Мой друг тролль (сборник) Мазин Александр
Примерно через час вымытую и немного успокоившуюся Наташу уложили спать на Катиной постели, а Катя с Лейкой пошли на кухню пить чай с бутербродами.
– Ты извини, что я ее сюда привела, – говорила Лейка. – Просто к тебе ближе было. Смотрю: идет по улице… Я ее не узнала, пока она меня не окликнула. Представляешь, я как поняла, что это наша Наташка, меня чуть кондрашка не хватила. И ничего не помнит! По-моему, ее от этого больше всего и плющит. Эти чертовы Дети Ши…
– Ты уверена, что это из-за них?
– А из-за кого же еще? Напоили какой-нибудь дрянью. Хорошо, что я их вовремя раскусила, – заявила Лейка, забыв, что всего несколько дней назад активно сманивала к ним Катю. – Правильно Димка говорил – сектанты!
– Надо подождать, пока к Наташке вернется память, – рассудительно сказала Катя. – Может, Дети Ши тут и ни при чем.
Несколько минут девушки молча пили чай.
– Ты сама-то где спать будешь? – вспомнила Лейка.
– На полу, – ответила Катя.
– Хочешь, останусь за компанию?
– Не надо, и так тесно. Лучше приходи завтра пораньше за Наташей. А то ко мне часов в одиннадцать Димка зайти собирался.
Лейка сразу оживилась:
– А этому-то что здесь надо? Тоже подкатывается к тебе, да?
Катя покраснела:
– Он собирался тут что-то поставить на компьютер. К Интернету подключиться, что ли.
– Это всё предлоги, – хмыкнула Лейка. – Ишь как наши юноши дружно на тебя запали! Димка, Сережка, Стасик… Кстати, как же Стасик? С ним что делать будешь?
Катя пожала плечами:
– Ничего. После суши-бара он мне и не звонил.
– Ни разу? – Лейка засмеялась. – Это же надо так парня напугать!
– Что, я слишком страшненькая для него? – обиделась Катя. – Зачем тогда было на свидание приглашать? Из милосердия?
– При чем тут милосердие? Ты его просто потрясла. Он до сих пор, как зайдет о тебе речь, сразу мрачнеет. Димка тут рассказывал, что Стас его предупреждал держаться от тебя подальше.
– Что?! – возмутилась Катя.
– Говорил, из самых дружеских побуждений. Ты, дескать, слишком дорого обходишься. И вообще: фотомодель, бизнесвумен, с олигархами дружишь, на «порше» катаешься – короче, роковая женщина!
Лейка снова захохотала.
– Ну и черт с ним, – буркнула Катя. – Жадюга. Девушку ему дорого в суши-бар сводить, надо же… А Дима что ему ответил?
– Посмеялся. Ты что, обиделась? Не бери в голову. Стастик – это Стасик. Сережка уже видел его с новой девицей. Миленькая, но ничего особенного. У Стаса это быстро. Кстати – что за олигарх на «порше»?
– Да так… подвез один, с работы, – неохотно ответила Катя. – Никакой он не олигарх. Просто хороший человек.
С того показа мод она еще ни разу не встречала Селгарина. И, вопреки прогнозам Карины, на работе ее никто не преследовал. Катя подумала, что Карина ошибалась на его счет. Она, наверно, как Катин папа, считает, что все богатеи – аморальные негодяи с криминальным прошлым. Теперь-то Катя знала, что это не так. И Селгарин – живой пример.
Глава двадцать шестая,
в которой Катю чуть не съедают заживо
Сидят в пещерке два тролля, пьют крепкий зимний эль из лоханок.
Тут в пещерку взбирается альпинист. Учуял спиртное, обрадовался.
– Чё, мужики, квасите? Можно я третьим буду?
– Можно, – отвечают тролли. – Только не третьим, а четвертым. Троих мы уже скушали.
Отоспавшись, Наташка почувствовала себя гораздо лучше, чем вчера вечером. Даже сыпь на лице побледнела. Но провал в памяти остался. Любая попытка вспомнить, что произошло за последние три дня, только вызывала у нее приступ иррационального страха. Около одиннадцати пришла Лейка, обрадовалась прогрессу в Наташином состоянии. Подруги ушли, едва разминувшись с Димой.
Дима принес всякие электронные штуковины и полдюжины дисков с программами. Штуковины он запихнул в Катин компьютер, сопровождая свои действия комментариями: мол, вся эта электроника – вроде конструктора: собирай как хочешь и работай.
Но «собранный» вариант почему-то работать отказался, так что Дима провозился с компьютером до обеда, бухтя по поводу допотопной «мамы», каких-то отсутствующих слотов, о том, что кто-то кого-то «не видит», а под конец заявил, что без «перепрошивки биоса» вообще ничего не получится.
И тут компьютер, вероятно напуганный грозными терминами, неожиданно всё «увидел» и заработал.
Очень довольный, Дима извлек из рюкзачка еще дюжину дисков и объявил, что сейчас он наведет у нее на диске порядок. Для начала переставит операционку, а потом…
Катя поинтересовалась, сколько времени займет электронная «уборка», и получила неопределенный ответ, что, мол, до ночи Дима должен управиться.
Ответ Катю категорически не устроил. У нее на вечер были кое-какие замыслы, причем такие, делиться которыми она с Димой не собиралась. Так что Дима был выставлен за дверь. Разумеется, со всеми положенными выражениями благодарности, нежным прощальным поцелуем и обещанием «завтра непременно…».
После того как Дима ушел, Катя отправилась по магазинам. Купила две лестницы, раскладную и веревочную, рюкзак, большой фонарь и «пенки», которые в походе подкладывают под спальный мешок. По дороге домой остановилась у ларька и приобрела пять бутылок пива и кучу чипсов. Вернувшись домой, собрала рюкзак, дождалась, когда начало темнеть, и без предупреждения направилась в гости к Карлссону.
На крышу она взобралась по раскладной лестнице, на площадку к Карлссону спустилась по веревочной, привязав ее к торчащему из-под водостока крюку. Правда, спустилась не до конца. Метрах в полутора ее поймали и поставили на площадку. Сюрприза не получилось – Карлссон ее услышал.
– Ты не должна приходить сюда одна, – проворчал он.
– Почему же?
– Ну-у… Еще свалишься по дороге.
– Не беспокойся! – заявила Катя. – Ну что, так и будем тут стоять – или в дом пригласишь?
– Заходи, – Карлссон неохотно посторонился.
Прежде чем зайти, Катя залезла в рюкзачок и достала и зажгла большой фонарь. Фонарь был очень удобный: с регулируемой яркостью.
Молча они проследовали в «спальню». Карлссон, похоже, дулся. Ну и пусть! Катя расстелила на полу «пенки» и вывалила из рюкзачка пиво и чипсы. Хозяин несколько оживился. Тут же сковырнул пальцем пробку, осушил бутылку буквально в три глотка и потянулся за следующей.
– А мне? – возмутилась Катя.
Карлссон открыл бутылку и ей.
Некоторое время они пили пиво и хрустели чипсами. Карлссон явно сдерживался, но все равно поглощал пиво и закуску раз в пять быстрее Кати.
– Буду сейчас у тебя прибираться! – заявила девушка. – Хватит тебе жить в свинарнике! Взрослый человек… – Тут она поймала себя на том, что копирует мамин монолог, обращенный к ней самой, – и замолчала.
Карлссон с большим сожалением поставил на пол пустую бутылку, последнюю, сгреб лапищей оставшиеся чипсы и запихнул в рот.
– А хочешь, я тебе кое-что покажу? – невнятно проговорил он.
– Что? – оживилась Катя.
– Пошли!
Они отправились на кухню. Карлссон отпер свой заветный сундук, порылся внутри и достал здоровенную старинную книгу. Настоящий гримуар в черном кожаном переплете, с металлическими краями и маленьким замочком. На обложке были вытиснены какие-то каббалистические знаки. А может, и не каббалистические – Катя в этом не очень-то разбиралась.
– Это что – магическая книга? – спросила она почему-то шепотом.
– Почему магическая? – удивился и почему-то немного обиделся Карлссон. – Что я тебе – эльф какой-нибудь? Это моя книга! Я в ней события своей жизни записываю.
– Можно посмотреть? – благоговейно попросила Катя.
– Смотри, – Карлссон положил гримуар на стол. Подумал немного, взял гвоздик и отпер замочек.
Катя откинула тяжеленную обложку… И была ужасно разочарована. Внутри оказалась пожелтевшая от времени бумага, испещренная мелкими, совершенно не знакомыми Кате значками. Ни к латыни, ни к кириллице эти похожие на жучков буковки не имели никакого отношения. Она перевернула несколько страниц – то же самое. И никаких картинок. Исписана книга была примерно на две трети.
– Это какой язык? – спросила она, поднимая голову.
Карлссон не ответил.
Ноздри его расширились – он принюхивался. Это выглядело довольно забавно.
Катя хихикнула.
– Молчи! – свистящим шепотом приказал Карлссон.
И вдруг, ничего не объясняя, схватил ее в охапку, выволок в коридор и запихнул в стенной шкаф.
– Ни звука! – прошипел он. – Даже не дыши! – И захлопнул дверцу.
Катя услышала его удаляющиеся шаги. В шкафу, как ни странно, пыли было меньше, чем снаружи. Еще стояла какая-то обувь, а сбоку лежало что-то мягкое. Катя уселась на это мягкое, недоумевая. Если она и испугалась, то совсем немножко.
Прошла минута, две. В кухне вроде бы ничего не происходило. Слышно было только дыхание Карлссона. Катя чуть приоткрыла дверцу шкафа и выглянула наружу.
Там все было по-прежнему. Принесенный ею фонарь горел еле-еле: Карлссон убавил яркость. Он неподвижно стоял у ларя спиной к коридору и смотрел в сторону окна.
Вдруг кухонное окно со скрипом открылось. В оконном проеме промелькнула черная тень. В кухню кто-то проник.
Нет, хорошо, что она сидела. Если бы она стояла, ноги у нее точно подкосились бы. Катя раньше не понимала, что значит «взмокнуть от страха». Теперь – поняла.
Это был не человек. Несоразмерно длинная фигура – метра два, не меньше, длиннющие руки, такие же длинные ноги. Одет пришелец был во что-то меховое. У него была узкая морда с тяжелыми, выдвинутыми вперед челюстями, здоровенным носом и, самое страшное – глазища-плошки, горящие тусклым зеленым огнем. Чудовище бесшумно соскочило с подоконника и выпрямилось, нависнув над Карлссоном. Голова монстра, казалось, достигала потолка.
Карлссон стоял все так же неподвижно. «Окаменел от ужаса», – подумала Катя.
«Беги!» – хотела крикнуть она, но внутренний голос подсказал ей – поздно.
«Сейчас мы умрем, – подумала она отрешенно. – Сначала Карлссон, потом я».
Чудовище глухо зарычало. Катя инстинктивно сжалась в комок, желая стать маленькой и незаметной. Но вдруг в рычании ей почудилось что-то знакомое. Где-то она слышала нечто похожее… совсем недавно.
Карлссон произнес что-то. Тон у него был раздраженный. Оказывается, он вовсе не окаменел от ужаса. Он вообще не испугался. Карлссон был недоволен.
Кате вспомнилась вечеринка, развязная Лейка, решившая опробовать на «шведском бизнесмене» свои языковые познания…
«Они же разговаривают! – догадалась Катя. – По-шведски!»
«Hej! Hur star det till?» – вот что прорычал монстр.
Точно, они разговаривали, Карлссон и чудовище. Кате казалось, она понимает отдельные слова. Речь монстра, впрочем, была по-прежнему похожа на рычание. Вот он указал на фонарь и что-то спросил.
Карлссон ответил довольно резко. Затем еще резче произнес что-то с вопросительной интонацией. Чудовище залезло в карман где-то в районе собственного живота и вытащило некий сверток. Карлссон его развернул. Произнес что-то, очень недовольно. В рычащем голосе чудовища появились виноватые интонации. Карлссон небрежно положил сверток на стол и что-то кратко приказал. Монстр, рыкнув напоследок, развернулся и шагнул к окну. «Уходит!» – с огромным облегчением поняла Катя.
Где-то за стенкой шкафа кто-то шумно заскребся. Наверное, мышь. Катя, к счастью, мышей не боялась, но если чудовище услышит и заинтересуется…
И точно. Монстр замер на полушаге. Катя увидела, как двигается его уродливый нос. Голова чудовища повернулась в Катину сторону… К шкафу.
«Он меня не увидит, – повторяла она, как заклинание. – Не увидит, не увидит… Тут слишком темно…»
И тут взгляд монстра встретился с испуганным взглядом Кати.
В следующий миг зеленые глаза монстра ярко вспыхнули – и он прыгнул.
Катя рефлекторно отшатнулась, втиснулась в самый уголок шкафа – и зажмурилась.
…Но ее никто не схватил. Катя открыла глаза и увидела, что Карлссон стоит у дверей шкафа и загораживает ее собой (как он успел?), а чудовище нависло над ним и уже не рычит – ревет страшно, по-звериному.
Нетрудно было догадаться, что оно требует, чтобы Карлссон убрался с дороги.
Карлссон не убрался. Его голос был так же негромок и спокоен.
Катя сунула в рот пальцы – чтобы не стучали зубы.
Чудовище быстро-быстро замахало руками и заревело еще громче.
Кате показалось, что сейчас оно сметет Карлссона, вытащит ее из шкафа… Если Карлссон успеет добежать до кухни и достать меч…
Карлссон остался на месте. И ответил так же негромко. И вдобавок руки на груди скрестил. А потом сказал только три слова. Очень четко.
И чудовище перестало рычать. Оно как-то съежилось, повернулось, проковыляло через кухню – и Катя потеряла его из виду.
Через некоторое время Карлссон распахнул дверцу.
– Вылезай, Малышка, – сказал он. – Не бойся – он ушел.
– Кто это был? – дрожащим голоском проговорила Катя.
– Кто? – Карлссон усмехнулся. – Это был тролль.
– Я тебя не звал, тролль, – холодно произнес Карлссон. – Зачем ты явился?
– А я без зова! – Хищник неуклюже переступил с ноги на ногу. – Много мнишь о себе, Охотник! Забыл, как звучит рог. И я забыл. Ты нашел, Охотник? Мне наскучило ждать!
– Мне тоже, – сказал Карлссон.
– Я видел твои следы вокруг, – завистливо прорычал Хищник. – Ты больше не таишься, Охотник, бродишь, где пожелаешь, и днем и ночью, а я должен прятаться от глупых человечков! И голодать, потому что Охотник запретил мне их кушать!
– Сейчас не те времена!
– Не те времена! – прорычал Хищник. – Я уже двести лет слышу – «не те времена»! Мне надоело жрать крыс и собак! Мне нужно настоящее мясо! Я голоден!!!
– Я тоже не жирую, тролль, – жестко бросил Карлссон, почти не разжимая губ. Хищник все равно услышит.
– О, я вижу! Великий Охотник ест голубей, как вонючий хорек! – Когтистая лапа небрежно пихнула высохшие косточки.
– Ты надоел мне, тролль! – произнес Карлссон. – Ты явился ко мне без зова и без повода…
– У меня есть повод! – заявил Хищник. – Вот! То, что ты просил! Она была юной и светловолосой. Радуйся!
Хищник достал из набрюшного кармана нечто в полиэтиленовом пакете и бросил Карлссону. Тот поймал, развернул…
– Не много, – сказал он.
– Все, что успел отгрызть! – сварливо заявил хищник. – Там было полно человечков с убойными машинами. Меня могли заметить! А ты сам сказал…
– Ладно, – перебил его Карлссон. – Может, этого хватит! А теперь – убирайся!
Хищник двинулся к окну, но вдруг остановился.
– А зачем тебе свет, Охотник? – с подозрением спросил он.
– Я читаю, – Карлссон кивнул на книгу.
– И тебе нужен для этого свет? Ты стал слепнуть, Охотник?
– Не твое дело! – отрезал Карлссон.
– А может, и мое! Думаешь, я утратил нюх, Охотник? У тебя здесь человечек! – Хищник сделал стремительный бросок, но Карлссон успел раньше – он был готов.
– Человечек! – Хищник навис над Карлссоном, ощерился. – Нежный, молоденький человечек, почти такой же сладкий, как молоденький сид! – Хищник запрокинул голову, в приоткрытой пасти блеснули влажные клыки. – Мы съедим его вместе, да, Охотник? – Смрадное дыхание вытекало из пасти Хищника и наполняло воздух, забивая все остальные запахи. Теперь Карлссон почти не чувствовал Малышки.
– Нет.
– Да! – взревел Хищник, вскидывая лапы. Когти длиной в палец едва не полоснули Карлссона по лицу. Еще полдюйма – и Карлссон остался бы без глаза. – Вместе, Охотник! Я голоден!!!
– Нет! – Карлссон слышал, как дрожит Малышка, и вновь чуял ее запах, острый запах страха.
Лапы Хищника мелькали, брызги слюны летели из его пасти.
– Р-разделим! – прорычал Хищник. – Отдай долю псу, Охотник!
– Нет! – отрезал Карлссон. – Твоя добыча – сид!
– Сид! Здесь нет сида! Здесь только человечек! Нежный, сладкий, живой! Пища!!!
– Не пища! – Карлссон скрестил руки на груди, игнорируя рев Хищника. – Это – манка, – неохотно (хотя и знал, что Малышка его не поймет) произнес он. – Для сида! А теперь – убирайся! – Карлссон говорил негромко, но он был по-настоящему разгневан – и Хищник это почувствовал. И гнев Охотника пробрал его до костей. Хищник съежился, скукожился, как испуганный паук, просочился мимо Карлссона к выходу, выскользнул из убежища и растворился в темноте. Спустя некоторое время исчез и его запах.
Карлссон вернулся на кухню, вынул из сундука приглянувшуюся Малышке «лодочку» и поднес к ней принесенный Хищником предмет…
Ничего не произошло.
Карлссон поводил предметом около «лодочки»… Нет, ничего. Бессмысленно. Карлссон разочарованно бросил предмет на стол, захлопнул сундук и пошел выпускать Малышку.
– Тролль? – недоверчиво повторила Катя. – Ты серьезно? Карлссон утвердительно кивнул.
– Ничего себе…
Кате ужасно захотелось подойти к окну, чтобы посмотреть, куда скрылось чудовище. Но она не осмелилась – вдруг оно пряталось где-то поблизости?
– Этот монстр не очень-то похож на тролля, – сказала она.
– Ты что, раньше встречалась с троллями? – осведомился Карлссон.
– Нет, конечно. Но я совсем не так их представляла. Я думала, тролли – это такие неуклюжие, неопрятные, каменные увальни, с большими руками и ногами, грубыми чертами лица… С большими зубами…
По правде сказать, образ тролля у нее сложился по мультику «Шрек».
– Считаешь, у этого – зубы маловаты?
– Да я… – Катя вспомнила, какие зубы у этого тролля, – и у нее по спине побежали мурашки.
– Чего ему от меня было надо? Убить?
– Съесть. Он любит человечину, но последнее время она не часто ему достается, – Кате показалось, Карлссон произнес это с сочувствием.
– О боже, – прошептала она. – Если бы не ты, он бы меня убил.
– Это точно.
– Но ты ему запретил – и он тебя послушался?
– Именно так.
– А почему он тебя слушается? – не отставала Катя. – Ты его хозяин? Или просто приручил?
На этот раз Карлссон долго не отвечал.
– Скорее, второе, – сказал он неохотно.
«Как называется человек, который повелевает волшебными чудовищами? – осенило Катю. – Колдун!»
Катя существование колдунов допускала, и даже была лично знакома с одной ведьмой-любительницей, маминой чудаковатой подругой, которая преподавала музыку в школе и занималась спиритизмом. Музыкантша заклинала духов, разговаривала с ними и могла им приказывать. А если кто-то умеет приказывать духам, то почему бы Карлссону не повелевать троллем?
«Надо с ним поосторожнее, – подумала Катя, новыми глазами глядя на Карлссона. – Поуважительнее. А то еще влезу во что-нибудь запретное… И он мне вообще ничего не расскажет…»
Катя замолчала, думая, о чем бы спросить его еще. В голове теснилось множество вопросов. Если Карлссон – колдун, может, он и ее чему-нибудь этакому научит?
Пока она размышляла, Карлссон, решив, что расспросы закончены, снова открыл сундук и принялся в нем копаться. Катя, стоя у стола, продолжала размышлять о колдунах, троллях и прочей мистике. Происшедшее понемногу укладывалось в ее голове. Она не задавалась вопросом: было ли это на самом деле, не привиделось ли? Катя доверяла своим органам чувств. Видела – значит было. Значит – существует. И с этим фактом придется смириться. Тем более ей повезло: рядом оказался Карлссон, и ее не съели, как… Как, наверное, многих. Катины коленки перестали дрожать, и она решила, что все происшедшее – ужасно, ужасно интересно!
«Этот тролль-Хищник что-то принес! – вспомнила вдруг она. – Отдал Карлссону сверток. Что он принес?»
– Что он тебе принес? – повторила Катя вслух.
– Тебе это будет неинтересно, – буркнул Карлссон, продолжая свои раскопки. – И, скорее всего, очень не понравится.
– А я так не думаю, – пробормотала Катя, разглядывая сверток.
Что-то продолговатое лежало в непрозрачном полиэтиленовом пакете. Оглянувшись на Карлссона (тот все еще рылся в сундуке), Катя быстренько сцапала пакет, вытряхнула его содержимое на стол… и, взвизгнув, отшатнулась. Из пакета выпала отрезанная человеческая рука!
– Я же говорил, что тебе не понравится, – укоризненно сказал Карлссон.
Впрочем, он не сделал попытки спрятать ужасный предмет обратно в пакет, и Катя восприняла это как разрешение продолжать исследование.
Перебарывая отвращение, она подошла к столу, чтобы поподробнее рассмотреть страшную штуковину. Может, она – ненастоящая? Муляж?
Какой там муляж! Самая настоящая рука. И пахло от нее отвратительно, просто тошнотворно: тлением и еще чем-то химическим.
Но Катя справилась с тошнотой и продолжила исследование. Судя по всему, это была рука женщины. Или ребенка. Нет, скорее женщины, поскольку ногти длинные и на них – остатки облупившегося красного лака. Отрезана она была повыше кисти. Даже не отрезана, а откромсана. Или отгрызена. Очень может быть, что отгрызена.
Катя вспомнила, какие клыки были у тролля. Побольше, чем у овчарки. Такими клыками не то что руку – ногу отгрызть можно.
– Это… Хищник… он ее съел, да? – заикаясь, спросила она.
– Не думаю. Он предпочитает свежее мясо, – Карлссон выпрямился, держа в руках нечто, напоминающее игрушечный кораблик.
– А тебе рука зачем? – не удержалась Катя.
– Для работы, – ответил Карлссон, не вдаваясь в подробности.
«Для ворожбы, зелье варить. Знаем-знаем, читали. Ну точно, он колдун», – подумала Катя.
Ей все еще было страшно, но это был другой страх – будоражащий… и возбуждающий… С другой стороны, возиться с такими омерзительными предметами, как эта рука, ей совсем не хотелось.
«Нет, пожалуй, я не буду у него ничему учиться, – решила Катя. – Я только посмотрю, как он это делает…»
Карлссон между тем поставил «кораблик» на стол рядом с рукой.
– Попробуем еще раз… – пробормотал он. – Без спешки…
Катя села на табурет, облокотилась на край стола, пытаясь в блеклом свете лампы разглядеть, что там затевает «колдун».
«Кораблик» при ближайшем рассмотрении оказался именно корабликом. Игрушечной лодочкой, вырезанной довольно искусно и украшенной вдоль бортов руническими знаками. У кораблика была мачта с поперечиной, а вместо паруса – прядь светлых-светлых волос. Катя протянула руку к игрушке, собираясь рассмотреть ее поближе. Волосы на мачте зашевелились и приподнялись, словно наэлектризованные.
«Статический заряд», – мысленно определила Катя почерпнутое из школьной физики.
Еще она подумала, что лодочка эта ей почему-то не нравится. Была она какая-то неприятная… Как лежащая рядом отгрызенная рука.
– Не трогай!!!
Окрик Карлссона застал ее врасплох. Катиной нервной системе и так досталось сегодня. Она дернулась и опрокинула лодочку на бок.
– Сказал ведь: ничего не трогай! – сердито проговорил Карлссон, возвращая лодочку в прежнее положение. – Если…
И вдруг замолчал, завороженно уставившись на вставшую дыбом прядь-парус…
– Значит, все-таки сид… – пробормотал Карлссон по-шведски, глядя на подсказчик.
Волосяной парус раздувался, как будто под порывом ветра. «Ветер» несомненно дул в направлении руки. – Да, определенно, зацепил…
Катя наблюдала за его манипуляциями, обиженно выпятив губку.
– Думаешь, я совсем криворукая? Я игрушек и в детстве не ломала, – едко сказала она.
– Это не игрушка, – рассеянно произнес Карлссон, созерцая лодочку. – Это подсказчик. Инструмент такой…
– А что она подсказывает?
– Так, кое-что. Видишь?
Он продемонстрировал Кате шевелящиеся волоски.
– Да это просто статическое электричество!
– Какое еще электричество?
– Ты что, физики совсем не знаешь? А еще мужчина! – несколько высокомерно заявила Катя. – Во мне накопился статический заряд. Вот он и притягивает ко мне волоски, когда ты их ко мне подносишь!
– При чем тут ты? – досадливо пробормотал Карлссон. – Вот носитель! – Он ухватил оторванную руку и поднес к лодочке. – Ты тут совершенно ни при…
Волоски не шевельнулись.