Часовой Армагеддона Щеглов Сергей

— Скажите, Фалер, — спросил Ланда, воспользовавшись замешательством своего коллеги, — кто из тальменов остался в живых после стычки в Ампере?

Валентин прикусил язык. Осторожно, подумал он; одно неверное слово, и придется до ночи докладывать.

— Именно эти сведения и собираюсь сообщить лично Верховному Координатору, — твердо сказал он.

Занг судорожно втянул воздух, готовый разразиться отборной гамбаррской руганью многовековой давности, однако сдержался. Валентин удивился: что такое стряслось в Управлении, если Занг стеснялся обложить агента?! Которому, вообще говоря, выслушать очередную порцию брани — полезная наука?

Валентин выжидательно молчал. Личный доклад напрямую Верховному был неотъемлемым правом любого агента. Разумеется, пользовались им крайне редко — Натоми не жаловал приходящих с пустяками, и их нередко можно было встретить после такого доклада, погруженных в глубокую депрессию или, того хуже, с черной аурой вокруг головы. Впрочем, Валентина это не особо заботило — шарик из шкатулки продолжал действовать, так что даже если Натоми очень осерчает, с расправой ему придется подождать до завтра.

— Я свяжусь с Натоми, — кивнул Занг, потирая переговорное кольцо на указательном пальце левой руки. — Надеюсь, ты не собираешься говорить с ним один на один?

Валентин пожал плечами:

— Именно один на один, шеф.

Занг кивнул, как будто именно этого и ожидал.

А, вот почему он так вежлив, сообразил Валентин. Думает, что я жаловаться побежал!

А ведь и верно: побежал, признался себе Валентин. По крайней мере с Зангом мне теперь разговаривать не о чем. Интересно, как мне правильнее поступить — сначала рапорт подать, а потом отчет об операции, или наоборот? Вот у Натоми и спрошу, решил Валентин.

Ланда снова встрял в разговор:

— Да что же такое стряслось, Шеллер?! Неужели разборка в Ампере была для вас неожиданностью?

Он шагнул в сторону и с укоризной посмотрел на Занга. Но выглядело это слишком демонстративно, чтобы Валентин позволил себе расслабиться. Может быть, Ланда и умен, но доверять ему не было никаких оснований. Потом, потом.

Валентин смотрел на Занга ничего не выражающим пустым взглядом. Еще сегодня утром я бы тут же разразился длиннющим рассказом со всеми подробностями, отметил он. Заинтересованность такого человека! Сам легендарный Ланда! А теперь вот — стою, молчу и ухом не веду. Что же такое со мной стряслось?

Валентин вспомнил дрожащий от страха голос Нинель, вспомнил Талиона, распятого на операционном столе, вспомнил размазанных по стенам ассистентов Серого. Кажется, сегодняшнее утро было тысячу лет назад.

— Я думаю, координатор Натоми сообщит вам все, что сочтет нужным, — сказал Валентин скучным голосом. — Рабочий день окончен, я устал, и хотел бы поскорее докончить с этим. Если Натоми сейчас занят, я готов встретиться с ним завтра в любое время…

Занг хмыкнул:

— Занят! Знаешь, чем он сейчас занят?

— Чем? — спросил Валентин.

— Каждые пять минут вызывает меня и требует доложить, обнаружен ли Валентин Шеллер! — отчеканил Занг. — Но, может быть, сначала ты хоть умоешься?

Валентин хлопнул себя по лбу. Являться к начальству в теперешнем виде явно не стоило. Разговор и без того обещал быть нелегким.

— Я сейчас, — пробормотал Валентин, двигаясь к выходу.

— Тебя заберут прямо из кабинета, — бросил Занг вдогонку. — И сними заодно свой дурацкий колпак!

Валентин услышал этот добрый совет, уже шагая по коридору. Машинально он дотронулся до головы и обнаружил, что до сих пор сопровождает каждый свой шаг звоном бубенцов. И в таком виде я собирался договориться с Серым?!

Давясь от смеха, Валентин вошел в свой кабинет. Втянул свежий, ледяной воздух, повел плечами, сбрасывая напряжение, полюбовался на идеально пустой стол — все дела либо завершены, либо переданы в другие подразделения; только сейчас Валентин сообразил, как основательно Занг подготовил его к сегодняшней операции. В отставку можно уходить хоть сейчас — всего один отчет написать. Мда-с, один отчет.

Один такой ма-аленький отчет.

Валентин опустился в кресло, выдвинул контейнер для обруча. Прикрыл глаза, откинулся на спинку и коснулся обеими руками своего талисмана. В голове зашумело, перед глазами поплыли красные пятна — красные это еще ничего, перевел дух Валентин, можно было и вовсе отключиться, — на руки навалилась тяжесть Обруча. Борясь с нахлынувшей слабостью и неожиданно сильной болью в висках, Валентин положил Обруч в круглую прорезь и задвинул камень обратно в тумбу. Посидел несколько секунд, переводя дух.

Только сейчас он в полной мере ощутил, как вымотался за этот долгий двенадцатичасовой день. Обруч поддерживал у своего повелителя свежесть и ясность мышления; сейчас Валентин остался с усталостью один на один.

Валентин помассировал виски, сделал несколько глубоких вдохов. Само пройдет, решил он, это большей частью нервное. Кстати, отлить не мешало бы. А также поесть. И пива выпить, пришла в голову идея, подкупающая своей новизной.

Валентин небрежным движением придвинул к себе личный сейф — еще одну тумбу, стоявшую чуть в стороне от рабочего стола. Открыл — точнее, заставил исчезнуть, — дверцу, вытащил из кошелька самую незначительную свою добычу — робертов токен-ринг. Для него нашлось место на верхней полочке, разделенной на сотню мелких ячеек, Валентин на секунду задержал взгляд на этой полке, соображая, для чего она предназначена. Вообще-то агент-ищейка может выслеживать не только людей. Будь я сообразительнее, полка давно бы была полна, понял Валентин.

Закрыв сейф и задвинув его обратно в угол, Валентин почувствовал себя несколько лучше. Сдернул наплечный мешок, пересчитал гранаты во втором поясном кошельке. Вроде бы все на месте. Теперь самое главное — успеть поссать, пока начальство не вызвало.

Персонального туалета простым агентам не полагалось; Валентин поднялся, с изумлением чувствуя тяжесть в каждой мышце своего тела, и побрел по коридорам, посмеиваясь над своим геройским поведением.

В туалете, оборудованном в лучших традициях двадцатого века — размером с футбольное поле, с ослепительно-яркими белыми лампами через каждые три шага, с длинным рядом умывальников, уходящим к горизонту, и таким же рядом кабинок, все это — исключительно белого цвета, холодное, блестящее и стерильное, — Валентин сразу же почувствовал неладное. Пахло — Валентин содрогнулся — табачным дымом, причем не трубочным, сладковатым, больше похожим на марихуану, зельем, которое можно было раздобыть в Шерторе или Бритте, а самым натуральным беломорным дымом земного происхождения! Валентин разглядел темневшую на белом фигуру человека, спрятавшегося для своих порочных действий в самый дальний конец необъятного помещения, и решительно направился к нему.

Он знал, кто может позволить себе покуривать земные папиросы в этот поздний для Управления час. Ленька Баратынский. История его давно стала предметом зависти всех курильщиков Эбо: он перенесся на Пангу, едва только выйдя из табачного магазина с двумя битком набитыми «беломором» сумками в руках. Как объяснял сам Баратынский, в ту пору в СССР свирепствовал табачный дефицит; и потому, столкнувшись в городе Мурманске с «Беломором» почти без очереди — что такое простоять два часа для человека эпохи застоя?! — он не удержался и закупил курева на все командировочные. Как знал, что в следующий момент — на Пангу, хвастался потом Ленька, попивая пиво и важно смоля беломорину.

Сам Валентин не курил, но с Ленькой сошелся довольно близко на почве другой его вредной привычки, пива, в котором Баратынский то ли по молодости, то ли по богатырскому здоровью меры поистине не знал. Вообще-то в Управлении было с кем выпить, но по большей части это были либо пангийцы, традиционно предпочитавшие вино и шашлыки, либо давно ассимилировавшиеся земляне, насобачившиеся гнать из местных плодов такое количество сортов водки, что даже продегустировав по рюмочке каждого из них, можно было стать законченным алкоголиком. Пивная культура, существовавшая на севере Побережья, в тропическом климате Эбо так и не прижилась. Иногда Валентин называл себя и Леонида последними из могикан.

— Валька! — крикнул Леонид, едва завидев Валентина. — Живой! Братушка, дык хорошо-то как!

От избытка чувств он одной затяжкой прикончил беломорину и стрельнул ей в один из бесчисленных умывальников, причем не попал.

— Здорово, — бросил Валентин, проходя мимо и скрываясь в кабинке.

— Ты куда? — опешил Леонид. — Сначала пиво, потом белый друг!

— А потом снова пиво! — отозвался повеселевший Валентин. Похоже, что вместе с мочой из него вытекли и все нелегкие заботы сегодняшнего дня.

— У тебя или у меня? — конкретизировал Леонид.

— У тебя, — решил Валентин, завязывая пояс. — Есть разговор! Что было, что было!

— Опять Занг напрягает? — понимающе поддакнул Леонид. — Да пошли ты его подальше, Валь! Хрен ли таких ребят за шестерок держать?!

— Пошлю, пошлю, — пообещал Валентин, — только не сейчас.

— Конечно не сейчас, — тут же согласился Леонид, — сейчас надо за пивом бежать! Сколько возьмем-то?

Вообще говоря, «бежать» за пивом в Эбо не приходилось. Развитая система Т-порталов и магопроводов позволяла заказывать любые продукты прямо на дом, и притом совершенно бесплатно. Валентин не уставал поражаться тому, как при полной безалаберности большинства населения Эбо экономика этой диковинной страны умудряется не только существовать, но еще и обеспечивать всех по самым их непомерным потребностям. Магия, привычно объяснял себе Валентин; Баратынский же занимался этим вопросом основательно, даже строил какие-то графики производства, и как-то после шестой бутылки доложил, что все равно ни хрена не понимает.

Однако традиция предусматривала сначала взять пива немного, как бы не пьянства ради, а под разговор, а потом, повеселев и почувствовав удаль молодецкую, перейти на обсуждение особенностей отдельных сортов, после чего — обязательно! — прогуляться либо по валентиновым живописным скалам, либо по дремучим зарослям леонидова необитаемого острова, и вышедши к Особому Месту, заказать мини-флай с термостатом, содержащий желанную влагу. Поэтому вопрос Леонида был лишь частью давно отработанного ритуала.

— Бутылочки по четыре, — обозначил Валентин серьезность разговора. Леонид присвистнул:

— Ого! Намаялся небось?

— Не то слово, — кивнул Валентин, поправляя набитый талисманами мешок. — Да к тому же пока еще и не закончил. Вызова к Верховному жду.

Леонид вытаращил глаза:

— К Верховному? В пятницу, после работы?!

Валентин виновато пожал плечами:

— Постараюсь побыстрее… Дело-то пустяковое, — заключил он с нервным смешком.

Леонид с мрачным видом покачал головой, потом, поддавшись минутному порыву, шагнул к Валентину вплотную и неуловимым движением выудил из внутреннего кармана своей джинсовой куртки плоскую металлическую фляжку.

— На-ка хлебни! — тоном, не терпящим возражений, приказал он Валентину. Тот на миг заколебался. — Ты ж еле на ногах стоишь!

Почему-то именно этот аргумент оказал на Валентина решающее воздействие. Он покорно свернул крышку и приложился к фляжке, в которой оказался вполне приличный — для Панги — коньяк. На пальце зажужжало переговорное кольцо.

— Слушаю, — сказал Валентин, вытирая зубы. Леонид забрал фляжку и отступил на шаг.

— Вы готовы? — воспроизвело кольцо резкий рубящий голос Натоми.

— Да, шеф, — ответил Валентин — и тут же, безо всяких там покалываний и провалов во тьму оказался в кабинете Верховного координатора Управления.

Натоми стоял около окна, глядя на опускающееся к горизонту солнце. Стекло в этом секторе кольцевого окна потемнело, притушив солнечный свет до мягкого оранжевого свечения, фигура Натоми показалась Валентину окантованной пламенем.

Сам кабинет был выдержан в старинном японском стиле. Циновки, подставка для меча, у окна, на фоне невыразительной Северной Гряды, бамбуковая занавеска, из-за которой при необходимости могла появиться секретарша. Меч Натоми, с которым он появился на Панге два века назад и до сих пор не расставался, лежал тут же — роскошные ножны, потемневшая от многовековых упражнений рукоять. Разумеется, ни столов, ни стульев.

— Слушаю вас, агент Шеллер, — произнес Натоми, поворачиваясь.

Валентин посмотрел начальству в лицо, стараясь прикинуть, как построить разговор. Однако коньяк уже струился по жилам, и слова вырвались у него прежде, чем появились мысли:

— Натоми-сан! Я не могу больше работать под руководством координатора Занга!

— Это и есть, — Натоми помедлил, — ваши сведения исключительной важности?

Валентин затряс головой:

— Для меня — да, — пробормотал он, собираясь с мыслями. — Видите ли, я не считаю возможным работать с человеком, манипулирующим своими подчиненными как марионетками! Что с того, — Валентин снял с плеча мешок и тряхнул им, позвякивая талисманами, — что в результате целая страна погрузилась под воду, а три тальмена мертвы? Если бы мне сразу сказали, что я — только приманка для Великого Черного…

Натоми сдвинул брови:

— Три тальмена мертвы?

— Дело не в этом! — перебил его Валентин. — Дело в самой операции. Мне было поручено найти переговорное кольцо; но на деле Занг заранее знал, куда приведет ментальный след. Более того, он сознательно блокировал все мои попытки связаться с Управлением, оставив без связи в замке Великого Черного — то есть Не-Джо. Я имею все оснований полагать, что он тем самым провоцировал Не-Джо на враждебные действия; когда я вернулся с задания, в трансфер-зале присутствовала группа захвата, понимаете, что это значит?

Натоми сжал губы.

— Откуда вы все это взяли, агент Шеллер? — строго спросил он.

— В моем распоряжении оказался визомон, — усмехнулся Валентин, — и я послушал, о чем разговаривали Занг и Ланда за кофе после ленча. Впрочем, какая разница, — внезапно вспомнил он, — ведь все это делалось втайне от вас! Вы же сами ничего не знаете!

Валентина прошиб озноб. Он понял, что совершенно напрасно затеял весь этот разговор. Натоми ничего не понимает, у меня никаких доказательств… Невольно он стрельнул глазами по сторонам — но в кабинете Натоми не было дверей, сюда попадали только по Т-каналу.

— Вам было поручено задание, и вы должны были его выполнять, — отчеканил Натоми. — Если вы считаете себя вправе обсуждать и обдумывать приказы, вам не следует быть агентом. Но такое право нужно сначала заслужить!

Ох, напрасно он это сказал, подумал Валентин, чувствуя, как в солнечном сплетении нарастает напряжение, ох, сейчас я ему и скажу…

И хотя Натоми был абсолютно прав — и писаный, и неписаный уставы Управления предусматривали четкий порядок повышения в звании, остававшийся неизменным уже шесть сотен лет, — и хотя сам Валентин многие годы спокойно следовал всем уставным правилам и считал их совершенно разумными, хотя и немного консервативными — но черт уже дернул его за веревочку.

— Так значит, — ледяным тоном процедил Валентин, — вы считаете, что мне не следовало знать всех подробностей последней операции?

— Агент Шеллер! — повысил голос Натоми. — Вы пришли сюда не для того, чтобы задавать вопросы!

— Ах да, — все так же холодно сказал Валентин, — я же хотел вам кое-что сообщить. Тогда слушайте, — он поудобнее пристроил мешок с талисманами на своем левом плече. — Во-первых, я официально прошу принять мой рапорт об отставке с сегодняшнего дня!

Слава богу, мелькнула в отдалившемся, но еще чего-то соображающем сознании Валентина здравая мысль, что хотя бы уйти из Управления можно в любую минуту. Двухнедельная отработка как-то не прижилась в счастливой стране Эбо, где и работала-то в земном смысле от силы четверть населения.

Натоми помрачнел. Видимо, он не ожидал, что вопрос стоит так серьезно. Еще бы — он ведь не знал ровным счетом ничего из того, что Валентин уже успел позабыть.

— Хорошо, — сказал Натоми, со странным выражением посмотрев на свой меч. — Это все?

— Во-вторых же, — продолжил Валентин, усиливая голос с каждым словом, точно надеясь, что одним этим заставит наконец Натоми отказаться от образа твердолобого вождя, — сообщаю вам, что во время выполнения задания я лично засвидетельствовал смерть мага по прозвищу Великий Черный, известного нашему Управлению как «Не-Джо». Сообщаю вам, что я зафиксировал возникновение Т-бури в результате вооруженного конфликта между тальменами Георгом и Детмаром, с одной стороны, и Габриэлем Серым с другой. Сообщаю вам, что я наблюдал смерть всех трех тальменов в результате нерационального использования талисманов. Сообщаю вам, что континентальная плита Западного Ампера погрузилась на глубину от двухсот до четырехсот метров ниже уровня моря, следствием чего явилось затопление едва ли не четверти территории Ландора! Сообщаю вам также, что в результате стычки тальменов полностью уничтожен Ампер, столица Фарингии, со всем населением и находящимися на его территории гражданами Эбо! И я считаю и готов выставить официальное обвинение, что все перечисленные события явились прямым следствием плана Шаггара Занга, о котором он не счел нужным поставить меня в известность!

— Вы не сообщили ничего нового, агент — бывший агент — Шеллер, — с японской бесстрастностью ответил Натоми. Валентин, наблюдавший за тем, как вытягивалось лицо Верховного с каждой услышанной фразой, замолк, ошарашенный такой явной ложью. — Жаль, что вы так неудачно провели свою последнюю операцию. Шаггар Занг возлагал на вас большие надежды.

— Как умеем, так и работаем, — буркнул Валентин. Его отпустило. Бессмысленность дальнейшего разговора стала теперь совершенно очевидной. Ему захотелось поскорее закончить все это и наконец припасть губами к кружке, полной темного ароматного пива.

— Плохо, — наставительно произнес Натоми. — Каждый раз мы должны выполнять свой долг лучше, чем можем. Только так возможно достичь совершенства. Но, похоже, вас это уже не очень волнует, Шеллер? Что еще вы можете сообщить?

Валентин пожал плечами.

— Ничего, — сказал он спокойно.

Хрен я тебе еще что-то сообщу.

— Так я и думал, — сказал Натоми, сделав логичный, хотя и совершенно неправильный вывод. — Еще раз повторяю: мне жаль расставаться с вами. Со временем вы могли бы стать неплохим офицером. Но, — он повысил голос, — ваше отношение к приказам исключает возможность вашего пребывания в рядах Управления. Куда вас доставить?

— Остров Робинзон, — назвал Валентин место обитания Баратынского. Внутри у него снова закипела ярость. Идиот, он же даже не спросил, что у меня в мешке! Он что, ждет, чтобы я как базарная торговка вывалил талисманы на устланный рисовой соломкой грязный пол?!

— Надеюсь, что вы безупречно выполните процедуру передачи дел, — закончил Натоми завуалированным оскорблением — фраза эта для истинного служаки Управления, отмотавшего хотя бы три десятка лет, значила бы что-то вроде «Надеюсь, вы не забудете смыть за собой в туалете». Но Валентину было уже все по барабану.

Т-портал, обслуживающий Натоми, очевидно, был сделан по особому проекту. Валентин возник в воздухе прямо перед верандой неказистого — но зато до последнего бревнышка выстроенного собственными руками — домика Баратынского. На веранде Леонид как раз заканчивал выяснять отношения с какой-то пангийкой, одетой в ядовито-голубое пончо.

— Ну и пей свое пиво! — выкрикнула пангийка, отворачиваясь от Баратынского.

— Лусиль, — серьезным и скорбным тоном ответил Леонид, — меня ты можешь оскорблять сколько угодно, но пиво — это святое!

— Да пошел ты! — взвизгнула Лусиль, демонстрируя нерушимое единство земной и пангийской культур. Вокруг нее замерцал портал, и собутыльники остались наконец в строго мужской компании.

— Я не вовремя? — опечалился Валентин. Он все еще слегка дрожал после беседы с Натоми. Это ж надо, я шесть лет там работал, и так ничего и не понял!

— Это она не вовремя, — ухмыльнулся Баратынский. Не похоже, чтобы он был очень расстроен; впрочем, подумал Валентин, я в его годы тоже не придавал женщинам особого значения. Никакого, точнее говоря.

— Ну тогда наливай! — заорал Валентин, взбегая по ступенькам.

Наконец-то, пела его душа. За всё — за игры Занга, чтоб ему подавиться последствиями, за придурков тальменов, за идиота Талиона, давшего себя уморить, за полного кретина Натоми, ничего не желающего знать, кроме своих вековечных убеждений — напьюсь как свинья! А потом вызову Стеллу, которая еще не знает, что я вышел в расход, и угрожая компроматом, заставлю перебросить меня в родную Лигию; там, в Аланции, я знаю такой кабачок, что закачаешься.

— Не всё сразу, — добродушно прервал Баратынский его излияния, которые Валентин бормотал, оказывается, вслух. Он с бульканьем наполнял кружки.

— Ну, со свиданьицем!

— Дай Бог — не последнюю! — отозвался Валентин. Они выпили, как полагается, по половине, заглянули синхронно в кружки, крякнули от удовольствия — ни дать ни взять рекламный ролик — затем приложились еще и откинулись в плетеных креслах, поставив опустевшие кружки на стол.

— Давай рассказывай, что там у тебя стряслось, — подначил Леонид. — Что-то быстро ты от начальства вернулся.

— А, — махнул рукой Валентин. — Я думал их послать куда подальше, а они меня первыми послали.

Леонид расхохотался:

— На то и начальство! Так ты теперь — вольный стрелок?

— На сто шагов! — вскричал Валентин, растопыривая пальцы. Пиво уже ударило ему в голову. — По-македонски!

С пальцев его сорвались алые искры, устремившиеся к аккуратно сложенной поленнице, выбили из нее одно полешко, подбросили в воздух и принялись методично откалывать щепу. Леонид проследил за этими рукотворными трассерами и уважительно крякнул:

— Метко! Этих, в Ампере, тоже ты уложил?

— Которых?! — мигом протрезвел Валентин.

— Болтают, — Леонид подался вперед и наклонился над столом, — что в Ампере каюк пришел самым крутым пацанам — как их там у вас, тальменами что ли, кличут? А ты как раз в секторе Побережье-Север трудишься…

— Уже не тружусь, — усмехнулся Валентин. — Амба!

— Ну так до обеда — трудился? — не сдавался Леонид.

— А ты чего пристал, как шпиён? — снова растопырил пальцы Валентин. — Это, может, государственная тайна! Я ее даже Верховному не сказал!

— Ждешь, когда сам принц пожалует? — подколол Леонид.

— И клал я на него с пробором! — возмутился Валентин. — Достали, жабы надутые! Вишь ли, по сту лет на постах — вон, откудова, оказывается слово-то происходит! Налей еще, душа просит, — ох достали!

Валентин аж сам удивился, как быстро кончилось пиво во второй кружке.

— Да не оскудеет рука наливающего! — намекнул он, и пиво появилось снова. — Это ж надо, меня, меня! — втемную использовали. Мол, то да се, колечко вишь потерялось, ты мол только глянь, где оно, да и звони… А колечко-то было у Не-Джо, и ждал Не-Джо не кого-нибудь, а Фалера!

— А на хрена Не-Джу Фалер? — не понял Леонид. — Стриптиз-шоу фокусами украсить?

— Я и сам так думал, — хмыкнул Валентин, — а Занг говорит — нет, Фалер самый тот человек, который Не-Джо покажет кузькину мать, мол, у нас все такие крутые, давай вместе тальменов мочить, будешь работать на меня!

— А если Не-Джо за такое — в лоб? — правильно умозаключил Баратынский.

— А я, видишь ли, без пяти минут гроссмейстер, — фыркнул Валентин. — Меня, понимаешь ли, и убить-то никак не вышло бы. Ха! — Он хлопнул себя по лбу. — Вот мы щас проверим, как это — не вышло б!

— Как это — проверим? — Леонид замер с бутылкой в руке, не долив примерно половину кружки. — Я тебя убивать не стану, жить еще хочется!

— Спокуха! — расхрабрился Валентин, выволакивая из-под стола мешок. — Мы у самого Не-Джо спросим!

— Это как? — не понял Леонид.

— А вот так, — сказал Валентин, ставя на стол бутыль с клубящимся внутри дымом не дымом, туманом не туманом, Великим Черным, одним словом. — У нас с собой было!

— Джинн? — с пониманием поддакнул Леонид.

— Сам ты джинн! — обиделся Валентин. — Это в натуре неуловимый Джо! Ты его как хочешь увидеть, один к одному или в масштабе?

— Вот таким, — Леонид растопырил большой и указательный палец. — И пусть вокруг бутылки хоровод водит.

— Это когда у тебя в глазах задвоится, — пообещал Валентин. — Ну-ка, дружок, выползай на лужок!

Он играючи, даже не удивляясь накатившей легкости — для опьянения дело обычное! — спальцевал заклятие; туман, выползший из бутыли, слепился в маленького человечка, по-прежнему в черном плаще и с капюшоном, непрозрачного из-за высокой концентрации жизненной пыли, опутанного почти невидимой паутиной сдерживающего заклинания.

— Привет, — сказал Валентин, придвигаясь прямо к голове маленького Великого Черного и корча страшные рожи, — на один зубок положу, другим перекушу!

Великий Черный зашипел, вскинул руку и даже выпустил молнию — завязшую в защитной сетке и мелкими искорками осыпавшуюся на стол.

— Во блин, — удивился Леонид, — он что, маг?

— Теперь уже так себе, — поделился Валентин воспоминаниями, — а когда жив был, так я при встрече с ним чуть в штаны не наделал! Ну что, Великий Черный, будем говорить. Или опять в бутылку полезешь?

— Избранные мертвы? — проскрипел маленький человечек странно низким для его размеров голосом.

— Подчистую! — Валентин резанул ребром ладони по горлу. — Правда, с Серым пришлось повозиться.

— С Серым?! — Человечек вскинул голову. — Разве он не был убит первым?

— Ха, батенька, — усмехнулся Валентин, — вы хоть и чародей, а неграмотный! Да Серый бы их в два счета уделал, если бы…

— Расскажи мне все! — взмолился человечек; точнее, он пытался говорить повелительным тоном, но выходило у него это, как у плачущего большевика.

— Всухую не могу, — выпятил губы Валентин, подвигая кружку Леониду. Тот полез за бутылкой, но замешкался, обнаружив, что пиво-то кончилось.

И тут маленький человечек показал, на что способен: скорчив презрительную гримасу, он небрежно махнул левой рукой, и в кружке заплескалась темная пенистая жидкость.

— Во дает! — поразился Леонид. — Без всякого флая! Я тоже так хочу!

— Двести лет тренировки, — процедил Великий Черный — теперь уже трудно было называть его иначе. — Когда-то я мог наполнить пивом целую реку… Говори же, Фалер, говори, ты и не представляешь себе, насколько это важно!

— А пивко-то класс! — отметил Валентин, сняв пробу. — Ты туда часом яду не подмешал? А то смотри, у меня разговор короткий…

— Я не враг тебе, Фалер, — заскрипел Великий Черный, — и я никогда не убиваю без удовольствия. Твоя же смерть для меня была бы ужасным огорчением…

— А раз не враг, — подхватил Валентин, вспомнив, что не ради пополнения кружек выпускал Великого Черного из бутылки, — то скажи-ка нам — а смог бы ты меня убить, ежели бы я к тебе в замок вломился?

— В Замок? — Великий Черный вздрогнул. — Ты знаешь про замок?

— Ну разумеется, — Валентин отхлебнул пива. — Откуда бы еще я с твоими сподвижниками познакомился?

— Значит, я смог заманить тебя в замок… — пробормотал Великий Черный. — Как жаль, что память об этом все еще скрыта от меня!

— Так как насчет убить? — не отставал Валентин.

— Сейчас — нет, — коротко ответил Великий Черный. — Раньше… — Он приложил ладони к вискам и на секунду задумался. — Да, смог бы. Если бы захотел.

— Во какой он у меня, Великий Черный! — похвастался Валентин Баратынскому. Тот понимающе покивал и поставил перед Черным свою кружку; разумеется, пустую.

Великий Черный снова махнул рукой — с прежним результатом.

— Наш человек! — убежденно сказал Леонид, припадая к пиву. — Ты расскажи, расскажи, как все было, — обратился он к Валентину. — Он же тебя пивом напоил? Нечего тут понты разводить!

— Кидать, — машинально поправил Валентин. — Ну ладно, значит, дело было так. — Он отхлебнул пива. — Смотрю я — через Обруч, конечно, — наезжают эти двое на Серого. А тот и глазом не ведет, потому что в трансе — все-таки праздник, верные Воители тут и там, речь он им толкает… Короче, как после литра пива. А Георг с Детмаром — трезвые, злые, как с бодуна. Ну и, конечно, сделал он их в два счета — Детмара закодировал самого себя талисманом тырить, а Георга и вовсе в кокон завернул, так что тот секунды три всем своим талисманом только пузырь надувал, пыжился. Ну а потом Серый кокон-то приоткрыл — как раз когда Детмар очухался и по Серому со всей силы влепил — да так приоткрыл, что аккурат в Детмара-то все эта хренотень и вдарила, голова по плацу так и покатилась! Серый тут же тьфу на защиту и блочок на Жезл — тут и пиздец Детмару. Ну, думаю, с одним-то Георгом он теперь в два счета разделается, блин, такой момент упускать? — Валентин хрястнул кулаком по столу. — Не таков русский богатырь! Лезу Серому под черепушку и втюхиваю ему — бей, мол, со всей силы, хули думать, мочить надо! Ну он и шарах. И Георг шарах. А Т-буря уже вовсю, талисманы потихоньку с ума съехали — только на шарах их и хватило — еще два трупа возле Башни дополнят праздничный пейзаж!

— Бля буду, — восхитился Леонид, — ну ты и монстр!

— А что нам — демонам! — завопил Валентин, приходя уже в совершеннейшее буйство и осыпая синими искрами с пальцев соломенные маты на полу. Но тут Леонид громко икнул:

— Чего это он? — палец его уставился на Великого Черного.

Великий Черный изящно откинул плащ и опустился на одно колено, склонив свою голову в сторону Валентина. Валентин замер, отсчитывая удары сердца. Я не слишком перебрал, спросил он себя, и сам же ответил — слишком. Весь день не жравши, коньяк, потом пиво…

— Прими мою клятву, — пропищал Великий, хотя и довольно маленький Черный, — о победитель врага моего! Клянусь быть слугой твоим сто лет и еще один год, в благодарность за содеянное тобою! И пусть небо обрушится на землю…

— Это запросто, — вставил Валентин.

— …и сокрушит меня, если забуду я об этой клятве по собственной ли неосторожности или по чужому наущению!

— Валь, — хрипло сказал Леонид, показывая вверх. — Глянь…

Валентин посмотрел вверх, и мурашки пробежали по его спине. Небо потеряло зеленовато-голубой цвет и черным гранитом нависло над дырявой крышей веранды. Такое небо вполне могло прихлопнуть. Так значит, Великий Черный говорил всерьез?

— Брехня, — обиженно сказал Валентин. — Талион говорил мне, что ты — человек Тьмы. То есть чего хочешь, то и делаешь. Толку-то тогда клятвы давать!

Великий Черный поднялся с колена и приложил руку к груди.

— Моим клятвам ты можешь верить, как своим собственным, о Фалер из неизвестной страны! Ведь ты и сам — человек Тьмы!

— Я?! — возмутился Валентин. — Да я же…

— Точно-точно, — поддакнул Леонид. — Чего хочешь, того и делаешь. Занга послал, Натоми послал, принца Акино послать осталось! Еще пива! — прикрикнул он на Великого Черного, и кружка его моментально наполнилась. — Видишь же, — сказал Леонид Валентину, — служит! Я думаю так — попьем еще месяц, будет пивом снабжать, значит, верить можно.

Валентин подпер голову руками и посмотрел на Великого Черного. Умерший и снова воскресший, потерявший память о трех самых интересных годах своей жизни, почти бессильный, спеленатый магическими нитями, вынужденный теперь многие годы провести в бутылке, Великий Черный все же оставался самим собой — и Великим, и Черным. Он разливал пиво по кружкам с большим величием, чем Валентин истреблял тальменов.

А я, подумал Валентин; что мне осталось? Подарочный набор талисманов?

— Знаешь, Леня, — сказал он потухшим голосом, — я пожалуй пойду. Что-то не хочется мне больше пива…

— Да уж, — кивнул Леонид. — Слушай, это в самом деле Не-Джо?

— Тебе что, пиво не понравилось? — усмехнулся Валентин. — В самом деле…

— И часовню на самом деле ты развалил? — спросил Леонид уже совершенно серьезно. Валентин уныло кивнул.

— Э, тогда всё! — решительно заявил Леонид, сметая со стола кружки и пустые бутылки. — Домой, домой, и спать! Всем спать!

Вдохновленный собственными словами, он поднялся из-за стола и, изрядно пошатываясь, побрел к входной двери. Около нее он остановился, сосредоточил на Валентине ставший вдруг совершенно пьяным взгляд и сказал:

— Это… Плохо будет, приходи. Пивка выпьем!

Валентин расхохотался, обхватив голову руками. Когда он отсмеялся, Баратынский уже скрылся в доме, а Великий Черный тоненькой струйкой вился над бутылкой, устраиваясь в ней поудобнее.

— Домой, — сказал Валентин. — Пожалуй, да, пора домой.

Он потер переговорное кольцо, заказывая Т-портал. Затем аккуратно уложил бутылку с Черным в мешок и повесил его на плечо. Собрав волю в кулак, встал — и удивился, что сумел удержаться на ногах.

Портал открылся домой, в гостиную. Валентин шагнул вперед, успел разглядеть накрытый по всем правилам, ломящийся от кушаний стол, Диану в вечернем платье, скучающую с листком магических картинок в руках, — и тут ноги его наконец подвели.

Потеряв равновесие, Валентин запнулся о кресло и упал, сильно ударившись об угол стола. Тарелки так и посыпались на пол, и что самое неприятное, бутыль с Великим Черным вывалилась из мешка.

Валентин невероятно извернулся и сумел поймать ее в сантиметре от пола.

— Хорош, — ледяным тоном произнесла Диана, отбросив листок, который с мягким шуршанием прилип к полу. — Знаешь, Валентин, я специально приготовила ужин. Хотя и знала, каким ты вернешься. Посмотри на себя — на ногах не стоишь, а все равно с бутылкой… По крайней мере, тебе будет чем позавтракать!

— Диана! — воскликнул Валентин, глядя на нее снизу вверх.

— Прощай, — сказала Диана, вставая и окутываясь желтым пламенем портала. — Все это слишком однообразно; и я рада, что это наконец кончилось.

Портал закрылся, порыв ветра качнул скатерть на поваленном столе.

Валентин поставил бутыль со своим новым слугой на пол, повернулся и сел, скрестив ноги.

— Сходил на работу, называется, — пробормотал он, качая головой.