Мой друг тролль (сборник) Мазин Александр
– Ты офигительно выглядишь, – негромко сказал он, наливая вино. – Я тебя сначала даже не узнал! На самом деле ты мне еще тогда, у Сереги, понравилась, – поправился он. – Но сегодня особый вечер. Наша встреча не случайна. Ты это не чувствуешь?
– Я, кроме твоего одеколона, вообще ничего не чувствую, – сострила Катя.
Стасик юмора не понял.
– Классный запах, да? – гордо прошептал он. – Мужской Kenzo, новая коллекция… (Вообще-то Kenzo был отцовский, но Стасик заострять на этом внимания не стал.) Ладно, не о том речь. Речь о судьбе… Нет, я ничего такого в виду не имею… Я хочу сказать: ты сегодня необычайно красива…
Они остановились у окна. Красивой Катю до сих пор называла только мама, и вообще Катю раньше не очень-то осыпали комплиментами, поэтому она не знала, что следует отвечать, и только улыбалась загадочно-иронически.
Похоже, это было то что надо.
– Ты только не подумай, что я из тех, кто с ходу клеит красивых девушек! – начал оправдываться Стасик. – То есть мне, конечно, нравятся красивые девушки, но у нас другое… Нечто более глубокое… – Тут он совсем запутался в словах, и Катя пришла ему на помощь.
– Знаешь, умом я понимаю, что это просто болтовня, – кокетливо сказала она. – Что то же самое ты говоришь всем девчонкам, которые тебе приглянулись. Но мне все равно приятно это слышать. Так что продолжай.
– Я говорю совершенно искренне! – возмутился Стасик. – При чем тут другие девушки? Какое отношение могут иметь другие девушки к нам?
Конец предложения был произнесен негромким, почти интимным тоном, после чего Стасик поставил прихваченную со стола бутылку на подоконник и приобнял мускулистой рукой Катину талию.
И тут же за ее спиной раздалось довольно сердитое покашливание.
Стасик убрал руку, а Катя, обернувшись, наткнулась на ледяной взгляд кошачьих Наташиных глаз.
«Ой… он же вроде ее парень…», – оробев, подумала Катя.
– Э-э-э, – протянула Наташа, явно забыв Катино имя, – у тебя в хозяйстве шейкер есть?
– Поищи на кухне, может, и найдется, – выпалила Катя, понятия не имевшая, что это такое.
Наташа кивнула, бросила на Стасика взгляд, способный заморозить горящую бенгальскую свечу, и удалилась. Как айсберг в туман.
Но Стасика ее взгляд не очень-то смутил.
– Прошлый раз я подумал – ничего такая девчонка, – как ни в чем не бывало, продолжал он охмуреж, не забыв подлить Кате вина. – Симпатичная, миленькая…
– Ты что, Сережка, совсем дурак! – раздался возмущенный вопль Дианы. Катя даже вздрогнула от неожиданности.
– Ой какие мы нежные! – захохотал Сережа. – Муси-пуси!
– Симпатичная, миленькая… – гнул свою линию Стасик. – Но эти слова не про тебя. Они слишком мелкие. Ну да я пьяный был тогда, сразу не въехал. А теперь…
– Стасик, а где твой магнитофон? – Рядом возникла Лейка. – Ты же обещал магнитофон принести!
– И принес! – недовольно ответил Стасик. – Он в зеленой сумке. И диски там же! Ты танцевать умеешь? – спросил он у Кати.
– Немного.
– Тогда…
– Эй, Катерина! – снова Лейка: – Куда ты спрятала шведа? Стоило на секунду отвернуться, а он уже куда-то делся! Мы с ним только-только нашли общий язык… Ну что такое! Все расползаются, как тараканы…
– Может, он на кухне?
– Ага, пойду гляну.
– Слушай, нам надо встретиться! – решительно заявил Стасик. – Чтобы только ты и я. Сходить в хорошее место, посидеть, поговорить о судьбе…
Я знаю здесь поблизости отличный пивняк…
– Возможно, как-нибудь, – пробормотала Катя, нервно оглядываясь в поисках Наташи.
– Стасик, иди на кухню! – опять Лейка. – Тебя Наташка зовет. Никак не может найти какую-то соковыжималку…
Стасик одарил Лейку убийственным взглядом, улыбнулся Кате и удалился.
– Отделались! – с удовольствием отметила Лейка. – Как все-таки утомляют эти парни! Наконец-то двум девушкам можно пообщаться по душам. Ну, давай, выкладывай впечатления. Во-первых, как тебе Стасик?
– Не очень, – призналась Катя. – Какой-то развязный.
– А Димка?
– Не знаю… Мы с ним еще не общались.
– Неужели еще не подошел? А-а-а! Я же тебе говорила, какой он надменный. Понаблюдай, понаблюдай, как он смотрит, – прошептала Лейка, указывая на Диму. Тот стоял у соседнего окна, что-то жевал, с интересом выглядывая наружу, а на девушек не смотрел вообще. – Как он глаза щурит… будто в микроскоп тебя изучает…
Дима, точно почувствовав, что его обсуждают, оторвался от созерцания и неторопливо приблизился к девушкам. Вопреки Лейкиным словам никакой надменности в нем Катя не заметила.
– У тебя тут отличный вид из окна, – сказал он.
«Какой еще вид?» – Катя посмотрела в окно: двор, стена напротив. Совершенно ничего особенного. Наверняка из второго окна вид точно такой же.
Дима поймал ее взгляд и засмеялся.
– Да я не эти имел в виду, а которое на кухне. Ты уже обнаружила площадку?
– Конечно, – кивнула Катя. – И даже вылезала на нее. Вид действительно роскошный.
– Ты там поосторожнее. Этот дом не ремонтировали, наверно, года с семнадцатого. Мы с Серегой в начале лета лазали на крышу – хотели проверить, нельзя ли поверху пройти до его двора. Наверху классно – людей никого, небо, ветер, и весь город как на ладони…
– И как, прошли?
– Вернулись. Страшно стало. Крыша ржавая насквозь – трещит, скрипит, прогибается…
«Ой ли? – усомнилась Катя, вспомнив, как легко и бесшумно перемещается по крыше ее таинственный шведский сосед. – Просто струсили, наверно».
– Я по крышам вообще-то гулять не собиралась, – сказала она. – Хотя мысль интересная.
– Ничего в ней интересного нет! – встревожился Дима. – Ну вот, надоумил. Теперь твоя гибель будет на моей совести.
Катя украдкой поглядела на Диму, пытаясь определить, симпатичен он ей или нет. Решила, что скорее да. «И одеколоном от него не несет», – с одобрением отметила она.
– А почему я не слышу комплиментов моей небесной красоте? – поинтересовалась Лейка, обидевшись, что ее игнорируют.
– Потому что здесь говорят не о девушках, а об архитектуре, – менторским тоном ответил Дима. – И вообще, Лейка, почему ты считаешь, что твоя небесная красота – это центральная тема всех разговоров? Хочешь, мы это обсудим?
– Никогда не заведу роман с психологом! – объявила Лейка, обращаясь к Кате. – Это же сущий кошмар: девушка ему, можно сказать, душу изливает, раскрывается перед ним, а он в это время ее анализирует…
– А если девушка – тоже психолог? – спросила Катя.
– Два психолога непрерывно анализируют чувства и поведение друг друга… – задумалась Лейка. – Это интересно… Нет, никакого романа не получится.
– Вы опять о психологии? – встрял проходивший мимо Сережа. – Знаете анекдот? Объявление на милиции: «Лечим клептоманию клаустрофобией!»
– Хватит уже, действительно, – проворчал Дима. – Привязались со своей психологией. Будто нет других тем для разговора.
– Да, – поддержала его Лейка. – Кстати, правда, что ты не поступил в Герцена?
– Правда. Честно говоря, даже и не поступал. Забрал документы еще перед экзаменами.
Лейка распахнула глаза:
– И что теперь? Армия?
– Я перекинул документы в универ, – хладнокровно ответил Дима. – Решил рискнуть.
– И как?
– Два экзамена сдал. Еще два осталось. Родителям я пока не сказал, чтобы не нервничали.
– Ну что такое! – пригорюнилась Лейка. – Неужели в педе не будет ни одного нормального парня! Вот и Стасик, оказывается, в финэк поступает.
– Я уже поступил, – сообщил из другого конца комнаты болтавший с Наташей Стасик.
– Вернее, его поступили, – уточнил Сережа. – Блин, везет же некоторым с отцами…
– А ты, Натуся? – крикнула Лейка. – Ты-то хоть с нами?
– Мне все равно, где учиться, – с отсутствующим видом сказала Наташа. – У меня совершенно другой круг интересов. Академическое образование в него не входит. К тому же я, может, в Голландию уеду. Сестра моя, ну вы знаете, вышла туда замуж и меня зовет.
– Ой, Натусь… – Лейка прищурилась, всматриваясь. – Что это такое у тебя на шее?
Наташа, загадочно улыбаясь, вытащила из выреза блузы на свет кулон «языческого» вида.
– Так, один знакомый подарил…
– Какая прелесть! Можно померить?
Катя неожиданно обнаружила, что осталась одна рядом с Димой.
– Ну а ты где собираешься учиться? – спросил он.
– Я… – Катя замялась. Ей вдруг показалось позорным признаваться, что она готовится по второму разу поступать в институт Герцена.
«И вообще я туда не хочу, – подумала она с непонятным ожесточением. – Зачем себя обманывать? Я хочу в универ. Так почему бы не попытаться? Дима же рискнул… а мне, между прочим, армия не светит…»
– Я тоже буду поступать в университет, – решительно сказала она. – На филфак.
– Там, говорят, высокий конкурс.
– Ничего, я справлюсь…
Сзади незаметно подкралась Диана и игриво ткнула Диму пальцем в спину.
– Ди-и-и-имочка, – пропела она, неприязненно покосившись на Катю. – Мы с тобой сегодня толком и не поздоровались…
– Здравствуй, – сухо сказал Дима. – Воздухом подышать не хочешь?
– Ты меня приглашаешь?
Катя внимательно посмотрела на Диану. Кажется, та была пьяна. Во всяком случае, вела она себя как-то неестественно.
– Иди, проветрись, – сурово сказал Дима. – А потом мы с тобой еще раз поздороваемся.
Диана поймала Катин взгляд и состроила брезгливую гримасу.
– Тебе никто не говорил, что неплохо было бы поменять гардеробчик? – процедила она.
– А этот чем плох? – удивилась Катя.
– Может, у вас в Тамбове и принято ходить разноцветной, как попугай. А питерский стиль – строгость, простота, элегантность. В твоем нынешнем прикиде тебя не примут на работу ни в одно приличное место…
Катя растерялась от такого враждебного напора. Действительно, из трех присутствующих девушек она была одета ярче всех.
«Может, она права, и у меня что-то со вкусом?»
– Ты классно одета, – сказал Дима, заметив ее смятение. – Не принимай близко к сердцу чужие комплексы.
– Кстати, анекдот, – опять вклинился Сережа. – Дети готовят себе маскарадные костюмы. Один говорит – я буду зайчиком, другая – я белочкой. И только одна девочка говорит: а я сделаю себе маскарадный костюм весь коричневый…
Сережа демонстративно окинул взглядом респектабельный костюм Дианы.
– Коричневая кофточка, коричневая юбочка, коричневая шапочка… «И кем же ты будешь?» – спрашивают ее дети. А девочка отвечает: «Я буду какашкой и испорчу вам весь праздник!»
– Иди ты к черту! – в бешенстве крикнула Диана и, вся красная, убежала в сторону кухни.
– Что это с ней? – удивилась Катя.
– Ревнует, – ухмыляясь, сказал Сережа. – Пойду, что ли, утешу ее.
Сережа ушел вслед за Дианой. Дима проводил ее неприязненным взглядом.
– Зачем ты с ней так сурово? – спросила Катя.
– Терпеть не могу людей, которые самоутверждаются за чужой счет, – буркнул Дима. – И вообще, Дианка меня утомила. Просто не знаю, что сделать, чтобы она наконец это поняла.
Катя смутилась и промолчала. Полминуты они молча стояли рядом.
– Возможно… – начал Дима.
И тут из кухни раздался страшный душераздирающий вопль Сережи.
«Карлссон! – почему-то сразу подумала Катя, похолодев. – Он его убил!»
Глава двенадцатая
О рационе викингов, слабых и крепких желудках и основе женской привлекательности
– Я такой эль нынче забодяжил, – говорит один тролль, – просто-таки как заново рождаешься.
– Что, и впрямь молодеешь? – удивился другой.
– Нет, ползаешь, писаешься и говорить не можешь.
– Все-таки, мужик… То есть господин Карлссон, я тебя точно узнал! – пьяно ухмыльнулся Сережа, когда они остались на кухне вдвоем. – Нет, ты мне скажи: зачем ты того голубя жрал? Я ведь точно помню: ты его жрал! Солью посыпал и – хруп! – Сережа щелкнул челюстями. – Это что у вас обычай такой – голубей сырьем жрать? Это, типа, от викингов остался, да?
Карлссон молча смотрел на него.
– А-а-а… Я угадал! – обрадовался Сережа. – Викинги – они такие! Я помню! Кровавую пищу блюют… нет, клюют под окном… Кровь с мухоморами! Типа, в берсерки? Обычай?
– Да, – неожиданно согласился Карлссон.
– Ага! – еще больше обрадовался Сережа. – Я так и знал! Слышь, Карлссон, я тоже хочу! Хочу в берсерки! Хочу голубя сырьем! Карлссон, поймай мне голубя, а?
– Ты хочешь съесть голубя? – уточнил Карлссон.
– Хочу! Кровавую пищу! Ам! – Сережа опять клацнул челюстями.
Карлссон кивнул и перепрыгнул через подоконник.
Через полминуты он вернулся, сжимая в руке голубя. Голубь был живой, но какой-то снулый.
Сережа сграбастал птичку.
– А где соль? Я помню про соль!
Карлссон протянул ему солонку. Сережа щедро посолил голубя.
– Может, его ощипать? – спросил он.
Но Карлссона на кухне уже не было.
– Не-е… Ощипывать нельзя… – пробормотал Сережа, лицо его приняло хитрое выражение. – Я по-омню! – И сунул голубиную головку в рот.
Раздался пронзительный вопль. Голубь клюнул Сережу в язык.
– Ах ты сука! – завизжал Сережа. – Кусаться, да?! – И с размаху шваркнул голубя о стену. – Карлссон! Карлссон! Он меня укусил!
Но Карлссон не появился. Зато сбежались привлеченные Сережиным криком остальные гости.
– Он меня укусил! – обиженно сообщил всем Сережа, подбирая с пола оглушенного голубя. – Но мы, викинги, то есть берсерки! Никакой пощады врагу! – И вонзил зубы в голубиную шейку…
Столпившиеся в коридоре свидетели того, как Сережа посвящал сам себя в берсерки, молча взирали на ужасное зрелище.
– Ты че, живого голубя?!. – выдохнула наконец Лейка.
Сережа свирепо вытаращил глаза и гордо промычал что-то невнятное. На губах у него налипли перья.
– Сдурел? – закричала Лейка. – Выплюнь немедленно!
– Ну ты прямо как Оззи Осборн, – ухмыльнулся Стасик. – Такой же маньяк.
– Может, у него бешенство? – деловито предположил Дима, не уточняя, впрочем, кого имеет в виду – несчастную птицу или своего приятеля.
У дверей раздался сдавленный стон. Наташа закатила глаза и начала сползать по стенке. Достаточно медленно, чтобы Стасик успел ее подхватить.
За Катиной спиной раздались какие-то булькающие звуки. Диана, зажав рот ладонью, устремилась в туалет. Сережа с остекленевшими глазами жевал голубиные перья.
– Во дурдом, – растерянно сказала Лейка.
Кате вспомнился категорический приказ Сережиного папы не устраивать в мансарде никаких гулянок, и она впервые подумала, что Илья Всеволодович был глубоко прав.
Дима подобрал уроненного Сережей голубя и выкинул в мусорное ведро.
– Мы пойдем, наверно, – на кухню заглянул Стасик. – Наташка едва живая. Катенька, я музыку пока оставлю, ладно? А потом позвоню. Спасибо за всё.
– Не за что, – рассеянно проговорила Катя.
Однако, вечеринка. Если у них все такие… И не потанцевали.
– Я тоже пойду, – сказал Дима. – Забрать с собой этого птицееда? – указал он на оцепеневшего Сережу.
– Сделай доброй дело! – обрадовалась Лейка. – А мы тут с Катериной приберемся. – Эй, Дианка, ты там жива? – подергала она дверь ванной.
Изнутри донеслись глухие рыдания.
– Она как раз перед этим с ним целовалась, – послышался из прихожей слабый голос повисшей на Стасике Наташи. – С маньяком этим, Сережкой.
Лейка со значением взглянула на Диму. Тот пожал плечами.
– Дианка, вылезай! – закричала она опять. – Он не стоит твоих слез! И вообще, сколько можно занимать сортир! Ты здесь не одна!
Диана не отзывалась. Вернее, отозвалась истерическими рыданиями.
– Дура, и дурой помрет, – прокомментировала Лейка.
Дима фыркнул и потащил к выходу невменяемого Сережу.
Тот что-то мычал и рвался куда-то бежать.
Катя прошла в комнату, упала на кровать. Она чувствовала, что смертельно устала… И не сразу заметила, что на стуле у окна скромненько так сидит Карлссон.
– Фух! – Лейка плюхнулась на кровать рядом с Катей, закинула ноги на спинку. – Спровадила всех, слава Богу! Дианку на Димку повесила! Чувствуешь, какой я молодец! Пожалуй, я у тебя переночую. Поздно уже.
– Переночуй, – согласилась Катя. – А Сережа?
– Птицеед-то? – Лейка хихикнула. – Тоже выставила. Но этот не пропадет! Ему идти пять минут, а Дианке, прикинь, аж в Купчино.
– Это далеко?
– На машине – полчаса, а если на метро – то прилично. На метро они как раз успеть должны.
– А Дима где живет?
– На Комендантском. Это в другую сторону.
– А он потом как? Метро же закроют! – забеспокоилась Катя.
– Разберется как-нибудь, он же мужик! Вот если бы он меня провожал, я бы, может, его ночевать оставила. На половичке. Как ты считаешь, он симпатичный?
– Половичок?
– Димка!
– По-моему, да.
– А я… Ой, Карлссон! – Лейка быстренько опустила ноги на пол. – Я вас не заметила!
– Меня трудно заметить, я маленький, – очень серьезно сказал Карлссон.
Лейка засмеялась:
– Ну вы скажете! Маленький!
– Я, правда, маленький, – лицо Карлссона было абсолютно серьезно. – Мои родственники, Лейла, намного крупнее меня.
– Ну да, вы же швед! – вспомнила Лейка. – У вас в Швеции все такие… – она широко развела руки, – …нордические. Если не вьетнамцы! – Она снова захихикала. – Но вы-то точно не вьетнамец. От вас, Карлссон, прямо такая аура силы исходит – просто жуть! – Лейка кокетливо поправила волосы. – Просто эманация мужества! Ой, Карлссон, а может, вы меня до дома проводите?
– Ты же хотела остаться? – напомнила Катя.
– Хотела. Одной идти – страшно. У меня двор знаешь какой!.. А с Карлссоном я ничего не боюсь! Карлссон, вы ведь меня проводите?
Карлссон вопросительно посмотрел на Катю.
– Конечно проводит, – сказала Катя. – Еще не хватало тебе ночью одной ходить.
Карлссон кивнул и встал с дивана. Лейка подмигнула Кате и убежала в прихожую к зеркалу – прихорашиваться.
– Ты, кстати, не голодный? – спросила Катя. – Что-то я не видела тебя за столом…
Карлссон остановился:
– А что, осталась еда?
– У меня дома целый холодильник еды, – высунулась из прихожей Лейка. – Креветки, кальмары, мидии. Если вы голодны, Карлссон, я состряпаю паэлью. Можно даже со свежими ананасами. Выпьем отличного рейнвейна…
Карлссон стоял в задумчивости. Видно было: он что-нибудь съел бы прямо сейчас.
– У меня вроде лежит полкило ветчины! – вспомнила Катя. – Стас приволок целый окорок, а мы его так и не нарезали. Или это Дима принес?
– Окорок? – оживился Карлссон и решительно вернулся обратно на диван. – Тащи.
Лейка состроила недовольную гримаску, но через секунду улыбнулась и тоже подсела к столу.
– Возьми сам, ладно? – сказала Катя. – А то у меня уже никаких сил не осталось…
– Сидите, пожалуйста, – Лейка вскочила. – Я сейчас порежу и принесу сама.
Катя откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Она устала так, что могла в любую минуту уснуть.
Лейка вернулась на удивление быстро, неся большое блюдо с ветчиной. Ветчина была нарезана, красиво разложена и даже присыпана зеленью.
– Угощайтесь, – по-хозяйски предложила Карлссону Лейка. – А сейчас будет сюрприз!
Лейка снова ушла на кухню и вернулась, неся батон и запотевшую бутылку пива.
– Мы же вроде всё выпили, – удивилась Катя.
– Ее кто-то в морозилку засунул и забыл, – объяснила Лейка, – погодите, сейчас оттает… Карлссон, вы любите пиво?
– Люблю, – сказал Карлссон. Он был занят – делал себе бутерброд. Впечатляющее зрелище. Карлссон разорвал батон вдоль на две части, положил внутрь всю ветчину, какая поместилась, придирчиво оглядел гигантское кулинарное сооружение – и откусил сразу треть. Катя и Лейка наблюдали с немым почтением.
– Пиво и мясо, – невнятно повторил он, жуя ветчину. – Это я люблю!
Лейка открыла бутылку и протянула Карлссону с обольстительной улыбкой. Карлссон высосал ее одним глотком и закусил второй половиной бутерброда. Лейка была потрясена.
– Ах, какой аппетит!
– Трудно прокормить, – заметила практичная Катя. – Три раза в день по полкило ветчины…