Истребитель магов Казаков Дмитрий

– Боюсь, что это невозможно. – Гуннар попробовал засмеяться, но вышло лишь какое-то сдавленное курлыканье. Устыдившись его, старший из путников смущенно закашлялся.

– Ладно, чего стоять, – прочистив горло, сказал он. – Пойдем. Нам ещё до населенных мест топать и топать.

– Идем, – легко согласился Харальд.

Гуннар чувствовал себя очень неуютно. Встреча с водянцом, хоть и закончилась благополучно, выбила бывшего наемника из душевного равновесия. В голове, как мальки на мелководье, теснились вопросы: почему стихийное создание испугалось Харальда? Из-за чего он вдруг пошел на врага? Что за жемчужный ореол вспыхнул на мгновение вокруг юноши?

Ответов не было, и Гуннар шел мрачный и насупленный.

Хорошо, хоть магические существа им более не попадались.

На второй день после встречи с водянцом путешественники вышли к развалинам деревни. Крепко сложенные срубы сопротивлялись разрушению, но крыши рухнули, окна темнели провалами недобрых глаз, огороды пышно заросли сорняками.

– Почему жители ушли отсюда? – спросил Харальд, глядя на Гуннара. Тот лишь пожал плечами.

– Не могу понять, – сказал недоуменно. – Следов разрушения нет, значит, не нападение тому причиной. Пожара или иной стихийной напасти тоже вроде не было… Непонятное место. И не нравится мне здесь. Пойдем-ка быстрее отсюда!

Они обошли мертвую деревню, словно зачумленную, и только когда остовы домов и сиротливо торчащий колодезный журавль скрылись из виду, Гуннар вздохнул с облегчением.

Еще два дня, и путешественники наткнулись на дорогу, идущую с запада на восток, параллельно горам. Колея была торная, видно было, что дорогой часто пользуются. Гуннар радостно вздохнул, ощущая приближение населенных мест, а Харальд спросил с искренним изумлением:

– Что это?

– Дорога, – с улыбкой ответил Гуннар, вспомнив, что воспитанник в жизни ничего подобного не видел. – По ней ездят на повозках. Это следы от колес. В общем, сам увидишь.

– Хорошо, – с облегчением протянул юноша. – А то я думал, что это след от ещё какой твари. Вроде той, что мы встретили севернее…

– Нет, – усмехнулся Гуннар. – Стихийные существа попадаются только вблизи гор. Здесь их быть не должно.

Направились на восток. Насколько Гуннар помнил, перевал, который они прошли, лежит западнее Бабиля, а именно там, в свободном городе, имеет смысл в первую очередь искать следы мага по имени Харальд.

В деревне, маленькой и бедной, оказались через несколько верст. Встретила она путников ароматом навоза и брехом тощих и лохматых шавок. Таверны тут не оказалось, но Гуннар достал деньги, которые пролежали без дела почти двадцать лет, и постучал в калитку одного из домов.

После непродолжительного торга хозяйка принесла кувшин молока и каравай черного хлеба. Гуннар вдохнул давно забытый аромат и понял, что ужасно соскучился по южной пище.

– Что это? – спросил Харальд, получив кусок хлеба. Разглядывал он его с немалым удивлением.

– Это вкусно, ешь, – сказал Гуннар. Слова его прозвучали нечетко из-за набитого рта, но воспитанник понял все правильно и с осторожностью вонзил зубы в бурую ноздреватую поверхность.

– Как это называется? – спросил он, когда с едой было покончено.

– Хлеб, – ответил Гуннар, улыбаясь. – А жидкость, что так тебе понравилась, – молоко.

– Вкусно, – протянул Харальд. – Здорово тут, за горами…

Гуннар усмехнулся.

– Спасибо, почтенная хозяйка, – сказал он, отдавая опустевший сосуд.

– Не за что, – ответила женщина. – На здоровье.

– А не скажете ли, что за деревня лежит к северо-западу? – вдруг влез в разговор Харальд. – Заброшенная.

Женщина смутилась. Лицо её потемнело, из груди вырвался тяжелый вздох.

– Это место проклято, – сказала она почти сердито. – И не стоит называть его по имени.

– А что там случилось? – Любопытный юноша не отставал, и Гуннар посмотрел на воспитанника с недоумением: и зачем тебе?

– Там когда-то жили свободные люди, – тихо сказала женщина. – Не хотевшие подчиняться родовитым.

По лицу Харальда было ясно, что ему не совсем понятны некоторые слова, и Гуннар покачал головой, предвидя вопросы, на которые придется ответить несколько позже.

– Но кому-то из магов это не понравилось, – продолжала рассказ крестьянка. – И он погубил их всех. В одну ночь.

– А точно это сделал маг? – поинтересовался уже Гуннар. – Места там и так опасные.

– Больше некому, – вздохнула женщина. – Они погибли так, что в этом не было сомнений. Я сама не видела, а вот свекор мой туда ходил. Пятнадцать лет тому это случилось.

– Целую деревню, в одну ночь, – прошептал Харальд, и лицо его закаменело.

– Спасибо, почтенная, – поклонился Гуннар, опасаясь, что любознательный воспитанник начнет задавать новые вопросы.

Едва вышли за околицу, Харальд раскрыл рот.

– А вот что… – успел произнести он, когда Гуннар прервал его.

– Не сейчас, – мягко сказал он. – Вечером, на привале, спросишь про что угодно. Ладно?

Харальд вздохнул и ничего не ответил.

Путешественники шагали на юго-восток, и за спинами их уползло за горизонт яркое майское солнце.

Встреченного крестьянина расспросили о дорогах и, решив срезать, свернули в лес. На осторожное замечание, что «недобрая там чаща, ой плохая», не обратили внимания.

Среди запахов хвои и листвы, под шуршащим пологом из ветвей, Харальд почувствовал себя увереннее. Местные чудеса, неведомые на севере и смущающие душу, словно растворились, остались где-то там, за деревьями.

И тем более странным показалось юноше, когда в старом дубняке, среди огромных стволов неожиданно нахлынуло беспокойство.

– Там, впереди, – сказал Харальд, останавливаясь, – нечто опасное.

– Да с чего ты взял? – удивился Гуннар. – Зверь нам не страшен, люди – тем более, стихийных существ тут быть не должно…

Но, не слушая возражений, Харальд снял лук с плеча и дальше двинулся охотничьим шагом. Его не услышал бы даже самый чуткий зверь, не говоря уже о человеке. Позади сопел и старался не отставать от воспитанника Гуннар.

За одним из коричневых стволов им открылась небольшая, совершенно круглая поляна, заросшая какой-то неестественно ровной травой. Поляну правильным кольцом окружали одинаковые, будто сосновые иголки, дубы.

А в самом центре поляны, около большого черного камня, стоял человек. Одет он был в темно-сиреневую мантию, ветерок играл серебристыми кудрями на голове, украшенной крупным носом. Кроме седины, ничего не выдавало в незнакомце возраст.

Подняв руки, человек что-то вдохновенно говорил, обращаясь, по всей видимости, к камню. Но, к собственному удивлению, Харальд не смог разобрать ни единого слова, хотя речь встреченных до сих пор южан понимал хорошо.

На миг юноше показалось, что вокруг носатого светится голубоватый ореол. Но видение быстро сгинуло, не оставив следа.

– Уходим! – вдруг прошептал из-за спины Гуннар. – Это же маг! Колдует! Уходим быстрее!

– Маг? – Харальд ощутил прилив интереса. Уходить ему совершенно не хотелось. – Он нас не заметит, – прошептал он. – Посмотрим, а потом исчезнем.

– Но он… – начал было Гуннар, но тут человек в мантии извлек откуда-то из-под одеяния кривой нож и наклонился.

Поднимался он с усилием, а когда распрямился, то Харальд едва сдержал вскрик – в руках колдуна безвольно болталось детское тельце, до сих пор скрытое за камнем. Носатый аккуратно поднял ребенка и положил на верхушку глыбы. Затем открыл рот: полилось гнусавое песнопение.

Гуннар что-то говорил, но Харальд его не слушал. Сверкнул поднятый нож мага, и тут юноша все понял.

– Он собирается убить ее! – воскликнул он, и руки сами натянули тетиву.

– Стой, безумец! – ахнул за спиной спутник.

Но стрела отправилась в полет. Бескрылой птицей она свистнула в воздухе, и нож, вырванный из руки мага, отлетел в сторону.

Вновь возникло вокруг фигуры в мантии голубоватое сияние, лицо носатого исказила гримаса. С быстротой змеи он повернулся к зарослям, откуда был сделан выстрел, и глаза его, черные и пылающие, отыскали в сплетении ветвей лицо Харальда.

Тот вздрогнул. Взгляд колдуна жег сильнее пламени.

– Твари! – истошный крик огласил лес. – Вы нарушили заклятие, которое я готовил почти пять лет!

– Уходим! – Гуннар дернул воспитанника за рукав, но тот не в силах был пошевелиться, словно бабочка, наколотая на иголку.

– Вы помешали мне вызвать силу! – Носатый говорил уже спокойнее, но руки его двигались, точно паучьи лапки, сплетающие сеть. – И вы умрете!

Неимоверным напряжением воли Харальд сбросил оцепенение. Чувствуя, что стоит на пороге смерти, он поднял лук и выстрелил. Прямо в лицо человека в сиреневой мантии.

И впервые в жизни – промахнулся.

То ли рука дрогнула, то ли носатый успел непостижимо быстро дернуться в сторону, но смертоносный снаряд лишь оцарапал магу ухо, и тот рассмеялся – резким, клекочущим смехом.

– Умрете! – рявкнул он. Руки его двигались с такой скоростью, что движения трудно было рассмотреть.

– Бежим! – крикнул Гуннар, и на этот раз Харальд послушался.

Развернувшись, он ринулся в чащу.

Бежать оказалось неожиданно трудно. Дубовые стволы словно нарочно выскакивали наперерез, ветви тыкались в лицо, норовя выколоть глаза, а корни выставляли твердые тела из почвы, стремясь зацепить ноги.

Потом позади грянул смех, нечеловечески громкий. Он заставил заколебаться землю, Харальд ощутил, что вслед им несется что-то убийственное, неотразимое. И нацеленное прямо на него.

Он остановился и нашел силы повернуться навстречу опасности.

Вид стрелы длиною в сажень, созданной из багрового пламени, не вызвал ни страха, ни удивления.

В тот момент, когда она ударила в него, он даже глаз не закрыл.

Мир на мгновение окрасился ярко-алым, стало жарко, будто на июльском солнцепеке. А затем все исчезло. Пламенная стрела словно испарилась, коснувшись цели, как капля воды, упавшая в костер.

Но размышлять о причинах чуда времени не было Повернувшись, Харальд побежал туда, где ждал его Гуннар.

Вопль ярости и разочарования, догнавший их, сотряс верхушки деревьев.

– Не уйдете! Догоню! – орал маг. – Найду где угодно! Я запомнил тебя, зеленоглазый лучник, и ты не уйдешь от мести!

Они бежали до тех пор, пока не выбрались на дорогу, идущую в нужном направлении – на юго-восток.

– Вот вляпались, – пробормотал угрюмо Гуннар. – С магом ухитрились поссориться! Надо было сразу уходить…

Харальд угрюмо молчал.

Солнце склонялось к горизонту, когда путники вышли к большому и богатому селу. Третий день после встречи с магом они шли населенными местами, но до сих пор встречали лишь небольшие деревеньки. Харальд потихоньку привыкал к жизни на юге. Его уже не удивляли деревянные дома, он теперь знал, кто такие родовитые, что такое пиво, для чего необходимо животное, именуемое «свинья»…

Мычали коровы, щебетали птицы в кронах, и плыл над селом запах цветущей черемухи.

– Таверна! – сказал Гуннар, когда путешественники вышли к двухэтажному строению с широким двором и коновязью. Из-за двери доносились крики и какой-то звон, тянуло запахами жареного мяса и хлеба.

Харальд ощутил, как у него забурчало в животе

– Зайдем? – спросил он

– Обязательно, – кивнул Гуннар. – Я пива не пил много лет, да и ночевать хочется в тепле…

Они направились к двери таверны. Но та распахнулась сама, и вместе с донесшимся изнутри взрывом хохота появился крупный мужчина. Рыжие волосы, кое-где траченные сединой, неопрятными прядями падали на широкие плечи. На виске виднелся старый шрам, а под рубахой, заляпанной жирными пятнами, выпирал круглый животик. На красном лице застыло выражение полнейшего счастья.

– Ой, ха-ррашо! – сказал рыжеволосый и икнул, пустив волну чесночного запаха. Затем взгляд его уперся в Харальда.

Рыжеволосый мгновенно побелел. Глаза его вспыхнули, а губы издали полузадушенный всхлип. Фигура как-то сразу осела, словно мужчине отказали ноги.

Харальд в изумлении оглянулся на Гуннара: мол, чего это он?

Но бывший наемник и сам выглядел ошеломленным.

– Вот, допился ты, Авимелех! – проговорил рыжеволосый заплетающимся языком. – Уже-же и мертвые тебе мерещатся… Все, надо меньше пить, пить надо меньше…

Бормоча так себе под нос, он, не сводя взгляда с Харальда, попятился вдоль стены. Когда уперся задом в стоящую в углу двора огромную бочку, то резво развернулся и с отчаянным выдохом опустил голову в её недра.

Раздался плеск.

Харальд нервно сглотнул. Он никак не мог понять, что происходит, а поведение незнакомца мог объяснить только тем, что тот находится под влиянием пива или иного дурманящего напитка, вроде того что готовит Мадай на День Предков.

Рыжеволосый пребывал головой в воде столь долго, что Харальд уже начал беспокоиться, не утонул ли он. Но тут незнакомец рывком вытащил голову из воды и зафыркал, словно купающийся лось.

Вода стекала по его спине, рубашка прилипла к телу. Волосы склеились в неопрятный колтун.

Когда рыжеволосый повернулся, то на лице его было странное выражение: не ушедший ещё страх пополам с надеждой, что жуткий морок рассеется и можно будет вздохнуть спокойно.

Взгляд маленьких глаз уперся в лицо Харальда. В темных зрачках мелькнуло что-то вроде удивления, затем рыжеволосый задрожал и неожиданно рухнул на колени. Лицо его исказила гримаса отчаяния.

– Харальд, ты? – прошептал он, голос его был полон ужаса.

– Да, меня так зовут, – ответил юноша. – Но я…

– А-а-а-а! – завопил мужчина. Подскочил, словно подброшенный, и метнулся в сторону двери.

Судя по всему, он хотел найти спасение в таверне.

Но помешал один из столбов, поддерживающих крыльцо. Рыжеволосый в панике его не заметил и со звучным хряском впечатался в дерево лицом. Несколько мгновений постоял, словно пытаясь понять, что произошло, а затем свалился как подрубленный.

– Ничего себе, – сказал Гуннар озадаченно.

Дверь таверны распахнулась, выпуская толпу галдящих, орущих и очень сердитых мужчин. На мгновение они замерли, разглядывая лежащего, а затем кто-то пронзительно завопил:

– Наших бьют! Не стерпим!

– Не стерпим! – дружно подхватила толпа. – Бей чужаков!

– Стойте! – крикнул Харальд, пытаясь остановить назревающую драку, но крик его пропал втуне.

Пришлось уворачиваться от кулака, затем от второго.

Что-то мазнуло Харальда по уху, чуть позже хлестнула боль. Юноша понял, что если будет просто уклоняться, то его рано или поздно завалят и сомнут. И он начал бить в ответ.

Со всех сторон лезли потные красные хари, с самых разных направлений вылетали тяжелые кулаки, стремясь переломать противнику ребра или расквасить нос. Харальд довольно легко уходил от атак, благо что нападающие были пьяны и больше мешали друг другу.

Ответные удары юноши были куда эффективнее.

Один из врагов, ревевший раненым вепрем, получил тычок в горло и, забулькав, исчез из вида. Второму, высокому и плечистому, досталось в лицо. Харальд ощутил под кулаком хруст и без всякого сожаления подумал о том, что выбил здоровяку несколько зубов.

Где-то сбоку, судя по приглушенным вскрикам, сражался Гуннар.

Харальд свалил ещё одного, и тут кто-то вцепился ему в ногу. Короткого удара по затылку упорного противника, что пытался сражаться даже лежа, тому хватило, но на несколько мгновений, в течение которых юноша потерял подвижность, он стал хорошей мишенью…

На голову обрушился удар такой мощи, что череп загудел. В глазах потемнело. Харальд с изумлением ощутил, что опора под ногами куда-то исчезла. Что-то твердое ткнулось в лицо, шум необычайной силы заглушил сознание…

– А здорово он держался! – донесся слегка приглушенный голос. Харальд был уверен, что где-то он его уже слышал, но где и когда – вспомнить не мог.

Собственно, где он находится и как тут оказался, юноша тоже не мог вспомнить.

Спиной ощущалось нечто твердое и ровное, затылком – мягкое, болела голова, а больше ничего понять было нельзя.

– Да, – подтвердил второй, ещё более знакомый голос. «Гуннар» – всплыло в сознании имя. – Я учил его, да и в племени, как ты знаешь, есть не дураки подраться. А от природы он быстр и ловок, словно рысь.

С неимоверным трудом Харальд поднял веки. Перед глазами все расплывалось. Плясали справа какие-то оранжевые пятна, а с других сторон все заливала темнота.

– Гляди, глаза открыл, – сказал первый голос, и в нем прозвучало восхищение. – А я думал, до завтра не очухается! У Хамунда рука тяжелая!

– Харальд, ты как? – спросил участливо второй голос, принадлежащий Гуннару.

Юноша смог наконец разглядеть, что оранжевые пятна – несколько свечей, стоящих на столе, а сам он лежит на лавке.

– Нормально, – сказал Харальд, пытаясь подняться.

Мышцы слушались плохо. В голове при каждом движении вспыхивала боль, словно тыкали рогатиной, в животе ворочался мерзостный клубок тошноты.

Но он все-таки смог сесть.

С другой стороны стола на него смотрели две пары глаз. Озабоченно блестящие темные – Гуннара и маленькие и колючие – того самого рыжеволосого, который так неудачно поцеловался со столбом.

Губы его были разбиты, на щеке царапина. Гуннар выглядел не лучше. Под глазом его красовался синяк, а второй наливался на челюсти, у самого рта.

На столе стояли пузатые деревянные кружки, и тек от них горьковатый аромат.

– Меня зовут Авимелех, – сказал рыжеволосый, как-то странно кривя расплющенные губы. – И когда-то я тоже был нид…

С изумлением Харальд смотрел, как новый знакомый расстегивает ворот рубахи, открывая грудь, поросшую рыжей шерстью. На ней хорошо была видна татуировка племени. Точно такая же, как и у Харальда. Как и у любого мужчины нид.

Харальд сглотнул, пытаясь понять, как следует вести себя в сложившейся обстановке. Но голова была пуста, словно сума неумелого охотника. Выручил воспитанника Гуннар.

– Как ты понимаешь, Харальд, – сказал он, – произошло недоразумение. Друзья Авимелеха, наемники, привыкли сначала драться, а потом думать. Пока ты отлеживался, нам удалось все уладить.

– Да. – Харальд вновь сглотнул. – Я понял.

– Хлебни пивка, – предложил вдруг Авимелех. – Полегче станет.

Зажурчала жидкость, переливаемая из кувшина в кружку. Принимая её, Харальд с удивлением заметил, что руки его дрожат.

Пиво ему не понравилось. Он отхлебнул пару глотков, смывая с горла неведомо откуда взявшийся мерзкий налет, и отставил кружку.

– А что так испугало тебя там, во дворе? – спросил он, глядя прямо на Авимелеха. – Когда ты увидел меня?

Рыжеволосый наемник как-то неуверенно потупился, затем бросил быстрый взгляд на Гуннара, словно ища поддержки. Но тот сидел неподвижно, будто каменный.

– Ты, – проговорил Авимелех после тяжкого вздоха, – очень похож на своего отца. И я поначалу решил, что вижу перед собой его…

– Мой отец внушал такой страх? – спросил Харальд, чувствуя, как внутри что-то натягивается, будто тетива.

– Он был магом, – нерешительно ответил Авимелех, нервным жестом оглаживая волосы. – А маги… и особенно Владетели… От них лучше держаться подальше.

– Что значит «был»? – Харальд закусил губу, чувствуя, как внутри разливается мертвенный холод. – Он что, умер?

– Точно неизвестно, – развел руками Авимелех. – Но он пропал более пятнадцати лет назад.

В глазах Харальда потемнело. Он понял, что ещё миг – и упадет. Невероятным напряжением воли удалось удержаться в сознании. Сдавленно застонал, а руки с такой силой вцепились в столешницу, что дерево смялось под пальцами, точно глина.

Звуки гулко отдавались в голове, словно в большой пустой пещере.

– Ну вот! – расстроенно воскликнул Гуннар. – И не надо было так сразу говорить!

– А ты мне хоть бы мигнул, – оправдывался Авимелех, в голосе его была обида. – А то замер, словно истукан. Я и сказал…

Тьма от глаз с недовольным гулом отхлынула, Харальд вновь смог видеть. Собеседники смотрели на него с нескрываемым облегчением.

– Ничего, выдержал, – выдохнул Авимелех и припал к кружке. Пил он шумно, словно собака лакала воду.

– Он крепкий, – улыбнулся Гуннар, тоже прихлебывая пиво.

– А что с отцом случилось? – Вопрос пришлось выдавливать с болью, словно глубоко вонзившуюся занозу. Но не спросить Харальд не мог.

– Неизвестно, – вздохнул Авимелех и почесал подбородок. – Я сам видел Харальда… твоего отца очень давно, задолго до того, как он стал Владетелем. Ты понимаешь, что значит это слово?

– Да. – Юноша кивнул, морщась от очередного приступа головной боли. – Гуннар объяснил мне.

– Хорошо. – Рыжеволосый наемник на миг замолк, словно собираясь с мыслями. – Ну а потом он стал могучим магом, завоевал многие земли. И вдруг исчез… То ли враги его смогли убить, то ли сам заклинания перепутал. Но сгинул вместе со своим замком, как говорят.

Авимелех пожал плечами, а Гуннар поспешно добавил:

– Место, где могут быть люди, знающие о твоем отце, Харальд, – это Бабиль. Наемники все равно направляются туда, и мы поедем с ними.

– Да, – мотнул головой Авимелех и отчаянно зевнул, огласив таверну воем, которому позавидовал бы матерый волк. – Мы закончили работу на одного родовитого в этих местах и возвращаемся в дружину. После драки ребята прониклись к вам уважением и будут рады путешествовать вместе.

– Хорошо, – Харальд кивнул. – А где они сами?

– Так спят ведь. – Гуннар воззрился на воспитанника с неподдельным изумлением. – Ночь глубокая. Это мы тут с Авимелехом засиделись, о племени вспоминая…

– Тогда и мне лучше спать, – прохрипел Харальд, ощутив вдруг, что силы у него кончились давно и сидит он лишь благодаря упрямству.

– Конечно. – Рыжеволосый наемник вновь зевнул. – Там на лавке и ложись…

Он уснул, не успели погаснуть задутые свечи.

Губы Авимелеха к утру распухли и болели так сильно, что трудно было говорить. При неловком движении корочка лопалась, и начинала сочиться кровь. Но хуже всего приходилось при еде. Если без разговоров обойтись можно, то без пищи – никак, а есть иным местом, чем рот, не научился ещё никто…

После позднего завтрака выяснилось, что у новых знакомцев нет лошадей и следовать за наемниками они смогут только пешком. Авимелех поскреб в затылке, переговорил с Гуннаром и отправился по дворам. У одного из зажиточных селян удалось купить пару смирных животных.

Харальд проснулся позже всех, и Авимелех в очередной раз вздрогнул, встретившись со взглядом зеленых глаз. Парень был до ужаса похож на отца, и только цвет глаз говорил о том, что это другой человек…

Опасения внушало неумение Харальда ездить на лошади, но, как выяснилось, зряшные.

Собравшиеся во дворе наемники приготовились к веселому зрелищу: неумеха кулем висит поперек седла, от ужаса закрывая глаза, и в конечном итоге падает наземь…

Но их ждало жестокое разочарование. Гуннар подвел воспитанника к лошади, показал, как садиться в седло, пользоваться стременами и уздечкой. После чего Харальд, к изумлению собравшихся, легко вскочил коняге на спину.

В глазах его не было ни страха, ни удивления.

Некоторое время юноша посидел неподвижно, не обращая внимания на подначивания и насмешки.

Потом он пошевелился, и лошадь, направляемая неумелой, но твердой рукой, сделала круг по двору. Затем встала.

– Ничего себе, – сказал кто-то из наемников, и в голосе слышалось восхищение. Авимелех и сам ощущал себя не в своей тарелке, а по спине его пробежал холодок страха. Слишком уж быстро и легко все получилось.

– Ну что, поехали? – спросил Харальд спокойно, и наемники ответили одобрительными воплями.

В зарослях пел соловей. Не обращая внимания на расположившихся рядом людей, он выводил одну трель за другой, и слушать его было одно удовольствие. На ночлег наемники остановились на берегу небольшого ручья, прямо в лесу. Хоть ночь и обещала быть прохладной, выбора не было. До ближайшей таверны добрались бы разве что к утру.

Шел второй день после памятной драки, в результате которой у наемников появились новые спутники. Пожилой темноволосый мужчина, судя по знаку на руке, оказался своим, хотя никто его не знал. И юноша, почти мальчик. Сбитая им птица запекалась сейчас на костре, распространяя аппетитный аромат.

Авимелех лежал недалеко от костра. Слушал соловья, благодушно созерцая, как меняют окраску огненные языки, становясь то алыми, цвета пролитой крови, то желтыми, как речной песок, то даже синими…

Раздался шорох, и, повернув голову, наемник обнаружил, что к нему подсел Харальд. Вид у него был равнодушный, а на птичьи трели он внимания не обращал вовсе.

– Что надо? – спросил Авимелех чуть грубовато. Просто не умел иначе.

– Научи меня сражаться мечом, – напрямую попросил Харальд.

Наемник от удивления даже привстал.

– Что? – спросил он. – Зачем?

– Я хорошо стреляю из лука, – спокойно сказал странный юноша. – Хорошо дерусь без оружия, ловок с рогатиной. Но здесь, на юге, как я вижу, главное оружие – все же меч. И я хочу научиться с ним обращаться.

– А что же твой друг Гуннар?

– Я спрашивал. – Харальд склонил голову, глаза его странно блеснули. – Но он сказал, что не брал меча в руки очень давно и многое забыл. Вот я и пришел к тебе.

– Понятно. – Авимелех почесал в затылке и вдруг принял решение, хотя ещё мгновение назад готов был отказать случайному, в общем, знакомому. – Ты знаешь, мне уже больше чем полсотни лет. Я никогда не был великим мечником и не пробовал заниматься наставничеством. Но я одного с тобой племени. Когда-то я, глупый мальчишка, пришел сюда с севера, из-за гор, как и ты. Мне было даже хуже, чем тебе, – со мной не было Гуннара, который бы объяснил, что такое деньги и почему лучше сторониться родовитых. Много лет меня топтали и пинали все, кто мог, пока я не научился отвечать ударом на удар и не стал тем, кем стал – Авимелехом Жестоким! И поэтому я помогу тебе…

– Спасибо, – очень тихо сказал Харальд.

– Учти, я смогу научить тебя только основам. – Наемник решительно поднялся. – Но начнем мы прямо сейчас!

Из поклажи были извлечены тупые деревянные мечи, и ученик с учителем направились в сторону от костра.

И когда дерево с тупым стуком ударилось о дерево, а хриплый голос проорал: «Это не лопата! Возьмись за рукоять, вот так», наемники, расположившиеся возле костра, одновременно обернулись, а соловей удивленно замолчал.

Пиво отдавало какой-то дрянью. То ли солод был попорчен мышами, то ли хозяин заведения добавлял в напиток какую-то дрянь. Но Авимелех лишь поморщился и проглотил почти половину кружки. Придорожная таверна – не то место, где стоит привередничать.

Рядом хрустели куриными ногами ещё двое наемников, остальные играли в кости за соседним столом. Игра сопровождалась воплями и взрывами хохота. Время от времени кто-либо хватался за нож, но пока все обходилось миром. Подбитый глаз и разбитый нос не в счет.

Сидящий напротив Гуннар огляделся и спросил:

– А Харальд-то где?

– Упражняется, – ухмыльнувшись, ответил Авимелех. – Я его отправил. Наставник я ему или нет?