Обманутые иллюзии Робертс Нора

– Сэм? Ты что здесь делаешь?

– Наслаждаюсь торжеством. Это почти так же прекрасно, как твое выступление.

Он взял ее руку и поднес застывшие пальцы к своим губам.

Он очень изменился. Тощий, бедно одетый подросток превратился в подтянутого, безупречного во всех отношениях мужчину. Песочно-русые волосы были подстрижены под стать строгому смокингу. На руке скромно светился бриллиантовый перстень. Когда его губы коснулись руки океаны, она уловила слабый запах мужского одеколона.

Он был гладко выбрит и отполирован так же тщательно, как заполонивший Белый дом антиквариат. Как и в воздухе, которым они сейчас дышали, в нем явно, безошибочно чувствовался дух богатства и успеха. И как во всякой политике, подумала Роксана, за этим духом чувствуется слабый душок коррупции.

– Ты выросла, Роксана. Стала такой красивой. Она высвободила свою руку из его руки. Тем местом, куда он поцеловал, она как будто дотронулась до провода со смертоносным электрическим током.

– Я могу то же самое сказать и про тебя. Он улыбнулся, обнажив блестящие белые зубы. Те, которых он лишился в схватке с Люком, были успешно заменены на новые.

– А почему бы нам… не потанцевать?

Она могла бы отказаться, решительно, вежливо, игриво, и сделала бы это мастерски. Но ей стало любопытно. Без единого слова она присоединилась вместе с ним к танцующим парам.

– Я сказала бы, – начала она, немало удивившись изяществу и отточенности его движений, – что уж где-где, а в Белом доме никак не ожидала тебя увидеть. Но… – их взгляды встретились. – Кошки обычно приземляются на лапы.

– А я все время собирался повидаться с тобой, с вами всеми. Странно, как судьба свела нас в таком… могущественном месте.

Он прижал ее к себе. Ему нравилось, как она цепко держалась за его худощавое, гибкое тело и при этом подчинялась ему в танце с такой легкостью, словно шагала по воде.

– Сегодняшнее представление, конечно, большой шаг вперед по сравнению с мелочами, которые вы показывали в том захудалом клубе в Квартале. Оно даже лучше того шоу, которое Макс устроил в «Волшебном замке».

– Он лучший из всех, кто есть.

– Да, у него феноменальный талант, – согласился Сэм. Он приблизил свое лицо к ее лицу и увидел, как сощурились ее глаза. Желание камнем ударило ниже пояса. Он приблизился к ней, так, чтобы она могла почувствовать его возбуждение.

– Должен признать, что от вас с Люком у меня просто дыхание сперло. Очень была сексуальная сценка.

– Это иллюзия, – холодно проговорила она. – Секс здесь ни при чем.

– Если и был в зале хоть один мужчина, который не дрогнул, когда он поднимал тебя взмахами рук, то, значит, это был мертвец. – Как было бы увлекательно поиметь ее, думал он. Почувствовать, как она дрожит, от желания или, наоборот, сопротивляясь, в его руках. Великолепная получилась бы месть, да еще с пылу, с жару. – Заверяю тебя, что я был живым.

Она ощутила спазм в желудке, но и глазом не моргнула.

– Если ты думаешь, Сэм, что я млею от этого выступа в твоих штанах, то ты ошибаешься.

Ей доставило удовольствие увидеть, как он поджал губы от ярости. А еще она заметила, что глаза остались прежними. Хитрые, боязливые, они говорили, что их обладатель способен на подлость.

– Куда ты поехал после Нового Орлеана? Ему теперь уже хотелось не просто овладеть ею, а для начала причинить ей боль.

– Мотался туда-сюда.

– Туда-сюда, а в результате прибыл… – она показала рукой, – сюда.

– Окольными путями. Получилось так, что теперь я правая рука у представителя из штата Теннесси.

– Шутишь.

– Отнюдь, – он положил руку на ее поясницу. – Я старший помощник сенатора. И намерен добиться гораздо большего.

Мгновение спустя она оправилась от шока.

– Ну что ж, я думаю, тебе это подходит, если исходить из того, что политика – это в конечном счете мошенничество. А твои былые прегрешения не мешают тебе достигать своих честолюбивых целей?

– Напротив. Мое трудное детство дает мне новую и привлекательную перспективу решения проблем наших детей – нашего самого ценного достояния. Я своего рода образцовая модель – я показываю им, кем они могут стать.

– Не думаю, что в своей автобиографии ты упомянешь, как ты использовал ничего не подозревающую девочку, когда крал у ее друзей.

– Зато какой мы с тобой были командой, – он щелкнул языком, как будто его подлый поступок был всего лишь безобидной шуткой. – А сейчас какая бы у нас с тобой была бы команда!

– К сожалению, вынуждена признать, что сама эта идея мне отвратительна, – она улыбнулась, взмахнув ресницами. Но когда попыталась отойти от него, он схватил ее за руку настолько крепко, что она вздрогнула.

– Я считаю, что есть кое-какие вещи, о которых лучше не вспоминать. Ты так не считаешь, Роксана? В конце концов, если ты вдруг уж очень захочешь посплетничать о старом знакомом, то мне придется сделать то же самое.

Сурово взглянув на Роксану, он силой прижал ее к себе. Со стороны могло показаться, что они сейчас будут целоваться.

– Я не сразу уехал из Нового Орлеана. Я занимался тем, что наблюдал, спрашивал. Хотел разузнать обо многом. И если я не очень сильно ошибаюсь, ты наверняка предпочла бы, чтобы обо всем этом помалкивали.

Она почувствовала, что бледнеет. Она все могла в себе контролировать, однако не имела власти над своей предательски нежной кожей рыжеволосой девушки.

– Не понимаю, о чем ты говоришь. Ты делаешь мне больно.

– Мне бы этого не хотелось, – он ослабил хватку. – Если бы, конечно, не было более интимных условий. Например, тихий полуночный ужин, во время которого мы смогли бы возобновить старое знакомство.

– Нет. Я понимаю, что это удар по твоему самолюбию, Сэм, но меня вообще-то не интересует ни твое прошлое, ни настоящее, ни будущее.

– Тогда не будем говорить о делах. – Он прижался губами к ее уху и прошептал предложение настолько наглое, что Роксана не знала, стоит ли ей съежиться или захохотать во всеуслышанье. Ей не удалось сделать ни то, ни другое, так как ее схватили за руку и потащили назад.

– Не тронь ее, – лицо Люка перекосилось от гнева. Он встал между Роксаной и Сэмом. Ему снова было шестнадцать и он был готов драться. – И никогда больше к ней не прикасайся.

– Что ж, кажется, я наступил кому-то на ногу. В отличие от яростного шепота Люка голос Сэма звучал громко. В конце концов, он был прав. Не все искры, которые летали над сценой, были результатом специальных эффектов и магии.

– Люк. – Чувствуя, что головы присутствующих поворачиваются в их сторону, Роксана взяла его под руку. Это дало ей возможность вонзить ногти в его кожу. – Прием в Белом доме – не место для устраивания сцен, – произнесла она, изображая радостную улыбку.

– Благоразумная и прекрасная. – Сэм кивнул на нее, не отрывая глаз от Люка. Все осталось по-прежнему, и это радовало Сэма. Он чувствовал, как в животе у него все переворачивается от ревности и ненависти. – Я бы хотел выслушать мнение дамы, Каллахан. В конце концов она со мной танцевала, а не с тобой.

– А ты знаешь, сколько костей в твоей руке? – Люк говорил приятным голосом, и лишь глаза выдавали желание убить. – Если ты еще хоть раз дотронешься до нее, ты сможешь их сосчитать. Потому что я сломаю каждую по отдельности.

– Прекратите. Я не та кость, из-за которой вам надо грызться, друг с другом, – она с облегчением увидела, как сквозь толпу к ней пробираются Макс и Лили. – Забудем об этом, ладно? Папа! – радость, казалось, охватила ее, когда она повернулась к Максу. – Ты не поверишь, кто здесь – Сэм Уайатт. Столько лет прошло.

– Макс, – обволакивающе, как змея, Сэм протянул одну руку, другой взял Лили за пальцы, чтобы поцеловать. – И Лили. Прекрасна, как никогда.

– Ни за что не догадаешься, чем теперь занимается Сэм, – Роксана ворковала, как будто они были давними, добрыми друзьями, встретившимися после долгой разлуки.

Макс ни на кого зла не держал, да и умел сохранять выдержку в любой ситуации.

– Значит, ты ушел в политику.

– Да, сэр. Вы вправе сказать, что этим я обязан вам.

– Правда?

– Вы научили меня привлекать к себе внимание. Он улыбнулся. Его лицо словно сошло с политического плаката, изображающего успех и юную энергию.

– Сенатор Бушфилд, сэр. – Сэм окликнул элегантного лысеющего мужчину с усталыми карими глазами и кривой улыбкой. – Кажется, вы знакомы с Нувелями.

– Да, да, – звонкий теннессийский говорок контрастировал с усталым лицом сенатора. – Великолепное шоу, как я вам уже говорил, Нувель.

– Я не упоминал о вас раньше, сенатор, потому что хотел удивить моих давних друзей, – бросив насмешливый взгляд на Люка, Сэм положил руку Максу на плечо. – В свое время я несколько месяцев был учеником у этого великого фокусника.

– Не может быть. – У Бушфилда загорелись глаза.

– Именно так и было, – Сэм улыбнулся и тут же выдал легенду о смятенном, разочаровавшемся в жизни юноше которого приютил и наставил на путь истинный добрый и благородный человек вместе со своим семейством.

– К сожалению, – завершая рассказ, произнес он. – Не выходило у меня с выступлениями. Но я расстался с Нувелями, задавшись новой для себя целью, – он засмеялся и незаметно провел пальцем по спине Роксаны. – Если бы не они, меня бы здесь не было.

– Вот что я вам скажу, – Бушфилд по-отечески похлопал Сэма по спине. – Этот парень далеко пойдет. Острый, как гвоздь, и верткий, как угорь, – он подмигнул Максу. – Может по части фокусов-покусов у него и не вышло, зато избирателей очаровывает до трусов.

– Очарования Сэму не занимать, – отметил Макс. – Может быть, даже и в фокусах.

– А я и есть фокусник, – Сэм пристально посмотрел на Люка. – Я знаю, как надо делать то, что надо делать.

– Этот мерзкий тип всю тебя облапал. Роксана лишь вздохнула. Люк опять запел свою старую песню, от которой она уже успела отвыкнуть. Возможно, правда, потому, что почти не встречалась с ним на протяжении целых суток.

– Мы танцевали, дурачок.

– Он лизал твою шею.

– По крайней мере, он не кусался.

Она надменно улыбнулась и откинулась на сиденье машины. Мышка медленно вел ее по пригороду и уже приближался к кварталу, где жила Миранда.

– Слушай, Каллахан, забудь пока о том, что ниже пояса, и думай о деле.

– Хотел бы я знать, что у него на уме, – прошептал Люк. – Не к добру, что мы столкнулись с ним нос к носу.

– Добро есть добро, мой мальчика – заметил Макс с переднего сиденья. – От того, как мы к нему относимся, зависит, превратится оно в зло или нет.

Соответственно обстановке Макс снял с себя пиджак и манишку, под которыми скрывался тонкий черный свитер.

Сидевшие сзади Люк и Роксана подобным образом изменили свой облик.

– Держись от него подальше.

– Пошел в жопу!

– Дети! – обернувшись, Макс покачал головой, – Если будете плохо себя вести, папа не возьмет вас искать спрятанные сокровища. Тридцать пять минут, – сказал он Мышке. – Не больше и не меньше.

– Понял, Макс. – Он подъехал к тротуару, затем развернулся.

– Ни пуха, ни пера, Рокс.

К черту, Мышка, – она нагнулась и поцеловала его, прежде чем вылезти из машины.

Была тихая, влажная ночь. Похожий на ноготь месяц почти не был виден из-за знойной дымки. Жара висела в воздухе, как зонт над дымовой трубой. Она почувствовала аромат роз, жасмина, только что подстриженного газона, а также сырой запах политой земли.

Подобно теням они прошли через газон, проскользнув мимо уже отцветших азалий и только завязавшихся бутонов других летних цветов. Мимо них пронеслась какая-то чужая тень. Увидев ее, Роксана со всего размаха натолкнулась на Люка. Сердце, казалось, вот-вот выскочит сквозь ребра.

Это была всего лишь кошка, отправившаяся на поиски либо мыши, либо друга.

– Боишься, Рокс? – зубы Люка сверкнули в темноте.

– Нет, – она была охвачена волнением и очень спешила. Ее успокаивал ударяющийся на ходу о бедро кожаный мешок.

– У них здесь и леса, оказывается, есть, – прошептал он рядом с ее ухом. – Волков только здесь, пожалуй, нет. Может, только пара диких псов имеется.

– Для нас это не помеха, – сказала Роксана, которая тем не менее с опаской поглядывала, не сверкнут ли где в темноте желтые глаза или клыки. Как и было запланировано, они разделились у восточного фасада особняка. Люк должен был перерезать телефонные провода, а Макс отключить сигнализацию.

– Здесь нужна легкость рук, – терпеливо наставлял Макс свою дочь. – Не должно быть спешки и самоуверенности. Нужно практиковаться, – такие же слова он тысячи раз произносил во время репетиций. – Артисту нужно все время практиковаться. Даже знаменитая балерина учится в течение всей своей профессиональной жизни.

Она наблюдала за тем, как он натягивал и оголял провода. Это была трудоемкая, утомительная работа. Роксана твердой рукой держала фонарь и следила за каждым его движением.

– Здесь внутри спрятан блок, у которого есть код. Если обладаешь достаточным мастерством, то сможешь вытащить его.

– Ну, и как это у тебя получится? Он улыбнулся и похлопал ее по руке, несмотря на ноющую боль в пальцах.

– Вера в успех плюс интуиция и Опыт. И… этот маленький огонек сейчас погаснет. Et voila[21] – шепнул он когда крохотная красная точка исчезла в темноте.

– Шесть минут прошло, – нагнувшись к ним, прошептал Люк.

– Стекло вырезать не будем, – продолжал свои наставления Макс. – Видите, на нем провода. Даже, если выключена сигнализация, это очень сложно и отнимает гораздо больше времени, чем если открывать замок отмычкой.

Он вытащил набор отмычек, подаренный ему Леклерком тридцать лет назад, и не без некоторой торжественности передал его Роксане.

– Попытай счастья, моя любимая.

– Бог ты мой, Макс, да она до утра не управится. Бросив злой взгляд на Люка, Роксана приступила к своему заданию. Даже он не способен был сейчас испортить ей настроение. Она все делала так, как учил отец. Терпеливо, чуткими, как у хирурга, пальцами она работала над замком, прижав ухо к двери и сосредоточенно закрыв глаза.

Ей казалось, что она находится сейчас внутри замка и своими мягкими руками высвобождает язычок. Поддевает его, смазывает маслом, вытаскивает.

Улыбка скользнула по ее губам, когда она услышала заветный щелчок.

– Это как музыка, – прошептала она. Макс прослезился от гордости за дочь.

– Две минуты тридцать восемь секунд, – он взглянул на Люка и нажал на кнопку своих часов. – Как я понимаю, это не хуже, чем у тебя.

Наперво всегда везет, подумал Люк, но ему хватило ума оставить это суждение при себе. Они вереницей проскользнули через приоткрытую дверь и снова разделились.

Составленная Люком схема оказалась настолько подробной, что никому не надо было давать взятку за планы дома. Роксане поручили картины. Она аккуратно вырезала из рам и свернула Коро, Моне и замечательную уличную сценку кисти Писсарро, уложила все в рюкзак, который закинула за плечи. Затем она пошла к отцу в гостиную.

Она знала, что нельзя отвлекать его во время работы. Его пальцы бегали по диску сейфа. Роксана подумала, что он похож сейчас на искусно колдующего Мерлина. Сердце его билось напряженно, но размеренно.

Дверь сейфа открылась, и они обменялись улыбками.

– А теперь все надо сделать быстро, моя дорогая. Ой открывал бархатные шкатулки и длинные плоские футляры и складывал их содержимое в ее мешок.

Желая убедиться в подлинности камней и научившись теперь это делать, Роксана извлекла лупу и в свете своего фонарика принялась изучать сапфировую брошку.

– Берлинский голубой, – прошептала она, – с великолепной…

В этот момент они услышали, как заскулила собака.

– Черт побери!

– Спокойно, – Макс успокаивающе положил ладонь на ее руку. – При первом же признаке провала ты выходишь и идешь к Мышке.

Нервы ее были натянуты, как струны на банджо, однако верность общему делу была сильней.

– Я тебя не оставлю.

– Оставишь, – быстрыми движениями рук Макс опорожнил сейф.

Находившийся на втором этаже Люк грозно посмотрел на рычащих шпицев. Он не забыл о них. Во время предыдущего визита сюда он выяснил, что они любят спать на кровати хозяйки.

Поэтому у него в мешке и лежали две косточки.

Он вытащил их, и застыл, когда Миранда сквозь сон зашипела на собак и повернулась на другой бок. Он нагнулся, невидимый, как тень, и поманил собак косточками.

Он не издал ни звука, не рискнул подозвать собак голосом, даже когда Миранда начала похрапывать. Впрочем собаки в этом и не нуждались. Учуяв запах пищи, они соскочили с кровати и заработали челюстями.

Успокоившись, Люк открыл ложную секцию книжной полки и приступил к работе над сейфом.

Его несколько смущало, что здесь, в этой комнате спала женщина. Он не впервые попадал в ситуацию, когда рядом с тем местом, где он грабил, похрапывала дама. Но еще ни разу это не была дама, с которой он побывал в постели.

Это придает пикантность ситуации, подумал он.

А знаете ли вы, что Миранда спит в чем мать родила?

Легкое, похожее на сексуальное, возбуждение, которое он чувствовал всякий раз, когда «брал» замки, превратилось в трепет. Ко времени открытия сейфа все у него стало твердым, как камень, и он еле сдерживал себя, дабы не рассмеяться над абсурдностью ситуации.

Он в любой момент мог залезть к ней в постель и соблазнить ее, пока она в полусне. Ведь он ко всему прочему знал, каким позам она отдает предпочтение.

И, вне сомнения, она узнает его даже в темноте.

Это, конечно же, было заманчиво, но время работало против такого шага.

Естественно, здесь приходится, как говорит Макс, соблюдать пристойность и приоритетность. Но ведь тот же самый Макс говорит: куй железо, пока горячо. Боже праведный, подумал Люк, его собственное железо сейчас настолько горячо, что им можно камни плавить.

Не завидую тебе, крошка, подумал он, в последний раз бросив взгляд на раскинувшуюся на кровати Миранду. Интересно, запаслась ли она срочной страховкой на случай пропажи драгоценностей. Пока он, крадучись, выбирался из комнаты, ему пришлось еще раз сдержать смех.

– Опоздал на две минуты, – прошипела Роксана, стоящая у нижней ступеньки лестницы. – Я уже собиралась подниматься. – Она сощурила глаза. – Почему ты так идешь?

Люк приглушенно усмехнулся и, прихрамывая, спустился по лестнице.

– Ты что, поранился? Ты… – она оборвалась, увидев, что мешает ему идти. – О Боже, да ты извращенец.

– Просто я настоящий, здоровый американский парень.

– Больной, – выпалила она, сгорая от ревности. – Отвратительно.

– Нормально. Больно, но нормально.

– Ах, дети мои, – Макс, как привыкший ко всему школьный учитель, подал знак замолчать. – Наверное все это можно обсудить в машине.

Пока они пересекали лужайку, Роксана, не переставая, сыпала оскорблениями в адрес Люка. Когда они дошли до машины, наступила разрядка. Смеясь, она забралась на заднее сиденье за Мышкой и поцеловала его, хотя он уже спокойно вел машину по улице. Затем она чмокнула Макса и, поскольку ей захотелось быть щедрой и немножечко мстительной, она повернулась и прижалась губами к губам Люка.

– О Боже!

– Надеюсь, ты мучаешься, – откинувшись, она прижала к груди набитый драгоценностями мешок. – Отлично, папа. А что мы будем делать на бис?