Возвращение Беттакки Лидия

Солнце было в зените, и хотя жара уже не казалась такой невыносимой, песок все равно мешал разговаривать, попадая в рот и забираясь под одежду, превращал каждую складку в острое, режущее тело лезвие. Пауки с красными брюшками и бледно-голубыми ногами, похожие на тараканов рыжие скорпионы, тонкие пестрые змеи – все попрятались в прохладных толщах дюн или под камнями.

Маркус и Лила шли впереди, поэтому они раньше Кира и остальных заметили стены храма Амиры и замахали своему спутнику рукой. Кир кивнул в ответ и прибавил шагу. Внутри у него при этом что-то шевельнулось. Он еще не рисковал облечь свою мысль в слова, допуская, что это могло быть простым совпадением, но уже несколько дней Кир думал о том, что караван следует чересчур удачным маршрутом – именно так, как хотелось было ему и его друзьям. Конечно, было глупо и, пожалуй, даже дерзко жаловаться на подобную удачу, но годы, проведенные в сражениях и играми со стражей, научили Кира не верить в слишком большое везение и не доверять ему.

Храм Богини Света, что появился на горизонте, не был особенно большим; удивительно, что его возвели именно здесь, в пустыне. У жрецов странные причуды. Кир был уверен, что сюда забредали только случайные или заблудившиеся путники. Какой нормальный человек пойдет через пустыню, чтобы опуститься на колени перед алтарем Амиры среди песков, когда это можно сделать в Мариджане? Но строители храма все же постарались на славу: сделанные из белого камня-крепта стены выглядели тонкими и хрупкими, но всякий знал, что они выдержат несколько ударов тарана и даже не потрескаются, а большие деревянные ворота, в досках которых таились волокна сольвина, сверхпрочного металла, с легкостью могли устоять перед тремя выстрелами из катапульты. Кир оглядывал здание как воин, а не как религиозный фанатик, поэтому до его красоты ему не было никакого дела, но Маркус молча восторгался увиденным. Резной фасад здания, идеально круглый купол с изображениями Амиры и нимф любви, красоты и радости, до блеска вычищенные ступени с надписями на древнеделайском и огромный золотой диск на воротах с выгравированным на нем ликом богини ласкали взгляд любого ценителя архитектуры и религиозного искусства.

Когда Кир и Маркус поднялись по ступеням, последний постучал золотым молоточком по такому же кругляшку на правой створке ворот. Сначала было тихо, а потом ворота медленно раскрылись, и на пороге появились трое жрецов в белых хламидах. Один, судя по не присущему священникам Амиры гордому, мужественному лицу, был настоятелем. Он вышел вперед и приблизился к пришельцам.

– Если вам нужна вода или пища – мы дадим ее вам, – произнес он гулким, звучным баритоном. – Но не просите впустить в храм светлой Амиры вооруженных воинов.

– Тебе придется изменить правилам, жрец, – ответил Кир, не сводя холодного взгляда с лица священника. – Иначе ты рискуешь никогда больше не увидеть Анха Амиры, – говоря это, он краем глаза наблюдал за приближением Кундаха, который уже слез с верблюда и теперь шел в сопровождении Хорга к воротам.

По лицам жрецов пробежала тень тревоги. Они переглянулись, потом верховный жрец вновь обратился к Киру.

– Что ты знаешь об Анхе Амиры? – спросил он.

– Уважаемый, – влез нетерпеливо переступавший с ноги на ногу Маркус, – те люди, что следуют с нами и сейчас направляются в нашу сторону, не имеют к этому делу никакого отношения. Прошу тебя не распространяться при них о том, что ты услышал от моего друга, ибо никто не знает, что может взбрести им на ум, узнай они, почему мы присоединились к их каравану.

– Мы специально шли в ваш храм, – перебил его Кир, понизив голос. – Дело, насколько я могу судить, чрезвычайно важное, по крайней мере для вас.

В этот момент Кундах поднялся по ступенькам и, поклонившись, почтительно поздоровался с настоятелем и представился, а затем попросил предоставить его каравану место для ночлега и обещал за помощь щедрые пожертвования.

– Амира не нуждается в золоте, почтенный, – ответил на это жрец. – Она бескорыстно принимает под свой кров всех нуждающихся. Но ты можешь отблагодарить ее, как сочтешь нужным, – затем, помолчав немного, он оглянулся на своих собратьев и добавил: – Но ваши воины должны сдать оружие.

– Конечно, – легко согласился Кундах и, повернувшись к Хоргу, слегка кивнул. Тот молча отстегнул пояс с мечом и протянул его настоятелю, затем вынул из-за голенища нож и передал его одному из стоявших поблизости жрецов, после чего подозвал остальных охранников каравана и велел им сделать то же самое. Никто не стал спорить.

Маркус крякнул, но отстегнул от пояса новенькую саблю вместе с ножнами и пихнул ее в руки ближайшего жреца. Кир колебался. Ему не хотелось остаться без оружия в месте, полном обученных военному делу и подозрительных ему людей.

Не выдержав, Маркус толкнул его локтем в бок. Кир снял с пояса меч и, продолжая сомневаться, положил клинок на протянутые руки жреца. Священник кивнул и отвернулся.

– Вы можете войти.

Кундах тотчас же повернулся и закричал что-то своим погонщикам. Караван зашевелился и потек в распахнутые ворота храма.

Кир осторожно ступал по крептовому полу, подозрительно оглядываясь по сторонам. Он чувствовал себя в этой обители света более чем неуютно. С потолка на него смотрели огромные лучащиеся глаза Амиры, и в этом взгляде он читал неодобрение и укор. Нимфы, казалось, хмурились и недовольно поджимали губы, словно появление убийцы в храме вызывало у них отвращение.

– Что тебе известно об Анхе Амиры? – спросил настоятель, подходя к нему и легким жестом приглашая идти следом. Кир пожал плечами.

– Почти ничего. В Ольшанне умиравший от смертельной раны жрец из вашего храма попросил меня вернуть Анх, похищенный из храма шулар-пэем Эйдагора Мегаром и его собратьями. Я не нашел в храме Эйдагора вашей реликвии, да и сомневаюсь, что ее вообще там держали…

– Нашей реликвии?! – взвился молодой жрец, державший в руках саблю Маркуса. – Амира добра ко всем в равной степени, и Анх принадлежит не…

– Довольно! – оборвал эту пылкую тираду верховный жрец. – Продолжай, путник.

– Это все. Я хотел узнать имена тех, кто похитил Анх из храма.

– Зачем тебе это? – недоверчиво спросил верховный жрец.

– Я дал слово, – нехотя буркнул Кир, – и сдержу его.

Жрец пытливо посмотрел на неподвижное лицо воина, пытаясь прочитать истинную причину появления здесь этого подозрительного человека, но тщетно: Кир был невозмутим и равнодушен.

– Святой человек, – вдруг почтительно произнес Маркус, – ты, безусловно, вправе не доверять нам, но поверь: Кир говорит чистую…

– Кир? – вскинул брови верховный жрец, а остальные зашептались, поглядывая на Кира круглыми глазами. – Черный Кир? Ты осмелился прийти в храм Амиры? Ты – убийца женщин, стариков и детей?

Кир молчал. В его карих глазах застыл лед, а на скулах заходили желваки.

– Уходи! – приказал священник. – Убирайся прочь из святилища!

Воин нахмурился, глаза его зловеще блеснули.

– Дело твое, – пожал он плечами. – В конце концов, обещал-то я лишь остановить Эйдагора, а об Анхе и слова не сказал… Идем, Маркус. Наша помощь им не требуется.

– Н-но, погоди, Кир! – Маркус схватил его за плечо. – Если не вернуть Анх, мир погибнет!

– Ты же слышал: нам велели убираться.

– Отец! – вскричал Маркус, обращаясь к верховному жрецу. – Останови его!

Священник молчал, глядя пылающим взором в спину Кира, который медленно шел к выходу. Его провожали недоуменные взгляды погонщиков и охранников каравана. Кто-то из них окликнул Кундха, и тот обернулся, удивленно вскинув брови.

Младшие жрецы почтительно и недоуменно смотрели на своего наставника, не осмеливаясь говорить.

Наконец верховный жрец окликнул Кира:

– Постой!

Кир остановился и через плечо взглянул на него. Жрец посмотрел в пол, потом поднял взор на воина и, быстро приблизившись, негромко спросил:

– Как ты думаешь вернуть Анх?

Кир пожал плечами:

– Есть много способов. Сейчас главное – его найти.

– Хорошо, – вздохнул верховный жрец. – Мегар называл своих спутников Нинуром и Шемией – это слышал один из моих братьев, который бросился в Хаор за помощью, но так и не вернулся. Именно он умер на твоих руках…

– Нинур и Шемия, – перебил Кир, недовольно хмурясь.

– Нинур – невысокий, полный человек, аристократ, очень надменный и брезгливый, а Шемия – обыкновенный солдат. Его легко узнать: борода его разделена надвое косым шрамом от левой скулы к уголку рта.

– Известно, откуда они?

– Кажется, брат упомянул что-то про Мариджан.

– Опиши мне Анх, – потребовал Кир.

Глаза жреца затуманились, как если бы он мгновенно перенесся мыслями в прошлое.

– Ты узнаешь его сразу… – проговорил он. – С виду он похож на обыкновенный анх, которых много в гробницах древних царей, но ты почувствуешь, что от него исходит Сила. Он сияет, как золото, и холоден, как оно, но стоит взять его в руки, как он одаряет тебя божественным теплом… Только боюсь, что теперь его Сила иссякает, – неожиданно нахмурился жрец. – Взгляни.

Кир посмотрел туда, куда указывала рука священника, и увидел большую статую Амиры. Высокая, в два человеческих роста, скульптура была так прекрасна, что тронула даже суровое сердце Черного Кира. Формы, прикрытые просторным одеянием жрицы, сшитым человеческими руками, были идеальны, но не так, как у танцовщицы при дворе императора. Мысль о прикосновении к этому прекрасному телу казалась кощунственной. Богиня Света казалась воплощением нечеловеческой красоты. Лик Амиры был еще прекраснее, чем тело. Высокий лоб, тонкие дуги бровей, огромные лучащиеся глаза в обрамлении длинных ресниц, тонкий, чуть вздернутый нос, пухлые, чувственные губы… Стоило жить ради того, чтобы увидеть подобную красоту.

При всем этом изваяние казалось блеклым. Верховный жрец тяжело вздохнул.

– Пресветлая теряет Силу, – сказал он. – Раньше изваяние было золотым, но с тех пор, как из Ее рук исчез Анх, Амира стала… – он запнулся на мгновение, подбирая верное слово, – тускнеть. А реликвия, наоборот, должна становиться все ярче. Когда Анх заберет всю Силу Пресветлой, в наш мир придут Хаос и Тьма.

– Но я думал, что Анх древнее богов и не зависит от них, – вмешался Маркус.

– Так и есть, – кивнул жрец. – Он питается их силой, но не принадлежит никому.

– Сколько у нас времени? – спросил Кир, забирая из его рук свой меч.

– Три дня, – ответил священник. – Потом начнутся бури и землетрясения, и еще через три дня в мир вернется Хаос.

Верховный жрец помолчал немного, глядя увлажненными глазами на изваяние Амиры, потом повернулся и неожиданно севшим голосом произнес:

– Верните Анх… Прошу вас от имени всего сущего…

– Моя принцесса, еще двое купцов.

– О Амира, как я устала от всего этого!

Принцесса Шалета потерла пальцами виски, закрыла глаза и откинулась на спинку трона. Жаркий воздух Мариджана тянул в сон и уж, во всяком случае, никак не располагал к государственным делам. Стоявший рядом с ней Нинур наклонился к уху молодой принцессы и посоветовал:

– Ваше высочество, отошлите их, пусть придут завтра в полдень. Вам нужно отдохнуть.

– Нет-нет, – покачала головой Шалета. – Я не могу отказать им… Не должна. Пусть войдут.

Нинур вздохнул и сделал знак стражнику: дескать, впускай. Тот слегка поклонился и распахнул дверь. Уже в седьмой раз за утро.

В залу влетели двое торговцев. Один – невысокий, круглолицый, розовощекий, упитанный, бритый наголо, как и все зажиточные купцы. Второй – высокий, худой, нескладный, богато одетый, с хитрым выражением на лице. Объединяло обоих лишь одно: крохотные бегающие глазки. Купцы приблизились к трону и подобострастно бухнулись перед принцессой на колени. Нинур жестом приказал им подняться.

– Говори ты, – велела Шалета, взглянув на того, что был пониже ростом.

Купец прокашлялся.

– О владычица Делаи, – заунывно начал он, явно собираясь соблюсти весь ритуал обращения к царственной особе, но принцесса, досадливо поморщившись, тут же оборвала его:

– Короче!

– Повинуюсь, моя принцесса, – покорно склонил голову купец. – Я – Мураш, занимаюсь тканями. Девять дней назад я заключил сделку с этим человеком. – Купец кивнул на своего спутника. – Мы договорились, что он отвезет партию моего лучшего бархата в Минэй: как известно моей принцессе, там превыше всего ценят именно этот материал. Я заплатил ему часть за дорогу в Минэй и аванс за торговлю там. Остальное он получал из выручки за проданный бархат. Разумеется, Шакраш обязался предоставить мне подробный список тех, кому он продал бархат и за сколько, и вернуть мою долю выручки – две трети. И представьте мое негодование, моя принцесса, когда, тщательно изучив список, я обнаружил, что сей недостойный человек не вернул мне более двух с половиной сотен солнц! Посему смиренно прошу мою принцессу наказать обманщика и заставить его выплатить мне недостачу с полагающейся по закону лихвой.

– Мы выслушали тебя, почтенный Мураш, – молвила Шалета и перевела взгляд на второго купца. – Теперь говори ты.

– Благодарю тебя, моя принцесса, – поклонился тот. – Родители назвали меня Шакрашем. Отец мой был купцом, отец моего отца, отец отца моего отца…

– Короче! – вновь повысила голос Шалета.

Купец вздрогнул.

– Прошу простить меня, моя принцесса. Итак… Все так, как и говорил достопочтенный Мураш, но лишь отчасти. Верно, что я обязался предоставить досточтимому Мурашу подробный торговый список. Верно, что я недоплатил двести тридцать четыре солнца, но почему я это сделал? По дороге в Урдисан, где, как известно моей просвещенной владычице, и находится славный город Минэй, на мой караван напали разбойники. Лиходеи похитили бархата как раз на названную мной сумму. Когда же я храбро сражался с разбойниками и убил двоих вот этим вот кинжалом, – долговязый купец указал пальцем на миниатюрный стилет, висевший у бедра, – мои спутники указали на эмблему, вышитую на костюме каждого из разбойников. Эта эмблема… – Купец сделал многозначительную паузу и взглянул на Мураша так, что тот едва не лопнул от злости. – Эта эмблема – герб рода Мураша!

– Что?! – взвыл оклеветанный купец. – Да как ты осмелился возводить поклеп на моих достопочтенных предков! Чтобы я осквернил свой род разбоем и жульничеством?! Негодяй!!! Мерзавец!!!

Если бы подоспевшая стража не вмешалась, разъяренный Мураш точно задушил бы отчаянно отбивавшегося Шакраша. Нинур и принцесса переглянулись.

– Что ты думаешь? – прошептала Шалета.

Нинур усмехнулся:

– Оба мошенники, – так же тихо сказал он. – Их нужно… примирить.

– Поняла, – не удержавшись, принцесса хихикнула, а затем, вновь придав своему лицу властное выражение, прикрикнула: – Довольно!!!

Взаимные упреки и плевки тут же прекратились.

– Мы приняли решение, – произнесла Шалета. – Суд наш справедлив. За то, что утаил от Мураша деньги, Шакраша немедля наказать пятью десятками плетей. За то, что нарушил законы торговли и пытался мошенничеством выманить деньги, Мураша наказать немедля пятью же десятками плетей.

Купцы побелели, как трон, на котором восседала принцесса, переглянулись и с воплями рухнули на колени.

– Пощади, великая принцесса!

– Не губи, о прекраснейшая из прекраснейших!!!

– О боги, да я и не сержусь на Шакраша за эти жалкие две сотни солнц!!!

– Я стал жертвой ошибки! Не было на их одеждах герба Мураша!!!

Кто знает, как долго вопили бы перепуганные торгаши, если бы в тот момент, когда высокий купец бросился по ступенькам с явным намерением бухнуться в ноги принцессе, не раздался странный свист. Глаза Шакраша остекленели, и он мешком свалился к ногам Шалеты. Из его спины торчала короткая арбалетная стрела.

Мураш округлившимися глазами посмотрел на мертвого купца, потом поднял глаза на побледневшую принцессу и замершего от неожиданности Нинура, возвел очи к потолку и упал в обморок.

– Покушение на принцессу!!! – взревел опомнившийся первым страж у дверей.

Зал мгновенно наполнился вооруженными солдатами, окружившими трон так, чтобы заслонить Шалету своими телами. Начальник стражи Хашум поднялся к бледной как смерть принцессе, опустился на корточки рядом с телом Шакраша и выдернул из его спины стрелу. Наконечник был из тяжелой, очень крепкой стали. Такая запросто пробивала панцирь конного воина. Если бы Шакраш не оказался перед принцессой, болт вонзился бы Шалете точно в сердце.

– Я ведь предупреждал тебя! – визгливо вскричал Нинур. – Ты должен был охранять принцессу как зеницу ока! Нерадивый подлец!

Хашум пропускал ругательства мимо ушей. Он видел перед собой лишь расширившиеся от страха умоляющие глаза юной принцессы.

– Послушай, Кир, – нарушил молчание Маркус, – я все хочу тебя спросить, да забываю. Ты ведь куда-то шел? Я имею в виду до нашей встречи. У тебя была какая-то цель, или ты просто прогуливался по стране?

– Была, – помолчав немного, ответил Кир, сплевывая на песок.

После разговора с настоятелем храма Амиры, он, Маркус и Лила рассчитались с Кундахом и продолжили свой путь через пустыню. Конечно, юноша был возмущен тем, что его друга так бесцеремонно выгнали из обители, не позволив даже перекусить и провести ночь. Купец тоже был удивлен, но ни о чем спрашивать не стал, видимо, сочтя, что избавился от чрезвычайно опасного человека, раз тому не нашлось места под крылом даже пресветлой Амиры, известной своим гостеприимством и терпимостью.

– Расскажи, – попросил Маркус, покосившись на своего угрюмого спутника, – куда ты направлялся?

Тот вздохнул:

– Тот меч, что я вернул в гробницу Гантара, принадлежал великому герою, а я замарал его кровью невинных людей. Их лица все время стоят у меня перед глазами. Иногда они плачут, а иногда показывают на меня пальцами и смеются, словно знают что-то такое, о чем я не догадываюсь. Как если бы видели будущее, в котором будут отомщены. Я хотел вернуться домой, туда, где все началось. Возможно, там я обрету покой… или смерть. Впрочем, говорят, будто это одно и то же.

Глядя на напряженное, покрывшееся жесткими морщинами лицо Кира, на его горящие злостью глаза и крепко сжатые челюсти, Маркус испугался.

– Прости, пожалуйста, – сказал он, протягивая товарищу руку в знак примирения. – Не знаю, что на меня нашло. Правда, Кир, я совсем не хотел, чтобы ты вспоминал об этом.

Кир посмотрел на протянутую руку и нерешительно пожал ее, а потом взглянул спутнику в глаза, и Маркус увидел, что его друг удивлен, как если бы сделал нечто впервые. «Кто знает, – подумал юноша, улыбнувшись, – быть может, у него и правда никогда не было друзей». Линии рта Кира утратили жесткость, и он стиснул руку Маркуса в своей широкой ладони. «Больше не буду ни о чем его спрашивать», – пообещал себе Маркус и тут же задал новый вопрос:

– Как ты собираешься искать этого Нинура?

Кир не успел ответить: громкое лошадиное ржание заставило его обернуться. На самом верху бархана обнаружились шестеро всадников, облаченные в грязно-желтые бурнусы. Один из них взмахнул кривым тулваром над головой и провопил что-то непонятное; его крик послужил сигналом для остальных, и миг спустя все шесть коней уже поднимали клубы песка, устремившись к замершим внизу путникам.

– Проклятие! – процедил сквозь зубы Кир и широким взмахом катаны, доставшейся ему от убитого шихчина, обрубил ногу разбойнику, оказавшемуся впереди всех. Тот с воем вывалился из седла, а бывший предводитель Черной Армии уже встретил следующего врага сильнейшим скользящим ударом, мгновенно обезоружившим нападавшего. Тот по инерции проскочил мимо Кира, который, повернувшись в седле, смахнул ему голову с плеч, и сильно уменьшившийся в росте лиходей свалился на песок, разбрызгивая темную кровь, толчками бившую из перерубленной шеи.

Третий разбойник в бурнусе издал переливистый боевой клич и нанес удар тулваром, метя противнику в голову, но тот с легкостью парировал, оттолкнул вражескую руку и, молниеносно перехватив рукоять меча так, словно это был простой нож, вонзил широкое лезвие в грудь всадника. Клинок с хрустом проломил грудную клетку и вышел из спины нападавшего на добрые семь-восемь дюймов. Кир выдернул меч из падающего наземь трупа и взмахнул клинком над головой, призывая оставшихся разбойников присоединиться к своим подельникам. Однако они, поняв, что верхом такого противника не одолеть, спешились и принялись осторожно подкрадываться к нему. Кир усмехнулся и, соскочив на песок, взял меч обеими руками.

Желтые бурнусы выстроились полукругом, медленно наступая на воина. Тот неожиданно шагнул вперед и напал первым, нанеся по тулвару одного из них бешеный удар, отбросивший негодяя назад. Почти в то же мгновение меч Кира скрестился с клинком другого разбойника, и через секунду – с мечом третьего. Тот тип, который был атакован первым, завопил и бросился на врага, но безуспешно: не обратив никакого внимания на обнаженный меч в его руке, Кир нанес противнику ужасный удар снизу вверх, сокрушив ребра и разрубив сердце. Вырвав клинок из страшной раны, делаец сделал шаг назад и в сторону, чтобы иметь возможность видеть своих пока еще живых врагов.

– Эй! – вдруг подал голос Маркус, старавшийся реже смотреть на окровавленные трупы, валявшиеся на песке. – Не скажете, какого рожна вы на нас напали?

Но люди в желтых бурнусах не пожелали отвечать. Вместо этого они развернулись, прыгнули в седла и бросились наутек.

– Нет, ты видел? Стоило мне заговорить, как они рванули прочь быстрее леопарда! – довольно заявил Маркус.

– От тебя и леопард удерет во все лопатки, если ты откроешь рот, – отозвался Кир, вытирая клинок о бурнус одного из мертвецов.

– А тот еще живой? – решив не обижаться, спросил Маркус и ткнул пальцем в разбойника, которому Кир отрубил ногу. Воин перевернул неподвижное тело на спину.

– Шею сломал, – сказал он и вложил меч в ножны. – Обычные разбойники. Чтобы нападать на караваны, их слишком мало, а вот для одиночек вроде нас – то, что надо.

– Да уж, – важно кивнул Маркус. – С такими, как мы, им ни в жизнь не справиться.

– Где уж им, – вставила Лила, подбирая поводья переступавших по песку лошадей.

В это время в воздухе послышался боевой клич, и на гребне бархана снова появились кочевники. Теперь их было гораздо больше – около двух десятков, и некоторые из них держали большие тяжелые луки.

– Копье Дангара! – пробормотал Кир, снова вытягивая из ножен меч.

– Кажется, на этот раз мы вляпались, – сказал Маркус, затравленно озираясь и думая о том, нет ли какой-нибудь возможности избежать драки и смыться.

Но кочевники начали приближаться, растягиваясь в линию, чтобы окружить их. На их смуглых лицах читалась мрачная решимость, как если бы их толкала вперед не жажда наживы, а страшная клятва.

Кир, Маркус и Лила поджидали противников, обернувшись к ним лицом и обнажив оружие. Девушка тоже решила принять бой, но рассчитывала больше на свои магические возможности, чем на узкий кинжал, тускло поблескивавший в ее руке.

Когда лучники спустили тетивы, она выкрикнула какое-то слово, значения которого и сама не до конца понимала. Однако заклинание подействовало: из Глаза Дракона вылетела тонкая огненная нить и мгновенно превратилась в переливающийся щит, похожий на тот, которым прикрывался Шанагара, но гораздо более яркий. Стрелы ударились в него и, вспыхнув, сгорели. Кочевники, казалось, смутились, но продолжали наступление. Миг, другой, и вот они обогнули троих всадников и окружили их, а затем бросились в атаку. Щит пропал, бесполезный против маневренных конников, и началась битва. Лиле удалось ослепить двоих нападавших прежде, чем удар в голову вышиб ее из седла. Сознание окутал мрак, и она отключилась, свалившись на песок. Маркус ловко орудовал саблей, но его атаковали сразу с трех сторон, и вскоре правый рукав намок от крови и прилип к телу, а над ухом чернела широкая рана. Кир отбивался от четверых кочевников – те, по-видимому, сразу и безошибочно определили самого сильного врага и решили сосредоточить свои усилия на нем. Сражавшихся окутывали тучи песка, который забивался в рот и попадал в глаза, мешая вести бой.

Когда разбойник, нападавший на Маркуса справа, вдруг упал с исказившимся от боли лицом, юноша вначале не понял, что случилось, но затем увидел сквозь туман огромную фигуру всадника, который подобно призраку метался от одного кочевника к другому, отрубая то руку, то голову. Впрочем, особенно рассматривать неожиданного союзника было некогда – едва увернувшись от тулвара, Маркус отразил удар сабли и сделал выпад, ранив одного из своих противников в живот. Тот согнулся пополам и медленно сполз на землю, где его мгновенно поглотил желтый туман.

Лила тоже видела, как всадник, принятый ею за Хорга, пронесся мимо нее, на ходу разрубив одного кочевника едва ли не до пояса, а другому снеся полголовы. Она случайно увидела на земле перед собой оброненный лук и, стараясь не попасть под копыта лошадей, подползла к нему. Мертвец лежал неподалеку, на спине у него виднелся колчан, полный длинных стрел с тяжелыми толстыми древками. Сильно сомневаясь, что сможет натянуть тетиву, девушка вынула одну и огляделась в поисках цели. Тут и там метались тени, но они или слишком быстро пропадали, или казались похожими то на Маркуса, то на Кира. Однако через некоторое время песок начал опадать, и она увидела, что вокруг Кира гарцевали сразу шестеро. Прицелившись, Лила стала натягивать лук. Это было чрезвычайно трудно, руки дрожали. Больше всего она боялась опустить стрелу раньше времени и промахнуться. Наконец, острие нашло свою цель, а рука согнулась до предела. Пальцы разжались, лук с тугим гудением распрямился, тетива обожгла мгновенно онемевшую кисть, и стрела улетела в сторону сражавшихся. Раздался короткий крик, и Лила увидела, как один из кочевников схватился за горло, а затем повалился назад. Счастливо улыбаясь, она опустилась на колени, почувствовав, как мучительно заболели мышцы груди.

Через некоторое время все было кончено. Восемнадцать врагов лежали мертвыми – никто из них не отступил и не попытался спастись бегством. Тяжело дыша, но не выпуская из руки меч, Кир подъехал к столь вовремя появившемуся союзнику и сказал:

– Так что тебе, в конце концов, от нас нужно? Едва ли на этот раз ты последовал за нами для того, чтобы позаботиться о сохранности вложений своего хозяина.

Хорг, не торопясь, вложил оружие в ножны и невозмутимо ответил:

– Я еду в Мариджан. У меня там дела, а вы попались мне на пути совершенно случайно.

– Брось эти шуточки, – проговорил Кир. – Ты следишь за нами. Не знаю, что тебе от нас нужно, но тогда, в Ольшанне, ты выбрал нас не случайно.

– Меня не впечатляют твои угрозы и не интересуют домыслы, – отозвался Хорг, поворачивая коня. – Я еду своей дорогой, так что до скорого, – с этими словами он пришпорил скакуна и быстрой рысью направился вперед.

– Этот парень ведь не случайно здесь появился, а? – спросил Маркус, приближаясь к Киру, раздумывавшему над тем, стоит ли догнать великана-телохранителя и побеседовать с ним по-свойски.

– Я не смогу спокойно спать, если этот человек будет шастать где-то поблизости, – призналась Лила, тоже подходя к ним и глядя туда, где в облачке пыли удалялся Хорг. – Но пока что нам нужно подумать о другом, – добавила она, оглядев своих спутников. – Вам нужна помощь, так что слезайте-ка на землю.