Из Америки с любовью Серебряков Владимир

– Отделение Банка Стилмана, – ответила я рассеянно, сосредоточившись на обгоне кривоватого «фордика». – Одна из штаб-квартир.

Клянусь, я не ожидала столь бурной реакции.

Заброцкий хлопнул себя по бедрам, ухмыльнулся до ушей и бросил что-то по-французски. Более сдержанный Щербаков ограничился улыбкой и вежливой просьбой проехать поближе и помедленнее.

Что-либо понимать я отказывалась. Игла их не заинтересовала. Памятник Линкольну вызвал какие-то дикие инсинуации. А обыкновенный банк…

– Просто фантастика, – пробормотал Щербаков, надеясь, очевидно, что я не услышу.

– Не могли бы вы объяснить, – старательно подбирая слова, начала я, – чем вас так привлек этот банк?

– О… – у Щербакова хватило совести смутиться. – Это долгая история…

– А вы расскажите, – не отступала я. Хотела было похлопать ресницами, но одумалась. Это на младшего его коллегу подействовало бы, а на этого – нет.

– Да тут рассказывать, в общем, нечего, – промямлил жандарм. – Просто основатель этого банка – в России фигура… э… одиозная.

Последнего слова я не знала, но по контексту и так было понятно, что имеется в виду.

– Почему, собственно? Я знаю, он из России эмигрировал.

– Не эмигрировал, а сбежал, – неожиданно поправил Заброцкий с заднего сиденья.

– Откуда вам знать?! – возмутилась я.

Питать большую любовь к Банку Стилмана по меньшей мере глупо, особенно когда ежемесячно выплачиваешь этому самому банку грабительские проценты за купленную в кредит квартиру, но должна же и у меня быть национальная гордость.

– Эту историю, – хладнокровно ответил Заброцкий, – мне приводили в пример на юрфаке. Юридическом факультете. Как результат деятельности международных аферистов. Кстати, вы знаете, что ордер на арест господина Стилмана до сих пор не отменен?

– Но он же умер двадцать пять лет назад! – воскликнула я.

– Вот именно, – отозвался русский сыщик таким тоном, будто это все объясняло.

– Прелюбопытнейшая личность, – добавил Щербаков, потягиваясь, точно сытый кот. – Оппортунист до мозга костей, хитрый и безжалостный. В России он в основном грабил банки. Некоторое время баловался социализмом, даже работал с товарищем Ульяновым-младшим, но быстро отошел от этого дела и взялся за старое. Единственный, кстати, человек, кому удавалось бежать из всех главных тюрем России. Не сажали его, кажется, только в Петропавловскую крепость – решили, что велика честь. А потом не успели – наш налетчик скрылся с награбленным в Швейцарии, оттуда отправился сюда, в Соединенные Штаты, сменил фамилию, взяв за основу подпольную кличку, переделал на английский манер имя и стал уважаемым американским гражданином Джозефом Стильманом. Ирония судьбы – грабитель банков стал банкиром.

– Я тут недавно хорошую рекламу слышал. – Заброцкий демонстративно уставился в окно. – «Банк «Искариот» напоминает: „Тридцать сребреников – это всегда тридцать сребреников“».

Я резко выкрутила руль, от души надеясь, что этого сибирского шутника на повороте размажет по стеклу. Не получилось.

– Все это, конечно, замечательно, – проговорил Щербаков тоном, который не оставлял ни малейших сомнений в том, что именно он подразумевает под словом «замечательно». – А не могли бы вы, мисс Тернер, в продолжение экскурсии показать нам какой-нибудь ресторан? А то нам после долгой дороги, уж извините, больше всего хочется есть и спать. Не обязательно в таком порядке.

– No problem, – отозвалась я. – Вы наши гости. Сейчас отвезу.

– Ну что вы, что вы! – заволновался Щербаков. – Зачем такое беспокойство. Вы нас только в гостиницу забросьте, а там мы уже сами разберемся.

– А с таксистом мы и сами сможем объясниться, – добавил Заброцкий.

Я представила лицо капитана Стивенса, когда он увидит счет, и медленно, зловеще улыбнулась.

– Никакого беспокойства, господа, – пропела я, выворачивая руль. Мой «клоп» проскользнул между двух здоровых грузовиков и против всяких правил дорожного движения выскочил обратно на Пенсильвания-авеню. Щербаков машинально перекрестился. – Сейчас как раз время обеда.

Избранное мною для показательного обеда место не было самым дорогим рестораном Вашингтона – оно лишь успешно соревновалось за это звание еще с тремя подобными заведениями. Полицейский офицер вроде меня мог позволить себе выпить здесь одну крохотную чашечку кофе, только получив перед этим жалованье за три месяца вперед.

Если честно, то, кроме надежды подложить капитану Стивенсу большую и жирную свинью – я не была уверена, что мои подопечные станут расплачиваться сами, – мною двигало еще одно желание: я очень хотела полюбоваться, как поведут себя в этом заведении господа русские – повернутся и уйдут, узрев цены в меню, или закажут тазик черной икры и ведро водки, после чего начнут приставать к оркестру, требуя исполнить «Боже, царя храни» на балалайках. О том, что мои гости могут потребовать кормить их в этой обдираловке ежедневно, я как-то не подумала.

Я затормозила в полусотне метров от входа, опасаясь, что если швейцар заметит мою машину, в ресторан меня просто не пустят.

– Прошу вас, господа.

– Ресторан «Цветок мая», – вслух прочитал Заброцкий, вылезая из машины. – Ну-ну.

Я сделала несколько шагов… и замерла.

Ко входу в ресторан медленно подкатило авто – черный, сверкающий никелированными дугами громадный русский вездеход или, как его именуют у нас, «All Terrain Vehicle». Оттуда резво выскочил шофер-негр в черной форме, услужливо распахнул заднюю дверцу и помог выйти – точнее, выпрыгнуть, поскольку до земли было не меньше фута, – худосочной девочке лет двадцати.

Я с трудом сдержала стон. Ну почему этот росток картофельный может раскатывать на такой машине, а я должна ползать на жестянке ровно в десять раз дешевле?! Я тоже такую хочу! Чтобы сесть за руль – и р-раздавить кого угодно…

Сзади донесся какой-то сдавленный звук. Я резко обернулась. В первый момент мне показалось, что у Заброцкого начинается эпилептический припадок, но потом я заметила намертво сжатые губы и поняла, что он с огромным трудом сдерживает приступ дикого хохота.

– Ну, Е-ермак Тимофеевич… – выдавил он. – Ну…

– Что? – не поняла я.

– «Атаман Ермак», – Заброцкий с трудом выцеживал каждое слово. – Покоритель Сибири. Машина, которую покупают только зажиточные крестьяне из хуторских. Раз в месяц они загружают в нее все пятнадцать душ своего семейства и отправляются в ближайший город, верст этак за сотню. По городу на ЭТОМ не ездят!

– Почему?

– А вы когда-нибудь пробовали зайти в этот ресторан в болотных сапогах?

Я застонала. Мысленно. Ну откуда ему знать, что я в этом ресторане вообще не была? Ни в болотных сапогах, ни в бальных туфельках.

Вашингтон, округ Колумбия,

24 сентября 1979 года, понедельник.

Сергей Щербаков

Ресторан мне не показался. По сравнению с питерскими был он какой-то натужночинный. Именно чинный, чопорный. Сиживал я в тех местах, куда наша интеллигенция заглядывать любит, куда без томика Ахматовой просто-таки шагнуть боязно, но там другое. Там, простите за нерусское слово, снобизм, а здесь… Сидят серьезные, как аршин проглотили, жуют, точно есть сюда пришли. И тихо так, что музычка, которую в углу зала оркестрик так устало наяривает, по этой тишине проскальзывает и гаснет, не долетая до ушей.

И метрдотель подходит неспешно, словно он тут царь и бог.

– Куда это вы нас, мисс Тернер, привели? – спросил я вполголоса.

– В ресторан, – отозвалась наша провожатая, чуть помедлив. – Один из лучших в городе.

– Очень… мило, – выдавил я, не зная, как следует понимать ее слова. То ли это американское чувство юмора, то ли и впрямь лучше в Вашингтоне ничего нет?

Меню меня тоже не поразило. Скорее умилило. К каждому французскому названию меленькими буковками прилагался перевод на английский – очевидно, для не слишком грамотных посетителей. Хотя… наша офицер Тернер тоже французского не знает.

– Э, Кейт, у вас нет счетчика? – поинтересовался Андрей.

– Чего, простите меня? – переспросила Кейт.

– Счетчика, – повторил Андрей. – Ну, счетная машинка, знаете?

На лице мисс Тернер отобразилось явное смущение.

– Нет, – пробормотала она.

– Пересчитываете в рубли, Андрей? – посочувствовал я.

– Ну да, – печально откликнулся мой товарищ. – Как-то не привык я к трех-четырехзначным ценам.

– Делите доллары на семь – будут копейки, – напомнил я ему.

Андрей пошевелил губами и беззвучно присвистнул.

– А, вот так…

– Ну хорошо, – я захлопнул меню. – Вы уже выбрали, мисс Тернер?

– Да, – ответила Кейт с какой-то странной интонацией, я бы сказал, с торжеством.

– Ну так где этот официант? – я огляделся.

– Ну, подойдет… – неуверенно предположила Кейт.

– Сергей, давайте устроим дебош, – с тоской предложил Андрей. – Есть хочется – сил нет.

– Нет, подождем. – Я еще раз глянул в меню, надеясь, что в нем появится что-нибудь новенькое.

Официант появился, когда я уже был готов присоединиться к предложению Заброцкого и гаркнуть на весь зал: «Человек!»

– Что угодно леди и джентльменам? – поинтересовался он скучающим тоном.

Мы трое переглянулись. Над столом зависла неловкая пауза.

– Ну что же вы, Кейт? – пробормотал я, естественно, по-русски.

Наша спутница почему-то смутилась.

– Знаете, я передумала, – выдавила она. – Закажите вы за меня… на ваш вкус.

– Как пожелаете, – ответил я учтиво и оттарабанил заказ прежде, чем Заброцкий влезет с каким-нибудь экзотическим предложением, которое излишне напряжет мою и без того не безразмерную банковскую идекарту.

Официант нам попался какой-то замедленный – он с минуту записывал наш заказ в книжечку, будто не надеялся на свою память, и долго-долго выяснял, принимают ли в этом богоугодном заведении «Красный щит». Хотя, возможно, я возвожу на человека напраслину и он просто с трудом понимал мой английский. Наконец он удалился, а я мысленно приготовился к долгому ожиданию. Если оно будет пропорционально времени, которое мы потратили прежде, то горячее нам подадут как раз к закату.

На несколько минут над столиком зависло неловкое молчание.

– Что ж, – нарушил его Заброцкий, – пожалуй, пока несут наш заказ, можно и поболтать… в целях тренировки языка.

– Очаровательная у вас вышла двусмысленность, – усмехнулся я невольно. – Так и видится, как вы сосредоточенно накачиваете мышцы упомянутого органа… Поднимаете гирьки…

– Отжимаюсь на языке, – фыркнул мой напарник.

– Это входит в подготовку сибирских егерей? – с интересом влезла Кейт.

– Обязательно, – с предельной серьезностью заверил ее Андрей. – Хотя вообще-то мы языком работать не мастера. Больше руками, ногами…

– И меньше – головой, – не отстал я. – Головой работают жандармы. Она у нас казенная, медная.

Кейт переводила взгляд с меня на Андрея и обратно.

– Вы надо мною издеваетесь, – сообщила она тоном романтической героини, обвиняющей любимого в неверности.

– Упаси бог, сударыня! – взмахнул я рукой и чуть не свалил столик. – Мы шутим. Если наш казарменный юмор вас оскорбил – примите мои нижайшие извинения. Думаю, мой коллега, – пинок под столом, – к ним присоединится.

– Безусловно, – солидно подтвердил Андрей.

– Я не обиделась, – ответила Кейт тоном, ясно свидетельствующим об обратном. – Мне просто непривычно видеть военных в роли… инвестигейтерс… сыщиков, так?

– Точнее было бы «следователей», – поправил я. – Кроме того, мы бывшие военные. Я четыре года как уволен со службы, Андрей, кажется, резервист. А сейчас мы сотрудники Министерства внутренних дел. Как таковых нас и рассматривайте.

– Странно, – заметила Кейт.

– Что же тут странного? – удивился я.

– У нас военных в полицию просто не берут, – объяснила Кейт.

– Почему?! – возмутился Заброцкий.

– Считают, что им там делать нечего, – безмятежно ответила Кейт. – Да и вообще, если человек вышел из армии на пенсию, ему уже не до работы, а если был уволен – это вряд ли хороший человек.

– А вот тут уж, – неожиданно спокойно парировал Анджей, – позвольте с вами не согласиться.

– Ну, – заметила Кейт, – это понятно, вы сами сказали, что вы оба – бывшие военные. Только не обижайтесь.

– И не собираюсь этого отрицать! Я не согласен с выдвинутым вами тезисом, что военным нечего делать в полиции!

– Но ведь у них совершенно разные задачи! – воскликнула американка. – Специфика, наконец.

– Позвольте! – возразил я. – Цель, как у полиции, так и у армии, одна и та же – защита государства от врагов, как внешних, так и внутренних. А если говорить о специфике, то ведь мы с Андреем не прямо из казарм вышли. Никто ведь у нас не ставит задачу «поймать вора», допустим, генералу инфантерии.

– Но в прошлом ставили!

– Ах вот вы о чем! – Я наконец сообразил, на что именно так яростно нападала наша собеседница. – О девятнадцатом годе вспоминать изволите?

– Именно, – подтвердила Кейт. – У нас очень чувствительно относятся к вмешательству армии в гражданские дела.

– Что ж. – Я нахмурился. – И я бы мог припомнить, как ваша собственная армия совершала на так называемых «индейских» территориях то, что господа вашингтонские политики именовали обтекаемым термином «полицейская акция», а весь цивилизованный мир – коротким, но очень емким словом – геноцид.

– Ну, знаете ли…

– На самом деле, – вмешался Заброцкий, – вы просто не понимаете, что тогда происходило в России. Да, Михаил Второй вполне сознательно насыщал полицейские структуры военными, пусть не всегда понимающими, как вы выразились, «специфику» сыскного дела, зато обладающими необходимыми в тот момент качествами – решительностью и патриотизмом. Да, в целых губерниях вводилось военное положение и законодательные гражданские нормы заменялись правосудием прифронтовой полосы. Но эти меры спасли Россию от куда худшей участи. Весь мир ужасался довоенному германскому социализму, а Россия – это вам не Германия.

– Беззаконие на защите закона? – усмехнулась Кейт. – Это не срабатывает.

– Беззащитный закон тем более не срабатывает, – разгорячился Андрей. – Законы создает общество для того, чтобы защитить себя, и те, кто их преступает, автоматически ставят себя вне этих самых законов.

– И что же, – иронически осведомилась Кейт, – по-вашему, следует расстреливать за неправильную парковку?

Заброцкий хмуро посмотрел на нее.

– А что же, по-вашему, – криво усмехнулся он, – авто с полуторатоннами динамита можно оставить на стоянке? И что прикажете делать с людьми, оставившими его? Помахать пальцем и сказать, чтобы так больше не шалили?

Хотя юношеский максимализм порой заносил моего напарника слишком далеко, его позиция в данном случае была мне гораздо ближе, чем позиция Кейт.

Наш гид несколько замялась.

– Ну, что это мы завелись, – неуверенно проговорил Андрей, явно не желая оставаться с прелестной валькирией на ножах. – Вот уже несут… нет, не нам несут… нет, нам!

Несли действительно нам. Официант проворно расставил перед нами тарелки и удалился.

Андрей с некоторым недоумением воззрился в тарелку.

– Простите… – прошептал он по-французски, – Сергей, у вас опыт побольше – этого действительно должно быть так мало?

– Отнюдь, – ответил я на том же языке и, поглядев на собственную микроскопическую порцию, добавил: – Думаю, это и называется «местный колорит».

Глава 15

«ВАШИНГТОН ПОСТ»,

25 сентября 1979 года

«…Продолжается скандальный процесс по делу Рональда Грауфа, предполагаемого организатора многочисленной и разветвленной преступной группировки, действовавшей в штате Нью-Джерси. Адвокат Грауфа, ранее заявлявший о полной невиновности своего подзащитного, после прозвучавших вчера за закрытыми дверями свидетельств лиц, чьи имена скрываются властями для их защиты, отказывается комментировать ход процесса. Учитывая, что обвинения против Грауфа выдвинуты по восьми пунктам, включая уклонение от уплаты налогов в особо крупных размерах, представляется вероятным, что «прецедент Шульца» получит продолжение и присяжные признают подсудимого виновным хотя бы в одном из инкриминируемых ему преступлений…»

Вашингтон, округ Колумбия,

24 сентября 1979 года, понедельник.

Сергей Щербаков

После сытного (благодаря удвоенным порциям) обеда, а главное – долгого и утомительного перелета меня неудержимо клонило в сон. Просто невозможно клонило, глаза закрывались сами. «Не спать, – приказал я себе. – В снегах на Аляске ты тоже без пробуда храпел бы?» Получилось, однако, вяло; мысли оплывали и смешивались в липкую кашу.

– А не пора ли нам в гостиницу? – лениво спросил Андрей, будто угадав мое состояние.

– Пора, коллега Заброцкий, пора, – ответил я в тон ему. – Сударыня, вы не подскажете нам приличный отель? Признаться, по дороге, в самолете, я изучал что угодно, кроме путеводителей по Вашингтону. Догадывался, что нам приставят гида, так что, боюсь, придется мне взвалить это на вас.

Заскрипели тормоза. Игрушечная машинка Кейтлин, жалобно звякнув, остановилась у обочины.

– У вас не забронирован номер? – неверяще проговорила она.

– Нет, – удивленно ответил я. – А что, это обязательно?

– Это необходимо, – отозвалась Кейт. – И куда я вас поселю теперь, поздним вечером? На ночь глядя, так у вас говорится?

– Ну, положим, вечер еще далеко не поздний, – не согласился Заброцкий, – а что, у вас тут так тяжело найти гостиницу?

– Гостиницу – просто, – Кейт страдальчески усмехнулась. – Номер – сложно.

– Почему? – изумился я.

– Вы, господа русские, не понимаете, куда приехали, – объяснила Кейт с некоторой снисходительностью. – Вы в федеральном округе Колумбия, в городе Вашингтоне. В столице. Сюда каждый рабочий день прилетает и приезжает столько народу – вам в страшном сне не снилось. Сенаторы, конгрессмены, чиновники, лоббисты, просители. А застройка, между прочим, ограничена.

– С какой стати? – возмутился Заброцкий, словно это затрагивало его лично (хотя в каком-то смысле так оно и было).

– Ни одно здание в городе не может быть выше Капитолия, – пояснила Кейт. – А границы округа не резиновые.

Мне ее аргументы убедительными не показались. Питер, в конце концов, побольше Вашингтона, и ходоков в столицу со всей России съезжается – дай боже, однако о сложностях с нумерами мне что-то слышать не доводилось.

– Мм, – протянул я. – Если мы попытаемся найти номер в дорогой гостинице, это не решит проблемы?

– Вряд ли, – Кейт покачала головой. – Не вам первым приходит в голову эта мысль. Кроме того, наши избранники народа – люди не бедные.

– Тогда что вы предложите? – осведомился я.

– Право, не знаю, – наш Вергилий озадаченно покачал головкой. – Можно попытаться поискать в совсем уж дешевых мотелях.

– Отелях, – поправил я. – По-русски говорят «отелях» или «гостиницах».

– Это не есть отель, – возразила Кейт. – Это… такая маленькая гостиница у большой дороги, для шоферов.

– Мм, – с сомнением промычал я. – Можно было б, конечно, попытаться…

– Нет, я категорически против! – возмутился Андрей. – У меня эта… идиосинкразия на дешевые гостиницы. Я уж лучше переночую в участке. У вас в участке ведь есть комната отдыха? Как думаете, пустят нас туда?

– Есть, – успела подтвердить Кейт, прежде чем я ее перебил:

– Я бы с вами согласился, коллега Заброцкий, но это не решает вопроса. Завтра нам все равно нужно будет где-то поселиться.

– Завтра, – медленно подбирая слова, заявила Кейт, – я смогу воспользоваться служебным положением и вы… выбить для вас номер. Но сейчас я не знаю где, и уже поздно. Утром будет проще.

– Тогда ваше предложение, Андрей, кажется мне довольно удачным, – неохотно признал я. – Если наши хозяева не возражают.

– Не знаю… – Похоже, Кейт идея с ночевкой в околотке привлекала не больше нашего, но за неимением лучшего она с ней смирилась. Возможно, ей еще предстояло объясняться с начальством, почему иноземные гости ночевали на кушетке в прокуренном углу. – Если у вас визы в порядке и отрегистрированы.

– Вроде бы в порядке, – ответил я, пытаясь сообразить, что значит жуткое словечко «отрегистрированы». – Границу прошли, таможню прошли.

– Нет, нет! – нетерпеливо отмахнулась Кейт. – Регистрацию вы прошли?

– Какую регистрацию? – промолвили мы с Заброцким нестройным хором.

– Вам не сказали? В полицейском… – тут Кейт запнулась и обмякла, – участке…

– Нет, – подтвердил очевидное мой товарищ. Наша провожатая обреченно махнула рукой.

– Ну, тогда конечно. Наверное, ваши решили, что это сделают у нас, я подумала, что вас уже отрегистрировали. Господа русские полицейские, у меня для вас пренеприятная новость.

– Пренеприятнейшее известие, – поправил я.

– Сегодня вас в участок не пустят, – педантично закончила Кейт. – И ни в одной гостинице не поселят. Первое, что должен сделать иностранец, приехав в Штаты, – отрегистрировать свою визу в ближайшем полицейском участке. Сейчас вы, с точки зрения закона, не существуете.

– Но я-то существую! – возмутился Заброцкий. – Я спать хочу! Это что прикажете – сейчас ехать регистрировать эти визы…

– Не получится, – отрезала Кейт. – Вечер уже, все разошлись. Только завтра утром.

– Погодите, неужели у вас по ночам полиция не работает? Это что за люди…

– Так то люди, – Кейт наставительно подняла пальчик. – А то федеральные чиновники. Полиция работает, господа, но регистрацию вы сможете пройти только завтра с девяти.

Несколько минут царило мрачное молчание.

– Я придумал, – съязвил Заброцкий в пространство. – Давайте разобьем витрину.

– Зачем? – возмутилась Кейт.

– Тогда нас хочешь не хочешь, а заберут в полицию и на ночь посадят в камеру, – объяснил безжалостный Андрей. – Там есть койки и одеяла. А утром придет дипломат из посольства, и нас выпустят с извинениями.

– Идея радикально эффективная, – признал я. – Но воплощать ее в жизнь я бы не рискнул. Слишком велик шанс, что из камеры нас не выпустят. Никогда.

– Господа, – начала Кейт с видом человека, собравшегося нырнуть в прорубь, – вы могли бы переночевать у меня.

– Помилуйте, – начал было Заброцкий, – мы бы не хотели вас стеснять…

– Не обращайте внимания на моего коллегу, – перебил я его. – В нем вежливость иногда берет верх над здравым смыслом. Мне очень не хочется вас стеснять, однако ночевать под мостом через Потомак мне хочется еще меньше. А иных вариантов у нас, похоже, не остается.

– Тогда едемте. – Мисс Кейт, казалось, и сама была не рада не вовремя слетевшим с языка словам. Сами бы мы напрашиваться в гости не стали, но уж коли предложено… можем согласиться очень настойчиво.

Жила офицер Тернер (мысленно я все еще немного спотыкался на этом сочетании) в районе, который поначалу показался мне довольно престижным. Добраться отсюда до центра можно было минут за десять – на ее авто или, как я прикинул, за четверть часа на автобусе, остановку которого я заметил, подъезжая. Фонари горели неярко, но дом показался мне несколько обветшалым, хотя добротной старинной постройки.

– Вижу, полицейским в Соединенных Штатах неплохо платят, – сказал я, когда мы выбрались из тесной кабины. Заброцкий демонстративно расправлял конечности.

– Издеваетесь, господин Щербаков? – враждебно оглянулась Кейт.

– Да что вы! – возмутился я.

– На мысли о хорошем окладе эта правильно будет сказать «дыра» не наводит, – объяснила наша спутница.

– Позвольте, почему же дыра? – забеспокоился Заброцкий. – Квартира в неплохом районе…

– Неплохом?! – взвилась Кейт. – Да не будь я офицером полиции, меня бы тут дюжину раз ограбили, изнасиловали и убили! Не обязательно в этом порядке.

– Странно, – протянул я, – так близко к центру…

– Так близко к центру, – отозвалась Кейт, навешивая на рулевое колесо нечто среднее между костылем и капканом, – живут только нищие. Вроде меня. Приличные люди живут в пригородах, за городом в домике с садиком.

– А у нас все наоборот, – пожаловался Заброцкий, осторожно обходя потеки плевков и слипшиеся окурки на асфальте.

– Да у вас в России все не как у людей, – патриотично огрызнулась Кейт. – Нам сюда.

Лестница шла почему-то не внутри здания, а по боковой стене, наподобие пожарной. Железные ступени гремели под ногами, будто на штурм логова бомбистов шла вооруженная до зубов терроргруппа.

– Значит, тут вы и живете, – задумчиво произнес я, когда фонари закачались где-то внизу. – На котором этаже?

– На третьем, – ответила Кейт. – Мы уже пришли.

Она извлекла из сумочки связку ключей настолько огромную, что я глазам своим не поверил – как она там умещалась, и принялась один за другим отпирать замки. Замков было три или четыре, а дверь скорее напоминала вход в банковское хранилище.

Внутри квартирка оказалась тесной и не очень уютной. Узкое окно было наполовину занято ящиком из ребристой пластмассы, когда-то белой, а теперь буро-желтой от грязи и времени. Видимо, это был климатизатор, который строители-растяпы не вмуровали в вентиляцию. Под потолком тускло светилась лампочка, стыдливо прикрытая изумительного уродства абажурчиком. Обои выцвели от старости. Мне показалось, что я попал куда-то на край света.

Заброцкий оглядывался скорее с интересом, чем с отвращением.

– Любопытно, – уронил он. – А где тут дверь в спальню, я что-то не вижу?

Кейт как-то вдруг засмущалась.

– Это, – промолвила она сдавленным голосом, – сингл-флэт. Квартира из одной комнаты.

Я зажмурился. Потом открыл глаза. Жуткое видение не исчезло, а слова хозяйки дома звенели у меня в ушах.

– Тогда где вы нас, простите, уложите? – забеспокоился Андрей, вернее, первым опомнился, потому что я хотел спросить то же самое.

– Если вы не против… в кухне, – промямлила Кейт и, в отчаянной попытке замаскировать убожество своего обиталища, выпалила: – Вам будет удобно!

– А у вас такой обширный рукомойник? – картинно изумился Андрей.

Кейт фыркнула и принялась потрошить притулившийся у дальней стены шкап. Из его недр вылетели одно за другим пара одеял и несколько неаккуратно смятых простыней.

– Сейчас подмету, – сообщала она между делом, – и постелю. А вам, Энджей, придется спать под столом!

– Может, на скамейке лучше, а, Сергей? – жалобно полюбопытствовал мой соратник, сообразив, что не стоит злить женщину, чьей милостью у тебя есть крыша над головой, даже если эта крыша низкая, пыльная и трещиноватая.

– Не лучше, господа, – ответила Кейт. – Ограбят.

Я заглянул в кухню и понял, что Заброцкому действительно придется спать под столом. А мне – под рукомойником. Поджав ноги. Потому что вытянуть их будет некуда, даже если холодильник мы вынесем в комнату, куда он, впрочем, и не поместится.

– Помочь вам, э, подмести? – вызвался Андрей, явно пытаясь загладить резкость.

Страницы: «« ... 89101112131415 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Оборотень – идеальная машина для убийства? А почему бы и нет?...
…Оборотень. Сказка. Легенда…...
Это мир, в котором технологии соседствуют с чёрной магией.Это мир, в котором обычный уголовник может...
Они – крутые парни, развлекающиеся охотой на людей – бомжей,нищих… По однажды они сделали ОЧЕНЬ БОЛЬ...
Если в один день человек выдает замуж свою бывшую невесту, обзаводится говорящим попугаем с вампирск...
Каждый человек уникален, а уж обладатель знака Дарго – и подавно. Сергей Воронцов, получив когда-то ...