Крысолов Тропов Иван
Стас дернул плечом, сбросив руку майора.,
— Нет, он точно брезгует, — сказал Дмитрич.
— Да, — нахмурился толстяк. — С ним, сукой, по-человечески, а он морду воротит. Все права качает…
Дмитрич продекламировал:
– “А не испить ли нам кофею, графиня?” — “Отнюдь, граф”, — ответствовала графиня. “Брезгуешь, падла”, — сказал граф”.
— И имел графиню четыре раза! — довершил толстяк хором с Дмитричем. Поглядел на Стаса:
— Ну чего, Крысолов? Я вижу, наелся уже, раз умничать начал? Последняя просьба невинно осужденного исполнена, мученик ты наш? Можем ехать?
Стас кисло усмехнулся, гоняя вилкой остатки морковки и не поднимая глаз. Не о том думаешь, служивый… Впрочем…
Как ты сказал? Судьба, значит, такая? Может, ты и прав…
Ну, судьба так судьба.
Стас опять поерзал в кресле. Еще немного отодвинув его от стены. Опять задумчиво простучал ногтями по подлокотнику простенький ритм.
— Ну все, что ли? — спросил Дмитрич. — Идем, майор? Давай сгребем это. — Он кивнул на стол. — В машине доешь. Ну, поехали! Посмотри, и так времени уже сколько! Целый день тут торчим!
— Ну чего сидишь? — Толстяк покосился на Стаса. — Наелся? Все? Давай топай на выход.
— Почти все, — сказал Стас. Кивнул на Серого. — Шимпанзе. Его надо в туалет сводить.
Стас привстал, но толстяк махнул рукой: стоп, не стоит пока подниматься с кресла.
— По очереди. Сначала шимпанзе, потом ты. — Кивнул Дмитричу на Серого, взял со стола пистолет. — Займись мартышкой, капитан, а я этого посторожу.
Стас пожал плечами — словно ему совершенно безразлично, кто поведет Серого в уборную.
Главное, не выдать ожидания. Весь расчет и был на то, что они напрягутся. Напрягутся и не дадут сходить в уборную вместе с Серым. Решат сделать это сами. И, значит, разделятся.
— Эй, мартышка! Пошли! — Дмитрич схватил Серого за лапу и потащил в ванную.
Серый кинул мрачный взгляд на Стаса, но послушно засеменил за Дмитричем.
Стас с задумчивым видом опять начал барабанить ногтями, но бросил ритм, не выстучав его до конца.
Прислушался. Показалось? Или…
Сзади, внизу за креслом, опять тихо прошуршало. Наконец-то!
Теперь там, между обивкой кресла и дощатой стеной дома, шуршало тихо, но постоянно. Там, в углу за креслом, стена была не цельная. Пара досок снаружи и обделочные дощечки вагонки изнутри остались на своих местах, но держались на соплях, чисто символически.
Чуть ткни, и откроется проход. Маленький, но кое-кому хватает.
Это усовершенствование было сделано в первый же день, сразу, как только снял домик на две недели. Тогда же и кресло переместилось в этот угол, чтобы доски не выпали сами. Мало ли, зайдет днем горничная прибраться и увидит… Вопросы начнутся, внимание, Серого заметят…
Сделано это было на всякий случай. Надейся на лучшее, но готовься к худшему. И вот поди ж ты, пригодилось… То ли ты стал слишком хорошо думать о мироздании и ждать от него слишком хорошего, то ли мироздание стало думать о тебе слишком плохо и решило избавиться от тебя…
Стас медленно, будто в задумчивости встал и подошел к окну.
Толстяк в кресле возле стола напрягся. На всякий случай проводил Стаса дулом пистолета. Но когда Стас остановился возле окна, расслабился.
Ну-ну…
Стас прижался к стеклу, чтобы не мешал свет из комнаты. Кажется, в темноте напротив что-то дернулось. Там, где был еще один домик. Внутри свет не горел, но нежно-голубой фонарик освещал дорожку между домиками, тускло освещал и все вокруг. И там, в окне домика напротив, что-то дернулось. Занавеска?
Там приоткрыта фрамуга, и просто был порыв ветра?
Или кто-то смотрит?
— Что, крыс высматриваешь? — Толстяк с ухмылкой следил за Стасом.
Крыс… Да нет, какие уж тут крысы. Тут похуже твари водятся. Старушка какая-нибудь, которую хлебом не корми, дай в чужие окна поглазеть… Стас медленно, будто бы не отдавая себе отчета, что делает, развел руки, взялся за края штор.
— Это ты там, в вашем Пригороде, Крысолов, — сказал толстяк. — Это там с тобой цацкаться будут. А тут ты никто.
— А ты? — спросил Стас, уже не скрывая чувств. Видно, чувств было много. Толстяк аж крякнул, как от тычка в живот. И тоже перестал сдерживаться:
— Ну все, надоел! Пошел на выход, урод! Толстяк завозился, поднимаясь.
Не поворачиваясь от окна, Стас тихо, но резко бросил:
— Бой!
— Чего?.. — нахмурился толстяк.
В освещенном изнутри окне, как в зеркале, к нему метнулись две серые тени.
Стас рванул шторы, закрывая окно, бросился назад. Только бы не успел выстрелить!
Толстяк, почти встав с кресла, захрипел. Выгнулся, как от удара тока. На его шее, вцепившись под подбородком, повис Рыжик. Белоснежка рвала запястье правой руки, не давая нажать на курок.
На второй руке, блокируя и ее на всякий случай, повис Лобастый. Чтобы Рыжик и Белоснежка лишний раз не дергались.
Толстяк хрипел, вздрагивая всем телом. Терял равновесие и опрокидывался обратно в кресло, но изо всех сил старался устоять на ногах. Дернул руками, не то удерживая равновесие, не то пытаясь дотянуться до шеи, откуда хлестала кровь…
— Эй, что там у вас? — позвал Дмитрич.
Толстяк потерял равновесие и упал обратно в кресло. Он еще пытался сопротивляться, но его глаза уже подернуло поволокой…
Стас вырвал из его руки пистолет, взял под прицел дверь, медленно сдвигаясь в сторону, к стене. Ни к чему маячить посреди комнаты, играя в ковбоев и подставляясь под пули.
На холодильнике, у входа в комнату, уже сидела Скалолазка, прижавшись к стене сразу за косяком. На полу, за углом холодильника, изготовился к прыжку Ушастик.
— Майор! Что там у вас?
Дмитрич с топотом влетел обратно в комнату.
Скалолазка рванула с холодильника вниз, ему на голову. Врезала всеми четырьмя лапами по лицу, располосовав его, и упала вниз, на руку. Ушастик ударил в руку снизу и повис на запястье, как маленький бультерьер.
Но руки у капитана были большие и сильные, и перекусить сухожилие с первого раза не получилось. Пистолет из руки не выпал.
Но и выстрела не было. Вцепившись в руку, Ушастик и Скалолазка драли запястье, не давая мышцам сжаться.
Лицо Дмитрича исказилось, он открыл рот, но так и не закричал. Белоснежка, Рыжик и Лобастый оставили майора и набросились на Дмитрича, все втроем целя в шею, в яремную вену…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Вот и все.
Ноздри драл запах свежей крови. Крови и еще чего-то, что заставляло живот сворачиваться в тугой холодный комок… запах адреналина или чего-то похожего. Запах смерти.
И тихие, но отчетливые звуки трапезы. Жадное чавканье, быстрое лакание…
Военные биоинженеры ввели в гены модифицированных крыс и гены хищников. Реакцию на запах свежей крови, например. Отгонять их от мертвых тел было бы садизмом. Все равно что отбирать кусок парного мяса у голодной собаки.
В конце концов, это уже не человеческие тела. Лишь мертвая плоть. А крысы голодны. И свое дело они сделали. Так что не стоит пенять им за их маленькие слабости, в которых они не властны над собой.
И все-таки…
Стас подхватил со стола бутылку водки, переступил через труп капитана и вышел в другую комнату. Прикрыл дверь, чтобы не слышать звуков крысиной трапезы.
Серый стоял возле двери на улицу. Застыл, вцепившись в ручку и глядя на Стаса. Хороший инстинкт самосохранения… Надо понимать, если бы все обернулось иначе, то дал бы деру, шерстяной? Да, это не собака, которая за хозяина готова костьми лечь…
Стас хлебнул из горла. Руки дрожали. Все-таки профессия дрессировщика и киллерство — это несколько разные вещи…
Стоп. Только не надо соплей.
Ребята знали, на что шли, когда выбирали профессию. Да и не похожи они на отличниц-пятиклассниц, чтобы верить во все, что вещает через стеклянную сиську пропаганда…
Были. Были. А теперь нет… Плохие ли, хорошие ли, но…
Только выбора-то все равно не было, верно? Либо ты, либо они.
И все равно…
Стас, особенно не задумываясь, опять подтянул бутылку к губам, но не глотнул.
Стоп. Стоп!
Перевернул бутылку и вылил ее на пол. Всю. Во избежание.
Хватит. Не сейчас. Иди-ка погуляй, милашка-совесть. Подожди лет двадцать, потом будешь навещать. Тогда и возьмешь все свое. С процентами. Но не сейчас, хозяйка кошмарных снов…
Сейчас необходимо сделать одну вещь.
Стас чуть приоткрыл дверь в комнату. Чавканье уже смолкло. Личная гвардия наелась.
— Ко мне!
Крысы одна за другой проскользнули через щель. Сытые, довольные…
Стас поморщился. На белой шерсти Белоснежки свежие следы крови бросались в глаза куда сильнее, чем у остальных. И не только в глаза. Куда-то глубже, гораздо глубже… Следы крови вокруг носа, и ее темно-красные глазенки…
Эх, Белоснежка, Белоснежка… Вечно с этими блондиночками проблемы.
Стас потряс бутылкой над ладонью, сцеживая последние капли. Присел и отер Белоснежке мордочку. Остальное она потом сама вылижет.
Белоснежка пискнула, зафыркала, закрутила мордочкой, отдуваясь от запаха спирта.
Стас почесал ее за ушами, потом Скалолазку, потом мальчишек. Молодцы, свою работу они сделали, и сделали отлично. Надо похвалить.
Тем более что их работа на сегодня еще не закончена. Далеко не закончена.
— Вот что, мои хорошие…
Голубоватые отсветы фонариков почти пропали. Ушастик растворился в темноте и чувствовал это. Уже не бежал, а семенил, постоянно выкручивая голову назад — не потеряли ли его?
— Иду, иду… — сказал Стас. — Давай передвигай лапами…
Но Ушастик встал. Мотнул мордочкой вправо. В темноте угадывался силуэт машины.
— Ага… Молодец.
Стас оглянулся назад. Отсюда подъездная дорога к “Дубовым домикам” была видна. Но с подъездной дороги эта старая, заросшая кустами просека даже не угадывалась. Черта с два нашел бы без крыс…
Стас нащупал в кармане брелок с ключами, позаимствованный у капитана. Нажал кнопку сигнализации. Машина пискнула, щелкнули замки дверей. Стас вытащил платок, потряс, раскрывая его. Через платок взялся за ручку дверцы, открыл, забрался на водительское кресло.
Посредине приборной доски, как и полагается в машинах оперативников, был вделан компьютер. Только экран был опущен. Не понять, работает компьютер или нет. И если работает, то что там, на экране…
Ну что, повезло или не повезло?
По элементарным правилам безопасности компьютер должен блокировать доступ к базам данных, когда в машине никого не остается. И чтобы включить его, оперативники должны воспользоваться паролем или, еще лучше, сканером для отпечатков пальцев.
Но на практике… Что такое оперативник? Это волк, которого ноги кормят. И что такое выключать компьютер, когда вылезаешь из машины, если частенько из машины именно затем и вылезают, чтобы перехватить пончик, аппетитную слойку или стакан кофе? Пальцы после этого жирные. И если люди носовыми платками или салфетками с детства пользоваться не приучены, то очень скоро окошечко сканера только со спиртом и оттирать. Какое уж тут распознавание по папиллярным линиям…
Но вот пароль может быть.
Когда Дмитрич возился со своим мобильником, подключаясь через него к этому компьютеру — вводил он пароль или нет?..
Потребует машина пароль?
Стас сглотнул. Накинул на компьютер платок, подцепил монитор за край и поднял.
— Боже, храни всех ленивых раздолбаев!
Экран горел, но никаких требований подтвердить личность или форм для пароля и следа не было.
Был интерфейс какой-то специальной программы… Ну и где тут список заданий и наводящая информация?
Ладно. Никто и не обещал, что будет легко. Стас отщелкнул замочки, удерживавшие клавиатуру на панели, положил ее на колени. Поверх нее расстелил платок — да, хорошо уметь печатать вслепую, — и зашуршал. Если уж эти гэбэшники с программой работали, то как-нибудь разберемся…
Стас откинулся на кресло и еще раз перечитал письмо. То самое, которое и послужило наводкой. Пришло на электронный адрес местного отделения КГБ анонимно. Причем через целый ряд прокси-адресов, часть из которых была на американских и китайских сайтах. Опытный анонимщик. Видимо, не раз уже по голове стучали, так что выучил, как надо делать анонимки. Даже родное КГБ не смогло выйти на тот физический адрес, откуда его отправили.
Впрочем, тут и гадать не надо. Ясное дело, откуда.
“Довожу до вашего сведения, что в гостиничном поселке “Дубовые домики” поселился гражданин, владеющий модифицированным зверем. По виду зверь похож на карликового шимпанзе, но ведет себя совсем не так, как полагается вести таковому. Не проявляет признаков агрессивности, к тому же слишком умен, прекрасно понимает человеческую речь.
Прошу вас принять соответствующие меры.
Доброжелатель”.
Доброжелатель… Черта с два это доброжелатель! Доброжелательница это, скорее всего. Старая. Какая-нибудь древняя грымза, которая сует свой любопытный нос во все дела. И так довела свою родню, что те не пожалели денег, лишь бы отправить старушку недельку “отдохнуть”. Куда угодно, лишь бы подальше от дома.
Хотя странно. Обычная старушка что могла бы заметить? Что голова слишком большая. Или, там, руки похожи на человеческие… А тут — про низкую агрессивность. Агрессивность низкая… Да обычный человек гамадрила от макаки не отличит! А тут про низкую агрессивность. И шимпанзе. Карликовый. Биологом старушка работала? Или в зоопарке подвизалась уборщицей?..
Глаза слипались. Выплеснутый в кровь адреналин уже распался, возбуждение спало, и снова ужасно хотелось спать. Хоть прямо вот в этой машине забраться на заднее сиденье, свернуться калачиком и задремать… Часа на пол… Да минут на десять хотя бы…
Стас потер лицо.
Ладно. По крайней мере ясно, с чего случилась эта катавасия.
Теперь надо найти лог запросов в базу данных программы — капитан, тот Дмитрич, последним делал запрос на Крысолова. И потереть этот лог. Иначе те, кто будет расследовать гибель этих двоих, сообразят, на кого они наткнулись.
А есть некоторая разница между тем, чтобы быть просто беглецом, которого неплохо бы поймать и отправить в головной офис, но законных обвинений на которого нет, и душегубом, на котором жизнь двух людей. Да еще гэбэшников…
Ага, вот и логи. Стираем…
Что еще? Надо еще что-то сделать или это все?..
В голове все путалось. Давно уже пора было завалиться спать. Черт, ну и вечерок…
Запах в домике стал еще хуже. Может, не стоило выливать водку на пол…
Но входить надо. Никуда не деться.
Привести домик в порядок нереально. Крови слишком много. Да и пол деревянный… Едва ли ототрешь. А надо будет еще починить пролом в задней стене. И главное, надо что-то делать с телами.
Тела, конечно, можно куда-то увезти. Спрятать…
Стас поморщился. Самый логичный и простой путь — просто подождать утра и отдать голодному крысиному батальону. Батальон крыс, маршировавших всю ночь, разделаются с телами быстро. Но…
Но дело даже не в том, что это мерзко. Все равно бесполезно это. Приводи домик в порядок, не приводи…
На машине гэбэшников должны стоять маркеры, поддерживающие связь со спутником. Даже если отогнать машину подальше, на спутниках останется информация о том, где машина стояла весь этот день. И когда этой сладкой парочки хватятся…
Нет, привести домик в порядок — это не выход. Надо менять место. Но и просто оставить домик нельзя. Если оставить трупы так, как есть — с рваными ранами от крысиных зубов… Это явное указание на того, кто арендовал этот домик. Слишком явное.
Стас задержал дыхание и прошел в дальнюю комнату. Стараясь не наступать на следы крови, подцепил со стола нож, подтащил к шкафу кресло и распотрошил его. Вытащил из кармана воспламеняющуюся шашку, выставил запал на полчаса — можно бы и больше, но это максимум, на которые рассчитан таймер, — и запихнул ее в ватные потроха кресла.
Пожар нужен, но не сразу. Нужна хотя бы маленькая фора. Чтобы не пересечься на шоссе с теми, кто примчится по вызову.
В первой комнатке бросил еще одну шашку. Гарантия лишней не бывает.
Кто бы мог подумать, что эти штучки потребуются не для фермы Графа, а милого деревянного домика?.. Чертов вечер.
Когда Стас забрался в машину, Серый спал.
Сонно приоткрыл один глаз, поглядел — и вновь закрыл.
— Блин, ну и нервы у тебя, шерстяной…
Тут до сих пор руки мелко трясутся и в животе ледяной комок — а он уже все забыл-проехал. И спокойно спит… Мордочка вообще будто бы довольная. Утром и то пасмурнее был.
Ладно.
Стас завел двигатель, медленно выкатил со стоянки, вывернул на подъездную дорогу.
Полчаса — это не так много. А за это время надо сделать пять километров до того места, куда к утру домаршируют — тьфу-тьфу, домаршируют-таки, — остальные пять сотен крыс. И найти местечко, не бросающееся в глаза с дороги. Когда гэбэшники обнаружат, что двумя бойцами стало меньше, шороху они наведут…
Лучше им тогда на глаза не попадаться.
— Ыпа! Ыпа!
Левую руку опять задергало, затеребило. На этот раз куда сильнее. Стас бросил попытки игнорировать навязчивое создание и открыл глаза.
— Как же ты мне надоел со своим “ыпа-ыпа”, морда вечно голодная…
Но Серый хотел не есть. Он протягивал лапу, целя куда-то в боковое окно.
Куда именно, рассматривать не пришлось. По корпусу дробно цокнуло, и к лобовому стеклу приникла серая морда.
— Ну наконец-то!
Сквозь голые ветви уже брезжил рассвет. На заднем сиденье зашуршало, все пять крыс вскочили в боевую стойку.
— Отбой, — сказал Стас. — Спите, ребята… Упрашивать не пришлось. Крысы улеглись и свернулись клубочками досыпать дальше. Только Белоснежка высунула мордочку между креслами и глазела на Роммеля, усевшегося на переднем крыле.
Стас отлип от спинки кресла и сморщился. Надо было разложить кресла и нормально лечь поспать. Не захотел личную гвардию лишать удобного места? Добрый? Ну-ну…
Руки-ноги затекли, поясница как чужая, а с шеей совсем паршиво…
Стас вылез из машины, потянулся, наклонился в одну сторону, в другую. Затекшие суставы хрустели, шуршали, щелкали — словно там не суставы, а кофемолки. Да, полночи на не разложенном до конца кресле, особенно после целого дня походов по буеракам, не самый лучший выбор.
Серый тоже почти вылез из машины. Перегнувшись через переключатель скоростей, переполз на водительское сиденье и не спускал со Стаса глаз:
— Ыва?
— Нету ыва.
Из-за деревьев слева вынырнули три крысиные морды. Уставились блестящими черными бисеринками.
И эти жрать хотят?
Нет уж, дудки. Эти сами о себе позаботятся. Боевые крысы называется. Сами должны о пропитании заботиться, особенно здесь, в лесах, где полно и дичи, и деревенских кошек! Одно дело кормить их на марше. Другое дело на постое. К тому же кошачьего — или уже крысиного? сколько они его пожрали за последнюю неделю? — корма все равно не осталось.
Морды, похоже, сообразили. Тактично убрались с глаз долой.
Стас присел на краешек кресла, все еще крутя головой — шея была как какие-то деревянные чурбаки на неотрегулированном шарнире.
— Роммель! Господин майор!
Роммель спрыгнул с крыла, сел перед Стасом.
Стас почесал его за ушами. Конечно, кусок рыбы был бы лучше, но где его взять, этот кусок рыбы, когда и самому-то жрать нечего?
Кресло едва заметно дернулось. Стас оглянулся. Белоснежка перебралась на верхушку водительского сиденья. Постукивала хвостом по спинке и глазела на Роммеля.
Ох уж эти блондиночки… Вечно от них одни проблемы.
— Итак. Вот как мы сегодня будем маневрировать, герр майор…
Стас достал карту и показал, где ферма Графа. Старая. Секвенсором там и не пахнет, но навестить ферму придется.
Где-то надо остановиться, а искать новую гостиницу себе дороже выйдет. Где-то там, в пяти километрах на северо-запад, уже отгорел пожар. Уже нашли два обгоревших трупа. И скорее всего, по Пермской области уже объявлен перехват мужчины с шимпанзе и с приметами, которые вот они — в зеркало заднего вида посмотреться достаточно.
А кроме того, крысы. Шесть сотен бойцов. Их надо где-то держать. Желательно под рукой — но вдали от лишних глаз.
Да и сам… В машине спать не дело.
Так что придется навестить старую ферму.
Слава богу, обогреватель в вагончике был. А вот из съестного ничего не оказалось.
— Ыва… Ыва-ыва-ыва…
Серый уже не требовал, а бесстыдно канючил, делая телячьи глаза.
— Блин, ну достал же, Серый… Ну что я тебе могу ыва, когда здесь только это?
Во всем вагончике из съестного были только банка старого, черт знает какой давности сцементировавшегося кофе, полбатона хлеба, который превратился в камень, и три банки тушенки.
Две уже были вскрыты и подогреты — личная гвардия с удовольствием уплетала эту гадость.
— Будешь? — Стас подвинул Серому третью банку. Вообще-то это для Роммеля, офицерский паек, но…
— Гырыга!
Серый сморщился и отвернулся. И тут же скосил глаза на Стаса:
— Ыва?.. Ы-ыва?
— Серый… В ухо дам.
Серый набычился, соскочил с табурета и ушлепал из кухонного закутка в основную часть фургончика. Скрипнул старый диван.
Стас тоже встал, но пошел не в комнату, а вышел наружу. Плотно прикрыл за собой дверь, чтобы не уходило тепло. Огляделся.
Ну и где? Пора бы уже… Два часа как-никак…
Утро было уже в разгаре. Как всегда после недосыпа дневной свет резал глаза. Хотелось убежать обратно в темноту сарайчика, улечься там на диване и нормально выспаться.
Но, черт возьми, что же делать дальше? Пока — сплошные накладки…
Конечно, отрицательный результат — тоже результат. Но по жизни-то кого это устроит? В реальности все эти философствования не стоят ни гроша. В реальности из всех достижений — только поставленные на уши гэбэшники. Два трупа…
А к секвенсору не приблизился ни на шаг. И теперь время работает против.
Гэбэшники будут землю рыть, пытаясь отыскать парня, кончившего двух их коллег. И очень скоро до Графа доползут слухи об этом… О парне с шимпанзе.
А если до него еще доползут и слухи о том, что некто Крысолов сбежал из Старого Города… Некто, с кем неделю назад виделась его дочка и кто три года назад устроил пожар. Да не просто так, не из пироманских наклонностей, а спасая от участи гладиатора одну обезьяну-подростка.
Тут особого труда не нужно, чтобы эти факты сложить в одну цепочку. А Граф не тот парень, который будет надеяться на лучшее и покорно ждать, что принесет судьба в своем клювике… Быстро сообразит и займется проблемой. И не спустя рукава, а так, как он обычно делает свои дела.
Ладно, не паниковать. По крайней мере, есть укрытие.
И неплохое. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Если и будут искать — то здесь, на старой ферме, в последнюю очередь.
А кроме того, что бы там Граф ни сопоставлял, он никак не сможет додуматься до одной вещи. Простой, но важной.
До того, что Крысолов не один. Что с ним батальон прекрасно обученных модифицированных крыс. Это неплохой козырь. Но…
Козырь-то неплохой. Батальон крыс — это, конечно, все очень мило и румяно, как любила говаривать Рита-Ритка-Маргаритка. Но все же: где теперь искать секвенсор?
Кажется, остался единственный способ — послать крыс в город. Этакий десант из полутысячи проникающих везде разведчиков.
Беда в том, что заметят. Какая-нибудь не спящая по ночам старушка. И получится как с Серым в “Дубовых домиках”. Поднимут по тревоге гэбэшников, наводнят город усиленными патрулями. И все.
Да и как крысы найдут секвенсор? Обшарят каждый дом в городе? Даже полутысяче крыс это не под силу.
Стас потер лицо. Три часа сна за сутки — это не так чтобы много. В голове было вязко, как в болоте, все мысли были медленные, тягучие, путаные…
Похоже, остаток дня теперь пройдет во сне. Личное утро наступит поздним вечером… Ночью потом не уснуть до самого утра. А днем опять будет клонить в сон.
Читать бесплатно другие книги:
