Литературное чтение. 4 класс. В 3 частях. Часть 1: Учебник Грехнёва Галина

И. С. Соколов-Микитов. В берлоге

Ранней зимой, как только выпадет снег, залегают в берлоге медведи.

Старательно и умело в лесной глуши готовят они эти зимние берлоги. Мягкой душистой хвоей, корой молодых ёлочек, лесным сухим мохом выстилают своё жильё.

Тепло и уютно в медвежьих берлогах.

Как только ударят в лесу морозы, засыпают в берлогах медведи. И чем лютее морозы, чем сильнее качает ветер деревья – крепче, непробуднее спят.

Поздней зимою родятся у медведиц крошечные слепые медвежата.

Тепло медвежатам в засыпанной снегом берлоге. Чмокают, сосут молоко, карабкаются на спину матери – огромной, сильной медведицы, устроившей для них тёплую берлогу.

Только в большую оттепель, когда начинает капать с деревьев и белыми шапками валится с ветвей снежная навись, медведь просыпается. Хочет узнать хорошенько: не пришла ли, не началась ли в лесу весна?

Высунется медведь из берлоги, поглядит на зимний лес – и опять до весны на боковую.

• Что нового о жизни медведей ты узнал из рассказа писателя И. С. Соколова-Микитова?

Н. И. Сладков. Медвежья горка

На охоте видишь зверя через прицел ружья. И потому всегда видишь его разъярённым или в страхе.

Увидеть зверя непуганым, за его домашними делами – редкая удача.

А мне пришлось.

Охотился я в горах на горных индеек – уларов. До полудня пролазил зря. Улары – самые чуткие птицы гор. И лазить за ними приходится по кручам, у самых ледников.

Устал. Присел отдохнуть.

Тишина – в ушах звенит. Жужжат на припёке мухи. Кругом горы, горы и горы. Вершины их, как острова, поднялись из моря облаков.

Местами облачная пелена отодвинулась от склонов, и в просвет видна тёмная подоблачная глубина. Проскользнул в просвет солнечный луч – по подоблачным лесам заколыхались подводные тени и блики. Попадёт в солнечный луч птица – сверкнёт, как золотая рыба.

Разомлел я на припёке. И заснул. Спал долго. Проснулся – солнце уже вечернее, с золотым ободком. От скал потянулись вниз узкие чёрные тени.

Ещё тише стало в горах.

Вдруг слышу – рядом, за бугром, будто бы вполголоса: «Му-у-у! Му-у-у!» И когтями по камням – шарк, шарк! Вот так бык! С когтями…

Выглядываю осторожно: на уступе ската – медведица и два медвежонка.

Медведица только проснулась. Закинула башку вверх, зевает. Зевает и лапой брюхо чешет. А брюхо толстое, мохнатое.

Медвежата тоже проснулись. Смешные: губастые, головастые. Сонными глазами луп-луп, с лапы на лапу переминаются, плюшевыми башками покачивают.

Поморгали глазами, покачали башками – и схватились бороться. Лениво спросонок борются. Нехотя. Потом разозлились и сцепились всерьёз.

Кряхтят. Упираются. Ворчат.

А медведица всей пятернёй то по брюху, то по бокам: блохи кусают…

Послюнил я палец, поднял – ветер на меня тянет. Перехватил ружьё половчее. Смотрю.

От уступа, на котором были медведи, до другого уступа, пониже, лежал ещё плотный нестаявший снег.

Дотолкались медвежата до края, да вдруг и скатились по снегу на нижний уступ.

Медведица перестала брюхо чесать, перегнулась через край, смотрит.

Потом позвала тихо:

– Рррм-у-у-у!

Покарабкались медвежата наверх. Да на полгорке не утерпели и схватились опять бороться. Схватились – и опять покатились вниз.

Понравилось им. Выкарабкается один, ляжет на пузечко, подтянется к краю, раз и внизу. За ним – второй. На боку, на спине, через голову. Визжат: и сладко, и страшно.

Я и про ружьё забыл. Кому же придёт в голову стрелять в этих неслухов, что штаны себе на горке протирают.

Медвежата наловчились: схватятся – и катятся вниз вдвоём.

А медведица опять раздремалась.

Долго смотрел я на медвежью игру. Потом вылез из-за камня. Увидели меня медвежата – притихли, во все глаза глядят.

А тут и медведица меня заметила. Вскочила, фыркнула, вскинулась на дыбы.

Я за ружьё. Глаза в глаза смотрим.

Губа у неё отвисла, и два клыка торчат. Клыки мокрые и от травы зелёные.

Вскинул я ружьё к плечу.

Медведица схватилась обеими лапами за башку, рявкнула – да вниз с горки, да через голову.

Медвежата за ней – снег вихрем. Я ружьём вслед машу, кричу:

– А-а, растяпа, будешь спать!

Бежит медведица по скату так, что задние лапы за уши забрасывает. Медвежата сзади бегут, курдючками толстыми трясут, оглядываются. И холки горбиком, как у мальчишек-озорников, которых матери закутают зимой в платки, концы под мышки и на спине узел горбиком.

Убежали медведи.

«Эх, – думаю, – была не была!»

Сел я на снег и – раз! – вниз по накатанной медвежьей горке. Оглянулся – не видал ли кто? И, весёлый, пошёл к палатке.

• 1. Можно ли назвать эту историю сказкой? А сказкой-несказкой? Объясни почему.

• 2. По какому эпизоду рассказ получил своё название? Перескажи этот эпизод.

• 3. «Послюнил я палец, поднял – ветер на меня тянет». Ты догадался, зачем это сделал охотник?

• 4. «Сонными глазами луп-луп…», «Плюшевыми башками» покачивают. Нравятся тебе эти выражения? Подумай, почему автор так говорит.

5. Расскажи об авторе этого рассказа. Кто он? Какой он? Подтверди свой ответ примерами его поведения.

В. К. Арсеньев. Лесной лакомка

Однажды мы шли по тропе сквозь тайгу. Вдруг до нас донеслись какие-то странные звуки – не то вой, не то визг, не то ворчанье. Мой проводник придержал меня за рукав, прислушался и сказал:

– Медведь!

Мы тихонько пошли вперёд и скоро увидели виновника шума.

Молодой медведь возился у большой липы. Она росла вплотную около скалы.

С первого взгляда я понял, в чём дело: медведь добывал из дупла мёд. Он стоял на задних ногах и тянулся к улью. Протиснуть лапу в дупло ему мешали камни. Медведь ворчал и тряс дерево изо всей силы. Вокруг улья вились пчёлы и жалили медведя в голову. Он тёр морду лапами, кричал тоненьким голосом, валялся по земле, но затем вновь принимался за ту же работу. Смотреть на его уловки было очень смешно.

Наконец он утомился, сел на землю и, раскрыв рот, уставился на дерево, видимо, что-то соображая. Затем вдруг поднялся, быстро подбежал к липе и полез на её вершину.

Взобравшись наверх, медведь протиснулся между скалой и деревом и, упершись лапами в камни, начал сильно давить на дерево спиной.

Дерево немного подалось. Но, видимо, спине было больно. Тогда медведь переменил положение и, упершись спиной в скалу, стал давить на дерево лапами. Липа затрещала и рухнула на землю. Этого только и надо было медведю.

Теперь оставалось разломать дупло и добыть соты.

– Его шибко хитрый, – сказал мой проводник. – Надо его гоняй, а то скоро весь мёд кушай. – И он крикнул медведю: – Тебе как можно чужой мёд воровать!..

Медведь, увидев нас, побежал и быстро исчез за скалою.

– Надо его пугай, – сказал охотник и выстрелил в воздух.

Услышав выстрел, мои товарищи пришли узнать, в чём дело.

Для добычи мёда мы оставили двух стрелков, а сами пошли дальше. Надо было сперва дать пчёлам успокоиться, а затем уморить их дымом и собрать мёд. Если бы этого не сделали мы, то всё равно весь мёд съел бы медведь.

Через час охотники за пчёлами догнали нас и принесли с собой целое ведро хорошего мёду.

• 1. Расскажи, как медведь пытался достать мёд. Объясни название рассказа.

2. Какой в рассказе медведь? А какой медведь в русских народных сказках?

• 3. Ты догадался, почему так необычно говорил проводник?

Н. И. Сладков. Плясунья

Ну и погодка, чтоб ей ни дна ни покрышки! Дождь, слякоть, холод, прямо – бррр! В такую погоду добрый хозяин собаку из дому не выпустит.

Решил и я свою не выпускать. Пусть дома сидит, греется. А сам взял ружьё, взял бинокль, оделся потеплее, надвинул на лоб капюшон – и пошёл! Любопытно всё-таки поглядеть, что в такую непогоду зверьё делает.

И только вышел за околицу, вижу – лиса! Мышкует – промышляет мышей. Рыскает по жнивью – спина дугой, голова и хвост к земле – ну чистое коромысло!

Вот легла на брюхо, уши торчком – поползла: видно, мышей-полёвок заслышала. Сейчас они то и дело вылезают из норок – собирают себе зерно на зиму.

Вдруг вскинулась лиса всем передом, потом пала передними ногами и носом на землю, рванула – вверх взлетел чёрный комочек. Лиса разинула зубастую пастишку, поймала мышь на лету. И проглотила, даже не разжевав.

Да вдруг и заплясала!

Подскакивает на всех четырёх, как на пружинах. То вдруг на одних задних запрыгает, как цирковая собачка, – вверх-вниз, вверх-вниз! Хвостом машет, розовый язычок от усердия высунула!

Я давно лежу, в бинокль за ней наблюдая. Ухо у самой земли – слышу, как она лапками топочет. Сам весь в грязи вымазался. А чего она пляшет – не пойму. В такую погоду только дома сидеть, в тёплой сухой норе! А она вон чего выкамаривает, фокусы какие ногами выделывает!

Надоело мне мокнуть – вскочил я во весь рост. Лиса увидела – тявкнула с испугу. Может, даже язык прикусила. Шасть в кусты – только я её и видел!

Обошёл я жнивьё и, как лиса, всё под ноги гляжу.

Ничего примечательного: размокшая от дождей земля, порыжевшие стебли.

Лёг тогда по-лисьему на живот: не увижу ли чего?

Вижу много мышиных норок. Слышу: в норках мыши пищат. Тогда вскочил я на ноги и давай лисий танец отплясывать! На месте подскакиваю, ногами топочу.

Тут как поскачут из-под земли перепуганные мыши-полёвки! Из стороны в сторону шарахаются, друг с другом сшибаются, пищат пронзительно… Эх, был бы я лисой, так…

Да что тут говорить: понял я, какую охоту испортил лисичке. Плясала – не баловала, мышей из их норок выгоняла. Был бы у неё тут пир на весь мир!

Оказывается, вон какие звериные штучки можно узнать в такую погоду: лисьи пляски!

• 1. Найди и прочитай, как лиса плясала. Расскажи, зачем она это делала. Это на самом деле была пляска?

• 2. Ты обратил внимание, какая живая, интересная здесь речь автора? Найди в тексте разговорные слова и выражения. Подумай, почему их так много в рассказе.

3. Ты читал ранее другой рассказ Н. И. Сладкова – «Медвежья горка» и уже составил себе представление об этом писателе. Какие ещё черты ты можешь добавить к его характеристике?

Все рассказы Н. И. Сладкова – о природе, о многочисленных обитателях нашей земли. Они проникнуты страстной любовью ко всему живому. Почему писатель никогда не изменял теме природы? Вот как об этом рассказал он сам.

Н. И. Сладков. Почему я пишу о природе

Первая и главная причина, почему я пишу о природе, это, конечно, потому, что я её очень люблю. А люблю я её за красоту, за загадки, которые она нам загадывает, за мудрость её, за её бесконечное разнообразие.

Писать можно и о том, что тебя очень волнует. А волнует меня то, что мы, люди, не научились ещё прекрасную и благодатную нашу природу уважать и беречь. А если мы не будем природу уважать и беречь, то можем остаться у разбитого корыта.

Люди не могут жить без чистого воздуха, чистой воды, свежей зелени, солнечных лучей, даже без общения со зверьками и птицами…

И потом, а это может быть самое главное, ведь все эти птицы, зверушки, бабочки и лягушата живые. Они чувствуют боль и ласку, они по-своему радуются и огорчаются… Они живут…

Природа – друг человека. А с другом надо дружить.

• 1. Расскажи, почему Н. И. Сладков пишет о природе. Подтверди его слова примерами из его рассказов «Медвежья горка», «Плясунья».

• 2. «А если мы не будем природу уважать и беречь, то можем остаться у разбитого корыта». Как ты понимаешь это выражение? Откуда оно пришло в наш язык?

• 3. Какие слова выражают главную мысль этого текста?

• 4. Какой это текст – описание, повествование или рассуждение? Объясни.

Ю. И. Коваль. Веер

На рябине, что росла у забора, неведомо откуда появилась белка. Распушив хвост, она сидела в развилке ствола и глядела на почерневшие гроздья, которые качались под ветром на тонких ветвях.

Белка побежала по стволу и повисла на ветке, качнулась – перепрыгнула на забор. Она держала во рту гроздь рябины.

Быстро пробежала по забору, а потом спряталась за столбик, выставив наружу только свой пышный, воздушный хвост.

– Веер! – вспомнил я. – Так называют охотники беличий хвост.

Белка спрыгнула на землю, и больше её не было видно, но мне стало весело. Я обрадовался, что поглядел на белку и вспомнил, как называется её хвост, очень хорошо – веер.

На крыльце застучали сапоги – в комнату вошёл лесник Булыга.

– На этот год много белки, – сказал он. – Только сейчас одну видел. На рябине.

– А веер видел?

– Какой веер? Хвост, что ли?

– Тебя не проведёшь, – засмеялся я. – Сразу догадался.

– А как же, – сказал он. – У белки – веер, а у лисы – труба. Помнишь, как мы лису-то гоняли?

Лису мы гоняли у Кривой Сосны.

Лиса делала большие круги, собаки сильно отстали, и мы никак её не успевали перехватить.

Потом я выскочил на узкоколейку, которая шла с торфяных болот, и увидел лису. Мягкими прыжками уходила она от собак. В прыжке она прижимала уши, и огненный хвост стелился за нею.

– А у волка хвост грубый и толстый, – сказал Булыга. – Называется он – полено.

– A y медведя хвостишко коротенький, – сказал я. – Он, наверное, никак не называется?

– Куцик.

– Не может быть.

– Так говорят охотники, – подтвердил Булыга. – Куцик.

Этот куцик меня рассмешил. Я раскрыл тетрадку и стал составлять список хвостов: веер, труба, полено, куцик.

На рябину тем временем вернулась белка. Она снова уселась в развилке ствола и оглядывала ягоды, свесивши свой пышный хвост-веер.

Был конец октября, и белка вылиняла уже к зиме. Шубка у неё была голубая, а хвост – рыжий.

– Мы забыли зайца, – сказал Булыга.

А ведь верно, список хвостов получился неполный. Зайца забыли.

Заячий хвост называется пых. Или – цветок.

1. У белки хвост – веер. У лисы —? У волка —? У медведя —? У зайца —?

Объясни, почему так назвали хвосты этих животных. Какое из названий тебе больше всего понравилось?

2. Слова «веер», «полено», «труба», «цветок» используются в рассказе в прямом или в переносном значении? Объясни ответ.

• 3. Как по-другому можно озаглавить рассказ? Дай свои предложения.

В. П. Астафьев. Гуси в полынье

Однажды после ледостава[9] облетела село весть, будто возле быка[10], в полынье, плавают гуси и не улетают. Гуси крупные, людей не боятся, должно быть, домашние.

На следующий день оравой перешли мы реку по свежей тропинке и приблизились к быку. Один по одному забрались на выступы обледенелого камня и сверху увидели гусей.

Полынья сделалась совсем маленькой. Там, где вода выбуривала тугим змеиным клубком и кипела так, словно её подогревали снизу громадным костром, ещё оставалось тёмное, яростное окно. И в этом окне металась по кругу ошалевшая, усталая и голодная стайка гусей. Чуть впереди плавала дородная гусыня и время от времени тревожно вскрикивала.

Иногда она подплывала к хрупкому припаю[11], врезалась в него грудью, пыталась выбраться на лёд и вывести весь табун.

Внезапно одного гуся отделило течением от стайки, подхватило и понесло к краю полыньи. Он поворачивался навстречу струе грудью, пытался одолеть течение, но его тащило и тащило. А когда пригнало ко льду, он закричал отчаянно. Мать бросилась на крик, ударяя крыльями по воде, но молодого гуся притеснило к краю льда, свалило на бок, и он беленьким комочком мелькнул под припаем, как под стеклом, и исчез навсегда.

Гусыня кричала долго и с такой печалью, что у нас спины коробило.

И тут кто-то из ребят сказал:

– Пропадут гуси. Все пропадут. Спасти бы их.

– А как?

Мы задумались. Ребятишки-ребятишки, а понимали, что с Енисеем шутить нельзя и что к полынье подобраться невозможно. Обломится припай у полыньи, и мигнуть не успеешь, как очутишься подо льдом, а закрутит, как того гуся, – ищи-свищи потом.

И вдруг разом, как это бывает у ребятишек, мы заспорили. Одни настаивали – подбираться к полынье ползком. Другие – держать друг дружку за ноги и ползти. Третьи предлагали позвать охотников и пристрелить гусей, чтобы не мучились. А кто-то махнул рукой – надо, мол, ещё день подождать, и гуси сами тогда выйдут на лёд, выжмет их из полыньи морозом.

Мы спустились с быка и очутились на берегу возле домов известкарей.

Возле поленницы, гулко ахая, колол дрова Мишка Коршуков. Вообще-то он был, конечно, Михаил, вполне взрослый человек. Но так уж все его звали: Мишка и Мишка.

Однажды этот Мишка на спор перешёл во время весеннего ледохода Енисей и оттого считался в деревне отчаянной головушкой.

– Что за шум, а драки нету? – спросил нас Мишка.

Мы рассказали Мишке про гусей. Он радушным жестом указал нам на поленья. Когда мы расселись и сосредоточенно замолкли, Мишка закурил, выпустил клуб дыма и сказал:

– Погибнут гуси, если не помочь им.

Нам сразу стало как-то легче. Мишка выручит. Он такой. Мишка и впрямь скомандовал нам следовать за ним, и мы побежали на бугор, где строился барак.

– Всем взять по длинной доске! – отдал распоряжение Мишка.

И мы возликовали.

Ну конечно же доски надо, как это мы не догадались сами?

И вот мы бросаем доски и ползём между торосов к припаю. Кое-где под козырьками льдин ещё остались оконца воды, но мы стараемся не глядеть туда.

Мишка сзади нас. Ему нельзя на доску – он тяжёлый. Когда заканчивается доска, он просовывает нам другую, мы кладём её впереди и снова ползём, ползём.

– Стоп! – командует Мишка. – Теперь надо одному. Кто тут полегче? – Он обмеривает нас всех взглядом, и его глаза останавливаются на мне, исхудавшем от лихорадки. – Сымай шубёнку! – приказывает он, и я начинаю расстёгивать пуговицы. Хочется мне закричать, убежать, потому что уж очень страшно дальше ползти.

Но Мишка смотрит на меня, стоя на доске, по которой я уже прополз, и никак невозможно ему возражать.

Я ползу по доске. Она кажется мне горячей. Под доской трещит и прогибается лёд.

– Гусаньки, гусаньки, – шепчу я. – Гусаньки, гусаньки, – умоляю их, зову и не могу дальше ползти – страшно.

– Гусаньки, гусаньки, – плачу я и маню их пальцами, рукой, глазами. А они по-прежнему толпятся на другой стороне полыньи и, вытянув шеи, глядят на меня.

Вдруг я почувствовал, что возле моего бока что-то зашуршало, и я обмер, подумал, что лёд вовсе обломился, и уцепился за доску.

– Держи, держи! – слышу я тугой, взволнованный шёпот Мишки и, не оборачиваясь, нащупываю доску.

Доска доползла до воды, чуть прогнула лёд.

Мать-гусыня поглядела на меня и, недоверчиво такая, поплыла к доске. Всё семейство двинулось за ней. Возле доски мать развернулась, и я увидел, как быстро заработали её яркие, огненные лапы.

– Ну, вылезай, вылезай! – нетерпеливо закричали сзади меня ребятишки.

– Ша! Мелочь! – гаркнул Мишка, и ребята покорно замолкли.

Гусыня, испуганная криками, отпрянула, а потом успокоилась, повернулась грудью по течению, поплыла быстро-быстро и выскочила на доску. Чуть проковыляла от края и приказала: «Делай так же!»

– Ах ты умница! Ах ты умница! – шептал я.

Гуси так же стремительно выплывали на доску и ковыляли по ней, а я отползал назад, дальше от чёрной, жуткой полыньи, и манил:

– Гусаньки, гусаньки!

А потом, уже на крепком льду, схватил тяжёлую гусыню на руки и зарылся носом в её тугое холодное перо.

Ребята подобрали остальных гусей, и мы помчались в деревню.

– Не забудьте покормить их! – кричал вслед нам Мишка. – Да в тепло их, в тепло, наморозилися, шипуны полоротые…

Я припёр домой гусыню, а остальных гусей ребята растащили по своим домам. Бабушка, узнавши, как добыл я гусыню, чуть ума не решилась и говорила, что Мишке Коршукову она задаст баню. Гусыня орала на всю избу, клевалась и ничего не желала есть. Бабушка выгнала её во двор, заперла в стайку. Но гусыня и там орала на всю деревню, орала до тех пор, пока не отнесли её в другой дом и не собрали к ней всех гусей. Тогда гусыня успокоилась и поела.

Так в нашем селе появились гуси. Они хлопались в Малой речке, бродили по улицам и с шипом гонялись за ребятишками.

• 1. Расскажи, в какую беду попали гуси. Почему они не могли улететь? Что с ними могло произойти?

• 2. Почему было трудно спасти гусей? Какие способы спасения гусей предлагали ребята? Что придумал Мишка Коршуков? А что мог бы предложить ты?

• 3. Найди в тексте и прочитай, как герой рассказа спасает гусей.

4. Мальчику было очень страшно. Какие слова и выражения в тексте говорят об этом?

• 5. Оцени поступок ребят и особенно действия главного героя.

• 6. Как вела себя в этой истории гусыня-мать?

7. Составь простой план (раздели текст по событиям) и перескажи рассказ по этому плану.

Виктор Петрович Астафьев – современный писатель. Он родился и вырос в сибирской деревне на берегу Енисея.

История спасения гусей – не вымысел. В рассказе описана история, произошедшая с писателем в детстве.

• 1. Какой из рассказов этого раздела тебе особенно понравился? Почему?

• 2. Что нового ты узнал о повадках домашних животных?

• 3. А что интересного писатели рассказали о диких животных?

4. Назови авторов, которые писали рассказы о природе, о животных.