Лев Троцкий и другие. Вчера, сегодня. Исторический процесс Корабельников Михаил

О нашем прошлом и настоящем

Меня всегда интересовала фигура Льва Троцкого, одного из творцов Октябрьской революции, ставшего изгоем отечественной истории. Но поводом для начала моих изысканий стали несколько телевизионных передач о Троцком, состоявшихся в 2009 году; и в последующем – в том или ином виде – они повторялись. Меня поразили общий настрой этих передач, предвзятость и та концентрированная неприязнь по отношению к их герою, которую демонстрировали участники этих представлений. Когда у нас в России в организованном порядке толпой топчут одного, в то время как жертва по естественным причинам не в состоянии ответить, то есть большая вероятность того, что этот человек чего-то стоит.

Но не только Троцкий сам по себе представляет для меня интерес. Вся революционная эпоха, пережитая Россией в начале ХХ века, последующая история страны вплоть до настоящего времени, так или иначе связанная с нашими революциями и контрреволюциями, уникальны и поучительны. Можно сказать, что «голубой экран» подвиг меня к проведению собственного расследования некоторых исторических событий и исторических мифов. Это позволило мне в ретроспективе увидеть в дне сегодняшнем некоторые аналогии с днем вчерашним. Я также попытался оценить роль отдельных личностей в истории того времени, разобраться с мотивами их поступков, отдать им должное по справедливости. Однако, все по порядку…

Посмотрев цикл телевизионных передач о Белом движении во время Гражданской войны, я неожиданно для себя обнаружил, что почти все его предводители от генерала Корнилова до казачьего атамана Краснова – благородные патриоты своей родины, мужественные и отважные, и больше нечего к этому добавить. Проиграв большевикам Гражданскую войну, – так уж вышло! – выжившие оказались задвинутыми в эмиграции на задворки Истории. Часть из них из этого состояния извлекла Вторая мировая война, когда в составе победоносной германской армии они продолжили борьбу за освобождение России от ига большевизма. Но не сложилось и на этот раз. В результате чего историческая миссия некоторых из этих героев закончилась на виселице.

В 2009 году был поставлен телесериал о жизнедеятельности одного из лидеров Белого движения – адмирале Колчаке. В фильме любовь главного героя одновременно к двум женщинам возведена на уровень переживаемых исторически событий. Такой подход, отражавший, так сказать, романтическую сторону натуры главного героя, вполне соответствует вкусам современного зрителя, особенно женской аудитории. Я же – сторонник исторического реализма – оказался неудовлетворенным: что же все-таки помешало такому блестящему офицеру и незаурядной личности одержать победу в его борьбе, и в чем причина поражения Белого движения?

Более удачливыми оказались борцы за народное дело по другую сторону фронта Гражданской войны и в последующем – государственные деятели разного калибра страны Советов: такие как Киров, Дзержинский, Микоян, Калинин, или красный полководец Михаил Фрунзе, или, наконец, Буденный и Ворошилов. Телевизионные истории этих героев свидетельствуют о том, что все они хоть и служили не тому богу, но служили верно, хоть и участвовали в революции, – в которой по нынешним понятиям не следовало участвовать, – и в Гражданской войне, – но не на той стороне, на которой следовало, – тем не менее, были в целом достойными для своего времени людьми, а некоторые даже любимы народом.

Немало было передач и о послевоенных руководителях советского государства Н. С. Хрущеве, Л. И. Брежневе, Ю.А.Андропове – все упомянутые воспринимаются однозначно в положительных тонах. И за дело.

У Хрущева Н. С. хоть и были резкие и не всем понятные зигзаги от разоблачения культа личности Сталина до повсеместного насаждения кукурузы, но генеральную линию по усилению могущества советской Державы он проводил весьма успешно. И, что примечательно, искренне верил в коммунизм, даже взялся предсказать время его наступления. При нем мы всех догоняли, а затем подсчитывали убытки. Его заслуги не были обойдены и в песенном народном творчестве:

– И это – святая правда.

Придя к власти в партии и государстве, Никита Сергеевич, прежде всего, уничтожил своего грозного соперника – Лаврентия Берию, обвинив его в шпионаже. Во все времена на Руси это – убойное обвинение. Затем покусился на самое святое для всех советских людей – непогрешимый образ усопшего вождя, возложив на него ответственность за чудовищные преступления против собственного народа. При жизни вождя сам Никита Сергеевич был его верным помощником. Затем он поборолся с «антипартийной группой» бывших соратников, которые намеревались оттеснить его от власти. Сохранил им жизнь, но лишил перспектив. И этот эпизод отечественной истории народ прославил в песне «ФРАКЦИЯ»:

И был назван человек с самой длинной фамилией: им оказался «Примкнувшийкнимшипилов».

Одержав верх над своими соперниками, Никита Сергеевич приступил к строительству коммунизма в отдельно взятой стране. Побывав с визитом в США – цитадели мирового капитализма, он быстро раскусил, в чем состоит секрет процветания аграрного сектора экономики этой мировой державы – он в кукурузе. И страна занялась насаждением кукурузы во всевозможных весях. Затем было дано задание: догнать и перегнать США по производству мяса и молока. Задание вполне конкретное. И, представьте себе, с ним справился партийный «хозяин» Рязани, перерезав весь скот в округе. За это достижение он был высочайше отмечен и награжден. А потом застрелился.

Однако задание построить коммунизм за 20 лет никто не отменял. И это задание было бы, безусловно, выполнено, продержись Н. С. у власти в течение этого времени. Но это не входило в планы выращенных им ближайших соратников, которые безвременно отправили его на покой.

Никита Сергеевич счастливо сочетал в себе государственную мудрость, уберегшую мир от ядерной катастрофы в дни Карибского кризиса, со всевозможными знаниями во всех областях, включая литературу и искусство. Хоть академий и не кончал. Его любимая песня «о рушнике» стала эталоном музыкального творчества. А его художественные вкусы, подсказанные партийными чиновниками, сказали решительное «нет!» всяким абстракциям и чуждым влияниям на полотнах некоторых художников. И советский художественный авангард вновь убрался в подполье. Несмотря на это, при Никите интеллигенция вздохнула, наконец, в полвздоха, а некоторые поверили в социализм с «человеческим лицом». Но вера эта была похоронена Новочеркасским расстрелом…

О сошедшем с «голубого экрана» времени Л. И. Брежнева можно вспоминать как о безвозвратно ушедшем счастливом детстве, растворившемся в тумане истории. Дорогой Леонид Ильич не мучил своих подданных бреднями о построении коммунизма. Он реально стоял на ногах и ограничился только построением общества «развитого социализма», которое через двадцать лет все равно развалилось. При этом старался жить сам и жить давал другим, за что его особенно любили соратники и не пытались занять его место у руля. Л. И. Брежнев был очень скромен и имел только три увлечения: охота, коллекционирование автомобилей и орденов. Последние вешались ему на грудь и в праздники, и в будни. И, как только «иконостас» оказался заполненным, он и отошел в мир иной.

Несмотря на крайнюю занятость государственными делами, Леонид Ильич был знаменитым писателем. Написанные им книги о себе самом в зеркале отечественной истории вся страна читала с придыханием и трепетом; они подлежали обязательному изучению. Книги писались, разумеется, не лично Брежневым – для этого существуют клерки от литературы. Но какое это имеет значение? И правильно делал: после его безвременной кончины никто о нем не написал ни одной книги. Таков был Леонид Ильич, и мы всегда будем вспоминать о нем с сожалением: ни один государственный деятель не подарил нам такого количества анекдотов о себе.

У Юрия Владимировича Андропова были все предпосылки стать не менее, а, возможно, еще более выдающимся руководителем государства, чем его предшественник. Он был всесторонне одарен и даже сочинял стихи. Много лет он возглавлял известную «контору», о которой наш народ приучен говорить шепотом, с оглядкой по сторонам. Став во главе государства по партийной линии, он правил нами недолго, но круто, преследуя цели внедрения единомыслия в головах граждан и неприятия чуждой морали из-за «бугра», а также наводил порядок в государстве, подраспущенный его предшественником. Это запомнилось современникам «шмонами», которые устраивали в магазинах столицы, чтобы выловить зазевавшихся иногородних командировочных, использовавших свое служебное время не по прямому назначению. Но даже такими крутыми мерами не удавалось отбить колбасный запах у покидающих столицу электричек. Надорвавшись от непосильного труда, Ю. В. Андропов безвременно ушел от нас, так и не завершив своей миссии.

Юрий Владимирович отличался еще большей личной скромностью, чем его предшественник у руля государства, если такое вообще возможно. Он был даже аскетичен и, по воспоминаниям соратников, носил свитер с большими заплатами на протертых локтях, демонстрируя свою скромность и непритязательность. А даримые ему подарки сдавал в Гохран, показывая всем пример неподкупности и бескорыстия. И, надо полагать, соратники были ему за это особенно благодарны, в той же мере, как и пример андроповского бескорыстия усвоили все последующие поколения чекистов.

У каждого порядочного джентльмена должна быть своя тайна. Была она и у Юрия Владимировича. Злые языки говорят, – а, возможно, – клевещут! – что его родная мать была не вполне арийского происхождения; более того, она как бы еврейка. Существуют разные версии того, как Андропову удалось выпутаться из этой истории. Но, так или иначе, его карьера состоялась по высшему разряду. Всей своей деятельностью на высоких постах он доказал, что не имеет ничего общего с «этим народцем», и я его вполне реабилитирую.

…Вскоре наступили новые времена, и «железный Феликс» – символ могущества андроповской «конторы» – был свергнут с постамента на Лубянской площади разбушевавшимися народными массами.

Но затем, перешагнув через смуту в стране, через «лихие девяностые», наступило время стабильности и порядка в государстве, где каждый получает свое, а за все отвечает нефтяная труба. И пришел новый лидер нации. Он явился без сутолоки и борьбы, «с заднего кирильца», как сказал бы Райкин. Говорил тихо, но доходчиво, знал себе цену, а главное – цену внемлющему ему электорату. Пренебрегая нюансами языка, он выражал свои мысли кратко и лаконично. И мысли эти, типа: «мочить в сортире», «шакалить у посольств», «замучитесь пыль глотать» или «глотать сопли», «поливать поносом» народ тут же разобрал на цитаты. Подобная лексика не принята в иных «весях», она бы их шокировала. Но Запад нам не указ, а для России сойдет. Именно так и должен выражаться российский президент, чтобы быть понятым народом. Он также стал решительно отделять мух от котлет, и народ осознал, кому положены котлеты, а кому и мух достаточно.

Итак, «воссев на троне», лидер нации решил его не оставлять ни при какой погоде. Раньше на Руси правила наследственная монархия. Но цари бывают умные и глупые, сильные и слабые, здоровые и больные. Не все из них реально способны управлять государством. Он же здоров, умен и знает толк в борьбе на татами. Поэтому вполне способен. Он вечный борец с «олигархом», фамилия у которого начинается на букву Х, а «срок» никогда не кончается. Он дальновиден и патриотичен. Он всенародноизбран. Он один достоин и безальтернативен.

Первым некоронованным российским монархом был Сталин. Он правил долго и жестоко, пролил море крови. Его пример поучителен: наш народ склонен к мазохизму, и чем тяжелее рука «хозяина», тем он более обожаем. Это главный урок российской истории. Конечно, сегодня немыслимо дойти до таких безобразий. Страна уже не так сильна, чтобы без обиняков демонстрировать голый зад всему миру. С другой стороны, если этого вовсе не делать, сочтут за слабость. Друзей нет – одни недруги. Все нам завидуют. Все только и ждут, когда Россия развалится от собственного разложения, чтобы завладеть ее ресурсами. Не дождетесь, господа. На каждый недружественный шаг с вашей стороны последует наш симметричный ответ. И это счастье, что у страны такой президент.

Он может все: и опуститься в батискафе на дно Байкала и взмыть под облака на дельтаплане во главе журавлиной стаи, и управлять боевым самолетом, а то – и древнюю амфору со дна морского добыть, подобно Ихтиандру. Он запросто общается с опасными хищниками. Журналисты ходят за ним по пятам в ожидании очередного чуда, чтобы сделать его всеобщим достоянием.

Он также запросто отшивает зарубежных журналюг с их вечно провокационными вопросами. Заявит, например, какой-нибудь дошлый корреспондент: мол «в огороде бузина», а он тут же ответит, что «в Киеве дядька». Проявит кто-то озабоченность по поводу преследования в России оппозиции, нарушения прав человека и очередного «закручивания гаек», а он отпарирует, мол, в Соединенных Штатах до сих пор смертная казнь, а у нас на нее мораторий. Зато российские журналисты задают ему только такие вопросы, за которые им деньги платят.

Не лезет за словом в карман спаситель отечества, и всегда он умнее всех. Ибо самый умный в России именно тот, за кем последнее слово. Вот поспорил как-то с Владимиром Владимировичем бывший олигарх на букву «Х», проявил, так сказать, самостоятельность в суждениях и поступках, – наверное, возомнил себя самым умным, – и сидит уже десять лет, мотает второй срок. И будет сидеть вместе со своим подельником на букву «Л», пока не раскается в совершенных преступлениях. Пусть знает, кто на самом деле самый умный. Однако сам он никого не судит. Боже упаси превысить свои полномочия. Это делают российские судьи, как и положено в цивилизованных странах. Ведь Россия – не какая-нибудь Зимбабве. А что есть высшая квалификация для судьи? Знание законов? – их должен знать каждый студент юрфака. Следование законам? – оставим эти надежды для адвокатов: пусть упражняются в красноречии. В чем состоит высший государственный интерес, выразителем которого является президент, – вот о чем должен догадываться настоящий судья, и притом безо всякой подсказки.

Но он совсем не жесток, наш любимый руководитель. Например, он любит животных. Он может и помиловать. Казнить и миловать – привилегия королей и их тяжкая забота. Можно помиловать преступника, который искренне раскаялся в совершенных преступлениях и решил начать новую жизнь честного человека. Но как можно помиловать того, кто ничего не совершил и при этом даже каяться не желает?

Он занимается спортом, участвует в саммитах, перерезает ленточки, запускает новые предприятия, не доверяя это дело доморощенным специалистам, за нерадивых чиновников разрешает конфликты местного значения… и трудится, трудится, «как раб на галерах». Сегодня за национальным лидером та самая таинственная корпорация, которой, по умолчанию, позволено все – его, так сказать, «альма-матер». С его приходом в Кремль эта контора преобразовалась в акционерное общество по эксплуатации ресурсов России. За ним «стоящая на страже закона» полиция, самая сервильная прокуратура, самый басманный суд и самые прикормленные друзья. За него эта Дума, которая – «не место для дискуссий». Ни у кого больше нет такого парламента. За него российская интеллигенция, получающая награды из его рук. «Если не Он, то кто же?» – вопрошают все.

И с церковью полное взаимопонимание. Он воцерковлен и дружен с самим патриархом. К нему расположен сам Всевышний! И чудесный приход его из полной неизвестности на высший государственный пост, и небывалый рост цен на «черное золото», обеспечивший долларовое изобилие России после череды «дефолтов», пришедших на долю его предшественников у руля – все это звенья одной цепи, и это – глас Божий. А что есть высшая христианская добродетель, если очистить учение от условностей церковного языка? Это любовь к ближнему своему начальству. А власть президента – вообще от Бога, каковой раньше была царская власть.

И, наконец, за ним – господин Чуров, председатель Центральной избирательной комиссии. За заслуги перед отечеством в виде обеспечения «честных и справедливых» выборов в Государственную думу в 2011 и президентских в 2012 годах он получил, – сам же и выбрал из списка наград! – полководческий орден Александра Невского. Кто теперь усомнится в том, что выборы – это тоже поле боя, на котором все позиции должны достаться своим и ни одна – отдана противнику? И в этом отношении господин Чуров вполне заслужил свой полководческий орден.

Итак, констатируем: при нынешнем президенте Россию ждет эра стабильности, порядка и процветания.

Титан и тиран

Нельзя обойти вниманием две исторические фигуры, стоявшие у истоков советского государства: В.И. Ленина и И.В. Сталина. Ленин – лидер партии большевиков и глава первого в мире социалистического государства – своей деятельностью оставил глубокий след в отечественной и мировой истории. О Ленине написано много разного, и взгляды о нем, – как его, так и наших современников, – порой диаметрально противоположны; в наше время превалирует негатив. Но истина не определяется суммой суждений о ней, которые меняются в зависимости от политического климата. Хорош или плох Ленин, он должен быть объективно представлен в наших исторических хрониках как политик и государственный деятель со всеми его достоинствами и недостатками, ибо это часть нашей истории. Но это произойдет, и произойдет ли? очень нескоро.

Личность Сталина в популяризации не нуждается. О нем современникам известно почти все из множества отечественных фильмов, из опубликованных книг, свидетельств очевидцев и т. д. Сегодня фигура Сталина расколола наше общество на два непримиримых лагеря. Для одних он – титан, который возглавил страну в тяжелейший период ее истории, успешно провел индустриализацию, преобразовал «лапотную» Россию в современное развитое государство. Он был вдохновителем и организатором всех наших побед, в том числе – в Великой Отечественной войне. Он навел порядок в стране и обеспечил единство советского народа; он заставил дрожать всех наших недругов и т. д. Для других он – кровавый диктатор и тиран, виновный в гибели многих миллионов людей, расстрелянных, умерших с голоду, сгнивших в лагерях. При нем страна была превращена в сплошную «зону» с колючей проволокой, разделявшей пока еще условно «свободных» граждан и лагерных рабов. Не пришло еще время единомыслия о роли Сталина в отечественной истории и, видимо, не придет никогда.

Телеверсия личности Льва Троцкого

Зато в отношении Льва Троцкого – еще одного лидера революции – все предельно ясно и безоговорочно. Фигура Троцкого попадает в диссонанс со всеми остальными героями революции и строителями советского государства, а наши человеколюбивые историки называют его «демоном революции».

О Троцком я смотрел несколько передач и заметил такую особенность. Участвуют в них на разных каналах, по существу, одни и те же люди, называющие себя историками и писателями – все аккуратно подстриженные, при галстуках, с незамутненным какими-либо сомнениями взором. Все похожи на «птенцов из одного гнезда», если только можно сравнивать историков с птенцами. Видно, что они владеют материалом и хорошо подкованы. Назову их для порядка «истормейкерами» и прошу не путать с «имиджмейкерами», несмотря на то, что очевидная цель подобных передач как раз и состоит в том, чтобы придать бывшему товарищу Троцкому определенный, годный для внутреннего потребления имидж.

В 2009 году по центральным каналам прошли две передачи о Троцком:

– 5.08.09 на канале «Россия»: «Лев Троцкий. Тайна мировой революции»;

– 31.10.09 по НТВ: «Советские биографии. Лев Троцкий». Ведущие: Александр Елисеев, Александр Шишков, Александр Самодуров, Юрий Жуков, Юрий Емельянов и другие.

Какое впечатление оставляют эти передачи о «демоне революции»?

Скажем прямо: всесторонне негативное.

Начну с того, что он в действительности, между нами говоря, вовсе и не Лев Троцкий, а некий Лейба Бронштейн. Фамилию «Троцкий», назвавшись Львом, этот субъект незаслуженно присвоил себе, наблюдая тюремщика с такой же фамилией, когда был посажен за революционную деятельность. Согласитесь, вдумчивый читатель, человек, нареченный родителями именем Лейба и с фамилией Бронштейн никогда бы не стал вождем революции и Наркомом по военным делам, во всяком случае, в России. Вот если бы родители сразу при рождении нарекли его Львом Троцким, тогда совсем другое дело. Что же из этого следует? – а именно то, что и вождем, и Наркомом Троцкий стал незаконно, присвоив себе чужую фамилию. Это все равно, как если бы некто, не имея высшего образования, назвался профессором, что иногда у нас, к сожалению, случается.

Дотошный историк из упомянутого «гнезда» не поленился разыскать на юге России семью настоящих Троцких – человек десять обоего пола и разных возрастов – которые исторически и на законных основаниях носят эту славную фамилию. Все они были крайне возмущены поведением этого самозванца, похитившего у них их честное имя, то есть, фамилию.

Во-вторых, идею «перманентной революции», которая в корне ошибочна, Троцкий позаимствовал у некоего Парвуса – фигуры всесторонне сомнительной и провокационной в русской истории;

В-третьих, он, как только мог, разрушал единство партии и вступал в полемику с самим Лениным, который за это называл его то «иудушкой Троцким», то «политической проституткой», то «подлейшим карьеристом и фракционером». Оспаривать «самого Ленина» – неслыханная дерзость и святотатство. И так будет всегда, невзирая на то, что нынешний Ленин совсем уже не тот великий и святой, каким он был раньше.

В-четвертых, Троцкий постоянно якшался со сторонниками разрушения России и без стеснения жил на их средства. А ведь известно: кто платит, тот и заказывает музыку.

В пятых, шестых и так далее:

– В Париже во время Первой мировой войны Троцкий издавал пораженческую газету, за что был выдворен из Франции.

– Вокруг Ленина и Троцкого, которые уже успели подружиться, постоянно крутились немецкие деньги с целью вывести Россию из войны путем революции. И вообще, не что иное, как именно деньги связывало между собой этих двух во многом несхожих персон, в прошлом – непримиримых противников.

– Секрет успехов Троцкого – в терроре. Свою популярность он потопил в крови расстрелов. Он лично расстрелял четверых матросов из собственной охраны.

– Известное «завещание Ленина», в котором вождь революции критиковал Сталина, скорее всего, фальшивка, придуманная самим Троцким.

Ну и так далее, в том же духе. А еще мы узнаем о том, что:

– в молодости Троцкий интересовался масонством;

– бежав из ссылки, он бросил на произвол судьбы свою первую жену с двумя малолетними дочерьми. Порядочный человек никогда бы так не поступил. Порядочный человек бежал бы, прихватив с собой жену и двух малюток или, на худой конец, остался бы гнить в ссылке – революция подождет. Затем он женился на другой женщине. Все это характеризует Троцкого как многоженца и злостного неплательщика алиментов.

Или вот еще эпизод из области сновидений, непостижимым для меня образом подсмотренный нашими «чекистами». Обитая в конце жизни в приютившей его далекой Мексике, Троцкий страшно боялся за свою жизнь… – с чего бы это вдруг? По ночам ему снились кошмары. Он звал на помощь свою личную охрану – тех самых расстрелянных им матросов, – но тщетно.

Не правда ли, интересная получается картина маслом? Это я о телевизионном образе Льва Троцкого, сочиненном «истормейкерами». А есть еще чисто технические приемы унизить в глазах телезрителей обреченную на осмеяние фигуру. Существуют приемы двух видов. В первом варианте прокручиваются старые кинохроники в ускоренном темпе, без звукового сопровождения. О чем говорит оратор – неизвестно, но при этом все время дергается и усиленно жестикулирует. Так выступления Троцкого (и Ленина тоже) на митингах искусственным образом превращаются в театр марионеток. Во втором варианте артист, «косящий» под Троцкого, нарочито коверкает его слова на иностранный манер. Тем самым подчеркивается «нерусскость» Троцкого, что само по себе вызывает реакцию отторжения у телевизионной публики.

В обоих вариантах у телезрителя создается негативное представление о вожде революции, и наши затейники от «голубого экрана» используют подобные приемы довольно регулярно. На самом-то деле Троцкий считался одним из лучших митинговых ораторов того времени, и говорил он на правильном русском языке четко, убедительно и без акцента. А если бы это было не так, то едва ли мог быть услышанным народными массами.

Не любит Россия бывшего товарища Троцкого организованной нелюбовью:

– ни как «иудушку Троцкого», дерзнувшего спорить с самим великим Лениным и вечно совавшего палки в колеса нашего бронепоезда, чтобы сбить его с правильного пути;

– ни как «демона революции», организовавшего большевистский Октябрьский переворот;

– ни как жестокого и циничного диктатора, к тому же – инородца, – проливавшего кровь русских людей;

– ни как презренного фракционера, продавшегося иностранным разведкам, чтобы помешать советскому народу строить новую жизнь.

При всех режимах после Ленина советским официозом в организованном порядке населению страны прививалась ненависть к Троцкому и его сторонникам, даже в сравнительно «вегетарианский» период нашей истории – при Хрущеве и Брежневе. В лучшем случае – полное забвение.

После ХХ съезда КПСС жертвы сталинского террора подлежали реабилитации, за исключением тех, кто сам активно участвовал в терроре. В 1961 году вторая жена Троцкого Наталья Седова подала прошение о посмертной реабилитации своего мужа. Ей было отказано. Почему же? Ведь совершенно очевидно, что Троцкий был оклеветан сталинским «правосудием». Он никогда не совершал преступлений, в которых его обвиняли. На самом деле, Троцкого и его сторонников, – как и многих противников, – Сталин уничтожил за участие в Октябрьской революции – более значимое, чем участие его самого; в других случаях за то, что слишком много знали. В созвездии многих звезд свет от малой звезды ничтожен. Если же остальные звезды погасить, то малая звезда становится единственной и самой яркой. По этой причине Сталин уничтожил всю «ленинскую гвардию» старых большевиков и остался единственным из «посвященных».

Троцкий не несет ответственности за бесчинства ЧК, никогда не был ничьим шпионом, не участвовал в насильственной коллективизации и «раскулачивании» крестьян, не повинен в «голодоморе», не причастен к репрессиям тридцатых годов, а наоборот – стал одной из жертв репрессий. Так почему же Хрущев его не реабилитировал?

Я убежден: причина в том, что оставались живы, осыпаны правительственными наградами и благоденствовали тысячи чекистов, уничтожавших по приказу Сталина сторонников Троцкого в стране и за рубежом, партийные руководители, принимавшие в этом деле активное, хоть и косвенное, участие. В этом «благородном» деле участвовали и простые советские граждане, без устали и стеснения доносившие на соседей и сослуживцев. Да и сам Н. С. Хрущев не составил исключения: при жизни Сталина он был образцовым сталинистом и ревностно исполнял «волю партии». Реабилитировать Троцкого в этих условиях все равно, что наступить на горло собственному прошлому, подписать себе, и не только себе, приговор как соучастнику в сталинских преступлениях.

А что в наше время? После десоветизации России, произошедшей в начале девяностых годов, страшная государственная тайна о действительной роли Троцкого в период Октябрьской революции и Гражданской войны перестала быть тайной. Но сам Октябрьский переворот теперь у нас рассматривается как преступное деяние. И, стало быть, Троцкий, наряду с Лениным – все равно преступник, но уже с другой, противоположной стороны: не как предатель революции, а наоборот – как ее организатор. Поэтому не поставят в России памятника Троцкому никогда и ни при каких условиях, даже виртуального.

Почему я за это взялся?

Вот почему я взялся за это дело: хочу разобраться, кем был на самом деле Лев Троцкий и какова его роль в истории.

Каким материалом я располагал? Я прочитал несколько книг о Троцком, изданных после 1990 года, когда писать на эту тему в нашей стране стало возможно, а также ряд публикаций самого Троцкого – небольшую часть его литературного наследия, изданную у нас с опозданием на 80 лет. Я прочитал все, что было мне доступно, и этого достаточно для того, чтобы составить собственное представление об этой личности.

Мною в свое время была прочтена книга Роберта Конквеста «Большой террор» – повествование, охватывающее период времени политических репрессий в СССР, в котором немало внимания уделено так называемым «троцкистам». Книга не для слабонервных, оставляет много впечатлений. Немало я прочел художественной литературы и публицистики о пред– и послереволюционном периоде российской истории. Все это общедоступно, а изданное, начиная с конца 1980-х годов, уже не подвластно пропагандистским клише советского времени и, следовательно, более или менее заслуживает доверия. Кроме того, я уже далеко не молод, кое-что видел своими глазами и воспринял от других.

В нижеследующей истории из-под моего пера биография Троцкого будет представлена, по возможности, кратко и фрагментарно. Более подробные сведения интересующиеся могут найти в опубликованных книгах о Троцком и его самого. Я попытался взглянуть на события начала ХХ века, связанные с деятельностью Троцкого, с учетом прошедшей истории и реалий сегодняшнего дня. Излагаемый исторический материал будет разбавлен моими собственными суждениями, – иначе и смысла нет затевать это дело: все давно написано до меня, – возможно, недостаточно зрелыми и не вполне объективными. Мое преимущество в том, что писать «в стол», особо не рассчитывая на то, что мои откровения кого-то заинтересуют, можно, не озираясь по сторонам, наплевав на прописные истины. Это моя субъективная оценка людей и событий. Однако подобным субъективизмом я не отличаюсь от других. Всегда, даже в самом «беспристрастном» и «независимом» историческом исследовании можно разглядеть «ослиные уши» собственной позиции автора.

Один из мировоззренческих вопросов, преследующих меня всю жизнь, это вопрос о прошлой революции, ее неизбежности и однозначности, а также о том, возможен ли в принципе социализм «с человеческим лицом»? Возможно, все это утопия, а может быть, что-то в этом есть. Я убежден, что забывать урок, преподанный нам Октябрем, или изображать произошедшее с нами в угоду нынешней конъюнктуре столь же недальновидно, как прятать голову в песок при приближении опасности.

Обратиться к этой теме меня заставили отнюдь не поиски развлечений на склоне лет. Причина намного серьезнее. Россия, в которой я прожил более 70 лет, в которой жили мои предки, очередной раз за последнее столетие оказалась в тупике: политическом, экономическом, социальном и духовном. За это столетие страна пережила революционный подъем, смерч Гражданской войны, мясорубку сталинского террора, опустошительную войну и послевоенную разруху, хрущевскую оттепель, брежневский застой, надежды демократической революции, которые ныне похоронены выстроенной властной вертикалью.

Что же дальше? Куда мы движемся, и движемся ли вообще? Оглядываясь по сторонам, замечаем, как нас обгоняют в развитии гражданского общества развивающиеся и ранее недоразвитые страны. Где наша «птица-тройка»? Жизнь пришла в оцепенение и всеобщее созерцательное бездействие. Нет реально действующих лиц, если не считать дельцов, стоящих по обе стороны закона. Куда делись люди, живущие не хлебом единым? Такие, конечно, есть, но их – ничтожное меньшинство. Куда делись личности, способные на Поступок? Одной из подобных личностей в прошлом, причем яркой личностью, был Лев Троцкий – журналист, революционер и государственный деятель. То, что раньше он был у нас под запретом, и одно упоминание его имени не в общепринятом карикатурном стиле грозило людям потерей карьеры, свободы, а кому – и жизни, что и теперь в изображении Троцкого продолжаются традиции давно минувших дней – все это свидетельствует о том, что он остается опасной фигурой для власть предержащих.

Может быть, время революций ушло безвозвратно, но, может быть, оно еще вернется – и мало нам всем не покажется. Революционную ситуацию порождают, прежде всего, «верхи» – своей недальновидностью и недалекостью, своей неадекватностью вызовам времени, своим корыстолюбием и хамством. Застой и деградация не могут длиться вечно. Это завершится либо дальнейшим распадом России, либо иными потрясениями на новом витке Истории.

Разговор с «пушкинистами»

Как только я взялся за это дело, то был немедленно атакован родственниками.

– Сдался тебе этот Троцкий! – взывали они. – Зачем он тебе нужен? Займись лучше своим здоровьем или, на худой конец, пиши мемуары, если делать нечего.

– Мое здоровье, – отвечал я, – никому не интересно, а мемуары – тем более. Что я – ученый с мировым именем или полярный исследователь, или чей-то тайный советник, на худой конец? А Троцкий – это наша история, преднамеренно забытая.

– Ну и что же, кому он теперь интересен? Сейчас другое время, другие интересы. А та революция проклята и забыта.

– Это я вижу: теперь все только жрут и пьют, знать ничего не желают. А История за это наказывает…

И я стал плести известную байку о том, как человечество наступает на те же грабли, и что потом получается. Однако это не помогло.

– Но почему именно Троцкий, что у нас – нет достойных личностей? Пушкин, Толстой, Достоевский. Да мало ли. вот и пиши о них, если делать нечего!

– О Пушкине уже написано столько, что язык отвалится перечислять. Целая армия пушкинистов, десятки диссертаций, памятники, музеи, полстраны кормится его именем. Почти столько же – и о других корифеях. О Троцком написано мало, противоречиво и лживо. И вообще, нелюбовь к Троцкому – наша национальная традиция. У нас он организовал Октябрьскую революцию, – к ней можно относиться по-разному, но это великое событие; всю Гражданскую войну он был военным министром и председателем Реввоенсовета Республики; Фрунзе сменил его на этом посту только в 1925 году и через полгода умер. Однако Михаил Фрунзе увековечен в памятниках и музеях, а единственный музей Троцкого находится в Мексике.

– Да что ты знаешь о Троцком? Ты был лично знаком с ним или читал его архивы или другие первоисточники? Все сведения о деятельности Троцкого получены тобой из ранее опубликованных материалов! Что ты можешь добавить к этому?

– Если бы я был лично знаком с Троцким, меня бы давно расстреляли. В остальном согласен: ничего нового, тем более – неизвестного о Льве Троцком я не скажу. Значит, буду заниматься плагиатом, как все «пушкинисты». Но отличие все же есть. О Пушкине все ясно и определенно. Остаются отдельные нюансы, которые дадут пищу еще не одному поколению соискателей. Троцкий – и в самом деле фигура противоречивая. А мне он интересен именно тем, что олицетворяет собой целую пережитую Россией эпоху революционных потрясений, которые из сегодняшнего далека видятся совсем иначе, чем это было вблизи.

При прочтении материала у меня сами собой возникали аналогии и сравнения с днем сегодняшним. Если бы меня спросили: стоило ли затевать ту революцию ради того, чтобы без малого сто лет оказаться там, где мы теперь находимся, то ответ был бы отрицательным. Но История не заканчивается сегодняшним днем, и о том, что будет завтра, можно только гадать. Одно можно сказать определенно: что есть сегодня, что будет завтра и послезавтра – незримой нитью связано с тем, что было вчера. В частности и по этой причине те революционные потрясения, которые преобразовали Россию и весь мир, вызывают у меня особый интерес. Короче, я за это дело взялся «всерьез и надолго». Однако вскоре был вновь атакован «пушкинистами». И тогда я сказал:

– Кстати! А вы знаете, что Троцкий – потомок Пушкина?

– Какой еще потомок, что ты плетешь? – возмутились «пушкинисты».

– Об этом нам поведал историк и писатель Леонид Млечин, сославшись на Льва Анненского. А тот рассказал такую историю. Короче, дело было так. Великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин как-то познакомился с одной молодой полькой. Совместное увлечение поэзией, чтение стихов, возвышенные чувства… от чего и появилось дитя любви мужского пола, нареченное именем Леонтий, которое по просьбе Пушкина воспитывалось в семье Раевских. В зрелом возрасте этот внебрачный сын поэта, в свою очередь, завел роман с одной из кузин вдовы Раевского. И все повторилось: родилось еще одно внебрачное дитя мужского пола. А тогда существовал обычай: незаконнорожденных детей дворян отдавали в надежную, непьющую еврейскую семью.

– А разве такие бывают?

– Не умничай и слушай дальше. Так вот, этот мальчик, внебрачный внук великого русского поэта, нареченный именем Давид и получивший фамилию Бронштейн от приемных родителей, и есть отец будущего революционера. И косвенным доказательством этого являются некоторые признаки, унаследованные Львом Троцким от прадеда: редкие беспричинные обмороки, нервный тик в левом углу рта и, самое главное, владение пером. Правда, Троцкий стихов не сочинял, его поэзия – революция.

– Ну, допустим. А мама Льва Троцкого – тоже подкидыш?

– Нет, она была обычной еврейской барышней из городских мещан.

– А зачем, собственно, Леониду Млечину понадобились эти бредни?

– Он сказал, что в характере Троцкого присутствуют черты великороссов: храбрость, решительность, бескомпромиссность, азарт – все лез на рожон. А евреи наоборот – народ смирный, компромиссный, осторожный.

– Ничего себе, осторожный! А помнишь демонстрацию в Москве на Красной площади в августе 1968 года против ввода советских войск в Чехословакию?

– Ну и что?

– Они развернули плакат, но их быстренько повязали советские патриоты в штатском, которые случайно оказались поблизости.

– Ну и что?

– Повязали, слегка побили… даже выбили кому-то зубы. А дальше как положено: кого в тюрьму, кого в психушку – все по закону. Потому что время и место демонстрации не были заранее согласованны с властями.

– Допустим, ну и что?

– А то, что из этих восьмерых демонстрантов четверо – евреи.

– Всего-то четверо? Это из двух миллионов душ? Прав Леонид Михайлович, евреи очень осторожный и даже боязливый народ. Но Троцкий – правнук Пушкина. Сейчас у пушкинистов кризис: о современниках поэта все давно писано-переписано, и трудно раскопать что-то еще. Теперь уже рассказывают о предметах, связанных с жизнедеятельностью поэта. Недавно по «телику» была специальная передача о пистолете, из которого Дантес стрелял в Пушкина на дуэли: как попала к Дантесу эта прелестная вещица? А я вам предлагаю живого потомка Пушкина. То есть, не совсем живого, зато настоящего. Итак, колебания в сторону, выбор сделан, Лев Троцкий, – правнук Пушкина – мой герой.

Несколько деликатное обстоятельство

Но прежде всего я хочу прояснить одно деликатное обстоятельство, ибо это все равно пришлось бы сделать по ходу повествования. Почему, спросит читатель, Вас так интересует этот Троцкий, – давно отработанный персонаж прошедшей эпохи? Может быть, это Ваш дальний родственник или соплеменник?

Должен признаться, что в родстве со Львом Троцким ни с какого боку не состою, а вот второе предположение верно: Троцкий – мой соплеменник. И я бы выглядел лицемером, если бы стал отрицать, что мой интерес к Троцкому подогревается еще и этим обстоятельством. Значит ли это, что в своей оценке Льва Троцкого как личности и политической фигуры я буду субъективен? – вполне возможно. И прошу читателя учесть это обстоятельство. А кто не субъективен? Ведь взгляды каждого из нас на окружающий мир концентрированно отражают весь наш жизненный опыт, начиная с родственных и национальных корней, включая наш социальный статус, духовные предпочтения. И, в зависимости от внутренней позиции, у разных людей одни и те же явления, исторические события, их герои, и даже отдельные предметы могут вызывать различную, иногда и прямо противоположную реакцию. Например, для верующего христианина икона Божьей матери есть средоточие святости и надежда на защиту от сил зла, а для атеиста – не более чем объект идолопоклонничества и суеверия.

Далее, будучи соплеменником Троцкого, я не смогу избежать в своем исследовании отражения определенного «еврейского акцента» в событиях революционного и послереволюционного прошлого России. Это как раз то обстоятельство, которое тщательно замалчивалось в советской историографии, а ныне, наоборот – выставляется напоказ определенного рода, скажем, патриотами в своих пропагандистских целях. Если это кого-то шокирует, то ему следует сразу прекратить чтение и заняться полезным для себя делом.

Но должен заметить, что Троцкий, как и другие большевики-евреи – отнюдь не подарок своему народу. Как интернационалисты они были решительными противниками идеи воссоздания еврейского государства в Палестине, и активно противодействовали сионистскому движению в СССР. Они видели решение национального вопроса русского еврейства в рамках советского государства. Последующий запрет на эмиграцию евреев из СССР и постепенная ликвидация их национальных культурных институтов внутри страны обрекало этот народ на ассимиляцию путем растворения в численно превосходящем этносе. В этом плане применительно к еврейскому нацменьшинству большевики, вернее, те, кто пришел им на смену, отступили от ими же провозглашенного тезиса о праве наций на самоопределение. Во имя великой цели большевики-евреи отреклись от своих национальных корней. Но эта жертва оказалась неоправданной. Ибо та модель общества, которая в итоге была создана в СССР, разительно, – а в отдельных чертах и карикатурно, – отличалась от идеала «самого справедливого» общества, присутствовавшего в их горячих головах. Сами же они, – кому не повезло погибнуть в Гражданской войне, – были почти поголовно истреблены.

Формирование личности

«Познать закономерность совершающегося и найти в этой закономерности свое место – такова первая обязанность революционера. И таково вместе с тем высшее личное удовлетворение, доступное человеку, который не растворяет своих задач в сегодняшнем дне».

Л. Троцкий, «Моя жизнь».

Лев Давидович Троцкий родился 25 октября 1879 года по старому стилю или 7 ноября по новому в деревне Яновка, Херсонской губернии. Это был год возникновения в России террористической организации «Народная Воля», вынесшей смертный приговор «царю-освободителю» Александру II, который был приведен в исполнение 1 марта 1881 года. Факт рождения Л. Троцкого в день свершения в будущем Октябрьской революции лично я случайностью не считаю. По моему мнению, в Истории вообще не бывает случайностей. Сам же Троцкий не придавал этому совпадению никакого значения: «Мистики и пифагорейцы могут из этого делать какие угодно выводы. Сам я заметил это курьезное совпадение только через три года после Октябрьского переворота», – писал он. Не заметить такого совпадения можно только при крайней занятости человека, и это говорит о насыщенности жизни Троцкого событиями более важными, чем собственный день рождения.

«Мое детство, – писал он в книге «Моя жизнь», – не было детством голода и холода. Ко времени моего рождения родительская семья уже знала достаток. Но это был суровый достаток людей, поднимающихся из нужды вверх и не желающих останавливаться на полдороге. Все мускулы были напряжены, все помыслы направлены на труд и накопление».

Отец Троцкого, Бронштейн Давид Леонтьевич, был землевладельцем, – сначала мелким, затем крупным. Он владел более чем 100 десятинами земли и около 200 десятин держал в аренде. Владеть землей в большинстве российских губерний евреям было запрещено, за исключением малонаселенных в то время Херсонской и Екатеринославской губерний, в которых образовалось около сорока еврейских колоний с населением около 25000 душ. Чтобы решить проблему скученности еврейского населения «черты оседлости», царское правительство разрешило переселение евреев «на землю» в пределах указанных губерний и в разной степени поощряло их занятие сельским хозяйством, уравняв в правах евреев-земледельцев с крестьянами, но – только до 1882 года воцарения в России Александра III.

По ходу изложения позволю себе небольшое отступление, посвященное этой царственной особе. Отношение современников к Александру III было неоднозначным. С одной стороны, он был олицетворением мощи и благоденствия Державы. При нем страна оделась в сеть железных дорог, строительство которых было начато еще при Николае I. Темпы строительства железных дорог, которые были в то время, не снились нашим современникам, несмотря на примитивную, в сравнении с нынешним днем, строительную технику. При нем бурно развивалась промышленность, и аграрная страна шла к капитализму, сокращая свое отставание от Запада. При Александре III Россия ни с кем не воевала. В то же время в общественной жизни были круто завинчены гайки, ослабленные его предшественником на троне. Общественное развитие России затормозилось.

Подданных российской империи «иудейского вероисповедания» Александр III не любил, что и демонстрировал ужесточением ограничительных законов в отношении этого народа. Приход на царствование Александра III был ознаменован серией еврейских погромов на юге империи, что стало неожиданностью. В то время евреи вели себя тихо, в смутах не участвовали, а участие евреев в организации «Народная Воля» было незначительным и не на первых ролях. Нелюбовь к евреям Александр III передал своему сыну Николаю II – будущему последнему императору России. Впрочем, это – давняя традиция в российских монархических кругах. Подобное, в целом негативное, унижающее национальное и человеческое достоинство отношение царского правительства к этносу, обладавшему большой взрывной силой, послужило, возможно, одной из причин бесславного конца Российской монархии.

В северной столице Александру III был поставлен памятник, призванный символизировать мощь и незыблемость его царствования: на большом камне была установлена массивная скульптура коня, на котором восседала не менее массивная фигура царя в головном уборе. Злые языки этот памятник охарактеризовали следующим образом:

• «Стоит комод,
• На комоде бегемот,
• На бегемоте идиот,
• На идиоте шапка».

Не жаловала российская интеллигенция – от разночинной до революционной – своих царей-императоров.

Хочу отметить, что по своему социальному статусу и условиям существования Л.Троцкий разительно отличался от подавляющего числа своих соплеменников, проживавших в нужде и бесправии в западных и южных губерниях в пределах «черты оседлости», что было обусловлено рядом ограничительных и запретительных законов в отношении евреев.

Мать Троцкого, Анна Бронштейн, происходила из городских мещан. Из восьми рожденных детей Лев, – в метриках Лейба, – был пятым; кроме него выжили старшие брат Александр, сестра Елизавета и младшая – Ольга.

Семья выращивала на продажу зерно. У них было крепкое хозяйство, включающее необходимые орудия производства, помещения и подворье, домашний и тягловый скот. Была и мельница, которая работала не только для «экономии», но и на всю округу. В хозяйстве использовался наемный труд.

Первые девять лет Лева почти безвыездно жил в деревне. Для нашего изложения эти годы интереса не представляют. Жизнь в Яновке регулировалась исключительно ритмом земледельческого труда. Все остальное, кроме цен на мировой бирже зерна, казалось безразличным.

Начальное образование по русскому языку, арифметике и библии на древнееврейском Лева получил в местной школе, а в 1888 году его отправили учиться в Одессу. Во время учебы он жил в семье племянника матери Моисея Филипповича Шпенцера, в интеллигентской среде, которая помогла ему достаточно быстро преодолеть деревенские «комплексы» и превратиться в горожанина. Здесь же были заложены основы самодисциплины.

Десятипроцентная норма для евреев в казенных учебных заведениях была введена в 1887 году. Попасть в гимназию, как писал сам Л.Д., было почти невозможно: требовалась протекция или подкуп. Эта норма распространялась и на реальные училища, но наплыв сюда был меньше, и поэтому шансов попасть больше. Из-за конкурса Лева был зачислен в училище не сразу, а после года посещения подготовительного класса. В реальном училище Лев успевал по всем предметам и считался первым учеником в классе до тех пор, пока не произошел конфликт с преподавателем французского языка, повлекший за собой серьезные последствия. А к чтению он пристрастился еще до поступления в училище, и в дальнейшем любовь к слову, начиная с русской классики, сопровождала его всю жизнь.

Режим в училище, как и в других подобных учебных заведениях России, был жестким, исключающим какой-либо либерализм в отношениях между преподавателями и учениками. За нарушение дисциплины неизбежно следовали разные виды наказания. В свою очередь, ученики компенсировали свое бесправие тем, что особо отличившемуся в несправедливости, – в их понимании, – преподавателю устраивали «концерт». В момент, когда после окончания урока он направлялся к выходу из класса, вслед ему неслось дружное подвывание всем классом, не разжимая губ, чтобы по виду нельзя было определить, кто участвует в хоре. После одного такого концерта, устроенного «швейцарскому французу» Бюрнанду за несправедливо поставленную единицу ученику – немцу Ваккеру, последовало разбирательство и поиски виновных. По доносу нескольких учеников, включая самого Ваккера, единственным виновным в «подстрекательстве» был назначен Лева Бронштейн. За это он был исключен из второго класса училища, но с правом возвращения в него. Это был «мягкий» вариант исключения. А могли исключить и без права поступления в какое бы то ни было учебное заведение и тем поставить крест на дальнейшей учебе Л. Троцкого.

Возвращение в училище состоялось осенью того же года, для чего требовалось только сдать несколько экзаменов по предметам. Дальнейшая учеба в реальном училище прошла без происшествий. Свои впечатления о годах учебы Троцкий резюмировал следующими словами:

«…В общем, память об училище осталась окрашенной если не в черный, то в серый цвет. Над всеми школьными эпизодами, и горестями, и радостями, возвышался режим бездушия и чиновничьего формализма. Трудно назвать хоть одного преподавателя, о котором я мог бы по-настоящему вспомнить с любовью. А между тем наше училище было не худшим. Кое-чему оно меня все же научило: оно дало элементарные знания, привычку к систематическому труду и внешнюю дисциплину. Все это понадобилось в дальнейшем. Оно же, наперекор своему прямому назначению, посеяло во мне семена вражды к тому, что существует. Эти семена попали, во всяком случае, не на каменистую почву».

Я вернусь к эпизоду с исключением Л. Бронштейна из реального училища и позволю себе некоторое обобщение. Фактически, решение о его исключении базировалось на ложном доносе нескольких соучеников, так как никакого «подстрекательства к бунту» со стороны Л. Б. в действительности не было: в описанном эпизоде он вел себя точно так же, как и остальные ученики в классе. Почему же показали именно на него?

Наиболее вероятной причиной этого поступка была зависть. Возможно, не вполне осознанная, но зависть. Л. Б. с большим отрывом превосходил остальных учеников в успеваемости и, хотел он того или нет, был неформальным лидером в классе. А успешность и лидерство одного не оставляет равнодушными окружающих. И здесь возможны два варианта поведения: или восторженное, – в разной степени, – преклонение, или зависть и ненависть. Но возможно то и другое одновременно. Однако стоит лидеру оступиться, показать слабину – в нашем «скотном дворе» его затопчут.

Описанный эпизод с исключением Левы Бронштейна из училища символичен. В дальнейшем Троцкому еще придется испить горькую чашу предательства со стороны бывших соратников и наблюдать оргию топтания шкуры еще живого льва его врагами после того, как он лишится властных полномочий.

После окончания реального училища в судьбе Л. Бронштейна произошел неожиданный поворот, подготовленный как внутренними причинами, так и внешними обстоятельствами. Вместо того чтобы продолжить образование для обретения инженерной специальности, – чего желал его отец, или реализовать свои математические способности в научной карьере, Л. Б. постепенно оказывается ввергнутым в водоворот событий, приведших его к осознанию собственной персоны в качестве борца с «прогнившим режимом» за свободу и справедливость. Это произошло не вдруг.

Что подвигает молодого, впечатлительного человека к протесту? Ясное дело – несправедливость в обществе, хамство и беззаконие со стороны власть имущих. Эпизоды подобного хамства, – с одной стороны, и бесправия простого народа – с другой юный Л. Бронштейн наблюдал даже в своей деревне. Вот как описывает Троцкий один из таких эпизодов.

«Приехал однажды в отсутствие хозяина урядник, грубый, жадный, наглый, и потребовал паспорта рабочих. Он нашел два просроченных. Владельцев их он немедленно вызвал с поля и объявил арестованными для отправки на родину по этапу. Один был старик с глубокими складками коричневой шеи, другой молодой, племянник старика. Они упали в сенях сухими коленями на земляной пол, сперва старик, за ним молодой, гнули к земле головы и повторяли: «Сделайте такую Божескую милость, не губите нас». Плотный и потный урядник, играя шашкой, и отпивая принесенного ему из погреба холодного молока, отвечал: «У меня милость только по праздникам, а сегодня будни». Я сидел, как на жаровне, и что-то протестующее сказал срывающимся голосом. «Это, молодой человек, вас не касается», – отчеканил строго урядник, а старшая сестра подала мне тревожный сигнал пальцем. Рабочих урядник увез».

А какими инстинктами движим обычный «нормальный» человек на своем жизненном пути? Важнейший из них, – и в наше время тоже, – инстинкт приобретательства. От этого инстинкта, мелкобуржуазного жизненного уклада и кругозора – от них, по собственному признанию Троцкого, он отчалил резким толчком и на всю жизнь.

Отношения с религией своего народа также не сложились. По настоянию отца Лев одно время брал частные уроки у одного ученого старика. Однако веру в Бога эти занятия не укрепили. Не очень волновали молодого человека в то время и национальные моменты. Открытого антисемитизма в реальном училище не было, чему способствовала национальная пестрота его учеников. Никто не был заинтересован в раздувании национализма. Он также лично не ощущал неудобства процентной нормы, благодаря своей отличной успеваемости. И все же, по признанию Троцкого, национальное неравенство послужило, вероятно, одним из подспудных толчков к недовольству существующим строем, но этот мотив совершенно растворялся в других явлениях общественной несправедливости и не играл не только основной, но и вообще самостоятельной роли.

В школьные годы, по признанию Троцкого, безотчетно формировались оппозиционные устремления и неприязнь к существующему строю, к несправедливости и произволу. Откуда? – из условий эпохи Александра III, из полицейского самоуправства, помещичьей эксплуатации, чиновничьего взяточничества, национальных ограничений, из несправедливости в училище и на улице… из гуманного духа в семье Шпенцера, из чтения стихов Некрасова и других книг, изо всей общественной атмосферы вообще.

В седьмом, последнем классе Л. Бронштейн учился уже не в Одессе, а в Николаеве, который в то время был вполне провинциальным городом. После окончания учебы начались поиски дальнейшего жизненного пути. Отношения с родителями ухудшились. Парень не желал подчиняться отцовскому авторитету, непримиримо боролся за свою самостоятельность. Кончилось тем, что он отказался от материальной помощи семьи. Жил «по-спартански» – коммуной с подобными ему ищущими молодыми людьми, давал частные уроки, занимался самообразованием, читал нелегальную литературу, которую можно было достать.

Поддавшись уговорам семьи, не оставлявшей попыток вернуть молодого человека к реальной жизни, осенью 1896 года Л. Бронштейн уехал в Одессу к дяде – инженеру и владельцу завода. Предполагалось поступление на математический факультет. Но все кончилось возвращением в Николаев и возвратом к старым знакомым и интересам. Они обсуждали последние книжки радикальных журналов, спорили о дарвинизме, неопределенно готовились и ждали. Искали связи с рабочими. К этому времени для молодого человека «точка невозврата» была пройдена. Развитие личности закончилось, круг интересов расширился, в силу внутренних побуждений произошел поворот в сторону революционного радикализма. Возврат на дорогу, ведущую к мещанскому благополучию, стал невозможен. Но пока все эти настроения укладываются в картину юношеского максимализма, выразившегося в неприятии существующих порядков и мещанского благополучия. Подобное состояние было знакомо многим молодым людям из интеллигентской среды в России конца ХК века. Требовались дополнительные импульсы для того, чтобы стихийный протест перерос в осознанные действия, определяющие судьбу человека. И вскоре такие импульсы возымели место.

Начало

В 1896 году в Петербурге разразились массовые стачки ткачей. Это придало интеллигенции духу. Осмелели студенты. После самосожжения в Петропавловской крепости курсистки Ветровой в университетских городах происходили волнения. Первым увлечением молодого Троцкого было народничество, чему способствовали контакты с бывшими ссыльными народниками, некоторые из которых знали Желябова, Перовскую, Фигнер не как легенды, а как живых людей. Переход на сторону марксизма был постепенным и не без внутреннего сопротивления. Сопротивление диктату «авторитетов» было характерной чертой молодого, да и более позднего Троцкого, что впоследствии породило немало конфликтов. Но, встав на путь марксизма, Троцкий уже никогда с него не сворачивал.

В 1897 году Троцкий с товарищами начали налаживать контакты с рабочими Николаева. Были образованы первые кружки. Читали нелегальную литературу. На подпольные чтения, беседы по квартирам, в лесу, на реке собирались по 20–25 человек и более. Преобладали рабочие высокой квалификации, работавшие на Николаевском судостроительном заводе, где был уже введен восьмичасовый рабочий день. Стачками эти рабочие не интересовались, они искали правды социальных отношений. Движение быстро разрасталось. Число рабочих, желавших входить в кружки, казалось практически неограниченным. Недостаток был за руководителями, не хватало литературы. В качестве, как теперь говорят, «пилотного проекта» пользовали заношенный рукописный экземпляр Коммунистического манифеста Маркса-Энгельса, списанный разными почерками в Одессе с многочисленными пропусками и искажениями.

Упомянув о коммунистическом манифесте, не могу не отметить следующее. Порожденный реалиями классовой борьбы в Европе середины XIX века и отражавший социальную, политическую и экономическую ситуацию того времени, этот документ оказался весьма «долгоиграющей пластинкой», воспроизводящей революционную музыку в стиле «крещендо». Правящие классы европейских стран восприняли эту музыку всерьез и, в конечном итоге не без борьбы, вынуждены были поступиться частью своей власти и богатства, чтобы не потерять все. Постепенно социал-демократия входит в парламенты европейских стран, а где-то завоевывает большинство. Изменяются в сторону равноправия граждан избирательные законы, завоевываются социальные преференции для трудящихся. В итоге положение рабочих в странах Европы постепенно улучшалось. Конечно, не обошлось без революционных потрясений. Но даже европейский фашизм в историческом плане оказался явлением преходящим.

Социальное развитие в Европе пошло, в основном, по пути эволюции. И сегодня средний европейский рабочий – уважаемый и уважающий себя законопослушный гражданин своей страны с высоким профессиональным уровнем и высоким заработком, реально влияющий своим голосом на выборах на власть в стране. От былой революционности европейского пролетариата не осталось и следа. И если возможна в будущем революция в Европе, то разве что под зеленым знаменем ислама…

А что в России? По поводу надвигающейся революции в России поэт Маяковский говорил от имени перепуганного интеллигента в ироническом плане:

• «…Я тоже социалист,
• Но я не граблю, не жгу.
• Разве можно сразу?
• – Конечно, нет.
• Потихоньку, понемногу,
• По вершку по шажку,
• Сегодня, завтра, через двадцать лет…»

Подобное развитие в России оказалось невозможным:

– в силу отсталости заскорузлой политической системы в стране, порожденной самодержавием, не желавшим реформироваться;

– из-за низкого культурного уровня основной массы населения, не воспринимавшего «придумки» западной демократии;

– из-за радикализма революционной интеллигенции.

Вступив на тропу конфронтации с режимом, Троцкий принял первую конспиративную кличку – «Львов». Под этой фамилией он выступает на собраниях рабочих, пишет прокламации, которые распространяются на заводах. В конце 1897 года ядро нелегальной и до того времени неоформленной организации сформировало «Южнорусский рабочий союз», в который, кроме Николаева, предполагалось втянуть и другие города. Троцкий составил устав Союза в социалистическом духе. Вскоре весь город начал говорить о революционерах, которые наводняют заводы своими листками. Но из-за неопытности заговорщиков конспирация была слабой. Были и провокаторы. Однако полиция медлила с арестами, пытаясь нащупать связь организации молодых нелегалов, которых она еще не воспринимала всерьез, с неким центром. Наконец, в конце января 1898 года были проведены массовые аресты. Всего было выхвачено более 200 человек. Николаевская организация получила жестокий удар, но не исчезла. На замену арестованных вскоре пришли другие.

Со старой николаевской тюрьмы начался счет свыше десятка тюрем, в которых Троцкий побывал за свою жизнь. За николаевской последовала херсонская тюрьма, где он провел три месяца в полном беспросветном одиночестве без мыла, без смены белья, поедаемый тюремными паразитами. Ему не было еще и 19 лет. Затем его перевели в одесскую тюрьму, в одиночную камеру, но здесь, с помощью известных тюремных ухищрений, наладилась связь с соседями и, отчасти, с внешним миром. К концу второго года заключения Троцкий, в числе четверых главных обвиняемых, получил приговор по делу Южнорусского союза: четыре года ссылки в Восточную Сибирь. Однако до отправки на место ссылки он еще полгода провел в московской пересыльной тюрьме. Там он обвенчался с Александрой Соколовской, которая была старше его и занимала одно из первых мест в Южнорусском рабочем союзе. На место ссылки – село Усть-Кут на реке Лене – они прибыли вместе и поселились в избе, хозяин и хозяйка которой пили беспробудно, как и другие жители села. Жизнь темная, глухая, почти в полной изоляции от внешнего мира.

Как и в прочих местах лишения свободы, Троцкий не терял времени даром. Он пишет в книге воспоминаний «Моя жизнь»: «Я изучал Маркса, сгоняя тараканов с его страниц». Вскоре по прибытии в Усть-Кут Троцкий начал сотрудничать в Иркутской газете «Восточное обозрение». Практически с этого времени началась его карьера в качестве журналиста. Это занятие, к овладению которым имелись большие способности, нередко было единственным источником заработка. Через некоторое время местные власти разрешили Троцкому переселиться в городок Верхнеленск, который располагался южнее, и там были друзья. От безысходности тамошней жизни немалое число ссыльных кончало самоубийством. Некоторые растворялись в окружающей среде, другие спивались. В ссылке, как и в тюрьме, спасала только работа над собой.

В общении между ссыльными сталкивались идейные направления, занимавшие в то время российскую интеллигенцию – от народничества, которое уже сходило на нет, до разных течений марксизма и критиков марксизма, и даже анархистские. Все это подпитывалось газетами и журналами, приходившими с воли с опозданием. В феврале 1901 года пришло сообщение об отлучении Льва Толстого Святейшим синодом от церкви. Послание синода, которое было напечатано во всех газетах, достойно быть дословно процитированным. Итак, Толстому вменяется в вину шесть преступлений:

1) отвергает личного живого Бога, во святой троице славимого;

2) отрицает Христа богочеловека, воскресшего из мертвых;

3) отрицает бессемянное зачатие и девство до рождества и по рождестве пречистой богородицы;

4) не признает загробной жизни и мздовоздания;

5) отвергает благодатное действие святого духа;

6) подвергает глумлению таинство евхаристии.

Троцкий пишет в своих воспоминаниях:

«Бородатые и седовласые митрополиты, Победоносцев, их вдохновляющий, и все другие столпы государства считают нас, революционеров, не только преступниками, но и безумными фанатиками, а себя – представителями трезвой мысли, опирающейся на исторический опыт всего человечества, эти люди требовали от великого художника-реалиста веры в бессемянное зачатие и святой дух, передающийся через хлебные облатки. Мы читали и перечитывали перечень лжеучений Толстого – каждый раз со свежим изумлением – и мысленно говорили себе: «Нет, на опыт всего человечества опираемся мы; будущее представляем мы, – а там, наверху, сидят не только преступники, но и маньяки». И мы чувствовали наверняка, что справимся с этим сумасшедшим домом».

Теперь, по истечении 110 лет от описываемых событий, можно подвести некоторые итоги. «Восставшая из пепла» русская православная церковь вновь во главе государства Российского. Как и в дореволюционном прошлом, ныне она представляет духовную власть в стране и уже претендует на участие в школьном образовании. А еще недавно атеистическая Россия постепенно превращается в государство полуклерикальное. Церковные иерархи вещают по государственным телевизионным каналам в праздники и будни. Они же – участники «круглых столов», по какому бы поводу те ни собирались.

В светской стране, где церковь по конституции отделена от государства, религиозная пропаганда ведется безо всяких ограничений. В то же время антирелигиозная, в какой бы форме она ни велась, приравнивается к проявлению «религиозной вражды», за что можно получить крупный штраф или стать жертвой уголовного преследования. И уже принят закон об уголовной ответственности «за оскорбление чувств верующих».

А то, что еще не позволяет законодательство – крушить, запугивать, «не пущать» – можно творить руками «православных хоругвеносцев»: они ведь чисты, как дети, которых и наказывать-то нельзя.

Такими методами православная церковь пытается присвоить себе монополию на духовное воспитание общества, а наша светская власть ей в этом всячески потворствует. Нынешние «отцы нации» федерального и местного уровня ходят в храмы, а то и прилюдно лобызаются с церковниками, пытаясь таким образом повысить свой имидж. Да и не делать это стало как-то неприлично – будешь выглядеть «белой вороной». В светской стране открыто демонстрируется единство власти и православной церкви: «когда мы едины, мы непобедимы».

Религия проникла и в наш сталинско-михалковский государственный гимн. Как можно заставить не верующего в Бога, коих все еще великое множество, произносить слова гимна: «хранимая Богом родная земля»? Между прочим, в этих словах заложен и глубокий «философский» смысл. Если сохранность родной земли поручена Всевышнему, то нам, простым смертным, не о чем и беспокоиться. О ней позаботятся Бог, богоизбранный президент, премьер и – далее по списку. Они все устроят наилучшим образом, и наши тревоги за родную землю ни к чему. Спите спокойно, дорогие сограждане, ничто не может нарушить ваш безмятежный сон… Лишь немногие граждане России, – как, например, уже покойный академик, Нобелевский лауреат Виталий Гинзбург, – в этих условиях осмеливаются открыто противостоять давлению православной церкви на общество.

…После выстрелов Карповича и Балмашова встрепенулась вся ссылка. Возникли споры о целесообразности и тактике индивидуального террора. Марксистская часть ссылки высказывалась против терроризма. Одиночки сгорят в героической борьбе, не подняв рабочий класс. Наше дело – не убийство царских министров, а революционное низвержение царизма. По этой линии пошел водораздел между социал-демократами («эсдеками») и социалистами-революционерами («эсерами»).

Вскоре началась эпидемия побегов. Приходилось устанавливать очередность. В условиях бескрайних сибирских просторов и при отсутствии коммуникаций поймать бежавшего ссыльного было трудно. Больше шансов было на то, что он утонет в реке или замерзнет в тайге.

Решение о побеге Троцкого было принято на семейном совете. Спешу успокоить сердобольных «истормейкеров» из вышеупомянутого «гнезда», которые сокрушались по поводу брошенной жены Троцкого с двумя малышками. По его словам, мысль о побеге первой подала именно жена, несмотря на все ожидавшие ее трудности и невзгоды. Революционный долг покрывал для нее все другие соображения, и прежде всего – личные. Она же устранила все сомнения, возникавшие на этом пути, и в течение нескольких дней успешно маскировала от полиции отсутствие мужа: на их квартире укрыли одеялом чучело мнимого больного. Может быть, Троцкий лукавит? Но трудно себе представить успешность его побега, если бы жена не содействовала этому. В дальнейшей жизни судьбы Л. Троцкого и его первой жены А. Соколовской разошлись. Но они поддерживали переписку; некоторые письма сохранились в архиве. Троцкий поддерживал свою семью, как мог. Две дочери от первого брака одно время воспитывались в семье его отца.

Из самой истории побега я выхвачу только некоторые заинтересовавшие меня эпизоды…Троцкий добрался до железной дороги, без приключений сел в вагон, куда иркутские друзья доставили ему чемодан с крахмальным бельем, галстуком и прочими атрибутами цивилизации. В руках у него был томик Гомера, а в кармане – паспорт на имя Троцкого, которое он сам на удачу вписал. С этого момента Лейба Бронштейн узаконено становится Львом Троцким на всю оставшуюся жизнь.

Но мое внимание привлек не только этот торжественный момент, а и сам факт передачи ссыльному революционеру его друзьями чемодана с цивильной одеждой и нового паспорта. Во времена проклятого самодержавия подобное происходило достаточно часто, без чего сам побег из неволи был бы проблематичен. Несмотря на отсутствие в то время организаций профессиональных революционеров, действовавших «по интересам», люди даже разных политических взглядов, объединенные общей борьбой с самодержавием, оказывали друг другу помощь, нередко привлекая для этого местное население. В наше время и в нашей России помощь подобного рода удается, разве что, в уголовном мире, благодаря чему время от времени происходят побеги уголовных авторитетов. Подобное немыслимо в отношении политических заключенных, – сидящих, разумеется, по уголовным статьям. Сами эти заключенные, их семьи и их друзья на воле находятся под неусыпным многоуровневым контролем. И даже сама попытка организации побега политзэка в этих условиях должна рассматриваться, скорее, как провокация.

Троцкий пишет: «…Я ехал по сибирской линии на запад. Вокзальные жандармы равнодушно пропускали меня мимо себя. Рослые сибирячки выносили на станцию жареных кур и поросят, молоко в бутылках, горы печеного хлеба. Каждая станция походила на выставку сибирского изобилия. На всем пути весь вагон пил чай, заедая дешевыми сибирскими пышками».

Лет 25 – 30 назад к концу эпохи «развитого социализма» мне довелось проехать некоторое количество километров вдоль сибирской трассы, правда, несколько восточнее – в районе города Белогорска. Никаких рослых сибирячек с жареными поросятами, дешевыми сибирскими пышками я там не встретил. И вообще никого. В привокзальных буфетах – скудное угощение в виде хлебных котлет с некоторым присутствием мяса, вчерашних пирожков, ливерной колбасы, рыбных консервов и чая. Водка, правда, имелась в достаточном количестве. Куда делось все это сибирское изобилие, описанное Троцким, и вообще – за что он боролся?

…В Самаре Троцкий примкнул к организации «Искра» под конспиративной кличкой «Перо» – это была дань его сибирским успехам на ниве журналистики. После посещения городов Полтавы и Киева по заданию Самарского бюро, которое имело связь с находившимся за границей В. Лениным, Троцкий предпринял попытку нелегального выезда за границу. Она удалась, несмотря на некий трагикомический эпизод, описанный в книге его воспоминаний «Моя жизнь», – рисковавший сорвать это мероприятие и поставить самого Троцкого под угрозу разоблачения.

По прибытии в Вену у Троцкого почти кончились деньги, которыми его снабдили на дорогу, чтобы добраться до Цюриха. И ему пришлось в выходной день обратиться за помощью к самому Виктору Адлеру – вождю австрийской социал-демократии. Он извинился перед Адлером, что нарушил его воскресный отдых, но получил ответ: «Если Вы привезете из России вести о революции, можете звонить ко мне и ночью».

В начале первой эмиграции Троцкий жил в Цюрихе, Лондоне, Париже, посетил Брюссель, Льеж, Гейдельберг. Много времени уделял самообразованию, с жадностью поглощал вышедшие номера «Искры» и вскоре начал сам сотрудничать в «Искре». Он был очень приветливо и заинтересованно встречен Лениным, и подружился с другими членами находящейся в Лондоне редакции «Искры», которая в то время была центральным органом РСДРП и руководящим органом партии. Отношения не сложились только с Плехановым, который с самого начала отнесся к Троцкому настороженно и даже враждебно. Он не принял предложение Ленина включить его полноправным членом в редакцию «Искры».

В редакции уже намечался раскол, и по ряду вопросов она разбивалась на две тройки: стариков (Плеханов, Засулич, Аксельрод) и молодых (Ленин, Мартов, Потресов). Включение Троцкого в редакцию усилило бы молодых против стариков. Однако возрастные моменты не были ведущими в намечающемся расколе редакции на «твердых», которых представлял Ленин, и «мягких», которых представлял Мартов, искровцев. Принципиальными становились программные и организационные вопросы. Как общеизвестно, разногласия по этим вопросам привели к полному размежеванию на втором съезде партии в 1903 году. Съезд начался в Брюсселе, а затем работа была перенесена в Лондон.

Разногласия между участниками съезда сосредоточились первоначально вокруг первого пункта устава: кого считать членом партии. Ленин настаивал на том, чтобы отождествить партию с нелегальной организацией. Он хотел оформленности и резкой отчетливости в партийных отношениях; Мартов тяготел к расплывчивости. За кулисами шла борьба за каждого отдельного члена, и Ленин не щадил усилий, чтобы привлечь Троцкого на свою сторону. Нервы у всех были напряжены до предела. С одного собрания «Искровцев», на котором председательствовал Троцкий, Ленин ушел, хлопнув дверью. По словам Троцкого, это был единственный случай, когда Ленин потерял на его глазах самообладание в острой внутрипартийной борьбе. Раскол разразился неожиданно для всех участников съезда, которые крайне тяжело переживали эти события. После съезда Ленин несколько недель проболел нервной болезнью.

Почему Троцкий оказался на съезде с «мягкими»? Как он сам утверждает, не мог примириться с исключением «стариков» Аксельрода и Засулич из редакции «Искры», чего желал Ленин, чтобы убрать препятствия в формировании дальнейшей редакционной политики. Из членов редакции Троцкий ближе всего был связан с Мартовым, Засулич и Аксельродом, и их влияние на молодого Троцкого было бесспорно. И он не мог примириться с посягательством Ленина на редакцию, которая для Троцкого все еще оставалась единым целым. Мартова Троцкий охарактеризовал следующим образом:

«Лидер меньшевиков Мартов является одной из самых трагических фигур революционного движения. Даровитый писатель, изобретательный политик, проницательный ум, Мартов был гораздо выше того идейного течения, которое он возглавлял, но его мысли не хватало мужества, его проницательности недоставало воли. Цепкость не заменяла их. Первый отклик Мартова на события всегда обнаруживал революционное устремление. Но немедленно же его мысль, не поддерживаемая пружиной воли, оседала вниз. Наша близость с ним не выдержала испытания первых крупных событий надвигающейся революции».

Выявившиеся на II съезде РСДРП расхождения Троцкого с Лениным в значительной степени определили его дальнейшее поведение по отношению к «ленинской линии» в идейной и организационной борьбе. В какие-то моменты обнаруживалось сближение с этой линией, а в какие-то – резкие расхождения. По многим вопросам Троцкий предпочитал занимать независимую позицию. Впоследствии Троцкий открыто признал правоту ленинской позиции в вопросах партийного строительства, несмотря на ее очевидную жесткость по отношению к бывшим соратникам по борьбе. Вот что он писал по этому поводу:

«Так или иначе, второй съезд вошел в мою жизнь большой вехой, хотя бы уже по одному тому, что развел меня с Лениным на ряд лет. Охватывая теперь прошлое в целом, я не жалею об этом. Я вторично пришел к Ленину позже многих других, но пришел собственными путями, проделав и продумав опыт революции, контрреволюции и империалистической войны. Я пришел благодаря этому прочнее и серьезнее, чем те «ученики», которые при жизни повторяли не всегда к месту слова и жесты учителя, а после смерти его оказались беспомощными эпигонами и бессознательными орудиями в руках враждебных сил».

1905 год

С начала ХХ века напряжение в российском обществе неуклонно нарастало, прорываясь наружу то студенческими волнениями, то забастовками рабочих, то покушениями на царских сановников. Крамольные настроения подогревались либеральной печатью и агитаторами. Угроза массовых волнений возросла с получением известий о неудачах провальной войны 1904 года на Дальнем Востоке, в которую Россия легкомысленно втянулась, не будучи к ней готовой. Война стала следствием многолетней экспансии России в этом районе, которая враждебно столкнулась с интересами другого империалистического хищника – Японии.

Начало революции связывают с «Кровавым воскресеньем» 9 января 1905 года – расстрелом в Петербурге стотысячного мирного шествия рабочих с петицией к царю, которое возглавил священник Гапон. Царь любил свой народ, желал встречи с ним, но не так, не вдруг, не лицом к лицу с возбужденной толпой. Царь осторожно остался в Царском Селе, а события в Петербурге развивались спонтанно и кроваво. В итоге – сотни убитых, тысячи раненых.

Вот образец народного песенного творчества того времени.

По числу человеческих жертв эксцессы российской истории бывали и круче. Но общественная значимость «Кровавого воскресения» была исключительной – именно в этот момент стало ясно: в России между царским правительством и народом идет гражданская война.

Ситуацию подхватили революционные партии, либеральная интеллигенция: Россия встала «на дыбы» и повсеместно окрасилась в красный цвет. Нарастающий вал революции достиг своей кульминации в сентябре – октябре 1905 года объявлением всеобщей политической стачки. А 17 октября царь подписал «Высочайший манифест об усовершенствовании государственного порядка», содержащий обещание «даровать населению незыблемые основы… неприкосновенность личности, свободу совести, слова, собраний и союзов…». Это был вынужденный шаг и – запоздалый: революция к тому времени настолько «раскочегарилась», что трудно было удержать ее. Радикалы призывали народ не верить царским обещаниям и продолжать борьбу до полной победы над самодержавием. А еще раньше собравшийся в Лондоне III съезд РСДРП принял решение о вооруженном восстании.

Но манифест от 17 октября расколол российское общество, активизировал ту часть населения, которая встала на сторону прядка и враждебно отнеслась к революционерам – разрушителям России. Народ запел «Боже, царя храни» и… начал громить евреев. Немедленно после оглашения царского манифеста по империи прокатилась волна еврейских погромов, которая затронула десятки городов и местечек черты оседлости. В частности, погромы сотрясли Киев, Одессу, – в книге Аркадия Ваксберга «Из Ада в Рай и обратно. Еврейский вопрос по Ленину, Сталину и Солженицину» приводится цифра убитых в Одессе свыше 500 человек, – Луганск, Ростов-на-Дону, Томск; еще раньше избиением черносотенцами и полицией интеллигенции и евреев отметились Казань и Нижний Новгород, а позже, в июне 1906 года, разразился грандиозный еврейский погром в Белостоке.

Это неслучайно. Русские евреи едва ли не громче всех выступали «за нашу и вашу свободу», а по числу активных участников революционного брожения, включая лидеров партий, агитаторов и участников беспорядков, этот народ в относительном измерении, а в некоторых местах – и в абсолютном превзошел остальных подданных империи. Наиболее активная часть еврейской молодежи вышла из-под контроля своих религиозных наставников, родительской опеки и радикализировалась. Как писал А. И. Солженицын в своей книге «Двести лет вместе», евреи обильно присутствовали в руководстве революционных партий и среди их активных функционеров.

– Григорий Гершуни и Михаил Гоц возглавили новую революционную организацию, которая в начале ХХ века возобновила традиции «Народной воли» по части индивидуального террора против царских сановников. Гершуни возглавил и боевую организацию эсеров, в которой, в числе прочих, состояли Абрам Гоц, Дора Бриллиант, Рашель Лурье, Эстер Лапина, Лев Зильберберг, Михаил Швейцер, Евно Азеф. Последний возглавил боевую организацию эсеров после Гершуни, – который умер от саркомы легкого в возрасте 38 лет, – но оказался провокатором, работавшим одновременно на революционеров и на охранку;

– много их было и у меньшевиков, начиная с их лидера – Мартова;

– множество и среди вожаков анархистов, в том числе, Я.Новомирский, А.Ге, Л.Черный, В.Гордин, И.Гроссман и др.;

– немалое число – и у большевиков, о которых еще много будет сказано впереди.

И у руководства московского декабрьского вооруженного восстания 1905 года были евреи, начиная с начальника штаба краснопресненских дружин З. Литвина-Седого.

С одним из участников этих событий я был знаком лично. Мой старый учитель математики в старших классах средней школы сильно хромал на правую ногу. Как выяснилось, он был ранен, когда студентом вместе с товарищами бегал на баррикады помогать дружинникам.

Страницы: 12 » »»