Прелюдия к убийству. Смерть в баре (сборник) Марш Найо

Глава 11

По мнению Ропера

– Как-то неудобно все получается, – пробормотал Фокс после небольшой паузы.

– Хуже некуда.

– «Ваш любовник пострадает», – процитировал инспектор. – Выглядит так, будто это было написано именно для женщины, не правда ли?

– Это не те слова, которые встречаются в ежедневном обиходе. Но все-таки это английский, пусть и не распространенный в нашем обществе. Хотя, может быть, все и наоборот.

– Доктор – женатый человек, – вспомнил Фокс.

– Я слышал, что у него жена – инвалид, не так ли? Письмо могло быть адресовано его любовнице или ему самому. А может быть, этим с ним поделился и показал записку кто-то третий, напуганный и нуждающийся в совете.

– Он и сам мог ее написать.

– Да, конечно. Это возможно. А может, это часть от настольной игры, когда из ряда букв надо составить слово или предложение. Или часть телеграммы, например. Но в таком случае он вряд ли носил бы это около сердца. Проклятие! Боюсь, нам придется распутывать пренеприятнейшую историю.

– Какое впечатление произвел на вас доктор, мистер Аллейн?

– Что? Очень нервный. Слишком взвинченный, чтобы понравиться. Болтал без умолку.

– Точно, – согласился Фокс.

– Нам необходимо заполнить ордер на обыск, – сказал старший инспектор. – Интересно, он переполошится раньше, чем мы придем к нему с этим?

– Медицинский эксперт будет производить вскрытие трупа покойной.

– Я знаю. Мы должны присутствовать. В любом случае даму убили выстрелом в голову. У нас есть оружие и есть пуля. Не думаю, что результаты вскрытия очень нас удивят. Эй, Бейли, в чем дело?

Сержант спускался вниз по ступенькам.

– Я подумал, что вам лучше знать об этом, сэр. Этот парень, Ропер, опознал оружие. Мистер Басгейт отвозил его в участок, и они сверили номер.

– Где он сейчас?

– Там, в зале. – Бейли не мог сдержать улыбку. – Полагаю, он все еще уверен в том, что быть полицейским просто прекрасно. Хочет рассказать вам обо всем лично.

– Очень трогательно. Хорошо, сержант. Нужно проверить эту записку на отпечатки пальцев. Сделайте это безотлагательно, хорошо? И когда закончите, положите между стеклышками. И еще, Бейли, сфотографируйте чайник внутри и снаружи.

– Чайник, сэр?

– Да. Заодно и половинки напудренного лука, лежащего на столе. Думаю, это несущественные детали, но они очень подозрительны. Так что мы не будем ничего упускать.

Они вернулись обратно в зал. Там стоял Ропер и разглядывал оружие с видом умной охотничьей собаки.

– Ну что ж, сержант, – приступил к делу Аллейн. – Слышал, что вы провели для нас небольшое расследование.

– Да, сэр. Я все сделал. Я опознал это оружие.

– Чье оно?

– Сразу сказал себе, когда увидел его, – начал рассказывать Ропер, – ты мне знаком, мой друг, я держал тебя в руках. И затем вспомнил его. Это было полгода назад, когда мы проверяли лицензии на ношение оружия. С тех пор более сотни разных видов оружия прошли через мои руки, так как у нас самое лучшее место для охоты. И, по моему мнению, это вполне закономерно, что я узнал его с первого взгляда. Этот «кольт» мне сразу же показался очень знакомым, понимаете?

– Да, Ропер. Конечно, понимаю. Кто владелец?

– Это оружие, сэр, автоматический «кольт» тридцать второго калибра, является собственностью Джослина Джернигэма, эсквайра из Пен-Куко, сэр.

– В самом деле? – удивленно переспросил инспектор Аллейн.

– Этот джентльмен, мистер Басгейт, отвез меня в участок, и мне хватило пяти минут, чтобы просмотреть документы. Вы также можете на них взглянуть и…

– Я это обязательно сделаю. А теперь, Ропер, дайте мне, пожалуйста, несколько коротких ответов, емких и по существу. Когда вы видели этот револьвер? Можете назвать дату?

– Это записано здесь! – радостно воскликнул сержант. – Тридцать первое мая текущего года.

– Где именно?

– Сам эсквайр показывал мне его. Мы проверяли все оружие в оружейной комнате. Кстати, там его было много. После этого он отвел меня в кабинет и сказал: «Есть еще кое-что». Он положил руки на деревянную коробку, стоящую на столе, и открыл крышку. Там было смертоносное оружие, лежащее на боку, и надпись большими печатными буквами: «ЗАРЯЖЕНО». «Все хорошо», – успокоил меня эсквайр, когда увидел, что я отхожу, пока он достает пистолет из коробки. И показал его мне, сообщив: «Он прошел всю войну со мной. И в нем еще осталась половина обоймы. Мне довелось стрелять из него дважды, потом я получил ранение, и меня отправили на родину. С тех пор я храню его. И хочу, чтобы было известно, что в Пен-Куко есть заряженное автоматическое оружие для каждого незваного гостя. В те времена у нас были случаи воровства, аналогичные тем, что имеют место сейчас». Он добавил, что это оружие пролежало в коробке двадцать лет.

– Коробка была заперта?

– Нет, сэр. Но он сказал, что все горничные предупреждены об этом.

– Был ли кто-нибудь в это время в комнате?

– Да, сэр. Мистер Генри и мисс Прентис. Она сидела тихонько у камина и улыбалась. Впрочем, как обычно.

– Вам не нравится кузина Джернигэмов?

– Я не думаю о ней ничего плохого, но моя супруга говорит, что она хитрая. Моя жена посещает Женский институт, а Элеонор Прентис – его президент.

– Ясно. Ходят ли о ней какие-нибудь сплетни?

В этот момент Ропер просто расцвел. Он положил руки на ремень классическим жестом полицейского. Затем, видимо, вспомнил, что находится в обществе более высоких чинов, и принял позу предупредительного внимания.

– Ай! – воскликнул он. – Очень много сплетен, сэр. Видите ли, мисс Прентис приехала сюда три года назад, после смерти миссис Джернигэм. По моему мнению, последняя жена эсквайра была самой приятной женщиной в этой части Дорсета. Она родилась и воспитывалась здесь и была настоящей леди. А мисс Прентис относится к этому роду лишь наполовину, иностранка, как ее можно назвать. Ей чужды здешние обычаи. Миссис Джернигэм принимали везде: в коттеджах и больших домах, и везде, куда бы она ни пошла, она была своей. Никогда не задавала вопросов, а если и делала это, то очень тактично, не лезла не в свое дело. А сейчас молва говорит, что Элеонор Прентис – ее полная противоположность. Коварная. Ссорит между собой людей и священника – и делала бы больше, будь ее воля. Господи боже мой! – воскликнул сержант, театральным жестом проведя рукой по лицу. – А как эта старая дева бегает за пастором! Моя жена об этом рассказывала. Супруга у меня женщина прямолинейная, так как воспитывалась на ферме.

Инспектор Аллейн старался не концентрироваться на описании хороших качеств миссис Ропер и дал себе небольшую передышку. Сержант же продолжил свой рассказ:

– Однако были здесь и похуже времена. До приезда мисс Прентис всем тут заправляла мисс Кампанула. Но, мне кажется, убитая стала терять власть после приезда другой дамы с ее льстивыми ужимками.

– Как они ладили между собой?

– Не разлей вода, – ответил Ропер. – Моя жена думает, что они слишком много знали друг о друге, чтобы вести себя иначе. Кухарка из Ред-Хауза говорит, что покойная сильно завидовала мисс Прентис. Она не была ровней Элеонор. Идрис относилась к тому типу женщин, что выставляют свой гнев и ярость напоказ, в то время как ее заклятая подруга с лисьими повадками все делала тихо. Повариха рассказала моей жене, что мисс Кампанула утрачивала свои позиции и была на грани отчаяния из-за этого.

– Что значит – утрачивала позиции?

– С пастором.

– Бог мой, – проговорил Аллейн. – Сколько беспокойства для священника.

– Полагаю, он сам избрал свой путь, как тот парень в Библии, – заметил Ропер. – Он простой малый, но он наш человек и подходит нам. Его отец и дед тоже были пасторами. Ему прекрасно знакомы наши обычаи.

– Несомненно, сержант, – согласился главный инспектор и закурил.

– Но пастор встретил этих двух дам, сэр, и чудо, что ни одна из них до сих пор не прибрала его к рукам. Вероятно, он держит их на расстоянии, ведя беседы о Боге. Но я не раз видел его затравленный взгляд.

– Понятно, – сказал Аллейн. – Как вы думаете, остальным жителям известно, что мистер Джернигэм хранил заряженный «кольт» в кабинете?

– Пожалуй, да. Позволю себе заметить, что эсквайр никогда бы этого не совершил. Он вспыльчивый, мистер Джернигэм, но я готов поставить свой последний пенни на то, что убийца не он. Вспылит и забудет об этом через минуту. Очень искренний. Мистер Генри не такой, он более замкнутый и глубокий. Очень приятный юноша, но никогда не знаешь, что у него на уме. Однако до сих пор у него не было причин кого-то убивать. А даже если бы и были, он бы так не поступил.

– Кто такая миссис Росс из Дак-Коттеджа, Клаудифолд?

– Чужая в этих краях. Она приехала сюда только в апреле прошлого года. – Глаза у Ропера заблестели.

– Молода? – спросил Аллейн.

– Не могу сказать, что очень молодая. Стройная. Светлые волосы, очень изящная и аккуратная. Одевается не так, как местные женщины. Похожа на героинь кинофильмов, только немного попроще. Изысканная. Селия Росс не носит ярких платьев, но вы сразу ее узнаете. – Сержант немного помолчал и продолжил свои мужские откровения, пусть и неосознанные: – Думаю, в ней есть нечто особенное, что не может оставить равнодушным ни одного мужчину, каждый парень чувствует это инстинктивно.

Все молчали, глядя на Ропера.

– Во всяком случае, доктор Темплетт точно попал в ее сети, – добавил сержант.

– О, – заинтересовался инспектор, – еще одна местная сплетня?

– Это женщины придумали. Вы же знаете, какие они. Обсуждают все очень тщательно и подробно. А еще много говорят о миссис Темплетт. Она же инвалид.

– Да, полагаю, так и есть. Мы поговорили обо всех участниках пьесы, кроме мисс Коупленд.

– Мисс Дина? Она многого добилась, без сомнений. Вся большая работа, проделанная ею для успеха этой пьесы, в мгновение ока была сведена на нет. Но за ней ухаживают, это поможет ей все преодолеть. Мистер Генри не оставлял ее в одиночестве, держал за руку у всех на виду сразу после трагедии. Они прекрасная пара, и мы надеемся однажды услышать, что это уже решенное дело. Моя жена говорит, что для мисс Прентис это будет как бельмо на глазу.

– Но почему?

– Она не потерпит еще одной леди в Пен-Куко. Я видел, с какой тревогой она смотрела на них, даже когда убитая лежала у их ног. Ей повезло, что убили не ее. Ей следует благодарить Создателя, что она осталась на этой земле и продолжает строить козни.

– Мисс Прентис, – заметил Найджел, – производит впечатление очень неприятного человека. Возможно, ее больной палец – это блеф, и она все подстроила для своей подруги?

– Медицинский эксперт утверждает, что все это не обман, мистер Басгейт, – сказал Фокс. – Он сообщил, что она до последнего момента настаивала на том, что будет играть.

– Да, все верно, сэр, – подтвердил Ропер. – Я пошел за кулисы. Как раз перед происшествием увидел, как мисс Прентис заливается слезами, а на ее палец страшно смотреть. Мисс Дина говорила ей, что она испортит грим. Доктор Темплетт очень категорично высказывал свое мнение: «Запрещаю вам играть. Ваш палец в очень плохом состоянии. Если бы не сегодняшний спектакль, в котором вы принимаете участие, я бы немедленно вскрыл нарыв». «Прошу вас, – уговаривал ее священник, – мы все понимаем, что вы чувствуете, но бывают ситуации, когда великодушие лучше, чем героизм». Элеонор подняла на пастора глаза и промолвила: «Раз вы так говорите, отец…» И тут как раз появилась мисс Кампанула: «Так, кто поедет за моими нотами? Где Гибсон?» Так зовут ее шофера. Мисс Прентис все-таки сдалась, хотя и очень неохотно.

– Очень живая картинка соперничества, не так ли? – подметил Аллейн. – Вот такая предыстория этого события. Уже три часа. Фокс, полагаю, мы не станем дожидаться наступления утра. У нас будет еще одна бессонная ночь. Это помещение должно быть очень тщательно осмотрено. Завтра у нас выдастся тяжелый день. Ропер, если хотите, ложитесь спать. Кто-нибудь сможет сменить вас завтра в семь.

– Вы будете проводить здесь обыск, сэр?

– Да.

– Если вы, конечно, не возражаете, я мог бы быть полезен.

– Обязательно. Фокс и Томпсон должны убедиться, чтобы мы ничего не упустили в гримуборных и комнате отдыха. Бейли, можете взять Ропера с собой на сцену. Внимательно обследуйте каждый дюйм. Я начну с проверки зала, если закончу раньше, то присоединюсь к вам.

– Вы ищете что-то конкретное? – поинтересовался Найджел.

– Нет. Займусь мелочами. Поищу детали от «Игрушки для бездельников», например. Или водяной пистолет.

– Не забудьте про детские комиксы, которые могут здесь лежать, – добавил Фокс.

– Бедняжки, – прокомментировал Басгейт. – Обратно в детство. Здесь есть телефон?

– В одной из уборных, – ответил Аллейн. – Но надо звонить через добавочный номер.

– Тогда я позвоню в офис из кафе. В перерыве успею написать целый рассказ.

Он вытащил блокнот и расположился за столом на сцене.

Расследование полиции – это, по большому счету, дело монотонное. Нет ничего утомительнее поиска улик. Половина жизни детективов проходит за разглядыванием множества скучных деталей. Не найдя там ничего важного, надо возвращать их на место. Аллейн приступил к своему расследованию у входной двери. Он медленно, как черепаха, полз по пыльным полам, между рядами скамеек. Инспектор был весь в грязи, замерз и не вдыхал ничего, кроме пыли. Но он не мог позволить себе думать о чем-то своем, о предстоящей свадьбе и о том, что сейчас он по-настоящему счастлив. Дело в том, что когда детектив отвлекается на личные проблемы, он упускает, может быть, единственный шанс, посланный ему судьбой. Сержант Ропер бубнил не переставая. С равными промежутками часы на стене отмеряли течение времени. Мисс Кампанула, постепенно коченевшая, лежала за красной байковой ширмой. А Найджел Басгейт описывал ее смерть умелым журналистским языком.

Аллейн обследовал все скамейки и стулья и, включив фонарик, лег на пол в углу. Вскоре он издал тихое восклицание. Журналист оторвался от статьи, и Бейли, у которого в руках было оторванное сиденье стула, заслонил глаза от света и пристально посмотрел в сторону инспектора.

Аллейн теперь стоял слева от сцены. Между указательным и большим пальцем он держал маленький блестящий предмет. Его левая бровь была приподнята от удивления, а губы поджаты от беззвучного свиста.

– Есть улов, сэр? – поинтересовался Бейли.

– Да, пожалуй, так, сержант.

Инспектор подошел к пианино.

– Смотрите.

Бейли и Найджел приблизились к рампе. Предмет, который Аллейн держал в руках, оказался водяным пистолетом.

– Как вы верно подметили, Басгейт, обратно в детство.

– Что это значит, сэр? – поинтересовался сержант.

– Кажется, это подтверждает одну из ваших теорий, – ответил Аллейн. – Я обнаружил эту штуку в каком-то шкафчике под сценой. Его запрятали в темный угол, но пыли на нем практически нет. Все остальное в тайнике уже пропиталось грязью. Посмотрите на рукоятку. Вы видите свежую царапину? Это очень хороший водяной пистолет, не правда ли? И нажимаешь не на резиновую грушу, а на настоящий спусковой крючок. Инспектор!

Фокс и Томпсон появились из комнаты отдыха.

Аллейн подошел к маленькому столу, где Бейли разложил остальные вещественные доказательства, поднял ткань, закрывающую их, и положил свою находку рядом с «кольтом».

– Длина одна и та же, с точностью до десятых долей дюйма, – сказал он. – И отметка на «кольте» идентична той, что на водяном пистолете. Полагаю, в этом месте он был зажат между стальными колками, где натягиваются струны.

– Но, черт подери, – изумился Найджел, – как это можно объяснить?

Аллейн снял перчатки и полез в карман за портсигаром.

– Где Ропер?

– Сейчас придет, сэр, – ответил Бейли.

– Странное обстоятельство, – серьезно произнес Фокс.

– Мне кажется, сержант, вы были правы, когда предположили, что эта смертельная ловушка в пианино слишком тщательно разработана, чтобы быть правдой, – проговорил Аллейн. – Только в книжках можно встретить такое причудливое убийство. Здесь очевидны признаки мины-ловушки и розыгрыша. Трудно поверить, что мужчина или женщина стали бы, как сказал Бейли, обдумывать преступление такого плана. Но что, если человек, задумавший убийство, наткнулся на такую ловушку, на этот водяной пистолет, целящийся через дырку в этой рваной шелковой тряпке? Что, если потенциальный преступник подумал о его замене на «кольт»? Тогда это уже не кажется надуманным, правда? Более того, здесь есть определенные преимущества. Убийца имеет возможность держаться в стороне от жертвы и от преступления. Кропотливая подготовительная работа закончена. Все, что осталось сделать преступнику, – это убрать водяной пистолет, втиснуть «кольт» и обвязать свободный конец шнура вокруг рукоятки. Это не идея. Это плагиат.

– Злоумышленник должен был удостовериться, что «кольт» той же длины, что и игрушечный пистолет, – рассуждал Фокс.

– Он должен был измерить игрушку.

– И потом пойти домой и сверить результаты измерения со своим «кольтом»?

– Или с чьим-то другим.

– Первое, что нам нужно выяснить, – сказал Аллейн, – это возможность доступа к военному сувениру Джернигэма. Ропер нам сообщил, что об этом наверняка известно всем. Видимо, он был в кабинете, там же проходили репетиции. Актеры собрались там в последний вечер, в пятницу. Сегодня воскресенье, помогите нам, небеса.

– Если бы доктор Темплетт узнал «кольт», – заметил Фокс, – он бы не признался.

– Он этого и не сделал.

Задняя дверь хлопнула, и из комнаты отдыха донесся топот сапог.

– А вот и Ропер, – сообщил Фокс.

– Ропер! – позвал его Аллейн.

– Да, сэр?

– Подойдите сюда.

Было слышно, как сержант споткнулся о ступеньку. И появился на сцене.

– Подойдите и взгляните вот на это.

– Конечно, сэр.

Сержант с грохотом спрыгнул на пол. Он подошел к столу и начал рассматривать водяной пистолет.

– Узнаете? – спросил Аллейн.

Ропер протянул руку.

– Не прикасайтесь! – жестко скомандовал инспектор.

– Прошу прощения, сэр, – извинился сержант. – Я сразу узнал эту игрушку и невольно к ней потянулся.

– Нужно учиться владеть собой и управлять всеми порывами, если вы хотите стать настоящим детективом, – посоветовал ему Аллейн. – Чей это водяной пистолет?

– Возможно, – заговорил Ропер предостерегающим тоном, – в нашем округе есть два пистолета такого типа, сэр. Или больше. Я не могу поклясться, что их не больше двух. Думаю, я смогу вычислить его реального владельца, учитывая, что ему удалось выстрелить в меня около гостиницы, хотя я был в форме.

– Ропер, – сказал Аллейн, – до рассвета осталось всего три часа. Давайте не будем растягивать вводную часть до восхода солнца. Кому принадлежит этот пистолет?

– Джорджу Биггинсу, – ответил сержант.

Глава 12

Новые подробности

В двенадцать часов машина Скотленд-Ярда привезла Аллейна и Фокса к гостинице «Герб Джернигэма».

Дождь прекратился, но утро было таким промозглым, мрачным, облачным, что казалось невероятным, что в долине уже рассвело. Бейли и Томпсон уехали в Лондон. Старший инспектор пристально смотрел на задние габаритные фары, пока Фокс барабанил в парадную дверь гостиницы.

– Там внутри кто-то ходит, – проворчал он.

– Идут открывать.

Это был мальчик из прислуги, весь взлохмаченный и с испуганным взглядом. От него пахло пивом. Старший инспектор подумал, что, наверное, именно так выглядят все мальчики во всех гостиницах мира по утрам.

– Доброе утро, – поздоровался Аллейн. – Вы можете предоставить нам номера на день или два и завтрак через час?

– Я спрошу-у-у миссис, – ответил мальчик. Он поморгал и пошел по коридору. Они слышали, как слуга крикнул ломающимся подростковым голосом: – Миссис! Вроде по поводу убийства мисс Кампанулы. Миссис Пич! Миссис!

– Орет на весь дом, – заметил Аллейн.

В семь часов Генри неожиданно проснулся. Некоторое время он лежал, пытаясь вспомнить, чем этот день будет отличаться от всех остальных. Затем вспомнил. В мельчайших деталях женский затылок и шею в темных, блестящих полосках крови. В памяти всплыли ноты, измятые и прижатые головой к клавишам пианино. Картина была обрамлена горшками герани, как кошмарными подарками ко Дню святого Валентина.

Некоторое время его мысли занимали только подробности этого преступления: шея, белый лист с нотами, дурацкие зеленые листья. Крепко сжав руки, он постарался удержать это воспоминание, но Дина полностью завладела его мыслями.

– Если бы это была Элеонор, всем нашим проблемам пришел бы конец, – произнес он вслух.

Отогнав эту мысль, Генри убеждал себя в том, что это было бы ужасно, но она возникала вновь и вновь. Наконец он сказал:

– Притворяться нет смысла. Я искренне хотел, чтобы это была Элеонор.

Генри начал размышлять о том, что происходило после смерти Идрис Кампанулы. Как его отец подошел к старшему полицейскому офицеру Блэндишу с торжественным выражением лица. Также на память пришли объяснения доктора Темплетта и стоны мисс Прентис. Генри тогда посмотрел на мистера Коупленда, увидел, что его губы шевелятся, и с трудом понял, что пастор молился. Вспомнилось молчание миссис Росс и тот факт, что они с доктором Темплеттом не разговаривали друг с другом. И вновь его мысли вернулись к Дине. Генри провожал любимую и ее отца до дома, а на пороге открыто поцеловал ее. Пастор даже не обратил на это внимания. По пути домой в Пен-Куко эсквайр не мог забыть о том, что в отсутствие сэра Джорджа Диллингтона он был главным констеблем. С важным видом он рассуждал об убийстве, повторяя снова и снова, что Генри должен понимать: все услышанное там – строго конфиденциально. И с гордостью вспомнил, как вместе с Блэндишем принял решение о звонке в Скотленд-Ярд. Когда они наконец-то вошли в дом, Элеонор упала в обморок. Эсквайр насильно пытался влить ей в горло бренди, но у него так дрожали руки, что он ее чуть не задушил. Они помогли Элеонор дойти до комнаты, и Джослин так сильно нервничал, что случайно ударил ее по перевязанному пальцу, а кузина взвыла от боли. Генри с отцом выпили немного бренди в столовой, и эсквайр все рассуждал о возложенной на него ответственности.

Юноша вдруг похолодел, сердце бешено застучало в груди. И он вспомнил о самом страшном событии прошлого вечера, о чем старался не думать с момента пробуждения.

Это было воспоминание о том, как Джослин сообщил ему на правах исполняющего обязанности главного констебля, что, заглянув в шелковую дыру, он увидел блеск огнестрельного оружия.

– Это револьвер, – сказал эсквайр, – или какой-нибудь другой автоматический пистолет.