Наука Плоского мира Пратчетт Терри
Однако мы все-таки попытаемся это сделать. По нашему мнению, название «Бегство от динозавров» куда более соответствует реалиям того мира.
Каким бы он ни был, нам совершенно точно известно, чего именно в нем не было. Всем хорошо знаком растиражированный в кино (и абсолютно неверный) пейзаж динозавровых времен: сначала нам показывают какие-то допотопного вида деревья, потом – поляну у озера и агромадных рептилий, мирно щиплющих листики. Несколько мелких, напоминающих птичек созданий занимаются своими мелкими, напоминающими птичьи делами, а вокруг беззаботно порхают птеродактили… Внезапно окрестности сотрясает жуткий рев, и на сцену, круша все на своем пути, врывается тираннозавр. Он (нам даже в голову не приходит, что это может быть «она», пока в сиквеле «Парк юрского периода» нас об этом не информируют) кидается на бронтозавра, гадрозавра или еще какого-то завра и валит его на землю. В другом варианте начинается драка «рога против клыков» с трицератопсом или иным другим тяжеловооруженным вегетарианцем вроде стегозавра из диснеевской «Фантазии».
Иллюстраторы книг по естественной истории, изданных в конце XIX – начале XX века, тоже всегда рисовали динозавров сражающимися не на жизнь, а на смерть. Подписи под картинками гласили: «Типичная сцена среднеоолитового периода» или что-нибудь в этом роде. Уэллсовы «Очерки истории цивилизации» в этом смысле выбивались из ряда, поскольку изображали повседневную жизнь животных без излишнего драматизма. Так каков же был мир динозавров в реальности?
Начнем с того, что никакого «мира динозавров» не было вообще. В распоряжении динозавров и других крупных рептилий имелось около ста миллионов лет, за которые они успели превратиться в весьма примечательных, важных и, как известно, наиболее крупных существ. Сначала – на суше, а затем – вновь в океане и даже в воздухе, где тогда возникли самые большие летающие твари за всю историю Земли. Началось же все 240 миллионов лет назад с одного-единственного вида. Самыми древними из обнаруженных окаменелостей этих рептилий являются останки травоядного пизанозавра и хищного эораптора. Оба были примерно одинакового размера (примерно 3 фута, то есть 1 м в длину) и жили приблизительно 230 миллионов лет назад.
215 миллионов лет назад динозавры уже разделились на приличное число видов. Кряжистые низкорослые амфибии около 3–4 футов в длину, а также немалое количество видов амфибий помельче, похожих на саламандр-переростков. Рептилии-синапсиды были покрупнее амфибий, уверенно стояли на ногах, а у некоторых из этих ящеров имелся так называемый спинной парус. Часть синапсидов была травоядными размером с осла, другие – хищниками размером с гиену. Впрочем, было огромное количество других, довольно-таки шустрых динозавриков ростом с собаку.
Их потомки, терапсиды, со временем станут прародителями млекопитающих – мелких зверушек, получивших название морганукодонов, но о них мы поговорим попозже. Крупных размеров они не достигали, потому что главенствовавшие тогда динозавры им этого не позволили. В течение 150 миллионов лет все сухопутные животные размером крупнее 3 футов (1 м) были динозаврами. Так, среди лесных звероподобных рептилий некоторые являлись активными хищниками величиной с кенгуру или валлаби. Эти невзрачные существа и были самыми первыми динозаврами. Вам бы никогда и в голову не пришло, что их ждет великое будущее: они составляли всего лишь небольшую часть наземной фауны, выбравшейся из темных влажных лесов каменноугольного периода и начавшей жить в сухой пермский. Если бы вы попали в те леса, то, вероятно, смогли бы спокойно рассмотреть этих бестий – они были довольно глупы и медлительны. Возможно, они бы и напали на вас, но в замедленном, «крокодильем» стиле. Впрочем, до современных крокодилов, как по сообразительности, так и по скорости, им было далеко.
Помимо динозавров было еще кое-что важное, хотя и намного менее зрелищное с точки зрения киношников, а именно грунт. К тому времени почва развилась в достаточно сложную экосистему. В ней обитали по крайней мере пятьдесят взаимодействующих видов бактерий, несколько очень разных видов грибков, насекомые, черви и другие простейшие существа каменноугольного периода. Такая почва являлась великолепным стимулом для развития растительности. В отличие от современных тропических лесов с их шестью дюймами почвы и нулевым дебетом кислорода, те леса недостатка в пище не испытывали. О нет! Весь уголь, который мы сжигаем теперь для обогрева или получения электроэнергии, сформировался именно в каменноугольный период, причем на каждую тонну угля в атмосферу было выпущено около двух тонн кислорода. Примерно такое же количесто кислорода мы тратим сейчас для сжигания этой тонны угля, превращая его в углекислый газ.
Тогдашние растения вытягивались быстро, как современные травы, только достигали гораздо больших размеров. У них не было древесных стволов, они напоминали скорее гигантские папоротники, и животные, которые ими питались, также внесли свой вклад в развитие земной экологии. Пока не исчезли динозавры и травы по-настоящему не разрослись, образовав саванны и пампы, давшие пищу несметным стадам травоядных млекопитающих, именно леса с их толстым слоем почвы служили кормовой базой сухопутной фауны. В лесах и болотах (в которые эти леса зачастую превращались) появлялись различные виды животных.
На стыке каменноугольного и пермского периодов водились сразу несколько видов хищников, похожих на варанов, потомками которых являются современные ящерицы и змеи. Чтобы лучше представить себе облик и поведение древних рептилий, достаточно посмотреть на обитающую на островах Новой Зеландии гаттерию, которую называют «живым ископаемым». Может быть, она есть и в вашем местном зоопарке. Гаттерия крайне медлительна, глупа, и любая игуана, не говоря уже о варане, даст ей сто очков вперед (отчасти, правда, потому, что гаттерия адаптирована к более холодному климату, чем они). Гаттерия напоминает нам о том, что нельзя судить о раннепермских ящерицах по нашим гекконам, питонам или австралийским варанам.
Довольно неспешно эта ветвь разделилась на множество отростков. Благодаря умению адаптироваться к разным условиям и эволюционному взрыву разнообразия видов они просто-напросто задавили числом всех остальных рептилий, черепах и протомлекопитающих. Ранние рептилии произвели на свет несколько видов морских ящеров, самыми крупными и известными из которых стали плезиозавры и ихтиозавры. Были и другие рептилии, потомки которых, мезозавры, вернулись жить в море в ранний пермский период. Именно они являются предками черепах. Питались мезозавры, вероятнее всего, планктоном, который отфильтровывали из воды, как это делают сейчас киты. Плезиозавры, а особенно плиозавры, напоминавшие уродливых короткошеих крокодилов, могли потягаться с крупными акулами и, по всей вероятности, питались мезозаврами. Однако лучше всех приспособились к морю ихтиозавры, подобно современным китам и дельфинам. Ихтиозавры процветали задолго до появления самых известных сухопутных динозавров, достигнув пика своих размеров к триасу, они являлись для динозавров такими же древними существами, какими для нас являются сами динозавры. Характерная для них длина – 30 футов (10 м), но отдельные экземпляры вырастали и до 45 футов (15 м).
Плезиозавры уступили море другой ветви рыбоящеров, а именно – мозазаврам, завоевавшим водные просторы как раз тогда, когда бронтозавры и аллозавры покорили сушу. Некоторые из них длиной были всего фут (30 см), а другие же достигали и 40 (22 м). Поэтому разные фильмы, где ихтиозавры в море соседствуют с тираннозаврами на суше, с научной точки зрения не более достоверны, чем фильм 1966 года «Миллион лет до нашей эры», где за Рэкуэл Уэлч гоняются монструозные динозавры. Или мультяшная семейка Флинстоунов с их ручными динозавриками, выполняющими роль бытовых электроприборов. Ну, или как Гамлет за компьютером.
Довольно сложно датировать прошедшее время геологических эпох. В книге «В поисках глубокого времени» Генри Джи проделал прекрасную работу, напомнив нам, насколько слабы палеонтологические доказательства. Несколько костей там, еще несколько – сям, но уже за пять тысяч миль от первых и на десять миллионов лет позже их. И из этого нам обязательно надо получить связную историю эволюционного развития. Все равно что пытаться реконструировать историю человечества по осколку кремня и недоеденному гамбургеру. В случае динозавров, кстати, следы еще менее взаимосвязаны.
Еще труднее так вплести всех этих многообразных тварей в единый эволюционный узор, чтобы получилась правдоподобная картина Земли во времена динозавров. Возьмем, к примеру, акул. Рыбы, похожие на современных акул, жили задолго до того, как появились первые рептилии. А диковинного вида мечехвосты появились еще раньше. Короче, динозавры приходили и уходили, а целакантообразные рыбы продолжали кормиться в темных глубинах континентальных шельфов. Полагаем, вас нисколько не удивляет, что дрожжи, другие грибки, а также некоторые современные виды бактерий существуют уже сотни миллионов лет: мы ведь не думаем, что «кисельные капли» замечают течение времени. Но целаканты, акулы и гаттерии – позвоночные животные, поэтому нам кажется, что они должны были проявить чуточку больше стремления к прогрессу, эволюции и превратиться… во что-то новое. Они, однако, не проявили. Они продолжают оставаться такими, какими были.
Акулы пожирали мезозавров, им, в свою очередь, досаждали плезиозавры и ихтиозавры. От взрослых мозазавров им приходилось удирать, а на маленьких они сами охотились. В тогдашних морях обитали аммониты, белемниты и куча самых разнообразных осьминогов, живших в раковинах. Когда появились крупные рептилии, аммониты со товарищи исчезли, а акулы достигли вершины пищевой цепочки в морях, оставаясь на ней несколько десятков тысяч лет. Затем млекопитающие произвели на свет дельфинов, косаток и других крупных китов, тогда как акулы так и остались акулами…
Почему же они не изменились? Мы лишь сейчас начинаем понимать, насколько великолепна иммунная система акулы. Они не страдают от бактериальных инфекций, у них не бывает рака, вполне возможно, что и вирусы не способны им повредить. Впрочем, у них есть проблема паразитических червей вроде трематод. Являются ли современные акулы самой последней, наиболее «продвинутой» эволюционной версией этих рыб? Или древние акулы тоже обладали фантастическим иммунитетом к болезням? В чем их секрет? Что позволило им оставаться неизменными, по крайней мере внешне, на протяжении столь длительного периода времени?
Поскольку мы все равно не можем ответить на эти вопросы, давайте перейдем к тому, ответ на который уже найден. Что происходило на суше в то время, когда пермский период сменялся триасовым? Произошло массовое (около 93 %) вымирание 248 миллионов лет назад. То есть выжило только 7 % видов. Уточним, что речь идет только о крупных существах: никто не знает, что случилось с бактериями, простейшими, нематодами или коловратками. Правда, из окаменевших раковин многих простейших образовались белоснежные утесы Дувра, а у коловраток имелись крошечные твердые челюсти примечательной формы, за которыми охотятся некоторые коллекционеры окаменелостей. Если учесть эти данные, то для мелкой фауны того времени вырисовывается сходная картина.
Причина массового вымирания является предметом жарких споров. Как мы уже упоминали, вполне возможно, это был «пакт» врезавшейся в Землю кометы и повышенной вулканической активности. Впрочем, первые динозавры, звероящеры, черепахи и даже ихтиозавры вместе с первыми плезиозаврами выжили, войдя в те самые 7 %. А вот мезозавры вымерли. В чем бы ни состояла катастрофа, для переживших ее счастливчиков она стала настоящим подарком судьбы, освободив для них экологические ниши и позволив широко распространиться. Моря триасового периода были полны рептилиями так же, как и современные – млекопитающими, и картина оставалась такой вплоть до раннего мелового периода. Однако большинство океанских рептилий исчезло еще до появления тираннозавров.
Почему же из рептилий вышли такие удачные морские жители? Есть вполне убедительное биологическое объяснение феномена переселения сухопутных животных в моря. Эта длинная история началась в море, продолжилась на суше и в море же закончилась.
Существа, живущие в морях, почти не испытывают на себе действие гравитации. Поэтому даже «бронированные» животные вроде крабов могут плавать. Их мускулы отлично приспособлены для плавания, равно как сжимания челюстей на теле добычи или для мгновенного бегства. Но когда потомки этих животных выбрались на сушу, начались проблемы: оказалось, что на ногах удержаться непросто. Сравните саламандру с ее разъезжающимися ногами, неспособными выдержать вес тела, и сходную с ней по размеру ящерицу, чьи крепкие кости и мускулы позволяют ей шустро бегать. (Хотя у гаттерии ноги все-таки разъезжаются.) Прыжки лягушки – куда менее эффективный способ передвижения, чем хорошо развитые ноги, сильные таз и плечи, мощные мехи легких, способных обеспечить мускулы кислородом, и четырехкамерное сердце, разделяющее насыщенную и бедную кислородом кровь, – что позволило варанам, например, стать прекрасными охотниками.
Как только вы приобретете все это, вы легко сможете найти пропитание как на берегу, так и в море, подобно тому, как поступают морские игуаны с Галапагосских островов. Вместо мускулов и дыхательной системы, приспособленных только для жизни в море, вы наследуете суперусиленную версию от своих земных предков, развившуюся в условиях действия силы тяжести. Таким образом, возвращение в море было чрезвычайно выгодно: там разве что акулы и осьминоги могут сравниться с бывшими жителями суши. Ихтиозавры и плезиозавры, как современные дельфины и киты (хотя несколько хуже, поскольку млекопитающие за время обитания на суше стали еще и теплокровными), обнаружили, что жизнь в море – легка и приятна.
По крайней мере до тех пор, пока они там не эволюционировали, увеличив количество видов до нескольких сотен и превратившись в своих собственных врагов. Так, плиозавры, питающиеся рептилиями, напоминают косаток, охотящихся на других китообразных.
Параллельно им в триасовый период на суше развивались и другие виды рептилий, несколько преждевременно получивших название архозавры («властвующие рептилии»), у которых возникло несколько вариантов отличного тазового пояса. Образовались две отдельные ветви, ящеротазовые и птицетазовые, давшие начало очень крупным динозаврам. Первые эволюционировали в гигантских травоядных вроде диплодоков и бронтозавров, которых теперь, к сожалению, называют апатозаврами, хотя имя «громовой ящер» подходило им куда больше. А также в огромных плотоядных аллозавров и тираннозавров.
Однако обе ветви появились минимум через 60 миллионов лет. Первые архозавры были для тираннозавров такой же ископаемой древностью, как сами тираннозавры для нас с вами.
Птицетазовые в конечном счете породили тех бронированных бестий, с которыми так эффектно дерутся тираннозавры во всяческих фильмах: анкилозавров с шипастым наростом на конце хвоста, словно моргенштерн на цепи у бунтующего виллана из рыцарских фильмов; стегозавров с костяными пластинами и шипами на спине; трехрогих трицератопсов с широким костяным воротником.
Кинематографисты словно нарочно совершают кучу ошибок, на которые может указать любой восьмилетний ребенок, заучивший на память имена своих любимцев. Как ни жаль, но прекрасный бой между тираннозавром и стегозавром из диснеевской «Фантазии», показанный под музыку Стравинского из «Весны священной», никак не мог состояться в реальности: они не были современниками друг друга. Не говоря уже о том, что стегозавр отнюдь не имел шипастого хвоста анкилозавра. Нет, в поздний меловой период, когда жило несколько видов крупных динозавров, наверняка можно было наблюдать впечатляющие сцены, но версии большинства киношников недалеко ушли от «Фантазии».
Впрочем, это неудивительно, Голливуд вообще часто ошибается. Однако и сами ученые иногда справляются не лучше. Сейчас палеонтологи убеждены, что тираннозавры были отнюдь не хищниками, а падальщиками. Мы же воспользуемся предоставленной возможностью и попробуем опротестовать эту идею. Да, возможно, тираннозавры и не являлись кровожадными хищниками… Но даже если это и так, поедание падали – не единственно возможный вариант. Они могли делать то, что нам и в голову не приходит. Просто мы не можем представить, как животное подобных размеров копается малюсенькими передними лапками в разлагающемся трупе, засунув свою здоровенную башку в брюхо какого-нибудь дохлого зауропода вроде диплодока. Что бы там ни говорили нынешние ученые, но, встретив тираннозавра, мы удирали бы во все лопатки.
Короче, поступили бы по заветам Ринсвинда. Ну, на всякий случай, понимаете?
Другие архозавры породили крокодилов, птеродактилей и, возможно, птиц. Хотя последние могли произойти и от дейнонихов, прославившихся благодаря «Парку юрского периода», а именно велоцираптора или ему подобных. Эти хищники, вероятно, отличались умом и сообразительностью, были прекрасными охотниками, как их и изобразили в фильме. По крайней мере, от этих бы мы точно бежали сломя голову.
Некоторые из древних головоломок продолжают ставить биологов в тупик. Были ли среди динозавров теплокровные? И почему, скажите на милость, все были такими громадинами в меловой период? Например, самая большая известная костистая рыба тоже жила именно в меловой период и была размером с современную китовую акулу. А ведь среди динозавров были еще и летуны. Обнаружено большое количество ископаемых птерозавров, таких, как птеранодон с размахом крыльев в 8 ярдов (7 м) – это больше, чем у любой современной птицы. Найдены несколько окаменелостей так называемого кетцалькоатля с вдвое большим размахом крыльев, то есть больше, чем у истребителей времен Второй мировой войны типа «Спитфайра». Мы понятия не имеем, как могли жить подобные твари, хотя сомневаться в их существовании не приходится[62]. Остается разве что поверить в планетарных инженеров с отменным чувством юмора, как в романе Терри Пратчетта «Страта»…
Здесь мы хотим предостеречь вас от ряда классических ошибок в понимании этих вымерших существ, хотя ошибки эти и довольно соблазнительны. Джи в книге «В поисках глубокого времени» показывает, что все наши красивые догадки об эволюции, вроде бы соответствующие найденным окаменелостям, оказываются совершенно ошибочными. Одной из таких ошибок является привычное нам представление о том, как именно вышли из воды те рыбы, чьими потомками стали наземные позвоночные. Мы так и представляем себе выпрыгивающую из воды на берег рыбку (ага, и Ринсвинда, убеждающего ее не губить свою молодую жизнь), после чего спешно начинающую отращивать лапки и развивать легкие. Нет. У них уже в воде возникли хорошо развитые ноги и внутренние жабры, как у всякой уважающей себя рыбы, иначе ничего у них бы не получилось.
У нас есть лишь очень смутное представление, что собой представляли их ноги на этом этапе развития, хотя они явно не были предназначены для ходьбы по земле. Однако руки, которыми мы набираем этот текст, определенно произошли от тех самых рыбьих лап… Так же как и наш кашель – это наследие предка, чей пищевод был соединен с дыхательным горлом. Но картинка, которую мы нарисовали себе в уме, ошибочна – «враки детям», от которых никак не избавиться. Впрочем, люди совершенно точно произошли от рыб с ногами. Просто те рыбы не прогуливались на них по пляжу.
Другая глубоко укоренившаяся «врака детям» касается происхождения птиц. Когда в Зольнхофенских известняках нашли прекрасные окаменелости археоптерикса, сохранившиеся настолько, что были видны отпечатки перьев, зубов и когтей на кончиках крыльев, стало ясно: мы отыскали промежуточное звено между рептилией и птицей. Иначе говоря, одно из Великих Недостающих Звеньев.
Подумайте только, нашли Недостающее Звено! Но вот незадача: археоптерикс имел длинный хвост, точь-вточь как у ящерицы, у него отсутствовал килевой вырост на грудине, к которому бы крепились служащие для полета мышцы. Если бы не перья, его наверняка классифицировали бы как некрупную псевдозухию вроде орнитомимуса (что означает «подражающий птице»). В поздний юрский период жило множество подобных мелких динозавриков. Окаменелости довольно хорошо развитых ныряющих птиц были обнаружены в горных породах мелового периода, датированных 15 миллионами лет позже. Ихтиорнисы были самыми настоящими птицами, правда, уже утратившими способность летать, а их крылья, чрезвычайно напоминающие птичьи, превратились в рудименты.
Так что, выходит, археоптерикс немного опоздал, и в 50х годах прошлого века зоологи решили, что он, по всей видимости, был всего-навсего примитивным птицеящером, возможно, соседствовавшим с другими, более похожими на птиц существами. Впрочем, в наше время эта идея также выглядит маловероятной. И, что еще печальнее, множество ископаемых останков птицеподобных динозавров (таких, как каудиптериксы и протархеоптериксы) были найдены в Южной Америке и Китае[63]. Несмотря на наличие перьев, летать они не умели. У них не было крыльев, зато имелись лапы с пальцами, которых иногда было всего два. Но зачем же им нужны были перья?
Ведь перья очень сложно устроены. Это вам не то же самое, что чешуйки ящериц или змей. Найти эволюционную тропу, ведущую от чешуи к перу (ну, или волосам), совсем не просто. Отдельные невнимательные биологи думали, что чешуйки растут, как ногти у мультяшной ведьмы, прямо из кожи, словно чешуйки панголина (это такое курьезное млекопитающее, которое лазает по деревьям, лопает муравьев и выглядит как сосновая шишка).
Однако с перьями все обстоит намного сложнее. Основу пера составляет цилиндр, вы сами можете посмотреть на зачатки перьев, так называемые пеньки, у ощипанных куриц в супермаркете. Чешуйки же на куриных лапах – это самая настоящая чешуя рептилии. Как ни удивительно,но ни одна из современных птиц не имеет ничего, что можно бы принять за переходное звено от чешуи к перьям, хотя их далекие предки, возможно, были сплошь покрыты чешуей. А может быть, их окаменелости просто не дают нам верной картины. Нынешняя, как, вероятно, и древняя чешуя, подобно ногтям, – это пластинки кератина, иногда перекрывающие друг друга, словно черепица на крыше. Перья – это прежде всего цилиндр, растущий из так называемой перьевой сумки, находящейся глубоко в коже. Примерно в миллиметре от внутреннего кончика располагается «воротничок» – кольцо делящихся клеток, за счет которого перо и растет. По мере того, как производимые ими вещества покидают фолликул, клетки переключаются на производство кератина, то есть протеина, из которого состоят не только перья, но и рога, ногти, волосы. Затем стенка цилиндра отвердевает, приобретая замысловатый рисунок.
Та сторона пера, которая обращена наружу, образует морщинки, идущие с двух сторон вдоль цилиндра и исходящие из фолликула почти параллельно цилиндру. Они не соединяются друг с другом, и ткань, заполняющая пространство между их заглубленными концами, превращается в ствол пера. Внешняя часть этих морщинок расщепляется в перьевые бородки, которые, разворачиваясь, образуют опахало. Они довольно длинны, и даже тонкий цилиндрик может создавать широкие опахала.
В общем, ничего похожего на чешую. И намного сложнее. Эволюции пришлось изрядно потрудиться, чтобы создать перо.
Для этого должна была иметься какая-то веская причина, поскольку многие динозавры зачем-то отращивали перья. У кого-то – пух, у кого-то – кисточки или метелки. Может быть, они служили для сохранения тепла. Взрослые велоцирапторы и молодые тираннозавры, вероятно, были с ног до головы покрыты пухом, словно цыплята. Палеонтолог Марк Норелл уверен, что «у нас имеется столько же доказательств, что велоцирапторы имели перья, сколько и того, что у неандертальцев были волосы». Впрочем, другие с ним не согласны.
Возможно, перья служили исключительно для привлечения противоположного пола. Еще более вероятно, что мы вообще не имеем ни малейшего представления об истинной функции перьев.
Вот вы и прослушали настоящую историю о том, как «некоторые рептилии отрастили перья и стали птицами».
Здесь существует одна довольно общая проблема, с которой постоянно сталкиваются волшебники. С одной стороны, картина эволюции, скажем, птиц или тираннозавров выглядит весьма разумно. Но если копнуть поглубже, туда, куда не добирается «здравый смысл», которым, как известно, руководствуются волшебники по отношению к Круглому миру, то выясняется, что мы ничего не понимаем. Хорошо хоть, у нас имеются истории для объяснения эволюции, но и это отнюдь не означает, что мы ее действительно понимаем.
Ведь мы даже не можем быть уверены, что именно эволюция означает с научной точки зрения. Мы знаем, как иногда «рассыпаются» даже самые общеизвестные исторические события, стоит только проанализировать их со всех сторон. Убийство Кеннеди – идеальный тому пример. Пули, похоже, были выпущены с разных направлений, и у нас нет связной истории, означающей, что мы на самом деле понимаем, что же тогда случилось. Мы можем только описать событие, но причинно-следственные связи, лежащие в его основе, не сходятся, так же как квантовая физика не сходится с теорией вероятности.
Эволюция не происходит с каждым существом по очереди. Эволюционирует вся экосистема, и новые возможности могут распространиться в отдельном регионе и лишь в определенное время. Какие-то из приемов могут оказаться эффективными совсем не в тех областях, ради которых они появились, и применяться в дальнейшем, много позже того, когда исходная причина их появления утратила актуальность.
Так что неудивительно, что обстоятельства давних событий, вроде появления перьев или птиц вообще, кажутся нам лишенными смысла. Именно поэтому нам сложно представить, что же происходило в поздний меловой период. «Прогулки с динозаврами» – прекрасно сделанный фильм, основанный на данных современной науки, но и он в итоге оказался совершенно неубедительным. Желание рассказать историю исказило реальные знания, поскольку включало непроверенные гипотезы и выдавание желаемого за действительное: нельзя с уверенностью рассуждать об окраске животного, если все, что у нас есть, это ископаемые кости. И предположение, что те твари отдаленно напоминали современных, – это жульничество, а не наука. На самом деле предпочтение просто отдавалось тому, что будет поэффектнее выглядеть на экране телевизора, а не скучным фактам. В итоге у авторов получилась мелодраматичная «мыльная опера» с действующими лицами – динозаврами.
Лично мы так и не смогли представить себя прогуливающимися с динозаврами. Как, впрочем, и свое бегство от них. Мы просто не в состоянии понять, на что же был похож тот мир, хотя нам так хотелось бы верить, что понимание возможно. Впрочем, чего еще ждать от слегка поумневшей обезьяны? У нас, конечно, есть эволюционная «отмазка»: мы находимся на полпути от австралопитека Люси к человеку будущего. И нет ничего странного, что мы до сих пор упираемся в пределы того, что способны понять. Как неудивительно и то, что наши умозрительные модели прошлого не складываются в связную картину. Мы просто недостаточно умны для этого. Пока.
Дайте нам еще миллион лет. Вот тогда мы всем покажем.
Глава 37
Сказал же тебе, не смотри вверх!
ДУММИНГ ПРОДОЛЖАЛ РАБОТАТЬ НАД СВОИМИ ПРАВИЛАМИ. Теперь они гласили:
ПРАВИЛА
1. Все разваливается, но центры вещей сохраняются.
2. Все движется, но всегда в обход.
3. Из всего получаются одни лишь шары.
4. Большие шары искривляют пространство.
5. И нигде ни единой черепахи! (В этом месте он добавил: «Кроме самых обычных».)
6. Жизнь возникает везде, где только можно.
7. И где нельзя – тоже.
8. Существует нечто, заменившее собой нарративиум.
9. А кроме того, может быть еще что-то, что называется «сварливиум» (См. правило № 7)
10….
Дописав до этого пункта, он запнулся. Позади него большая ящерица убила и сожрала ту, что поменьше. Думминг даже не шелохнулся. Им пришлось наблюдать за этими ящерицами больше ста миллионов лет (то есть фактически – целый день). Даже Декану и то они опостылели.
– Слишком уж хорошо они приспособились, – проворчал тот в итоге. – Никто не может ничего им противопоставить.
– Они глупы как пробки, – сказал Чудакулли. – Ладно хоть расцветочка веселенькая.
– У них мозги размером с грецкий орех. А некоторые так вообще больше задницей думают, – сказал Главный Философ.
– Да? Тогда странно, что они не по душе нашему Декану, – заметил Чудакулли.
– Сделаю вид, что не расслышал твоих слов, Аркканцлер, – холодно процедил Декан.
– Ты ведь снова совал туда свой длинный нос, не так ли? – продолжил Чудакулли. – Я сам видел, как ты спихивал с дерева маленьких ящерок.
– Но ты же сам должен признать: они выглядят совсем как птички, – оправдывался Декан.
– И что? Ты научил их летать?
– Ну, летать – это, пожалуй, громко сказано. В смысле, не горизонтально.
– Они едят, дерутся, совокупляются и дохнут, – проворчал Профессор Современного Руносложения. – Крабы и то были интереснее. Да что крабы! «Кисельные капли» к чему-то стремились. Когда будет написана история Круглого мира, эту страницу никто не захочет читать. «Чудовищно скучные ящерицы», вот как их назовут, попомните мои слова.
– Им нужно пожить еще хотя бы сотню миллионов лет, сэр, – встал на защиту униженных и оскорбленных Ринсвинд.
– А что они сделали за время своего существования? Написали хоть строчку стихов? Построили какое-нибудь здание? Сотворили хотя бы простенькое произведение искусства?
– Они выжили, сэр.
– А выжить – это у нас теперь огромное достижение, что ли? – возмутился Профессор Современного Руносложения.
– Да, причем самое выдающееся, сэр.
– Тьфу! Всем своим видом они доказывают, что, если вокруг ничего не происходит, никто шагу лишнего не сделает, – сказал Декан. – Тепленько, сухонько и полно жратвы… Тот же океан, только над тобою не каплет. Несколько хорошеньких извержений вулканов или средней величины комета их бы мигом расшевелили.
Тут в воздухе сверкнуло, и появился Думминг Тупс.
– У нас имеется ум, господа! – торжественно объявил он.
– Без тебя знаем, – сказал Декан.
– Я имел в виду, что вездескоп обнаружил следы зарождения разума, сэр. Если быть точным, даже два следа.
Стадо было довольно большим. Оно состояло из крупных существ почти идеальной полусферической формы. На их мордах застыло выражение, ясно демонстрирующее остроту ума и проницательность, свойственные коровам.
Вокруг скакали существа помельче. Они были тощие, чернявые и непрерывно что-то щебетали.
А еще у них были заостренные палочки.
– Мда, – разочарованно протянул Чудакулли.
– Но, сэр! Взгляните, они же их пасут! – воскликнул Думминг.
– Ну, волки в каком-то смысле тоже пасут овец…
– Но не прибегая к заостренным палочкам, сэр. И потом, посмотрите сюда…
Одна из «коров» была впряжена в грубую волокушу, покрытую листьями. На ней лежало несколько «пастухов» с седыми пятнами на мордах.
– Они что, больны? – спросил Декан.
– Скорее просто стары, сэр.
– Но зачем таскать за собой немощных стариков? Ведь это же замедляет передвижение.
Думминг замялся.
– Полагаю, старцы – их «библиотека», сэр. Они ведь должны многое помнить: охотничьи места, источники чистой воды… Из этого следует, что у них должен иметься какой-то язык.
– Ну вот, наконец хоть что-то сдвинулось, – сказал Чудакулли.
– Сдвинулось, сэр? Да они уже, считай, весь путь прошли! – Думминг прижал ладонь к уху. – О, ГЕКС утверждает, что есть еще кое-кто. Оно… эээ… иное.
– И насколько иное?
– Некоторые вернулись в море, сэр.
– Ага! – вскричал Главный Философ.
Однако ему пришлось признать, что речь шла скорее о поверхности моря. Обнаруженная ГЕКСом колония протянулась на многие мили, объединяя мелкие островки и песчаные пляжи, которые словно жемчужины нанизаны были на «нить» из вязанок плавника и водорослей.
Живущие здесь существа оказались очередным видом ящериц. Все равно невероятно скучными, даже по сравнению с другими, как считали волшебники: ни тебе забавной окраски, ни шипов. Зато они были чрезвычайно деятельными.
– Слушайте, а вам не кажется, что вон те водоросли выглядят уж слишком правильными? – спросил Профессор Современного Руносложения, пока они парили над грубо сварганенным сооружением. – Уж не сельское ли это хозяйство, как по-вашему?
– Полагаю… – Думминг посмотрел вниз, где волны переливались через каменную стенку, – полагаю, это такой большой садок для рыбы. То есть внутри – вся лагуна. Похоже, они догадались возвести стены, чтобы рыба с приливной волной попадала внутрь и не могла выбраться вместе с отливом.
Ящерицы вертели головами, наблюдая за пролетающими мимо полупрозрачными фигурами, но, видимо, придавали им не больше значения, чем теням каких-нибудь облаков.
– То есть они используют энергию моря? – уточнил Чудакулли. – Умно.
На дальнем мысе у края лагуны ящерицы одна за другой ныряли в воду. Другие копошились вокруг каменного бассейна на одном из островов. Самые маленькие ящерки плескались на мелководье. На одной из коряг сохли на ветру развешанные водоросли. И над всем этим разносилось непрерывное повизгиванье. Думминг решил, что это – разговоры. Животные ведь не ждут, пока собеседник закончит фразу. Волшебники, правда, тоже не ждут, но у них вообще все не как у людей.
Неподалеку одна ящерица аккуратно раскрашивала другую, используя тоненькую веточку и разлитые по раковинкам краски. Думминг заметил, что художник носил на шее целое ожерелье из различных ракушек.
– Инструменты… – бормотал он. – Символы… Абстрактное мышление… Ценные вещи… Уже цивилизация или пока племенная стадия развития?..
– Слушайте, а где сейчас солнце? – спросил Главный Философ. – Здесь всегда так туманно, что сложно ориентироваться. Куда бы ты ни пошел, а правильного пути не видать, как собственных ушей.
Ринсвинд указал вперед, за горизонт, где из-за облаков проступало красное зарево.
– Я называю это Противосолонь, – пояснил он. – Вроде как у нас дома.
– А, значит, солнце садится против часовой стрелки?
– Нет, оно вообще не движется и стоит на месте, – сказал Ринсвинд. – Это горизонт перемещается.
– Надеюсь, он на нас не свалится?
– Попытается. Но другой его край утянет нас прочь до того, как это произойдет.
– Чем больше времени я провожу на этом шарике, тем чаще хочу во что-нибудь вцепиться, – проворчал Декан.
– А свет здесь разве не отражается из-за края горизонта? Дома-то отражается, – поинтересовался Главный Философ. – Так красиво бывает, когда лучи проходят сквозь струи водопада.
– Нет, – сказал Ринсвинд. – Просто становится темно. Ну, если не взойдет луна.
– Но солнце здесь по прежнему одно-единственное, да? – Главный Философ явно к чему-то клонил.
– Одно.
– Других мы точно не добавляли?
– Нет.
– Тогда… Что это за свет там позади?
Волшебники, все как один, оглянулись.
– Опаньки! – сказал Декан, когда раскаты грома смолкли вдали, а огни на небе окончательно погасли.
Ящерицы тоже услышали грохот. Думминг присмотрелся. Обитатели поселения толпились на дорожках, глядя в сторону горизонта с тем высокоинтеллектуальным интересом, который свойствен мыслящим существам, вдруг задумавшимся о том, что уготовила им судьба…
– Давайте-ка вернемся в Университет до того, как здесь прольется едкий дождь, – сказал Чудакулли. – Все это действительно слишком грустно.
Глава 38
Гибель динозавров
ЖИЗНЬ ВОЗНИКАЕТ ВЕЗДЕ, ГДЕ ТОЛЬКО МОЖНО.
И где нельзя тоже.
Но как только начинает казаться, что все идет просто превосходно, стоит зажить в довольстве и начать продвижение к высоким идеалам, тут же разражается какая-нибудь катастрофа, отбрасывающая вас на двадцать миллионов лет назад. Однако парадоксальным образом именно эти катастрофы открывают путь принципиально новым формам жизни…
Это как-то сбивает с толку.
Жизнь в целом – явление довольно выносливое, чего нельзя сказать об отдельных видах. Она находится в постоянном поиске новых хитростей и приемчиков. Например, идея яйца была просто великолепна: снабдить развивающийся эмбрион персональным аппаратиком, поддерживающим жизнь, размер которого полностью соответствует нуждам конкретного вида, а при этом не имеет значения, что творится снаружи, поскольку его защищают прочные стены.
Жизнь – отлично умеет адаптироваться к новым условиям, меняя правила игры, когда ей это требуется. Стоило появиться яйцам, как тут же начали множиться любители яичницы…
Жизнь – многолика. Чем больше действующих лиц, тем проще выжить, упав кому-нибудь на хвост.
Жизнь вечно повторяется. Как только где-нибудь найден эффективный метод, сразу же появляются сотни эпигонов. Однажды у выдающегося биолога Джона Холдейна поинтересовались, какой вопрос он задал бы Богу. Холдейн ответил, что хотел бы узнать, почему Он так любит жуков[64].
Сейчас на Земле насчитывается примерно триста тысяч различных их видов, то есть намного больше, чем любых других видов животных или растений. В 1998 году Брайан Фаррел, похоже, сумел ответить на вопрос Холдейна. Жуки появились 250 миллионов лет назад, однако взрывное увеличение количества их видов произошло всего лишь 100 миллионов лет назад. Что совпало с появлением цветковых растений. Доступное фазовое пространство внезапно увеличилось, и жуки получили в свое распоряжение новые жизненные ресурсы. Которыми они тут же воспользовались, начав с аппетитом поедать растения, особенно их листья. Когда-то считалось, что цветковые растения и насекомые-опылители провоцировали друг друга на создание все новых и новых видов, но в действительности это не так. Точнее, это верно тольо для жуков. Около половины современных их видов является листоядными. Их эволюционная тактика по-прежнему весьма эффективна.
Случается, что стихийные бедствия приводят не просто к вымиранию одного-двух видов. Палеонтологические находки свидетельствуют о целом ряде массовых вымираний, в ходе которых исчезала почти вся жизнь на планете. Самым известным из подобных казусов является гибель динозавров, случившаяся 65 миллионов лет назад.
Дабы не вводить вас в заблуждение, сразу уточним, что никаких научных доказательств существования цивилизации динозавров нет, что бы там ни происходило в Проекте «Круглый мир». Но когда ученые, особенно те из них, кто работает на правительство, говорят, что «нет никаких научных доказательств», следует задать им три важных вопроса: «Есть ли доказательства обратного? Кто-нибудь их вообще искал, эти доказательства? А если искал, что именно они ожидали найти?»[65]
На все три вопроса вы получите один и тот же ответ: нет. Многое исчезло в глубине веков. Этому способствовали движение континентов и ледников, вулканическая активность и падение разнообразных метеоритов. Возраст немногих человеческих артефактов, переживших все катаклизмы, исчисляется несколькими тысячами лет. Если завтра мы все вдруг умрем, то через несколько миллионов лет единственным свидетельством нашей цивилизации будут консервные банки зондов в глубоком космосе и немного хлама на Луне. А что останется через 65 миллионов? Ничего. Поэтому мы не можем совершенно исключить возможность существования динозаврианской цивилизации, даже если это – вымысел чистой воды, или, точнее, абстрактное теоретизирование. Что до динозавров, развившихся настолько, чтобы пользоваться орудиями труда или пасти других динозавров… Если они и существовали, их следы бесследно смыла Пучина Времени.
Теперь динозавры – одни из самых популярных экспонатов в музеях. Они напоминают нам о том, что наш мир не всегда был таким, как сейчас. А еще о том, что история человечества в геологическом смысле занимает ничтожное время. Между тем по сути динозавры – это древние ящерицы. Те из них, на чьи кости мы с открытыми ртами глазеем в музеях, – это просто очень большие ящерицы, хотя были и другие, много меньше. Вообще, в переводе с греческого «динозавр» означает «ужасная ящерица», все, кто смотрел «Парк юрского периода», понимают почему.
А один итальянский коллекционер древностей, посмотрев фильм Спилберга, внезапно понял, что загадочная окаменелость, уже давно хранящаяся у него в подвале, вполне может относиться к динозаврам. Он отправил ее в ближайший университет, где и выяснилось, что она принадлежит не просто какому-то там динозавру, но неизвестному ранее виду. Это был молодой терапод, один из мелких плотоядных динозавров, ближайших родственников птиц, хотя он и не имел перьев. История прямо как в кино: замечательный пример работы повествовательного императива в нашем мире, впрочем, как всегда, обусловленный предвзятостью выборки. Сколько охотников за окаменелостями, владеющих ископаемыми останками динозавров, ни с кем не связывались после просмотра фильма?
В человеческом воображении динозавры слились с мифами о драконах, общими для множества культур во все времена. И вот уже исписаны тонны бумаги для объяснения того, как идея драконов пришла к нам через миллионы лет эволюции как следствие страха наших древних предков перед реальными динозаврами. Затем что речь в данном случае должна идти о совсем уж древних предках, поскольку те из них, которые могли повстречать динозавров, были, скорее всего, кем-то вроде крошечных землероек, живших в норах и питавшихся насекомыми. Итак, процарствовав более ста миллионов лет, 65 миллионов лет назад динозавры вымерли, и есть кое-какие доказательства того, что их гибель была внезапной. Может быть, протоземлеройки постоянно мучились ночными кошмарами, в которых за ними гонялись огромные динозавры, но могли ли эти сны пережить 65 миллионов лет естественного отбора? Кроме того, снятся ли огнедышашие драконы современным землеройкам, или это только наша прерогатива? Нет, вернее всего, мифы о драконах имеют другие, менее очевидные корни в том темном, малоизученном органе, который мы называем человеческим мозгом.
Динозавры как магнит притягивают нас к себе, особенно почему-то детей. Эти ящеры были настоящими чудовищами, существовавшими на самом деле, а некоторые из них, хорошо всем известные ныне, были так просто гигантами. К счастью, все они бесповоротно мертвы.
Многие ребятишки, даже если им не нравится учиться в школе, могут наизусть продекламировать длиннейший список названий динозавров. Однако до выхода на экраны «Парка юрского периода» почти никто из них не вспоминал, например, о велоцирапторе. Фанатам бронтозавров трудно смириться с тем, что ученые по какой-то дури решили поменять ему имя, назвав этого змеешеего болотного гиганта апатозавром[66]. Людей до того привлекают динозавры, что их внезапное трагическое исчезновение владеет нашим воображением куда больше, чем вся остальная палеонтология. Даже наше собственное происхождение интересует нас гораздо меньше.
Что же можно сказать об этом неожиданном исчезновении?
Вопервых, немало ученых полагают, что ни о какой внезапности речи быть не может. Обнаруженные окаменелости показывают, что переломный момент произошел 65 миллионов лет назад в конце мелового периода. И в самом начале третичного периода произошел расцвет эпохи млекопитающих и окончательный закат эры динозавров, что называется также «КТ-границей» («К» – от слова «Kreide», которым в немецком языке обозначают меловой период). Но если думать, что в конце мелового периода – это именно тот момент, когда все и случилось, то может сложиться впечатление, что многие виды как-то слишком поторопились с вымиранием, исчезнув, согласно палеонтологическим данным, на 5–10 миллионов лет раньше. Наверное, влюбленная парочка динозавров сказала друг другу: «Радость моя, к чему все это идиотское размножение, если через каких-нибудь десять миллионов лет от нашего рода останутся рожки да ножки?» Как-то верится с трудом. Тогда почему на протяжении многих миллионов лет их численность плавно сокращалась? В принципе может оказаться, что мы просто не отыскали пока все нужные окаменелости, хотя тот или иной вид преспокойно продолжал существовать.
Позвольте задать вам вопрос: как вы думаете, сколько экземпляров тираннозавров, самых знаменитых из всех динозавров, хранится в музеях и университетах? Не копий, а именно оригиналов, найденных в горных породах палеонтологами? Сотни, говорите? Вы уверены?
Ничего подобного. До выхода «Парка юрского периода» у нас их было всего 3 (три), причем разброс в возрасте окаменелостей составлял около пяти миллионов лет. С тех пор были найдены еще три ископаемых Ти-рекса. После фильма история динозавров настолько захватила почтеннейшую публику, что ученым стало легче выбивать деньги на раскопки. Если от подобных случайностей будет зависеть, отыщет ли какая-нибудь будущая раса окаменелости людей за весь период существования человечества и его предков, то, похоже, вероятность этого стремится к нулю. Даже если какие-то виды и просуществовали на Земле пять миллионов лет, очень может быть, что их ископаемые останки не найдут вообще никогда, особенно если они жили в местности с сухим климатом, где окаменелости практически не образуются. Это наводит на мысль, что от окаменелостей вообще нет никакой пользы, но нет, – каждое ископаемое животное становится доказательством по крайней мере того, что этот вид действительно существовал. Более того, в конечном итоге даже от разрозненных останков мы получаем довольно ясное впечатление о Великом Потоке Жизни. Одной ящерицы вполне достаточно, чтобы доказать существование всех ящериц, даже если мы и не обнаружим десяти тысяч их видов, существовавших одновременно с найденным.
Если помнить об этом, то легко понять, что, даже если смерть динозавров и была внезапной, окаменелости могут создать обратное впечатлени. Предположим, ископаемые останки какого-то определенного вида в произвольном порядке датируются периодом в среднем пять миллионов лет. Это похоже на ожидание автобуса: то целых три приезжают один за другим (каждый миллион лет), а то за целый день (десять миллионов лет) не приходит ни одного. Были обнаружены разрозненные окаменелости, относящиеся к периоду в десять миллионов лет, предшествующих КТ-границе. Так несколько останков имеют возраст 75 миллионов лет, отдельные – 70 миллионов, а один-два – 65 миллионов. Вам начинает казаться, что вид постепенно исчезал.
Как на грех, если постепенное исчезновение на самом деле имело место, вы увидите практически ту же самую картину. Как же обнаружить разницу? Для этого можно проанализировать те виды, окаменелости которых представлены более полно. Если вымирание было внезапным, то они покажут сравнительно четкую границу. Виды, полностью или частично живщие в воде, чаще других подвергаются окаменению, поэтому для более четкого определения времени вымирания на КТ-границе лучше рассматривать именно морские организмы. Оттого-то наиболее дальновидные ученые не интересуются трагической судьбой динозавров и возятся с крошечными улитками и другими, лишенными всякого очарования, видами. Именно так они и обнаружили, что ихтиозавры исчезли примерно в то же время, что и аммониты[67], а также многие другие моллюски. Так что какое-то внезапное грандиозное событие действительно произошло, однако до него мог произойти целый ряд других.
Но что же все-таки случилось? Подсказку дают месторождения иридия, одного из наиболее редких металлов, встречающихся в земной коре. Зато в составе метеоритов иридий встречается очень часто, особенно в тех, которые прилетают из пояса астероидов между Марсом и Юпитером. Поэтому если вы вдруг обнаружите необычно богатые залежи иридия, то, скорее всего, это место, куда когда-то угодил метеорит.
В 1979 году физик Луис Альварес, нобелевский лауреат, размышлял над этой проблемой после того, как вместе со своим сыном, геологом Уолтером Альваресом, обнаружил пласт глины, в котором содержание иридия превышало норму в сто раз. Этот слой образовался как раз во время КТ-границы, и он обнаруживается во многих районах Земли. Альваресы интерпретировали свое открытие как доказательство того, что мел-третичное вымирание приключилось по причине столкновения планеты с метеоритом. Суммарное содержание иридия в слое оценивается в 200 тысяч тонн, что соответствует метеориту диаметром 6 миль (10 км). Если метеорит подобного размера врежется в Землю на характерной скорости 10 миль в секунду (16 км/с), то он оставит кратер 40 миль (65 км) в диаметре. Взрыв будет эквивалентен нескольким тысячам водородных бомб. В результате в атмосферу поднимется огромное количество пыли, которая затмит солнечный свет на многие годы. Если же метеорит угодит в океан, а вероятность этого больше чем пятьдесят на пятьдесят, то его падение вызовет колоссальную приливную волну и мгновенный выброс гигантского облака перегретого пара. В результате погибнут растения, потом – питающиеся ими динозавры, а за ними последуют и плотоядные динозавры. Насекомые более-менее уцелеют, как и насекомоядные животные.
Написаны многочисленные статьи, что доказательством подобного столкновения является кратер Чиксулуб, представляющий собой котловину в толще горных пород. В месте предполагаемого удара можно обнаружить кристаллы ударно-метаморфизированного кварца: самые большие найдены непосредственно вблизи кратера, а более мелкие – чуть ли не на половине земного шара. В 1998 году Фрэнк Кайт обнаружил в северной части Тихого океана осколок подлинного метеорита диаметром в одну десятую дюйма (2,5 мм). Он выглядит как часть астероида, что исключает альтернативную версию о комете, в результате столкновения с которой тоже мог образоваться похожий кратер. Это заключение подтверждается исследованиями соотношений изотопов хрома в осадочных породах, относящихся ко времени КТ-границы, проведенных А. Шуколюковым и Дж. У. Лугмайром. Кроме того, Эндрю Смит и Шарлотта Джеффри установили, что массовое вымирание морских ежей, также пришедшееся на КТ-границу, было гораздо сильнее выражено именно в районе Центральной Америки, где, по всей видимости, и упал тот астероид.
Несмотря на то, что имеются довольно веские доказательства столкновения, к тому же укрепившиеся за последние двадцать лет, после того как Альварес сформулировал свою теорию импакта, несогласные с ней палеонтологи продолжают искать возможность объяснить массовое вымирание, не прибегая к драматическим внеземным эффектам. Несомненно, в конце мелового периода наблюдались климатические изменения, сопровождавшиеся резкими колебаниями уровня Мирового океана, связанные с ростом или таянием ледников. Также существуют доказательства того, что в то же время некоторые, если не все, моря утратили экологию, основанную на кислороде, превратившись в огромные, вонючие, черные анаэробные болота. Об этом свидетельствует наличие в осадочных породах черных слоев, богатых железом и серой. Однако наиболее значительным фактором, несомненно, является земная вулканическая активность, в результате которой появились так называемые Деканские траппы – гигантские залежи лавы. Похоже, Азия была тогда целиком покрыта вулканами, лавы которых оказалось достаточно, чтобы погрести полконтинента под слоем толщиной 50 ярдов (45 м). Подобная вулканическая активность должна была сильно влиять на атмосферу: выбросы углекислого газа повышали температуру воздуха, создавая парниковый эффект; серные соединения приводили к отвратительным кислотным дождям и загрязнению воды на всей планете; пыль затмевала солнечный свет, в результате чего десятилетиями длилась «ядерная зима». Может быть, именно вулканы, образовавшие Деканские траппы, а вовсе не метеорит, убили динозавров? Тут многое зависит от точности датировки.
Лично мы склоняемся к гипотезе, которая, с одной стороны, не имеет достаточных доказательств, зато замечательно объясняет многие факты, поскольку заключается в том, что обе эти причины взаимосвязаны. Кратер Чиксулуб расположен почти точно на противоположной стороне планеты от Деканских траппов. Очень может быть, что азиатские вулканы начали свою подрывную деятельность еще за несколько миллионов лет до мел-третичного вымирания, вызвав отдельные экологические катастрофы, касающиеся прежде всего тех или иных крупных животных. А затем упал астероид, спровоцировав ударные волны, которые пересекли Землю и сошлись, словно сфокусированные увеличительным стеклом лучи, на этом небольшом регионе с особенно хрупкой земной корой. Нечто подобное можно увидеть на Меркурии, где прямо напротив гигантского ударного кратера Равнина Жары расположен террейн с причудливым рельефом, наверняка созданным сфокусировавшимися на нем ударными волнами.
В итоге должен был начаться гигантский синхронный всплеск вулканической активности, ставший своеобразной вишенкой на торте прочих последствий столкновения. Сочетание всех перечисленных факторов стерло с лица Земли большинство биологических видов. Эта гипотеза подкрепляется другим геологическим образованием – Сибирскими траппами, содержащими в десять раз больше лавы, чем Деканские. Появление Сибирских траппов совпадает с другим массовым вымиранием – пермским, о котором мы упоминали ранее. И еще одно: некоторые геологи верят, что существует еще один импактный кратер в Австралии, которая в пермский период находилась как раз напротив Сибири.
Но есть ли какие-нибудь доказательства этой теории? В 2000 году Даллас Эбботт и Энн Айсли сопоставили всю имеющуюся информацию о столкновениях с данными о вулканических суперплюмах (огромных массах расплавленного вещества, вытолкнутых из глубины земной мантии). Например, считается, что именно суперплюм стал причиной возникновения Гавайского архипелага, остатки островов которого протянулись на половину Тихого океана. Вероятно, это объясняется смещением Тихоокеанской плиты в процессе континентального дрейфа, причем суперплюм выплеснулся на поверхность на огромной территории, кажущейся нам теперь различными местами. Впрочем, последние наблюдения показывают, что суперплюмы тоже могут перемещаться. Деканские и Сибирские траппы вполне могли быть образованы именно таким образом.
В результате анализа исследователи заметили, что импакты и суперплюмы совпадают слишком часто, чтобы это можно было принять за случайность. Похоже, что столкновение увеличивает либо сам суперплюм, либо шансы на его возникновение. (Поскольку сложно представить, что суперплюм каким-то образом провоцирует столкновение с небесными телами, разве что имеются какие-нибудь инопланетяне, помешанные на вулканической активности.) Однако из-за материкового дрейфа нам все-таки точно не известно, находились ли Деканские траппы напротив кратера Чиксулуб в момент падения астероида. Поэтому мы не можем однозначно утверждать, что его падение спровоцировало всплеск вулканической активности.
Из всего этого следует вывод: нам не следует искать определенную причину вымирания динозавров. В отличие от научных экспериментов, специально проводимых с целью установить единственно возможное объяснение, в природе редко бывает так, что какое-то событие происходит по одной-единственной причине.
В Плоском мире Смерть с косой приходит не только к людям. Существует, например, маленький Смертик, забирающией души крыс, которого мы встречаем в книге «Роковая музыка», чья типичная реплика звучит как: «ПИСК».
К динозаврам их Смерть мог явиться с вулканом в одной руке, астероидом – в другой, а на его плечи был накинут ледяной плащ…
Динозавры были на редкость фотогеничными созданиями, не правда ли? А вот доверять волшебникам в этом вопросе не следует.
Есть еще один урок, который можно извлечь из всей этой истории с динозаврами. В конце мелового периода умерло множество других крупных и интересных рептилий (ну, или просто крупных): плезиозавры (прославившиеся тем, что к ним относят мифическое Лох-несское чудовище), ихтиозавры (громадные рыбообразные хищники, рептилоидный вариант дельфинов и китов), птерозавры (диковинные летающие твари, один из видов которых, птеродактиль, обитает во всех фильмах о динозаврах и ошибочно причисляется к последним) и, наконец, мозазавры.
Возьмем последних.
Кем они были? Они кажутся такими же впечатляющими, как динозавры, но ведь мозазавры вовсе не динозавры. Поэтому им не повезло быть широко разрекламированными, и мало кто из неспециалистов вообще о них слышал. О них говорят как о каких-то «рыбоящерах», а это название, естественно, куда менее любопытно, чем «ужасный ящер», несмотря на то что прилагательное «ужасный» соответствует им в полной мере. Одни из них были близки к рыбообразным ихтиозаврам или дельфинам, другие напоминали скорее крокодилов; некоторые выглядели как пятидесятифутовые белые акулы, а были и двухфутовые мозазаврики, лакомившиеся молодью аммонитов и прочими моллюсками. Они существовали добрых двадцать миллионов лет и, судя по всему, все это время являлись доминирующими морскими хищниками. Тем не менее большинство читателей, встречая в книжке слово «мозазавр», уверены, что это какой-то ужасно скучный вид динозавров, и тут же выбрасывают их из головы.
Есть странное обстоятельство, касающееся массового мел-третичного вымирания. Хотя слово «обстоятельство» в данном контексте будет скорее уравнением с несколькими неизвестными, в то время как мы имеем дело с целым комплексом различных взаимосвязанных головоломок, относящихся к выжившим существам. В морях погибли все аммониты и другие внутрираковинные моллюски, типа белемнитов (то есть, по сути, те же аммониты, только с раскрученной раковиной). А вот наутилусы выжили, так же как выжили каракатицы, кальмары и осьминоги. Даже крокодилы, выглядящие просто вылитыми динозаврами, хотя в действительности ими не являются, почти без видовых потерь перешли через КТ-границу. И разные мелкие динозаврики, которых мы с вами называем птицами, тоже остались практически невредимыми. (Здесь мы обязательно должны рассказать одну историю. Ну, хотя бы в двух словах. Еще совсем недавно предположение, что птицы – это живые ископаемые динозавры, было в новинку, оно считалось спорной, животрепещущей темой. Однако ее сторонникам различными способами удалось убедить остальных в своей правоте. Тем не менее новые данные окончательно опровергли эту теорию, доказав, что большая часть современных птиц отделилась в эволюционном смысле от динозавров задолго до мел-третичного вымирания. Так что никакие они не живые реликты, все родичи которых погибли. Они просто заранее перестали называться динозаврами.)
Наши мифы (и не в последнюю очередь «Парк юрского периода») наводят нас на мысль, что динозавры не вымерли окончательно и бесповоротно. Они выжили. Каша из полуправды и вымыслов побуждает нас верить, что где-то они существуют до сих пор: в «Затерянном мире» на южноамериканском плато, на каких-то необитаемых островах, в глубинах Лох-Несса, на других планетах или хотя бы в мистически сохранившемся ДНК во внутренностях застывшего в янтаре кровососущего насекомого. Увы, все это почти наверняка беспочвенные надежды. В частности, «древние ДНК», якобы извлеченные из окаменевших в смоле насекомых, на самом деле принадлежат современным организмам, а не доисторическим, если только этой смоле не более ста тысяч лет.
Примечательно, что до сих пор никому не пришло в голову снять фильм о возрождении дронта, моа, слоновпигмеев или мозазавров. Подобной чести удостаиваются лишь динозавры и… Гитлер. Как еще киношники не додумались объединить оба мифа – кассовый успех был бы сногсшибательным.
Динозавры – это яркий эволюционный пример, который мы предпочитаем неосознанно игнорировать. А именно пример того, что почти все биологические виды, когда-либо существовавшие на планете, – вымерли. Как только мы это уясним, нам придется по-новому взглянуть на проблему сохранения видового разнообразия. Насколько важно, что популяция пятнистых серых попугаев Тимни сократилась до сотни особей? Или то, что на островах Тихого океана хищники, завезенные туда людьми, уничтожили сотни видов древесных улиток? Последствия некоторых событий заставили виновных пожалеть о содеянном. Например, о заселении озера Виктория нильскими окунями ради спортивного рыболовства, в результате чего вымерли около двух сотен эндемичных видов цихлид – маленьких, но очень интересных рыбок, а экосистема самого озера стала менее продуктивной. Все (кроме, пожалуй, поставщиков идиотских «народных лекарств», их еще более дурных потребителей или неотесанных варваров) вроде бы согласны, что потеря таких великолепных существ, как киты, слоны, носороги, а также деревьев вроде гингко или секвойи – это истинная трагедия. Однако при всем этом мы продолжаем бездумно сокращать биоразнообразие Земли, безжалостно уничтожая множество жуков и бактерий.
Большинство людей по-прежнему считают, что биологические виды делятся на «полезные», «бесполезные» и «вредные». К последним, например, относят вирусы оспы или комаров, без которых, безусловно, было бы куда лучше. И если только вы не сторонник той крайней точки зрения, что абсолютно все живые существа имеют одинаковые права на существование, вам придется выбирать, кому из них следует сохраниться, а кому – исчезнуть. А если вы – сторонник, то у вас возникнут проблемы при попытке соблюсти права гепардов и газелей, являющихся их добычей. С другой стороны, если вы берете смелость судить, кого охранять, а кого уничтожать, нельзя принимать подобные решения необдуманно, например, объявить, что комары – плохие и надо их извести. Экосистемы – динамичны и взаимосвязаны. Исчезновение где-нибудь одного из видов может повлечь неожиданные проблемы в совершенно другом месте. Прежде вам необходимо будет тщательно проанализировать негативные последствия принимаемых вами мер точно так же, как и того, что вы ожидаете получить в результате. Когда во всем мире решили уничтожить комаров, чтобы побороть малярию, самым предпочтительным способом казалось повсеместное распыление инсектицида ДДТ. Сначала все шло как по маслу, но в среднесрочной перспективе выяснилось, что ДДТ уничтожает не только вредных комаров, но и полезных насекомых, а также других существ. А кроме того, появилоь поколение комаров, устойчивых к воздействию этого вещества, причем комары эти оказались еще хуже своих предков. Теперь ДДТ запрещен, но, к сожалению, некоторые пользуются им до сих пор.
В прошлом природа была нашим естественным окружением. Мы эволюционировали, чтобы к ней приспособиться. Сейчас мы сами стали окружением для природы, приспосабливая ее под свои нужды. Нам еще предстоит научиться это делать, однако воображаемый «золотой век», где новые дикари будут якобы жить в полном гармонии с природой, – это вовсе не решение проблемы. Наверное, это прозвучит не слишком политкорректно, но примитивные племена наносили окружающей среде такой ущерб, который им позволяли их скромные технологии. Когда древние люди перебирались из Сибири через Аляску в Южную Америку, они по пути всего за несколько десятков тысяч лет извели десятки видов, в том числе гигантских ленивцев и мастодонтов (древних слонов, немного напоминающих мамонтов).
Некоторые ученые не согласны с такой точкой зрения и утверждают, что у людей не хватило бы сил совершить подобное злодеяние. Чтобы проверить это, Джон Элрой в 2001 году построил компьютерные модели, симулирующие последствия охоты на 41 вид животных, обитавших в Северной Америке. Выяснилось, что их исчезновение (особенно это касалось крупных животных) было фактически неизбежным. Даже неумелые охотники могли с ними расправиться. Компьютерная имитация «предсказала» постфактум полное вымирание 32 видов из 41, добавив достоверности существующей теории. «Кто виноват?» – такой вопрос задал журнал «New Scientist» и сам дал на него ответ: «Мистер Сапиенс и его большой топор».
Существуют и другие примеры экологических катастроф, спровоцированных «примитивными» племенами. Индейцы анасази, жившие на юге современных США, полностью вырубили леса для того, чтобы соорудить себе хижины в горах, создав самые заслушливые в Соединенных Штатах пустыни. Маори убили всех моа. Но мы с вами оказываем еще более разрушительное воздействие, к тому же нас несравненно больше, а наши нынешние технологии лишь усиливают негативное влияние. Похоже, к тому времени, когда мы наконец сообразим, что же такое «окружающая среда», ее уже не будет. Мы изменили облик планеты как в малом, так и в большом.
Чтобы жить в гармонии с природой, нам надо настроиться на одну с ней волну. Для этого мы должны понимать природу. Одних добрых намерений тут недостаточно. В этом понимании нам может помочь наука, главное – использовать ее с умом.
Глава 39
Отступники
ВОЛШЕБНИКИ ОКОНЧАТЕЛЬНО ПРИУНЫЛИ. Кое-кто даже отказался за ужином от третьей добавки.
– В конце концов, не такие уж они были и продвинутые, – произнес Декан, пытаясь приободрить остальных. – Металлы не использовали. А их писменность, скажем прямо, была всего лишь обычными пиктограммами.
– Почему же у нас никогда не случалось ничего подобного? – задал вопрос Главный Философ, едва прикоснувшийся к своему десерту.
– Ну, отдельные примеры массовых вымираний все же существуют, – сказал Думминг.
– Да, но только как следствие споров между волшебниками. Это далеко не одно и то же. Вот чего я никак не ожидал, так это камней с неба.
– А то, что камни вообще окажутся у тебя над головой, ты ожидал? – хмыкнул Чудакулли. – Нет, в правильной вселенной черепаха поймает большую их часть еще до того, как они свалятся, а слоны покончат с остальными. Они уж как-нибудь защитят свой мир. Как по мне, так всем, у кого есть хоть капля мозгов, лучше убраться подальше с этой планетки.
– Некуда им уходить, – сказал Думминг.
– Чепуха! Есть довольно большая луна. И других шаров, летающих вокруг звезды, пруд пруди.
– Они либо слишком горячи, либо – холодны, или там нет атмосферы, – возразил Думминг.
– Люди быстро включили бы все это в индустрию развлечений. А кроме того… Там ведь полно и других солнц, свет клином не сошелся.
– Они слишком далеко. Это займет… Ну-у, где-то несколько жизней.
– Оно конечно, но если ты вымираешь, это вообще навсегда.
– Им пришлось бы отправиться в путь, не имея информации, смогут ли они выжить в новом мире, сэр, – вздохнул Думминг.
– Однако они бы покинули тот, где выжить нельзя совершенно точно, – спокойно ответил Чудакулли. – Во всяком случае, в отдаленной перспективе.
– Там уже возникли новые формы жизни, сэр. Как раз перед ужином я проверил.
– Скажи это тем ящерицам, – фыркнул Главный Философ.
– А есть ли среди новичков что-нибудь стоящее? – поинтересовался Чудакулли.
– Ну, они более… пушистые, сэр.
– И чем таким полезным они занимаются?
– В основном листья едят, – ответил Думминг. – Кстати, там теперь появилось куда больше деревьев, похожих на деревья.
– Миллиарды лет эволюции – и вот у нас уже есть деревья, похожие на деревья, – вздохнул Главный Философ.
Читать бесплатно другие книги:
