Иван Таранов Рубин Анатолий

© Анатолий Рубин, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

От автора

Иван Таранов – одна из самых ярких и неординарных личностей, о которой узнали россияне в начале нынешнего столетия. Его образ стал использоваться в рекламе пива в виде анимационных сюжетов, юмористических рекламных роликов. Их главный герой бесстрашный и лихой авиатор и пивовар всем сразу полюбился, а отдельные фразы из них разошлись на пословицы, афоризмы, появились анекдоты про Таранова.

Но кто он человек или легенда? Чудак-помещик или фабрикант-пивовар или поэт-авиатор? А может быть, и то и другое и третье? О разнообразных интересах этого талантливого человека-легенды можно узнать из многочисленных публикаций о нем, появившихся в прессе. Был создан образ человека с разносторонними интересами и талантами, с неудержимым духом искательства и неутомимой энергией, сердцееда, романтика технического прогресса, со стремлением к новому, и обладающего бесконечным оптимизмом и жизнелюбием, тонким умным юмором и безграничной преданностью любому делу. Он олицетворял собой русскую романтику, предприимчивость, благородство и широту души.

До сих пор многие считают, что Иван Таранов  это вымышленный персонаж. Другие утверждают, что на самом деле наш герой реальная историческая личность, и что он жил в конце XIX начале XX века и в Оренбургской области им была построена крупная пивоварня.

Однако был или нет такой исторический персонаж, не так важно. Главное другое. Иван Таранов встал в один ряд с такими литературными героями как Дон Кихот, барон Мюнхаузен, Штирлиц.

В этой книге хотелось рассказать некоторые истории из жизни этого человека, его увлечениях и любовных приключениях, основанных на легендах об этой неординарной личности.

1. Родовое гнездо

Майским утром 1902 года московский поезд Ташкентской железной дороги подходил к Оренбургу. Внешний вид города для едущих из внутренней России ничего не представлял интересного. Приближаясь к вокзалу, можно было заметить с левой стороны железнодорожного пути одну или две церкви, татарскую мечеть, вдали на возвышении колокольню женского монастыря. Обывательские постройки городских окраин убогие хижины. Своим видом напоминали скорее деревню, чем город.

На железнодорожном вокзале с поезда сошел мужчина, которому на вид было лет двадцать шесть тридцать. Звали молодого человека Иван Михайлович Таранов. Он был выше среднего роста, темноволосый, у него был открытый лоб. Дерзкие светло-карие глаза с какой-то усмешкой смотрели из-под густых бровей. Приезжий был одет в студенческую крутку с золотыми пуговицами, на которых красовались орлы. Он не был красавцем, но внешностью своею, вероятно был вполне доволен.

Его встречал на бричке кучер мужичонка неопределенного возраста с небольшой бородкой, по имени Матвей.

– С приездом, барин!

Багаж молодого человека было не велик всего два небольших чемодана.

Заботливо укладывая багаж в бричку, кучер с интересом поглядывал на приехавшего из столицы, размышляя про себя, что за птица племянник умершего барина, надолго ли сюда приехал. А вслух сказал:

– А мы, как получили телеграмму намедни, так сразу и стали собираться. Ждали-то вас раньше.

– Дела были. Потому сразу, как умер дядюшка, и не смог приехать.

– Ясно.

– За сколько доедем до Тарановки?

– К полудню точно будем на месте.

–Это сколько по времени?

– Часа три четыре. – Матвей явно не мерил сутки в часах.

– Тогда поехали!  и легко запрыгнул в коляску.

Коляска покатилась по городу, прыгая по булыжной мостовой. Таранов с любопытством смотрел по сторонам. Перед его взором открывался Оренбург с главным его украшением кафедральным собором и другими городскими зданиями и церквами.

– Вы ведь, барин, у нас никогда и не были?

– Нет, не приходилось.

– Вот тут у нас Соборная площадь, значит. А там железнодорожный мост чрез реку Урал.

После того, как они проехали по тряским городским улицам, из-за уложенной на проезжей части булыжной мостовой, после полосатого шлагбаума, тряска, наконец, закончилась, и бричка понеслась по мягкой проселочной дороге. По обеим сторонам дороги стали попадаться кочки, ельники, низенькие редкие молодые сосенки, вытянутые вдоль дороги деревни, с мазанками-домами, покрытыми серыми крышами.

Пейзаж стал однообразным, и смотреть по сторонам стало скучно. Ровные поля и пастбища. Южные оренбургские степи. Таранов начал вспоминать все, что он знал об этих местах, где уже более века назад обосновались его предки и откуда родом был его отец. Здесь гулял со своими ватагами Емельян Пугачев. Оренбургский край был главным очагом Крестьянской войны. Выходец из донских казаков Пугачев, объявил себя императором Петром III. Взять Оренбург восставшие не смогли, хотя осада и продолжалась почти полгода. Крестьянская армия непрерывно пополнялась новыми отрядами крестьян, казаков, заводских работных людей, башкир, татар, калмыков. Сконцентрировав крупные военные силы, правительство жестоко подавило Крестьянскую войну. Под Царицыном Пугачев потерпел окончательное поражение, был схвачен заговорщиками и выдан царским властям.

Таранов закрыл глаза. Вот как неожиданно меняется судьба. Совсем недавно он не думал и не гадал, что окажется здесь, вдали от столицы, родных, расстанется с прелестями петербургской жизни. И кто его знает, что ждет его впереди. Он еще не решил, как распорядится доставшимся ему наследством.

Его дядюшка Степан Петрович Таранов, как старший в семье, в возрасте 16 лет был отдан на военную службу. Карьеру он начинал унтер-офицером в пехотном полку, участвовал во многих кавказских кампаниях. За отличия был награжден орденом Святой Анны.

Последствия ранения в Закавказье не прошли для него бесследно. Вследствие болезни Степан Петрович был вынужден оставить армию. Командование уволило его в чине подполковника.

Возвратившись в Тарановку, он вскоре женился. Но с молодой женой они прожили счастливо лишь несколько лет. Заболев горячкой, она умерла, а дядюшка остался ей верен всю оставшуюся жизнь. Вот такая житейская история.

Покойный дядюшка был веселым и жизнерадостным человеком. Он почти каждый год приезжал к ним в Санкт-Петербург и много разговаривал с Иваном. И вот ранней весной после недолгой болезни дядюшка умер, завещав племяннику поместье Тарановку. Почему именно ему, вы спросите? Дело в том, что это было родовое гнездо Тарановых и оно передавалось наследникам мужского пола.

Что мог он вспомнить о своем детстве? Его отец рано уехал из Тарановки. Работал по горному ведомству, много ездил по России. Женился. Мать происходила из семьи черниговских помещиков, была красива, скромна, добродетельна. Своих детей воспитывала в духе набожном, однако ж не чрезмерно.

Иван был вторым ребенком в семье. У него было две сестры, Лиза была старше, а Мария моложе. Говорили, что он родился полуживым, так как был при рождении чуть не задушен обмотавшейся вокруг него пуповиной. Только благодаря опытности акушерки, через некоторое время удалось услышать его первый вздох. Мама впоследствии говорила, что отец был очень рад рождению мальчика и плакал навзрыд, умоляя акушерку: «Спасите мальчика!» Видимо, хороший массаж и ванны, а также изрядное его здоровье помогли, и он издал первый басистый крик. Жили небогато. Отец так и не сделал карьеры, и им приходилось часто переезжать. Семья была всегда стеснена в средствах. В детстве Иван много болел. Ходить начал только в три года. Зато по рассказам маменьки был очень красивым мальчиком настоящим кумиром всех девочек. Он мог часами рассматривать иллюстрированные журналы, мастерить всякие игрушки.

Воспоминания о Нижнем Новгороде были отрывочные. Он помнил, что его родители вместе с ним очень любили гулять по берегу Волги, заходить на пристани и любоваться пароходами, которых в то время было очень много. Все они отличались чрезвычайно громкими свистками, по которым можно было определить даже название парохода. По берегу стояло много пристаней, причём каждя из них отличалась от другой цветом своей окраски, в соответствующий цвет были окрашены и пароходы.

Когда ему исполнилось 6 лет, их семья из Нижнего переехала в Петербург. Его отдали учиться в частную начальную школу. После ее окончания он был принят в гимназию, где проявил большие способности к языкам, математике, физике, химии и гимнастике. В гимназии он научился фехтованию на рапирах и бою на саблях, выучился танцам, азам живописи и стихосложения. Наряду с увлечением спортом с 13 лет он так же страстно каждый месяц влюблялся в очередную девочку из соседней гимназии.

Все шло вполне благополучно, пока не заболел его отец. Врачи нашли у него сухотку спинного мозга. Ходил слух, что его отца кто-то опоил ртутными солями. Во всяком случае, он в сорокалетнем возрасте оказался инвалидом. Ему была назначена пожизненная пенсия. Гимназию Иван закончил с золотой медалью. У него была юношеская мечта получить философское образование, но жизнь распорядилась иначе: ему пришлось поступить в Петербургский императорский университет на юридическое отделение. Проучившись год, оставил его и поступил в технологический институт, но и здесь проучился не долго. Причина была финансовая. Денег в семье постоянно не хватало, поэтому ему приходилось зарабатывать репетиторством.

Еще во время учебы в университете Таранов стал писать стихи в модном символистском духе. Ему не нравилось всеобщее увлечение народническими темами, и он считал, что поэзия высокое искусство и должно воспевать прекрасное, а не плакаться насчет неурожая и недоимок.

Детские и юношеские наивные мечты и планы о счастье и благополучии припомнил без горечи и не посмеялся над ними. И боязнь прошлого предстала как далекое и чуждое страдание, томление ненужное и тщетное…

Таранов посмотрел на часы, прошло уже почти три часа пути. Коляска тем временем проезжала очередную деревеньку. Стайка мальчишек в замаранных рубашках бежала рядом. Они тянули руки, и кричали: «Барин, подай сиротинке!» Несколько мужиков, сидя на лавках перед воротами, лузгали семечки. Бабы с толстыми лицами и перевязанными грудями несли с колодца на коромыслах ведра полные воды.

– Это что за деревенька?

– Разгуляево. Здесь помещик Разгуляев-Похмелкин проживает.

Они проехали еще версты три. Но Тарановки все не было видно. Наконец, за очередным поворотом дороги на косогоре кучер радостно махнул рукой:

– Вон она, наша Тарановка!

Еще минут через десять на пригорке он увидел каменный, в два этажа, господский дом. Позади обширные хозяйственные постройки.

Родовой дом Тарановых стоял на возвышении, окруженный невысоким деревянным забором. Дом имел большие окна и весь утопал в зелени растущих вокруг него больших деревьев и кустов. Небольшой парк был разбит перед домом. В нем были разбросаны в английском стиле три клумбы с кустами сирени и желтой акации, с десяток берез. Под двумя из них была видна беседка с красным куполом и деревянными колоннами, пониже небольшой пруд, наполовину затянутый тиной.

У подножия этого возвышения, и частью по самому скату, темнели вдоль и поперек серенькие бревенчатые избы Тарановки. Впрочем, назвать это царство модерновой архитектурой было никак нельзя. Не поворачивался язык. Вид оживляли две бабы, которые, подобравши подолы платьев, брели по пруду по колено в воде, волоча за собой бредень. Поодаль в стороне темнела роща.

– Молодой барин приехал!  раздалось у дороги радостное щебетание детворы.

Не успел Таранов порадоваться какая смена им растет, как бричку резко качнуло в сторону, ее колесо попало в глубокую яму и он чуть не выпал в открытую дверь.

Когда экипаж подъехал к дому, тут же на высокое крыльцо выбежало несколько человек. Его здесь ждали. Впереди всех навстречу выдвинулся деревенский староста. Мужчина в возрасте с окладистой бородой и смоляными черными волосами.

Пожилая бабка, увидев Таранова, стала причитать:

– Как похож на покойного Степана Петровича! Вылитый он в молодости!

– Это наша экономка и кухарка Пелагея, сообщил староста.

– Можно просто – Палаша! – улыбаясь и кланяясь, говорила та.

Таранов согласно кивнул головой.

Пока дворовые управлялись с его багажом, Таранов осматривал дом. Вблизи он выглядел каким-то печальным. Строения во дворе: людские, амбары, погреба были заметно обветшавшими. Все говорило, что хозяйство пришло в упадок. Ничего не оживляло картину. Облупившаяся краска на потолке, отставшие от стен потертые обои. Объяснение этому было то, что дядюшка последние несколько лет сильно болел. Несколько картин на стенах с изображением библейских сюжетов. Пара стеклянных стенных книжных шкафов. Почитать дядюшка любил. Родовое гнездо было не очень респектабельным.

– Какие будут у вас приказания? – на пороге топтались староста и кучер Матвей.

– Сначала надо пообедать с дальней дороги, – перебила того Палаша, барин устал и ему нужно отдохнуть.

– Хорошо, давайте все дела завтра, согласился Таранов, схожу только на могилу дядюшки.

Отобедав, Иван Михайлович вместе со старостой отправился на местный погост. Здесь он постоял на могиле дядюшки. Небольшой деревянный крест был водружен на свежем могильном холмике. «Надо будет сделать ограду и установить большой деревянный крест», подумал он.

После посещения могилы дядюшки, Таранов вернулся усадьбу. Солнце склонялось к закату. В гостиной, небольшой, в два окна, с цветами у окон и по углам и темною мебелью, было светло и грустно. Таранов стал раскладывать свой нехитрый багаж. Среди него были и самые дорогие для сердца: бинокль с меняющейся системой окуляров и книги.

Несколько лет назад Таранов напечатал первую книгу своих стихов «Высь поднебесная». Через товарища познакомился с одним из самых знаменитых поэтов символистов Константином Бальмонтом и даже при случае осмелился подарить ему экземпляр своей книги. Но Бальмонт о книге никак не отозвался. Зато вскоре состоялось знакомство Таранова с Александром Блоком, который прочитал стихи и сказал Таранову несколько одобрительных слов. Особенно Блок отметил строки:

Также Блок подарил Таранову свою книгу стихов с дарственной надписью «Ивану Таранову».

И сейчас, благоговейно беря в руки эту книгу, он раскрыл ее и от избытка чувств почитал самое любимое стихотворение:

Вечером, ложась на приготовленную мягкую пуховую перину, удивлялся парадоксам жизни, вот как бывает, совсем недавно у него была одна жизнь, а сейчас он как бы в другом мире. В доме было подозрительно тихо, как будто весь дом прислушивался к любому движению в его спальной комнате. Таранову было даже слышно, как в соседней комнате тикают небольшие настенные часы-ходики. Мечты и мысли, неопределенные и смутные, толпились у него в голове.

2. Тарановка

и ее обитатели

3. Благородное семейство

Таранов один из первых визитов нанес своим соседям – помещикам Ракитским. Они проживали в шести верстах от Тарановки. Иван Михайлович несколько раз с ними случайно сталкивался, бывая по делам в Оренбурге, и был зван ими в гости. Аркадий Андреевич Ракитский – глава семейства был представительный мужчина лет этак шестидесяти, среднего роста. На добром лице всегда была лёгкая улыбка и усы колечком. Под воротничком белоснежной рубашки светлый галстук, концы которого сколоты булавкой, а на ней крупный аквамарин. Он был одет в светлый чесучовый костюм, а трость придавала ему особую элегантность. На голове форменный картуз с белым верхом и чёрным лакированным козырьком, на околыше кокарда с гербом Лесной академии, которую он в своё время закончил. Он обычно ездил на своей пролётке, запряжённой тёмно-серым орловским рысаком в голубой попоне и с кучером, и всё время приподнимал картуз, раскланиваясь со знакомыми.

Глава семейства избирался почётным мировым судьёй и членом судебного присутствия уездного и окружного суда и городского съезда мировых судей. С его именем была связана и деятельность Общества сельского хозяйства при губернской земской управе, в которой он состоял членом правления, казначеем. Слыл Ракитский консервативным деятелем, ревностным защитником интересов своего сословия, инициируя в губернском земском собрании (по традиции губернский предводитель дворянства был председателем губернского земского собрания) всевозможные законодательные постановления, ограничивавшие разного рода «вольности и послабления». Очень резкую и непримиримую позицию занимал он в вопросе «народничества» и иной революционной крамолы. Немало сделал для развития народного образования и здравоохранения в губернии, направляя усилия и средства земства на открытие школ, больниц, приютов.

Семейство Ракитских кроме его главы также включало супругу Анну Борисовну, двух дочерей Милентину и Станиславу, которых назвали в память польских предков Ракитских. Обе дочери окончили институт благородных девиц, прекрасно владели иностранными языками. Младшая Станислава собиралась выйти замуж за банковского служащего из Москвы, а старшая была чахоточной и каждую зиму ездила лечиться в Швейцарию, присылала оттуда чудесные цветные открытки с горными пейзажами и альпийскими домиками на склонах. Какое-нибудь окно было помечено крестиком и приписано «здесь я живу». Иногда Милентину сопровождала мать Анна Борисовна. По поручению Аркадия Андреевича они привозили из таких поездок семена, луковицы и черенки, которые покупали в Италии, Австро-Венгрии, Германии… Еще с ними жила их дальняя родственница Шурочка.

Лето Ракитские всей семьёй проводили неизменно в своём имении, расположенном в изумительной местности. Усадьба была богатой: главный господский дом был каменный, в два этажа, с оранжереей. При доме имелись конюшня, каретник, многочисленные службы всё было огорожено каменным забором с деревянными решётками и створчатыми воротами. На широком дворе выстланный дёрном круг огорожен перилами и обсажен разного рода кустарником, в середине круга на каменном столбе солнечные часы. В Березовке была построена каменная церковь весьма оригинальной архитектуры во имя Святой Троицы.

Неподалёку барский пруд с купальней и чуть дальше другой, где в донных и холодных родниковых ключах водилась форель, также завезённая из Швейцарии. Через улицу располагалась вотчинная контора, людская, хлебные амбары, кладовые, скотный двор. Кроме этого, в имении было господское гумно с ригами, хлебный магазин, ветряная мельница, крупорушка, кузница, овчарня шпанских овец, птичий двор и плодовый сад.

Таранов был ласково встречен хозяевами усадьбы. Тут же находился местный батюшка, уже знакомый отец Онуфрий. Говорили обо всем. О новостях столицы, о погоде, урожае. Спрашивали, чем Иван Михайлович собирается заниматься. Потом разговор плавно перешел на местные губернские дела.

– Наша Оренбургская губерния издавна славится как хлебный центр. – рассказывал Ракитский, Оренбургская пшеница и пшено имеют всероссийскую известность. Урожай в губернии в былые годы был баснословный, земля глубокий чернозем не требует почти никакой обработки.

Заговорили о налогах. Аркадий Андреевич важно сообщил, что еще Екатерина II говорила о том, что налоги для государства, то же, что паруса для корабля. Они служат тому, чтобы скорее ввести его в гавань, а не тому, чтобы завалить его своим бременем или держать всегда в открытом море и чтоб, наконец, потопить его. Какой замечательный образчик истинного либерала и демократа, подумал о хозяине Березовки Иван Михайлович.

Тем временем, Анна Борисовна поведала, что некая госпожа Вебер излечила керосином язву желудка.

Таранов стал возражать:

– То, о чем вы рассказали, в медицине называется «эффектом пустышки». Просто человек верит в чудодейственные свойства лекарства, о которых он от кого-то услышал или где-то прочитал. Условно говоря, людям можно давать обычную воду, утверждая, что это новое лекарство, и во многих случаях это будет помогать налицо обычный метод внушения. Что же касается именно керосина, то при приеме внутрь он в принципе опасен. Если же им мазать раны, то кровь вполне может остановиться, как и при обработке их любой жидкостью с мазевой основой.

– А что вы думаете о конце света?

– Наша старушка Вселенная родилась 13–14 миллиардов лет тому назад. Предпенсионный возраст уже сказывается на ее плодовитости: если в начале своего создания она рождала четыре звезды каждую секунду, то сегодня только две.

– А как они рождаются?

– Очень просто. Процесс производства новых звезд мало чем отличается от человеческого. Две взрослых звезды сливаются воедино, и после соития, правда похожего на катастрофу, гибнут, и уже из их пепла появляются новые звездочки.

– Как любопытно!

– Более склочного и непредсказуемого характера, чем у галактик, во всей Вселеннойне сыщешь. Они сталкиваются лбами, раздирают друг друга на куски и иногда даже пожирают друг друга. Даже наша родная Галактика Млечный путь не является исключением, она медленно пережевывает карликовую галактику Стрельца. Полностью она «доест» ее через 200 миллионов лет. И тогда 10 миллионов этих звезд присоединятся к нашим собственным 50 миллиардам. Мы сейчас разбегаемся, раздуваемся, как гигантский воздушный шар.

– А не лопнем?

– У нас, вероятно, будет другой конец. Примерно через 5 миллиардов лет произойдет столкновение миров. Млечный путь и Туманность Андромеды уже сегодня медленно, но неотвратимо движутся навстречу друг другу со скоростью пятьсот тысяч километров в час. И когда они сблизятся, Андромеда взорвется в самой сердцевине нашей галактики.

– Ужасно. Зачем спрашивается жить.

– Но нашим правнукам эта катастрофа не грозит. Мы погибнем раньше, если конечно ничего не придумаем, как выйти из этой ситуации. Солнце через ближайших 2 миллиарда лет сожжет все запасы топлива и перестанет нас обогревать. Земля после этого превратится в безжизненный и замерзший каменный обломок.

– Все что вы рассказываете, Иван Михайлович, очень, очень интересно, важно произнес отец Онуфрий, но я надеюсь, что в вашем лице мы приобрели добропорядочного прихожанина. Все, что нужно крещеному, чтобы пребывать под защитой Господа, это избегать грехов и сохранять полученную благодать Святого Духа. Но дьявол, потеряв доступ к новому члену Церкви, начинает высматривать новые способы, как бы опять влиять на него. Этого он старается достичь своим обычным орудием соблазнами.

– Я не имею каких-либо греховных помыслов, махнул рукой Таранов.

– И, слава Богу. Конечно, христианин получает от Бога все нужные средства для отражения соблазнов, но если он расслабляется и начинает жить плотской жизнью, грешить, то дьявол снова получает к нему доступ и начинает порабощать его с еще большей жестокостью. Об этом Господь Иисус Христос сказал: «Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит. Тогда говорит: возвращусь в дом, откуда я вышел. И пришел, находит его незанятым, выметенным и убранным. Тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя и вошедши живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого». Предупреждая об этой опасности, Священное Писание призывает нас быть бдительными: «Кто думает, что стоит, берегись, чтобы не упасть» Апостол Павел учит, что христианин должен считать себя воином Христовым, находящимся в центре сражения.

Спустя еще несколько дней Таранов получил приглашение посетить другого своего соседа с необычной двойной фамилией РазгуляевПохмелкин.

– Так вот, Пал Палыч просют вас пожаловать к нему в Разгуляево, переминаясь с ноги на ногу и несколько смущаясь, говорил соседский посланец.

– Когда же?

– Да уж, вот сейчас же, если вам возможно.

– Ладно. Передай, что скоро буду.  Таранов решил не откладывать визит и навестить своего ближайшего соседа, и тут же была дана команда Матвею заложить бричку.

Иван Михайлович был уже наслышан о нравах своего соседа, что тот был заядлым картежником и пьяницей. Судачили, что, служа в Петербурге в Преображенском полку, Разгуляев прославился громкими скандалами: однажды, принимая участие в охране Петербургского тракта по случаю проезда Государя, он стал требовать лошадей для собственной надобности, а получив отказ, скомандовал своей роте: «В ружье!» Лошади, конечно, были выданы, но дело получило огласку, назначили суд, на котором вспомнились и другие прегрешения Разгуляева: пьянки, драки, кутежи, карты, и его уволили из полка. Оказавшись здесь в оренбургских родных местах, он дал выход обуревавшей его обиде по поводу неудавшейся карьеры. Родные отвернулась от него из-за его «неукротимого нрава». Самым громким «подвигом» был погром однодворцев, которые прихватывали в собственность его угодья. Разгуляев сначала протестовал против этого, потом подал жалобу в суд, а затем, видя, что его дело затягивается, устроил со своими дворовыми настоящее побоище. Потом поджег хлеба своих врагов и, стоя на телеге, кричал: «Я бич ваш!»

Подъезжая ко двору, Таранов увидел на крыльце самого хозяина, который стоял в зеленом халате, приставив руку ко лбу в виде зонтика над глазами, чтобы рассмотреть получше подъезжавший экипаж. По мере того как бричка близилась к крыльцу, глаза его делались веселее, и улыбка раздвигалась более и более. Разгуляев был высокого роста, тучен. Лоб у него был узкий, низкий, лицо заросло колючими темно-рыжими волосами.

Таранов был встречен радушно и шумно. После представления друг другу и горячего рукопожатия, Разгуляев поинтересовался: не играет ли он в карты.

– Так, иногда, слукавил Таранов.

– А жаль. Ищу партнеров. Приходится, чтобы перекинуться в картишки специально ездить в город.

– Жаль, я в карты не играю, произнес Иван Михайлович.

– Играть не следует в двух случаях, когда вы не можете себе этого позволить и когда вы можете себе это позволить.

Таранов был приглашен в дом. При входе в сени, его взору предстала картина запустения. Оброненный кем-то молоток мешался под ногами, из угла зашипел кот, который, правда, из-за старости уже не был способен ловить крыс.

– Тише ты!  цыкнул на него Разгуляев, вглядываясь в мерцающие изумрудом глаза кота.  Из всех божьих созданий только одного нельзя силой приручить это кошку. Если бы можно было бы скрестить человека с кошкой, это улучшило бы людскую породу, но повредило бы кошкам.

Кот отступил в темноту и исчез.

Тут же был накрыт стол, на котором были выставлены всякие напитки и местное пиво.

Пал Палыч тут же перешел с Тарановым на ты. И спустя пять минут уже хлопал того по плечу как старого приятеля.

– С кем уже познакомился?

– С отцом Онуфрием.

– И как?

– Очень достойный человек.

– Он тоже давеча был у меня. Я ему говорю батюшка, что вы пить будете, наливку или водку? А он мне: И пиво, сын мой, и пиво!

– Ну, я ему налил кружечку. А он мне и говорит: «Пиво это еще одно доказательство того, что Бог любит нас и хочет, чтобы мы были счастливы в этой жизни полной радости и удовольствия».

Таранов про себя улыбнулся. Батюшка начинает цитировать его слова, а вслух спросил:

– Вы пиво варите?

– Да, мы с твоим покойным дядюшкой баловались этим делом. Ты пиво-то пьешь?

– Хорошее, почему бы и нет.