Ясновидящая Робертс Нора
И Джей Ар снова сел рядом с Карлом.
– Не могу сказать, что у меня у самого не возникало подозрений на этот счет, но именно Тори прямо мне указала на него.
– Тори?
– Я привозил ее на место убийства.
– На место убийства? – ужаснулся Джей Ар. – Господи, зачем ты это сделал? Зачем было подвергать ее такому испытанию?
– Джей Ар, я использую все средства, чтобы найти убийцу.
– Но Тори к этому не имеет никакого отношения.
– Ты ошибаешься. Она имеет к этому самое непосредственное отношение. И послушай, прежде чем накидываться на меня. Я ее туда привез и очень сожалею, что ей это досталось так тяжело. Но я снова это сделаю, если потребуется. Она знает то, чего не видела. Я и прежде слышал о таких вещах, но никогда сам не присутствовал при этом. И никогда не забуду, как все было.
– Оставь ее в покое. Ты не имеешь права использовать ее в этих делах.
– Ты, Джей Ар, не видел убитую девушку. И, надеюсь, никогда не увидишь такого. Но если бы ты видел, ты не стал бы говорить, что я не имею права. А я вижу такое уже второй раз в жизни. И если бы мы тогда обратили внимание на слова Тори, это бы, наверное, не случилось снова.
– О чем ты, черт возьми, говоришь? У нас в Прогрессе никогда не насиловали и не убивали.
– В первый раз это был ребенок. И случилось это не в городе. Но Тори была там. В том же смысле, что была здесь и сейчас. И когда она говорит, что Шерри Беллоуз убил тот же человек, который убил малышку Хоуп Лэвелл, я склонен ей верить.
Во рту у Джей Ара пересохло.
– Но Хоуп Лэвелл убил какой-то бродяга.
– Так говорилось в полицейском отчете, но я в это не верю. Я не собираюсь вешать убийство Шерри на какого-нибудь проходимца. Есть и другие, и Тори знает о них. ФБР тоже знает об этих убийствах. Оно охотится за убийцей, и люди из ФБР собираются поговорить с Тори и ее матерью, твоей сестрой. И с тобой тоже.
– Ханнибал Боден! – И Джей Ар обхватил голову руками. – Это же убьет Сару. Просто убьет. Он вернется домой, к Саре и…
– Я разговаривал с тамошним шерифом. Он приставил человека присматривать за твоей сестрой.
– Нет, я сам должен туда поехать. И перевезти ее сюда.
– Думаю, что и я поступил бы так же на твоем месте. Я поеду с тобой и возьму на себя отношения с полицейскими.
– Я и один справлюсь.
– Да, ты сможешь и один, но я все равно поеду. Мне надо поговорить с твоей сестрой, и я бы хотел это сделать до того, как туда прибудут мальчики из ФБР и отнимут у меня мое дело.
– Ты поедешь туда как полицейский или мой друг?
– И то, и другое. Если хочешь, давай поедем вместе, в моей машине. Это будет скорее.
Джей Ар проглотил слова, которые навсегда положили бы конец их дружбе, и с усилием улыбнулся:
– Что ж, включи сирену, и мы помчимся, как настоящие мужчины.
Карл почувствовал, как на сердце у него полегчало.
– Да уж я посигналю, во всяком случае, хоть часть пути…
Кейд изо всех сил пытался сдержать свои бурные чувства. Каждый раз, думая о том, какой страшной опасности накануне вечером подвергли себя его сестра и Тори, он впадал в ярость.
Однако нотации, упреки и угрозы ничего бы не дали, и надо было выбрать наиболее верное средство воздействия.
Он не верил в быстроту действий. Скоро хорошо не бывает. Самое лучшее, конечно, задержать ее подольше в постели. Это бы смягчило и его раздражение. Он приготовил завтрак, так как проголодался, а кроме того, надеялся, что после второй чашки кофе и у Тори проснется аппетит.
Кейд предполагал, что она не замечает того, как часто он поглядывает в окно настороженным, ищущим взглядом, но сам он все замечал. И то, как у нее дрожат руки, и то, как она прислушивается к звукам за окном, и вздрогнула, когда, скрипнув дверью, он вышел посмотреть, как она поливает цветы.
Сколько раз в жизни он видел, как мать работает в своем саду. Вот так же он был не способен догадаться, о чем она думает, выпалывая сорняки и отщипывая лишние побеги. Как тщательно и аккуратно они обе работают. Как безжалостно обрывают увядающие цветы. Как обе разгневались бы, если бы он вслух сравнил их.
Все утро Тори оставалась внешне невозмутимой, и одно это приводило его в ярость. Она не хочет делиться с ним своими тревогами. Все еще держит дистанцию, сохраняет недоступной для него часть души. Вот так же и мать всегда блюла свою отстраненность, и он ничего не мог поделать, не мог достучаться.
Но до Тори, до ее души он достучится.
– Давай поедем прогуляемся. Мне нужно кое-что проверить. Поедем со мной.
Сначала она обрадовалась. Он уедет один, а у нее будет несколько часов одиночества, и она сможет привести в порядок мысли.
– Но у меня много дел. Поезжай один.
– Сегодня воскресенье.
– Я знаю, какой сегодня день недели. А завтра, как ни странно, наступит понедельник. Я ожидаю новые поступления, в частности, с лэвелловской ткацкой фабрики. У меня много работы с документацией.
– Которая может подождать до понедельника. – И он снял с ее рук садовые перчатки. – Мне надо кое-что тебе показать. – Кейд потянул ее за руку к машине.
– Ну дай мне хотя бы причесаться.
Он сорвал с нее садовую шляпу и кинул ее на заднее сиденье.
– И так прекрасно, а когда ветер растреплет тебе волосы, ты будешь выглядеть еще сексуальнее. И, знаешь, когда ты сердишься, ты становишься еще миловиднее.
– Ну, значит, в данную минуту я просто ослепительна.
– И это правда, дорогая. Но ты мне нравишься в любом настроении. Это очень удобно, правда? Как давно мы знаем друг друга, Тори?
– Наверное, лет около двадцати.
– Нет, мы знаем друг друга два с половиной месяца. Ты не хочешь узнать, что я понял про тебя за это время?
– Я не уверена, что хочу это знать.
– Вот это я понял прежде всего. Виктория Боден – женщина осторожная. Она семь раз отмерит, прежде чем один раз отрежет. Она не верит людям. Даже самой себе.
– Если не отмерять семь раз, прежде чем отрезать, можно испортить всю ткань, – резонно заметила Тори.
– Но в ней есть еще одно достоинство, кроме осторожности, – умение логически мыслить. К этому надо прибавить также решительность, ум и доброту. И, в довершение всего, эти достоинства таятся в очень приятной на вид упаковке.
– Да это прямо аналитический подход.
– Вовсе нет, это лишь поверхностный взгляд. На самом деле ты сложнее и очаровательнее.
Она промолчала, только сцепила руки, и это был верный признак внутренней напряженности.
– А отсюда мы пойдем пешком.
Он остановил машину и вылез. По обе стороны от них расстилались поля с рядами хлопка, ровными, словно шеренги марширующих солдат. Она неуверенно последовала за Кейдом. Молодые побеги мягко гладили ее ноги, что напоминало о детстве.
Он присел на корточки, снял темные очки, зацепил их за ворот рубашки и кончиком пальца приподнял туго свернутую коробочку.
– Через пару месяцев они откроются. Мой отец вел хозяйство по старинке. Когда отступаешь от заведенных правил, тебя недолюбливают и надо доказывать свою правоту. Скажи, Тори, сколько мне еще придется доказывать мою правоту и тебе?
– Не понимаю, о чем ты?
– К тебе отношение тоже устоявшееся. Я к тебе отношусь иначе. И ты это знаешь.
– Ты сердишься на меня.
– О да. Я на тебя сержусь. И я спрашиваю тебя: чего ты от меня хочешь? Скажи определенно и точно: чего?
– Ничего, Кейд.
– Проклятие! Это же не тот ответ. – И он рванулся вперед, а она поспешила за ним.
– В чем дело? Почему я должна чего-то хотеть от тебя? Или желать, чтобы ты делал то или это, ведь я и так счастлива с тобой, насколько я способна быть счастливой.
Кейд остановился и повернулся к ней. Солнце палило немилосердно, и он чувствовал, что жара проникает во все поры.
– Но ведь я-то кое-чего от тебя хочу, и ничего у нас с тобой не получится, если это будет одностороннее движение. Никто из нас не сможет быть счастливым долго, если такое положение сохранится.
Тори почувствовала, как больно сжалось сердце.
– Ты хочешь поэтому кончить наши отношения? А я не хочу, – слезы навернулись у нее на глазах, – ты не можешь… – И она замолчала, не зная, как выразить свою мысль.
– Я сказал, что люблю тебя. Я привез тебя сюда, чтобы показать: я могу довести до конца начатое. И я держусь за то, что имею. Я устал доказывать тебе это. Тори, я хочу также получать. Я люблю и хочу быть любимым.
– Но я боюсь своих чувств к тебе. Неужели ты не можешь этого понять?
– Я бы смог, если бы ты сказала, какие чувства ты ко мне испытываешь.
– Я не могу представить свою жизнь без тебя. Однако я не хочу так нуждаться в тебе.
– Как будто другим очень нравится так нуждаться. – Он положил руки ей на плечи. – Я люблю тебя, Виктория, и любовь доставляет мне очень тяжелые моменты. – Он прижался губами к ее лбу. – Но я уже ничего не могу изменить, даже если бы захотел. Ты меня любишь, Тори?
– Да, кажется…
– Достаточно одного «да». Ты меня любишь, Тори?
Она засмеялась:
– Да.
– Ты выйдешь за меня, Тори?
– Да… – И она сама испугалась сказанного.
– Я принимаю твой ответ.
И он, подхватив ее на руки, прильнул к ее губам поцелуем, таким долгим и крепким, что у нее закружилась голова.
– Нет, отпусти меня. Я должна еще подумать.
– Извините, сударыня, но, боюсь, вы уже отрезали, не отмерив, как положено, семь раз. Придется вам с этим смириться.
– Ты обвел меня вокруг пальца.
– Нет, это просто умелый маневр. – И он понес ее к автомобилю. – Чертовски удачный маневр, сказал бы я.
– Кейд, брак – не повод для шуток. Я должна подумать…
– Ну тогда думай скорее. Потому что, если ты хочешь закатить пышную свадьбу, то мы отложим ее до осени, до сбора урожая. А если скромную, без претензий, тогда следующий уик-энд меня бы устроил.
– Перестань. Я не дала согласия…
– Нет, дала. И это факт. Я люблю тебя. Ты любишь меня. И мы хотим пожениться. Я хочу жить с тобой, Тори. Я хочу с тобой завести семью.
– Но сейчас не время, Кейд. Слишком много других событий вокруг.
– Вот почему это самое подходящее время, – упорствовал Кейд.
– Надо обо всем поговорить спокойно и разумно, – начала она, когда они уже ехали обратно, и вдруг сердце у нее подпрыгнуло. – Ты куда повернул?
– В «Прекрасные грезы». Мне там кое-что надо взять.
– Но я туда не поеду. Не могу.
– Нет, можешь. Это дом, Тори, только дом. И этот дом мой.
– И твоей матери тоже, Кейд.
– Это мой дом, – холодно поправил он ее, – а скоро будет нашим. И моей матери придется с этим как-нибудь справиться. – «Но и Тори тоже», – подумал Кейд.
26
Дом был просто чудесный. Не роскошный, как многие особняки в Чарлстоне, но исполненный величия, жизни и мощи. Единственный в своем роде. В детстве она считала его замком, где живут мечты, красота и сила.
И сейчас он был так же прекрасен, как в прошлые годы, величественно, гордо вздымающий в небо свои башни, и с цветущим садом у подножия и старым парком, охраняющим ворота.
Кейд вышел из машины.
– Добро пожаловать, Виктория.
– Ты напрашиваешься на неприятности.
Он открыл дверцу с ее стороны.
– Я прошу любимую женщину войти в мой дом.
Кейд взял ее за руку и буквально вытащил из машины. И Тори вспомнила, что он не только джентльмен, но джентльмен упрямый.
– Если возникнут неприятности, мы с ними справимся.
– Тебе легче. Ты стоишь на прочном фундаменте, как сам дом. Я же всегда лавировала по болотистой почве, так что приходилось следить, куда ступаешь. Тебе необходимо, чтобы я сделала этот шаг?
– Да.
– Попомни это, когда я начну увязать.
Они поднялись на веранду. Тори вспомнила, как они здесь с Хоуп играли в шашки или рассматривали вместе свою «пиратскую» карту местности. Тонкие высокие бокалы лимонада, запотевшие от холода. Печенье с белой глазурью. Ароматы роз и лаванды.
Он распахнул дверь, и перед ней открылся величественный холл с зеленой дорожкой.
– Кейд!
– Доверься мне.
В доме было прохладно. Как всегда. Воздух был свеж и ароматен. Она хорошо помнила этот контраст: здешняя прохлада и влажная жаркая духота в ее собственном доме, с его запахами вчерашнего обеда.
И она вспомнила, как Кейд давным-давно стоял на пороге дома.
– Ты был высокий для своего возраста. И такой хорошенький. Настоящий принц в своем замке. Ты по-прежнему такой же. Мало что изменилось.
– Традиция для Лэвеллов – та же религия. Это и удобство, и ловушка. Пойдем в гостиную. Я дам тебе что-нибудь прохладительное.
В гостиную ей прежде входить не дозволялось. Лайла угощала ее чаем со льдом или кока-колой, печеньем или еще чем-нибудь сладким на кухне. И если она помогала в уборке, то получала четвертак, который потом прятала в глиняный кувшин под кроватью.
Но в жилые комнаты ей входить не разрешалось, и сейчас она с трудом отогнала воспоминания.
На мраморном круглом столе под изгибом лестницы стояла ваза с только что расцветшими лилиями. У них был удивительно сильный аромат. Все было на своих, однажды и навсегда определенных местах. И вот теперь она вторглась в этот постоянный, со своими давно установленными законами мир.
В тот самый момент, когда она вступила в холл, на верху лестницы появилась Маргарет.
– Кинкейд. – Голос был резок и полон желчи. Она ухватилась за перила, чтобы не было видно, как дрожат ее руки. – Я хотела бы с тобой поговорить.
– Да, разумеется. – Он узнал этот тон, увидел позу матери и не счел нужным вежливо улыбнуться. – Я провожу Тори в гостиную. Ты не хочешь к нам присоединиться?
– Я предпочту говорить с тобой с глазу на глаз. Пожалуйста, поднимись наверх. – И она повернулась было, чтобы уйти, уверенная, что сын сразу последует за ней.
– Боюсь, тебе придется подождать, – откликнулся он, – у меня гостья.
Маргарет остановилась как от удара хлыста и успела увидеть, как Кейд подвел Тори к гостиной.
– Кейд, не надо. Это бессмысленно, – вмешалась Тори.
– Да нет, все это исполнено высочайшего смысла. У Лайлы, конечно, найдется для нас чай со льдом или охлажденная минеральная вода.
– Мне ничего не нужно. И не используй меня как оружие в единоборстве с матерью.
– Любимая, – и он поцеловал Тори в лоб, – я тебя не использую.
– Как ты смеешь?!
На пороге гостиной стояла бледная Маргарет. Глаза у нее гневно сверкали.
– Как смеешь ты бросать мне вызов с помощью этой женщины? Я, кажется, совершенно ясно высказала свое пожелание. Я не потерплю ее присутствия в своем доме.
– А я, может быть, не ясно выразил свои мысли. – И Кейд положил руку на плечо Тори. – Тори пришла со мной, и она здесь желанная гостья.
– Что ж, если ты желаешь вести разговор в ее присутствии, мне незачем заботиться о соблюдении необходимых приличий.
Маргарет вошла. Она была одета с удивительным изяществом. Само совершенство.
– Ты можешь спать с кем тебе заблагорассудится, но ты не смеешь приводить ее под крышу моего дома.
– Осторожнее, матушка. – Голос Кейда стал обманчиво, опасно мягок. – Ты говоришь о женщине, на которой я собираюсь жениться.
Маргарет попятилась к двери. Теперь лицо ее вспыхнуло.
– Ты что же, совсем ума лишился?
– А мне твое одобрение не требуется. Мне очень жаль, что мой выбор тебе не нравится, но тебе придется с этим примириться.
– Кейд, твоя мать предпочла бы говорить с тобой наедине, – подала голос Тори.
– Не вмешивайся! – прикрикнула Маргарет. – Если ты будешь упрямиться, если не удалишь эту женщину, ты рискуешь потерять «Прекрасные грезы». Я использую все свое влияние, чтобы уговорить совет директоров лишить тебя места председателя.
– Можешь попробовать, – согласился Кейд снисходительно, – но у тебя не получится. Я буду сражаться, я буду мешать тебе на каждом шагу. Преимущество на моей стороне. И даже если тебе удастся подорвать мое влияние на фабрике, до поместья тебе не добраться.
– Так вот какова твоя благодарность? И все это по ее милости. – И Маргарет ринулась вперед, так что Кейд едва успел встать между нею и Тори.
– Ой, какая у нас замечательная вечеринка, – и в гостиную впорхнула вместе с Королевой Фэйф. – Привет, Тори! Какая ты сегодня хорошенькая. Как насчет капельки вина?
– Прекрасная мысль, Фэйф. Налей Тори немного. – Кейд повернулся к матери: – Не вмешивайся в мою жизнь.
– Ты предаешь честь семьи и память твоей сестры.
– Нет, это ты так поступаешь. Это бесчестно винить одного ребенка в смерти другого. Впрочем, говорить с тобой бесполезно. Ты никогда не знала, чем живут твои дети.
– Как ты смеешь мне это говорить?
– Я не могу противиться тому образу жизни, который ты для себя избрала в последние восемнадцать лет. Это дело твое. Но у нас с Фэйф есть право жить так, как мы хотим. И свою жизнь я собираюсь провести с Тори.
– Что ж, примите мои поздравления, – и Фэйф подняла бокал, который только что наполнила, и осушила его. – Наверное, надо бы выпить шампанского по этому случаю, но это еще успеется. Я рада поздравить тебя, Тори, с вступлением в наше дружное семейство.
– Замолчи, – прошипела Маргарет, но ее дочь лишь передернула плечиком. – Ты думаешь, я не знаю, зачем ты это делаешь? – спросила она Кейда. – Назло мне. Чтобы наказать меня за воображаемые провинности. Но я твоя мать и делала все, что в моих силах, ради тебя со дня твоего рождения.
– Я это знаю. Мне незачем ни злить тебя, ни наказывать, мама. Я не для тебя все это затеял. Только для себя. В моей жизни случилось чудо. В нее снова вернулась Тори.
Он взял Тори за руку – она была ледяная – и прижал к себе.
– И я узнал, что способен на многое, о чем раньше не подозревал. Что я способен любить. И для меня это главное.
– К завтрашнему дню судья Перселл приготовит мое новое завещание. Я вычеркиваю из него вас с Фэйф. Вы не получите ни цента! – И Маргарет устремила яростный взгляд на Фэйф: – Ни цента, пока вы не примете мои условия. У тебя же нет никакой личной заинтересованности в этой женщине, и я тогда позабочусь, чтобы ты получила и свою долю наследства, и принадлежащую Кейду. И начну с того, что отдам тебе рыночную стоимость помещения на Маркет-стрит и Дома на болоте.
Фэйф задумчиво созерцала вино в бокале.
– Гм-м. Ну и какова эта рыночная стоимость?
– Приблизительно сто тысяч долларов, – вмешался Кейд. – Не могу сказать точно, какая доля материнского состояния принадлежит мне, однако полагаю, что это приблизительно семизначная цифра.
– Ух ты! – Фэйф вытянула губы. – Подумать только. И это все я получу только за то, что пошлю Кейда ко всем чертям и буду покорной дочерью? – Она выдержала паузу. – Но скажи мне, мама, хоть раз в жизни я исполнила хоть одно твое желание?
– Тебе стоит обдумать мое предложение.
– Тогда второй вопрос. Когда в жизни я что-либо обдумывала? Кейд, тебе вина или ты хочешь пива?
– Второй раз я такого предложения не сделаю, – холодно сказала Маргарет, – и если ты будешь участвовать и далее в этом фарсе, я покину этот дом и больше никогда не обменяюсь с тобой ни единым словом.
– Мне будет очень жаль, – спокойно ответил Кейд. – Я думаю, что через некоторое время ты переменишь свое намерение.
– Ты выбираешь ее вопреки воле семьи?
– Не колеблясь ни минуты. И мне жаль, что за всю свою жизнь ты не испытала ни к кому такого чувства. Будь иначе, ты не задавала бы подобных вопросов.
– Она тебя погубит. – И Маргарет, взяв себя в руки, взглянула на Тори. – Ты думаешь, что поступаешь умно, что отстоял свои позиции, но ты ошибаешься. В конце концов ты убедишься, что проиграл.
– Миссис Лэвелл, пожалуйста, не заставляйте Кейда выбирать между нами, – вмешалась Тори. – Не отягощайте этим бременем нашу жизнь.
– У меня было еще дитя, которое выбрало тебя, и оно очень дорого за это заплатило. А теперь ты хочешь отнять у меня и второе. Я немедленно покидаю этот дом, – обратилась она уже к Кейду, – имей совесть и держи ее подальше от меня, пока я не закончу сборы.
– Ну и ну! – Фэйф налила себе еще бокал вина. – Вот это спектакль.
– Фэйф!
– О, пожалуйста, не смотри на меня таким взглядом, Кейд. Не думаю, что ты и мама получили от него большое удовольствие, но я получила огромное. Возьми-ка, – и она сунула бокал в руку Тори, – мне кажется, тебе сейчас не вредно выпить.
– Кейд, пойди поговори с матерью. Нельзя это так оставить.
– Если он пойдет, я перестану его уважать и восхищаться им. – И Фэйф, став на цыпочки, поцеловала Кейда в щеку. – Такое впечатление, что ей все же не удалось перекроить нас по своему образцу.
Кейд пожал руку сестры:
– Я рад, что мы вместе.
Фэйф плюхнулась в кресло, и Королева вскочила ей на колени. Вытянув руку с бокалом и улыбаясь, Фэйф воскликнула:
– Давайте это отпразднуем!
– Что именно, объявление Кейда о нашей свадьбе или то, что так разгневало твою мать?
Фэйф вздернула носик:
– Я бы выпила и за то, и за другое, но ты, по-видимому, не собираешься. Слишком уж ты чувствительна. И добра. А она это ненавидит. Вот еще повод отметить. – И она сделала большой глоток.
– Не надо так, Фэйф, – пробормотал Кейд.
– Но не все же такие высоконравственные, как ты и Тори. Господи, вы действительно подходящая пара. Кто бы подумал? И я за вас рада. Я искренне рада.
Кейд повернулся к Тори и погладил ее руки.
– Мне кое-что надо взять из кабинета, и мы уедем. С тобой все в порядке?
– Кейд, поговори с матерью, – снова попросила она.
– Нет, – и он поцеловал ее в щеку. – Я недолго.
– Выпей свое вино, – сказала Фэйф, – и ты немного порозовеешь.
– Мне не хочется пить.
Тори отставила бокал и подошла к окну. Ей очень хотелось выйти, чтобы вздохнуть полной грудью.
– Если ты будешь выглядеть такой несчастной, то лишь испортишь Кейду настроение. Ведь он все это предпринял из любви к тебе.
– А ты почему так вела себя?
– Интересный вопрос. Год назад, да нет, черт возьми, месяц назад, я бы ее поддержала. Она предлагала большой куш, а я люблю деньги. За их покупательную способность.
– Нет, ты никогда бы так не поступила, – возразила Тори, – и я тебе скажу почему. Во-первых, тебе приятно бросить ей деньги в лицо, но, главное, это из-за Кейда. Ты любишь его.
– Да, люблю. И не так давно поняла это. Наша мать об этом позаботилась.
– Ты и дальше станешь винить ее за все?
– Нет, в соответствии с ее претензиями. Я сама испортила свою жизнь. Но Кейд всегда поступал как должно. Он никогда никому не причинял вреда. И я его люблю просто до умопомрачения.
Читать бесплатно другие книги:
