Высадка в зоне удара Стрельцов Иван

Если в лесу вам встретятся «люди-тени», не мешайте, они на работе…

Телепередача «Марш-бросок»

Глава 1. Тайны арабского дворца

«Комета» пришла в Тунис строго по графику. Сбавив обороты, похожее на остромордое чудовище судно мягко ткнулось в стенку причала. Двое матросов, открыв створки фальшборта, выставили на пирс алюминиевый трап, через который тут же нетерпеливо хлынула толпа престарелых бюргеров в длинных цветных рубахах-«гавайках» и шортах до колен. Громко лопоча на своем вороньем языке, туристы поспешили к поджидавшим их автобусам.

Через десять минут на судне кроме команды осталось лишь двое посторонних, Христофоров и Лялькин…

Два дня назад их встреча в Марокко с экипажем «Кометы» прошла в лучших российских традициях гостеприимства. А что может быть знаменательней, чем встреча с земляками, да не просто с земляками, а с братьями по оружию. По такому случаю были выпотрошены все судовые закрома. На белоснежной скатерти обильно потели изгнанные из холодильника стройные, как гвардейские офицеры, бутылки кристалловской водки, между ними пристроилась пузатая банка маринованных «нежинских» огурчиков. На круглой тарелке вальяжно разлеглись пласты нежно-розового сала (неизвестно откуда взявшегося в мусульманском краю). Дальше шли обычные разносолы из капитанского фонда: консервированный осетровый балык, икра черная и красная, «Черкизовская» сырокопченая колбаса, несколько сортов сыра, маринованные крупные греческие маслины и, наконец, филе астраханской сельди, густо усыпанное кольцами нарезанного лука.

– Эх, сюда бы еще булочку чернушки, – мечтательно проговорил Олег Тышкул, возбужденно потирая ладонями. – Хоть бы кусочек «Бородинского», вообще был бы царский пир.

Помощник капитана, невысокий широкоплечий крепыш с грубыми лицом и печальными глазами сенбернара, усмехнулся (видимо, по-другому представляя себе царский пир):

– Ничего, местными лавашами тоже не подавишься. И запомни, маслопуп: главное – не что пьешь и ешь, а с кем. И тогда кружка технического спирта и сухарь из министерского НЗ одна тысяча девятьсот пятьдесят шестого года будут тебе казаться президентскими разносолами.

Первую рюмку, как водится, осушили «за встречу», вторую «за знакомство» и третью «за Россию» (свято помня, что бог любит троицу). Дальше пили без официоза, и тосты стали проще и душевнее.

Никто ничего о себе не рассказывал. Меньше знаешь о своих товарищах – больше вероятность того, что их не продашь в случае провала. Ведь контрразведки всего мира ложили «с прибором» на всевозможные конвенции, и когда попадался стопроцентный шпион, его кололи, не скупясь на способы и средства. И тут хочешь не хочешь, а расколешься. Поэтому лучший способ не расколоться – ничего не знать.

Все, что смогли себе позволить разведчики, это помянуть незлым тихим словом бывшую КПСС и ее «Моральный кодекс строителя коммунизма».

– Да уж, – усмехнулся капитан, круглолицый пятидесятилетний мужчина с открытым простым лицом, – в то время за такое застолье в момент бы вернули на родину с соответствующими последствиями…

Банкет затянулся до глубокой ночи, потом хозяева определили разведчиков в одну из свободных кают, и все погрузились в глубокий сон. На следующий день нужно было готовить «Комету» к круизу вдоль побережья Северной Африки.

Это было два дня назад, теперь же все было по-другому. После прибытия в Тунис капитан уже не был тем добродушным весельчаком. Строгий взгляд дотошного преподавателя и бесстрастный голос:

– Вилла «Черный нарцисс» находится на побережье в двенадцати километрах от города. Незаметно к ней приблизиться невозможно, кругом море и пустыня, поэтому для вас подготовили разведданные, собранные со спутников и поступившие от местной агентуры. Времени на выполнение задания у вас трое суток, мы тем временем станем здесь на ремонт. Если потребуется какая-нибудь помощь – Жук и Тышкул в любой момент подсобят. Помните главное: контрольный срок – трое суток.

– Ясно, – кивнул Христофоров – после того как они раскололи «неприступный» замок «Ульрих», нечто подобное от командования он ожидал.

– На стоянке за морвокзалом вас ждет внедорожник «Чероки», – вручив Владимиру связку ключей, проговорил капитан. – В бардачке лежат исходные данные по операции, а в багажнике необходимая экипировка. Там же есть полевая рация, это для экстренной связи с «Кометой». Передатчик оснащен системой кодирования, так что можете рацией пользоваться без опаски. И если потребуется помощь, сразу же обращайтесь к нам. Ясно?

– Ясно, – на правах старшего за двоих ответил Христофоров и, почесав затылок, добавил: – На словах все понятно, а как на деле получится – будем посмотреть.

– Ну, хлопцы, как говорится, с богом, – на прощание произнес капитан.

Обменявшись с разведчиками рукопожатиями, оперативники покинули гостеприимное судно…

Оказавшись в салоне американского внедорожника, Кирилл Лялькин первым делом включил кондиционер и обратился к старшему:

– Куда теперь, Владимир Николаевич?

Христофоров вытащил из бардачка небольшой прямоугольник ноутбука и задумчиво произнес:

– Для начала нужно разобраться с тем, что мы имеем, и выяснить, как это эффективнее всего можно использовать. Поехали к морю, поищем пустынный пляж.

– Будет сделано. – Лялькин надавил педаль газа, и «Чероки» плавно выкатил из шеренги замерших автомобилей. Тяжелый угловатый внедорожник начал набирать скорость, стремительно удаляясь от портовых строений.

Приморский город Сфакс встретил оперативников ярким южным колоритом. Тесные арабские улочки, мощенные булыжником из древних обоженных глиняных кирпичей, ярко разодетые люди и множество небольших, но шумных восточных базаров, встречающихся едва ли не на каждом углу.

Лялькину пришлось изрядно попотеть за баранкой, прежде чем они смогли выскочить за пределы города. Зато пустынный пляж отыскать удалось несложно, уже через пару километров Кирилл свернул с бетонной трассы, съезжая к небольшой песчаной полосе. Пристроив джип в тени высокой, похожей на утес скалы, молодой оперативник выключил мотор.

– Ну что ж, приступим. Для начала посмотрим, что мы имеем на сегодняшний день из экипировки. А потом уже будем читать инструкции начальства, – выбираясь из салона, объявил Христофоров.

К большому удивлению оперативников, арсенал оказался довольно обширным. Кроме двух пар черных комбинезонов, пары приборов ночного видения, в багажнике обнаружились два уже знакомых оперативникам спецпистолета «вальтер». Для секретных операций лучше оружия не придумаешь – в отличие от боевого оружия, где для уничтожения противника необходимо попасть в жизненно важный орган, здесь было все намного проще. Нужно просто попасть в тело, не защищенное бронежилетом.

Кроме пистолетов также имелся набор спецсредств – комплект амфитаминов, увеличивающих выносливость, скорость, точность и силу. А также шприцы-тюбики с заранее заправленной «сывороткой правды». В отдельном пластиковом контейнере находилось специальное оборудование, портативный электронный щуп, способный в считаные минуты взламывать любой компьютерный код. Возле щупа в отдельно выделенной нише находилось универсальное съемное устройство, которое не только списывало информацию со взломанного компьютера, но и тут же сжимало ее, а потом «выстреливало» в эфир на спутник связи. Такое оборудование Христофоров и Лялькин изучали в «лесной школе», но вот на практике использовать пока не приходилось.

– Не хило, – присвистнул Кирилл, глядя на предоставленную им экипировку.

– Да уж, – немногословно согласился с напарником Христофоров.

– По-моему, Николаич, они считают нас суперменами или, на худой конец, выращенными в пробирке терминаторами, – продолжал разглагольствовать Лялькин, но старший его на этот раз не поддержал.

– Как говорят парашютисты из ВДВ, «нет задач невыполнимых», теперь это и про нас можно сказать, – подвел итог Владимир Николаевич. Опустив крышку багажника, он хлопнул Кирилла по плечу. – Ну что, изучим условия поставленной задачи.

– Пошли, – без особого восторга согласился младший опер…

Прорвавшаяся в Средиземное море «Барракуда-1» ощущала себя щукой в лесном пруду, где о ней никому не известно.

Мягко взбивая винтом массы воды на глубине двести метров, титановый монстр бесшумно двигался вдоль побережья Северной Африки.

Бойцы диверсионной группы, находящиеся уже почти месяц в плену глубоководного аппарата, изо дня в день качали железо на тренажерных станках или на компьютерных симуляторах отрабатывали различные варианты возможных спецопераций с учетом местных особенностей. Но одними занятиями жить человек не может, после напряженных тренировок ему необходимы отдых и психологическая разгрузка.

Сегодня у диверсантов был банный день. Как и все современные АПЛ, «Альфа» была оснащена сауной и небольшим бассейном. Распарившиеся бойцы выскакивали из облака пара и бросались в студеную воду.

Через три часа разморенные после бани морпехи, облаченные в легкие спортивные костюмы, наслаждались крепким чаем, щедро сдобренным бальзамом. От горячего чая с алкоголем, как правило, еще больше разомлеваешь и так и тянет поговорить по душам, «за жизнь».

Сергей Севрюков, принявший «на грудь» парочку стаканов чая, сидел в центре стола, установленного в тренажерном зале, и банным полотенцем промакивал красное, вспотевшее лицо. Отодвинув в сторону стакан в подстаканнике из нержавейки, он рассказывал очередную историю из своей цивильно-бандитской жизни.

За столом царила тишина, все в группе знали, что еще совсем недавно Сервант был криминальным авторитетом, и многие из молодых офицеров смотрели на него, как на живое воплощение российского Робин Гуда. А уж слушать его байки из жизни «братвы» были готовы все без исключения.

На очередной рассказ бывшего флотского мичмана морпехи отреагировали дружным смехом. Неожиданно Сервант насупил брови и, глядя на стол, тихо произнес:

– А в конце лета «на стрелке» с дюковскими «быками» завалили Марьяна, а через полтора года сложили свои буйны головы в Аравийской пустыне Седуксен, Лом и Пых.

В помещении повисла гнетущая тишина. Больше не произнеся ни слова, Сергей взял бутылку, на дне которой плескалось еще немного бальзама, вылил остаток в свой стакан и одним глотком выпил его, помянув таким образом погибших…

– Чем там занимаются наши головорезы? – поинтересовался у вахтенного офицера командир «Барракуды-1» каперанг Майстренко.

– У них по расписанию банный день. То парились, теперь байки травят, – ответил штурман.

– Ну-ну, – кивнул Сергей Петрович. Претензий к морпехам у него не было. Те занимались строго своими программами, не пытаясь лезть во что-то постороннее. Безропотно исполняли все корабельные команды, и когда «Барракуда» уклонялась от гребня АУГ, вели себя тише воды, ниже травы, понимая всю важность сложившейся ситуации. – Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не мешало работать.

Закончить свою мысль командир субмарины не успел, помешал оживший громкоговоритель внутренней связи:

– Тишина в отсеках.

Курсом на «Барракуду-1» шел новейший итальянский эсминец «Дюран Делапен»…

На этот раз перелет Роберта Брауна проходил куда приятнее, чем в первый раз, несмотря на то что в этот раз американский бизнесмен летел не частным самолетом, где подавали изысканные деликатесы и стюардесса была готова оказать любые услуги, а обычным рейсовым «Боингом» авиакомпании «Пан-Америка», хотя и бизнес-классом. Но тогда главу судостроительной компании терзали смутные мысли насчет общения с финансовым аферистом, теперь же он знал, что Самуил Сосновский на его стороне. Или он на стороне беглого олигарха. Впрочем, это не имело никакой разницы, главное, что сотрудничество принесет огромные барыши…

В этот раз за американцем Сосновский никого не прислал, пришлось на его виллу добираться на такси. Хотя мысли о предстоящих доходах напрочь заглушали мелкие неудобства. Глядя в окно, Роберт Браун размышлял о развитии программы по усовершенствованию тактического боевого острова. Он уже общался с конструкторами, которые объяснили, что это всего лишь первичная модель, которая впоследствии может многократно модернизироваться. А это, в свою очередь, обозначает дополнительные вложения и соответствующее увеличение производственных и научных мощностей.

При таком раскладе в ближайшие десять лет «Браун Дженерал» станет крупнейшей судостроительной фирмой, и вполне возможно, не только судостроительной. Бизнесмен вспомнил неожиданно, что в первую их встречу Диссидент говорил о вложениях в космос, которые в ближайшем будущем превратятся в золотой Эверест…

Наконец такси остановилось у ажурных металлических ворот. Опустив боковое стекло, Роберт Браун назвался. Створки медленно распахнулись, пропуская машину внутрь.

Возле особняка автомобиль остановился. Широкоплечий верзила негр в золоченой ливрее дворецкого услужливо распахнул дверцу. Когда американец выбрался наружу, чернокожий гигант вежливо сообщил:

– Сэр, хозяин будет свободен через несколько минут. Поднимайтесь на террасу. В баре вы найдете напитки на свой вкус.

– О’кей, – небрежно кивнул американец, ступив на мраморные ступеньки.

Бар Сосновского был богато оформлен. На зеркальном стеллаже не менее полутора сотен разнокалиберных бутылок с яркими разноцветными этикетками.

Отложив кейс в сторону, Роберт Браун взял большой толстостенный стакан и после недолгих раздумий выбрал бутылку двадцатипятилетнего виски «Блю лейбл». Наполнил стакан на два пальца, потом специальными щипцами всыпал добрую пригоршню льда.

Пригубив напиток, американец огляделся и выбрал большое кожаное кресло возле окна, откуда открывался волшебный вид на Средиземное море.

Наблюдая за резвящимися бирюзовыми водами под разноцветными парусами яхт, американец раз-другой приложился к стакану. Виски приятным теплом разливалось по телу, затуманивая мозг липкой паутиной алкоголя. Стакан неожиданно быстро опустел. Недовольно крякнув, Роберт Браун направился за второй порцией. Наполнил стакан на треть, льда добавлять не стал.

– Рад, что вы, Роберт, разобрались здесь, – едва бизнесмен успел сделать глоток, как раздался знакомый голос русского олигарха. Сосновский был одет в простую белую майку, такого же цвета шорты до колен, на ногах легкие кроссовки. В правой руке магнат сжимал зачехленную теннисную ракетку.

«Привычка играть в большой теннис у него осталась еще со времен работы в Кремле». – Браун вспомнил строчку из досье, собранного службой безопасности компании на Самуила Сосновского. Тогда, при прежнем президенте, многие увлекались этим видом спорта.

– Большой теннис – игра, требующая больших энергетических затрат, – невнятно пробормотал американец, выставив перед собой стакан с недопитым виски. – Я предпочитаю виды спорта, не требующие столь мгновенной реакции, – гольф, например, или, на худой конец, конные прогулки.

– У богатых свои причуды, – понимающе усмехнулся Сосновский, подумав про себя: «Что этот америкашка может понимать в реальной жизни. Он хотя бы знает, что такое заработанный доллар? Конечно же, нет. Деньги для него это всего лишь цифры в банковской ведомости, потому что в отличие от меня он был богатым уже в утробе матери. А все эти гольфы, конные прогулки не более чем дань традиции заокеанских толстосумов».

Но свои мысли он оставил при себе и ничего своему гостю не стал говорить. Потому что не был по натуре конфликтным человеком, по крайней мере, внешне это никак не проявлялось. Если человек тебе неприятен и тем более бесполезен, «потеряй» его. А способов для этого великое множество. Американский судостроитель хоть и был неприятен беглому русскому олигарху, но сейчас их связывал общий бизнес, а это уже немало…

– Вы успели к обеду, – неожиданно проговорил Самуил Аронович. – Мне из Канады привезли отличную вырезку гризли. Мой повар готовит медвежатину с соленым свиным салом на углях, пальчики оближешь. Я ненадолго в душ, а потом мы с вами пообедаем.

Сосновский удалился, а Браун, потягивая дорогой напиток, снова уселся в кресло, созерцая морской пейзаж…

Мясо медведя, приготовленное на углях, действительно превзошло все ожидания. Пропитанное салом, оно буквально таяло во рту, особый контраст пище добавляло красное сухое чилийское вино, легкая горчинка которого составляла неподражаемую гамму напитка.

За столом хозяин виллы был веселым и раскрепощенным. Он то и дело подливал гостю густой рубиновый напиток и сыпал забавными историями из жизни некогда вершителей судьбы России. Роберт Браун громко и с удовольствием смеялся, не забывая о прохладном вине.

Прирожденный ученый, Самуил Сосновский умел делать множество дел одновременно. Например, с аппетитом поедая зажаренную медвежатину, запивал ее вином и одновременно веселил американца, но в то же время просчитывал ситуацию на ближайшие месяцы. Вернее сказать, саму ситуацию он мог предсказать с точностью до десяти процентов. Сейчас его куда больше беспокоили возможные сбои и, соответственно, последствия этих сбоев.

Имитатор ядерного взрыва уже был доставлен на остров Рик и, как знал Сосновский, подвешен к самолету в ожидании команды «на старт». После того как четыре истребителя-бомбардировщика «Файтинг Фалкон» возьмут курс на объекты атаки, наемники Магелана разберутся со спецами, а после Магелан «рассчитается» с командой наемников. Соответственно, там же будет решена участь Шейха, уйдут в небытие и Девлин с Хашиевым. Из тех, кто мог скомпрометировать олигарха, оставалось двое наиболее информированных: это московский тележурналист Семен Дерменко и беглый офицер госбезопасности Владлен Козаченко. Оба хорошие профессионалы и исполнительные работники. Но среди этих плюсов существовал большой минус.

«Семен – жадный идиот, – олигарх вспомнил телемост трехлетней давности в передаче Серафима Шустова „Прошу слова“, где Дерменко обратился к Сосновскому с вопросом, дескать, когда тот ему вернет обещанные шесть сосенок. Не нужно быть криптографом, чтобы догадаться, под вечнозелеными деревцами „сосенки“ подразумевались американские деньги, а именно шесть „сотенок“, обещанные журналисту за будоражение общественного мнения России. Журналист и после бегства своего патрона за границу остался ему преданным именно из-за этих самых „сосенок“. Последнее время он самостоятельно полез в большую политику, становясь все больше и больше не сдержанным на язык. А это было уже опасно, особенно после того, как Сосновский решил играть свою партию в мировой политике. „Придется с Семой распрощаться, только красиво, чтобы никто не подумал это связать со мной…“

Вторым кандидатом на „вечную отставку“ был Козаченко. Несмотря на его исполнительность, бывшему чекисту олигарх не верил ни на йоту. Потому что сам был точно таким же, и предательство для него не было грехом, а лишь средством достижения той или иной цели.

„После начала заварухи на Востоке, от Владлена придется избавиться. Его место на время займет Магелан, а там посмотрим“, – решил для себя Самуил Сосновский.

Американский партнер к тому времени достаточно повеселился и насытился экзотической медвежатиной, он откинулся на спинку стула и, вытирая выступившие слезы, серьезно сказал:

– Это все великолепно, господин Сосновский, но я перелетел через океан не для того, чтобы сытно пообедать. Я все-таки в первую очередь бизнесмен, и меня больше всего волнует, как продвигаются дела в отношении нашего совместного проекта. Всю свою часть обязательств мы выполнили, и теперь мне хотелось бы узнать от вас сроки начала акции.

– Один вопрос, мистер Браун, – широко улыбнулся олигарх. – Как насчет конгрессмена, лоббирующего ваши интересы в Капитолии?

– Он готов и даже успел подобрать группу единомышленников, которые немедленно начнут шумную кампанию о финансировании Пентагоном боевого тактического острова. Только возникает один вопрос: когда начнется?

– Все компоненты собраны. До начала процесса осталось без малого семьдесят часов, – приложив указательный палец к губам, тихо проговорил Самуил Сосновский.

– Отличная новость, – как ребенок обрадовался Роберт. Заголив рукав пиджака, он стал выставлять дорогой швейцарский хронометр со встроенным будильником обратного отсчета…

Огневая подготовка диверсантов морской пехоты совершенно отличалась от того, как готовят разведчиков ВДВ или мотострелков. Мишени, по которым стреляли морпехи, не были фанерными щитами или объемными чучелами, которые после попадания падали. Здесь все было по-другому.

Вооруженный автоматом диверсант шел по полю. Мишени, шары, размером с футбольный мяч, вылетали из травы и несколько секунд на высоте полутора метров летели над землей. Задача стрелка – за это время расстрелять шары, быть готовым к открытию огня по другим мишеням. Это походило на стендовую стрельбу по тарелочкам, только намного сложнее. Бойцу нужно было поразить малоразмерную мишень не облаком дроби, а всего лишь тремя пулями. И это только начало, с каждым занятием задание усложнялось. Теперь было необходимо не только поражать мишени, но и самому уклоняться от возможных выстрелов.

Конечно же, в боевой обстановке противник не будет таким быстрым и малогабаритным, но зато бойцы, работающие по этой программе, на порядок превосходили лучших стрелков из других подразделений.

Кроме экспериментальной стрельбы, проходили тренировки по компьютерному рукопашному бою „БАРС-2“, также подводное ориентирование, минно-взрывное дело, центрифуга, работа с ножом, изучение топографии. А на следующий день опять подводное ориентирование, стрельба, центрифуга, рукопашный бой. И так каждый день.

– На кой черт вообще нужна эта центрифуга, – стягивая с себя камуфляж, недовольно ворчал один из автоматчиков. – Можно подумать, что мы собрались в отряд космонавтов.

– А чего бы и нет, – поддержал разговор один из саперов. – Вон, скоро Луну начнут осваивать, уже участки столбят. А при таком дележе без драчки не обойтись. Вот тут появляемся мы и говорим: „Здрасьте, вы нас не ждали, а мы приперлись“. Кому надо, „кукушку“ начистим и возьмем естественный спутник под контроль.

– Болтун, – не выдержал и рассмеялся Виктор Савченко. Раздевшись догола, он вошел в душевую кабинку. От перенесенных нагрузок все тело казалось чужим, мышцы ныли, как будто под каток попали. Тугие струи воды постепенно размассировали тело, сняв болевые ощущения. Вытершись насухо банным полотенцем, Стрелок стал одеваться. Впереди еще был ужин и долгожданный отдых…

Закат был багрово-красным, солнце уже спряталось за горизонт, а небо освещали гигантские языки пламени. Грозный полыхал огнем. Обгоревшие остовы пятиэтажных домов напоминали головешки, выпавшие из гигантского костра. Человек на этом пепелище сравним с букашкой, обгоревшие остатки бронетехники походили на панцири мертвых жуков. Грозный горел, превратившись в одно мгновение в ад на земле. Со страшным грохотом обваливались закопченные стены панельных девятиэтажек, поднимая вокруг себя удушливые клубы пепла и пыли. То и дело вверх взмывали огненные кусты взрывов артиллерийских снарядов; в черном, затянутом дымом небе вспыхивали отблески ракетных пусков штурмовиков. Светлячки трассирующих пуль роями метались по открытому пространству, то и дело натыкаясь на препятствия и высекая искры рикошета.

Это был настоящий ад, и жить здесь люди не могли, но они жили, и не просто жили, они здесь воевали…

Мощный взрыв, похожий на гигантское огненное очертание человеческого черепа, взметнулся с того места, где еще мгновение назад находился резервуар с нефтью. Огненные реки, похожие на движение вулканической лавы, потекли по улицам, уничтожая все на своем пути. Но это случилось не в Грозном, это был средневосточный султанат Буктар. Городские постройки, словно слепленные из воска, оплывали на глазах, превращаясь в бесформенные комья.

„Это неправда, – промелькнула спасительная мысль, – это всего лишь сон“.

– Ты сдохнешь, морпех, – неожиданно Виктор услышал гнусавый голос с ярко выраженным кавказским акцентом. Он обернулся на звук и увидел выходящую из пламени массивную обгоревшую фигуру, лицо и руки были покрыты струпьями ожогов. Стрелок узнал его – это был чеченский полевой командир Джавдет, кровавый убийца, которого он лично живьем спалил в Подмосковье.

Сейчас Джавдет пялился на него одним-единственным уцелевшим глазом и злобно вещал черным провалом рта:

– Ты сдохнешь, морпех.

– Сдохнешь, сдохнешь, – злобно ему вторили десятки голосов. То и дело из пламени выныривали лица убитых Виктором боевиков. Некоторых он узнавал – резидента чеченского департамента разведки Тимура Гайфурова, или Ясера, агента ливийской контрразведки, остальные были и вовсе незнакомые. Видимо, их он лишал жизни в горячке боя.

– Ты сдохнешь, – продолжали завывать на все голоса убитые боевики.

Виктор почувствовал, как его прошибает холодный пот, он сделал шаг назад, и в ту же секунду на его плечо легла крепкая рука, и веселый голос рявкнул:

– Держись, братишка. – И тут же кто-то по-дружески несильно ткнул в бок: – Не раскисай, салага, не таким козлам рога обламывали.

Стараясь не выпускать из поля зрения обгорелого монстра, Савченко скосил глаза в сторону. За ним стояли те, с кем довелось воевать. Капитан, Лодочник, Алтай, Дед Мороз… В стороне от всех стоял его бывший командир и наставник Дядя Федор.

– Запомни, Стрелок, в морской пехоте не бывает больных и раненых, – строго проговорил старший сержант. – Морская пехота делится только на живых и мертвых. Все…

В одно мгновение Савченко захлестнула морская волна. Неведомая сила сорвала его с постели, завертела и лишь потом выбросила на поверхность. Тяжело дыша, Виктор открыл глаза. Он лежал на своей кровати, в своей комнате, и это действительно был сон.

„За один раз перед глазами прошла вся моя жизнь“, – вытирая взмокший пот, подумал морской пехотинец. Действительно, от его беззаботного детства, романтической юности не осталось даже мимолетного воспоминания, как будто он родился с автоматом и в тельняшке. Вся жизнь состояла либо из войны, либо из подготовки к ней.

„Вся моя жизнь – это кровь, пот, огонь и смерть“, – вяло подумал Виктор, пытаясь понять, отчего так бешено бьется сердце. Однажды, когда ему казалось, что все уже позади, пришлось окунуться в омут войны в очередной раз. Теперь этот сон мог обозначать что угодно, только Стрелок почему-то был уверен, что впереди его ждут наиболее трудные испытания.

Савченко лег на бок и попытался заснуть, но сон упорно не шел. А в голове звучал голос Дяди Федора: „Морская пехота делится только на живых и мертвых…“

Вилла „Черный нарцисс“ расположилась в небольшой бухте на берегу моря. Трехэтажный особняк, выполненный в виде подковы, имел просторный внутренний дворик с большим бассейном и площадкой для отдыха. Вокруг особняка на полтора гектара раскинулся настоящий оазис, шелестели огромные веера финиковых пальм, ветер приносил тонкий аромат апельсиновых деревьев. Въездов на виллу было всего два – первый, по грунтовой дороге, ведущей от трассы к центральным воротам, второй по морю, от пристани, где находилась пара скоростных катеров. Охраняли виллу восемь человек – двое у ворот, еще двое на причале. Четверо патрулировали каждый час вдоль ограды на „Лендровере“.

Кроме охраны на вилле постоянно проживали еще трое слуг. Хозяин усадьбы вел аскетичный образ жизни, не принимая гостей и не нанося визитов соседям. Практически он не покидал территории виллы.

Получив подробную информацию от местной агентуры, Христофоров и Лялькин прибыли на место, чтобы лично провести рекогносцировку. Изучать объект проникновения, особенно когда все исходные данные тебе выложили „на тарелочке“, несложно. Тем более если ты сам профессионал, для которого подобное мероприятие даже не в первой десятке.

– Ну и что вы скажете, мой юный друг, – указывая на бетонное ограждение „Черного нарцисса“, спросил напарника Христофоров.

– Хорошо быть Джеймсом Бондом, – завел свою любимую песню Кирилл, но старший товарищ по своему обыкновению оборвал на полуслове:

– Свои фантазии сексуального характера расскажешь психологу, когда вернемся домой. Я даже готов оплатить (частично, конечно) курс лечения. А сейчас меня интересуют твои ответы на конкретную тему.

– На конкретную? – уточнил Лялькин.

– Именно, – утвердительно кивнул Владимир.

– Значит, так. Система безопасности хреновенькая, – начал перечислять недостатки охранения Кирилл. – Восемь телевизионных камер, даже с инфракрасными объективами, все равно не в состоянии перекрыть весь периметр ограждения. Я насчитал шесть безопасных „окон“ проникновения на территорию виллы. Проволочная сигнализация, протянутая над забором, – препятствие для лохов. Охрана, вооруженная старыми добрыми „калашами“, наверняка годится для обороны, но вот сторожа они никудышные. Вместо того чтобы бить ноги по периметру, да еще в сопровождении злобных псов, типа доберман-пинчер, они как ковбои носятся на внедорожнике. Что можно разглядеть в темноте, да еще на скорости пусть даже сорок километров?

– Вывод? – выслушав все перечисления младшего напарника, спросил Христофоров.

– Да элементарный. Выполнение подобной задачи под силу кому угодно, даже милицейскому спецназу типа ОМОН.

– Времени на вызов спецназа у нас нет, будем справляться собственными силами. Как лучше всего проникнуть на территорию виллы?

– Элементарно, – запросто ответил Кирилл. – Бетонные щиты, которые изображают ограду, не имеют фундамента. Значит, несложно устроить подкоп, а отсутствие на территории сейсмодатчиков сей факт оставит для охраны неизвестным.

– Как уходить будем?

– Лучше всего, я думаю, со стороны пристани. Вызовем наших мореходов. Скажем, при помощи старого доброго электрического фонарика. Те подгребут на веслах и – адью. Когда охрана придет в себя, мы уже будем далеко.

– Разумно, – согласился с выводами напарника Христофоров.

А Кирилл, будто не замечая серьезного выражения лица своего шефа, беззаботно добавил:

– Вывод тут напрашивается один. Как сказал Доцент из „Джентльменов удачи“, как стемнеет, будем брать…».

Похожие на глаза дикой кошки, в темноте блеснули желтым светом фары «Лендровера». Открытый внедорожник с четырьмя вооруженными арабами, рыкнув натужно двигателем, скрылся за поворотом.

Из-под песчаного цвета плащ-накидки выбрались двое оперативников в черных комбинезонах. Больше тратить время на разговоры они не могли – на то, чтобы преодолеть ограждение, в их распоряжении оставался всего один час.

Вооружившись небольшими саперными лопатками, мужчины принялись сноровисто откидывать песок от нижнего края бетонного щита. По истечении четверти часа они вырыли просторный проход, через который перебрались на территорию усадьбы. Оказавшись на месте, закапывать проход не стали, в жизни всяко бывает, и не следует забывать о запасном варианте отхода. Чтобы черный зев под оградой случайно не заметила патрулирующая охрана, его накрыли плащ-палаткой и края присыпали песком.

Теперь следовало проникнуть в особняк. По агентурной информации, проживающий на вилле отставной адмирал Вильям Джексон занимал северо-западное крыло, вернее сказать, всего лишь несколько комнат на первом этаже. Что оперативникам значительно упрощало задачу по поиску хозяина усадьбы.

Заходить с парадного входа не стали, обогнув особняк, неслышно поднялись по металлической винтовой лестнице на второй этаж. Здесь Кирилл Лялькин извлек из накладного кармана, которых было нашито на куртку великое множество, универсальную отвертку, именуемую в кругах профессионалов как «ключ-вездеход», и, вставив в замочную скважину, дважды провернул. Замок легко и бесшумно открылся.

Пассивные приборы ночного видения позволяли оперативникам хорошо ориентироваться как на дворе, так и в помещении. Пройдя по просторному коридору, потом спустились по широкой мраморной лестнице на первый этаж и оказались в просторном зале, из которого попали в небольшую комнату. Из-за множества охотничьих трофеев, развешанных на стенах, комната была похожа на рабочий кабинет, но отсутствие письменного стола и разложенный диван, на котором похрапывал немолодой мужчина, красноречиво говорили о том, что это походная спальня адмирала Джексона.

Оба оперативника к этому времени достаточно хорошо изучили фотографию бывшего морского разведчика и нисколько не сомневались, что перед ними именно тот, за кем они пришли.

Христофоров огляделся, проверяя, плотно ли задернуты шторы. Убедившись в надежной светомаскировке, Владимир кивком головы указал напарнику на массивный деревянный стул, отделанный готической резьбой.

Кирилл понимающе кивнул. Вдвоем они подошли к спящему и одновременно налегли на него. Лялькин всем телом навалился на плечи адмирала, а Христофоров зажал американцу рот. Пожилой мужчина изо всех сил пытался вырваться, но надолго его сопротивления не хватило. Через несколько минут расслабленное тело перетащили на стул, запястья и локтевые сгибы привязали к подлокотникам, в рот затолкали тряпичный кляп.

И только после этого Христофоров прикрыл входную дверь, а Кирилл включил большой антикварный торшер. Вспыхнувший ядовито-желтый свет больно ударил по глазам оперативников, прикрытых ПНВ. Пришлось избавиться от приборов ночного видения.

– Доброй ночи, господин адмирал, – приблизившись почти вплотную к адмиралу, на чистом английском поздоровался Владимир Христофоров. Опустившись на корточки напротив пленника, он продолжил: – Я не буду говорить много, чтобы не затягивать нашу беседу. Скажу сразу, мы не ошиблись в выборе. Вы – бывший адмирал Вильям Джексон, начальник разведки Шестого флота США. Нас не интересуют военные и государственные тайны вашей страны, но мы заинтересованы в деталях операции «Метан», разработчиком которой вы являетесь. И не будем тратить время на пространные объяснения, что мы ошиблись. Нет никакой ошибки, это верно как дважды два. – Христофоров замолчал, дав пленнику минуту на осмысление ситуации, потом продолжил: – Есть два варианта. Вы нам рассказываете об операции «Метан» и даете документальные подтверждения правдивости ваших слов, либо мы с вами будем беседовать и дальше, но уже при помощи скополамина. Вот такая альтернатива. Сейчас я вытащу кляп, и, если вы не хотите умереть раньше времени, на помощь звать не станете.

Все условия были поставлены, больше затягивать было незачем. Протянув руку, Владимир выдернул кляп изо рта адмирала. Опытный разведчик, Вильям Джексон уже давно пришел в себя. Первоначально он сильно испугался, сочтя нападение ликвидацией по распоряжению Сосновского. Но когда напавшие, связав его, заговорили, он понял, что убивать его не собираются, а значит, есть возможность еще побороться. Когда его рот освободили от кляпа, он сделал глубокий вдох и, выдохнув, шепотом сказал:

– У меня слабое сердце, и «сывороткой правды» вы просто убьете меня.

– Во-первых, вы умрете не сразу, – улыбнулся стоящий в стороне от пленника Кирилл Лялькин, – кое-что рассказать успеете. А во-вторых, можете воспользоваться альтернативным вариантом.

Адмирал, изображая растерянность, даже закусил нижнюю губу. Через мгновение его глаза блеснули, и он решительно произнес:

– Хорошо, я вам скажу главную цель операции «Метан». Это искусственное разжигание большой войны на Ближнем Востоке.

– Цель? – сразу же ухватился за сказанное матерый опер Христофоров.

– Увеличение в десятки раз рынка торговли оружием.

Это походило на правду (тем более что американец сказал почти правду). Владимир задумчиво посмотрел на адмирала Джексона и твердо проговорил:

– Для того чтобы мы вам поверили, нужны детали, а главное – подтверждение ваших слов.

– Операция многоходовая, – неопределенно произнес адмирал. – Многих деталей я не то что помнить, знать не мог. Потому что работал лишь над главной концепцией, так сказать, общей стратегией.

Христофоров верил этим словам, он сам видел количество спецов, задействованных в замке «Ульрих» в Шотландии. Но это отнюдь не значило, что у руководителя проекта нет своего экземпляра разработанного плана.

– Ну а как насчет документального подтверждения?

Вопрос не застал старого разведчика врасплох, но все же он несколько секунд помолчал, прежде чем произнести:

– План операции есть в моем рабочем компьютере, но, к сожалению, я не могу его самостоятельно раскрыть. Вход в процессор закодирован, и это сложный код. Он меняется каждый день, и включить компьютер можно, только имея системную таблицу, которая находится у моего помощника, а он живет в городе.

– Значит, все-таки компьютер есть. – Христофоров выразительно посмотрел на Кирилла. – Неплохо было бы на него взглянуть. Вы можете это устроить, адмирал?

Вильям Джексон тяжело вздохнул и указал на декоративный камин:

– Поверните статую Будды направо.

Владимир Николаевич вновь посмотрел на Кирилла и утвердительно кивнул. Лялькин отошел от кресла с привязанным американцем и, приблизившись к камину, повернул позолоченную статуэтку индийского божества. В то же мгновение диван, где несколько минут назад спал адмирал, исчез в стене, прикрытой пластиковой панелью, а камин отъехал в сторону, выпуская наружу большой письменный стол красного дерева, на котором был установлен многофункциональный компьютер с суперплоским экраном.

– Вот это машина, – не без зависти произнес Лялькин, во все глаза глядя на компьютер.

Его подбодрил старший оперативник:

– Действуйте, юноша, это же ваш профиль.

Лялькин едва не на цыпочках подошел к компьютеру, со стороны он напоминал сапера, которому попалась до сих пор неизвестная мина.

Опытному хакеру, чтобы взломать тот или иной код, требуются недели, а то и месяцы. Но совсем другое дело, когда с техникой борется сама техника. В электронный щуп была заложена программа, способная просчитывать множество комбинаций и создавать необходимую логическую цепь, взламывать в считаные секунды самые сложные коды. Для того чтобы вломиться в архив адмиральского компьютера, у шпионской примочки ушло всего около четверти минуты и примерно столько же, чтобы информацию по операции «Метан» сканировать на шифрограф, где ее тут же привели в сжатое состояние для экстренной отправки в эфир.

– Готово, – радостно объявил Кирилл, в одной руке держа шифрограф, а другой запихивая в накладной карман куртки электронный щуп.

Христофоров на эту реплику ничего ответить не успел – в кабинете ярко вспыхнул верхний свет, и внутрь ворвалась группа арабских охранников, возглавляемая европейцем.

Владимир успел выхватить из подмышечной кобуры свой «вальтер», а Кирилл, отступив в глубь помещения, большим пальцем надавил кнопку отправления «депеши».

– Чего так долго возились? – раздраженно произнес связанный адмирал. Он уже не выглядел жалким пленником. Сейчас он был победителем, коварным и беспощадным, обезвредившим наивных налетчиков.

– Мы и так здесь появились через минуту после того, как код начали ломать, – пытался оправдываться европеец, держа Христофорова под прицелом длинноствольной «беретты», и добавил: – Выходит, что и появление полиции в «Ульрихе» было не случайным.

У Владимира Христофорова еще несколько секунд назад был выбор, кого первым отправить к праотцам: связанного адмирала или неизвестно откуда появившегося предводителя арабов. Так было до тех пор, пока европеец не произнес первые слова.

Христофоров узнал своего бывшего коллегу по службе в управлении УРПО, где Владлен Козаченко променял свою совесть и честь мундира на грязно-зеленые доллары, полученные за лакейскую службу у беглого олигарха.

– Иуда, – негромко произнес Владимир, направляя куцый ствол своего «вальтера» в раскрытую грудь предателя.

Козаченко, в прошлом неплохой оперативник, мгновенно распознал в руке налетчика не боевой пистолет, а ударно-шоковое оружие, что его мало пугало. Но вот на прозвучавший голос он отреагировал, дернувшись, как от удара током. Бывшему подполковнику ФСБ потребовалось всего несколько секунд, чтобы, несмотря на измененную внешность, узнать лицо товарища по службе.

– Христофоров? – сдавленным голосом пробормотал Владлен, ствол «беретты» сместился в сторону. – Вот кого здесь не ожидал увидеть, так это тебя. Думал, твои кости давно сгнили в Буктаре, а ты, оказывается, непотопляемый, как ледокол «Ленин». Опусти свой пугач, и я тебе гарантирую, что договоримся. Не пожалеешь.

– Зато ты пожалеешь, – ответил старший оперативник и нажал на спусковой крючок. Выстрел грянул сухим щелчком, выбросив из ствола яркую вспышку. Резиновая пуля ударила Козаченко в центр груди, где из расстегнутого ворота рубашки выглядывали густые кудрявые волосы. Владлен отшатнулся, болезненно поморщился, и тут же его глаза закатились, пальцы разжались. Выронив тяжелый пистолет, который с глухим стуком упал на толстый ковер ручной работы, Козаченко на согнутых ногах, как тряпичная кукла, рухнул на спину. Охрана, слуги ошалело пялились на труп, в ужасе от происходящего. Пользуясь общим замешательством, Владимир резко развернулся, пытаясь поймать в прицел адмирала Джексона, но в его шею впилось несколько иголок электрошокера.

Мощный разряд швырнул оперативника на пол, следом рухнул и Кирилл Лялькин, который так и не успел выхватить свое оружие.

Двое слуг, как по команде, бросились вязать оглушенных оперативников, третий пытался развязать хозяина.

Освободившийся от пут адмирал подошел к безжизненному телу Козаченко. Широко распахнутые стекленеющие глаза и синюшный цвет лица не вызывали сомнений, помощник Сосновского был мертв. Вильям Джексон перевел взгляд на связанных налетчиков и отдал короткое распоряжение:

– Этим дайте приличную дозу хлороформа и везите в лагерь. Завтра мы побеседуем с ними на тему, откуда они узнали об операции «Метан». Впрочем, мне тоже не стоит здесь задерживаться, раз моя резиденция стала тайной Полишинеля…

Глава 2. Покров тайны сорван

Это был не просто провал, а крах вселенского масштаба. По-другому назвать бойню в ближайшем Подмосковье было невозможно.

Кроме того, что были уничтожены в перестрелке подполковник Скворцов (продавец) и группа чеченских боевиков, также погибли все бойцы группы захвата, три экипажа «топтунов» и сам руководитель операции Юрий Иванович Бородин, полковник ФСБ.

Ко всем прочим неприятностям с места перестрелки был вывезен (похищен) имитатор ядерного взрыва «Облако». Так что назвать произошедшее провалом было бы крайне легкомысленно…

Внешне спокойная обстановка на страницах прессы была обманчива. В кулуарах спецслужб вовсю бушевало торнадо межведомственных претензий, в эпицентре этого катаклизма находился «Комитет информации» и его руководитель генерал-полковник Журавлев.

Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, кто станет крайним в происходящих событиях.

«Твои дни, дружище, сочтены», – утром, бреясь перед зеркалом, мысленно проговорил своему отражению Андрей Андреевич. Через два дня по распоряжению президента было назначено заседание Совета безопасности, где Журавлеву надлежало отчитаться, а заодно и выслушать свой собственный «приговор». Но пока он оставался руководителем «Комитета информации», и, прежде чем сдавать дела, нужно было их подготовить к сдаче.