Мюнхен: кирхи, пиво, заговоры и безумные короли Афанасьева Ольга
Барочная музыка здесь не звучит: из-за мощного эха звуки сливаются. Зато грегорианские хоралы или мессы раскрывают все акустические возможности Фрауэнкирхе. Когда горит множество свечей и звучит месса, ощущается незримое присутствие Святого Духа. И тогда раскрывается сила собора и красота церковной службы.
Во Фрауэнкирхе служат по всем канонам, а не сокращают службы, как в некоторых других католических храмах Мюнхена. Месса во Фрауэнкирхе — пример для подражания.
С XVI века здесь венчали и хоронили правителей Баварии, герцогов Виттельсбахов. На площади перед собором набирали войско, а настоятелей Фрауэнкирхе назначал сам герцог. Мариенкирхе, возведенная на этом месте в XIII веке, была домовой церковью герцогов.
Максимилиан I, ярый католик и лютый враг протестантов, повелел перенести статую Мадонны, символ собора Фрауэнкирхе, с алтаря на центральную площадь Мюнхена (теперь она называется Мариенплац). Бронзовую фигуру Богоматери, установленную у стен своей резиденции, он объявил святой заступницей Баварии. В самом соборе Максимилиан приказал возвести мрачный памятник из черного мрамора и темной бронзы — императорский кенотаф, символическую усыпальницу герцогов. Фигуры закованных в латы рыцарей и изображения черепов выглядят устрашающе.
Каменная плита пола с отпечатком ноги в притворе церкви (его называют «тойфельстритт» — чертов след, или «шварцер тритт» — черный отпечаток) обозначает место, с которого не было видно окон — во всяком случае, пока внизу стоял барочный главный алтарь (в 1620-1658 годах). В народе по этому поводу возникла легенда о «Чертовой печати». Личность Йорга фон Хальспаха по прозвищу Гангофер давала щедрую пищу для всевозможных слухов и предположений. В галерее ярких и причудливых строителей-создателей Мюнхена он занимает одно из главных мест.
Начать с того, что этот талантливый художник, мастер поздней готики и главный архитектор Мюнхена, проживший в нем всю свою не очень долгую жизнь и похороненный в созданной им Фрауэнкирхе, был в буквальном смысле человек ниоткуда. Не сохранилось ни малейших документов, свидетельствующих о его рождении. Никто ничего не знал о его родителях, месте рождения, не слышал о том, где он обучался и как постиг все тонкости своего ремесла. Хальспах как будто не имел ни предков, ни потомков. Он приложил руку к строительству Старой ратуши, Танцевального зала, почти в одиночку за 20 лет построил Фрауэнкирхе — и при этом ухитрился не оставить никакого следа, кроме своих творений и… следа чертова копыта, отпечатавшегося на пороге храма, посвященного Деве Марии.
Никто не знает, откуда взялось прозвище Гангофер (или, по другим источникам, Гангоффен) и что оно значит. С равной вероятностью его могли дать по месту рождения, скажем, в баварском местечке Ганхофе, или в качестве прозвища безвестному подкидышу, родившемуся в «проходном дворе» (Гангхоф и означает «проходной двор»). «Гангоффен» (gang offen) ничуть не понятнее: оно означает «путь свободен», так что и прозвище оставляет свободу для любых предположений.
Скорее всего, Хальспаху-Гангоферу не было дела ни до чего, кроме своих любимых зданий, в строительство и проектирование которых он ушел с головой. Ему были безразличны пересуды и толки, которые множились и множились. А он подбрасывал любителям сплетен все новую и новую пищу.
Архитекторы XV века были людьми зависимыми. Их ограничивали сметой, за время строительства могло смениться несколько правителей, да и сами они не были бессмертны, что бы о них ни болтали. А Фрауэнкирхе строилась быстро, без проволочек, росла на глазах, как будто источник средств был неисчерпаем. С каждым днем здание набирало высоту и красоту. Каждый день Гангофер руководил каменщиками, художниками, резчиками по дереву, витражистами… Работы хватало всем, и она не прерывалась.
Согласно легенде, в 1468 году Иорг фон Хальспах никак не мог найти деньги для строительства нового собора в Мюнхене. Он обошел всех щедрых благотворителей, пытался заставить раскошелиться священнослужителей вплоть до Папы римского, но нужной ему суммы (она была слишком огромной) никто ссудить не мог. А ему страшно хотелось закончить собор еще при своей жизни.
И вот, когда руки архитектора уже начали опускаться, а душу охватило отчаяние, однажды вечером в его дверь тихо постучали. На пороге стоял высокий человек в черном плаще и сапогах со шпорами. Он приступил к делу без обиняков.
— Я слышал, мастер, о вашем затруднении. Никто, даже церковь, не хочет дать вам денег на храм, а я могу. Могу ссудить вас любой суммой на любой срок. Но у меня есть условие.
— Какое условие? Это что, шутка?
Человек расхохотался.
— Может быть, и так. В храме, на который я дам вам деньги, не должно быть ни одного окна. Я хочу, чтобы вы построили храм тьмы, и за ценой не постою. Пока идет строительство, каждое утро вы будете находить у себя на столе мешочек с золотом.
Хальспаху так хотелось поскорее приступить к работе, что он был готов согласиться на что угодно. Сделка состоялась: золото регулярно появлялось у него в доме, и работа кипела все двадцать лет.
Но вот строительство храма подошло к концу. Хальспах давно догадался, кто был его таинственный гость, и понимал, что рано или поздно он явится принимать работу. И заранее принял необходимые меры. Он так расположил колонны внутри храма, что от входа невозможно было рассмотреть ни одного окна — для этого требовалось переступить порог. Чтобы этого не произошло, Хальспах позаботился о том, чтобы церковь освятили до окончания строительства.
За день до торжественного открытия храма дьявол явился принимать работу. Он остановился на пороге и спросил:
— Откуда в храме свет?
Хальспах пожал плечами.
— Не знаю, — ответил он. — Вы просили, чтобы здесь не было окон. Посмотрите, видите ли вы хоть одно? Загляните внутрь.
Дьявол, как ни старался, не мог перешагнуть порог. А снаружи действительно не было видно ни одного окна.
— Я выполнил сделку, — сказал Хальспах. — Не знаю, почему вы не входите внутрь, но если бы зашли, то убедились: окон нет. Вы их не видите, значит, их нет. А окна снаружи — ложные, чтобы не возбуждать любопытства.
Дьявол с неохотой признал правоту мастера. Но тут луч света отразился от стекла, и солнечный зайчик засветил прямо ему в глаза. Поняв, что его обманули, он в ярости топнул ногой, навсегда оставив отпечаток сапога со шпорой, тот самый «чертов (или черный) след», который можно видеть и по сей день у входа во Фрауэнкирхе. И не только след остался снаружи: вокруг Фрауэнкирхе постоянно задувает сильный ветер. Это дьявол беснуется, не в силах забраться внутрь.
В другом варианте легенды утверждается, что Хальспах-Гангофер пошел на сделку с Люцифером: тот поможет построить церковь, а за это получит душу первого прихожанина, который зайдет в храм. Но когда сатана пришел за гонораром, архитектор указал ему на недочеты в строительстве — в здании не было окон.
В гневе дьявол топнул ногой и превратился в ветер, до сих пор дующий вокруг Фрауэнкирхе и пытающийся забраться внутрь.
Многие скептики отмечают, что есть все-таки окно, причем огромное, которое не прикрывают колонны, если смотреть внутрь, стоя на «чертовом следе». Однако было время, когда окно закрывал огромный алтарь (между 1620 и 1858 годами). Возможно, что легенда родилась в этот же период.
Кроме того, большой след отпечатан в плитке, которая не соответствует окружающему полу. За века своего существования церковь восстанавливалась несколько раз, но когда появилась и откуда взялась плитка с отпечатком, теперь установить уже невозможно.
Так говорит легенда. На деле же Йорг фон Хальспах высказывался за сравнительно экономичный проект без особых излишеств. Он был специалистом по строительству из кирпича, что также сыграло свою роль, ведь поблизости от Мюнхена не было каменоломен. Кирпичное строительство было более технологичным и стоило дешевле. Архитектор умер в год окончания строительства, едва успев завершить главное дело своей жизни. Его могила находится под северной башней Фрауэнкирхе. При его жизни башни собора не были завершены куполами, однако мастер оставил эскизы, которые были воплощены в жизнь почти через 40 лет.
Свои характерные купола башни церкви обрели только в 1525 году. Их круглая форма имеет собственное наименование «вельшские купола» и получила позднее распространение в южной Германии и Австрии. Считается, что их очертания, необычные для архитектуры поздней готики, соответствуют форме Купола Скалы на Храмовой горе в Иерусалиме и указывают верующим на силуэты Небесного града, Нового Иерусалима.
Мощная стропильная конструкция крыши Фрауэнкирхе возводилась под руководством мастера Хайнриха из Штраубинга. Всего на эту работу ушло около 650 кубометров круглого леса и два года времени.
В 1599-1604 годах в центральном нефе у хоров (алтарной части) церкви была возведена триумфальная арка «Беннобоген», или арка Бенно — как свидетельство успехов борьбы мюнхенских герцогов против Реформации, богато украшенная барочной лепниной мастера Ханса Крумпера. Бенно — имя святого, чьи мощи были перенесены во Фрауэнкирхе из Мейсена для спасения от протестантов.
Обычному в то время стилю барокко соответствовало и оформление главного алтаря с картиной «Возненесение Девы Марии» работы Петера Кандида (1620 год).
В 1821 году, когда Фрауэнкирхе стала епископским собором, потребовалась реконструкция внутреннего оформления. В XIX веке барокко и ренессанс в Германии считались подходящими для светской архитектуры, а готика — для церковной. В ходе соответствующей реконструкции, которая длилась до 30-х годов XX века, арку Бенно убрали, элементы главного алтаря перенесли в боковые капеллы, стены окрасили в одноцветный тон. Гробница герцога Людвига IV Баварского — еще одна достопримечательность Фрауэнкирхе — была перенесена из алтарной части ближе к входу. Могилу покрывает балдахин из черного мрамора. Памятник является кенотафом — пустой гробницей. В пределах Фрауэнкирхе он перемещался четыре раза, а на нынешнем месте стоит с 1962 года. Император и немецкий король Людвиг IV похоронил свою супругу в церкви-предшественнице Фрауэнкирхе, а в 1347 году упокоился и сам рядом с ней. Их останки были перенесены в новую церковь и погребены в склепе в алтарной части. Кенотаф в стиле поздней готики создал Ханс Крумпер в 1620 году. Монумент увенчан подушкой с императорской короной. По разные стороны от нее — дух доброго правления в мирное время со скипетром и лавровым венком и дух правильного правления в военную пору с мечом. У подножия стоят фигуры баварских герцогов Вильгельма IV и Альбрехта V с мечом. Скульптуры воинов со штандартами по углам первоначально предназначались для захоронения герцога Вильгельма V в Михаэльскирхе Мюнхена.
Происхождение капелл по стенам боковых нефов объясняется стремлением прихожан быть погребенным ближе к намоленным местам. В Средние века рядом с любой церковью располагалось и кладбище. Состоятельные горожане-жертвователи определенной суммы храму могли расчитывать на захоронение в церкви, а особенно щедрые семьи обзаводились собственными капеллами-усыпальницами.
У клиросных рядов стоят бюсты апостолов и пророков работы Эразма Трассера (1502 год). Лестницы за церковным хором ведут вниз к княжескому и епископскому склепу, где погребены многие представители династии Виттельсбахов и епископы Мюнхена и Фрейзинга.
Напротив входного портала Фрауэнкирхе в 1972 году скульптором Йозефом Хензельманном был построен фонтан «Беннобрюннляйн», посвященный святому Бенно.
Святого Бенно Мейсенского часто изображают с рыбой в руках, он считается покровителем рыбаков и ткачей. Между жабрами рыбы можно увидеть ключи. Этот святой прожил весьма долгую для Средневековья жизнь и умер своей смертью. Жизнь эта была довольно бурной — в основном благодаря таланту Бенно ссориться с сильными мира сего. Скорее всего, он был далек от политики, но жизнь постоянно ставила его перед необходимостью принять ту или иную сторону, а как человек, далекий от мира, мог уследить за чередой претендентов на верховную власть? Саксонию и Баварию раздирали междоусобицы, вокруг ватиканского престола тоже было неспокойно, и неуживчивый Бенно то и дело попадал в неприятности.
Родился он в 1010 году в Хильдесхайме (Саксония) в небогатой дворянской семье и уже в 19 лет постригся в монахи. По некоторым источникам, образование Бенно получил в монастыре святого Михаила. Способного юношу заметили. Довольно быстро он стал каноником в саксонском Госларе, где служил до 56 лет. Затем освободилось место мейсенского епископа (предшественник Бенно умер), и в 1066 году император Священной Римской империи Генрих IV даровал ему этот сан. Бенно, однако, этой милости не оценил. В 1073 году в Саксонии вспыхнуло восстание, и Бенно, используя епископские привилегии, тайно и явно по мере сил помогал восставшим избежать ареста и смерти.
Скорее всего, дело было не столько в поддержке восставших, сколько в сложных и запутанных отношениях Генриха IV с Ватиканом. Претендентов на папский престол было немало, папы соперничали с антипапами[3]. Генрих враждовал с законным Папой Григорием VII, и наконец их отношения обострились до такой степени, что император данной ему властью назначил Папой близкого к нему Гиберто де Парму (под именем Климента III), а Григория объявил низложенным. Католический мир новоявленного папу не признал, однако у Бенно с ним были давние дружеские отношения. После отлучения Бенно направился прямиком к старому приятелю, покаялся в грехах и получил от него отпущение грехов и грамоту для императора с просьбой о помиловании. Генрих IV был вынужден восстановить Бенно в должности. Что не помешало последнему признать Папой Урбана II, как только тот сменил Григория VII, а от Климента отречься. Но к тому времени, видимо, и антипапа, и император махнули рукой на выходки епископа. Помимо прочего, Бенно занимался миссионерской деятельностью, упростил управление церковным и монастырским имуществом и многое сделал для развития церковной музыки.
Бенно умер от естественных причин 16 июня 1106 года в родной Саксонии. Герцог Альберт Саксонский очень хотел, чтобы в его вотчине был собственный святой, и в 1523 году мятежный Бенно был причислен к лику святых. В Германии в ту пору набирал силу Лютер, и эта канонизация вдохновила его на сатирическое сочинение «Wider den neuen Abgott und alten Teufel, der zu Meissen soll erhoben werden»[4]. Останки Бенно первоначально покоились в Мейсенском соборе, но после Реформации были перенесены в католическую Фрауэнкирхе в Мюнхене в 1580 году. В итоге епископ Мейсенский, почти всю жизнь проживший в Саксонии, был объявлен одним из святых патронов Баварии.
История хранит несколько легенд о Бенно.
Первая из них гласит, что Бенно обладал даром предвидения. Оскорбившему его маркграфу Генриху I из Эйленбурга Бенно предрек смерть в течение года, и оказался прав.
Другая легенда связана с рыбой в руках Бенно. Когда он вторично был лишен епископского сана и заточен в тюрьму, он обратился к императору Генриху с необычным предложением доказать свою невиновность. Пусть ему скуют ноги кандалами, а ключ выбросят в реку Эльбу. Он же в кандалах направится к Папе Клименту III, а Господь найдет способ доказать его невиновность. Удивленный Генрих согласился, и все было сделано так, как просил Бенно. Неизвестно, как долго Бенно добирался в кандалах до Рима к антипапе Клименту, но только по прибытии в город он сразу отправился на рынок, купил первую попавшуюся рыбу, выловленную в Тибре, и вместе с ней был принят Климентом. Первым делом Бенно попросил вспороть рыбе брюхо. Каково же было удивление присутствующих, когда в брюхе обнаружился ключ, выброшенный в Эльбу! Папа Климент счел такое доказательство вполне достаточным, и Бенно был оправдан.
Со времени канонизации его так и изображают с рыбой в руках.
Легенда имеет несколько вариантов, но рыба и ключ фигурируют во всех.
МАРИЕНПЛАЦ И КОЛОННА ДЕВЫ МАРИИ («МАРИЕНЗОЙЛЕ»)
С основания Мюнхена в 1158 Генрихом Львом Мариенплац была центром города и одной из его главных достопримечательностей. Поначалу она носила название «Марктплац», поскольку издавна являлась городской торговой площадью — в 1315 году король Людвиг Байер даровал Мюнхену торговые привилегии, согласно которым будущая площадь Мариенплац должна была «вечно» оставаться незастроенной.
Потом главная площадь Мюнхена носила название «Шранненплац» (от южнонемецкого Schranne — зерновой рынок), так как торговая площадь постепенно стала специализироваться именно на зерне. В северо-восточной оконечности Мариенплац, там, где сейчас находится фонтан Фишбруннен, торговали и рыбой. Эта часть площади называлась «Фишмаркт».
Свое нынешнее наименование Мариенплац получила после того, как в ее центре была установлена колонна покровительницы Баварии, Святой Девы Марии — «Мариензойле», со скульптурой Богородицы на ее вершине.
У этого монумента есть своя история.
Во время Тридцатилетней войны курфюрст Максимилиан I принял обет: построить сооружение, «угодное Богу», если Мюнхен и Ландсхут будут избавлены от войны. Он еще не решил, будет ли это новый храмом или больница для бедных, когда шведы, невзирая на данный курфюрстом обет, Мюнхен все-таки захватили. Шведский король Густав II Адольф был протестантом, в Баварии и Саксонии было немало городов — оплотов протестантской веры, таких как Магдебург. Они охотно сдавались шведам и попадали под их покровительство. Мюнхен же был католическим и собирался таковым оставаться. Незадолго до взятия Мюнхена войска графа Тилли, предводителя войск католической лиги, дотла сожгли Магдебург, обозленные его долгой осадой, учинили резню мирных жителей, сократив их количество с 30 тысяч до пяти. Шведское войско требовало от Густава Адольфа разрешения разграбить и разрушить Мюнхен в отместку за уничтоженный Магдебург. Курфюрст Максимилиан, решив, что он великий грешник, обеты которого на небесах не слышат, с ужасом ждал гибели баварской столицы.
Однако совершенно необъяснимым образом город уцелел. Король Густав II Адольф отдал строжайший указ: под страхом смерти его солдатам запрещалось грабить, жечь и убивать мирных жителей. Было ли это вызвано желанием преподнести носителей протестантской веры как милосердных христиан в противовес кровожадным католикам, или его восхитила красота баварской столицы, а может, молитвы Максимилиана наконец дошли до небес, но только вскоре в городе не осталось шведских войск, причем без всяких столкновений. Более того: по пятам Тридцатилетней войны, охватившей Европу, в то время неотступно шла чума, особенно свирепствуя там, где не поспевали вовремя хоронить трупы. Но и это бедствие обошло город стороной.
Баварцы расценили это как «Мюнхенское чудо», и в 1638 году во исполнение клятвы по приказу Максимилиана была построена колонна Марии. Мюнхенская колонна стала первым сооружением подобного рода в Центральной Европе, положив начало строительству несметного количества богородичных и чумных столбов. Следующим чумным столбом стала колонна Марии на Староместской площади в Праге, а в 1693-м чумную колонну, посвященную Троице, возвели в Вене.
Такие колонны зачастую украшали соответствующими святыми, например фигурами святого Роха, исцеляющего от чумы, святой Варвары, покровительницы умирающих, святого Себастьяна и других.
Максимилиан так торопился исполнить обет, что решил прибегнуть к простому решению. Позолоченная бронзовая статуя Девы Марии, венчающая мраморную колонну, до 1613 года украшала алтарь Фрауэнкирхе, затем была перенесена на площадь. Оставалось только поднять ее на колонну и украсить постамент. Мюнхенская Дева Мария стоит на золотом полумесяце в образе Царицы Небесной, левой рукой держа за руку маленького Иисуса, в правой руке — скипетр. В каждом углу постамента колонны изображены херувимчики-путти, каждый из которых сражается с символическим животным, олицетворяющим то или иное бедствие: лев — войну, василиск — мор, дракон — голод и змея — ересь. На щитах путти приводится стих 13-й 91-го псалма: «Через змею и василиска переступишь ты, и дракона будешь топтать».
Дева Мария считается святой покровительницей Баварии.
Обет Максимилиана отражен в латинской надписи на постаменте: «Во имя Господа, Деве Марии, Матери Божией, защите Баварии, хранительнице дома, города, армии, этот памятник от благодарных потомков смиренно построен Максимилианом, пфальцграфом Рейна, герцогом Верхней и Нижней Баварии Священной Римской империи, курфюрстом и его слугами в год 1638-й. Прими, святая Мария, твою Баварию, ее добро, ее властителя, правительство, землю и веру». Колонна Мариензойле — центральный топографический пункт города: от нее ведется отсчет всех расстояний от и до Мюнхена.
История называет другие причины счастливого спасения Мюнхена. Когда Густав Шведский в 1632 году занял Мюнхен, он поражен был величием, изяществом и художеством отделки дворца бежавшего курфюрста.
— Какой архитектор строил этот дворец? — спросил Густав.
— Сам курфюрст, — был ему ответ.
— Я бы хотел его видеть, чтобы пригласить в Стокгольм.
Его суровое скандинавское сердце тоже трогала настоящая красота.
На Мариенплац, там, где когда-то торговали рыбой, стоит Рыбный фонтан — Фишбруннен, вода в который поступает прямо из реки Изар. Когда-то торговцы рыбой держали в фонтане рыбу в корзинках. Фишбруннен был установлен в 1886 году архитектором Конрадом Кноллем, частично разрушен бомбой в 1944 году и вновь восстановлен в 1954-м. Сохранившиеся после бомбежки скульптуры юношей с ведрами внутри фонтана вернулись на свои места. Эти юноши не рыбаки, как можно было бы подумать, а мясники.
В Мюнхене со времен Средних веков существовал обычай под названием «Прыжок мясника» («Метцгершпрингер»). Раз в году за 46 дней до Пасхи ученики мясников, закончившие обучение, прыгали в Фишбруннен, погружались в воду с головой, а затем окатывались из ведра. Такое посвящение наделяло их всеми правами членов цеха.
Когда-то, когда Мариенптац еще носила название Шранненплац (Зерновой рынок), на месте нынешнего Фишбруннена был пруд, упомянутый в городских документах 1318 года. Под рынком залегали грунтовые воды, и небольшой прудик, образовавшийся из подводных ключей, служил садком для рыбы, привезенной на продажу. На рыночной площади было несколько скважин-колодцев, давших начало водопроводной системе города в XV веке. Тогда же вода в рыбном прудике стала проточной, поступая в него по четырем латунным трубкам, а в документах стало фиксироваться название «Фишбруннен» — рыбный фонтан.
Ближайшим предшественником нынешнего Фишбруннена стал фонтан скульптора Конрада Кнолля, над которым он работал с 1862-го по 1865 год. Для скульптур мальчишек-подмастерьев позировали актеры королевского театра Фердинанда фон Миллера. А выглядел фонтан так: четыре мальчика лили воду из ведер в колодец, над ними четверо маленьких музыкантов, а наверху стоял их наставник-мастер с поднятой чашей. После войны уцелели только три фигурки мясников и три музыканта. Мясники остались на Мариенплац: скульптор Хензельман переработал фонтан, увенчав колонну большой рыбой и рассадив мясников на выступы внизу колонны. Рыба напоминает о том времени, когда Мариенплац была рынком, а в Рыбном фонтане хранились корзины с еще живым товаром. Трех музыкантов с фонтана Кнолля пересадили на другой фонтан у ворот Карлстор.
Старый обычай посвящать молодых мясников в мастера прыжком в фонтан сохраняется до наших дней. Последний «метцгершпрингер» был совершен 8 сентября 2013 года, когда лучшие ученики мясного ремесла отпраздновали завершение их подготовки. Одно время он прерывался, но с начала XIX века возродился вновь. А родился он, как ни странно, во время эпидемии чумы в Мюнхене в XIV веке и имеет прямое отношение к шеффлертанц — танцу бондарей, другому баварскому обычаю.
Согласно легенде, танец бондарей впервые исполнялся в 1517 году во время эпидемии чумы в Мюнхене, чтобы успокоить население, боявшееся выходить на улицы, и снова оживить общественную жизнь. К ним присоединились мясники. Это были только две гильдии, которые решились бросить вызов «Черной смерти». Под танцы и песни они прошли по улицам, чтобы люди обрели мужество снова. Буйный парад закончился купанием в рыбном фонтане.
Впереди выступали барабанщики, которые стучали молотками о бочки, шут и крутильщики ободов. Крутильщики вращают обод, в котором стоит на небольшом утолщении полная стопка вина (иногда даже две или три), не пролив ни капли. Первоначально к участию допускались только неженатые подмастерья бондарей с хорошей репутацией, но не мастера или их сыновья. Те, кто и наблюдал представление механических фигурок на площади Мариенплац во время боя часов на Новой ратуше, могли обратить внимание, что в нижней части изображен именно танец бондарей.
В качестве награды за смелую инициативу король Максимилиан II даровал гильдии мясников право повторить этот шаг: молодые мясники могли прыгать в фонтан ежегодно на Масленицу в понедельник. Этим прыжком с них смывались все ошибки и грехи обучения, и ученик становился полноценным мастером.
Курфюрст Карл Теодор в 1793 году запретил обычай короля Максимилиана II, но через полстолетия он возродился. В бурном XX веке традиция поддерживалась лишь эпизодически. 20 февраля 1928 года при попытке «прыжка» в собравшейся огромной толпе возникли паника и давка, в результате которой многим пришлось долго лечить сломанные ребра. Следующий «Прыжок мясника» состоялся только в 1954 году по случаю церемонии открытия обновленного фонтана Хензельмана. С 1995 года «прыжок» совершается регулярно, раз в три года.
Говорят, что когда в XV веке «прыжок» был совершен после долгого перерыва, традиция спонтанно обогатилась новыми деталями: ученики бросились в фонтан, а вслед им полетели яблоки, орехи и монеты. В ответ хохочущие парни обливали водой собравшихся зевак. Такое своеобразное «крещение» должно было принести новоявленному специалисту достаток и удачу. Купание в воде, полной монет, привело к появлению еще одного обряда, возникшего среди городской бедноты. Считалось, что если в Пепельную среду[5] в Фишбруннене выстирать свой кошелек, то это приманит в него множество звонких монет. Видимо, такой метод заработка себя вполне оправдал, поскольку вскоре в Фишбруннене стали полоскать кошельки правительственные чиновники, притягивая доходы в пустую городскую казну. Конечно, в XX веке во время двух мировых войн, да и между ними городской управе Мюнхена было не до милых старинных обычаев. Однако в 1950 году мэр Томас Виммер, как и положено, в Пепельную среду, на глазах у изумленных зрителей и прессы преспокойно прополоскал кошелек в фонтане Фишбруннен.
С тех пор традиция живет: мэр, как правило, совместно с городским казначеем приманивает деньги из фонтана, окуная в него кошелек. Не отстают от него и другие желающие приобщиться к старине, а заодно и разжиться монетой.
Мариенплац, или площадь Девы Марии, является пульсирующим днем и ночью сердцем жизнерадостного и не по-немецки праздного Мюнхена. Будучи одним из красивейших мест города, она давно стала № 1 в списке каждого туриста, поэтому здесь всегда многолюдно, интернационально и весело.
Доминантой Мариенплац является утонченная неоготическая Новая ратуша. Кроме нее, на площади можно найти много интересного: «богатые» дома различных эпох, владельцы которых с помощью архитектурной роскоши стремились подчеркнуть высокое положение, множество кафе, ресторанов и, конечно, Старую ратушу. От Мариенплац начинается Кауфингерштрассе, на которой расположено множество магазинов. В районе Мариенплац находится и исторический рынок Виктуалиенмаркт. На западной стороне площади — музей Мюнхена, посвященный истории города и состоящий из музеев моды, кукол и кино. На юго-западе находится церковь Азамкирхе — знаменитое творение братьев Азам в стиле рококо.
Под Мариенплац расположена крупная узловая станция мюнхенского общественного транспорта: здесь пересекаются линии U3 и U6 мюнхенского метро с центральной веткой мюнхенской городской электрички.
ДРАКОН НА НОВОЙ РАТУШЕ
Главная точка Мариенплац — Новая ратуша в стиле фламандской готики (1867-1909). Ратуша строилась в три этапа в целом более 40 лет. Многие мюнхенцы были недовольны высотой башни ратуши (85 метров) — боялись, что она затмит величие Фрауэнкирхе.
Население Мюнхена в XIX столетии резко возросло, что привело к строительству Новой ратуши — в Старой было слишком мало места для городской управы. Проект Новой ратуши разработал 2 5-летний студент Георг Гаубериссер, и после долгих споров магистрата и общественного управления его проект был утвержден. В июне 1867 года началось строительство, но из-за резкого роста себестоимости его приостановили.
С 1889 по 1892 год здание было расширено в сторону пересечения улиц Динерштрассе и Ландшафтштрассе. В 1897 году магистрат постановил еще раз расширить ратушу со сторон Мариенплац и Вайн-Ландшафтштрасе и объединить все построенные здания в единый комплекс. Новая ратуша состоит из 400 залов общей площадью 9159 м2, дополненных шестью внутренними дворами. Для того чтобы освободить площадку под новое здание ратуши, строителям пришлось снести 24 жилых дома.
Большая часть представительных помещений, которые во многом сохранили свое неоготическое убранство, находится на третьем этаже здания со стороны Мариенплац. Большой зал заседаний — самое большое помещение в Новой ратуше. Главная достопримечательность зала — монументальное полотно Карла Пилотиса «Мунихен» полностью занимает торцевую стену помещения. На противоположной стороне расположена галерея, с которой горожане могут наблюдать публичные заседания городского совета. Малый зал заседаний украшен резным дубовым потолком и бронзовой люстрой с 24 рожками.
На втором этаже в библиотечном павильоне находится Юридическая библиотека. Почти под самой крышей ратуши расположен самый большой глокеншпиль (ударный музыкальный инструмент) в Германии. Глокеншпиль звучит ежедневно в 11 и 12 часов, а с марта по октябрь еще и в 17 часов. Оконные проемы на всех этажах выполнены в виде витражей с изображением крупных городов Баварии.
Через центральный вход Турмхалле можно попасть во внутренний дворик (Прункхоф) Новой ратуши. Его пол выложен огромной мозаикой в виде лабиринта. На западной стороне двора находится «лестница возраста», богато украшенная скульптурами. Фигуры в полный рост и бюсты изображают различные этапы жизни с детства и до глубокой старости. Фасад ратуши, обращенный к Мариенплац, помимо богатого орнамента, украшен целым циклом скульптур, представляющих всех правителей из рода Вельфов и Виттельсбахов. С герцогами и курфюрстами соседствуют мифологические персонажи и множество водостоков-горгулий, отпугивающих нечистую силу.
Вход в здание Новой ратуши свободный. Во время заседаний в Большом и Малом залах допускается присутствие горожан и туристов города.
На углу Новой ратуши видна выразительная скульптура дракона. С ней связана одна из легенд, рожденных в очередную эпидемию чумы в Средние века.
Мор начался внезапно: нигде поблизости вспышек заразы не наблюдалось. Жители внезапно начали умирать один за другим, дома опустели, смерть выкашивала целые кварталы. Вскоре от жителей Мюнхена осталась только треть. Одна из эпидемий чумы в Средние века унесла жизни двух третей населения города. Юная девушка по имени Элиза из квартала ремесленников потеряла всю свою семью — отца, мать и сестер с братьями. Убитая горем, она рано утром вышла на улицу, чтобы зараза поскорее забрала и ее — ведь она была совсем одинока, и жизнь без близких была ей не мила. На улице не было ни души — только тела мертвецов виднелись тут и там в первых лучах рассвета. Вдруг и без того сумрачное небо закрыла гигантская черная тень. Элиза в ужасе, забыв, что собиралась умереть, отпрянула обратно в дом. Но любопытство пересилило, и она осторожно выглянула наружу.
Каково же было ее удивление, когда она увидела огромного дракона! Он сел на крышу соседнего дома, тяжело сложил перепончатые крылья, вытянул длинную шею так, что голова его дотянулась до дымовой трубы — и выдохнул в нее огнем. Огонь исчез в трубе, а Элиза с ужасом ждала, что дом вот-вот загорится. Однако ничего подобного не случилось.
Дракон перелетел на три дома дальше, снова опустился на крышу и проделал то же самое. Сделав так несколько раз, он взлетел и, набрав высоту, скрылся в западном направлении. Девушка была так напугана, что не поняла, было ли это видение или настоящий дракон. А может, она спит и ей снится сон?
Днем Элиза увидела из окна, как к домам, на которые садился дракон, приходил врач в защитной птичьей маске. А на следующий день к ним подъехала повозка, увозящая мертвых. Еще одни жертвы чумы… Уж не дракон ли вдыхал заразу в дома? Забыв о том, что еще недавно собиралась умереть, она пришла в ратушу и все рассказала бургомистру и его помощникам. Ее выслушали и пожали плечами.
— Девчонка или врет, или помешалась от горя, оставшись круглой сиротой, — услышала она чей-то шепот. Ей не поверили!
Но один человек, рыцарь по имени Каспар, был другого мнения. Он побывал в Крестовом походе, многое знал и видел, и вернулся домой после долгого отсутствия, чтобы наконец осесть на своей прекрасной цветущей родине, вдруг превратившейся в сплошное кладбище. В долгих странствиях он не раз сталкивался с чумой и не собирался с ней мириться.
— Куда полетел дракон, дитя? — спросил Каспар.
— На запад, — ответила Элиза, — в сторону гор.
Каспар оглядел присутствующих и попросил их собрать всех здоровых мужчин на площади перед ратушей.
— Мы должны уничтожить дракона, вдыхающего в дома чуму! — объявил он. — Найдутся добровольцы, готовые мне помочь? Я хочу идти на запад, в горы, и отыскать логово чудовища. А потом я его убью.
Мужчины отводили глаза. Наконец один сказал:
— Одно дело — устроить здесь засаду, и совсем другое — сразиться с чудовищем в его логове. Разве нельзя приготовить пушки и прочее оружие, спрятаться в укрытии и ждать, когда эта тварь опять прилетит?
— Да и есть ли она? — спросил другой. — Никто, кроме девчонки, ее не видел. Надо сначала удостовериться, что она говорит правду.
Другие одобрительно зашумели.
Первое же дежурство в предрассветное время подтвердило, что рассказ Элизы был правдой: дракон снова уселся на дом и выдохнул в трубу, и на следующий же день к вечеру обитатели дома умерли от чумы. Наблюдатели были в ужасе. Понятно, что именно дракон был причиной чумы, но как его убить? Гигантское чудовище двигалось с удивительной легкостью и улетало быстрее ветра. Ясно, что и градом стрел его не убьешь, а стрелять из пушки — значит разрушить дома. Остается одно — идти в логово.
Несколько смельчаков вызвались идти с Каспаром.
— Я буду молиться за тебя, рыцарь, — сказала ему Элиза. — Возвращайся с победой!
— Я вернусь с победой и женюсь на тебе, — ответил Каспар.
Долго он искал в горах логово дракона, пока не увидел пещеру с обугленным входом. Засев за большим камнем, Каспар увидел, как дракон, проснувшись, выдохнул пламя наружу — как будто зевнул. Камни у входа почернели еще больше.
Вернувшись, Каспар взял помощника и поделился с ним своим планом. Перед рассветом в сопровождении помощника смельчак отправился к страшной пещере. К концу своего копья он приделал небольшой деревянный круг, к которому приклеил варом полоски торфа.
На рассвете, когда дракон выполз из норы, слуга поджег торф, и дракон тут же дохнул на него пламенем. Не теряя ни секунды, Каспар бросился вперед, и не успел дракон сомкнуть пасть, как он вонзил в нее горящее копье. Дракон испустил дух.
А Каспар вернулся в Мюнхен за подмогой: нашлось множество добровольцев, чтобы внести чудовище на городскую площадь. На следующий день никто не заболел и не умер, и еще через день, и еще… И тогда благодарный бургомистр Мюнхена выделил Каспару надел земли и замок, а он привел в свой новый дом молодую жену — Элизу. А еще в честь этого подвига мюнхенцы прикрепили статую поверженного дракона на углу Новой ратуши. Пока в народе помнят эту легенду, чума не вернется в Мюнхен.
Когда раздается звон глокеншпиля, фигуры верхнего вращающегося яруса звонницы Новой ратуши представляют рыцарский турнир, состоявшийся в 1568 году в честь бракосочетания будущего герцога Вильгельма V с Ренатой Лотарингской. Свадебное торжество и турнир проходили на площади Мариенплац и запомнились как одно из ярчайших событий того времени. В нижнем ярусе кружатся в цеховом танце фигурки бондарей, празднующих окончание эпидемии чумы, поразившей город в 1515-1517 годах. Танец должен был вернуть людям радость жизни. Человечки кружатся под звуки мелодии, которую отзванивают 43 колокола башенных часов. Всего в 15-минутном спектакле участвуют 32 фигуры. Ежедневный спектакль проходит в 11 и 12 часов. Мюнхенские ратушные часы с боем и движущимися фигурками занимают пятое место по величине и красоте среди подобных им в Европе.
У Мюнхена есть собственный герб: монах на серебряном щите, в черной рясе с золотой каймой и красных ботинках, с красной книгой в левой руке и поднятой для клятвы правой, два пальца которой куда-то указывают. Красная книга, понятно, не та, в которую занесены исчезающие виды флоры и фауны, а Евангелие или, по некоторым данным, сборник городских установлений. Со временем фигура мюнхенского монаха на гербе стала претерпевать изменения. Примерно с XVI века монах на гербе начал стремительно молодеть под кистью разных художников, пока не превратился в маленького мальчика — Мюнхенского киндла. На этом творческий поиск не закончился, и киндл на некоторых изображениях превратился в девушку. Неисчерпаемая фантазия мюнхенских художников второй половины XIX века добавляла к образу ребенка то лавровый венок, то пенную пивную кружку, редьку и крендели. Эти забавные дополнения сделали Мюнхенского киндла хорошо узнаваемым символом, духом-хранителем города и неизбежным атрибутом праздничных мероприятий.
Специально ко времени мюнхенского Октоберфеста на роль Мюнхенского киндла выбирается девушка. Необходимые качества — коммуникабельность, хорошее воспитание, желательно знание иностранных языков — ведь праздник пива притягивает поклонников со всех концов света. Возраст девушки — между двадцатью и тридцатью годами включительно. Она должна быть представителем мюнхенских хозяев пивных палаток, возглавлять их шествие и выполнять карнавальную роль «мюнхенского посла». На церемонии открытия Октоберфеста она стоит рядом с бургомистром, главным распорядителем праздника.
В 1908 году на шпиле башни Новой ратуши установлена скульптура Мюнхенского киндла. Скульптором был швабский скульптор Антон Шмид, а позировал ему девятилетний сын Людвиг Шмид-Вилди, впоследствии ставший известным актером. Вечером в окнах башни появляются ночной сторож и ангел мира, благословляющий Мюнхенского киндла (с апреля по ноябрь в 21:30, с декабря по март в 19:30).
На лифте можно подняться на обзорную площадку на башне, откуда открывается прекрасный вид на город.
Судьба маленького Людвига, чья прекрасная скульптура до сих пор украшает его родной Мюнхен, была трагической, как и у большинства людей, родившихся в начале XX века. Ангел мира сохранил ему жизнь в двух войнах, но была ли эта жизнь счастливой?
В девять лет его главной мечтой было стать кондитером, и он стал сначала учеником, а затем — и настоящим мастером, полакомиться у которого приходили знаменитые мюнхенские актеры Карл Валентин и Лизл Карлштадт. В Первой мировой войне он пять месяцев был добровольцем-медбратом в санитарном поезде в России и Сербии. В 1917 году он был уволен с военной службы и признан непригодным для нее. В 1920-е годы Шмид-Вилди благодаря знакомствам в артистических кругах Мюнхена (кто мог представить, куда заведет его профессия кондитера?) начал участвовать в театральных постановках по всей Германии, а с 1930-х годов снимался в небольших киноролях. В 1933 году он стал главным режиссером в Национальном театре Мюнхена.
Вместе с писателем и членом нацистской партии Гансом Зоберлейном Шмид-Вилди принял участие как актер и режиссер двух печально известных пропагандистских фильмов «Штурмовые отряды в 1917 году» и «Для прав человека», прославляющих немецких солдат на передовой в Первой мировой войне и нацистское движение. Оба фильма были запрещены в 1945 году. «Для прав человека» был восстановлен в 2007 году, но сокращен до 32 минут.
После этого экскурса в национал-социалистическую пропаганду Шмид-Вилди снимался только в комедиях и любительских фильма. Тем не менее его участие в нацистской пропаганде начиная с 1945 года стоило ему семи лет невостребованности в мире кино. В этот период Шмид-Вилди увлекается изобретениями: он разрабатывает газотурбинный двигатель и батарейки с неограниченным зарядом. Патент позволил ему открыть собственный завод батареек.
В 1952 Людвиг Шмид-Вилди вернулся к своей старой профессии. Он написал более 200 сценариев, снимался в полнометражках и сериалах.
В 1970-х Людвиг опубликовал свою автобиографию, которую назвал «Ниже и выше». Он сыграл свою последнюю роль в 1982 году в двух эпизодах детского сериала «Чемпион Эдер». Вскоре после окончания съемок он умер в возрасте 85 лет в Розенхайме. 28 января 2007 года Баварское телевидение посвятило Людвигу Шмид-Вилди большую передачу, упомянув, в частности, что этот талантливый актер, режиссер, изобретатель всю жизнь был совершенно аполитичным человеком.
ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО ПЕТРА И ТИАРА ПАПЫ РИМСКОГО
Церковь святого Петра с башней и часами возвышается на маленькой площади Риндермаркт, откуда, по данным историков, и начал строиться в 1158 году город Мюнхен. Там, где стоит этот собор, монахи основали когда-то свое крошечное аббатство, положившее начало Мюнхену.
Старейшая приходская церковь Мюнхена перестраивалась в XVII и XVIII веках, над ней работали лучшие архитекторы и мастера Баварии. Среди шедевров церковного искусства — 20-метровый алтарь 1730 года работы Николауса Штубера, великолепная статуя святого Петра, вырезанная в 1492 году Эразмом Грассером, статуи четырех отцов церкви работы Эгина Квирина Азама (1732) и алтарные панели, расписанные Яном Полаком, мастером поздней готики, в 1517 году. Полностью сохраненный боковой алтарь сегодня признан шедевром готического искусства. Алтарь, освященный в 1407 году, выполнен из песчаника и оформлен сценами Страшного суда, а также изображениями Иисуса Христа, представленного всемогущим судьей.
В настоящее время главной достопримечательностью считается не само здание, а старая 92-метровая башня святого Петра, которую мюнхенцы ласково называют Старый Петер (Alter Peter). С нее открывается прекрасная панорама Старого города: с южной стороны — вид на рынок Виктуалиенмаркт, с северо-запада — на Фрауэнкирхе, с севера — на Мариенплац с Новой ратушей и с северо-востока на башню Старой ратуши. Интерьер церкви представляет собой интересное смешение барокко, готики и Ренессанса.
В интерьере церкви святого Петра царит раннее барокко. Молитвенный зал храма залит светом, льющимся из больших оконных проемов. Декоративный мотив стен повторяется в рисунке окон.
Первоначально на месте Петерскирхе стояла романская церковь, трехнефная базилика с колоннами и двумя западными башнями. В 1181 году при князе Оттоне I Виттельсбахе церковь была расширена, а в 1190 году ее освятил епископ Отто фон Фрайзинг.
С 1278 года романская базилика была перестроена в великолепном готическом стиле.
В феврале 1327 года в Мюнхене был пожар. Алтарь святого Петра сильно пострадал, сгорели башни, но неф церкви был спасен. При восстановлении церковь увеличили на два придела. В 13781379 году к Петерскирхе добавились две готические арки. Западный фасад был восстановлен в готическом стиле, а между остатками двух сгоревших башен возвели одну — Старого Петера. В 1407 году две башни пристроили на западной стороне портала. Однако через двести лет, в 1607 году пожар, вызванный ударом молнии, уничтожил их острые шпили.
В XVIII веке хор и алтарь, а затем неф преобразуются в стиле позднего барокко мастерами Николаусом Стубером и Квирином Азамом. В арках нефа и на потолке появляются сцены из жизни апостола Петра.
Во время войны Петерскирхе была разрушена бомбардировками. От нее остались только обгоревшая часть башни и наружные стены хора. После войны остатки церкви собирались снести, не видя возможности ее восстановления. Уже велись подготовительные работы, но по инициативе священников прихода святого Петра Макса Стриттера и Макса Зистля, обратившихся к кардиналу, ее все же решили сохранить и реконструировать. Реконструкция началась в 1946 году и полностью завершилась только в 2000 году.
В центре алтарной барочной композиции восседает монументальная фигура — скульптура святого Петра, на голове которого папская шапочка-тиара. Статуя святого Петра работы Эразмуса Грассера — единственный предмет, сохранившийся от раннеготического алтаря. Она стала предметом особого поклонения прихожан.
Святой Петр в католической традиции олицетворяет папскую власть. В Петерскирхе соблюдается традиция: когда умирает Папа римский, с головы скульптуры святого Петра снимают папскую шапочку и в знак траура в городе приспускают все флаги. Когда происходит инаугурация нового Папы, на голову святого Петра снова надевают шапочку, но уже с другим рисунком диадемы, символизирующим нового Папу.
Петерсхирхе знаменита своими колоколами. Самый старый колокол — Провизурглокке, также известный как «Колокол бедного грешника». Колокол появился на звоннице после большого пожара в 1327 году. В него звонили перед казнью преступников на Мариен-плац. Колокол находится за решеткой окна в старой северной башне. Чуть моложе его — колокол Звольферин, отлитый в 1387 году, самый маленький в звоннице. Формой он напоминает улей, благодаря чему издает характерный звук. В Звольферин звонили в 12 часов дня. Два других колокола относятся к эпохе барокко, остальные отлиты в 1950 году. Всего колоколов восемь.
Большой юбилейный колокол — самый большой в Мюнхене. Он был отлит в 1958 году по случаю празднования 800-летия города и передан церкви Фондом принца-регента Луитпольда. Каждое воскресенье и в праздничные дни в шесть часов вечера колокола звонят в знак поминовения умерших горожан. Полный колокольный звон раздается в особо торжественные даты и особые торжества прихода, а также перед Новым годом.
В Мюнхене существует легенда о Провизурглокке — «Колоколе бедного грешника».
Давным-давно жил в Мюнхене колокольных дел мастер, и была у него любимая дочь по имени Марта. Сватались к ней многие женихи, один завидней другого. Но сердце Марты было свободно, она была по-детски беззаботной, и звонкий смех девушки порой заглушал звук колоколов ее отца. Мать свою Марта не помнила: она умерла при родах. Друзья и подруги окружали ее, любящий отец носил на руках и был готов исполнить любое ее желание. Счастливое детство перешло в цветущую юность. Наивная Марта с детства знала одну только любовь, ни разу не столкнувшись с жестокостью и коварством грешного мира.
Отец, для которого Марта и в 1 7 лет оставалась ребенком, не сразу заметил, что смеется она уже не так часто, как прежде. Она стала уходить одна, и даже подруги не знали, где она. Но отец доверял дочери, хотя и тревожился за нее. Он пытался расспрашивать, но Марта так умела растопить его сердце, что родительская тревога таяла от нескольких ласковых слов. Да и работа поглощала его целиком: из поколения в поколение все мужчины в его семье были колокольных дел мастерами, и звуки колокола он любил почти так же, как собственную дочь.
И вот однажды, когда мастер почти закончил отливать колокол по случаю дня рождения города, Марта исчезла. Весь Мюнхен выходил ее искать, убитый горем отец пообещал самую щедрую награду за любые сведения о ней. Но никто не мог ему помочь. Как и сам мастер, многие друзья и подруги заметили перемену в Марте, что в последние дни она была молчаливей и задумчивей обычного — и только. Все ее любили, и никто не мог даже предположить, что кто-то мог причинить вред красивой и доброй девушке. Наконец городская управа тоже объявила награду тому, кто найдет ее живой или мертвой или укажет на обстоятельства ее исчезновения.
Вскоре после этого какой-то мальчишка подбежал к мастеру на улице, сунул ему в руки сложенный кусок бумаги и тут же исчез в подворотне. Мастер развернул бумагу — это было письмо от дочери. «Прости меня, папа! — говорилось в нем. — Я полюбила мужчину всем своим сердцем и хочу быть вместе с ним, где бы он ни был. Ты никогда не согласишься на этот брак, ведь мой любимый — бродячий музыкант, к тому же цыган. Но для меня нет никого лучше, чем он. Я буду петь, а он — играть. Вспоминай почаще свою грешную дочь, закажи в знак моего прощения молебен, а я буду вечно помнить и молить Бога за тебя».
Мастер сразу понял, что в записке нет ни слова правды. Его дочь знала, что он простил бы ей любой брак, лишь бы она была счастлива. Она никогда не выражалась так, как была составлена записка. А молебен должен был не служить знаком прощения, а дать повод к сплетням: дочь мастера не исчезла, а просто сбежала с мужчиной. В сердце его родилось отчаяние. Он забросил отливку колокола, скитался по окрестностям и все искал свою дочь, живую или мертвую, уже не надеясь найти ее живой.
Однажды он шел через лес в вечерних сумерках и вдруг услышал чей-то слабый стон.
Надежда снова вспыхнула в отцовском сердце, и он бросился на звук. Но к его огромному разочарованию, он наткнулся на дряхлую старуху в лохмотьях, беспомощно лежащую на земле.
— Я сломала ногу, добрый человек, — простонала она. — Помоги мне добраться домой! Я не в силах даже подняться.
Мастер, хоть и был весь в своем горе, не мог отказать в просьбе — без помощи женщина просто погибла бы. Может, и его дочь сейчас тоже нуждается в помощи… Он подхватил старуху на руки.
— Показывай дорогу, женщина, — сказал он.
Несколько часов шел он через лес и уже к ночи вышел на опушку с маленьким домиком на ней — там и жила старушка. Он уложил ее в постель, напоил вином из бутыли, стоящей на столе, перевязал плотно ногу и уже собирался уходить, но она остановила его.
— Сейчас ночь, ты заблудишься, к тому же устал и голоден. В печи есть еда, запей ее вином из той бутыли, что мне дал. И ложись спать.
Немного погодя, когда мастер уже подкрепился и пожелал женщине спокойной ночи, она сказала:
— Я знаю, о чем болит твое сердце. Ночью ты увидишь сон, где получишь ответ на свой вопрос. Это будет моя благодарность, но с тяжелым сердцем я ее приношу.
Последние слова мастер едва расслышал. Он ни о чем не стал спрашивать, едва держась на ногах от усталости, и уснул, как только его голова коснулась подушки.
Во сне он увидел Марту. Веселая и счастливая, как прежде, шла она через зеленый луг, когда из-за дерева выехал всадник в богатой одежде и пустил коня рядом с ней. «Что же ты меня избегаешь?» — спрашивал он Марту, и она отвечала ему вежливо, но испуганно. Вот они приблизились к городским воротам, и мужчина, спрыгнув с коня, попытался ее обнять, но девушка оттолкнула его и побежала. «Все равно ты будешь моей! А посмеешь пожаловаться — отец твой умрет, у меня на это хватит власти!» — крикнул мужчина ей вслед. Как ни старался мастер, он не мог разглядеть его лица. Потом он увидел Марту совсем маленькой, рядом со старым колодцем за городскими воротами, где давно иссякла вода. «Я уронила куклу, папа, — говорила она ему, плача. — Помоги мне, достань ее из колодца! Достань, она там!» — «Конечно, доченька, — отвечал он ей. — Я сделаю все, что ты скажешь, все, что захочешь!» Тут Марта снова превратилась в девушку. Она была бледнее смерти, и было в ее лице что-то страшное. «Тогда закончи колокол, который не успел отлить, — прошептала она. — В городе скоро будет первое венчание в новой церкви, я хочу, чтобы к тому времени колокол был готов».
Мастер проснулся в слезах, собираясь проститься со старухой и немедленно идти к старому колодцу. Но как же он удивился, когда понял, что лежит в траве совсем рядом с нужным ему местом! Колодец был заколочен досками, но две из них легко отошли, и мастер заглянул внутрь. Там, на высохшем дне, что-то белело. Люди, сбежавшиеся на его крик, помогли ему достать из колодца тело Марты. Она была как живая, и только на шее ее виднелись синяки — следы чьих-то злодейских рук.
Убитый горем отец после похорон вспомнил о другом своем обещании, данном дочери во сне. Вернувшись к работе, он все силы отдал отливке колокола, и каждую секунду желал убийце погибели. Если бы он во сне мог разглядеть его лицо!
Вскоре колокол был готов, оставалось его только установить. К мастеру пришел сам бургомистр — поблагодарить за то, что не забывает о работе.
— Мы повесим этот колокол в новой церкви, — сказал он. — Ее уже освятили, скоро там будет первое венчание.
Мастер решил прийти на это венчание, исполняя просьбу дочери. Он стоял в толпе, ожидая появления молодых. И вот в дверях показалась пара: испуганная юная невеста и жених в богатых одеждах. Все в его властной осанке и движениях напоминало мастеру мужчину из сна, но во сне он не видел лица… А это лицо было красивым, но злым и порочным. Мастер от души пожалел невесту.
Едва священник начал венчание, как на колокольне вдруг зазвонил колокол, заглушая его слова. Мастер сразу узнал звук своего нового колокола. Присутствующие недоуменно переглядывались.
— И надо же, чтобы такое приключилось на венчании командира герцогской гвардии, — хихикнул кто-то. — Да к тому же племянника герцогской жены.
Вскоре в толпе раздались откровенные смешки. Взбешенный капитан, бросив невесту, побежал к выходу — взобраться на колокольню и посмотреть, кто вздумал испортить его свадьбу. Едва он выбежал наружу, как со шпиля сорвалась одна из каменных горгулий, украшавших церковь, и убила его наповал.
Так колокол обличил и наказал убийцу. Когда мастер рассказал священнику и бургомистру о своем сне, было принято решение: использовать Провизурглокке только перед казнью преступников. С тех пор его и прозвали «Колокол бедного грешника».
В самой церкви, в пятом боковом приделе (слева от входа), за железной решеткой находится стеклянный реликварий-саркофаг, выполненный в 1677 году в стиле барокко мюнхенским мастером-ювелиром Францем Кесслером. В нем находятся мощи святой мученицы Мундиции Римской (ок. 250), которую в Мюнхене считают первохристианской мученицей. Мощи облачены в мантию, украшены драгоценными камнями. В руке святая держит птичье перо.
Мощи этой святой долгие годы находились в римских катакомбах святой Кириаки, расположенных под современной Сан-Лорендофуори-ле-Мура. Мощи святой Мундиции Римской в 1675 году были перевезены из Рима мюнхенским государственным советником и крупным торговцем Францем Бенедиктом Хегером. Дар церкви Петерскирхе поместили в особый реликварий-саркофаг. В 1804 году эти мощи были закрыты и стали недоступны для посетителей собора, но в 1883 году вновь были выставлены в боковом приделе.
Уже более трех веков почитают в Мюнхене эту святую, которую в народе назвали «покровительницей одиноких женщин». День памяти святой торжественно отмечается в Мюнхене 17 ноября, когда по улицам старого города проходит молчаливая процессия, состоящая в основном из женщин, шепчущих текст особой молитвы, обращенной к Мундиции Римской, и держащих в руках зажженные свечи и пару осенних цветков.
Поклонение святым реликвиям началось на германских землях приблизительно в IV веке, а в Баварии — в VII — VIII веках, в особенности во Фрайзинге, Ашхайме и Мюнхене. Перенесение и собирание реликвий повышало статус храма. В Средневековье место чтимых реликвий было особенно важным для пилигримов, пересекавших баварские земли с целью поклонения святыням. Уже в XVII-XVIII веках за большое количество бесценных христианских реликвий Мюнхен называли в народе «Баварским Римом».
Начало собиранию реликвий было положено еще с момента строительства первых храмов, но после Реформации католические правители Баварии уделяли этому особенное внимание. В Германии к тому времени распространились антикатолические настроения, и многие церкви пострадали от грабителей и вандалов. Ватикан решил пополнить запасы разграбленных приходов и укрепить пошатнувшийся моральный дух паствы.
Вскоре начался настоящий бум. Каждый приход, даже самый крошечный, хотел иметь собственные святые мощи. Богатые семьи приобретали останки для личных часовен, гильдии и братства находились в постоянном поиске нового святого покровителя. Мощи приобретались благодаря личным связям среди приближенных к папскому престолу. Сначала отправлялось прошение. Когда Ватикан выражал готовность расстаться с реликвией, за ней отправлялась группа монахов с деньгами и необходимыми сосудами для переправки мощей.
Святая Мундиция приехала в мюнхенскую Петерскирхе вместе с надгробной плитой. После долгой дороги ее мощи были не в лучшем состоянии, и специально обученные монахини по мере сил подготовили ее скелет для всеобщего обозрения. Мундиция закутана в роскошную ткань, украшенную золотом и драгоценными камнями. Ткань, золото и драгоценности оплатили богатые горожане. Украшенные мощи святой должны были напоминать не только о тщете земного существования, но и о райском блаженстве, которое ждет каждого праведника.
Когда очередного святого или святую наконец выставляли на всеобщее обозрение, в Мюнхене устраивался большой праздник. Город обретал еще одного покровителя. Приходские книги свидетельствуют о том, что первый же ребенок, которого крестили после этого события, получал имя мученика. Иногда до половины детей, родившихся в году обретения мощей, носили одни и те же имена.
Собирание мощей для верующего народа Баварии благословил Папа римский Павел IV (1476-1559), а начало ему было положено в Михаэльскирхе. Сначала они хранились в церковном здании и возведенной в 1569 году рядом с ним главным алтарем Крестовой часовне. Мощи поместили в специально изготовленные напрестольные и настенные реликварии, чтобы паломники имели возможность свободно подойти к ним. Большая коллекция святых мощей «Святыня» (Heiltmer) параллельно создавалась и баварскими герцогами в Мюнхенской Резиденции.
В период Контрреформации в Баварии стали строиться роскошные католические храмы, поражавшие богатством интерьера. В Западной Европе повсеместно создавались новые монашеские ордена, среди них и орден иезуитов, благодаря которому в католической церкви возрос интерес к хранению и почитанию святых мощей. Одно из иезуитских поселений возникло в 1544 году и в Мюнхене, где монахи решили упрочить позиции католицизма. Епископы Рима поддерживали начинания баварских герцогов, направленные против протестантов, а потому щедро передавали Мюнхену мощи христианских святых.
Вместе с подлинными реликвиями Баварию наводнили и фальшивки. Предприимчивые дельцы прочесывали римские катакомбы, где были погребены первые христиане, чтобы отыскать целые тела. В XVI-XIX веках в Мюнхен и несколько баварских аббатств привезли из римских катакомб останки первых христиан, которых почитали как святых, хотя они не были канонизированы, а история жизни тех, кому принадлежали останки, не была известна никому. Из римских катакомб прибыли в Петерскирхе мощи святой Мундиции и святого Гоноратия.
В 1803 году в Германии повсеместно ликвидировалась церковная собственность. Последствием стало ослабление интереса к собиранию мощей и почитанию реликвий. В период между 1877 и 1920 годами многие реликвии бесследно исчезли. В одной только Михаэльскирхе было украдено более 700 уникальных святынь, а до этого в ней насчитывалось 4756 реликвий. Некоторые были надежно спрятаны верующими и позднее оказались в хранилищах Резиденции.
СТАРАЯ РАТУША
Старая ратуша (Altes Rathaus) стала так называться после того, как в конце XIX века мюнхенская городская управа переехала в здание Новой ратуши.
Старая ратуша построена в 1470 году тем самым Йоргом фон Хальспахом по прозвищу Гангофер, который заключал договор с дьяволом. В течение веков Старая ратуша обозначала границу старейшей части города.
Когда-то здесь стояли знаменитые «Танцоры мориски» — 16 деревянных фигурок, созданных скульптором Эразмом Трассером в одно время со зданием. Теперь они находятся в Городском музее Мюнхена, и речь о них еще впереди.
Старая ратуша возведена приблизительно в конце XIII века и впервые упоминается в документах 1310 года. Когда-то она выходила прямо на Мариенплац. Во времена Генриха Льва во второй половине XII века здесь была дорога, ведущая в город по единственному тогда мосту через реку Изер. Теперь он называется Людвигсбрюкке.
Примерно в середине XV века в здание ударила молния, из-за чего Ратушу пришлось переделывать. В 1470 году архитектор Йорг фон Хальспах возвел новое здание с танцевальным и парадным залами. Он сильно видоизменил старый проект, и потому первоначальный облик ратуши остается неизвестным. Танцевальный зал, или главный зал Старой ратуши, знаменит своим великолепным деревянным потолком, украшенным деревянным фризом. На фризе видны 87 гербов, выполненные мастерами в конце XV века.
Старая ратуша печально известна и речью Йозефа Геббельса 9 ноября 1938 года накануне волны еврейских погромов, вошедших в историю под названием «Хрустальная ночь».
Поводом к началу еврейских погромов послужило убийство 7 ноября 1938 года в Париже 17-летним польским евреем Гершелем Гриншпаном советника германского посольства Эрнста фон Рата. Причиной убийства стала депортация евреев из Польши. В ответ на этот акт мести по Германии прокатилась мощная пропагандистская кампания. При поддержке нацистских властей в ночь с 9 на 10 ноября во многих немецких городах прошли еврейские погромы. Был убит 91 человек, сотни ранены, тысячи арестованы и отправлены в концентрационные лагеря. В эту же ночь разгромили 267 синагог, 7,5 тысяч торговых и коммерческих предприятий, сотни жилых доов, разбили множество витрин (второе название «Хрустальной ночи» — «Ночь разбитых витрин»). Затраты на восстановление ущерба и разбор остатков разрушенных синагог нацисты возложили на еврейские общины.
После войны Старая ратуша была перестроена заново, и реставрационные работы в здании завершились лишь в 1970-х годах. Разрушенное здание восстанавливалось по старым чертежам Хальспаха-Гангофера. В помещениях восстановленной башни с 1983 года разместился Музей игрушек — уникальная коллекция игрушек всех времен, собранная режиссером Иваном Штайнером, эмигрировавшим из Чехии. Здесь есть игрушки, сделанные из хлеба, рыцари, живущие в замках, кукольные домики с полным убранством. Возле крохотного входа в этот музей установлено механическое устройство, каждые несколько минут издающее мелодичный звон, похожий на звук музыкальной шкатулки.
ГОРОДСКОЙ МУЗЕЙ. ТАНЦОРЫ МОРИСКИ
Городской музей, основанный в 1888 году Эрнстом фон Дестуше, размещается в шести примыкающих друг к другу зданиях. Два из них — Марсталл и Зайгхаус — построены в XV веке как зернохранилища, но позднее стали городскими конюшнями и арсеналом. В 1848 году в Мюнхене произошло восстание, и бунтовщики ворвались в башню арсенала, однако захваченное ими оружие оказалось ржавым и бесполезным.
Во второй половине XIX века здание арсенала использовалось для выставок исторических находок, что и положило начало музею. Среди горожан была проведена кампания по поиску старинных предметов в городских гостиницах, на чердаках, в больницах, приютах, церквях и ломбардах. В дополнение к собранным таким образом 1500 предметам для музея купили огромную коллекцию гравюр на городскую тему.
В 1888 году состоялось открытие Исторического музея. По мере роста количества экспонатов к первоначальному зданию пришлось присоединять еще четыре крыла. Свое нынешнее название музей получил в 1954 году.
К постоянным экспозициям относятся «История и культура Мюнхена от его основания до наших дней»; «Национал-социализм в Мюнхене»; «Коллекция музыкальных инструментов»; «Коллекция кукол и история местного кукольного театра»; «Коллекция фотографий»; «Музей истории кино». В постоянной экспозиции «Чисто по-мюнхенски» представлен обзор истории мюнхенской городской культуры, начиная от легенды об основании города и до наших дней.
Раздел «Национал-социализм в Мюнхене» посвящен вопросу о том, как могла такая поначалу незначительная партия, как НСДАП (национал-социалистическая рабочая партия Германии), основанная в 1920 году в мюнхенской пивной «Хофбройхаус», привести Европу к новой мировой войне.
Мюнхен печально знаменит как родина нацистской партии. Здесь Гитлер начинал свою политическую карьеру, были написаны расистские и военные программы, планы ликвидации политической оппозиции и нежелательных тенденций в искусстве.
С 1933 года Мюнхен был объявлен столицей германского искусства. Правящие круги Третьего рейха организовали передвижную выставку «Дегенеративное искусство». Она была открыта в июле 1937 года в Мюнхене и колесила по Германии до апреля 1941-го. Гитлер решил, что в рейхе не должно быть места экспрессионизму и модернизму, а в целом искусство авангарда было признано «дегенеративным». Передвижная выставка включала около пяти тысяч картин, представлявших собой образцы «дегенеративного искусства», куда вошли работы Пикассо, Матисса, Шагала, Архипенко и многих художников-евреев. Экспозиция сопровождалась лозунгами и комментариями: «Намеренный саботаж немецкой обороны», «Сумасшествие становится творческим методом», «Оскорбление немецких женщин» и прочими. Для выставки истинно германского искусства нацистские власти построили в Мюнхене «Дом искусств».
«Коллекция кукол и история местного кукольного театра» рассказывает об истории появления кукол и кукольных представлений в Мюнхене, знакомит с кукольными театрами и куклами разных стран мира. В разделе, посвященном балаганному искусству, можно увидеть реквизит, который использовался на ярмарках для увеселения публики.
На пятом этаже находится «Музыкальная коллекция», в которую вошли примерно 2000 инструментов с четырех континентов. Специальное место здесь отведено под механические музыкальные инструменты и уникальный оркестрион — механический музыкальный инструмент, приспособленный для имитации звучания оркестра.
Музей кино посвящен немецкому и баварскому кинематографу. Любители кино могут увидеть редкие киноархивы из фондов Музея кино, прежде всего восстановленные немые фильмы.
В Готическом зале находится жемчужина коллекции Городского музея — знаменитые «Танцоры мориски» Эразмуса Грассера (1480 год), когда-то украшавшие Танцевальный зал в Старой ратуше (сейчас там выставлены копии). Мориска (в переводе с итальянского — мавританская) — танец XIII-XVI веков, воспроизводящий битву между христианами и маврами, один из старинных и самых распространенных в Средние века. Исполнители мориски состязались в импровизации: вводили любые движения и переходы. Стараясь остаться неузнанными, они мазали лицо мукой или сажей, выворачивали одежду наизнанку. Со временем к танцовщикам прибавились певцы, пояснявшие сюжет.
Когда-то «Танцоров мориски» было 16, но шесть из них потерялись, так что сейчас в музее можно видеть только десять. Изумляют разнообразие поз, живая мимика, ритмичность и своеобразная красота движений. По обычаям того времени мужчины принимали в танце усложненные позы, привлекая внимание дам элегантными жестами.
Копия танцоров мориски работы Эразма Грассера выставлена в ГМИИ им. Пушкина в Москве.
Об Эразме Грассере известно еще меньше, чем о Йорге Хальспахе-Гангофере. Предположительно он учился ремеслу в Амберге, известном своими резчицкими школами. Амбергская церковь святого Мартина находилась тогда в разгаре строительства, и для резчиков с каменщиками работа была в изобилии.
Первое упоминание об Эразме Грассере появляется в архивах гильдии скульпторов, или гильдии святого Луки в 1474 году. Согласно этой записи, на протяжении шести лет Грассер провел в Мюнхене в качестве подмастерья и только потом был произведен в мастера. Гильдия его дарований не оценила: в записях он значится как «странный и лукавый мальчишка», к тому же резьбу его находили недостаточно тонкой. Причиной такой придирчивости была, видимо, извечная профессиональная зависть, не чуждая ни мастерам XV века, ни нашим современникам.
Первые его работы, получившие признание и приобретенные городом, — резные гербы. После этого заказы, видимо, поступают регулярно. В период с 1470 по 1474 год архитектор Хальспах привлекает молодого резчика к оформлению Танцевального зала в Старой ратуше. Трассер принял заказ, получил аванс и исчез, а когда городские власти уже начали терять терпение, предъявил 16 изумительных резных фигурок танцоров в половину человеческого роста, прославивших его в веках как величайшего баварского скульптора поздней готики. Созданные в XV веке, они выглядят как живые.
После того как фигурки были установлены в Танцевальном зале, а на Грассера посыпались заказы, по Мюнхену стали ползти всевозможные слухи, домыслы, легенды. Фигурки так и дышали жизнью, казалось, еще чуть-чуть — и они спрыгнут со своих мест и пустятся в пляс. Вдохновленные деревянными танцорами, многие знатные дома Баварии устраивали костюмированные танцевальные приемы, а старые признанные мастера смотрели на выскочку-новичка с большим подозрением и завистливым беспокойством. В тот период резчики в основном вырезали фигуры святых и портреты знати, а не каких-то странных плясунов. Видимо, в период внезапной известности Грассера зародились легенды о танцорах мориски.
Как гласит одна из легенд, Грассер, получив аванс за оформление танцевального зала, долго не мог придумать ничего вразумительного. Будучи легкомысленным малым, он предался всевозможным развлечениям и проводил время в кабачках. Но деньги таяли, и мысль о несделанном заказе угнетала его, как бы он ни старался ее отогнать. Тогда он заперся в своей комнате, набрасывал эскизы и рвал их один за другим. Заказ оказался ему не по зубам. И зачем только он согласился его взять?
Однажды в отчаянии он отправился бродить по городу и сам не заметил, как забрел в какое-то незнакомое место. Спросить дорогу было не у кого: во всех домах был уже погашен свет. Грассер брел наугад, пока не увидел наконец ярко освещенные окна дома, в котором играла музыка и слышался звонкий смех. Он подошел к воротам, но никак не решался постучать: дом был слишком роскошным, а он пришел среди ночи, чтобы нарушить веселье хозяев!
Читать бесплатно другие книги:
