Стреляющие руины Самаров Сергей
– Справимся, Василь Василич, распоряжайся тут... – Капитан Локматов сделал знак Маврину, и они тут же стремительно исчезли в темноте, словно растворились в ней...
2
Гориллообразный и чрезвычайно носатый Бессарион, капитан группы грузинских «командос», сам вышел к дороге, чтобы встретить Ицхака Леви, который позвонил ему, предупредив о своем приезде. Между ними сложились хорошие отношения, и во время недавнего обучения отставной подполковник считал капитана своим главным помощником, на которого можно положиться. Злой и ожесточенный на жизнь бывший уголовник плохо владел английским, тем не менее, они хорошо друг друга понимали, когда необходимо, иллюстрируя речь жестами.
– Машину с дороги отгоните... – распорядился Леви. – Я не знаю, где тут у вас можно ее спрятать...
Бессарион подал знак одному из своих людей, и тот стремглав бросился выполнять команду. Порядки в подразделении устанавливал сам Ицхак Леви, а Бессарион только ужесточил их в соответствии со своим авторитарным нравом, и потому все команды выполнялись молниеносно, как и должны выполняться в подобных войсках. Если бы точно так же относились к командам и в самой грузинской армии, ей цены бы не было. Но армию Ицхак Леви не готовил, и там процветает дурная демократия, что в военных условиях может только навредить.
Уже через несколько секунд машина, прогудев двигателем на низкой передаче, скрылась среди кустов. Послышались голоса. Кажется, машину чем-то укрывали, чтобы она издали не бросалась в глаза. Конечно, броситься в глаза она могла бы только в светлое время суток, а отставной подполковник не собирался оставаться здесь до следующего дня. Тем не менее маскировка выполнялась. Фары погасли...
– Рассказывай, Бесо, как устроились... – распорядился Леви.
Ицхаку нравилось, как в Грузии сокращают греческое имя Бессарион, и он обычно звал капитана так. У того же Бессариона фамилия очень длинная, и Леви никак не может ее выговорить. Потому и запомнить не старается. А зачем, собственно, если они скоро расстанутся и, скорее всего, никогда больше не встретятся? Голову необходимо держать чистой для того, что запомнить бывает действительно необходимо. Вот карту места будущего действия Ицхак держал в голове в подробностях. И потому так уверенно свернул с дороги хотя ни разу раньше здесь не бывал.
Бессарион сделал рукой приглашающий жест, показывая на темные кусты.
– Лагерь разбивать мы не стали. Я запретил даже палатки с собой брать. Не американцы, обойдемся... Отряд разделил на восемь групп, каждая по пять человек. Выставил их двусторонним коридором. Сидят в мобильных засадах. Место засад я сначала выбирал, а потом и проверял лично. Хорошо засели, как вы нас и обучали. Маскировка полная, качественная, заметить даже с воздуха невозможно.
– С воздуха по приборам определят, – сказал Леви. – Если в поиск полетит «ночной охотник», ему смотреть на землю не надо. За него приборы смотрят...
– В «пятьдесят восьмой» нет «ночных охотников». А эвакуационные команды составлены из подразделений «пятьдесят восьмой».
– Откуда такие данные? – поинтересовался отставной подполковник.
Он считал, что ВВС должны иметь собственные эвакуационные команды. Так, по крайней мере, принято во всех армиях мира, в том числе и в израильской армии.
– Американцы сказали, что такие команды формируются в «пятьдесят восьмой». Их разведка донесла. Предполагается, что самолеты пригонят из разных гарнизонов из глубины России. Рядом с границей у них не хватит самолетов для массированной бомбардировки. Но самолету сюда добраться – быстро. А вертолеты перегнать просто не успеют. Потому команды формируют в «пятьдесят восьмой».
– Они могут задействовать части спецназа ГРУ. У спецназа ГРУ есть «ночные охотники». По данным тех же американцев, спецназ ГРУ закупил на свои нужды пятнадцать вертолетов. Правда, не все еще поставлены, дело идет. Если пустят в поиск спецназ ГРУ, следует быть осторожнее.
– Наверное, и это нам сообщат... – пожал плечами Бессарион. – У американцев хорошая разведка...
Ицхак Леви не стал говорить этому грузину, что он сам считает единственной в мире хорошей разведкой «Моссад», а все остальные – это только так, потуги... Не случайно во всех разведках мира основное звено разведчиков составляют евреи. Они свои в любой стране мира, даже в Китае и в Африке, потому что существуют и китайские евреи, и евреи-негры. И ни одна разведка мира не знает, сколько ее сотрудников, одновременно со своей основной деятельностью, работает на «Моссад». Так повелось еще с восьмого века, когда император франков Карл Великий создал свою разведку, где основными людьми были евреи. С тех пор мало что изменилось. Капитан все равно не в состоянии понять эти тонкости. Он не знает даже того, что сейчас значительная часть грузинских чиновников высшего эшелона, не говоря уже о грузинском генеральном штабе и вообще министерстве обороны, тоже работает на интересы Израиля. Даже сам Бессарион в данной конкретной операции занят тем, что обеспечивает Израилю возможность строительства трубопровода от Каспия до Эйлата.
– А кто сообщил тебе про «пятьдесят восьмую»?
– Полковник Чарльз звонил полтора часа назад. Вас спрашивал. Потом со мной говорил...
Суетится американец... И полковник Редди Чарльз тоже, хотя никогда не захочет этого признать, работает на интересы Израиля. Если построят трубопровод в обход России, Россия не смирится, и этот трубопровод необходимо будет защищать. И опять получится, что защищать нефть и газ, идущие в Израиль, будет американские и натовские воинские соединения. Все логично...
– Что, полковник просил меня с ним связаться?
– Нет, переживал за обстановку на дороге... Хотел узнать, что у нас и как...
– Ладно. Пойдем смотреть. До первой группы мы доберемся?
– Доберемся. Сначала я по карте покажу... Пойдемте туда...
– Идем... Я позвоню Редди...
Спутниковые трубки даже в горах работают устойчиво. Но они хороши не только этим. Спутниковую трубку прослушать сложнее, чем сотовую, хотя тоже возможно. Сотовая связь слишком сильно завязана на конкретных операторов на земле, до которых несложно добраться и на которых легко повлиять, как на всех людей. Системы управления спутниковой связью изначально расположены в космосе, и потому подключиться к прослушиванию бывает сложнее. Если только номер знать. Но номера сотрудников спецслужб всегда закрытые и часто меняются. Кроме того, все соответствующие номера стоят на контроле электронного автомата, который сразу выдаст предупреждение о прослушивании разговора. Без этого нельзя. Но трубка спутникового телефона несомненно удобнее любого другого вида связи даже в армии, а уж о спецслужбах и говорить не стоит...
Не останавливаясь, Ицхак Леви набрал номер полковника Чарльза. Леви никогда не держал в справочнике трубки служебных и, тем более, секретных номеров. Это был инстинкт профессионального разведчика. Мало ли к кому в руки может попасть трубка по случайному стечению обстоятельств. И потому после каждого разговора отставной подполковник спецназа не забывал стереть из памяти номер. Нужные номера приходилось держать в памяти. Это была еще одна из причин, по которой Ицхак никогда не загружал память ненужной информацией. Ненужная информация не может мешать только тому, кто не понимает, как устроен мозг человека. А Ицхак Леви прекрасно знал, что, бывает, познакомишься мимоходом с каким-то человеком. Представишься, он представится. А потом когда-то выплывает из памяти фамилия, и будешь долго мучиться, вспоминая, кому эта фамилия принадлежит. Этот процесс, как говорили инструктора-психологи «Моссада», как раз и является признаком засоренности памяти. Слова какой-то песни, название какого-то предмета, соотношение лица и имени – все, что пытаешься вспомнить и вспомнить не можешь, все это мозговой мусор, который не следует накапливать...
– Слушаю тебя, Ицхак... – сразу ответил полковник.
– Это я тебя слушаю. Ты звонил... У меня все в порядке, не считая дороги. Все дороги заполонены танками и другой техникой. Трудно проехать. Беженцы мешаются. Но обратно ехать будет легче.
– У твоих подопечных все в порядке?
– Да.
– Поторопись. Михэйл торопится, и ты поторопись.
Михэйлом между собой они звали президента Саакашвили. Значит, полковник предупреждает, что обстрел Цхинвали начнется раньше запланированного.
– Насколько мне следует быть оперативнее?
– Думаю, часа на два надо все мероприятия сократить.
– Хорошо, спасибо, что предупредил.
– Я еще об одной вещи хочу тебя предупредить. Мне доложили, что наши друзья ракетчики с западного поста повадились к местным жителям. Покупают у них самодельную водку. Она называется чача. Я пробовал. Очень крепка, а украинцы пьют не меньше русских, если не больше. Говорят, с соленым салом чача пьется хорошо. Надо их приструнить, чтобы были в нужный момент в форме.
– Я обязательно заскочу к ним. И даже пойду на кардинальные меры. Бесо даст мне пару человек, которые умеют физиономии править.
Бессарион, услышав свое имя, шагнул ближе, но Ицхак отрицательно помотал головой – позже, дескать.
– От ракетчиков позвони мне, – попросил полковник. Он всегда просил, а не приказывал, но отставной подполковник прекрасно понимал, что за невыполненную просьбу спрашивается точно так же, как за невыполненный приказ. Это условия работы во всех разведках мира, и условие абсолютное. – На восточном посту у ракетчиков, кстати, все в порядке. Туда можешь не ездить. Мне верные люди докладывают.
– Хорошо, Редди. Я обязательно позвоню, как только проясню ситуацию.
Самым слабым звеном в подготовке Бессариона, как помнил Ицхак Леви, была работа со спутниковыми картами. С простыми физическими и даже топографическими картами капитан «командос» легко справлялся, а вот со спутниковыми совладать никак не мог. И это была не природная тупость, а какой-то внутренний психологический тормоз, который постоянно мешал понять Бесо и правильно применить. Так, Леви лично знал одного полковника, обладателя двух университетских дипломов, европейского и американского, который трижды пытался получить водительское удостоверение и все три раза проваливался на экзаменах. Конечно, израильская система получения водительского удостоверения достаточно жесткая, может быть, где-то в Европе или в Соединенных штатах полковник справился бы с задачей лучше. Но был у него какой-то внутренний тормоз, который никак не мог заставить правильно сориентироваться. То же самое происходило и с Бессарионом. И потому впридачу к картам космической съемки, которые в достаточном количестве и самые причем свежие постоянно поставляли американцы, он всегда пользовался и картами физическими, причем самыми примитивными, похожими на школьные. Так и теперь, капитан разложил на широком овальном еловом пне сразу две карты – одну для отставного подполковника израильского спецназа, вторую для себя, чтобы ориентироваться и показывать Леви месторасположение постов.
– Вот здесь «Буки» стоят... – показал он пальцем на какую-то закорючку на своей карте.
Ицхак глянул на спутниковую карту. «Буки» были на месте, и даже обведены кружочком как особо важный объект. То есть спутник не показывал, что это стоят именно ракетные комплексы. Украинские военные, несмотря на свое пристрастие к чаче, о маскировке не забыли. Им даже было выделено на два комплекса четыре взвода солдат, которые усердно копали земляные укрытия. На карте спутниковой съемки комплексы выглядели двумя маленькими перелесками, не более. Если русские спутники сделают съемку, то определить средства ПВО не смогут. Так казалось Леви. Чтобы комплексы «поймать», съемку следует вести систематическую, и сравнивать результаты картографии путем наложения один на другой. Любое несовпадение карт фиксируется компьютером. Согласно данным ЦРУ, русские не скоро еще смогут совершать эти простейшие операции, которые когда-то делал даже Советский Союз. Хотя Россия и говорит на весь мир о своей системе ГЛОНАС, способной стать конкурентом GPS, знающие люди на это только смеются. Хорошо бы, если их смех имел под собой основание. Ицхак Леви привык доверять только данным «Моссада», а данные всех других разведок мира относил к требующим проверки. Но здесь у него условий для проверки не было, и потому приходилось этими данными не просто удовлетворяться, но на них опираться, как опирался на них руководитель операции полковник Редди Чарльз.
– Я вижу... – кивнул Леви.
– Ракетчики дали нам коридор, и летчики просчитали возможные участки приземления парашютиста после катапультирования. Я выставил вдоль коридора, как сказал, восемь групп по пять человек, у каждой группы в наличии «Ленд Ровер Дефендер», оборудованный всеми приборами. Сигнал, как только он будет, поймаем сразу.
– В этом я не сомневаюсь, – сказал Леви. – Главное, чтобы самолет вас не заметил и не начал сразу бомбить. Они могут бомбить любой объект, который посчитают относящимся к армии, и даже отдельные группы людей.
– Парни старались замаскироваться на совесть. Они понимают ответственность...
– По пять человек в группе – этого хватит?
– Вполне. Даже если оставить машину, все способны передвигаться долго и быстро. Хорошо тренированы. Ни один летчик от них не уйдет...
– Хорошо. Сколько человек с собой оставил?
– Восемнадцать.
– Этого хватит?
– Должно хватить. На остальных я положиться полностью не могу. В бою они все будут хороши. Но в такой операции... Здесь надежность важнее умения стрелять и драться... В селе сорок восемь мирных жителей. Есть несколько охотничьих ружей. Может, у кого-то и автомат под полом найдется. Но мы справимся... Мы справимся.
– Вам в помощь после начала наступления еще пятеро подойдут. Тоже надежные. Группа захвата... Они привезут труппы троих русских. И вам помогут...
– Хорошо. Я предупрежу своих.
– Российская форма...
– У каждого в рюкзаке.
– Тогда...
– Тогда можно пойти на ближайший пост. Посмотрим...
– Сколько километров?
– Около семи...
– Час пути.
– Больше, мистер Леви. Придется идти по лесистым холмам. Это затрудняет путь...
– Тем более – поторопимся.
Ицхаку Леви понравилось, как реагирует на разговор Бессарион. Каждый из вопросов, заданных отставным подполковником израильского спецназа, обсуждался уже не однажды и в подробностях. Кто-то другой мог бы и отмахнуться – сколько, дескать, можно говорить об одном и том же... Бессарион – абсолютно авторитарная натура, уважал и свое место в иерархии, и точно так же относился к стоящим выше него по субординационной лестнице. И потому терпеливо отвечал на каждый вопрос. Но если раньше все это говорились на этапе планирования и в качестве возможных и желательных вариантов, то теперь Леви хотел услышать, как планирование воплотилось в жизнь, и остался доволен.
Бессарион, хотя и был заядлым курильщиком, по настоянию Ицхака Леви на время проведения операции отказался от курения. Вообще-то Ицхак хорошо знал с чужих слов, какие страдания испытывает курящий без табака, один знакомый медик рассказывал Ицхаку, что бросить курить куда сложнее, чем бросить пить, и даже слегка сложнее, чем бросить употреблять наркотики. Но Бессарион обещал, что курить во время проведения операции не будет, и Ицхак верил ему. Бесо упертый парень. Характером сможет подавить свои желания.
Они шли быстро. Запомнив точку на карте и проложенный к этой точке виртуальный маршрут, Ицхак легко ориентировался на местности и вполне заменял самого Бессариона, когда хотел идти побыстрее, при этом не плутал, а Бессарион ни разу не остановил и не поправил отставного подполковника. Несмотря на то, что шли все быстрее, Бессарион дышал пока еще достаточно хорошо. Значит, правда не курил в последнее время. На такого парня можно положиться...
Сам Ицхак не курил никогда, ни в детстве, когда вокруг него курили почти все его сверстники, ни в студенческие годы, ни позже, во время службы в армии. Он сразу попал в спецназ, и хорошо понимал, что такое для спецназовца здоровые легкие. И это сказывалось даже тогда, когда отставной подполковник стал считаться человеком в годах. Бессариону, несмотря на разницу лет в пятнадцать, пройденные километры давались труднее, и вскоре он начал уже ступать не так упруго, как это делал Ицхак Леви. А самому Ицхаку хорошо ходить помогала старая поговорка его бывшего командира: «Каждым шагом человек должен чувствовать, что его ноги земной шар вращают»... Ицхаку эта поговорка понравилась с первого раза. И он всегда старался ходить так.
Вечерняя темнота, такая густая вначале, постепенно превратилась в обычный звездный ночной сумрак, когда и не светло, и не темно, когда и спрятаться можно, и идти не спотыкаясь тоже можно. Не глядя на часы, отставной подполковник спецназа ориентировался во времени хорошо, когда они приблизились к конечной цели их первого маршрута сказал спутнику:
– Сейчас, Бесо, начнется отсчет нового времени. И этот момент отрежет многих людей от старой жизни и старых привычек. Но привычки придется приобретать новые, и жизнь свою по-новому строить...
– Уже начнется? – задрав к небу голову, словно хотел различить в небе бомбардировщики, задал вопрос Бессарион.
– Да. Время начала сдвинули. Думаю, вот-вот...
И тут же, подтверждая его слова, ночь разорвалась зарницами, осветив всю восточную часть небосвода ярче, чем это делает не окрепшее еще рассветное солнце. И грохот артиллерийского залпа пришел с легким опозданием, поскольку скорость света намного выше скорости звука...
Новый этап в жизни Грузии начался...
Скорые взрывы окрасили небо более мрачным красным цветом в другой стороне. Цхинвали содрогался, Цхинвали разрушался, а скоро должен был и загореться...
– Я родился в Цхинвали... – сказал Бессарион. – Правда, родители увезли меня оттуда, когда мне года не было. Но все равно – это моя родина.
– Жалеешь город?
– Я там ни разу не был взрослым. И жалеть я не научился никого, кроме кошек и собак. Их я люблю, а люди любви не заслужили...
В другое время Ицхак поддержал тему хотя бы только ради того, чтобы лучше узнать человека, с которым приходится так плотно работать. Но сейчас-то время кончилось. В кустах впереди звучно клацнул затвор автомата.
– Пришли... – сказал Бессарион...
Глава третья
1
По местности, окружающей блок-пост осетинских миротворцев, огонь велся не такой интенсивный, как по селу Хетагурово. Если снаряды и ложились рядом, то как бы по чистой случайности. Это было странно, потому что даже после прибытия подкрепления однажды прозвучала пулеметная очередь, и пули выбили искры из бетона, и несколько раз стреляли из автоматов. Значит, о существовании блок-поста грузины не забыли. Казалось, грузинская артиллерия ставила себе цель уничтожить жилые улицы села, а на «закуску» оствить гарнизон миротворческого поста.
Капитан Локматов со старшим лейтенантом Мавриным обошли пост не со стороны Хетагурова, где бушевало пламя, способное выявить силуэт крадущегося человека, а со стороны противоположной, метров на сорок удалившись в сторону поста российских миротворцев, который находился на три километра восточнее и на километр южнее, хотя тоже, по большому счету, недалеко. Из темноты было хорошо видно, что российских миротворцев обстреливают по полной программе, причем тоже издалека, а не из тех минометов, что были выставлены накануне. Хотелось верить, что спецназовцы не зря старались, когда ставили взрывное устройство среди ящиков с грузинскими минами, и майор Добровольский уже успел воспользоваться пультом дистанционного управления, обезопасив себя и своих бойцов хотя бы частично. Но оттуда же, со стороны российского поста, шли и отзвуки интенсивной перестрелки из автоматического оружия. Значит, там грузинские подразделения уже пошли если не в атаку, то хотя бы в ночной бой. А если учесть, что рядом с грузинами базировался мотодивизион грузинской полиции, то станет понятным сложное положение, в которое попали миротворцы на своем посту. Впрочем, рядом с Хетагурово пост был в не менее сложном положении, и не приходилось сомневаться, что здесь тоже скоро будет трудно голову поднять. Видимо, это просто вопрос времени и поступления подкрепления. При этом следовало учитывать, что если на российском посту находятся обученные и тренированные бойцы, то на осетинском гарнизон состоит из ополченцев. у которых даже бронежилеты имеются по одному на троих.
Локматов с Мавриным захватили каждый в дополнение к капитанскому автомату с уже заряженным «подствольником» и «винторезу» старшего лейтенанта еще и по мощному гранатомету РПГ-7 с парой запасных осколочных зарядов. Поскольку танковой атаки пока не предвиделось, хотя полковник Фриев и дежурный по миротворческому штабу говорили о танковых колоннах, что движутся в сторону административной границы, бронебойные гранаты спецназовцы с собой не взяли. Вступать в бой против танков они пока не собирались.
Передвигались офицеры быстро, несмотря на значительный груз оружия, и сделали при этом большой круг, чтобы выйти грузинскому посту в тыл незаметно, а заодно и разведать, что творится на дороге. Местность здесь была неровная, холмистая, и все холмы поросли клочками кустов, за которыми легко можно было укрыться, но так же легко и заблудиться. Однако, спецназовцы уже не однажды были здесь, в тылу у грузинского поста, и потому знали обстановку и ориентировались правильно. А выйти они желали на близко прилегающий к зданию казармы невысокий холм, срытый с одного бока бульдозером. Какая была надобность так холм срывать, это было непонятно, да и не интересовало это спецназовцев. Главное, что сделанный кем-то обрыв в этой ситуации прикрывал их с тыла. Казарма грузинских миротворцев стояла чуть в стороне от блок-поста, и потому не мешала и сам блок-пост рассмотреть, и все, что там делается.
Капитан со старшим лейтенантом, дойдя до этого холма, даже не остановились, чтобы перевести дыхание. До вершины – два десятка метров опять через кусты. Но сверху все видно...
– Я – Базилио, Гранит, как слышишь?
– Я – Гранит, слышу нормально... – сразу отозвался подполковник Ведьмин. Видимо, ждал связи. – Докладывай. Где вы?
– На холме, позади грузинской позиции. Здесь у них, кажется, то ли начальство, то ли просто подкрепление прибыло. На машине. «Ленд Ровер Дефендер», новенький, без номеров. Два человека. Без бронежилетов. Хотя бронежилеты могут быть в машине. Все сидят у костра у себя во дворе. Блок-пост почти пустой...
– Что значит – «почти»? – не понял подполковник, всегда точный сам и требующий от подчиненных конкретных фраз.
– Это значит, что пулемет они выставили на крышу. Время от времени кто-то от костра отходит, чтобы дать несколько очередей. Балуются, чтобы жизнь осетинам малиной не казалась. Одновременно несколько автоматчиков на крышу поднимаются. Имеем возможность угостить их гранатой прямо там. Вот опять пошли четверо. Ждите, сейчас стрелять будут...
– Сколько там всего человек?
– Четыре десятка, пожалуй... Это вместе с приезжими... В казарме света нет, звука тоже. Телефон у них на блок-посту. Только что звенел. Кто-то разговаривал. Мы, к сожалению, по-грузински не понимаем – командир не научил...
– Кто бы самого командира научил... Машину приезжих проверить можете? Возможно, это тот самый «Ленд Ровер Дефендер», что уже встречался нам...
Локматов послал в эфир легкий смешок.
– Можем даже угнать, если будет необходимость. Я с самого раннего детства мечтаю на такой покататься. А машин таких англичане Грузии много поставили. Хотя цвет тот же...
– Угнать было бы неплохо, но шум поднимется.
– А мы прикажем шум отставить...
– Каким образом?
– Они сидят внутри заборчика. Низенький такой... Помнишь?
– Помню. Видел.
– Замкнутое пространство... Выскочить не успеют... Две осколочные гранаты все решат кардинально до самого судного дня... РПГ-7 их накроет всех. А два РПГ-7 всех накроет вдвойне. И машина – наша. Мне кажется, сгодится для праведных дел... Все не пешком на грузинскую территорию идти.
Громкоговорящая очередь из крупнокалиберного пулемета в ночи казалась особенно внушительной. Даже стреляющие, наверное, почувствовали разницу между ней и очередями из трех автоматов, которые казались в сравнении с ней сухим треском рассыпаемого по асфальту гороха.
– А они уже пристрелялись... – сообщил Ведьмин с противоположной стороны. – Точно в блоки лупят! Рядом с бойницей...
– Потом это может оказаться опасным, – сказал Локматов. – И в бойницу не высунешься... Так что?
– Война началась?
– Уничтожение Хетагурово, уничтожение, скорее всего, Цхинвали – это не война?
– Это война не с Россией.
– А на соседнем посту наших парней утюжат...
– Работайте по обстановке... – согласился подполковник.
– Хоп. Работаем, Василь Василич, по обстановке...
Капитан со старшим лейтенантом не торопились. Вовсе ни к чему было оставлять четверых грузинских бойцов на крыше блок-поста, да еще за крупнокалиберным пулеметом. И потому пришлось дождаться, когда они вернутся в общий круг. Они вернулись, стали делиться впечатлениями. Тот, что из пулемета стрелял, даже показал, как тряслись во время стрельбы его руки. Наверное, объяснял разницу в ощущении от пулемета и автомата. Все смеялись, радуясь и не зная, куда попали пули. Похоже было, что эти бойцы не на войну, а на прогулку приехали. Они стреляли точно так же, как грузинские установки залпового огня «Град» стреляли по Цхинвали и по Хетагурово, – с улыбкой, и не ожидая получить ответный удар.
А это всегда чревато. Когда слишком в себе уверен, когда ответного удара не ждешь, ответный удар бывает особенно жестоким. Так и произошло.
Гранатометы были подготовлены. Мощные осколочные гранаты РПГ-7, не уступающие по силе поражения артиллерийскому снаряду средней калиберности, торчали из туб угрожающе.
– На счет «три»... – прошептал в микрофон Локматов. – «Кладем» в костер...
Шептать необходимости не было, тем не менее шепота требовала психологическая обстановка засады и скрытного удара. Считали они каждый про себя и выстрелили одновременно. Расстояние было слишком невелико, а цель слишком заметна, чтобы промахнуться. Заборчик, сложенный из природного слоеного камня был высотой не более шестидесяти сантиметров, и замыкал круг диаметром метров в десять с небольшим. Посреди этого дворика горел небольшой костер, посылающий в звездное небо искру за искрой. С осетинского поста костра видно не было, его прикрывал бетонный корпус блок-поста, а отсветы костра закрывали ближайшие холмы. Грузины сидели внутри, окружив огонь, разговаривали громко и опасности не чувствовали.
Если от ручной гранаты существует защита – есть после ее падения несколько секунд, чтобы проявить реакцию и прыгнуть хотя бы за тот же самый заборчик, то от гранаты РПГ спрятаться невозможно. Гранатометы ухнули одновременно, и почти в одну точку. Что произошло с бойцами грузинского поста сразу видно не было, было видно только, как небольшой по размеру костер вдруг полыхнул со страшной силой. И только спецназовцы знали, что вместе с искрами по всей окружности костра полетели с огромной скоростью и осколки, официально называемые поражающим элементом, и этот поражающий элемент в замкнутом пространстве был способен снести все, что окажется рядом. Взрывная волна тоже сделала свое дело – разбросала тела так, что некоторые оказались аж за заборчиком. И никто не поднялся...
Несмотря на продолжающиеся звуки артиллерийской канонады – артиллерия Грузии по-прежнему добивала развалины Цхинвали вместе с жителями, на мгновение показалось, что над окрестностями повисла тишина – таким мощным был близкий взрыв двух гранат. Хотелось сразу подойти и посмотреть на результаты, но капитан Локматов со старшим лейтенантом Мавриным не торопились. И, как оказалось, не зря...
«Ленд Ровер Дефендер» хорошая машина, особенно, если она новая, и дверцы у нее открываются беззвучно. Три человека выскочили вдруг из темноты в освещенный по-прежнему круг, оставив открытыми дверцы внедорожника. Все трое с оружием, один в руках держал бронежилет, но не торопился его нацепить. Переглядывались, что-то кричали один другому, не понимая происшедшего.
– Проспали, ребята! Все проспали... – сказал старший лейтенант Маврин, поднимая «винторез». – Это надо было наблюдать, было очень зрелищно...
Капитан Локматов ничего не сказал, только приложил к плечу не приклад, а рукоятку своего автомата, прицеливаясь в троицу из «подствольника».
Сухо и почти беззлобно прозвучал выстрел. Тот боец, что держал в руке бронежилет, стал падая винтом сворачиваться. Двое других среагировали быстро и правильно и совершили скачок в темноту одновременно с выстрелом «подствольника». Граната легла в то место, где они только что находились, и непонятно было, догнали ли кого-то осколки.
– Обходим! – прозвучала команда. – Они не побегут далеко. Тренированные парни...
Капитан хорошо знал, что от страха бежать без остановки до тех пор, пока не остановится дыхание, станут лишь неподготовленные бойцы. Те, кто тренирован, обычно сохраняют хладнокровие, и, только скрывшись из пределов видимости, остановится и залягут, чтобы нанести ответный удар. То, как реакция оставшейся в живых парочки показывала, что парни подготовлены хорошо. Бегущие паникеры оружие бросают, чтобы бежать не мешало. Эти не бросили – значит, предстоит драться...
– Ты обходи... Круг больше делай...
– А ты?
– Я машиной займусь... Попробую тебе подсветить... Сколько времени возьмешь?
– Сам ориентируйся... Сообщу...
– Дуй...
Капитан Локматов скользнул в сторону искусственного обрыва, с которого сразу и спрыгнул, а старший лейтенант Маврин секунд тридцать рассматривал темноту сквозь прицел своего «винтореза», но ничего подозрительного не нашел и, пригибаясь, двинулся в сторону машины. Осторожность его была понятной. Костер свою жизнь закончил, но разлетевшиеся головешки кое-где еще догорали короткими языками пламени, кое-где светились красно-угольным светом. Когда стрелок смотрит вперед, он, скорее всего, не видит человека, который идет между ним и разбросанными остатками костра. Но идущий пересекает свет своим телом, и дает возможность вычислить передвижение. Опытному стрелку этого может быть достаточно.
Но очереди не последовало. Маврин передвигался умело, и даже трижды падал на землю, чтобы самые освещенные участки переползти. Но даже в эти моменты не терял скорости, потому что бойцы спецназа ГРУ обучены ползать почти так же быстро, как ходить. И в итоге оказался рядом с «Ленд Ровером Дефендер». Водительская дверца открылась бесшумно – хорошие замки у этой машины. Еще три боковые дверцы уже были распахнуты. Грузины покидали машину быстро и не позаботились прикрыть дверцы. Старший лейтенант этого делать тоже не стал, чтобы не производить лишнего шума. Он вообще пока не думал ехать, и не был даже уверен, что ключи остались в замке зажигания. Действительно, там ключей не оказалось, только вот сидеть старшему лейтенанту было не удобно. Он сунул под себя руку, и вытащил ключи с брелком. Наверное, как многие хорошие машины, «Ленд Ровер Дефендер», когда открываешь дверцу напоминает, что ключи оставлены в замке зажигания, и тот, кто сидел за рулем, чтобы не слушать постоянного писка, ключи просто бросил на сиденье Сейчас это оказалось очень кстати – старшему лейтенанту не пришлось взламывать переднюю панель, чтобы соединить контакты зажигания напрямую. Алексей Маврин трепетно любил машины, особенно хорошие машины, и причинять им вред было для него то же самое, что причинить вред самому себе.
Обычно пищит только водительская дверь, остальные, если они не закрыты, сообщают об этом световым сигналом на табло. Но все же Маврин не торопился вставить ключ в замок зажигания, выжидал, когда капитан Локматов выйдет в тыл противнику. Сам между тем принялся в темноте осматривать машину. Педаль сцепления отсутствовала – значит, здесь стоит автоматическая коробка передач. Обычно у машин с автоматической коробкой передач выключатель фар находится на рычажке включения сигнала поворота. Маврин ощупал рычажок – все точно так, как он и думал
Подполковник Ведьмин, конечно, слышал переговоры своих офицеров, тем не менее не задал ни одного вопроса, понимая, что вопросы в такой ситуации могут только отвлекать от дела и даже напрямую мешать. Но капитан Локматов откликнулся сам.
– Волына, я готов... Поднимай занавес!
– Будешь «мочить», постарайся в меня не попасть, если окажусь на одной линии.
– Не мальчик! Я сбоку зашел, сижу на высотке. Иначе ты меня ослепишь.
– Стоп! – Наконец, подал голос и Ведьмин. – Я – Гранит. Ситуация понимаю. Сколько их осталось?
– Двое.
– Хотя бы одного допросить попробуйте.
– Постараемся, – пообещал Локматов.
– Если по-русски не разговаривает, сюда его. Здесь местные кадры грузинский знают...
– Работайте.
– Леха, давай...
Старший лейтенант Маврин решительно вставил ключ в замок зажигания, повернул, увидел, что уже загорелись габаритные огни – следовательно, беглецы должны были заметить это – и тут же, торопясь, включил фары сначала на ближний, потом сразу на дальний свет. Фары оказались яркие, биксеноновые. На всякий случай Алексей сразу завел двигатель, отжал педаль тормоза, и, переведя рычаг переключения передач в положение «драйв», держал тормоз, чтобы, как только потребуется, быстро перебросить ногу на педаль газа и рвануть вперед. Может быть, навстречу выстрелам...
Фары высветили две фигуры с оружием в руках метрах в тридцати впереди. Маврин на стал ждать выстрелов и пригнулся загодя. Автоматные очереди коротко резанули воздух. Грузины стреляли на бегу, стараясь вырваться из полосы света. Пули пробили стекло как раз там, где было водительское место, и наверняка достали бы старшего лейтенанта, не спрячься он заранее. Но тут же послышалась новая очередь, теперь уже хорошо различимая в наушник «подснежника», и сразу за ней послышался голос капитана Локматова:
Читать бесплатно другие книги:
