Зверь в отражении. Проклятый Поль Яна
— Вслушайся хорошенько, Мариус. Проговори по буквам, задумайся. Или ты думаешь, что мы приехали сюда поглазеть на туристов?
— Кто знает, — широко улыбнулся Моргот. — От тебя всего можно ожидать.
— Я серьезно, — на чужое лицо легла знакомая тяжелая тень. Маска дала трещину, обнажая истинную суть. — Имя — анаграмма. Ее мать слишком держалась за свое прошлое и за чудовище, которое любила.
Заклинатель нахмурился.
— Не может быть... — выдохнул он.
— Она — Рималли.
— Тьма Всемогущая!
— О, ты прав, — теперь улыбалась Многоликая.
Мариус знал, что Лиаму удалось невозможное. Книги и записи, оставленные Мортимером, говорили о том, что никто не мог повторить эксперимент их далеких предков. У человека и заклинателя не может быть детей. Об этом было известно испокон веков и не раз подтверждалось. Но свитки, найденные в Константинополе до того, как город разобрали на сувениры, открыли Братству знания, о которых никто не мог и помыслить.
Кхалесса была дочерью заклинателя и смертной женщины. Полукровка подчиняла себе Тьму — первозданную материю, породившую мир и все живое. Она творила магию по желанию. О таком заклинатели могли лишь мечтать.
Братство хранило тайну константинопольских свитков, как зеницу ока. Как только в Дамьетте была найдена скрижаль, они поняли, что им не под силу сплести начертанное заклятие и пробудить богиню. Тогда в Братстве всерьез задумали создать того, кто по одному лишь желанию возродит к жизни Кхалессу.
— Все дело в крови, ведь так? — Мариус вопросительно посмотрел на Оракула. — Лиам первый из Рималли, кто пошел не по той стезе, угодил в Братство и окончательно свихнулся на экспериментах.
— Так, — кивнула она.
— Значит, Кхалесса тоже была Рималли?
Многоликая промолчала, а Мариус понял, что прав. Как же он не догадался обо всем раньше? Теперь понятно, почему до Лиама никому не удалось обзавестись детьми-полукровками.
Маг внимательно наблюдал за девушкой.
— Ты хорошо спрятала ее от отца. Скрывающий оберег?
Заклинатель понял это, когда Многоликая указала ему на пару.
Оракул кивнула.
— Где ты его раздобыла?
— В сокровищнице Лайнела много интересных вещей. Можешь мне поверить, король о половине из них даже не подозревает.
— Как и о скрижали?
Она пожала плечами.
— Если нет, то совсем скоро узнает.
Мариус не сводил глаз с молодой пары.
— Ты хочешь забрать оберег, — он не спрашивал, все было и так понятно.
— Время почти пришло. Через полтора месяца этот человек умрет, — Многоликая говорила о спутнике Марилли. — Как только девушка останется без оберега, Лиам найдет ее. Не сразу, но этот час настанет, и к тому времени мы будем готовы.
Моргот продолжал хмуриться:
— Почему сейчас?
— Бывает так, что Судьба предоставляет шанс лишь однажды.
— Какой шанс?
— Встретить свою истинную любовь, — она улыбнулась. — Все должно произойти при определенных обстоятельствах. Этот мужчина не тот, с кем ей суждено быть и, к сожалению, он обречен.
— И кому же так повезет? — лукаво поинтересовался маг.
— Уж точно не тебе, — в тон ему ответила Оракул.
— Ну, конечно.
Им пришлось отвернуться, когда пара прошла мимо.
— Знаешь, — неожиданно заговорила Многоликая. — Однажды я поклялась отомстить Братству, — в карих глазах вспыхнул гнев, морок дрогнул, всего на миг разоблачая иллюзию и показывая то, что было скрыто — уродливый шрам. — Отомстить за все, что они со мной сделали. За тех, кого забрали у меня. Отомстить за свою жизнь, за ее конец в самом начале. Но потом я поняла, что они сами приведут себя на порог гибели и мне нужно только посодействовать. Того, кто поможет мне, я выбрала еще семь веков назад. В его горячую голову пришлось вложить немало всего, выбить много дури, которой все равно еще осталось с избытком.
Немного потрясенный подобными откровениями, Мариус не сразу нашелся, что сказать.
— Полагаю, Гаррет еще не в курсе.
— Он узнает обо всем в свое время.
— И будет страшно зол.
— В этом весь он, — Оракул улыбалась.
— А когда ты определила в союзники меня?
— Когда увидела маленького мальчика, получившего оплеуху от отца, с которым он не желал соглашаться.
Моргот замер, как если бы в него попало поражающее заклятие. Он помнил тот вечер.
— Уже тогда я знала, что ты станешь не просто моим союзником, но и то, что без тебя все закончится, не успев даже начаться...
— 31 —
Апрель, 1987 год
Базель-Штадт. Беттинген. Поместье главы клана Моргот
С того дня прошло больше месяца. Мортимер выставил кухарку с дочкой за дверь на следующий день. Тогда Мариус видел Алису в последний раз. Он запомнил свою подругу маленькой, яркой, как солнышко, девочкой с пластырем над левой бровью — ее зацепило разлетевшимися осколками витража.
Эрих продолжал заниматься с внучатым племянником, а Эллин взялась учить сына музыке. По распоряжению леди Моргот в гостиной поставили пианино, что вызвало неудовольствие главы семьи, но возражать Мортимер не стал. Первое время мальчик скучал по Алисе и их играм, но со временем стал забывать. Занятия выматывали его. Ему нравились уроки с Эрихом, но совершенно не нравилось разучивать ноты. Отец почти не бывал дома. Временами Мариус тосковал по нему и вечерам, которые проводил с ним.
В один из таких дней Мариус спустился в гостиную ближе к четырем. Он знал, что мама будет ждать, чтобы позаниматься музыкой перед ужином, но леди Эллин не оказалось на месте. Вместо нее на мягком пуфике сидела незнакомка и играла красивую грустную мелодию. Мариус повис на перилах и уставился на незваную гостью. Она сидела к нему спиной, и он видел только ее длинные черные волосы.
— Где моя мама? — важно поинтересовался Мариус.
Мелодия оборвалась.
— Она скоро придет.
Глаза мальчика удивленно распахнулись — этот голос ему уже доводилось слышать.
— Вы мой новый учитель музыки?
Она рассмеялась.
— Нет, Мариус.
— Тогда кто вы? И откуда знаете, как меня зовут?
Черноволосая незнакомка все же повернулась. На ее симпатичном лице играла улыбка.
— Меня пригласила твоя мама, и я жду ее.
Мариус хмурился, придирчиво рассматривая женщину. Его что-то смущало, но он не мог понять, что именно.
— Это ведь вы приходили к папе, тогда?
— Ты наблюдателен, — кивнула она.
— Вы заклинательница?
— Не совсем.
— Но я чувствую вашу магию.
Мариус понял, что было не так, но ввиду своей неопытности разобрался не сразу. Эрих уже учил его, как распознавать чужую силу.
Она выразительно приподняла брови.
— Не только наблюдателен, но и еще талантлив не по годам.
Мариус перепрыгнул через оставшиеся ступеньки и приблизился к ней.
— Вы морочите меня, зачем? — сцепив руки за спиной, мальчик привстал на носочки. — Как ваше имя?
Ответов он не получил: в комнату вошла Эллин. Она замерла на пороге, испуганно переводя взгляд с сына на женщину в черном.
— Иди к себе, Мариус. Быстро! — добавила она.
Мариусу не оставалось ничего другого, как подчиниться. Еще раз взглянув на незнакомку, которая проводила его улыбкой, он поднялся к себе.
Леди Моргот была напряжена. Она с опаской смотрела на ту, кого все называли Многоликой, ожидая вот-вот увидеть ее истинное лицо. Прежде ей не доводилось встречаться с Оракулом. Будучи впечатлительной, Эллин старалась держаться подальше от того, что могло повлиять на ее богатое воображение.
— У вас чудесный сын, леди Эллин, — Многоликая улыбнулась, но заметив, что хозяйка дома не настроена вести светскую беседу, перешла к делу. — Для чего вы пригласили меня?
— Я думала, Оракулу будет известно все наперед.
— Распространенное заблуждение, — произнесла Оракул. — Все считают, что мне открыт каждый шаг любого из живущих, известны все их мысли и поступки. Это не так. Но из поколения в поколение старшие заклинатели стращают своих детей подобными баснями и придумывают различные суеверия. Например, если посмотреть мне в лицо, то можно накликать на себя беду и несчастья, — Многоликая закрыла крышку пианино и добавила: — Вы ведь тоже боитесь?
Эллин смутилась и промолчала.
— Но вы правы. Я знаю, что вас тревожит и зачем искали встречи со мной. Просто хотела быть вежливой и услышать все из ваших уст.
— Простите, — наконец выдавила она. — Я действительно опасаюсь того, чего никогда не смогу понять.
— Ценю подобную честность, Эллин, — кивнула провидица. — И уверяю, что вы не увидите того, чего так боитесь.
Заклинательница прошла по просторному залу и присела на край дивана — напротив провидицы. Она нервно смяла край юбки и долго молчала, прежде чем заговорить.
— Я знаю, что вы ведете дела с моим супругом. Вы заодно с Братством?
— Нет, — склонила голову Многоликая. — Я просто храню чужие тайны, как свои собственные.
— Но вы знаете какую политику ведет Братство, и чего оно добивается. Их должен кто-то остановить! Почему вы не расскажите обо всем Совету и королю? Ведь это длится уже не одно столетие, — леди повысила голос и забыла о своем смущении.
— А почему вы не попросите короля об аудиенции и не соберете Совет, чтобы открыть его лидерам правду? — подалась вперед Оракул и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Вы боитесь. За себя, за свою семью, за сына, — она выдержала паузу. — Я тоже боюсь. Не за себя, а за жизни сотен людей, как и за вашу. Будет война, и после нее не останется ничего. Придет время, и Братство падет. Без жертв не обойдется, но это будет куда меньшая цена.
Повисло тягостное молчание, которое нарушила провидица:
— Но вы позвали меня обсудить не это.
Эллин нервно облизала пересохшие губы и расправила юбку на коленях.
— Мой сын... Я не хочу, чтобы он стал таким же, как Мортимер. Я не хочу для него того будущего, которое может предложить Братство, — в ее глазах была мольба. — Я знаю, как все устроено... В смысле ваша магия. Судьба… Она многогранна, и есть много возможных исходов.
— Не всегда.
— Прошу, скажите, что есть другой путь для моего мальчика!
Многоликая медленно поднялась, отбросила назад длинные волосы и прошла к окну. Солнце почти зашло, и лиловое небо завораживало. Эллин наблюдала за ней, затаив дыхание.
— Очень давно один человек сказал мне, что заклинатели платят не только за свою магию, но и за принятые решения, цена за которые порой слишком высока.
— Цена? — Эллин не сразу поняла, о чем говорит Оракул.
— Вы готовы заплатить за будущее своего сына?
Леди Моргот поколебалась, но затем кивнула.
— Тогда будьте тверды в своих убеждениях, — Многоликая набросила на голову капюшон плаща. — До самого конца!
— 32 —
Октябрь, 1994 год
Базель-Штадт. Беттинген. Поместье главы клана Моргот
— Он мой сын, а значит, все будет так, как я скажу! Сегодня я возьму его с собой. Мариус уже взрослый и должен узнать больше о том, что совсем скоро станет смыслом его жизни!
— Хватит! Я терпела слишком долго! Он никуда с тобой не пойдет и никогда не присоединится к Братству. Я не желаю, чтобы его казнили, когда о вашей организации прознает Совет Верат.
Прислуга, привыкшая к ссорам четы Моргот, даже не высовывала носа из своих комнат. Мариус сбежал вниз и отослал своего стража на поиски Эриха.
— Глупая тварь! Как ты смеешь мне перечить?
Хлесткая пощечина заставила Эллин отпрянуть.
— Отец прекратите! — Мариус ворвался в гостиную.
— Не указывай мне, щенок!
Он ожидал, что отец ударит и его, но тот только схватил Мариуса за руку и потащил за собой.
— Пошли, нас уже давно ждут.
Мортимера отшвырнуло от сына, протащило по гладкому полу и впечатало в каминную кладку. Зацепило и Мариуса. Он упал и ударился головой. Из глаз брызнули слезы. Моргот-старший приподнялся и ошеломленно уставился на жену. Эллин была полна решимости. Магия вокруг нее неистово мерцала яркими всполохами.
— Я убью тебя! — прорычал заклинатель.
Мариус ощутил как по коже пробежал мороз. От разлитой силы двух заклинателей перехватывало дыхание.
— Уходи, Мариус! Найди Эриха! — крикнула леди Моргот. — И помни, что я люблю тебя!
Мортимер собирался применить сплетенное заклятие, но Эллин его опередила. В следующий миг гостиную охватило магическое пламя. Мальчик едва успел отползти в сторону, как прямо перед ним выросла стена из огня. На него дыхнуло жаром, и он вскочил на ноги.
— Мама!
Огонь не позволил приблизиться. Удушливый, разъедающий дым, крики и невероятный всплеск магической силы. Мариуса буквально выдернули оттуда. Сработал скрытый за картиной механизм. Эрих тащил его за собой по тоннелю до самого выхода. Мариус упирался, задыхался, кашлял и умолял деда вернуться за матерью.
Пламя охватило большую часть дома и полыхало до тех пор, пока не поглотило всех и вся. Магия Эллин умерла вместе с ней и забрала с собой во Тьму того, кого она считала чудовищем.
— 33 —
Январь, 2006 год
Чехия. Прага
С балкона гостиничного номера открывался прекрасный вид на Стобашенную жемчужину Европы. Ему нравился этот город. Тихий и спокойный. Здесь даже дышалось по-другому. Облокотившись о кованые перила, Мариус стоял так очень долго. Погруженный в мысли и воспоминания, он не замечал холода.
Она подошла незаметно и бесшумно, остановилась рядом и вложила в его ладонь кулон на золотой цепочке. Металл еще хранил тепло магии и энергию бывшей хозяйки.
— Даже не буду спрашивать, как ты его достала.
— Проще, чем ты мог подумать, — в голосе Многоликой звучала усталость. — Спрячь его. Так, чтобы никто не нашел.
Он внимательно рассмотрел один из самых сильных и редких артефактов. Тонкая работа. Изогнутые линии украшения покрывал узор из сложных символов. Они едва светились, но заметить это мог только заклинатель. Мариус убрал кулон в карман брюк.
— Что тебя тревожит? — она коснулась его плеча и заглянула в глаза.
— Будущее.
— Не поверишь, меня тоже.
— Еще прошлое, — после этих слов Оракул отвернулась, а маг сделал вид, что не заметил. — Отец заколол бы себя фамильным атаме, если бы узнал, что его единственный наследник стал слугой Мойры.
— Слугой? — она действительно удивилась. — Так ты сравниваешь себя с теми безумными идолопоклонниками?
— Что-то общее, несомненно, есть. Они были заклинателями, исполняющими волю дочерей Маары.
— Я не дочь Маары. Сила досталась мне не от нее, в отличие от моих предшественниц, — и, помолчав, добавила. — Но ты прав, Мортимер видел тебя одним из членов Братства. Быть может, сейчас ты не стоял бы со мной на этом балконе, а давал советы Лиаму Рималли или пакостил лидерам Совета вместе со Стефаном Стриксом.
— Ну, — улыбнулся заклинатель и положил руки на перила по обе стороны от нее. — Эта реальность прельщает меня куда больше.
— Я должна тебе кое-что рассказать. До того, как произошел пожар... — Мариус понял и не дал ей договорить, приложив к губам палец.
— Ничего не говори, — он не хотел вспоминать о прошлом и бередить раны, которые не залатает даже время.
— Так ты знал?
— Я был любознательным ребенком и на память никогда не жаловался, а подслушивать разговоры взрослых было моим любимым занятием. Лишь через много лет я все понял. Эллин, — он всегда называл мать по имени, — была упрямой, и держалась за свои убеждения до конца.
— Она бы тобой гордилась.
— Возможно.
— Точно, — прошептала Оракул, а когда он провел рукой по ее щеке, попыталась отвернуться.
Маска раскололась, и невидимые осколки растаяли в воздухе. Иллюзия рассеялась. Но Мариус не позволил провидице отвернуться и поцеловал. Губы были горячими, ее дыхание, касающееся кожи, обжигало. Многоликая обхватила его за шею, притягивая ближе. Незачем было останавливаться, да и не хотелось.
Глава XVIII
В плену
Сентябрь, 2010 год
Россия. Москва
Смертные не могли увидеть величественное строение прямо за Софийской церковью[15]. Укрытое иллюзией имение Стриксов всегда было мрачным и темным местом. Самая настоящая крепость. Помимо савана морока защитой служили и охранные заклятия. Без приглашения главы семьи проникнуть сюда не мог никто. В своих видениях Многоликая не раз бывала в этом месте где все должно случиться. Залы с высокими потолками, лабиринты коридоров, сотни комнат и стены молчаливые свидетели того, что творилось вокруг.
Новый король приказал Стефану привести ее и не упустил возможности насладиться жалким положением Оракула. Он даже отвел ей одну из многочисленных комнат, а не запер в подземелье.
— Я уже думала, что ты забыл обо мне, Лиам.
Накануне вечером Рималли все же решил почтить Многоликую визитом. Она сидела перед зеркалом и рассматривала короля в отражении. Маг самодовольно улыбнулся:
— О своей дорогой гостье? — в голосе заклинателя слышался неприкрытый сарказм.
— Разве имение не принадлежит Стриксам?
— Владимир был очень любезен, так что временно хозяин здесь я, и значит, ты моя гостья.
— Пленница, — поправила она.
— Почему ты всегда все усложняешь?
Рималли медленно приблизился, и встретился взглядом с Многоликой.
— Каково это? — ей стоило больших усилий не отстраниться, когда он прикоснулся к ее лицу и провел пальцами по щеке, спускаясь к шее, где красовалась магическая ловушка. — Каково вновь увидеть себя прежнюю?
В груди предательски защемило, и провидица повернулась на стуле.
— Владимир одолжил мне дневники своего далекого предка. Ты знала, что Маркус рисовал тебя? — продолжал Рималли. — Нет? Он любил тебя. Восхищался твоей красотой с того самого дня, как увидел идущей на костер.
Непрошенные болезненные воспоминания нахлынули мощной волной и разбередили старые раны. Многоликая судорожно вздохнула, отвела взгляд и непроизвольно ухватилась за ошейник. Она не желала, чтобы Лиам видел ее такой. Слабой, загнанной в угол. Казалось, что воздух колышется от напряжения, смешивая нервозность, холодную решимость и воспоминания о прошлом в опасный коктейль.
Маркус. Этот человек перевернул ее мир, спас от инквизиторского костра, но он даже не догадывался, что был лишь марионеткой в руках своего отца, Вальтера Стрикса.
— Жаль, что он сдох раньше, чем сумел узреть, во что ты превратилась. Как думаешь, он бы любил тебя такую?
Заклинатель грубо схватил Многоликую за волосы и с силой развернул к зеркалу. Морок растаял, как воск от огненного жара, и ее лицо вновь превратилось в обезображенную маску.
— Посмотри на себя! Ну же, смотри, я сказал!
Он больно дернул ее, пресекая попытку отвернуться.
— Я изменил заклятие морока и заключил его в ошейник. Умно, не находишь? Держу пари, ты этого даже не поняла. Скажи, тебе понравилось?
Не дождавшись ответа, Лиам резко отпустил провидицу и принялся мерить шагами комнату.
— Двадцать пять лет ты прятала мою дочь, а после сделала так, чтобы она встретилась с Маккивером. Во имя Тьмы, в какую извращенную игру ты играешь!? Это твоя месть? — нервный смешок известил о том, что выдержка Лиама далеко не так безгранична, как могло показаться.
На лице заклинателя читалась усталость, и ее тень оставила под глазами черные круги. Помятая одежда, слегка уловимый запах гари и благовоний говорили о недавно проведенном ритуале.
— Я отказалась от своей мести, Лиам, — холодно ответила Оракул, наблюдая, как морок восстанавливается по крупицам, возвращая к мнимой жизни то, что было утрачено очень давно.
Всего-навсего иллюзия. Злая шутка Рималли. Ему удалось изменить саму структуру плетения, так чтобы она не поняла и не узнала знакомую магию.
— Если бы ты не был поглощен своими безумными идеями, то давно бы это понял. Я уже говорила тебе, чего стоит опасаться.
— Думаешь, я поверю тебе? Что ты там говорила? Следом за Кхалессой придет сила, которая нас уничтожит? Что за бред? Могла бы придумать что-то поинтереснее.
Ответить провидица не успела, их разговор бесцеремонно прервали.
— Лиам?
Стефан стоял на пороге, сцепив руки за спиной.
— Что у тебя?
— Проклятого схватили, — он сообщил известие с таким самодовольством, как будто в этом была исключительно его заслуга.
Многоликая знала, что рано или поздно все так и будет, но от чего-то сердце гулко забилось, и ком подкатил к горлу. Она несколько раз глубоко вздохнула, прогоняя тревогу. В конце концов, Маккивер бывал и не в таких переделках. Он справится.
— А моя дочь?
— Мы пока не знаем, где она.
— Хорошо. Подожди меня в коридоре.
Как только дверь за Стриксом захлопнулась, Лиам повернулся к ней.
— Когда все закончится, я тебя отпущу. Чтобы ты не задумала, уже ничего не будет иметь значения. Ее не обмануть и не провести. Она будет подчиняться мне, как и Фенрир. А у присягнувших из страха лидеров семей больше не останется сомнений насчет истинного короля.
Провидица опустила голову и ничего не ответила.
Рималли хмыкнул и вышел. Обиженный мальчишка, попавший под влияние Братства и ставший тираном. Вот кем был Лиам Рималли. Он делал все для возрождения древней силы. Ослепленный и поглощенный безумной идеей, Лиам не захотел внять ее предупреждениям. Она знала, что так будет и теперь вся надежда на тех, чьи пути пересеклись благодаря ее стараниям.
Прогулки во внутреннем дворе были единственным развлечением Многоликой. Лиам не считал нужным держать свою «гостью» взаперти, но от конвоиров не отказался. Их было трое. Николай — инквизитор, которого оставил за себя Валентин, и двое смертных. Имен она не знала. На Николая не действовали разговоры, улыбки и прочие хитрости, коих в арсенале Многоликой было великое множество. Смертные оказались более сговорчивыми. Не пришлось даже утруждаться. Они были не прочь переброситься парочкой фривольных фраз с провидицей в отсутствие главного.
Возвращаясь с очередной прогулки, Многоликая и не надеялась, что этим вечером увидит кого-то кроме надоевших надзирателей. Леди Хастис, неотразимая даже в потертых джинсах и темном пуловере, ждала их у лестницы.
— Оставьте нас, — голос заклинательницы не терпел возражений. — Можете ожидать на своем посту, я приведу Оракула в ее покои.
— У меня приказ, — властный тон не произвел на инквизитора никакого эффекта. Многие члены Ордена считали себя выше заклинателей и знати. — Валентин дал мне четкие указания.
— Валентин подчиняется королю и членам Братства, — черный волк у ног леди осклабился. — Оставьте нас! Больше повторять не стану.
Смертные вняли словам Мадлен и поспешили ретироваться. Инквизитор, прежде чем последовать за ними, наградил заклинательницу и ее стража презрительным взглядом.
Когда их шаги утонули в глубине коридоров, Многоликая улыбнулась:
— Давно не виделись, Мадлен.
— Следуй за мной, — распорядилась заклинательница.
Леди Хастис отвела Многоликую в подвалы. Оракул слышала приглушенное сопение волка, следовавшего по пятам. Их путь завершился в длинном коридоре с множеством одинаковых дверей друг напротив друга, у одной из которых они и остановились.
— Гаррет здесь? — неуверенно поинтересовалась провидица.