпочла обсуждать именно эту тему. Впрочем, Гарсон, в любом случае, не мог бы задать ей никаких существенных вопросов без риска вызвать подозрения.

Мы заехали за Ужастиком, который тут же принял вид бывалой полицейской собаки и, казалось, забыл об утренних злоключениях. В занюханный бар «Фонтан» мы прибыли как раз в тот момент, когда чад от подгоревшего масла начал смешиваться с запахом кофе. Наш соглядатай, сидевший за стойкой, бросил на нас заговорщический взгляд. Мне стало его жалко. Провести целую неделю в подобном свинарнике – нелегкое, должно быть, испытание.

Хозяин при виде Ужастика состроил недовольную физиономию, но, поскольку наверняка нас узнал, от замечаний воздержался. Мы сели за столик и попросили кофе, а Гарсон еще и бутерброд с омлетом. За соседним столом составилась партия в домино. В бар то и дело входили новые люди, причем одни мужчины; некоторые из них здоровались, иные появлялись молчком. Ужастик не подавал никаких признаков того, что узнал кого-либо из них. Я не сводила глаз с хозяина, чтобы не пропустить какого-нибудь его жеста или гримасы, которые служили бы предупредительным сигналом. Он был спокоен и внимания на нас не обращал. С сосредоточенным выражением на неприятной физиономии он знай себе наливал кофе и бренди, которое пахло скипидаром. Гарсон напрасно требовал себе заказанный омлет: как выяснилось, кухарка уже ушла. Катастрофа. Так прошли полчаса, показавшиеся мне вечностью. Младший инспектор судорожно подрыгивал ногой, словно следовал ритму обезумевшего диксиленда. Зато Ужастик мирно дремал на полу, усеянном окурками, креветочными усами и бумажными салфетками. Я погладила его по голове, желая растормошить. В ответ он лишь ласково лизнул мне руку. Но тут же навострил уши и, глядя на дверь, вскочил на ноги. Виляя хвостом, он потянул за поводок, явно стремясь освободиться. Я отпустила его. Только что вошедший посетитель уже пошел к стойке. Ужастик с визгом кинулся к нему и, встав на задние лапы, оперся передними на его бедро. Незнакомец погладил его, улыбнулся и обратился к хозяину бара:

– Эй, а что здесь делает этот?

Слова вырвались у него сами собой, и только произнеся их, он понял, что что-то неладно, и беспокойно огляделся по сторонам. Гарсон был уже тут как тут.

– Мы из полиции, – объявил он. – Вам знакома эта собака?

– Нет-нет. Я не знаю, чья она.

– Будет лучше, если вы сейчас помолчите и поедете с нами в участок.

Не помню, что он там возмущенно бормотал, но младший инспектор тихим и не терпящим возражений голосом велел ему заткнуться. Приехав в комиссариат, мы оставили Ужастика в машине. Дежурные отвели задержанного в свободный кабинет. Мы же с Гарсоном, прежде чем допросить его, обсудили ситуацию наедине.

– Если у него есть хоть капля ума, он ничего не скажет, какими бы сведениями ни располагал. Сомневаюсь, что свидетельство собаки может иметь законную силу.

– Вы заставите его раздеться догола, как поступили однажды с тем подозреваемым? – поинтересовался Гарсон.

– Ни в коем случае!

– Почему?

– Он же страшен как черт.

Да, он был так же безобразен, как Лусена, и имел мерзкий, жуликоватый, жалкий, порочный, нездоровый, пришибленный и убогий вид. Но главным доказательством его полной маргинальности был тот факт, что, имея такую внешность, он наряжался. На нем были красные вельветовые штаны, воротник цветастой рубахи стягивался кожаным галстуком, пропущенным через что-то наподобие металлического медальона, как у Буффало Билла, когда тот одевался для торжественных случаев. Он сказал, что его зовут Сальвадор Вега, и уверял, что не был знаком с Игнасио Лусеной Пастором. Выглядел он робким и перепуганным. Гарсон сразу же это заметил и решил пустить в ход самые грубые свои методы.

– Чем занимаешься?

– Мастерю кое-что.

– Что именно?

– Делаю голубок и всяких птичек из гипса. Некоторые фигурки раскрашиваю и продаю в лавки, торгующие всяким старьем, остальные оставляю, как они есть, и их у меня покупают магазины ручных поделок.

– Черт! – сказал Гарсон. – Как по-вашему, инспектор, можно заработать на жизнь, раскрашивая голубок?

Задержанный занервничал.

– Господом клянусь, что занимаюсь именно этим! Хотите, отведу вас ко мне домой и покажу свою мастерскую с формами из пластика и фигурками? Так я и зарабатываю себе на жизнь. Денег мне хватает, я оплачиваю аренду квартиры, все счета, и у меня даже есть свой пикапчик, чтобы развозить изделия. Можем прямо сейчас пойти, если вы мне не верите.

Гарсон резко подошел к нему, схватил за лацканы и притянул к себе, так что они чуть не столкнулись носами.

– Послушай меня, сукин ты сын! Я не поверю ни единому твоему слову, пока ты будешь отрицать, что знаком с Лусеной. У нас есть свидетели, утверждающие, что ты его знаешь!

– Это вранье!

– Вранье? Обещаю тебе одну вещь: ты попался мне на пути, и начиная с этого момента все у тебя будет плохо, хуже некуда. Я лично об этом позабочусь. Ты меня понял?

Тут вступила я:

– Послушай, а вот я действительно верю, что ты делаешь этих птичек. И знаешь почему? Потому что видела двух голубок в квартире Лусены и готова поспорить, что они точно такие же, как те, что делаешь ты.

Он немного помолчал.

– Моих голубок многие покупают.

Гарсон потерял терпение. Он набросился на него и, ухватив за руку, нанес пару ударов. Задержанный перепугался и умоляюще взглянул на меня:

– Скажите ему, чтобы прекратил! Он ненормальный!

– Никакой он не ненормальный, просто у него лопнуло терпение. Я пока держусь, но оно у меня тоже вот-вот лопнет. Умер человек, и мы тут шутки шутить не намерены.

– Умер? Я не знал. В баре мне сказали, что он в больнице и что полиция ищет кого-то – видимо, того, кто с ним такое сотворил, но, что он умер, я не знал.

– Значит, ты был с ним знаком? – спросила я.

Он опустил голову и тихо произнес:

– Да.

Гарсон бросился на него, оторвал от стула и начал трясти:

– Проклятый ублюдок, выходит, ты знал его? Ты просто подонок и даже хуже, ты самое распоследнее дерьмо. И ты не знал, что он умер? Надеешься, скотина, что мы тебе поверим? Да ты же наверняка его и убил! Если ты сию же минуту не расскажешь все, что знаешь, я тебе зубы выбью, понял?

Агрессивность Гарсона меня впечатлила. Вот что делает голод с человеком. Я положила ему руку на плечо, чтобы вернуть в нормальное состояние. Не хватало еще, чтобы он избил задержанного.

– Вы были друзьями? – продолжила я допрос.

– Не то что друзьями, а так, виделись иногда, пиво вместе пили. Мне он нравился.

– Что за делишки обделывал Лусена?

– Не знаю, клянусь вам, не знаю. Знаю только, что жил он один, с этим ужасным псом, а если и был замешан во что-то, в свои дела меня не посвящал. Мы с ним о футболе разговаривали.

Гарсон стукнул кулаком по столу, и задержанный резко отпрянул, словно боялся, что следующий удар придется ему в физиономию.

– О футболе, значит, сучий потрох?

Я и сама подумала, что сейчас Гарсон накинется на него, и тихо проговорила:

Страницы: «« 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Книга продолжает серию документально-биографических повествований о самых ярких русских писателях XI...
Специальный агент ФБР Мария Паркес, специалист по составлению психологических портретов, неутомимо и...
В книгу вошли фрагменты воспоминаний, дневников и переписки, всесторонне освещающие личность Николая...
Высокодуховный ситком.В конце 1990-х в Москве решают жить сообща журналист Илья, финансист Кирыч и п...
Обращаем Ваше внимание, что настоящий учебник не входит в Федеральный перечень учебников, утвержденн...
Обращаем Ваше внимание, что настоящий учебник не входит в Федеральный перечень учебников, утвержденн...