Развал/схождение Константинов Андрей
— Да мне-то что? Пусть валит, если ему в ментовке медом намазано… Сколько тебе выдать на судью? Штуки хватит?
— Если зеленой, то хватит… А вот возвращаясь к предыдущему месседжу — грубо ты сейчас сказал, Витя. Грубо и категорически неправильно. Ты прекрасно знаешь, что ничем там Купцову не намазано.
— А тогда что это? — ощетинился Виктор Альбертович. — Типа перед Янкой выёживается? Типа, там я буду «золото погон», ихнее благородие? А не какой-нибудь… страж амбара Брюнетовского? Так, что ли?
— И это тоже, наверное. Но не главное.
— А что главное?
— Купцов — он по жизни мент.
— А ты? Ты, Борисыч, не мент?
— И я — мент, — с плохо скрываемой болью согласился Петрухин. — Вот только на мне, Витя, грех смертный. Я, если ты помнишь, товарища боевого подстрелил. Не хотел я этого, ну да вышло так. Так что меня из органов, как ни крути, правильно вышибли. А вот с Ленькой — там история другая, нечестная.
— Хочешь сказать, что тебя по справедливости, а его по беспределу?
— Золотые слова. Потому — отпусти! Ленька, он… хотя и шибко совестливый, да еще и романтик до кучи. Но при этом — хороший человек. Он скотом никогда не будет, в дерьмо не свалится. И ежели кого из нас прижмет, завсегда откликнется и поможет.
— Да чего ты меня агитируешь? Что я, сам не понимаю? Знаю, что Николаич это… это… — Виктор Альбертович запнулся, подбирая достойный аналог, — не какой-нибудь, не к ночи помянут, полковник Пономаренко.
— Вот-вот. Опять же — полковником наш Купчина не станет, сожрут. Так что не переживай. Скорей всего, это ненадолго. А посему… — Дмитрий скосил глаза на брюнетовский бар, — посему накапай-ка мне, Витя, вон из той желтенькой бутылки. Очень уж она у тебя замечательная.
— А гайцов не опасаешься? Как домой добираться станешь?
— А я сегодня, Витюша, домой не поеду. Здесь, в офисе, стану ночку коротать.
— Что, уже успел со своей поцапаться? Быстро вы.
— Не суди, друг мой, по себе. А лучше — оцени служебное рвение. И, желательно, в премиальном приказе.
— В каком смысле рвение? — не понял Брюнет.
— В прямом. Сейчас Купцов биллинги подвезет, и мы с ним займемся их творческой расшифровкой. И работка там, чую, предстоит стахановская.
— Ага. Я тоже про это в курсе.
— Про что?
— Стаханов начал с забоя, а кончил запоем, — хохотнул Виктор Альбертович. — Ну, раз такое дело, то и я с тобой за компанию. Малеха устаканюсь…
В ожидании возвращения Купцова инспектор с боссом приговорили примерно треть содержимого «желтенькой бутылочки».
Язык у слегка захмелевшего Брюнета развязался, и в какой-то момент он взялся мазками/штрихами озвучивать Дмитрию последние, крайне невеселые новости под грифом «совершенно секретно». Предварительно взяв с того слово: «Только Леониду Николаевичу и Янке про это — ни гу-гу!»
— Вот такой, Борисыч, вытанцовывается карамболь с канителью. Похоже, мы стоим накануне грандиозного шухера. Эдак они и в самом деле примутся всех скопом на кичу сажать.
— Не сгущаешь?
— Сгустки, безусловно, присутствуют. Но! Лучше перебздеть, чем… Но я сейчас не об этом. Меня в энтой драме иное бесит люто.
— Что именно?
— Допустим, мы знали и поставляли. Но! На минуточку! А заказывал-то кто? Это ж ни хера не наша самодеятельность! Сначала им были потребны трубы дико дорогие, потом — почти бесплатные. После — такие, опосля — эдакие. Мне-то, сам понимешь, монопенисуально — за ваши деньги, как говорится, любой каприз. А теперь, получается, мне одному паровозом иттить?
— Витя, а можно еще раз и на пальцах? А то я никак не могу уловить: в чем фишка-то?
— Объясняю: магистральные трубопроводы для газа и тепловой энергии хотя и отличаются, но незначительно. Там даже по стали и по параметрам ГОСТы одинаковые, разница только в изоляции — у «тепловых» она дороже. Это первый момент.
— Экие ты слова научился выговаривать, — усмехнулся Дмитрий. — «Параметры», «госты»… Опять же «изоляция». Хотя… за изоляцию ты и раньше был в курсе.[21]
— А ты, Борисыч, поварись с мое в эНтом бизнесе, хрен ему между, еще и не так языком раскорячишься. Ладно, движемся далее. Момент второй: труба б/у стоит дешевле новой примерно в два раза. И, наконец, момент третий — газовая труба б/у не хуже новой водопроводной. Так вот, как ты выражаешься, «фишка» заключается в сумме этих трех моментов. А именно: на протяжении последних годков восьмидесяти в питерские теплотрассы в основном кладут только бывшие в употреблении и «перелицованные» газовые трубы.
— Фига себе! Лихо! А «перелицованные» это?
— За копейки покупается отслуживший газпромовский секонд-хэнд. Затем его пескоструят…[22]
— Чего струят?
— Песко-струят. Очищают от грязи, — объяснил Виктор Альбертович.
— А! Так бы и говорил.
— А я так и говорю. Затем их обматывают новой изоляцией, которая нужна для труб горячего водоснабжения, и продают городу. А тот их, соответственно, закапывает. Дело в общем немудреное, на кустарном уровне снять изоляцию с газовой трубы можно даже в пункте приёма металлолома. Но то — адский труд, за который мало-мальски приличная компания не возьмётся просто из-за нехватки времени. Поэтому в практику вошла такая процедура, как профессиональное снятие изоляции с газовых труб и замена её на «тепловую». Между прочим, услуга существует относительно законно. В промышленных объёмах её нынче оказывают несколько заводов. В том числе — наш «магистральный», на Вологодчине.
— Все, теперь понял. То есть укладываемые при ремонте городских теплотрасс трубы процентовались как новые, а значит, и бюджет платил за них как за новые?
— Именно.
— Прелестно! А что же Город? До сей поры был не в курсе?
— Борисыч, я тебя умоляю! Не знать об этом в Смольном не могли. Причем на самом высоком уровне. Но до недавнего времени в этом никто не видел ничего криминального. Даже наоборот — гордились серьезной экономией. А тут вдруг началось шевеление неприятное. Впрочем, совсем не «вдруг», разумеется.
— Хм… А куда девалась возникающая финансовая дельта? Откат? Или шла в черную прибыль?
— Да в том-то и дело, что последние месяцы не только «дельта», но и часть денег, которые как бы платили за трубы, они вообще не доходили до поставщиков.
— А-а?
— Бэ. Эти бабки утекали в предвыборную кампанию. Грубо говоря, на государственном уровне разрабатывались кривые схемы с объяснением: дескать — да, с одной стороны, технологические нормы слегка нарушаются, но с другой — надо бы, ребята, чтоб «ЕдРо» обязательно победило. А у каждой победы есть своя цена. И цена эта — в у. е. Врубаешься?
— Более чем. Изящное решение. Кстати, Московцев в курсе за эти темы?
— Разумеется. Думаю, он как раз под таким соусом в руководящие партийные органы и попытался сунуться.
— Тогда худо, — вздохнул Дмитрий. — Значит, все-таки имеется уПетра Николаевича какой-никакой компроматец.
— Да брось! — отмахнулся Брюнет. — Ежели станет по-настоящему ХУДО, под замес попадут все. Включая нашего Петню, хрен ему между… Он, дурачок, до сих не может того понять, что у нынешней Власти рук, они же лапы, до черта великого. И руки эти сосуществуют независимо друг от друга.
— Разжуй?
— Жую. В наши дни, когда одна рука власти мне, к примеру, говорит: «Витя, сделай, будь ласка, так-то и так-то — а мы тебе за это грамоту дадим, с формулировкой „За деятельное участие в формировании материальной базы предвыборной кампании“», — не стоит сразу срываться с места и бежать в магазин, торгующий фоторамками. Потому что, может так статься, что рука власти за другим порядковым номером тебе же на ушко ласково так шепнет: «Готовься, Витя, мы к тебе скоро с обыском придем». И вот эту ситуацию лично я характеризую одним коротким, но очень емким словом.
— Блядство?
— Мудрый ты человек, Борисыч! Давай наливай. Хочу за тебя выпить.
— Может, лучше за успех нашего безнадежного дела? — предложил встречный вариант Петрухин, обновляя стаканы.
— Может. Но это уже следующий тост… Да и — не забудь! Купцову за наши трубные заморочки — ни слова!
— Опасаешься отпускать его в Органы вооруженным багажом эксклюзивных знаний?
— Нет, как раз в этом смысле я в Леониде Николаевиче абсолютно уверен.
— А тогда что?
— Опасаюсь, что их благородие, прознав за «безнадежность» нашего дела, благородно передумает и решит остаться. Дабы благородно разделить печальную участь своих неблагородных товарищей.
— Вот что я вам скажу, господин олигарх: вы не просто мудрый, а умудреный в своей мудрости человек.
— Не понял? Переведи?..
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Санкт-Петербург, 15 декабря, чт., 10:12 мск[23]
Во двор-колодец неслышно вкатилась черная «Вольво» — служебная, но с гражданскими, неблатными номерами. Выбравшиеся из иномарки подчиненные «следственного комитетчика» Архипова — капитан Пятов и старлей Бочаров, особо не церемонясь, за шкирку вытянули из салона третьего пассажира. Возраст, внешний вид, а самое главное — взгляд которого, остекленевший и одновременно затравленный, не оставлял сомнений в том, что сей молодой человек является представителем весьма распространенной ныне профессии — наркозависимой. Подталкивая молодого человека перед собой, оперативники проследовали в подъезд, а доставивший их к адресу водитель остался дожидаться в машине.
Странная троица поднялась по лестнице на этаж и притормозила возле глухой металлической двери, густо размалеванной непристойного содержания граффити. Здесь оперативники рассредоточились, заняв позиции, недоступные сектору обстрела дверного «глазка».
— Звони! Только без глупостей! — тихо приказал Бочаров.
Молодой человек обреченно потянулся к звонку и воспроизвел условный сигнал — два длинных, короткий, длинный.
Очень нескоро, но все-таки донесся ответный настороженный голос с явным акцентом:
— Чувик? Ты?
— Я. Открывай, Искандер.
— Зачем так рано пришел? Сплю еще, да. Потом приходи.
Подобный поворот оперативниками был предусмотрен, поэтому молодой человек, не без запинки, перешел к запасному варианту «сценария захода»:
— Я… я деньги принес… Вот.
В качестве подтверждения Чувик продемонстрировал в «глазок» смятую тысячную купюру.
Щелкнули замки, и на пороге показался заспанный Искандер.
— Маладец! Заплати долг скарее и живи веселее. Правильно, да?..
Оперативники стартовали из своего укрытия практически одновременно: Бочаров ударил Искандера в грудь, и тот буквально влетел обратно — в свое, притонного типа жилище. Дабы не дать возможности хозяину подняться сразу, Пятов проскочил в прихожую и нанес несколько ощутимых ударов с ноги.
Тем временем Бочаров втолкнул в квартиру Чувика, прошел следом.
Тяжелая дверь с противным скрипом закрылась.
Неделикатно. Незаконно. Но зато — максимально эффективно…
10:26 мск
Виктор Альбертович смотрел на разложенные перед ним на столе «портянки» биллингов и уважительно качал головой. От цифр рябило в глазах, от букв — оные глаза разбегались; красные стрелы причудливо пересекали стрелы синие, а выделенные желтым маркером телефонные соединения вступали в конфликт с такими же, но выделенными зеленым. До кучи практически все листы были густо усеяны малопонятными отметками.
Словом, работа минувшей ночью была проделана воистину титаническая. По крайней мере сугубо в визуальном плане.
— Самое обидное, Дима, что некому даже оценить наш титанический труд, — с усилием подавив зевок, заметил Купцов.
— Во-во. Вся надежда — на потомков.
— Брось, какие на фиг потомки? «Нынешнее поколение прошлое ненавидит, настоящее презирает, а о будущем не задумывается».
— Как сказал, а? Красиво! — заценил фразу Брюнет. — А теперь, братцы, столь же красиво поясните мне, что означает вся эта бухгалтерия.
— Это не я сказал — Ремарк, — внес уточняющую поправку Леонид. — А что касается бухгалтерии, то из всего обилия цифирей нас прежде всего интересуют следующие эпизоды. Первый: судя по засечкам антенн, вечером дня убийства, а именно — в 20:46 трубка Московцева вместе с ее, надо полагать, владельцем отчалила от дома Радецкого и переместилась на Пестеля.
— Где господа Московцевы и проживают, — напомнил Петрухин. — Кстати, все забываю, Витя, спросить: чем в итоге завершилась история с барышней Анютой, антикварной сабелькой и любителем Бродского?
— Не сейчас — то история длинная… Ну-ну, и чего «трубка»?
— Опять же по засечкам антенн видно, что начиная с 21:32 трубка совершает обратное движение к адресу Радецкого. Куда прибывает в 21:59. А уже в 22:13 из местного травмпункта в местный же отдел полиции поступает телефонограмма, сигнализирующая, что к ним поступил гражданин Московцев с побоями. Полученными в результате нападения в родном подъезде.
— Ни фига не понял. И что это может означать?
— А это означает, что за такой короткий срок «сладкая парочка» — Московцев и его мобила — физически не могла посетить эти два места сразу.
— То бишь телефон совершил обратное путешествие без хозяина, — пояснил Петрухин. — Похоже, его и в самом деле у Петра Николаевича отжали, а затем отвезли и подбросили в квартиру антиквара.
— Любопытно. И кто же его… того? Отвез?
— Сие нам пока неведомо. Но вот эпизод номер два: помнишь, Московцев рассказывал Яне, что Радецкий во время разговора отлучался из кабинета? Якобы сделать важный звонок по «нашему делу»?
— Что-то такое припоминаю.
— Минувшей героически-трудовой ночью мы с Купчиной заодно проанализировали траффик мобильных предсмертных переговоров антиквара и выяснили, что он действительно совершал такой звонок.
— Кому?! Кому он звонил? — напрягся Брюнет. — Ну, не тяни кота за бейцы!
— Радецкий звонил подполковнику питерского СКП Архипову. Тому самому, в паре с которым работает наша железобетонная судья Устьянцева.
— О как!
— От-так!
— И, наконец, эпизод третий, — беспристрастно продолжил Купцов. — В 22:22, в то время, когда Московцев уже находился в травмпункте и без трубки, на его мобильный номер звонил покойный Радецкий. Или еще не совсем покойный.
— Бр-р! Обратно не понял? Что-то вы меня совсем запутали. Давайте-ка сначала…
В этот момент у Виктора Альбертовича затренькала мобила собственная.
Он вознамерился скинуть звонок, но, мазнув взглядом высветившийся номер, передумал:
— Слушаю… Привет. Веришь — нет, Анюта, мы буквально только-только тебя вспоминали… С кем? Да с Дмитрием Борисовичем и Леонидом Николаевичем… Хорошо, передам. У тебя что-то срочное, или мы можем позжее… Что?.. А ты уверена?.. Погоди, я сейчас дам трубку Дмитрию Борисовичу…
Брюнет жестом подозвал Петрухина и зашептал:
— Это Анька Московцева. Только что к ней в салон какая-то деваха принесла пресс-папье. Анька уверяет, что оно из набора, который в свое время Петюня уступил Радецкому.
— Неужто то самое? Малахитовое, с бронзовой ручкой в виде львиной головы? — возбужденно среагировал на поведанное Дмитрий, перехватывая мобилу: — Анна Николаевна! Это Петрухин. Здрасьте… Да, я понял. Вы должны под любым предлогом задержать эту девицу у себя… Предложите ей чай, кофе… Скажите, что на пресс-папье есть покупатель, готовый заплатить хорошие деньги… Да что угодно. Главное, не выпускайте ее до нашего звонка… Мы будем… э-э-э… постараемся быть минут через пятнадцать-двадцать… Да… — Петрухин возвратил телефон владельцу и отрывисто скомандовал:
— Купчина! По коням!
Решальщики подорвались на выход.
— Держите меня в курсе! — понеслось им вдогонку.
10:34 мск
Основательно избитый Искандер корчился на полу и уже не стонал, а просто поскуливал фальцетом. Забившийся в дальний угол комнаты Чувик со страхом наблюдал за взявшими короткую паузу на перекур оперативниками…
— Ну чего, Искандер, продолжим? — беспардонно загасив хабарик о красного дерева столешницу, предложил Пятов. — Итак: седьмого числа взятый на гоп-стопе телефон с сим-картой сотового оператора «Мегафон» был отдан тебе неким Лушниковым в обмен на две дозы герыча. Так?
— Да-а-а, — прохрипело тело на полу.
— Прекрасно. Кто пользовался этой симкой?
— Я-а-а… Сам пользовался, да-а…
— Допустим. Идем далее: с твоих слов в настоящий момент симки у тебя нет. Однако два дня назад она неожиданно подала голос в районе улицы Гороховой. Отсюда вопрос: как она туда попала?
— Только не врать! — предупредил Бочаров и брезгливо пнул Искандера носком вычищенного до блеска ботинка.
— Я… я… ее отдал. На время, да.
— Замечательно. Кому и зачем?
— Джули. Приходила за дозой. Попросила дешевый телефон. С симкой. Ну я… Я ей и продал. За восемьсот рублей.
— Телефон она покупала для себя?
— Нет. Для Коптева. Это… это бывший Машкин… трахал ее, короче.
— Вот. Это другой разговор, — удовлетворенно констатировал Пятов. — А Джули живет на Гороховой?
— Да. Она… она сейчас у Машки в комнате живет. И Коптев там, у них. Вроде бы… Я… я точно не знаю.
— Адрес Машки?
— Я только номер дома знаю. 51. А квартиру не помню, честное слово, да. Третий этаж.
— Фамилия Машки?
— Губанова.
Пятов поворотился к напарнику:
— Гена! Спустись к машине, там, в бардачке, планшетник лежит. Надо срочно по базе ЦАБ пробить Губанову Марию, проживающую по Гороховой, 51.
— Не вопрос. Щас сделаю, — кивнул Бочаров.
10:53 мск
Позевывая и ежеминутно мотая головой, силясь отогнать обволакивающую дрему, Купцов гнал «Фердинанда» по запруженным центровым улицам, а сидящий рядом Петрухин в это время следил за обстановкой в режиме он-лайн. То бишь общался по телефону с Анной Московцевой — барышней склада романтического, от «тутошних» реалий далекой. Однако волею случая и в силу географического местонахождения своего убыточного салонного бизнеса невольно ставшей катализатором событий — как дня нынешнего, в частности, так и всей оперативной комбинации в целом.
— Да-да, мы почти на месте… Сколько заплатили?.. А квитанцию она?.. Ради бога, Анна Николаевна, аккуратнее с этим пресс-папье! Буквально кончиками пальцев, а лучше вообще не прикасаться… Что? Выходит?.. — смешно вытягивая шею, Дмитрий тревожно всмотрелся вперед. — Да-да, вижу. Всё, извините, мы вам позднее перезвоним… Купчина! Вон она, наша девка!
— Это которая синие джинсы, черный верх?
— Ага. Давай-ка десантируй меня где-нибудь здесь. Только без резких телодвижений.
Купцов перестроился в правый ряд и прижался к тротуару…
Через минуту Петрухин профессионально «сел на хвост» ничего не заподозрившей Джули, которая возвращалась домой в близком к эйфории состоянии.
Еще бы! Ведь в данный момент в кармане продуваемого всеми ветрами, не-по-погодного плащика лежала гигантская, по ее нарко-меркам, денежная сумма.
11:18 мск
— Уф-ф! Продала! Целых двадцать две тысячи! — восторженно поведала Джули, выкладывая на стол купюры.
— Не врешь? Там клеймо девятнадцатого века стоит. По-любому должны были больше дать?
— Вот квитанция. А если дороже, сам бы шел и торговался, — обиделась девушка. — Я и так чуть со страху не умерла.
— Ладно, извини. Без проблем прошло?
— Вааще! Там тетка, которая хозяйка, сразу за эту фиговину ухватилась и побежала звонить.
— Куда звонить? — насторожился Сергей.
— Коллекционеру какому-то. Он, типа, всякие старые канцтовары собирает. Потому и деньги сразу выложила. Иначе надо было на комиссию выставлять и ждать, когда купят.
— Значит, и в самом деле дороже стоит… А, хрен с ними! Пусть подавятся.
В дверь комнаты постучались, и Коптев испуганно-вопросительно посмотрел на девушку.
— Соседка, наверное? — предположила Джули. — Точно! Сегодня моя очередь мусорное ведро выносить. — Она беззаботно открыла дверь и…
…И с удивлением обнаружила за оной двух незнакомых мужчин.
— Ой!
Бесцеремонно оттирая девушку плечом, Петрухин прошел в комнату, а Купцов, контролируя выход, остался маячить в дверях.
— Добрый всем денечек. Извините, что помешали делить честно заработанные деньги.
Догадавшись, по чью душу явились эти двое, Коптев отшатнулся к окну и затравленно глянул вниз.
— Теоретически — возможно, — раскусил суть его телодвижения Дмитрий. — Однако не советую, все-таки третий этаж. Шею, может, и не свернешь, но конечности переломаешь однозначно.
— Вы… вы из Следственного Комитета?
— Ого! Какие мы слова знаем. Слыхал, Стёпа?
— Слышу, хм… Вася, — подтвердил Купцов.
— Нет, мы не из Комитета. А вы что, ждали?
— Алё, дяденьки! — подала голос пришедшая в себя Джули. — А вы вообще кто?
— Мы? А мы с коллегой инспектора.
— Какие еще инспектора?
— Из службы по охране труда.
— Бизнес-труда, — уточнил Петрухин. — А вы, барышня, я так полагаю, Горбунова Юлия Андреевна? Так?
— И что из того? — ощетинилась «барышня».
— Юленька, потрудитесь объяснить, откуда у вас пресс-папье? Которое вы только что сдали в антикварную лавку, выручив целых двадцать две тысячи денежных знаков? Надо полагать, вот этих самых?
11:26 мск
К адресу по улице Гороховой, 51, подрулила знакомая черная «вольво».
Из которой десантировались двое, не менее знакомых, оперативника.
— Может, нам Егорыча с собой взять? — предложил Бочаров. — Для массовости. Я к тому, что Коптев — парень дерзкий. Кабы снова не отчебучил чего?
— Может, до кучи и СОБР подтянуть? — насмешливо парировал Пятов. — Во-первых, еще не факт, что Сережа действительно там. А во-вторых, чтобы он, как ты выражаешься, «не отчебучил», заходить будем по сценарию Искандера: сначала целим в «башню», а уже после — спрашиваем. Ферштейн?
— Как скажете. Вы — начальник, а я — так…
11:31 мск
— Как это мило со стороны бабушки — оставить внучке столь замечательное наследство.
— Да уж, повезло, — согласился с напарником Петрухин. — А вот мне от бабушки Нюши достались… ослиные уши. Уф-ф, братцы, душно тут у вас. Молодой человек, не угостите? Воды глоточком? — Дмитрий кивнул на пластиковую бутылку с водой.
Коптев молча взял бутылку и протянул незнакомцу.
— Левша, — озвучил вслух Дмитрий.
Он же — «Вася».
— Я тоже обратил внимание, — кивнул Леонид.
Он же — «Степа».
— А что? У нас и это наказуемо?
— По-разному бывает, — пожал плечами Петрухин. Пить из бутылки он, разумеется, не стал — побрезговал. — Ну что, братцы-кролики, собирайтесь.
— Это куда еще?
Ответить Дмитрий не успел: незапертая дверь неожиданно распахнулась, и в комнату вломились двое новых персонажей. Завидев коих, Коптев в ужасе кинулся к батарее и схватил за горлышко стоявшую там пустую водочную бутылку. И сам жест, и самое выражение лица Сергея красноречиво свидетельствовали, что вошедших он знает. И знает… с не самой хорошей стороны.
Изначально запланированный «сценарий Искандера» пришлось отменить — в присутствии сторонних свидетелей Пятов решил обойтись без необязательного рукоприкладства.
Тем более что бежать Коптеву все равно было некуда.
— Здравствуй, Сереженька! Мы тебя, понимаешь, по всему Питеру ищем. А ты — вот оно, оказывается, где? С ляльками героиновыми время проводишь. Нехорошо.
— Бутылочку на место поставь, — нервно приказал Бочаров, доставая из подмышечной кобуры «ПМ». — Ну! Кому сказано? Или тебе коленную чашечку прострелить, спринтер хренов?
Коптев нехотя бросил бутылку на пол.
— Ни фига себе! Я поначалу решил, что травматика, — «изумленно» произнес Петрухин, уставившись на оружие в руке оперативника. — Ан нет, по ходу, боевой.
— А вы кто такие будете? — спросил Пятов.
— А действительно, Степа, кто мы с тобой такие? — вопросом на вопрос ответил Дмитрий, одновременно показывая глазами: дескать, ближний — твой.
— Мы-то? Гости. Лялькины.
— Слышьте, гости! — нахмурился, учуяв интонационно-глумливое, Пятов. — Валите-ка отсюда, пока мы добрые. А не то…
Читать бесплатно другие книги:
