13 маньяков Шолохов Алексей

Брюнетка крутила кольцо на пальце, смотрела по сторонам, не желая встречаться со мной взглядом. Она действительно боялась.

– Говорят, так он выглядит. Здоровый амбал в черном. И маска с белыми паучьими лапами вокруг глаз. Его не интересуют фокусы, ему интересно убивать. Фокусы – для шоу. А фокусники – как расходный материал.

Я бы сказал, что это полнейшая чушь, если бы ночью не видел описанного здоровяка в окне. Того, который исчез на высоте десятого этажа. Который сумел остаться незамеченным в заваленной хламом однушке. Который кого-то там ждал.

– Похоже на мистическую белиберду. Вы не думали, что работают конкуренты «Платформы»? Хотят вас всех распугать, чтобы закрыть лавочку к чертям собачьим. Подумаешь, пара человек пропала.

– Пара? – усмехнулась девушка. – Это вам Боровинский сказал? Я насчитала десятка три. Народ бежит. И это уже не шутки. Никто ведь не знает, сколько из этих пропавших решили сменить профессию. А что, если все они попали к нему?

Она начинала меня утомлять. Страх и богатая фантазия способны на многое. Хотя отрицать существование черного мага было глупо. Только вот верить в его сверхъестественность я не собирался. Обычный ловкач со съехавшей крышей. Оставалось выяснить его роль в этой истории.

– Что скажешь о новенькой?

– Ничего. Боровинский назначил одну из своих баб, пока замену не найдем. Ей даже не платят, так что мотива нет, если вы про это.

– Почему у вас вчера не было бумажек?

– Каких еще бумажек?

– Тех, которые рыженькая разбрасывает, выходя из фонаря.

Девушка замолчала. Вытащила из моей пачки сигарету.

– Потому что у нас в номере нет никаких бумажек.

– Очень интересно. Тогда с чего вдруг они появились в тот день?

Она сверкнула зажигалкой. Выпустила дым в сторону пары замызганных работяг, что искоса на нее поглядывали.

– Боровинский бесится при любом упоминании черного мага. Вы должны знать. Поэтому мы ему ничего и не сказали.

– Мне можно, я не буйный.

Девушка обернулась к старику с кружкой пива за соседним столиком, окинула взглядом барную стойку. Продолжила уже вполголоса:

– Я не знаю, откуда они взялись. Похоже, что Оксана и принесла. Или убийца. Когда я поняла, что произошло, сразу их заметила. Листки эти были рассыпаны вокруг тела, штук двадцать. Карта метро на черной бумаге. Кружком был обведен закрытый перегон в конце золотистой ветки. А в каждом углу бумажки сидел белый паук. Вот и думайте.

Дела. Добрые люди уже шепнули, что на перегоне нашли раритетную пушку… а еще цепи и человеческие ошметки. Похоже, чертов психопат совсем осмелел. Попади эта информация ко мне вовремя… С другой стороны, этот тип знал, кому давать наводку. Не в полицию же пошел.

– Они сохранились?

– Нет, мы их выбросили, народ и так с ума сходит от страха, не хватало еще этого. Тем более нам запретили шум поднимать. Самоубийство и самоубийство. Точка. Зрители бумажек не заметили, Боровинский и подавно. Сами понимаете, не до того. Да и не для них это было представление. Для нас. Он хотел, чтобы мы боялись. Хотя куда уж больше…

Пепел обжег пальцы, и я вспомнил про сигарету.

– И что говорит народ, чему верит? Убийство?

– Вы же видели фонарь изнутри, видели платформу. Тут либо Оксана сама, либо… А даже если сама, то ее заставили. Передать послание. Еще раз напомнить о черном маге. Нагнать страху.

– Она что-нибудь о себе рассказывала? Откуда родом, есть родственники?

– Как-то обронила, что в город попала на корабле. Значит, с севера откуда-то. Про родственников ничего не знаю. Хотя пару дней назад она вроде собиралась кого-то встречать в порту.

Улицу заметало, хороня следы. Где-то вдалеке выла сирена, и над домами вставал черный дым. Город жил в привычном режиме.

Девчонка исчезла во дворах, а я спустился в подземку. Грязные стены подпирали попрошайки и музыканты, грелись друг о друга плешивые собаки. Запах тут царил точно в приюте для больных животных. На полу станции бурой краской пылала какая-то сатанинская звезда. В вагоне оказалось тепло, и я закрыл глаза. Таращиться в серые злые морды вокруг не было никакого желания.

Жертва, как обычно, оказалась без роду и племени – никакой информации. Только некто мифический, кого она собиралась встречать. А если Счастливая приторговывала натурой, это мог быть обычный клиент. Но она что-то знала и наверняка даже встречалась с черным магом. Иначе какого лешего он забыл в ее квартире? Тогда кто был тот, второй? И было ли убийство? Ведь на самом деле, при таком раскладе, чтобы пролезть в чертов фонарь и перерезать девчонке горло, нужно быть либо призраком, либо дьяволом. В общем, мозаика не складывалась. Наоборот – каждый кусочек жил своей жизнью и пытался запутать.

Нужная станция была чуть ли не самой грязной в метро. Я сразу узнал Шустрика, сегодня он изображал ветерана войны. Отрубленные ноги ему в этом сильно помогали. Всклокоченная борода росла до самого пупа, втыкаясь в перевернутую шапку с монетами. Рядом с инвалидной коляской никого не было, но в толпе узнавались телохранители. Это был бизнес со своими законами.

– Здравия желаю, товарищ капитан! – отсалютовал я.

– Не ерничай, Дым, видишь же, нету публики сегодня. Какими судьбами?

– Да вот магии захотелось. Сходил к Борову в «Платформу», но не впечатлился. Слыхал, ты знаешь какую-то альтернативу. Недавно вот, говорят, спасение из жерла пушки показывали. Правда, не совсем удачно.

– Мало ли что молва несет, Дым. Ты вроде не мальчик, а веришь всякой ерунде.

Я улыбнулся.

– Хорошо, скажу по-другому. Мне нужно попасть на шоу черного мага. Я знаю, что ты в курсе дела. Ты называешь время и место, и мы остаемся друзьями. Это первый вариант. Вариант второй: ты строишь из себя дурака, и я случайно опрокидываю тебя на рельсы. Молодчики не помогут, ты меня знаешь.

Шустрик нервно сгреб шапку с подаянием, поморщился и оглянулся на якобы случайных зевак, которые без единой эмоции на физиономиях наблюдали за нами.

– Ты хоть знаешь, сколько это стоит?

– У меня хороший спонсор.

– Борзеешь, Дым. В эту тусовку тебе лучше не соваться. Там совсем другие люди.

– Я рискну. Говори.

Шустрик воровато стрельнул глазами по сторонам, обмазал взглядом своих покровителей и сплюнул на пол.

– Черт с тобой, Дым, но я тебе ничего не говорил. Сегодня ночью в доках представление. Сразу после полуночи. В том забросе, где раньше верфь была. Проход по приглашениям. – Он сунул мне в руку какую-то картонку. – Но ты теперь мой должник.

– Не вопрос, разберемся.

– Ну-ну.

– Счастливо оставаться, товарищ капитан!

Несколько бессонных ночей давали о себе знать. С мороза казалось, что дома воняет. Я открыл бутылку коньяка, зацепил сигарету и включил запись с фокусом. Ничего нового. Теперь, когда я знал схему изнутри, при желании можно было заметить тень во время просвета задней стенки куба. Или это только иллюзия?

Мобильник заворочался в кармане, когда я открыл новую пачку.

– Короче, по обычной ставке ты не отделаешься, – сказал Шмель. – Новости такие. Номер телефона принадлежит какому-то подпольному агентству, которое продавало билеты на паром. От них многие пострадали, у нас пачка заявлений лежит. Половина обилетившихся в списках пассажиров себя так и не нашла.

– Паром, конечно же, ушел?

– Сегодня в одиннадцать уходит. Там ожидается хренова гора недовольных.

В голове что-то зашевелилось.

– Это все?

Шмель хмыкнул.

– Если бы. Не поверишь, но твою рыжую красавицу вернули в наш морг. В городском что-то начудили с документами, как обычно в общем, и спихнули труп полиции. Родственников у нее нет, хоронить некому и прочее нытье. Самое интересное другое. Я не поленился проверить и ее пальчики. На всякий случай. Мы ведь просто сравнили рожу с паспортом, в «Платформе» труп опознали, избавив нас от лишнего геморроя.

Я затушил сигарету. В голове уже возникла разгадка. Но вонь… Казалось, она усилилась. Я подошел к двери в кладовку и дернул дверь на себя. Запах шел отсюда.

– Так вот, – продолжал Шмель, – пальчики на ноже, которые по базе принадлежат Счастливой, с пальчиками трупа не совпадают. То есть это либо двойник, либо…

– Сестра-близнец, – закончил я, разворачивая фотографию с оторванной головой второй девушки.

– Вот-вот. Надеюсь, теперь-то ты оценишь мое участие. А не как в прошлый раз.

Я закрыл кладовку, вышел в прихожую и обшарил пальто. Ножны были пусты.

– Спасибо, в долгу не останусь. У тебя ведь и без меня работы полно, угадал?

– Еще бы. Где живем, не забыл? Тут гопоту кто-то порезал. Хорошо так, причем конкретно – бошки всем отпилил. Слышал уже, наверное, в твоем районе ведь было. Шесть трупов, головы не нашли, зато орудие на месте. Ребята как раз щас разбираются.

– Весело тебе, – процедил я. – Ладно, сочтемся.

Головы были тут. В кладовке. Шесть штук, каждая выглядывала из старомодного цилиндра. Из квартиры нужно было валить. Прибытие нехороших гостей – дело времени.

Кусочки начинали срастаться в целую картину. Счастливая была жива. Горло перерезали ее сестре, о которой никто знать не знал. Или все отлично сыграли дурачков. Хотя циркачи с фонарем были так перепуганы, что просто не сумели бы думать о вранье. Потому что черный маг паучьей тенью навис над всей платформенной тусовкой. Это раз. Два – какой им от этого вранья прок? Да им срать на Счастливую, лишь бы самих не тронули. Я запустил представление по очередному кругу, чтобы взглянуть на номер теперь, когда никаких сомнений насчет убийства не оставалось. Но глаз уже настолько замылился, что пришлось отвлечься и пойти перекурить на балкон. Сирен слышно не было. Пока. Холодный воздух привел в чувство, коньяк подпитал мозг, а сигаретный дым добавил спокойствия. Дело было за малым – сесть и разобрать все имеющиеся детали по косточкам.

Уже во время третьего просмотра я понял, что мне не нравилось в записи. На картинке происходило все то же самое, все наизусть выученное, но при этом другое. Дело было в платформе. Гладкая и будто пять минут назад рожденная на свет сцена, что я видел днем, в точности копировала экранную. И разницу заметить было практически невозможно. Но я заметил. Пусть и слишком поздно. Когда маг со своим жезлом проходил справа от куба, на пару секунд в кадре подсветились длинные царапины на платформе. Которых сегодня там уже не было.

Через сорок минут я изучал программку вечернего мероприятия в «Платформе» и сразу отыскал самое интересное. Номер одиннадцать, «Невероятное исчезновение человека из клетки с тигром». Пройдя по улью, нашел команду «одиннадцатых». Судя по времени, ребятам оставалось минут двадцать до выступления. В комплекте имелись и чудотворец, и сексапильная помощница в мини-юбке, и, конечно, тигр.

– Кто главный? – спросил я, обнаружив знакомые царапины справа от центра сцены.

– Че? – поинтересовался чародей в костюме гомика. – Пошел на хер отсюда, щас охрану вызову, тебе яйца оторвут, не пугай животное, ты, скотина, дайте же сосредоточиться уже, бляха-муха!

Я прервал этот поток сознания ударом в живот. Великий маг согнулся пополам.

– Слушай сюда. Где была твоя платформа позавчера вечером?

– Где-где, – прокряхтел он, – в клетке и была, где ей быть, не выступали мы, Шерхана в лечебницу возили, сожрал он что-то, мудаки бросают всякую херню потому что.

Я ударил по почкам. Маг упал на колени.

– Вторая попытка.

– Ты кто такой вообще?! – взвыл волшебник.

– Третья попытка.

Я замахнулся, но укротитель тигров застонал и затряс руками.

– Ладно-ладно, угомонись, я здесь вообще ни при чем, говорю ж, Шерхана увезли, а мы проплатили участие уже, деньги жалко ведь…

– Ближе к делу.

– Она подошла и попросила платформу, сказала, что у них там чего-то поломалось, просто на время, обещала компенсировать, не всю сумму взноса, конечно, но хоть что-то. А после выступления я чуть дуба не дал, заплатил технику, чтобы тот помалкивал, отвез платформу назад, так и знал, что жопа будет.

Я обошел клетку. Под лапами тигра виднелись сборные панельки из дерева, наверняка и тут разгадка фокуса оказывалась простецкой. Центр платформы также был маркирован едва заметным указателем. А чуть позади него, в том месте, которое будет скрыто от глаз зрителей, сцена чуточку отличалась по цвету. Я присел рядом и разглядел тайник. Сделано было отлично, даже с трех шагов подвоха не обнаружишь. В платформе вырисовывался малюсенький схрон, прикрытый материей, которая изображала металлическую поверхность. Дырка была такой крошечной, что поместиться там мог только карлик или ребенок. Или худенькая гимнастка.

– Кто к тебе подошел? – спросил я, хотя уже знал ответ.

– Рыжая ихняя, та самая и подошла. Счастливая, черт ее раздери, в гробу переверни.

Вечер обещал быть веселеньким.

На черном полотне неба бесновался снежный призрак. За серой пеленой растворялись звезды. Ветер заползал даже за воротник пальто. Паром стоял у причала, но народ внутрь не пускали. Толпа перекрикивалась, материлась, толкалась и проклинала всех подряд. Людям не хватало только транспарантов и лидера с мегафоном.

– Мне плевать, я билет оплатила!

– Почему так мало мест, что за херня?!

– Вокзалы закрыли! Сосед звонил, грит, мост опять перегородили! Крандец городу, правительство давно отсюда свинтило!

– Люди, ну будьте людьми! Не видите, с детьми же!

Голоса подхватывал ветер и сбрасывал в ледяную воду. Паром лениво качался на волнах, брызги летели на берег. Пахло птичьим дерьмом.

Меня заметили раньше. От толпы отделилась хрупкая тень и нырнула в ряды грузовых контейнеров. Я двинулся следом. Электрические фонари освещали площадку с людьми, а здесь клубилась темнота. Жестяные лабиринты уходили под снег, седая сыпь накрывала погрузчики. Крики чаек разбавляли воинственный гул толпы.

Мы углублялись в лабиринты доков, паром оставался за спиной. Шустрая тень всегда оказывалась на шаг впереди, но теперь я понимал – ей не убежать. Именно ей, потому что короткостриженый парнишка с пробитым серьгами ухом, с которым мы обменялись быстрыми взглядами в общажном коридоре, и был той самой жертвой. Я представил физиономию Борова, когда приведу к нему живую и здоровую танцовщицу, чье убийство он поручил мне расследовать, и не смог сдержать улыбки. Пазл оказался не из простых, но слепить его удалось. По крайней мере в моей голове. Счастливая чем-то насолила черному магу или просто привлекла его внимание. Причем самым серьезным образом. И решила самоустраниться, выдав нагрянувшую сестру за себя. С фантазией у девки все было в порядке, раз удалось провернуть такое убийство. Только зачем эти сложности? Почему не оставить труп сестры в квартире? Теперь она ответит на все вопросы. Расскажет о маге. А потом я разберусь и с ним.

– Красавица, выходи, – нараспев произнес я, и эхо зазвенело среди контейнеров, путаясь в цепях над головой.

Ветер сюда не пробирался, но от ледяного металла веяло смертью. Под морозной коркой едва узнавались цифры.

– Я не полицейский. И на сестру твою мне плевать. Я просто отведу тебя к Борову и задам пару вопросов.

Прятаться здесь было негде. Оставалось только шагать вперед. Сквозь механические туннели мы незаметно добрались до заброшенного здания верфи, и я вспомнил. Вспомнил слишком поздно. Когда закурил и на секунду отвлекся. От удара трубы из темноты увернуться было невозможно.

Очнулся я внутри метрового куба. Передо мной сидела она. На голове рыжий ежик, в ухе сплетение колечек, даже под бесформенной мужской одеждой угадывалась точеная фигура.

– Ну привет, что ли.

Счастливая молчала. Она уперлась в противоположную стенку и на меня не смотрела. Грани куба, естественно, бумажными не были. Волшебный фонарь, к которому за два дня я так привык, заменили на ящик из непробиваемого стекла. Пошарил по карманам, проверил – телефон и оружие забрали. Зато под ногами нашлась пачка и знакомая зажигалка.

В верхней части куба виднелось мелкое отверстие. Ни одной дверцы или петли я не нашел, но как-то сюда нас поместили. Не через дыру ведь, куда и половина задницы не пролезет. Значит, велика вероятность, что куб наскоро слепили для одноразового использования. Прозрачные стены намекали на грядущее шоу.

– И не жалко тебе было сестру убивать? – спросил я, заваливаясь на спину и ударяя ногами в крышку будущего гроба.

– Да пошел ты, – впервые подала голос Счастливая.

Развернуться тут было негде, мои движения вдавливали девушку в стенку. Счастливая и не думала помогать. Я долбил ногами это чертово стекло, но оно отзывалось лишь безразличными вибрациями. Силы совсем кончились, когда вокруг собрались люди. Перед тем как ящик накрыли черной материей, мне показалось, что в углу появилась брешь. Снаружи что-то происходило. Нас сдвинули с места и потащили.

– Такая молодая и красивая, но такая долбанутая, – проговорил я, пытаясь отдышаться.

– Заткни пасть!

– Да еще и невоспитанная.

– Если бы не ты…

Я поднял пачку, внутри оказались три сигареты.

– Если бы не я, тебя бы еще прошлой ночью забрали. Или грохнули. Он тоже в квартире был. Угостить?

Счастливая выбила сигарету из рук, и ящик остановили. Послышалось гудение многочисленных глоток. Я догадывался, что сейчас произойдет.

– Сегодня я показал вам суть китайского трюка с фонарем, – прогремел голос снаружи. Он звучал отовсюду. Похоже, черный маг использовал колонки и микрофоны. Настоящий концерт. – Настал черед наказать лжецов. Тех, кто служит обману. Тех, кто одобряет существование псевдомагии.

Покрывало улетело в сторону, и в квадратный аквариум вернулся свет. На нас смотрела маска с белым пауком вокруг глаз. За неподвижной фигурой в темноте здания проступали десятки силуэтов. Любители экзотики. Извращенцы.

– Ты ведь за фотографией с номером вернулась? – спросил я, пристраивая сигарету меж зубов. – Большая ошибка.

Счастливая заплакала.

– Ты не врубаешься, что ли? – всхлипнула она. – Крутого из себя строишь?

Я пожал плечами.

– А чего грустить? Хотя и трепаться мне с тобой некогда.

Я выдохнул и что есть сил приложился ногами к верхней панели. В ней открылось окошко, и внутрь полился бензин. Счастливая закашлялась, зажимая рот. А я улыбнулся. Брешь мне не почудилась.

– Эти люди дурачили нас, – шелестело эхо. – Они прятали свои деяния за секретными стенами и двойными полами. Но их фокусы смешны.

Сигарета в зубах подрагивала, как ни старайся держать ее ровно. Закуривать я не собирался, но с ней было спокойнее. Из-за бензина кружилась голова. Нытье Счастливой становилось громче. Теперь ее фамилия выглядела настоящим издевательством.

– Посмотрите на их жалкие попытки выбраться. Так выглядит реальность. Они ничего не могут без своего обмана. Еще бензина. Фонарь должен полыхать по-настоящему.

– Он заставил меня сыграть в наперстки, чтобы выбрать себе смерть, – сквозь слезы сказала Счастливая, когда сверху потекла новая волна горючего. – Если не найду шарик, то сгорю заживо в тот же день. Но я угадала. И он отпустил. Отпустил передать послание.

Я ее уже почти не слушал, все мысли были заняты расширяющимся в углу отверстием. В конце концов, святой отец из меня никудышный, и со своей исповедью девчонка не по адресу.

– Отсчитал мне время до представления, – не затыкалась она, переходя на бессвязное бормотание. – Или я жертвую собой… дал мне эти приглашения… по его задумке, окончательно распугивая… остальных, или он припасет мне такую участь. Пострашней сожжения… Он как будто питается страхом чужим… Олеся приехала, мы давно разругались… Я думала, вдруг… Ведь могло получиться. Этот больной маньяк должен был поверить, что я все сделала, как он и сказал… Отстал бы… Надеялась… У сестры СПИД… Я просто хотела спастись, уехать из города, выжить.

Дыра расползалась, верхняя панель ходила ходуном. Жаль только, времени совсем не оставалось. На импровизированной сцене из бетонных блоков возникла девушка с факелом. В «Платформе» такую бы и на подтанцовку не взяли – слишком страшная. Остальные помощники разбежались. Черный маг так и не сдвинулся с места.

– Теперь не будет никаких фокусов, – объявил он. – Не будет потайных дверей. Не будет вранья. Вы все увидите своими глазами. Огонь решит судьбу каждого.

Человеческие истуканы в тени, как завороженные, наблюдали за пламенем. Счастливая закричала, молотя руками по стенкам. Она кашляла, плевалась в истерике, разбивая костяшки пальцев в кровь. Я снял ботинок и зачерпнул столько бензина, сколько сумел.

Черный маг нависал над самой головой. Улыбчивая помощница с факелом подошла ближе, в ее глазах читалось абсолютное безумие. Стеклянная задвижка уползла в сторону. К бензиновой вони прибавился запах дыма.

– Это и есть настоящее волшебство, – произнес маг, и динамики зашипели.

Через отверстие в крышке я плеснул бензином прямо в помощницу. Ботинок оказался не самой удачной катапультой, но горючка попала на факел и вспышкой огня ударила в лицо девушке. Она отпрянула, завизжала. В толпе кто-то закричал. Я резко выпрямился и с третьего удара снес разболтавшийся край верхней панели. До чудесного спасения оставались секунды. Уже вываливаясь в небольшой проем, я услышал крик Счастливой. По спине побежал огонь. Помощница успела бросить факел в нашу клетку. Я грохнулся наружу, скинул пальто и швырнул его в мага. Затушил всполохи на одежде, откашлялся. Перед глазами все плыло и плясало. Счастливая плавилась в прозрачной тюрьме, девчонку было не спасти. Помощница мага каталась по полу и вопила, пытаясь погасить слизывающий лицо огонь. Сам же маг стоял на коленях и дрожал, раскинув руки. С пальто на него переползал огонь. Я отыскал тару с бензином и окатил психа. Вспыхнув, точно спичка, он не произнес ни звука. Казалось, за складками материи и сморщенным рисунком паука пряталась улыбка.

Огонь жевал покрытые бензином плиты и распластанные на них тела, но зрители не разбегались. Они наблюдали.

– Самый лучший трюк, – раздалось из ниоткуда, – это трюк с двойным дном. С отвлекающей обманкой.

Маг поднялся, и только тут я разглядел всю картину. Огонь не уходил дальше пяти метров от фонаря – он упирался в прозрачные стены.

– Вы только что видели невероятное вызволение. Что ж, не могу не признать мастерство исполнителя. Но такой финал нам неинтересен.

Стены росли до самого потолка. Они были из того же материала, что и фонарь. Аквариум внутри аквариума, гребаная матрешка. От рук и туловища мага вверх тянулись тонкие тросы – тянулись туда, где поблескивали ряды разбрызгивателей.

– Этот человек оказался слишком любопытен. Он решил, что может противостоять мне. Поэтому он должен отправиться вслед за остальными глупцами. За теми, что возомнили себя кудесниками, не зная ничего о магии.

Подвешенной к потолку марионеткой больше не управляли. Она облезала, с нее сползали горелые лохмотья и лоскуты маски. Теперь я понимал, что мясная туша на тросах гораздо крупнее любого здоровяка. Изуродованное лицо с кляпом во рту не опознал бы никто, но по фигуре, часам, кускам дорогой одежды из-под бесформенной робы Борова вычислил бы любой обитатель «Платформы».

С потолка хлынула вода. Я принюхался. Нет, не вода…

За секунды все заволокло пламенем и черным дымом. Огонь стал живым. Он бросался на трупы и проглатывал их целиком, чудовищными фигурами вырастая до самой крыши. Толпа довольно гудела.

Последняя сигарета сломалась пополам, но расстраиваться было некогда. Я уперся в стену, пытаясь сохранить сознание и припомнить, как отсюда уходили помощники. За несколько секунд найти дверцу в этой дьявольской конструкции я не смог бы и в лучшем состоянии, но в такие моменты очень хочется верить в чудеса… С той стороны стекла на тросах спустился черный маг. Здоровяк в маске с паучьими лапами.

– Это мое лучшее шоу, – сказал он.

Прежде чем меня смело волной жара, я успел запихнуть в рот сигаретный огрызок и крутануть колесико любимой зажигалки. Всегда знал, что курение меня погубит.

Маньяк № 5

Игорь Кременцов

Чайкины песни

Думаю, я одержим демонами. Они проникли в меня, когда я был ребенком.

Деннис Рейдер

Их было двое. Огромный, больше двух метров росту и весом далеко за сотню килограммов, мужчина и хрупкая старуха, сжатая в громадных, как бревна, руках.

Его звали Великан. Он себя так называл, однако придумала прозвище мать. Она хотела, чтобы смерть, предназначенная для него, ошиблась.

Это помогало.

Своего настоящего имени Великан не помнил.

Пряди, похожие на грязно-серую паутину, намотаны на огромную ладонь. У самых корней, в порах, прячущих луковицы, скрипит. Лопаются волосы.

Ей бы завопить о помощи, но пленница не издает и звука. Боится, что руки-бревна обнимут шею.

Хрусть-хрусть. Какая грусть.

Великан обнял бы ее, правда. Он знает: крик помогает выжить.

В большой голове звучат вопли, напоминающие крики чаек. Он называет их – чайкины песенки. Песни тех, кто помер.

Минуту назад старуха глядела испуганными птичьими глазами на Великана с лопатой. Запачканной землей лопатой, казавшейся в его руках не такой уж и большой…

Незачем было ей вынюхивать! Ведьма! Гигант глухо стонет от ненависти.

Машина завелась. Старуха озирается по сторонам стеклянными глазами в надежде, что кто-то увидит. Видит сама – на заднем сиденье.

Незачем было вынюхивать!

Лязгая на выбоинах, машина летит в темноту. Фары льют водопады света, на мгновение озаряя черные скелеты деревьев у дороги. Разбуженные вороны взлетают с ветвей, проклиная шумный гроб на колесах.

Нет, конечно же, машина – не гроб. В гробах Великан знает толк.

Лицо Великана блестит от пота. Он кусает губы, и капельки красной соли, мешаясь с солью прозрачной, катятся по подбородку.

Сотни морщин, выцветшие глаза, дряблая старческая плоть скрывают яд вины.

Хотя, конечно, старуха виновна не во всем. Изначально виноваты гены. Именно гены, хотя мать назвала бы это чудом. В справочниках такие чудеса объясняют особыми свойствами мозга и молекулами, из которых состоит ДНК.

На дороге что-то мелькает. Живое, черное. Возможно, еж или хорек.

Хрусть-хрусть. Какая грусть.

* * *

А началось все с того, что Великан родился со способностью временно умирать.

Летаргия. Крохотный электрический импульс в мозге, из тех, что вызывают эпилептический припадок. Импульс Великана был заряжен по-другому. От него засыпалось.

Возможно, большой человек – единственный, кто впал в летаргию, появляясь на свет. Об этом даже написали статью в медицинском журнале.

Две страницы, посвященные матери, доносившей дитя до тринадцати месяцев. Мертвое дитя. Мертвое, но отчего-то растущее. Мамуля обладала умением рожать великанов. Иначе как объяснить то, что ее лоно отпустило восьмикилограммовый плод без вмешательства скальпеля?

У нее было сверхъестественное чутье. Редкая женщина заберет ребенка после того, как узнала, что он родился мертвым.

Великан появился в пятницу, а в воскресенье услышал, как Господь шепнул на ушко: открой глаза и дыши. Нечто подобное Боженька шепнул дочери Иаира. «Встань и иди» прозвучит позже.

По словам матери, все три дня она молилась. А потом Маленький Огромный Человек открыл глаза и заплакал.

Мамуля не собиралась снова терять его, и поэтому появилось Имя, обманывающее смерть. Вместе с Именем возникла госпожа Сонливость.

Они незримо друг друга давят. Если Имя вводит смерть в заблуждение, то Сонливость, наоборот, толкает в холодные костлявые объятия.

Иногда мать называла Великана своим Иисусом (еще одна обманка для костлявой). В детстве Большой Ребенок узнал об Иисусе все, потому что набожнее матери не было никого в мире.

Спать, спать, спать… Все время хотелось провалиться в зыбкий, уютный омут. Самое главное правило поначалу – спать не больше четырех часов в сутки. Потом, когда Великану исполнится шесть, время снов сократится вдвое. Мамуля всегда контролировала, чтобы сон не затягивал, поэтому Большой Ребенок засыпал и просыпался по часам, с точностью до секунды.

Во сне люди умирают потому, что наступает момент, когда они путают сон со смертью. Так говорила мамочка.

Дети толстых и сонных не любят. Иногда, будто стайка птиц, в мозгу назойливо вертелись мысли, что вместо молитв неплохо бы научиться, как отбиваться от жестоких детей.

Бессонница и одиночество – самый ядовитый коктейль из тех, что изобрел человек, и детям не стоит его пробовать.

Мать верила, что Большой Мальчик необыкновенный, и в конечном счете оказалась права, не так ли?

Она не рассказала про болезнь. Великан узнал, что такое летаргия, лишь спустя много лет, но не был к этому готов.

Встань и иди.

* * *

Старуха пытается выбраться из машины на ходу и получает локтем. Удар приходится в затылок. Карга затихает.

Холод усиливается. По испарине на стеклах можно рисовать пальцами.

Незачем было вынюхивать!

Стиснув зубы, Великан оглядывается. На заднем сиденье спит кое-кто еще. Иногда старуха тоже поглядывает туда с таким видом, словно сейчас сходит под себя от страха.

От сонливости и чайкиных песен в голове мутнеют глаза. Дороги не разглядеть, машину уводит в сторону. Злоба и боль. Вместо асфальта перед глазами сияние мигалок и красно-белые ленты оцепления.

Чтобы успокоиться, достаточно замедлить ход и раз десять глубоко вдохнуть-выдохнуть. Кстати, отличный способ прогнать сонливость. Этого достаточно, чтобы вести автомобиль и вспоминать.

Полиция оцепила дом, чтобы забрать всех, кого он любил…

Кинопроектор памяти проецирует изображения из прошлого. Кино, похожее на сон, затягивает.

* * *

Мамули не стало через шестнадцать лет после рождения Великана. Это случилось днем, видимо из-за августовского зноя. Она лежала на кухонном полу, очерченная узором трещин на кафеле. Платье из серой бумазеи задралось, обнажив бледные бедра, перетянутые сеткой варикозных вен.

Жить или нет, решил микроскопический кровяной сгусток в коронарной артерии.

Кто был персональным Иисусом у мамочки? Нужно было сказать: «Девица, тебе говорю: встань!..» Но слова не прозвучали.

Было страшно и одновременно хорошо. Хотелось спать. И Большой Подросток позволил себе поспать больше часа. Впервые лет за семь.

Так ощущают себя при первом сексе, когда почему-то не встает. У него не получилось. И не скоро получится.

«Великан, ложись и спи», – Бог никогда такого не скажет.

Когда жизнь так сильно меняется, Великаны позволяют себе то, о чем никогда бы не помыслили раньше.

Сон – самое сладкое из всех удовольствий. Лучше секса, аттракционов, дорогой еды и одежды. А еще – работа на птицефабрике и приятная, губительная слабость – курение.

Страницы: «« 23456789 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Принцесса Селия – самая младшая в замке Сиянн, и каждому известно, что замок любит ее больше всех. К...
Автор бестселлеров Колин Гувер заворожила читателей своим романом «Без надежды», в котором рассказыв...
Эта миниатюрная книга – бесценная коллекция мудрых советов и рекомендаций, которые помогут каждому м...
Эта миниатюрная книга – бесценная коллекция мудрых советов и рекомендаций, которые помогут каждой же...
Часто в тех случаях, когда официальная медицина оказывается бессильной, помочь человеку могут только...
Эта миниатюрная книга – бесценная коллекция мудрых советов и рекомендаций, которые помогут каждой же...