Убийство в Миддл-темпл. Тайны Райчестера (сборник) Флетчер Джозеф

Глава тринадцатая

Подозреваемый

После его слов по залу пронесся вздох. В нем звучали самые разные оттенки: кого-то этот неожиданный поворот застал врасплох, другие почуяли в нем давно предвкушаемый скандал, а третьи просто замерли в ожидании, что будет дальше. Спарго внимательно оглядел публику и заметил, что дочери Эйлмора по-разному отреагировали на случившееся. Старшая опустила голову и спрятала лицо в ладони. Младшая выпрямила спину и в замешательстве уставилась на отца. И Эйлмор, поймав ее взгляд, впервые отвел глаза в сторону.

Заседание между тем шло своим чередом. Советник казначейства продолжал гнуть свою линию. Он действовал безжалостно и методично, решив непременно добиться правды. Переглянувшись с судьей, он шепнул что-то сидевшему рядом юристу и снова повернулся к свидетелю:

– Итак, вы абсолютно уверены, что узнаете в этом джентльмене мистера Андерсона, проживающего в Темпле?

– Да, сэр.

– И вы не слышали, чтобы когда-нибудь его называли другим именем?

– Нет, сэр.

– Как давно вы с ним знакомы?

– Примерно два или три года.

– И все это время он постоянно проходил через ваши ворота?

– Нет, сэр, не постоянно.

– Тогда как часто?

– Иногда, сэр. Может, раз в неделю.

– Расскажите подробнее.

– Иногда я вижу его две ночи подряд, а потом он пропадает на неделю или две. Нерегулярно, сэр.

– Вы сказали «две ночи»? То есть видели мистера Андерсона только по ночам?

– Да, сэр. Я всегда видел его ночью. Примерно в одно и то же время.

– В какое именно?

– Около полуночи, сэр.

– Вы помните ночь с 21 на 22 июня?

– Да, сэр.

– Вы видели той ночью мистера Андерсона?

– Да, сэр, в начале первого.

– Он был один?

– Нет, с ним находился другой джентльмен.

– Можете описать джентльмена?

– Нет, сэр. Я помню только, что они шли вместе и на другом джентльмене был серый костюм.

– Серый костюм? Хорошо. Вы видели лицо?

– Нет, сэр, не запомнил. Я помню только то, о чем сказал.

– То есть о том, что на другом джентльмене был серый костюм? Прекрасно. Куда направились мистер Андерсон и джентльмен в сером костюме?

– Шли по улице, сэр.

– Вам известно, где именно в Темпле находится квартира мистера Андерсона?

– Где-то в Фонтанном дворике.

– В ту ночь мистер Андерсон снова вышел из Миддл-Темпл с вашей стороны?

– Нет, сэр.

– Вы слышали о том, что на этой улице в ту же ночь нашли мертвое тело?

– Да, сэр.

– Вы связали новость с тем джентльменом в сером костюме?

– Нет, сэр. Мне это и в голову не пришло. Многие джентльмены из Темпла приводят по ночам своих друзей. Я не обращаю на них внимания.

– Вы никому не рассказывали об этом, пока вас не вызвали в суд?

– Никому.

– Вы никогда не слышали, чтобы этого джентльмена называли как-то иначе, чем мистер Андерсон?

– Нет, сэр, я всегда считал его мистером Андерсоном.

Судья взглянул на адвоката.

– Полагаю, сейчас самое время предоставить мистеру Эйлмору возможность высказаться и дать те объяснения, о которых он говорил несколько минут назад, – предложил он. – Вы согласны?

– Я думаю, мистер Эйлмор снова должен быть вызван в качестве свидетеля и дать показания под присягой, – произнес адвокат. – Однако решать вам.

Судья повернулся к Эйлмору:

– Вы не возражаете?

Тот решительно поднялся на трибуну.

– Я возражаю только против одного, – заявил он, – что меня расспрашивают о каких-то давних делах, которые не имеют и не могут иметь никакого отношения к предмету данного расследования. Вы можете задать любые вопросы, связанные с показаниями последних двух свидетелей, и я отвечу на них, если сочту нужным. Вы можете спросить меня о делах двадцатилетней давности, и я отвечу или не отвечу, в зависимости от того, каким будет мое решение. Хочу также заверить, что несу полную ответственность как за свои слова, так и за свое молчание.

– Прекрасно, мистер Эйлмор, – проговорил адвокат. – Я задам вам несколько вопросов. Вы слышали показания мистера Лайелла?

– Да.

– Признаете их правдивость?

– Полностью.

– Вы слышали и показания последнего свидетеля. По-вашему, они тоже правдивы?

– Да, вполне.

– Значит, вы признаете, что ваши собственные показания, данные вами и в суде и под присягой, были лживы?

– Нет, конечно! Ни в коем случае! Я сказал правду.

– Правду? Но вы утверждали, будто расстались с Джоном Марбери у моста Ватерлоо!

– Простите, я не говорил ничего подобного. Я сказал, что, выйдя из отеля «Англо-Ориент», мы прошли через мост Ватерлоо и вскоре расстались. Я не сказал, где именно. Вот сидит стенографист, который записывал все мои слова, – спросите его, что я говорил?

Стенографист подтвердил слова Эйлмора, и советник раздраженно поморщился.

– Вы сформулировали свой ответ таким образом, что девять из десяти человек поняли его так же, как и я: вы расстались с Марбери на улице сразу за мостом Ватерлоо, – заявил он. – Спрашивается, зачем…

Эйлмор улыбнулся:

– Я не отвечаю за то, как понимают мои слова девять человек из десяти, и за то, как понимаете их вы. Могу повторить: мы с Марбери прошли через мост Ватерлоо и вскоре расстались. Я сказал правду.

– Прекрасно! Тогда продолжайте говорить ее и дальше. Раз уж вы признали правдивость показаний предыдущих двух свидетелей, может, объясните нам наконец, где именно вы расстались с Марбери?

– С удовольствием. Мы расстались у дверей моей квартиры в Фонтанном дворике.

– Давайте расставим все точки над «i». Значит, вы привели Марбери в Темпл прошлой ночью?

– Да, я привел Марбери в Темпл прошлой ночью.

В зале снова раздался шум. Наконец-то все услышали что-то определенное: несомненный и реальный факт. Спарго подумал, что дело, похоже, принимает оборот, которого он не ожидал.

– Это очень серьезное признание, мистер Эйлмор. Вы понимаете, что, делая его, подвергаете себя опасности?

– Я сам решаю, что мне делать, а что нет. Вы слышали мои слова.

– Допустим. Тогда почему вы не произнесли их раньше?

– У меня были причины. Я сказал ровно столько, сколько было нужно для целей расследования. И сейчас остаюсь при том же мнении. После выступления мистера Лайелла я попытался сделать заявление и объяснить ситуацию, но мне не позволили. Я хочу сделать это сейчас.

– Мы внимательно вас слушаем.

– Все очень просто, – продолжил Эйлмор, повернувшись к судье. – В последние три года я снимаю квартиру в Темпле, куда иногда наведываюсь по ночам. По причинам, о которых здесь не место говорить, я счел более удобным арендовать ее под именем мистера Андерсона. До дверей квартиры Марбери и проводил меня в ту ночь. Затем он вошел внутрь, но не более чем на пять минут. Мы расстались с ним на пороге моего жилища, и я убежден, что после этого он тем же путем покинул Темпл и отправился к себе в отель. Вероятно, вы скажете, что я должен был объяснить все с самого начала. Но я не сделал этого по своим причинам. Я рассказал то, что считал необходимым: мы расстались с Марбери вскоре после полуночи, и в тот момент он находился в добром здравии.

– Что помешало сообщить вам это с самого начала? – спросил советник.

– Причины личного характера.

– Вы расскажете о них суду?

– Нет!

– В таком случае, может, вы поясните, зачем Марбери заходил в квартиру, которую вы снимали в Фонтанном дворике под именем мистера Андерсона?

– Чтобы взять документ, который я хранил для него последние двадцать лет.

– Важный документ?

– Да.

– Значит, он мог находиться у него, когда его, как мы считаем, убили и ограбили в Миддл-Темпл?

– Он был при нем, когда мы расстались.

– Что это был за документ?

– Я отказываюсь отвечать на ваш вопрос.

– То есть вы скажете нам лишь то, что сочтете нужным?

– Я уже сообщил вам все.

– Верно ли, что вы знаете о Джоне Марбери гораздо больше, чем рассказали суду?

– Я не стану отвечать.

– Верно ли, что при желании вы могли бы рассказать суду намного больше о вашем знакомстве с Джоном Марбери двадцать лет назад?

– И на этот вопрос я не стану отвечать.

Советник казначейства пожал плечами и повернулся к судье.

– Полагаю, сэр, нам следует отложить слушание дела, – предложил он.

– Отложено на неделю, – постановил судья, обратившись к присяжным.

Вся собравшаяся в зале публика: репортеры, зрители, свидетели, судебные клерки, работники полиции – толпой хлынула к выходу, оживленно беседуя и обмениваясь мнениями. Спарго тоже начал пробираться к дверям, прокручивая в голове новую информацию, как вдруг кто-то взял его за руку. Это была Джесси Эйлмор.

Глава четырнадцатая

Серебряный билет

Спарго увлек девушку в сторону, подальше от бурлящей толпы, и вывел ее на тихую улочку. Задыхаясь, она остановилась рядом.

– В чем дело? – мягко спросил он.

– Мне надо с вами поговорить, – сказала Джесси Эйлмор. – Прямо сейчас.

– Ладно, – кивнул Спарго. – А как же остальные? Ваша сестра? Бретон?

– Я нарочно ушла от них. Они знают. Не волнуйтесь, я могу сама о себе позаботиться.

Журналист двинулся по улице, жестом предложив своей спутнице следовать за ним.

– Что вам нужно, так это чашка чая, – заметил он. – Я знаю неподалеку одно старое укромное местечко, где можно выпить лучший китайский чай в Лондоне. Идемте.

Джесси Эйлмор улыбнулась и послушно пошла за ним. Журналист шел молча, заткнув за карманы жилета большие пальцы и барабаня остальными беззвучный марш, пока они не оказались в теплой и уютной чайной, где улыбчивая официантка, видимо, хорошо знавшая Спарго, подала им чай и две горячие булочки. Затем он повернулся к Джесси.

– Итак, – начал он, – вы хотели поговорить о вашем отце.

– Да, – кивнула она.

– Почему?

Джесси бросила на него испытующий взгляд.

– Роналд Бретон говорит, что вы пишете статьи в «Наблюдателе» о деле Марбери. Это правда?

– Правда, – кивнул Спарго.

– Значит, вы авторитетный человек, – продолжила она. – Вы можете влиять на мнение публики. Мистер Спарго, скажите, что вы собираетесь написать о моем отце и о сегодняшних слушаниях в суде?

Он предложил ей сделать глоток чая, а сам взял горячую булку с маслом и откусил большой кусок.

– Честно говоря, – пробормотал Спарго с полным ртом, – не знаю. Пока. Но скажу вам одно – давайте уж начистоту: что бы я от вас сейчас ни услышал, это никак не повлияет на объективность и беспристрастность моих выводов.

Джесси Эйлмор понравились его прямота и откровенность.

– Но я вовсе не хочу повлиять на вашу беспристрастность, – возразила она. – Я хочу, чтобы вы были твердо уверены в том, что собираетесь сказать.

– Так оно и будет, – пообещал Спарго. – Не сомневайтесь. Как вам чай?

– О, он превосходен! – ответила Джесси, улыбнувшись так, что Спарго не удержался и взглянул на нее еще раз. – Чудесный вкус! Мистер Спарго, что вы думаете о том, что произошло сегодня?

Журналист, не обращая внимания на испачканные маслом пальцы, взъерошил свою безупречную прическу. Он откусил еще немного булки и запил чаем.

– Знаете, я не мастер произносить речи. Пишу я вполне прилично, особенно если есть хорошая история, но говорю очень мало, поскольку умею выражать мысли только с пером в руке. Если честно, я не знаю, что вам сказать. Когда вечером я буду писать статью, мои мысли приобретут правильную форму, и тогда я точно сформулирую свое отношение ко всему этому. А пока могу сказать лишь одно: мне очень жаль, что ваш отец не рассказал мне обо всем, что ему известно, когда мы беседовали с ним накануне, и что он не сделал то же самое в суде.

– Почему?

– Теперь вокруг него создалась атмосфера подозрительности и сомнений. Люди могут подумать… По крайней мере, теперь все поняли, что он знает о Марбери гораздо больше, чем сообщил суду, и…

– Но разве это так? Вы в этом уверены?

– Да. Если бы он откровенно рассказал все с самого начала… но он этого не сделал. А теперь поздно. Неужели вы не понимаете, что ваш отец оказался в очень серьезном положении?

– Неужели? – воскликнула Джесси.

– В опасном! Судите по фактам: ваш отец признался, что в ту ночь Марбери находился в его квартире в Темпле. А на следующий день Марбери нашли убитым и ограбленным в пятидесяти ярдах от его дома!

– По-вашему, кто-то может подумать, будто мой отец убил этого человека ради денег? – В ее голосе прозвучал сарказм. – Мой отец – очень богатый человек, мистер Спарго.

– Вероятно. Но иногда миллионеры убивают людей ради их секретов.

– Вот как?

– Выпейте еще чаю, – посоветовал Спарго, указав на чашку. – Люди начнут думать – говоря это, я сужу отчасти по себе – примерно следующее. Существует какая-то тайна в этой дружбе – или приятельстве, или знакомстве, назовите как хотите, – которая связывала вашего отца с Марбери двадцать лет назад. Что-то там нечисто. И в жизни вашего отца в то время тоже есть какая-то неясность. Иначе он спокойно ответил бы на все вопросы. «Ха-ха, – подумает публика, – теперь все понятно. Марбери знал его тайну и угрожал Эйлмору. Тот заманил его в Темпл и убил, чтобы скрыть свои секреты, а потом инсценировал ограбление для отвода глаз».

– Полагаете, люди так скажут?

– На сто процентов! Они уже так говорят. Я сам это слышал.

Несколько секунд Джесси Эйлмор молча смотрела в свою чашку. Потом подняла голову и тихо спросила:

– Значит, вы об этом напишете в своей статье?

– Нет! – быстро ответил Спарго. – Я намерен воздержаться от суждений. К тому же дело еще рассматривается в суде. Просто напишу о том, что произошло на заседании.

Джесси порывисто протянула руку и положила ладонь на крепкий кулак Спарго:

– Но вы так думаете?

– Господи, конечно, нет! – возразил он. – Ничего подобного! Честное слово. Я считаю, что за смертью Марбери скрыта какая-то тайна, и ваш отец мог бы рассказать о нем гораздо больше. Но я уверен: он не убивал Марбери и ничего не знает об убийстве. А поскольку я сам хочу раскрыть эту загадку, ничто не обрадует меня больше, чем оправдание вашего отца. Хотите еще булочку? Они здесь очень свежие, как и чай.

– Нет, благодарю, – улыбнулась Джесси. – И спасибо за ваши слова. А теперь мне пора идти.

– Жаль! – воскликнул Спарго. – Я просто сказал то, что думаю… Вам действительно надо идти?

Он проводил ее до такси, минуту постоял, глядя вслед удалявшейся машине. Кто-то хлопнул его по плечу. Обернувшись, Спарго увидел Расбери.

– Я все видел, мистер Спарго! – рассмеялся детектив. – Флиртовать с молодыми дамами – неплохой способ отдохнуть после трудного дня в суде! Вы прямо сейчас собираетесь заняться своей писаниной?

– Нет, я намерен заняться ею часов в семь вечера, после того, как плотно поужинаю. А что?

– Предлагаю сходить ко мне и еще раз взглянуть на наш волшебный сундучок. Я отнес его к себе и намерен как следует изучить. Хотите?

– Но там пусто, – заметил Спарго.

– А может, в нем есть второе дно? – возразил Расбери. – Кто знает? Идемте!

Он втолкнул журналиста в проезжавшее мимо такси и последовал за ним, попросив водителя отвезти их в Скотленд-Ярд. Прибыв на место, они уединились в невзрачном кабинете, уже хорошо известном Спарго.

– Что вы думаете о сегодняшних баталиях? – поинтересовался детектив, отпирая шкафчик.

– Полагаю, многие ваши сотрудники навострили ушки, – ответил журналист.

– Верно, – признал Расбери. – Первое, чем я теперь займусь, – это проверю все данные на Эйлмора за последние двадцать лет. Если человек отказывается отвечать, где он жил два десятка лет назад, чем занимался и какие вел дела, значит, в его прошлом следует покопаться. Наши люди уже вовсю работают над биографией мистера Стивена Эйлмора, эсквайра. Не сомневайтесь! Ладно, Спарго, а вот и сундучок.

Детектив вытащил кожаный сундук из шкафчика и поставил посреди стола. Спарго открыл крышку и заглянул внутрь, сравнивая внешние габариты с внутренним объемом.

– Здесь нет двойного дна, – заявил он. – Только кожаный каркас и старая подкладка из бабушкиного ситца, больше ничего. Никаких зазоров, куда можно что-нибудь спрятать.

Расбери тоже внимательно осмотрел сундук.

– Да, – разочарованно пробормотал он. – А как насчет крышки? Помню, у моего деда на ферме был похожий сундучок, так у него в крышке имелся потайной карман. Может, и тут есть нечто подобное?

Детектив до конца откинул крышку и начал ощупывать ее обивку. Почти сразу он остановился и взволнованно взглянул на Спарго.

– Черт возьми! – воскликнул Расбери. – Не знаю насчет кармана, но под подкладкой что-то есть! Похоже на… вот, пощупайте сами. Здесь и здесь.

Журналист потрогал указанное место.

– Да, верно, – кивнул он. – Похоже на две карточки, побольше и поменьше. Та, что поменьше, более твердая. Надо вспороть подкладку.

– Как раз это я и собираюсь сделать, – произнес Расбери. – Вскроем ее по шву.

Он аккуратно разрезал верхнюю часть подкладки, заглянул в образовавшийся кармашек и извлек из него два предмета, поместив их на стол.