Часовой Армагеддона Щеглов Сергей

— Скорее, всего, в Шингозак, посмотреть пепелище, — ответил Мануэль. — Избранные редко меняют планы.

Талион бы сказал, что они принадлежат Свету, подумал Валентин. Равно как ослы и бараны.

— А потом?

— Потом — Ганаган, где Детмар собрался изучать искусство Серого. — Мануэль почесал в голове. — Ни один из них не знает, как послать Огненную Стрелу.

— Да-а? — произнес Валентин удивленно. Очень интересно! Похоже, наши друзья-тальмены не шибко преуспели в боевых искусствах? А что, вполне возможно — они ж не воевали семь лет с собственным народом.

Интересно, почему они так уверены, что победят?

Валентин фыркнул. Почему, почему! Ума нет, вот почему.

— Куда мы теперь направимся? — нарушил молчание Хаям. Он спрятал добытую с боем чашку себе в котомку и вытер вспотевшие руки об жилет. — Кажется, Талион, ты собирался убить одного из Избранных? Тогда один подходящий момент ты уже пропустил!

Талион наконец перестал мерять поляну шагами и взглянул на Хаяма.

— Не сейчас, — произнес Талион и покачал головой. — Мне нужно все подготовить. Сейчас мы направимся в Ганаган.

— Зачем это? — поинтересовался Валентин.

— Я хочу сам поговорить с Избранными, — сказал Талион. Увидев на лице Валентина скептическую усмешку, он сделал успокаивающий знак рукой. — Я знаю, что это бесполезно, Фалер. Но я ни разу в жизни не говорил с Избранными.

Ага, подумал Валентин. Талион-то думает, что сегодня ему конец!

Он пожал плечами:

— Почему бы и нет? Разговоры с Избранными не отличаются продолжительностью. Тем более, что сам я пока не придумал, что нам делать дальше.

Разве что слетать обратно в замок и помочь Бранбо копаться в подвалах. Или перебрать в памяти коллекцию боевых заклинаний, в которых я никогда не был особо силен…

— Они тебя убьют, — неожиданно сказал Мануэль. Талион молча кивнул. Хаям махнул рукой и отвернулся, чтобы плюнуть в сторону.

— Что значит — убьют?! — спросил опешивший Валентин. — Ведь Хаяма же не убили?

— Талион маг, — пояснил Мануэль, — и почти гроссмейстер. Георг боится магов и старается уничтожать их при первой же возможности. Он ни за что не поверит, что встреча с магом случайна, и тут же решит, что этот маг — шпион, убийца или еще кто-то, кого следует немедленно уничтожить.

— Так какого же хрена? — возмутился Валентин, сгоряча перейдя на земную манеру выражаться. — Талион, ты что, спятил?!

— Я должен поговорить с Избранными, — гнул свое эльф. — В день своей смерти я имею право на безумие. Быть может, мне удастся понять, в чем их слабое место.

— Очень полезное знание — на том свете, — Валентин постучал по голове. — Тебя же убьют, не понял что ли?

— Я успею передать вам все, — Талион печально улыбнулся. — На это у меня хватит силы.

Валентин смотрел на спятившего эльфа и лихорадочно соображал, что делать. Как там бишь фиксирующие заклятья? «Кольцо»? Или лучше «штопор»? Талион с пониманием улыбнулся:

— Даже не пытайся, — сказал он, глядя Валентину в глаза. — Я сильнее.

От такой наглости Валентина бросило в жар.

— Ты уверен? — спросил он насмешливо. — Ведь ты хоть и почти, но все-таки не гроссмейстер!

Талион слегка смутился, но не отступил:

— До посвящения мне оставалось два месяца.

— Тогда по званию мы равны, — с нехорошей усмешкой отметил Валентин. — Может быть, сравним мощь?

Он выставил вперед правую ладонь, слегка подогнув кончики пальцев. Самый простой знак — Чистая Сила, без всякого Искусства. Именно так принято проверять, какой из магов сильнее: упереться друг другу в ладонь невидимым потоком Силы и давить, давить, давить, пока один из соперников не полетит вверх тормашками.

Самое интересное, что этот ритуал, равно как и система званий, совпадали и в Эбо, и на Побережье. Валентин не зря отметил, что по званию они с Талионом были равны — сам он тоже участвовал в квалификационных турнирах, и уже дважды показывал гроссмейстерские результаты. Еще один турнир, и право на квалификационные бои в кармане. Так что я и сам — без пяти минут гроссмейстер, подумал Валентин.

Талион молча поднял свою ладонь, принимая вызов.

Валентин отпустил Силу.

Мамма миа!

В ладонь точно танк уперся. Талион давил так, как, пожалуй, никто до него. Валентин мигом вспотел, но продолжал сопротивляться. В конце концов, мастерам я еще ни разу не проигрывал! Валентин вдруг стало интересно, сможет ли он выдержать давление Талиона просто так, в глухой защите.

Простояв, дрожа и обливаясь потом, пару минут, Валентин убедился, что сможет. Ну-с, мистер эльф, а если так?

Конечно, это был не совсем чистый прием. Пангийские маги пользовались магией, накопленной за многие годы в собственном теле; земляне же просто черпали ее из окружающего пространства. Поэтому в затяжных магических боях преимущество было на стороне землян — их Сила не убывала со временем. Хотя, с другой стороны, по силе первого удара пангийцы не знали себе равных.

Валентин слегка подал ладонь вперед, выпуская через нее собранную по окрестностям Силу. Талион побелел и закусил губу — крайне неприятное выражение на прекрасном эльфийском лице. Валентин покачал головой — и прибавил еще.

Внезапный порыв ветра хлестнул по траве, и сопротивление исчезло. Талион отлетел метров на десять и упал навзничь, раскинув руки. Валентин вытер пот со лба.

— Сила — не аргумент, — сказал он назидательно, имея в виду заявление Талиона. Однако Мануэль с Хаямом, с раскрытыми ртами глядевшие на результат поединка, вряд ли поняли его правильно.

— Э-э… — выдавил Хаям. — Может быть, Фалер, тебе и с Избранными померяться силой?

— Бей своих, чтобы чужие боялись, — ответил Валентин машинально. Он еще не пришел в себя после схватки. Сердце колотилось как бешеное, в голове гудело. Интересно, смог бы я прибавить еще? И сколько? Насколько я вообще крут?

Происшедшее заставило Валентина вспомнить слова Занга. Прикончит, мол? Шеллера? Занг явно сомневался, что такое в принципе возможно. И, судя по результатам поединка, в его сомнениях что-то было.

Валентин принялся глубоко дышать, чтобы скорее восстановиться. Надо полагать, ученик Великого Черного был далеко не последним из почти-гроссмейстеров. Значит, можно считать, что по классу я чуть-чуть повыше… сам себя не похвалишь, никто не похвалит. А повыше — это как кто? Сколько сейчас на Панге гроссмейстеров? Хеор, разумеется, но он в Палате уже лет сто не появлялся, потом Акоста, староват, но еще очень ничего, Ваннор, опять же, но этот вряд ли много сильнее Талиона, от хорошей жизни к Серому в услужение не ходят. Да, еще Эриох, как я мог забыть, он пожалуй наравне с Хеором будет, и к тому же приятель Детмара, и еще этот, как его, из Байсана. Окара? Отара? Нет, скорее все-таки Окара. Ну все равно, он не из крутых. В основном амулеты делает, хотя амулеты — высший класс.

Ну, и еще наши — Тангаст и Полирем. Валентин припомнил свои встречи с Тангастом. Да, ощущения он вызывал специфические — но не шибко сильнее, чем Талион. И куда слабее Великого Черного. Ох, хорошо, что я землянин, подумал Валентин, будь я пангийцем, от меня бы народ просто шарахался бы! С такой мощью и по улицам-то ходить неприлично…

Завершив сеанс воспоминаний, Валентин отметил, что дыхание наконец восстановилось. Итак, что мы имеем? По сути, половина известных мне гроссмейстеров будет послабее Талиона. А ведь они считаются практически бессмертными. Валентин цокнул языком. Вон оно почему Занг мне ничего не сказал! И в самом деле — что может случиться с гроссмейстером?!

Да хотя бы вот это. Валентин посмотрел на Талиона.

Эльф сидел, опираясь одной рукой на землю, и мучительно медленно шарил за пазухой свободной рукой. Наконец из-под складок плаща вырвались лучи желтого света. Амулет, сообразил Валентин. Вот тебе и гроссмейстер, без амулета даже восстановиться не получается. А вообще-то идея хороша — держать часть магии в амулете, чтобы внимания не привлекать! И резерв, опять же…

Глубоко вздохнув, Талион осторожно поднялся на ноги. Его слегка пошатывало, но цвет лица уже восстановился. Валентин пристально посмотрел на его нижнюю губу — слава богу, не прокусил. Ну, тогда все обошлось.

Талион подошел к Валентину и опустился на одно колено.

Вот тебе и обошлось, подумал Валентин.

— Прости меня, Учитель, — произнес Талион. — Я позволил себе слишком многое.

Как раз наоборот, меланхолично отметил Валентин. Не так уж сильно ты меня и даванул.

— Вставай, вставай, — сказал он эльфу. — Чего уж тут прощать! Ну так как же, ты все еще хочешь поговорить с Избранными?

Талион кивнул.

— Тогда объясни, пожалуйста, свой план, — очень мягко, подражая эльфийскому выговору, произнес Валентин.

Талион выпрямился. Валентин запоздало заметил, что к изумрудному плащу эльфа не пристало ни соринки.

— У меня нет плана, Фалер, — ответил Талион. — Я просто буду там, на оплавленном камне Ганагана, буду, когда Георг и Детмар появятся из расступившегося воздуха. Я ничего не буду им рассказывать. Я просто буду рядом и буду делать то, что я буду делать. И они не смогут удержаться от вопросов. А тогда я отвечу — отвечу правду, которую хорошо знаю.

Эльф умолк, опустив голову. По-видимому, вспоминал свою правду.

Валентин почесал в затылке. Ну и план. Кажется, я придумал еще лучший — взять пива, сесть вместе с Мануэлем под липу и бухать, пока тальмены не появятся, а потом предложить им выпить, и пьянствовать до вечера.

— И что же дальше? — полюбопытствовал Валентин. — Как эта твоя правда помещает Избранным напасть на Серого?

— Это будет правда о Призраке, победившем Серого, — гордо сказал Талион, поднимая голову. — После встречи со мной Избранные никогда больше не смогут чувствовать себя неуязвимыми, потому что я буду не только говорить.

Валентин широко улыбнулся. Давно бы так!

— Может быть, тебе помочь? — спросил он просительно. — Или два мага на двух Избранных — слишком неравный бой?

Талион покачал годовой:

— Сегодня день моей смерти, а не твоей. Будь с нами даже все гроссмейстеры Панги, мы все равно были бы обречены. Избранных нельзя поразить магией…

— Но ты же собираешься!

— Но можно заставить поверить в то, что магия нанесла им урон, — закончил Талион. — Если я сумею поселить страх в их сердцах, моя жизнь завершится достойно.

Замаял уже, подумал Валентин. Эльф-камикадзе. Ладно, пусть думает, что я на все согласен. Валентин размял пальцы на обеих руках. А я в нужный момент поколдую. Опять же, проверим, так ли я неуязвим, как многим кажется.

— Страх? — сказал он вслух. — У Избранных? Ну-ну.

— Нам нужно поспешить, Фалер, — сказал Талион. — Время уходит.

— Ладно, попробуем, — смилостивился Валентин. Помимо всего прочего, ему захотелось еще раз взглянуть на развалины Ганагана. Воочию, не через визомон.

Талион подозвал дракона. Прямо перед Валентином раскрылся темный проход.

На этот раз дракон взял курс на север. Ганаган — прежняя столица Ландора, ныне ставшего Фарингией, — располагался на реке Лейр, в полусотне километров от устья. Когда-то — совсем недавно — это был красивейший город Побережья. Выстроенный на высоких холмах одного из отрогов Деттерского хребта, спадающий к реке многочисленными террасами, он был виден за многие километры, Ган-а-ган, дом всех домов, — сверкая на солнце золотом куполов и снежной белизной своих крепостных стен. Крупнейший порт Севера, пристанище тысяч ремесленников и торговцев, сердце Ларингии — прибрежной провинции Ландора. Совсем недавно…

Дракон уже перевалил через хребет и стремительно мчался на север. Внизу, в темном ущелье, блеснула вода — истоки Лейра; впереди замаячили облака. Северное, Холодное Море было совсем рядом.

Валентин попробовал прикинуть скорость, с которой летел дракон. От Ганнеда до Ганагана — две тысячи километров; даже на самолете лететь два часа. Дракон преодолел то же расстояние за десять минут. Получается — интересно, как он звуковой барьер переходит? — километра три в секунду. И ведь никакого ускорения на старте! Одно слово, магия.

— Ганаган, — произнес Хаям со странной интонацией. Валентин посмотрел вниз.

Река делала широкий плавный поворот, подмывая высившиеся с наружного берега холмы. Береговые скалы в десятки метров высотой — Панга, подумал Валентин, на Земле такого не встретишь. А наверху, над скалами, там, где должны были раскинуться террасы великолепного города, не было ничего. В пасмурном утреннем свете Валентин разглядел лишь огромную плоскую площадку, подозрительно гладкую, поблескивающую, точно после дождя. И больше — ничего, на многие километры.

Дракон перелетел через Лейр и опустился в полукилометре от берега, там, где странная площадка плавно переходила в обычную для предгорий каменистую равнину. Отсюда Валентин мог хорошо рассмотреть то, что осталось от Ганагана.

До самого горизонта из-под ног тянулась совершенно ровная плоскость гладкого, похожего на обсидиан камня, испещренная прожилками и пятнами разных цветов. Она блестела, как только что отшлифованный лед. Из полупрозрачных глубин камня проступали темные образы, в которых угадывались дома, улицы, деревья.

Валентин покачал головой. Целый город, превращенный в прозрачный каменный монолит. Огонь, упавший с неба, не сжигал; пламя Огненной стрелы расплавило все, с чем соприкоснулось. Камень, дерево, даже человеческая плоть — все стало исходным материалом для этой гигантской танцплощадки. Жители Ганагана вместе со своими домами и нажитым добром лежали под ногами Валентина, сплавленные в единое целое. Так поступают тальмены.

Талион сошел на землю и повернулся, преградив путь остальным.

— Вам лучше вернуться в замок, — сказал он Валентину. — Избранные не должны заметить, что я не один. Чем бы ни закончилась наша встреча, вы все узнаете от Максима.

Валентин покачал годовой:

— Хаям и Мануэль — от Максима. Я же намерен остаться.

Талион укоризненно посмотрел на него:

— Ты все испортишь, Фалер. На этот раз, встретившись не с умирающим от усталости сказителем, а с могучим магом, Избранные обязательно ощупают окрестности. Неужели ты думаешь, что сможешь избежать их внимания?

Валентин пожал плечами. Конечно, куда Обручу до Жезла; однако и от оператора кое-что зависит. Сомневаюсь я, что Детмар вообще знает, что такое ментальный след. Не говоря уж о Георге!

— Пусть ощупывают, — сказал он Талиону. — Даже если они меня заметят, им придется иметь дело с двумя могучими магами вместо одного. Ведь ты собираешься поселить страх в их сердцах? Но впрочем, они меня не заметят.

Валентин огляделся по сторонам. Да, вот подходящее место. Каменистый пригорок с прикрытой колючками впадиной. Здесь мы и спрячемся.

— Отвернись-ка на минутку, — подмигнул Валентин Талиону, — и потом можешь сам проверить, легко ли меня обнаружить!

Талион медленно повернулся к Валентину спиной. Вот это я понимаю, вот это — работа, подумал Валентин, стремительно забираясь в кусты. Комбинезон изменил окраску, а заодно и температуру; на лицо спустилась защитная сетка. Хоть в упор смотри, не заметишь, усмехнулся Валентин. Интересно, как тальмены меня искать будут?

По магии? Ха! Нету ее у меня, ни на грош нету! Земляне обходятся без запасов Силы — приходится, поскольку удержать ее все равно не способны. Как еще?

Валентин быстро перебрал остальные способы. Ментальный след отпадает, не сумеют, три года учиться надо, а не по борделям шастать. Ощущение присутствия? Так я ж в ментал выйду, тишина полная, да и костюм белый шум гонит. Визуальный осмотр? Чушь, вон сколько километров камней да колючек, глазки выпадут осматривать! Что ж это получается, меня никак и не обнаружить?!

Валентин усмехнулся. Как же! По звуку сердца, как два пальца об асфальт. Но это же додуматься надо! Он был абсолютно уверен, что тальмены не додумаются.

— Талион, — послышался издалека голос Мануэля. — Мы будем неподалеку, если они нападут, мы тут же вернемся.

— Ни в коем случае! — крикнул Талион пронзительно. — Вы вернетесь, только если они НЕ НАПАДУТ!

— Мануэль, — Хаям ткнул напарника в бок, — он прав. Что ты сделаешь против двух тальменов?

Мануэль ничего не ответил. Валентин услышал, как зашелестела пожухлая трава: дракон снова взмыл в воздух.

С вершины пригорка послышались шаги Талиона.

— Как ты это делаешь? — громко опросил он, обращаясь явно к Валентину. — Я не слышу даже твоего дыхания!

Вот еще, подумал Валентин, нашел что слушать! Кто же в засаде дышит?

— Ну как? — подал он голос из канавы. — Найдут меня Избранные?

— Ты здесь?! — Из под ног Талиона покатились камни. Видимо, он чересчур резко повернулся к Валентину. — Именем Тенелдура, Фалер! Почему ты до сих пор не гроссмейстер?

Действительно, подумал Валентин, а почему? Поздно в турнирах начал участвовать, вот почему. Два выиграл, остался третий. Да и с нашими мастерами биться, это не с пангийскими, там хитрые приемы вроде сегодняшнего не проходят — все земляне, все Силу вбирать умеют. Да и турниры проводятся не по прятанью в камнях и стрельбе в спину.

— Узкая специализация, — ответил он, едва сдерживая смех. — Я не силен в целительстве и в предсказании погоды.

— Как жаль, что учитель мертв, — печально произнес Талион. — Он всю жизнь мечтал о достойном ученике…

— На твоем месте, Талион, — назидательно заметил Валентин, — я бы перестал разговаривать с кустами. Может быть, Избранные уже у тебя за спиной?

Камни снова покатились вниз. Талион наконец приступил к реализации своего плана. По-видимому, ему действительно нужно было подготовиться; он замолчал, и даже шаги его стали еле слышны.

Валентин, успокоившись, решил устроиться поудобнее. Для этого существовало несколько специальных поз; он выбрал «ягуара в засаде», позу, позволявшую не только выспаться, но и дать деру при первой же опасности. Ну-ка, посмотрим, что здесь в ментале…

В ментале царила тишина. Расплавленный в камень Ганаган пользовался дурной репутацией — ходили упорные слухи о неизлечимой болезни, поражавшей всех его посетителей. Вот уж в этом Серый виноват не был — Огненная Стрела не оставила ни радиации, ни химического заражения. Однако пойди объясни это простому ларингскому крестьянину.

Валентин поймал отголосок чьих-то мыслей. Не меньше года назад, определил он по рассеиванию, потом губы его расплылись в улыбке. Сознание оказалось на редкость знакомым. Да это же сам Шаггар Занг собственной персоной! Все точно, экспедиция годичной давности. Интересно, а как глубоко в прошлое я смогу дотянуться? Ведь после удара Стрелы в ментале — никаких помех, идеальные условия для рекорда!

Валентин набрал в легкие побольше воздуху и наморщил лоб. Это вовсе не требовалось, но так было понятнее, что работа идет всерьез. Ментал плескался вокруг, однообразный и безжизненный; Валентин расширял сферу восприятия, постепенно начиная сомневаться в успехе. И вдруг — что это?! — что-то очень знакомое! Валентин присвистнул. Сам Великий Черный! Жаль, рекорда не будет — я же на него уже настроен… Однако что это он делает?

Вчувствовавшись, Валентин понял, отчего ментальный след Черного сохранился на многие годы. Великий маг формировал заклинание, требовавшее от него полной сосредоточенности. Валентин даже не мог сказать, что происходило в этот момент вокруг — в сознании Великого Черного сиял человекообразный силуэт прямо посреди сузившегося поля зрения, и дрожали потоки магической энергии, пронизывающие все тело.

Валентин вздрогнул. Человекообразный силуэт просвечивал насквозь. Призрак?! Чем черт не шутит?

Ну-ка, еще раз! Валентин откатил восприятие назад и снова просканировал заклинание. Так и есть: фигура человека формировалась перед глазами постепенно, сплетаемая из воздуха и магических вихрей.

Пожалев, что под рукой нет блокнота, Валентин, высунув язык от прилежания, принялся изучать заклинание. Ха, вот это находка! Отчего бы мне не стать гроссмейстером гонорис кауза? Очень даже стать, на ворованных-то заклинаниях…

Закончив, Валентин осознав, что едва не валится с ног — и с рук тоже, поскольку стоит на четвереньках. Поза ягуара, не как попало. Нда-с, может быть, заклинания все-таки проще самому придумывать? Воровать, похоже — тоже работать. Нелегок, оказывается, хлеб гроссмейстера…

Зато теперь я духов вызывать могу из бездны. Осталось проверить, появятся ли! Ну ладно, а как там у Талиона дела?

Эльф медленно брел по стеклянистому камню, широко раскинув руки в стороны, точно изображая заруливающий на полосу самолет. При этом он раз за разом повторял одно и то же заклинание. Валентин не сразу сообразил, что он делает, а когда сообразил, то оторопел. Эльф пропускал через себя магические потоки, точно разыскивая что-то в остаточном фоне этого проклятого места. Тоже учится призраков штамповать?

Валентин секунду помедлил и нырнул поглубже — в чувства и мысли Талиона. И тут же застыл, скорчившись от сковавшей все тело звенящей тяжести. Сознание эльфа оказалось затоплено печалью такой интенсивности, какой Валентин даже представить себе не мог. Он сжался всем телом, точно от боли, но так было еще хуже; сердце остановилось, легкие выбросили воздух в последнем вздохе.

Валентин не помнил, как именно прервал контакт. Защитная сетка впитала брызнувшие слезы. Валентин медленно, часто-часто дыша, расслабился. Мышцы звенели, отходя от почти судорожного напряжения. Валентина била дрожь, и настроение было под стать — хоть вешайся. Хорошо еще, чисто поле кругом…

Валентин попробовал улыбнуться. Как же, губы скривились в гримасу боли и отчаяния. Долбанные эльфы! Валентин сжал кулаки и зарычал вполголоса. Это помогло. Век воли не видать, если еще раз эльфу в душу полезу, пообещал он себе. Это тоже немного помогло.

Переведя наконец дух, Валентин покачал головой. А я-то, дурак, с ним шутки шутить пробовал! Четыре кубика в вену, и как можно скорее. Черт, да в таком состоянии он с голыми руками на тальменов бросится!

Валентин привстал, готовясь выскочить из засады и хватать депрессивного эльфа.

И в тот же миг тугой удар всколыхнувшегося воздуха возвестил, что Георг и Детмар перенеслись-таки на развалины Ганагана.

Валентин в отчаянии опустился обратно. Вмешаться сейчас значило проиграть наверняка. Может быть, Талиону повезет, решил Валентин. В крайнем случае, напущу на них Призрака. Последняя идея Валентину понравилась, и он несколько приободрился.

Миновав зевающего от скуки и пива Георга, Валентин осторожно потянулся к Детмару — последнему из присутствующих, пока остававшемуся темной лошадкой. Если дело дойдет до драки, Георг не опасен — слишком глуп. Решающую роль в ней сыграет Детмар.

Лучше было бы поближе к центру, подумал Детмар, оглядываясь. На первый взгляд Валентин не заметил в его сознании ничего необычного. Спокойная рассудительность; ощутимое напряжение в глазах. Совершенно расслабленные руки — просто так за талисман не схватится. Но уж если схватится…

— Дохлый бог, трахнутый молнией в зад! — выругался Георг, заставив Детмара оторваться от своих ученых размышлений. — Ты только посмотри, Детмар, опять прохожий! И притом эльф!

Очень интересно, подумал Детмар. Ганс, вышедши из дому, встретил семнадцать трубочистов подряд. Разумеется, совершенно случайно. Что здесь делает эльф?!

Валентин понял, что не ошибся. Детмар при всей своей рассудительности был не менее подозрителен, чем Георг, и в отличие от него не был склонен к долгим рассуждениям. Детмар был из тех, кто убивает молча.

— Какого дьявола здесь делает эльф?! — взревел Георг, хватаясь за талисман. — Нет, чтобы эльфийка!

Детмар осторожно потянулся к эльфу тем специальным способом, который доступен только повелителям могучих талисманов. Валентин ощутил это так, как если бы руки его вытянулись на сотни метров и осторожно охватили эльфа со всех сторон большими ладонями; но при этом ладони могли и видеть, и слышать, и чувствовать много такого, чему не было названия даже в языке магов. Талион вздрогнул всем телом и превратился в облако ослепительно-белого света. Детмар ойкнул, машинально отдернул руки-ощущалки и уставился на пустое место, где только что стоял эльф.

— Да он еще и маг! — завопил Георг, размахивая уже выхваченной Иглой. — Убью мерзавца, как есть убью!

Вот-вот, подумал Детмар. Давай, давай, поработай. На этот раз, значит, эльф, и к тому же маг. Какова вероятность встретить с интервалом в один час Хаяма-сказителя и эльфийского мага?

Валентин приглушил талисман. Черт! Детмар и впрямь самый умный из тальменов. Может быть, проще выложить ему все как есть?

Над головой сверкнуло огненное лезвие Иглы, которым Георг обмахивал окрестности. Валентин вжался в камень и передумал.

Детмар прикрыл глаза, определил — еще одним шестым чувством — концентрацию магии и повернулся направо, чтобы посмотреть. Размах Иглы достиг обнаруженного места. Заклинание невидимости разлетелось в клочья, и глазам Детмара предстал эльфийский маг.

Он стоял, гордо скрестив руки на груди, совершенно не обескураженный столкновением с двумя Избранными. Из первой десятки, определил Детмар. Они, гроссмейстеры, после сотен лет могущества совершенно теряют чувство реальности.

Потом Детмар вспомнил еще кое-что. Эльф! У них же совершенно особое восприятие боли! То есть больно-то им больно, но это их как бы совершенно не волнует. Точно так же, как если бы у них грязь попала на плащ. Хотя нет, грязь на плаще для них куда неприятнее.

— Подожди, Георг, — сказал Детмар, поднимая руку. — Сначала побеседуем.

Георг пожал плечами:

— Толку-то! Это же эльф! У них хоть кишки на березу наматывай, ни хрена им не больно! Надо было того сказителя допрашивать…

— Подойди поближе, — сказал Детмар спокойно, обращаясь на этот раз к Талиону. И тут же отдал своему талисману короткую команду, в результате которой Талион мгновенно оказался перед тальменами. — Как твое имя, дивный?

Талион вздрогнул, услышав столь редкое и мало кому известное — на Панге — обращение.

— Я Талион из Эред Ганнора, — эльф с достоинством поклонился. — А вы, творящие столь многое столь легко, Избранные?

— Они самые, — издевательски усмехнулся Георг, — мы избранные, а ты — покойник!

Каламбур звучит совсем не так, подумал Детмар. Мы Избранные, а ты отбракованный. Ну да где уж Георгу.

— Из Эред Ганнора, уничтоженного Габриэлем Серым? — переспросил Детмар. Эред Ганнор, подсказала память, поиски секрета бессмертия. Достойная Серого идея — эксперименты над живыми эльфами. Если этот, как он себя называет, Талион выжил в Эред Ганноре, понятно, отчего он так спокоен.

Талион слегка наклонил голову. Да, подумал Детмар, это — крепкий орешек. Что же он все-таки здесь делает?

— Талион из Эред Ганнора, — повторил Детмар задумчиво. — Я ничего не слышал о маге с таким именем.

— И никогда бы не услышал, — надменно заявил Талион. Глядя на него глазами Детмара, Валентин просто диву давался: эльф вел себя так, как если бы сам был тальменом! Таким же всемогущим и безмозглым. — Опоздай вы сюда хотя бы на полчаса…

— Что говорить о том, чего не случилось? — перебил его Детмар. — Знаешь, Талион, мы не любим магов. Особенно тех, кто становится магом втайне. Таких мы убиваем.

— В этом немного чести, — Талион безразлично пожал плечами. — Убивая слабых, вы заставляете сильных задуматься. Когда-нибудь очередь дойдет и до вас.

Валентин почувствовал, как Детмара бросило в жар.

— Слабых? — переспросил Георг, поигрывая иглой. — Вот этой рукой я оборвал жизнь трех гроссмейстеров! Давай проверим твою силу?

— Погоди, Георг, — раздраженно бросил Детмар. — Он и так блокирован, сейчас его может убить ребенок. Я еще не закончил разговор!

— Что толку разговаривать с покойниками? — Георг презрительно фыркнул. — Мне нужно размяться!

— Не раньше, чем я закончу, — в голосе Детмара зазвучал металл. Как он мне надоел, подумал Детмар; но — еще не время.

— Ты говоришь, очередь дойдет и до нас? — обратился он к Талиону. — Что это значит?

Талион пожал плечами:

— Я сказал — когда-нибудь. Не сейчас. Разве только, — он бросил быстрый взгляд на Георга, — вы будете настаивать.

Валентин на своем конце ментального контакта облился потом. Талион дошел уже до прямых угроз. Чего он добивается?! Его же убьют одним щелчком!

— Ты блефуешь, — спокойно оказал Детмар. Легкое беспокойство, с которым он вел этот разговор, почти исчезло: версия блефа объясняла все. — Всем известно, что Избранному невозможно повредить магией.

Талион надменно улыбнулся:

— Всем, кроме Габриэля Серого, Избранный. — Он легонько топнул ногой по зазвеневшему камню. — Ты стоишь на месте его прозрения.

Призрак, подумал Детмар пренебрежительно. Ерунда, слухи. Такого просто не могло быть. Хотя, с другой стороны, зачем-то ведь Серый пустил Огненную Стрелу?

— Что ты знаешь об этом? — потребовал Детмар, заинтересовавшись. — Или ты хочешь повторить легенду, которая надоела даже бродячим проповедникам?

Талион покачал головой:

— Легенда — всего лишь легенда. — Он обвел рукой бескрайнее каменное плато. — Свидетелей не осталось. По крайней мере, Серый полагает, что не осталось.

О, новая версия, заинтересовался Детмар. Время есть, ну-ка…

— Ах, конечно же! Воскресшие мертвецы! — кивнул он, делая вид, что поверил. — Все, как один, твердящие, что Призрак победил Серого в поединке и пинками выгнал его из города. За что тот и обрушил на Ганаган Огненную Стрелу.

— Я говорю о живых свидетелях, — спокойно возразил Талион. — Им нет нужды бродить по торговым путям. Серый все еще жив.

— И где же они, живые свидетели? — спросил Детмар.

Уж не ты ли, эльф, подумал он и усмехнулся.

— Там, где этого требует Учитель, — все так же спокойно ответил Талион. — Одного из них вам и посчастливилось встретить.

А блефует довольно складно, подумал Детмар. Целое магическое подполье выдумал! Учитель, понимаешь ли, куча уцелевших. Послушаем еще!

— Так ты видел, как это происходило? — спросил он, старательно изображая заинтересованность.

— Легенды почти не исказили истину, — начал рассказывать Талион. — Призрак появился в Ганагане в то время, когда Серый подавлял бунт в Шайле. Вернувшись, Серый узнал, что Призрак занял его дворец, и многие из Воителей присягнули ему на верность. Как подобает вождю, Серый вышел в первые ряды своего войска, собравшегося у стен Ганагана, и вызвал Призрака на поединок. Разумеется, все это происходило за пределами города, — Талион огляделся по сторонам, протянул руку, указывая примерное место боя. — Не было никаких пинков, никакого изгнания из Ганагана. Признак и Серый сошлись в мечном бою, после нескольких ударов Призрак выбил у Серого меч, а затем сильно ударил его рукоятью клинка в лицо. Серый потерял сознание и упал у ног Призрака. Армия Серого бежала, едва успев подхватить своего предводителя.

— Это больше походит на правду, — кивнул Детмар. — И все же это — сказки. Серый никогда бы не допустил поражения: ведь при нем его Талисман!

Талион пожал плечами:

— В этом все дело. Учитель нашел способ нейтрализовать талисманы.

Хотя Детмар был абсолютно уверен, что эльф блефует, сердце его на миг замерло. А вдруг?

— Очень… интересно, — выдавил он изменившимся голосом. — Однако этот способ не слишком помешал Габриэлю, — он в свою очередь обвел рукой то, что осталось от Ганагана.

Талион кивнул:

— Это была первая попытка. Заклятье оказалось несовершенным: Серый освободился от него слишком быстро. Увидев, что сделал Серый в ответ, Учитель запретил нам применять это заклинание, пока мы не будем готовы нанести смертельный удар. Несколько учеников пожертвовали собой в ложных покушениях, и теперь Серый уверен, что битва с Призраком была нелепой случайностью. Он будет верить в это до самой смерти.

Детмар сжал губы. Многовато допущений, но вроде бы все логично. Такое вполне могло бы иметь место. А это значит, что…

Внезапный холодок пробежал по его спине. Сегодня Серый, а завтра?

— Зачем же ты рассказываешь нам все это? — спросил он напрямик. — Ведь мы — тоже Избранные, и мы тоже убиваем магов!

Талион презрительно усмехнулся:

— Вы? Убиваете? — Улыбка исчезла с его губ. — Вас не было в Эред Ганноре. Вас не было в Шингозаке. Вас не было в Ганагане. Что вы знаете о смерти, о Избранные? Но дело даже не в этом, — оборвал эльф свои рассуждения. — Все, что я рассказал, больше не имеет значения. Ведь вы идете убивать Серого?

— Гляди-ка! — воскликнул обрадовавшийся возможности вставить хоть слово Георг. — И этот знает!

— Ты кричал об этом во всех придорожных кабаках, — буркнул Детмар. — Не совсем убивать, но идем. И ваше хитрое заклинание нам не понадобится.

— Зачем же вы мне это рассказываете? — без тени улыбки спросил Талион. — Ведь я — маг, и я не люблю Избранных.

— Ты не маг, дружище, — охотно встрял Георг. — Ты — труп!

— Вот и ответ, — глядя Детмару прямо в глаза, подхватил Талион.

Детмар почти сразу понял намек, и на миг ему стало не по себе. Блеф блефом, но эльф был так уверен в себе, и рассказанное им было столь правдоподобно… Такие вещи следует проверять, подумал он. Да будет так.

Валентин так потом и не вспомнил, что именно помогло ему догадаться о намерениях Детмара. Какое-то ничтожное движение правой руки? Мелькнувшее сожаление о навсегда прерываемом разговоре? Что-то еще? Валентин не знал.