Сказки Мирраславы: Для взрослых и детей Тихоновская Мирраслава

Предисловие

«Сказки Мирраславы» – в привычном смысле совсем даже не сказки. Это истории, в которых, как в детстве, «все по правде». И начинаешь в это верить, тем более, что содержание передаётся читателю такими искренними и трогательными словами, которые мы всё реже употребляем в нашей стремительной и загруженной заботами жизни. «Остановитесь на мгновение», – просит вас автор, посмотрите вокруг, жизнь так удивительна и многообразна, не пропустите этой красоты, другой такой возможности вам может не представиться никогда…

Читателю, и юному, и взрослому, книжка доставит удовольствие от прикосновения к яркому миру, в котором живут герои. Особый стиль изложения «Сказок Мирраславы» лёгок и понятен. Сказки очаровывают прозрачной акварелью чистых, жизненных образов и создают видеоряд, что очень важно для воспитания видео-логики детей, развития образного мышления.

Но учёному-языковеду при знакомстве со сказками Мирраславы становится понятно, что он обнаружил нечто большее. Автор с особым тщанием собрал клад из драгоценностей, составляющих основной словарный фонд русского языка. Сокрытая в них ценность – в подсознательном развитии речевых структур. Нет сомнения, что при семейном чтении «правдивые Сказки Мирраславы» помогут родителям сформировать у детей правильную речь. Эти сказки можно и следует рекомендовать в качестве учебного материала для родственных русскому языку программ. Не следует забывать, что «золотой капитал» русского языка крайне востребован прессой, наукой, искусством. И не только на постсоветском пространстве, но и гораздо шире – во всём мире. Кроме того, «сказки Мирраславы» познавательны. Каждый читатель сможет узнать для себя много нового и интересного. А жизненные формулы, почерпнутые из «сказок», помогут нашим детям на жизненном пути.

Елена Масленникова, культуролог

Фёдор

История любви Фёдора и Ванды стоит в ряду таких великих сюжетов, как «Ромео и Джульетта», но отличается правдивостью, счастливым концом и верой в слова Священного Писания, что «любовь никогда не проходит».

Все в округе считали Ванду гордячкой. Повод для этого был выбран смешной. Ванда обладала лебединой шеей с гордо посаженной головой. Ну и что? Каждая глупая гусыня может похвастаться тем же.

На самом деле все завидовали любви Ванды и Фёдора. Инициатива в их отношениях принадлежала ему. Но как он разглядел среди множества подобных – её, единственную? Другой даже и не взглянул бы на неё.

Скорее всего, их постигла вселенская сила, называемая Любовью. Он любил её такою, какая она есть: её голос, её осанку, её взгляд. Быть рядом с нею – это было верхом счастья. Всё остальное не имело значения. Ванда же, будучи ошеломлена силой чувств, которые она сама же и спровоцировала, поддалась им и растворилась в них.

И как всё в материальном мире подвержено разрушительным силам негативных энергий, так и отношениям Ванды и Фёдора предстояло пройти испытания.

Надо сказать, что хозяин фермы, где жили Ванда и Фёдор, был весьма успешным предпринимателем. Успех его основывался на том, что он как никто другой знал, как делать своё дело. Так вот, в разведении гусей он знал толк.

Но то, что Ванда и Фёдор любят друг друга, ему было неведомо. Он даже не знал, что их так зовут. Для него они были гуси как гуси. Но Фёдор был у него на особом счету – как отличный племенной производитель. И как только фермер почувствовал, что дела попели в гору, он решил расширить свой бизнес, прикупил в соседнем районе, в двадцати километрах, заброшенную ферму, чтобы и там разводить гусей.

Фёдора, как «ударника коммунистического труда» с «активной жизненной позицией», решено было направить в бессрочную командировку на новый объект. Его поместили в клетку с другими «вахтовиками»…

Сердце Ванды разрывалось. Она знала, что навсегда потеряла своего возлюбленного. И как всегда, когда мы теряем что-то важное в своей жизни, мы вдруг осознаём ценность потери. Ванда думала, что если бы она заранее знала о предстоящей разлуке, она была бы более открытой для чувств. Она жалела о несказанных словах, о напрасных размолвках. Горькая мука отныне заменила ей мечты о будущем.

Фёдор же пребывал в полном замешательстве: «Как же так! Этого не может быть! Как они посмели? Кто виноват? Что делать?» В душе его поселились печаль и безнадёжность. О работе и речи быть не могло. Хозяин решил, что у Фёдора переакклиматизация.

Но однажды в ночной тиши Фёдор услышал песню, доносящуюся из машины хозяина. Песня была на английском языке, которого Фёдор не знал. Но, ведь известно, на Земле все песни о любви продиктованы душой, потому-то они так трогают сердце. А эта песня была очень проникновенна. Она звала расправить крылья и воспарить над всей мирской суетой. Теперь в его душе поселилась надежда на избавление из плена и вместе с обретением свободы – возвращение к любимой.

Фёдор стал искать возможность побега. Переживания вытеснила новая цель – найти лазейку в заборе. А как известно, если заперты все двери, то Господь всегда оставляет открытой форточку. И Фёдор её нашёл! В одном месте в заборе была плохо прибита доска. Видно, именно в этом месте у рабочих закончились гвозди. И Фёдор решился. Выбрав удобный момент, он незаметно пролез в дырку забора.

Всё! Он на свободе! Иди, куда глаза глядят. Вот именно: «Иди!» – ведь лететь он не мог, крылья специально на этот случай были подрезаны.

«Полететь бы мне, да вот крыльев нет!» – вспомнил Фёдор слова ещё одной грустной песни. Он огляделся. Перед ним расстилалось поле цветущего льна. Лёгкий ветерок ласкал нежные голубые цветы, и казалось, что все оттенки синевы моря играют и смешиваются с лазурью неба. Но Фёдор не оценил этой природной красоты, он просто её не увидел.

Вот так же и мы часто в погоне за решением какой-то проблемы не видим красоты окружающей нас жизни.

Надо сказать, что страха Фёдор не испытывал. Выросши на ферме, под надёжной защитой и опекой заботливого хозяина, он не знал, какие опасности его поджидают, но понимал, что должен быть незаметным. Спрятаться среди льна было сложно, длинная шея в этом случае была помехой. Пришлось Фёдору унизить свою гордыню и со склонённой головой пересечь поле. Головки льна больно стегали его, жёсткие стебли впивались в гусиные лапы, не приспособленные для дальних походов. Добравшись до небольшого перелеска, Фёдор решил перевести дух и обдумать план дальнейшего продвижения.

В соответствии с показаниями своего внутреннего компаса он выбрал направление на юг.

И вдруг Фёдор похолодел от ужаса. Перед ним как из-под земли выросла огромная лохматая собака! Это был хозяйский пёс – альпийская овчарка Барклай, названный в честь славного героя войны 1812 года. Кто знаком с этой породой, знает, что эта собака – нянька, которая испокон веков охраняет ягнят. Добродушнее неё вряд ли можно найти. К тому же пёс унаследовал от своего прославленного тёзки благородство и мужество.

«Потерялся!» – подумал Барклай, приветственно завиляв хвостом. Его морда растянулась в радостной улыбке. Он знал, что если уж Фёдор нашёлся, то теперь с ним всё будет в порядке. Но Фёдор этой встрече был не рад.

«Услужливый дурак – э… хуже горькой редьки!» – мелькнуло в его голове. Фёдор изловчился и со всей силы больно-пребольно ущипнул Барклая за его влажный кожаный нос. У Барклая от боли посыпались искры из глаз. А от обиды – слёзы. Он же хотел спасти заблудшего гуся!

Вот так и мы частенько пытаемся кому-то помочь, кого-то спасти, когда нас не просят.

Пока Барклай осмысливал полученный урок, Фёдор, грозно шипя и пятясь, стал удаляться, всем своим видом показывая, что в помощи не нуждается. Обиженный Барклай поплёлся домой.

«Будем надеяться, что он меня не „заложит“», – подумал Фёдор и поспешил скрыться в перелеске. На глаза ему попались ягоды земляники, он попробовал, ему понравилось. Вечерело, и Фёдор решил заночевать в небольшой ямке под ёлкой. Уютно устроившись, он прикрыл глаза. Ночь укрыла его своими крылами. Сладкие мечты и надежды снились ему в эту ночь.

Под утро Фёдор тронулся в путь. Чётко двигаться в нужном направлении было опасно. На просторах, ранее принадлежавших лесному зверью, раскинулись коттеджные посёлки. Кругом загородные дома, высоченные заборы. Бедное зверьё оттеснили в дремучие леса. Изредка пробежит какой-нибудь очумелый заяц, неправильно рассчитавший свою траекторию.

Нравы обитателей элитных домов были известны Фёдору лучше звериных. Подвыпившая братия, вооружённая самым современным оружием с оптическим прицелом, могла прямо из окна ради забавы подстрелить его. Понимая эту опасность, он, завидев населённые пункты, заранее огибал их.

Однажды, пробираясь через ельник, осторожно ступая израненными лапами по усыпанной хвойными иголками земле, Фёдор услышал стремительно приближающийся шум. Он замер, и в этот момент какой-то предмет, похожий на мяч с ушами, сильно ударил его. В следующий миг «мяч» развернулся и превратился в мехового длинноухого зверя. У этого бедного животного от ужаса глаза полезли на лоб.

– Эй, ты! Поосторожней пуляйся! – сказал осмелевший Фёдор.

– Извини, друг… А что ты здесь делаешь? Такие, как ты, на свободе не разгуливают. Я видел похожих на тебя в загоне за сеткой, далеко отсюда.

– А показать можешь?

– Конечно! – И заяц стал старательно чертить на земле карту района.

А Фёдор поведал ему свою историю.

– Трудно тебе будет в пути. И ещё неизвестно, как тебя встретят! Может, она тебя сразу же и забыла! Знаю я этих женщин!

– Нет! – ответил Фёдор. – Мы любим друг друга, а настоящая любовь никогда не проходит!

Внимательно рассмотрев карту, Фёдор увидел, что ему предстоит преодолеть: оживлённую автостраду, железнодорожные пути, широкую реку.

– Слава богу, что хоть плавать-то я могу, – подумал Фёдор.

Четыре долгих недели день за днём, испытывая голод и лишения, шёл Фёдор. Лапы его совсем не заживали, он страшно похудел. От этого глаза его стали ещё больше и выразительнее. Когда он вперевалочку вошёл в ворота фермы, его никто не узнал, кроме Ванды.

– Родная моя! Любовь к тебе открыла во мне силы, до этого неведомые. Я не боялся смерти в пути. Я боялся одного – не дойти. Я знал, что жизнь без тебя – это медленная смерть.

– Любимый мой, единственный, ненаглядный, – только и повторяла Ванда, не веря своему счастью.

– И что же он всё-таки нашёл в этой неказистой гусыне? – Ещё более пристально приглядываясь к Ванде, спрашивали друг друга соседки, не понимая, что, возможно, за обычной «серой» внешностью скрывалась верная, «лебединая» душа.

Так счастливо завершилось четырёхнедельное путешествие во имя любви.

Ванда и Фёдор счастливы и по сей день живут на ферме.

Захотите узнать подробности, заходите на наш сайт: WWW/Vanda&Fedor@ru…

Роджер

Это был вечер чудес. Они вышли из Дворца музыки, потрясённые великолепием чувств, нахлынувших лавиной. Казалось, что музыкальные вибрации слились в резонансе с вибрациями каждой клеточки их тела. Он что-то рассказывал ей, проникая взглядом в самую душу. Она, сопротивляясь желанию прильнуть к нему, отвечала невпопад. Долго тянула «не-е-т», или «да-а-а». Он понимал её чувства. Сливаясь с грохотом колёс, слова расплывались и тонули в шуме метро. Она почти не слушала его, борясь со своим чувством. Это был разговор двух родственных душ.

Роджера принесли домой в пуховой розовой рукавичке. Розовый пух прекрасно подчёркивал его серебристо-коричневатый мех и оттенял крупные, раскосые, шоколадного цвета блестящие глаза.

– Лисий кролик, – так отрекомендовала его бабуся, предлагая это чудо природы прохожим.

– Лисий завтрак, – поправил её Владимир.

Она же ничего не слышала. Затаив дыхание, она не могла оторвать глаз от чудного зверька. Цена была приемлемой для среднестатистического гражданина, точно рассчитанная на то, что почти у каждого найдётся такая купюра в кармане и расстаться с ней будет не жаль.

Она так бы и стояла замерев, если бы он не понял: надо решаться и брать её вместе с «неведомой зверушкой». О последствиях в такие минуты никто не думает…

Соседка Эльза, знаток всего на свете, увидев Роджера – а это имя ему было присвоено сразу же, заявила, что это самый обыкновенный зайчонок.

– Посмотрите, какие у него длинные ушки и задние лапки, и цвет – самый настоящий – заячий!

Роджер перевернул всю их жизнь. Они почувствовали себя молодыми родителями. По рекомендации бабуси, продавшей «лисьего кролика», кормить его необходимо было исключительно морковкой и капустой.

Соблюсти эти ограничения было нелегко, так как подрастающий Роджер быстро научился одним махом вскакивать на обеденный стол и метелил всё подряд: суп с мясом, котлеты с макаронами – одним словом, он доверял вкусу своих родителей: если они это едят, значит, и ему можно! Скоро такая диета сделала из крошечного декоративного кролика здоровущего богатыря.

После обеда Роджер любил вздремнуть. Его убаюкивали на ручках, как дитя. Он закрывал свои огромные раскосые очи и засыпал. На мордочке появлялась благостная улыбка, обнажающая два передних резца, – «рот до ушей, хоть завязочки пришей!» И вскорости, разрастающаяся улыбка уже выглядела как насмешка: «Вот здорово я устроился!»

На самом деле Роджер имел ангельский характер, милый и добродушный. Он радостно встречал каждого, кто входил в дом, прыгая сразу в объятия и тыкаясь бархатной мордочкой – по-заячьи целуясь.

А как он забавно умывался! Поудобнее садился, обхватывал передними лапами длинное ухо и старательно вылизывал его. И был он чистюлей и аккуратистом. Ну, вы понимаете, о чём речь.

А какой ум он проявлял, внимательно наблюдая, как соседские дети собирают конструктор! Видно было, что ему очень интересно. Иногда ему удавалось стащить и припрятать какую-нибудь детальку, но когда дети обнаруживали пропажу и начинали требовать её назад, он честно возвращал. Случались, конечно, и казусы. Как-то раз Роджер обнаружил коробку с карандашами. Вернувшиеся с работы «родители» нашли кучу опилок в одном углу, а аккуратно сложенные в блюдечко, ловко обгрызанные грифели – в другом. «Ах! Какая умница!»

Иногда он, правда, пробовал на зуб проводку, грыз обложки книг. Но всё это вызывало только умиление. Все были счастливы. И Роджер тоже. Но с некоторых пор «родители» стали замечать, что их мальчик о чём-то задумывается и грустит. Главный консультант и известный зверовед тётя Эльза объяснила, что Роджер стал взрослым и его сердце жаждет любви. И если ему не помочь, то оно разорвётся!

Это сообщение повергло всех в шок! Могучий зов природы мог разрушить счастье всей семьи. Всевозможные варианты решения вопроса (от фантастических: найти бабулю, у которой он был приобретён, и подобрать ему подругу; до кардинальных – лишить его мужского естества оперативным способом) отвергались и одной и другой стороной.

Решение пришло неожиданно. Видно, в судьбу зайца вмешался сам Всевышний! Тётя Эльза предложила отправить Роджера на каникулы в деревню к своим родственникам, которые разводят кроликов.

Как же был приятно удивлён Роджер, увидев такое количество разных, совершенно не похожих друг на друга особей противоположного пола. Сначала у него голова закружилась. Но скоро он освоился… И от счастливых крольчих родились дети…

В общем, в этом и заключается вечная жизнь.

Соня

– Ты что, опять полночи не будешь спать из-за этой старой дурочки?

– А ты спи, спи не беспокойся. Она придёт ровно полвторого. Он её проводит.

– Да, да, точно полвторого! Можно подумать, что они смотрят на часы!

– А ты сам можешь удостовериться, если хочешь. Вон, взгляни за окно, они уже пришли. Прощаются.

Олег и Рита, осторожно отодвинув занавеску, смотрели на чудную влюблённую пару, очень напоминавшую их самих.

Полная луна освещала два прильнувших друг к другу силуэта. Он нежно поцеловал её. Олег, смеясь, в точности повторил это движение. С улицы доносились кошачьи рулады, выводящие нестройную песнь в два голоса.

– А знаешь, о чём они поют?: «О, моя любовь! Моё сердце полно тобой!» – начал переводить Олег.

Обнявшись, глядя глаза в глаза, они начали подпевать паре за окном: «Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь…»

Дети их были уже взрослыми, браки давно распались, серьёзных надежд на счастливое будущее никто не питал. Оба, стараясь удержаться на плаву в тяжёлое для всей страны время, занялись бизнесом. Он их и свёл. Сначала появились общие интересы, а потом, неожиданно для себя, каждый в отдельности понял, что влюблён! В таком-то возрасте! И наконец-то они ощутили настоящее счастье, а с ним и внутренний покой. Жизненный опыт и даже уже проявляющаяся мудрость позволяли им общаться без амбиций. Они подходили друг к другу, как ключ к замку.

Олег взглянул на часы: полвторого! Им было как-то неудобно подглядывать, но нежные прощальные поцелуи притягивали взгляд.

– Ну, вот, простились. – Рита пошла открывать дверь.

– Эх, Соня! Соня! Дурочка, ты! Смотри, поматросит и бросит! Найдёт себе другую, молодую, хвост трубой, и останемся мы с тобой «брошенки!»

Затянувшееся на радость всем лето неизбежно заканчивалось, а с ним и дачный сезон. Урожай собран, переработан, погружен в машину.

– Всем по местам! – командует Олег. Рита берёт на руки свою любимицу – кошку.

– Ну, что Сонечка, простились до следующей весны? Не грусти, подруга!

– Что-то мне не нравится наша Соня! Не ест, плохо выглядит. А ведь только что с дачи!

– Это у неё переакклиматизация, – констатировал Олег. Но Рита была серьёзно обеспокоена. На следующий день был вызван врач, который вынес приговор:

– Болезнь очень серьёзная, и поскольку кошка старая, то лучше её не мучить, а усыпить.

Рита разрыдалась:

– Доктор, миленький, умоляю: спасите Соню! Скажите, какие самые лучшие лекарства есть на свете. Я куплю, только спасите Соню!

– Ну что же, раз вы так настаиваете, давайте попробуем!

Усиленное лечение остановило патологический процесс, но взгляд Сони был по-прежнему безжизненным. А когда доктор объяснил, что причиной этой страшной болезни может быть тоска и печаль, Рита приняла спасительное решение, перевернувшее всю их жизнь.

– Возвращаемся на дачу!

Вот так и мы, часто молим о помощи, не понимая, что сами являемся вершителями не только своих судеб, но и своих близких.

Быстро собравшись, двинулись в путь.

– Соня! Готовься к встрече с любимым! – Олег ласково посмотрел на своих девочек. – Всё будет хорошо, любимые, вы мои!

Уже подъезжая к дачному участку, спускаясь с пригорка, все они увидели на крыльце Макса, преданно смотрящего на дорогу.

«Неужели он так и сидел бы здесь до весны в ожидании своей единственной?» – подумал каждый.

Соня выздоровела, похорошела, и у неё родились близнецы – копия Соня.

По примеру младших Олег и Рита наконец-то расписались.

Утки

Сегодня трудно представить, что когда-то, еще совсем недавно, всего лет сто назад, утки, считавшиеся охотничьим трофеем, не водились в Москве. Теперь заповедные зоны, окружающие города, стали безопасными и доступными для всех животных и птиц. Но утки оказались самыми умными. Доверившись людям и поселившись на московских водоёмах, охраняемые строгим законом, они стали полноправными москвичами и такими же привычными, как воробьи, голуби и вороны.

В одном из районов Москвы живущие на местном пруду две утки-кряквы готовились к появлению потомства. Они сидели на гнёздах, расположенных в потайных местечках, укрытых валежником, терпеливо ожидая, когда из хрупких яиц появятся долгожданные пуховички.

Но так уж получилось, что у одной утки пропал весь выводок.

«Как же такое могло случиться?» – страдала утка, стараясь вспомнить, в какой момент допустила оплошность, что привела к беде.

Как все серьёзные пары, познакомившиеся на зимовке, они вернулись в родные места пораньше, когда ещё не стаял снег и только-только стали образовываться первые полыньи. Вместе подбирали место для гнезда у границы весеннего разлива. Она не могла наглядеться на своего мужа – красавца-селезня, который, блистая своим оперением с ярким сине-фиолетовым зеркальцем на крыле, с белоснежным воротничком, важно, гоголем расхаживал вперевалку, придирчиво озираясь по сторонам в поисках какой-нибудь сухой площадочки среди кустов.

Приглядев укромное местечко для устройства гнезда, хорошо запрятанное от посторонних глаз, поблизости от воды, занялись поиском строительных материалов. Веточки, палочки, прутики, сухие стебельки собирали и складывали вокруг лунки в земле. Получилось неплохое гнёздышко. Чтоб было тепло и уютно, она, не жалеючи, надёргала пуха со своей рыжевато-бурой с пестринками грудки и заботливо клювом выстлала его изнутри.

Первое время селезень неотлучно держался рядом, охраняя будущую мать.

А когда наступил период линьки и стали выпадать маховые перья, без которых не полетишь, чтобы не стать лёгкой добычей, ему пришлось покинуть только что образовавшуюся семью. Присоединившись к компании таких же бедолаг, вдруг ставших беспомощными, он отправился в озёрный край, где, укрывшись в густых зарослях, можно переждать трудное время.

Получается, что у них так же, как у людей: жена в роддом, муж – в командировку. Он отбыл, даже не узнав, кто у него родился, так и не поняв, как появляются дети и как трудно они достаются.

Оставшись одна, не имея права отлучиться, утка стойко терпела голод, но он всё же заставил её подняться из гнезда и поискать что-нибудь съедобное. «Всё-таки голодная смерть никому пользы не принесёт», – так рассудила утка и, прежде чем уйти с гнезда, прикрыла яйца пухом, чтоб не остыли и были незаметными.

Слегка заморив червячка пойманной мелкой рыбёшкой, она быстро вернулась. Но всё равно было уже поздно. Вместо круглых, слегка зеленоватых яичек лежали пустые скорлупки.

«Вот что значит остаться одной! – причитала утка. – Может быть, выследили вороны и поклевали яйца. Пока отец был рядом, мы были под его защитой. А одной с детьми сложно – тут нужен глаз да глаз. Что теперь делать? Для чего теперь жить?» Она была безутешна.

Тем временем у другой утки вылупилось семеро утят. Согревая их под своими крыльями, она дожидалась, когда новорождённые обсохнут, чтобы тут же, не теряя времени, повести их учиться плавать. Пушистым колобкам пришлось прыгать в воду прямо из гнезда. К счастью, оказалось, что они даже нырять уже умеют. Утятки скользили по мелководью как поплавки; опрокидывались вниз головой так, что только хвост торчал из воды, и тут же выскакивали как пробка.

Увидев свою подругу с большим выводком, бездетная утка не смогла согласиться с таким несправедливым решением судьбы. Она подплыла к утятам и оттеснила троих, разделив таким образом «по справедливости» детей и материнское счастье.

Утка-мать возмущённо захлопала крыльями по воде и закричала: «Где это видано, чтобы среди бела дня на глазах у честного народа у матери отбирали её детей!» Она стала защищать малышей, отбиваясь от «подруги», претендующей на половину её семейства. Утки не на шутку разгорячились.

А люди, стоящие на берегу, сопереживали обеим уткам, не зная, как можно правильно рассудить этот конфликт. По понятиям людей, всё естественно: одна – многодетная мать, другая – бездетная. Но жалко было обеих. Обыденное человеческое сознание не видело решения столь сложной задачи. Чтобы разрешить этот спор, нужна была мудрость Соломона.

Прогуливающиеся вдоль берега пары, рыбаки, забывшие про свои удочки, наблюдая конфликт двух птиц, не знали, как им помочь. И что в данном случае справедливо? Одной – всё, а другой – ничего. А ведь из неё тоже получилась бы хорошая мать.

Для принятия решения утки решили удалиться подальше от праздных зрителей, которые ничем не могут помочь.

Через некоторое время они показались.

Наблюдатели были восхищены разумностью обыкновенных уток-крякв. Со счётом 5:2 победила утка-мать. Они плыли рядом со своими детьми. Пять с одной и два с другой.

По-новому взглянув на заботу о детях, утки отказались от собственнических чувств, сохранив материнскую любовь. Они решили, что так легче будет сберечь детей. Ведь за ними нужен глаз да глаз. Этому их научил плачевный опыт.

Опровергнув традиционные представления о семье, утки решили, разделив заботы, умножить радость. Потому что, «делясь – ты умножаешь», – таков закон Жизни.

Запасной вариант

Есть мнение, что в настоящее время на Земле стремительно эволюционирует ещё один биологический вид, готовясь перехватить эстафету у человечества, застрявшего в своём развитии в технократическом тупике, заигравшегося с изобретениями, притупляющими способности, данные от природы.

Они приходили каждый вечер. Открыв тяжёлую железную дверь, вносили плотно упакованные мешки, от которых пахло зерном, или, в зависимости от обстоятельств, наоборот, уносили.

Обратный процесс наводил на нас ужас, было страшно подумать, что однажды Они вынесут всё до последнего зёрнышка и никогда не вернутся назад. Когда Они переговаривались, мы замирали, чтобы не пропустить ни одного словечка. Они обсуждали бизнес-план, возможности взять кредиты. Судя по содержанию их разговоров, а деловые люди только о деле и говорят, предстояло расширение бизнеса, и ассортимент обещали ещё больше разнообразить. Нам ничего не грозило; наоборот, хозяйский бизнес процветал, а вместе с ним и мы.

Так могло продолжаться вечно. Но… однажды дверь глухо грохнула, и вместо ожидаемых мешков в помещение въехало вонючее, уродливое создание рук человеческих. Они называли это чудовище – «скутер» и возбуждённо обсуждали его рабочие характеристики. Непонятно, чем тут можно восторгаться, если от удушающего запаха бензина, который он жрёт, не то что голова варить не будет, а вообще лапы откинешь.

Конечно, это было грубой ошибкой – допустить, чтобы один из наших братьев, осмелившись, не только подошёл к этой штуковине, но и забрался на неё. Трудно сказать, что ему так понравилось, но только он повадился взбираться и подолгу просиживать там.

Известно же, любопытство до добра не доводит. Другие тоже последовали его примеру. Как говорится, «плохие товарищи портят хорошие нравы».

Вот с этого дня и начались наши несчастья.

Ни с того ни с сего этот драндулет вдруг перестал заводиться. Расстроенный хозяин потащил его в гарантийную мастерскую. Потом Они вернулись и, озираясь, стали искать нас глазами, как будто им донесли о нашем невидимом присутствии.

Прояснил ситуацию Димон.

– Ещё немного – и они бы доели его. Силиконовые ручки от велосипеда, которые они сгрызли целиком, им не так понравились, как скутер. Представляешь, на что они покусились? На святое!

Мы решили, что наши сильно наследили, когда «изучали» этот самый скутер. На всякий случай повысили бдительность. И не зря!

Следующий день стал днём печали. Наши бизнесмены пришли с утра пораньше, в неурочное время, что само по себе было плохим предзнаменованием, и начали выносить ещё почти полные мешки. Из дыр сыпалось зерно, а они молчали, отчего нам становилось просто жутко. Сердце холодело от ужаса. Вот, интеллигенция! Уж лучше бы матерились, спускали бы пар, глядишь, всё как-нибудь и устроилось. А они, наоборот, только мрачнели и мрачнели, как две грозовые тучи перед дождём.

Мы, конечно, постарались рассредоточиться – обычный приём, когда есть угроза для всех. Но наблюдали издалека за развитием событий.

А дело принимало новый оборот. Вынеся все до последнего мешки, они решили вынести и доски, которыми был вымощен пол.

«Это ещё зачем? Они что, эмигрировать, что ли, собрались? Каждую нитку готовы забрать», – мы все были ни живы ни мертвы. И тут, подняв пару досок, Антон (так зовут старшого), увидев гнёзда с нашими малыми голыми новорожденными, с отвращением отшатнулся и как заорёт: «Вот они где!!!» Два высших, а культуры никакой! Надо уметь держать себя в руках перед лицом жизненных испытаний. Как-то несолидно. Настоящие бизнесмены так не кричат.

К нему подошёл Димон. Его передёрнуло от открывшегося вида. «Что делать-то с ними?» – спросил как-то горестно. По нему было видно, что он потрясён и наглядностью, и масштабом проблемы.

Мы смотрим со стороны и телепатируем – мысленно посылаем им такой вариант: «Верните всё на место, а то потом всю жизнь будут мучить угрызения совести».

Антон отмахнулся обеими руками:

– Делай что хочешь, но только без меня! Я их не приглашал. Видеть этого не могу. Мне всю оставшуюся жизнь этот кошмар будет сниться. Увольте!

Тяжело вздохнув, Дима нерешительно принялся сгребать лопатой и складывать наше «будущее» в ведро.

– Ну что ж, пусть их мамки сами разбираются со своим потомством.

А мы стали молиться своему богу… «Э-э-э! Ты там поосторожней шуруй лопаткой. Мы тут тоже не просто так, а на задании», – чуть не проболталась я.

– А я-то собирался поставить сюда новую машину, – сказал озабоченно Антон.

– Поставь, поставь. Им чем больше, тем лучше. Мерзкие твари! Да она целее будет, если её оставлять рядом с гаражом. Ну и гадость! – отвечал ему с отвращением Димон.

«Разве так можно, Дима? Мы ведь здесь не по своей воле. И не противные, просто неброские, серые, часто зачуханные. Это братья наши, живущие в белом теле, следящие за своим внешним видом, смогли войти в доверие к людям – живут как баре, чуть ли не целуются со своими хозяевами. Ну что ж, мы не завидуем, они тоже на задании».

Но, видно, Наверху были достигнуты определённые договорённости, потому что Дима отнёс ведро и высыпал поодаль содержимое со словами: «Мамаши, разбирайте свою мелочь голопузую! Родильное отделение закрыто».

А когда он вернулся и увидел, как мой малыш доверчиво разгуливает по полу, не ведая опасности, ему стало совестно и жалко всех. Сомнение закралось в душу: прав ли он? Но было уже поздно исправлять ошибку, мы уже растащили и попрятали своих детей.

– У меня такое чувство, что они дурят нас. По-моему, мы их недооцениваем, – высказал предположение Дима.

А я вышла на середину и, не умея скрыть материнское страдание, посмотрела ему в глаза с обидой и упрёком. И как он теперь будет жить с таким грузом на душе? Потом я взяла моего сынка – капельку, кровиночку свою, и ушла, оставив в раздумьях наших обидчиков.

Да, я – обыкновенная, амбарная, или серая крыса, или пасюк, или гадость, или… как только нас не называют. Мы не обижаемся. Мы понимаем… Но и вы поймите! Жили мы себе, жили тихой, спокойной, размеренной жизнью. Незаметно, никому не мешая и никуда не спеша. Вдруг – хлоп! Приказ Свыше: «Плодитесь, размножайтесь, заселяйте Землю!»

Знали бы вы, как трудно сдвинуться с насиженных мест, особенно таким, как мы, – консервативным, привязанным к дому, в котором родились и выросли. А после выхода Приказа, покинув свою родную Юго-Восточную Азию, двинулись мы в разных направлениях, главным образом на судах – для нас это оказался самый приемлемый способ передвижения. И теперь нет нас только в Арктике и Антарктиде. А так мы, считай, задачу выполнили. За последние сто лет заселили весь земной шар. Освоились, овладели необходимыми навыками. Минус 17 для нас не предел, была бы хоть какая-то пища.

Ребята! Мы вам так доверяли, чего очень трудно добиться от пасюка. Его доверие дорогого стоит! Мы – осторожные, потому что не просто живём, а выполняем Наказ – «плодитесь и размножайтесь». Заселяем Землю. Выполняем задание. За нами будущее, с нами дружить надо! А вы…

Целый день, проведённый в разъездах, стояниях в пробках и напряжении рабочего дня, начинал давать знать о себе. К запахам улицы, дымов стал примешиваться запах печёного: то ли пиццы, то ли пирожков. «Заработался, – подумал я, – это – голодные глюки», – и, выскочив на пару минут у остановки, купил пожевать и попить. Когда к вечеру этот запах достал меня до печёнок, я решил всё-таки осмотреть мою новенькую иномарку. Открыв капот, я обомлел. Вот это да! Прямо под капотом разместился натюрморт неизвестного художника – расплавившийся кусок сала рядом с войлочным гнездом, в котором копошились крошечные крысята.

Вот тут я прозрел! Мы действительно недооцениваем их!

От автора: «Трудно жить по законам Вселенной, не нарушая гармонии и равновесия».

Руди и Фро