Мой друг тролль (сборник) Мазин Александр
Однажды пасмурным утром девушка по имени Трутти-Корзинка-Со-Сладостями подошла к подножию полого холма в окрестностях города Ювяскюля и увидела там здоровенного красноносого тролля, ковыряющего в зубах кочергой.
Трутти-Корзинка-Со-Сладостями в смущении остановилась.
– Простите, – пробормотала она. – А разве здесь не эльфы живут?
– Жили, – проскрипел тролль и сплюнул под ноги железную стружку. – А теперь тут офис.
Катя открыла глаза и увидела над собой потолок. Потолок нависал как-то неестественно низко. Так близко, что можно было рассмотреть все трещины, черные пятна плесени, отслоившиеся чешуйки мела и серые комья паутины. Из широкой трещины вылез мохноногий паук и побежал по потолку. Катя следила за ним, как зачарованная.
«Надеюсь, он не упадет мне на лицо», – промелькнула мысль.
Паук оправдал надежды. Он добежал до стены, располагавшейся по отношению к потолку под не-обычным тупым углом, забрался в гущу роскошной паутины и затаился. У паука начался рабочий день.
«Где это я?» – подумала Катя.
Голова соображала плохо, да и болела к тому же.
Не дома, это точно. Всё незнакомое: косой потолок, три окна в ряд, посередине – балконная дверь; паркет совсем разбитый, какой-то серый; на одной стене следы недоделанного ремонта, на другой – обрывки древних обоев. Большая пустая комната неправильной формы. Из мебели только стул, на котором висит ее одежда, и тахта, на которой и лежит Катя.
Все окна раскрыты. Стекла в них – закопченные до полной непрозрачности. Снаружи – обычный уличный шум: автомобили, шаги и голоса. Громкое курлыканье голубей.
«Я в Питере, – напомнила она себе. – Но это что за гадючник? И как я здесь оказалась? Кто меня сюда притащил? И, кстати, – кто меня раздел?»
Нет, раздевалась она вроде сама. Имеется такое смутное воспоминание.
Ничего себе, приключеньице! Такого с ней прежде не бывало.
Очень хотелось пить.
Катя вылезла из постели, поглядела на часы – около десяти утра. Поглаживая ноющую голову, Катя накинула рубашку и побрела на кухню. Напилась прямо из крана, потом подошла к окну и выглянула наружу. Снаружи было что-то вроде здоровенного балкона, широкого, длинного, огороженного каменным барьером и заляпанного голубиным пометом. Сами голуби тоже имелись в изобилии.
Когда Катя перелезла через подоконник, ближайшие вспорхнули и отлетели подальше.
Катя подошла к перилам. Собственно, это был не балкон, а просторная забетонированная площадка, часть крыши, огороженная примерно метровой высоты барьером из толстых столбиков с перилами. Слева – глухая стена, справа – панорама ржавых крыш: трубы, антенны, слуховые окна… А внизу – отвесный обрыв улицы, вернее широкого сверкающего проспекта, по которому нескончаемой рекой текли машины и пешеходы. При виде этой картины у Кати даже на некоторое время голова перестала болеть.
«Вылитый Монмартр!» – почему-то подумала она с восхищением, хотя во Франции, да и вообще за границей, ей бывать пока не приходилось. И внизу был не Монмартр, а самый настоящий Невский проспект. Тоже неплохо.
«Мансарда, – всплыло в Катиной голове. – Сережа. Офисы от ста квадратных метров. Всё, вспомнила. Я теперь здесь живу».
Соседа Катя заметила не сразу. Неудивительно. Он стоял довольно далеко, шагах в тридцати, на другом конце площадки. На нем был балахонистый спортивный костюм такого же желтовато-серого цвета, как каменные перила, стены и бетонное покрытие под ногами. И сам он был очень похож на кубышки-столбики ограждения. Такой же массивно-округлый толстячок небольшого роста.
Толстяк стоял совершенно неподвижно, вытянув вперед правую руку, вокруг него вились голуби… Всё ближе, ближе…
И вдруг – молниеносное движение – и одна из птиц оказалась в руке толстяка. Катя от удивления тихонько пискнула. Толстяк обернулся и тут же решительно направился к ней.
Катя слегка испугалась. Мужик был довольно-таки страшненький. Хоть невысокий, но широченный, с грубыми чертами лица и большой головой, вросшей в необъятные плечи. Он целеустремленно шел к ней, зажав в руке пойманного голубя.
Катя попятилась, опасливо отодвинулась от перил, словно опасаясь, что мужик сейчас схватит ее свободной рукой и скинет вниз…
Но толстяк не стал ее хватать, остановился в трех шагах и совершенно обыденно поинтересовался:
– У тебя соль есть?
Катя молчала. Ступор какой-то.
– У тебя соль есть, спрашиваю? – настойчиво, даже сердито повторил мужик.
– Я… не знаю, – промямлила Катя.
У толстяка было квадратное лицо, сплошь состоящее из массивных выступов: надбровных дуг, приплюснутого широкого носа, торчащих скул, тяжелого подбородка.
«Морда просит кирпича» – всплыла откуда-то поговорка, очень точно описывающая внешность ее собеседника. Создавалось впечатление, что, если взять кирпич и треснуть с размаху по этой физиономии, пострадает не физиономия, а кирпич.
– Как это – не знаешь? – удивился толстяк. – Что тут знать? Соль или есть, или ее нет!
Уши у него были маленькие, бесформенные, какие-то расплющенные. Где-то Катя читала, что такие уши бывают у профессиональных борцов.
«Наверное, он спортсмен, – подумала Катя. – Бывший».
Очень похоже. Еще Катя слыхала, что все бывшие спортсмены в Питере – бандиты.
«Наверное, он бандит», – подумала Катя.
И почему-то сразу перестала бояться.
– Соль? – переспросила она. – Пошли поищем.
Только перелезая через подоконник, она увидела свое бедро в пупырышках гусиной кожи, Катя сообразила, что на ней – только рубашка, трусики и босоножки.
Толстяк на ее голые ноги не смотрел: очень ловко перемахнул через подоконник и остановился, оглядываясь. Его широкие ноздри смешно зашевелились.
– Соль, наверное, в шкафу, – сказала Катя и быстренько ушмыгнула в комнату.
Когда она, уже в джинсах, снова появилась на кухне, толстяк уже нашел соль и теперь с подозрением обнюхивал голубя. Услышав шаги, толстяк поднял голову.
– Будешь? – спросил он.
На изменения в Катиной внешности он внимания не обратил.
– Буду – что?
– Птицу есть будешь? – нетерпеливо спросил толстяк. Похоже, Катина заторможенность его слегка достала.
– Эту?
– Нет, фламинго из королевского парка!
Катя хихикнула. Ей вдруг стало смешно.
«А он прикольный!» – подумала девушка.
– Нет, не буду.
– Дело твое, – сказал толстяк.
– Я вас оставлю ненадолго, ладно? – вежливо попросила Катя.
Толстяк милостиво кивнул, и девушка выскользнула из кухни.
Вернулась она минут через десять, приведя себя в относительный порядок. Относительный, потому что голова разболелась еще сильнее, и в животе тоже было нехорошо.
«Никогда больше не буду пить водку! – решила Катя. – В первый и последний раз!»
Толстяк-сосед сидел на подоконнике, скрестив ноги, и был очень похож на статуэтку Будды, которая стояла в спальне Катиных родителей. Только в отличие от Будды толстяк не улыбался.
Голубя он куда-то спрятал.
«Хоть бы он ушел», – подумала Катя.
Не то чтобы он был ей неприятен, но сейчас ей больше всего хотелось лечь и положить на лоб мокрое полотенце.
– Голова болит? – угадал толстяк.
– Угу, – сказала Катя. – Может, мы с вами как-нибудь в другой раз…
– Обязательно! – перебил ее сосед и протянул руку. Ладонь у него была шириной с лопату.
Катя тоже протянула руку… И тут толстяк сделал нечто совершенно неожиданное. Быстро лизнул собственную ладонь и накрыл ею Катино лицо. Целиком.
Катя опешила настолько, что даже не пыталась вырваться. Испугаться она тоже не успела – только ощутила влажное прикосновение. Толстяк держал ее не больше пары секунд. Потом отпустил, растопырил толстые пальцы, дунул на ладонь: ф-фух!
И голова у Кати перестала болеть. Совсем. Зато мысли в ней совсем перемешались.
– Спасибо за соль, – сказал толстяк. – Пока! – И ловко, как мячик, перемахнул через подоконник.
– Эй! – слабым голосом проговорила Катя. – Погодите…
Толстяк остановился.
– Как вас зовут, можно узнать?
– Можно. Друзья зовут меня Карлссон! – Букву «с» он протянул, словно присвистнул. – А тебя как зовут, малышка?
– Катя.
Карлссон задумчиво пошевелил бровями.
– Нет, – сказал он. – «Малышка» мне больше нравится. Пока, Малышка!
Перемахнул через подоконник – и был таков.
Через минуту Катя справилась с растерянностью, перелезла через подоконник на площадку, обошла ее кругом и убедилась, что другого выхода (если не считать края крыши над головой и еще одной крыши пятью метрами ниже) отсюда нет – только через ее квартиру.
«Может, он улетел», – подумала Катя.
Ну да, как и положено Карлссону.
Катя почувствовала неожиданный прилив оптимизма. Даже вчерашний провал на экзамене уже не казался трагедией. Как-нибудь все образуется. Надо только работу найти…
Позже, прибираясь, она нашла на кухонном полу две голубиные лапки.
Глава четвертая
Большой Босс принимает Катю на работу
Нашему королю не нужны вассалы, умеющие только поддакивать. Если он говорит «нет», мы все говорим «нет».
Эльфийская мудрость
Первую половину дня Катя потратила на переезд – то есть отчислилась из абитуриентского общежития и перенесла в мансарду свои вещи. Всех вещей было две сумки с одеждой. Остальное Катя собиралась привезти из Пскова, когда поступит в институт и определится с жильем. Или купить на месте, если повезет с работой. В кармане у нее как раз лежала бумажка с адресом фирмы потенциального работодателя – Сережиного отца. Имя босса Катя не записала и теперь тщетно пыталась вспомнить. Утешало одно – все-таки она была не совсем с улицы.
«Расслабься – я с ним насчет тебя поговорю, – вспоминались Кате вчерашние Сережины уверения. – Он тебя примет с распростертыми объятиями! Это же я тебя рекомендую!»
Катя от всей души надеялась, что так все и будет.
Офис Сережиного отца Катя нашла с трудом. Он был спрятан во внутреннем дворе на одной из прилегающих к Невскому улиц за простой железной дверью безо всяких опознавательных знаков. Но за дверью все было богато и стильно. Здесь пахло уже не помойкой, а эйр-кондишн и дорогими ароматизаторами. Охранник, сидевший за стеклянной стойкой, попросил паспорт и сказал: «Пройдите в приемную, вас вызовут».
Минут пятнадцать Катя просидела на диване, поглядывая по сторонам. Сверху поблескивал объектив видеокамеры, напротив за компьютером сидела секретарша, нарядом и манерами напомнившая Кате великолепную Лейку. Секретарша мельком глянула на посетительницу, доложила о ее приходе начальству и занялась своими делами. Минут через пятнадцать Катю пригласили, и она вошла в кабинет директора.
Кабинет был просторен и респектабелен. Почетное место в нем занимал уставленный оргтехникой и аксессуарами, заваленный бумагами письменный стол. По ту сторону стола восседал Большой Босс, он же – Сережин папа. Большой Босс выглядел недружелюбным, холодным и обремененным делами. Смотрел он не на Катю, а в монитор.
– Здравствуйте, – робко сказала Катя.
Босс поднял голову, и выражение его лица волшебным образом изменилось. Надменность и общее недовольство жизнью исчезли, сменившись радушием и дружелюбием.
– Катенька? Присаживайтесь.
Он даже слегка привстал, указывая Кате на стул напротив. Несколько секунд Босс молча глядел на нее, впрочем, довольно дружелюбно. Катя рискнула прервать молчание:
– Сережа сказал…
– Кофе хотите? – перебил ее Босс.
И не дожидаясь ответа, сказал в микрофон:
– Людмила, два кофе!
Потом, подмигнув Кате, произнес насмешливо, с отеческим укором:
– Что же вы, голубушка, так опозорились? Я думал, мой Серега один такой оболтус, но и он на тройку вытянул. Целый год вас, лентяев, натаскивали…
Катя покраснела.
– У меня по истории всегда была пятерка! – запротестовала она. – Кто же знал, что в билетах будут эти партизаны!
Секретарша принесла кофе и подала его Кате изящно и осторожно, положив салфетку под блюдечко.
– И что дальше? – спросил Сережин папа.
– Я хочу записаться на подготовительные курсы и одновременно работать, – Катя попыталась перевести разговор на дело. – Я знаю английский… почти свободно, могу вести деловую переписку, быстро печатаю, умею делать таблицы в «экселе»…
Сережин папа хмыкнул, и Катя замолчала.
– Хорошо хоть от армии вас откупать не надо, – сказал он. – Ничего, на следующий год поступите. Сережа вас всячески расхваливал. Я к его рекомендациям отношусь, скажем так, с разбором, – он снова хмыкнул. – Но сейчас, пожалуй, склонен с ним согласиться. Вижу, что такая милая девушка, как вы, с легкостью вольется в наш дружный коллектив и, пожалуй, даже украсит его. Но учтите: выше всего я ценю надежность и порядочность. Надежность и порядочность! – повторил он с явным удовольствием. – Не так важно, что вы знаете или умеете… Думаю, пока мало что… Но научитесь, это не страшно. Вы – девушка из хорошей семьи, с хорошей, так сказать, наследственностью. Не сомневаюсь, что у вас все получится.
«Какой приятный человек Сережин папа!» – подумала Катя, отпивая глоток душистого кофе.
Она чувствовала себя принцессой на приеме у короля дружественной страны. Как он мог вначале показаться ей надменным брюзгой?
– Строго говоря, офис-менеджер, а если уж говорить прямо, сторож – это не работа для молодой инициативной девушки, – продолжал Сережин папа. – Я одобряю ваше желание пожить самостоятельной жизнью, набраться опыта и поспособствую этому. Будьте готовы к тому, что периодически вам будут давать разные поручения – отвезти, забрать, доставить-получить. Надеюсь, вы не возражаете?
«Понятно. Девочка на побегушках», – подумала Катя, но вслух ответила:
– Я абсолютно не против.
– Поработаете, мы к вам присмотримся, понаблюдаем и, если вы себя хорошо зарекомендуете, определим перспективу роста. Вижу, у вас возникает вопрос насчет зарплаты… Естественный вопрос, но, хм… несколько преждевременный. Мы вернемся к нему месяца через три, после испытательного срока, когда определится круг ваших обязанностей.
Под пристальным папашиным взором Катя смутилась и пробормотала, что деньги не главное, она все понимает и не возражает. Босс заметно повеселел и снова пустился в болтовню:
– Не понимаю, как же вы умудрились провалиться на экзамене? Из вашей школы, с такой подготовкой, с такими связями, по договору! Даже такого бездельника, как Серега, и того удалось пристроить, а вы производите впечатление умной, старательной девушки…
– Я же не по договору поступала, – объяснила Катя. – А в нашей школе и программы другие оказались. Представляете, в экзаменационных билетах партизаны есть, а в школьной программе…
– Погодите, так вы разве не в Сережином классе учились?
– Нет, мы с ним только вчера познакомились, – простодушно сказала Катя. – После экзамена по истории.
Сережин папа почему-то сразу перестал улыбаться, пробормотал нечто вроде «раздолбай чертов» и сухо спросил:
– И в какой же школе вы учились?
– Я закончила пятнадцатую школу города Пскова. С педагогическим уклоном, – уточнила Катя, думая, что это произведет на Босса положительное впечатление.
– Ну да, еще и иногородняя, – проворчал Босс. Лицо его более не выражало добродушия, стало таким же надменно-брезгливым, как в тот момент, когда Катя вошла в кабинет.
«Все пропало, – подумала Катя. – Сейчас он меня выставит».
С полминуты Босс размышлял. Катя ждала, затаив дыхание. У нее затекла спина, но сесть поудобнее она не осмеливалась.
– Как я уже сказал, коллектив у нас небольшой, и все строится на доверии, – наконец заговорил Босс, уставясь на Катю таким подозрительным взглядом, словно ожидал, что она сопрет у него со стола телефон. – Людей со стороны, чужих, о которых ничего не известно, я стараюсь не брать. Однако из нашего с вами разговора у меня сложилось впечатление, что криминальных наклонностей у вас нет. Надеюсь, что ни спиртным, ни наркотиками вы также не увлекаетесь?
Катя замотала головой.
– Имейте в виду: всё, что вы напишете в анкете, будет тщательно проверено нашей службой безопасности!
«Значит, все-таки берет!» – обрадовалась Катя.
– …Имейте также в виду, что вы – материально ответственное лицо. Это значит, за все имущество, находящееся во вверенном вам помещении, вы несете персональную ответственность. Примете всё по описи и так же по описи сдадите, когда закончится срок договора. За каждую недостачу платите из своего кармана. В первую очередь это относится к компьютеру…
Катя молча кивала. Она больше не чувствовала себя принцессой, скорее – Золушкой.
– …Парней не водить, гулянок не устраивать. Все это будет проверяться. Сейчас идите в отдел кадров, оформляйтесь. Потом – к завхозу. Он вам все скажет.
С последними словами Босс поднялся. Катя, догадавшись, что разговор окончен, вскочила со стула.
– И, кстати, приберитесь там, – добавил Босс, когда Катя, уже в дверях, открыла рот, чтобы попрощаться. – Пол вымойте, окна, половичок какой-нибудь постелите… в общем, наведите уют. Чтобы клиент сразу видел, что это нормальное помещение, а не бомжатник.
«Еще и уборщица, – мрачно думала Катя. – Может, еще и ремонт сделать?» Но язык уже сам говорил «спасибо» и «до свидания».
– Где у вас отдел кадров? – спросила Катя скучающего охранника на входе.
– Через внутренний двор направо. Работать у нас будешь?
– Вроде да…
– Хорошо. Хоть одно человеческое лицо появится. Смотришь целый день на эти хари из бухгалтерии…
– Я не здесь буду работать, – разочаровала Катя охранника, – а на Невском, пятьдесят два.
– Мансарда, что ли? – спросил охранник.
– Да. А откуда вы знаете?
Охранник многозначительно усмехнулся:
– Эту мансарду у нас в фирме все знают. Ты кем туда, кладовщицей, сторожем?
– Офис-менеджером.
– Значит, сторожем… – Охранник покосился на дверь приемной и вполголоса доверительно произнес:
– Нехорошее место эта мансарда. Она вроде как проклята. Там никто надолго не задерживается.
– И что же там такого плохого? – Катя на всякий случай немного отодвинулась.
– Нечисть там, – сказал охранник. – И не улыбайся: я своими глазами видел. Тебя как зовут?
– Катя.
– Так вот, Катя, – страшное это место. Особенно по ночам. Жалко мне тебе – как ты там одна? И защитить некому…
– Да уж как-нибудь, – отрезала Катя.
Знаем мы таких защитников!
– Не веришь, – сказал охранник. – А зря. Я тебе говорю: сам видел. Сам серый, мохнатый, глаза зеленые и горят. Прыгнул на стену и по стене, по отвесной, наверх побежал. Как паук.
– Может, это Кинг-Конг был? – язвительно сказала Катя. – Он девушку на плече случайно не тащил?
– Смотри, накличешь! – с каменным лицом предупредил охранник. – Последний сторож там только две недели и отработал. Потом сбежал. Даже зарплаты не дождался. А почему – не сказал. Не хотел, наверно, чтобы в дурку забрали.
– Спасибо за информацию, – вежливо сказала Катя. – Если встречу человека-паука – передам от вас привет.
– Я тебя предупредил, – пожал плечами охранник.
Беседа с Сережиным папашей оставила у Кати неприятный осадок. Намеки охранника хорошему настроению тоже не способствовали. Конечно, нелепым страшилкам о лазающем по стенам монстре Катя не поверила, но говорил же кто-то, что эту мансарду фирме никак не продать. Если там что-то неладно, это плохо. Ей ведь там жить. А с другой стороны, если мансарду продадут – где тогда будет жить Катя?
Глава пятая
О том, как Катю пытались соблазнить и чем все это кончилось
Однажды забрел охотник Вилле-Губошлеп в пещеру к троллихе. На запах забрел – уж очень вкусно из пещеры пахло.
– Ты зачем пришел? – спросила его троллиха.
– Э, нет! – воскликнул Вилле. – Так не годится – сразу с порога вопросы задавать! Ты меня сначала в дом пригласи!
– Ну заходи, – разрешила троллиха. – А теперь говори, зачем пришел!
– Какая ты быстрая! – сказал охотник. – Ты меня сначала накорми, напои, а уж потом спрашивай!
Накормила его любопытная троллиха собственным ужином.
– Ну теперь говори, зачем пришел!
Посмотрел сытый Вилле на троллиху: а ничего троллиха, телистая.
– Какая ты невежливая! – заявил он. – Нет уж, ты меня сначала рядышком уложи, а уж потом вопросами донимай.
Уложила его любопытная троллиха, да так неудачно: с первого удара – насмерть.
И опечалилась:
– Вот беда-то! Теперь никогда не узнаю, зачем человечек приходил!
«Домой» Катя вернулась в подавленном настроении. Сумрачная, пропахшая пылью мансарда с ее скрипучими полами и непонятными шорохами выглядела удручающе.
Кроме комнаты, уже «обжитой» Катей, в которой стояли кровать, стол с компьютером, еще один стол и полдюжины стульев, в мансарде было еще две. Одна заперта, вторая – довольно большая и совершенно пустая. Только на полу в углу стоял старый тяжелый телефонный аппарат с вертящимся диском.
В «жилой» комнате тоже был телефон, поновее. Окна комнат смотрели во двор-колодец. На Невский, вернее, на площадку-балюстраду выходило только окно кухни. Кухню и комнаты связывал довольно широкий коридор с аппендиксом, в который выходили двери ванной и туалета и ответвление в прихожую. В прихожей имелись вешалка и большое овальное зеркало. Общая площадь мансарды, если не считать запертой комнаты, составляла полсотни квадратных метров. Чтобы привести все это хотя бы в относительный порядок, надо потрудиться.
Катя пообедала вареными макаронами и решительно взялась за дело.
Девять часов спустя, в половине двенадцатого, Катя постелила у входа вымытую половую тряпку и без сил упала на кровать. Вокруг нее все сияло – пол, стекла в окнах. Лампочки, которые Катя тоже протерла, стали светить в два раза ярче. Таких понятий, как «пыль» и «грязь», в квартире больше не существовало. Пауки были изгнаны с потолка на площадку за окном, поскольку убивать их Катина мама считала дурной приметой.
«Хоть гостей принимай, – лениво думала Катя, с удовольствием оглядывая результаты своего труда. – Завтра еще занавески повешу… И вообще – составлю список, чего сюда надо купить, и отнесу на утверждение Боссу…»
Катины хозяйственные размышления прервал звонок в дверь, который мгновенно стряхнул с девушки всю сонливость.
Катя вскочила с кровати, взглянула на часы.
«Кого там принесло на ночь глядя?» – с беспокойством подумала она.
В памяти всплыли россказни охранника о покрытом серой шерстью монстре. Длинный резкий звонок снова повторился, как будто тот, кто стоял за дверью, очень спешил попасть внутрь. Катя, прогнав глупые мысли о монстре, подошла к двери и строго спросила:
– Кто там?
– Свои! – отозвался сиплый, но смутно знакомый голос.
Катя открыла дверь. К большому удивлению и отчасти радости, она увидела Сережу.
– Поздравляю с новосельем! – с порога закричал он, пихая Кате в руки тяжелый полиэтиленовый пакет. В пакете звякало и булькало.
– Спасибо, – ошеломленно поблагодарила Катя. – Вот это сюрприз! А почему так поздно?
– Праздновать никогда не поздно, – убежденно сказал Сережа. Вид у него был неестественно оживленный, щеки пылали, глаза блестели.
– Ты что, с какого-то праздника? – спросила Катя, заметив его слегка расфокусированный взгляд.
– Да все с того же, с нашего. Ха, это еще не рекорд. Помню, мы один раз четверо суток зажигали. – Сережа, не разуваясь, прошел в комнату. – Ух ты, как все классно стало! Теперь тут оттопыриваться можно по полной!
– Твой папа запретил, – сказала Катя. – Никаких гостей.
Сережа презрительно отмахнулся:
– Сморкался я на его запреты. Он мне ничего не сделает. («А мне?» – подумала Катя). Поорет и успокоится. Ну давай, накрывай на стол. Да прямо здесь накрывай, не на кухне же!
Накрывать оказалось нечего: в пакете была только литровая бутылка «Мартини бьянко» и бутылка водки.
– Так у тебя и пожрать ничего нет? – недовольно сказал Сережа. – Плохо, плохо ты подготовилась. Ну, на первый раз прощаю.
Сережа задумчиво погладил бутылку мартини.
– Вспомнил! Я ведь не просто так пришел, а по делу. Буду тебя учить правильно пить мартини. У тебя есть такие низкие бокалы без ножек?
– Нет, конечно! – язвительно ответила Катя. – И пить я не буду!
Сережа ее слова проигнорировал. Непринужденно уселся на кровать и принялся откручивать крышку мартини, продолжая трепаться.
– …Прихожу тут как-то в бар с одной девчонкой, делаю заказ – по двести мартини, а барменша меня спрашивает: вам чем разбавить, грейпфрутовым соком или апельсиновым? Я ей говорю – первый раз вижу, чтобы мартини разбавляли соком! А она мне, дура, – а я первый раз вижу, чтобы хлестали неразбавленное! Ничего не понимает! Ну что ты стоишь? Из горла нам, что ли, пить?
Читать бесплатно другие книги:
