Высадка в зоне удара Стрельцов Иван

Глава 9. Алтарь сатаны

Все оказалось значительно серьезней, чем мог себе представить потомственный аристократ сэр Арчибальд Мальборо. В бессознательном состоянии его вертолетом вывезли из замка и поместили в закрытую частную больницу им. Святой Девы Марии. Здесь старика привели в чувство, сняли боли в желудке и принялись тестировать, чтобы назначить лечение.

Поставленный диагноз оказался приговором.

– Неоперабельный рак желудка, – держа руки в карманах медицинского халата, негромко сообщил немолодой врач, глядя из-под узких очков с толстыми диоптриями.

Арчибальд Мальборо внимательно посмотрел на врача, сглотнул подступивший ком. Бугорок кадыка судорожно дернулся.

– Сколько мне осталось?

– Десять дней, – растягивая слова, сообщил доктор. – Максимум – две недели.

– Понятно, – машинально кивнул мгновенно состарившийся бывший разведчик. Его глаза непроизвольно увлажнились, а возле губ появились две глубокие морщины. – В таком случае я хотел бы вернуться домой. Это возможно?

– Вполне. Я распоряжусь насчет транспорта и обезболивающих инъекций…

«Ожидание смерти – хуже самой смерти» – эту мудрость сэр Арчибальд теперь познавал на своем собственном опыте. Адские боли заглушали уколы морфия, после чего, находясь в наркотическом коконе, он неподвижно лежал часами, бесцельно пялясь в потолок. Когда действие наркотика заканчивалось, а боль еще не возвращалась, глаза Арчибальда Мальборо нервно бегали из стороны в сторону. Отставной разведчик пытался составить в своем мозгу логическую систему, так он привык жить, но ничего не получалось. Приступы боли становились все продолжительней, одной инъекции уже не хватало, приходилось делать два укола.

Утром пятого дня, бледный, с пергаментной сморщенной кожей, сэр Мальборо попросил свою супругу пригласить священника для исповеди. Супруга, статная женщина с аристократической осанкой, ничего не ответила, лишь утвердительно кивнула.

К обеду в дом Мальборо приехал пастор Джордж Патерсон, служитель церкви Святого Августина, личный духовник сэра Арчибальда.

В спальню, где лежал больной, вошел невысокий полноватый мужчина в черном сюртуке, держа в руках кожаную Библию с золотым тиснением. Священник уже знал, что его прихожанин смертельно болен и ему осталось жить если не считаные часы, то, по крайней мере, считаные дни.

– Здравствуйте, сэр Арчибальд, – тихим вкрадчивым голосом с порога поздоровался пастор.

– Добрый день, – так же тихо прошелестел больной.

Священник прошел к кровати и осторожно опустился в приготовленное рядом глубокое кожаное кресло, положив на колени руки, сжимающие Библию. Некоторое время он молча вглядывался в лицо хозяина дома, отмечая про себя признаки приближающейся смерти.

– Я понимаю ваше состояние, сэр Мальборо, – наконец заговорил Патерсон. – Смерть – такое же состояние человека, как и жизнь, бог нам ее дает, бог ее забирает. Главное, верить… – Священник раскрыл Библию и негромко забормотал: – Вера подарит вам жизнь после смерти…

– Помолчите лучше, святой отец, и дайте мне выговориться, пока есть силы, – перебив на полуслове священника, натужно прохрипел больной. На его тонкой шее напряглись жилы.

– Да, да, конечно, – с готовностью закивал головой отец Джордж. – Говорите.

– Всю свою сознательную жизнь я боролся с коммунистами. Вернее сказать, боролся не против коммунистов, а против русских. В них, и только в них я видел угрозу западной цивилизации и все делал для того, чтобы уничтожить их как государство, как нацию. Варвары должны были исчезнуть с лица земли, как ошибка эволюции. Советский Союз в конце концов развалился, но русские остались. Мои начальники сочли меня устаревшим, как птеродактиля, и выбросили на пенсию. Россия тогда походила на умирающего медведя, и весь Запад готовился делить его шкуру. Но не прошло и десяти лет, как медведь открыл глаза и стал подниматься… – Сэр Арчибальд закашлялся, его глаза закатились, и он тяжело захрипел, потом на мгновение отключился. Так продолжалось несколько секунд. Наконец больной открыл глаза и тихим голосом попросил: – Воды.

Джордж Патерсон взял с прикроватной тумбочки стакан с водой и протянул старику. После нескольких глотков бывший разведчик вновь заговорил слабым голосом:

– Вскоре одно частное лицо предложило мне работу. Профиль тот же, чем я занимался в «Интеллидженс сервис», и, главное, мой главный враг Россия. Пять лет я работал не покладая рук, готовил аналитические справки, создавал схемы устройства подпольных организаций, даже разрабатывал боевые диверсионные операции.

– Вы раскаиваетесь, сын мой, – попытался было перехватить словесную инициативу святой отец, но не тут-то было.

– При чем тут раскаивание, – внезапно воскликнул сэр Мальборо, позабыв на мгновение о своей неизлечимой болезни. – Ни одним своим шагом против русских варваров я не только не раскаиваюсь, но даже ни капли не жалею.

– Тогда что же? – растерянно спросил пастор, разведя в стороны пухлые ручки.

– В тот день, когда меня свалила болезнь, я узнал, что готовится новая операция. Операция «Метан». Она взорвет обстановку по всему Ближнему и Среднему Востоку, создав огромный очаг войны. Это десятки, сотни тысяч трупов… Мне плевать на арабов и всех остальных. – Мальборо болезненно сморщился, боль возвращалась, и, пока она не стала невыносимой, нужно было высказаться. – Эта война обязательно затянет как трясина и европейские страны, и кровь будет литься по нашим городам. Взрывы в Париже и Мадриде покажутся детскими шалостями. То, с чем я всю жизнь боролся, теперь обернется против того, что пытался защитить.

– Почему же вы не сообщили в полицию? – Священник соображал обывательскими стереотипами.

Арчибальд Мальборо пытался улыбнуться, но у него вышла лишь страшная гримаса.

– У меня нет доказательств. Да и если бы они узнали, что я пронюхал об их операции, то вся моя семья до седьмого колена была бы обречена. Уничтожена. Это страшные люди.

– Я понимаю вас. Но что вы хотите от меня?

– Не хочу уходить из жизни с тяжестью на душе. Мне нужно было кому-то рассказать правду, – честно признался больной. – Положил душу на алтарь сатаны.

– Все во власти бога. Если ему угодно, то обрушатся горы и с неба польется горящая смола. А если нет, то ничего не случится. Молитесь, сын мой, молитва очищает душу…

Арчибальду Мальборо вновь стало хуже, пришлось сделать очередную инъекцию морфия. Пастор Патерсон задержался до глубокого вечера, разделил с хозяйкой дома сперва традиционную чашку чая, а потом и ужин.

После ужина худая, похожая на жердь, домработница убрала посуду и засобиралась домой. В дверях ее остановила хозяйка.

– Аманда, вы не будете так любезны подвезти отца Патерсона, – попросила она домработницу.

– С удовольствием, – коротко ответила служанка.

Возле гаража Мальборо стоял не первой молодости «Фольксваген Жук».

Аманде Сивил потребовалось полчаса, чтобы доставить священника к небольшому двухэтажному коттеджу с живой изгородью. Потом еще двадцать минут ушло на то, чтобы добраться домой, и вскоре она уже подъезжала к пятиэтажному трехподъездному дому.

Переступив порог своей съемной квартиры, женщина включила свет, сняла плащ и прошла в ванную комнату. Аманда любила после окончания каждодневной рутинной работы полежать в пенной теплой воде, расслабляя мышцы тела.

Из изогнутого крана тугие потоки ударились о дно глубокой ванны, обложенной цветным кафелем. Пока вода доберется до нужного уровня, оставалось немного времени, и женщина решила заняться неотложными делами, чтобы после наслаждаться отдыхом.

Зашторив на кухне окна, она достала из тайника под раковиной небольшую шкатулку, в которой находился миниатюрный электронный прибор. Потом установила на столе портативный компьютер, рядом положила диктофон с вставленной аудиокассетой и, надев наушники, стала прослушивать запись, сделанную в спальне умирающего Арчибальда Мальборо.

Аманда Сивил, сорокатрехлетняя старая дева, высокая, с сухощавой фигурой, невзрачного вида женщина, больше двадцати лет работала на Российскую службу внешней разведки. Выбор на молодую, но абсолютно лишенную привлекательности женщину пал не зря. Аманда служила горничной в доме руководителя «восточного сектора» английской разведки.

Вербовка проходила самым простым и эффективным способом. Женщине не подсовывали слащавого любовника, не пытались найти материал для шантажа. Достаточно было лишь изучить биографию Аманды. В молодости Сивил бросила обучение в университете (ушла с третьего курса) из-за того, что ее родители не смогли платить за учебу. С тех пор она работала в доме богача, обеспечивая его комфорт. Так должно было продолжаться до глубокой старости, чтобы на закате дней успокоиться в какой-нибудь дрянной богадельне. Ей же предложили счастливый билет в обеспеченную старость.

Аманда недолго размышляла насчет сотрудничества, ее патриотизм гарантировал лишь место в богадельне.

Задача новой «Мата Хари» была проста – слушать разговоры своего хозяина. Позже она получила портативную записывающую аппаратуру, взамен этого каждый месяц на счет домработницы ложилась энная сумма в английских фунтах.

Интерес к агенту у СВР пропал, когда Арчибальда Мальборо отправили на пенсию. Но подслушивающую аппаратуру оставили на всякий случай. И вот он наступил. Отставной разведчик сделал своей служанке предсмертный подарок.

Прослушав запись, Аманда тут же перенесла ее на свой компьютер, сделала текстовой комментарий, а затем все скачала на микрочип.

Тщательно убрав все следы недавнего процесса, Аманда прошла в ванную комнату. Миг наслаждения пушистой пеной откладывался, женщине требовалось сделать срочный звонок из телефона-автомата…

Гладко выбрив лицо, Николай Скворцов открыл флакон с туалетной водой «Картье» и, щедро плеснув в пригоршню, с наслаждением принялся растирать ароматную жидкость по щекам, подбородку, шее.

Наконец, довольный собой, Скворцов вышел из ванной комнаты, негромко напевая «Нас не догонят, нас не…», некогда популярный шлягер малолетней лесбийской группы. Чем эта песня нравилась подполковнику? Да ничем, просто иногда в своих эротических фантазиях Николай Петрович представлял, как бы он кувыркался с этими двумя малышками и что бы он с ними вытворял… Но фантазии оставались всего лишь фантазиями, а в жизни все происходило по-другому.

В настоящей жизни подполковник Скворцов Николай Петрович был командиром воинской части 87715, на территории которой располагались резервные склады ГАУ. И подчиненный ему личный состав должен был охранять эти склады и вести подробный учет имущества, находящегося на этих складах.

Как военный, Скворцов звезд не хватал, служил как умел, не воровал сам и другим не позволял. Впрочем, что можно украсть со складов резерва Главного артиллерийского управления. Мины калибра двести сорок миллиметров к самоходным минометам «тюльпан» или фугасные снаряды к дальнобойной гаубице «гиацинт». На такой «гербарий» невозможно найти покупателя, поэтому подполковник и не особо контролировал прапорщиков, находившихся на должностях начальников складов.

Свою жизнь Николай Петрович считал удавшейся. В сорок пять лет он хорошо выглядел, на здоровье также не жаловался. Отдав службе в армии двадцать пять лет, он умудрился не попасть ни в одну «горячую точку». Военных наград не имел, так зато и шкура была целой. Последние десять лет он командовал складами резерва ГАУ, имел квартиру в Москве, пусть далеко от центра, пусть двухкомнатная «хрущоба», но зато своя и в столице. Была и дача, и машина. Пусть в глуши и курятник вместо виллы, но за городом и недалеко от железнодорожной станции. А машина – десятилетняя видавшая виды «шестерка», но на ходу. Нет, как ни крути, своей жизнью Скворцов был доволен. Если что подполковника и огорчало, так это дети. Пятнадцатилетний оболтус Артем и четырнадцатилетняя доченька Анюта.

Сын учился как попало, в будущем не собирался идти по стопам отца и поступать в военное училище, собирался стать бизнесменом. «Без образования бизнесменов не бывает», – не раз наставлял нерадивого отпрыска Скворцов и в глубине души понимал, что денег на обучение сына по контракту в гражданском вузе ему никогда не собрать, а на подходе уже была Анюта, мечтавшая стать журналисткой на телевидении.

При всей радужности сегодняшнего дня нельзя было забывать и о будущем. И уже не за горами выход на пенсию, после чего для содержания семьи придется искать дополнительный заработок. А чем еще может заниматься отставной военный? Швейцаром в ресторане или в гостинице, сторожем на стройке или автостоянке. Хорошо бы попасть в охрану коммерческого банка, там платят щедро, но без блата разве ж попадешь на такое место? Нет, и знакомых среди банкиров у Скворцова не было.

В общем, каждый прожитый день приносил новые проблемы и новые тяжелые думы. Но в один из весенних дней и в жизни подполковника промелькнул светлый лучик надежды. Возвращаясь как-то со службы, Николай Петрович случайно подрезал серебристую «Ауди». Инцидент пустяковый, даже аварией не назовешь, но вот переднее левое крыло на иностранке было качественно помято. Пришлось договариваться. К счастью, пострадавшая сторона – невысокий плотный мужчина, которого звали Львом Карловичем, – оказался душевным господином. Взял со Скворцова только за рихтовку крыла, да еще потом пригласил отметить знакомство в ресторане.

Небольшой частный ресторанчик с отличной кухней располагал к откровенной беседе. Николай Петрович изрядно выпил в тот раз и после никак не мог вспомнить, как это он все о своем «хозяйстве» разболтал первому встречному.

Утром с больной головой он и вовсе не вспомнил о случайном знакомстве, пока через неделю новый приятель сам не объявился с предложением вновь посидеть в ресторане. На этот раз они ограничились кофе с бисквитными пирожными.

– Я недавно встречался со своим зарубежным партнером и рассказал забавные обстоятельства нашего знакомства. А заодно поведал про имитатор ядерного взрыва, – без обиняков начал Лев Карлович. – Моего партнера так заинтересовало это устройство (думаю, какой-то детский комплекс, страх перед атомной войной, например), что он готов заплатить полмиллиона долларов.

Названная сумма огорошила Скворцова. Такие деньги. И, главное, за что? За какое-то старье, которое не сегодня завтра будут списывать в утиль, совершенно не секретное изделие. На лице подполковника в тот момент отразилась вся палитра чувств.

А смешной толстячок Лев Карлович будто ничего не замечал и ровным тоном продолжал:

– Для начала он хотел бы взглянуть на технический паспорт изделия. За ксерокопию заплатит десять тысяч евро. Правда, чудак-человек? – Толстяк непринужденно рассмеялся. – Впрочем, они там, на Западе, живут по принципу «деньги для человека, а не наоборот». Так что передать моему партнеру?

Скворцову очень хотелось подержать в руках хотя бы десять тысяч, но так сразу решиться на должностное преступление он тоже не мог.

– Мне нужно подумать, – наконец ответил подполковник.

– Хорошо, думайте. Я вас не тороплю, – легко согласился собеседник, оставив на столе свою визитную карточку, где золотым тиснением были нанесены его контактные телефоны.

Три дня командир воинской части 87715 был погружен в раздумья, но мысли его были вовсе не о том, нарушать присягу или нет. Он мучительно соображал, как заработать десять тысяч евро и не попасть на скамью подсудимых. Наконец решился. План был прост. Он едет в Мурманск навестить своих родственников, там и передаст доверенным лицам ксерокопию. К удивлению подполковника, его новый знакомый тут же согласился.

Через несколько дней сделка состоялась. Доверенными лицами зарубежного бизнесмена оказались два бугая, явно уголовники. Они взяли папку с ксерокопиями, взамен вручив конверт, в котором оказалось двадцать банкнот, каждая номиналом по пятьсот евро. Это была настоящая удача, но Николай Петрович не мог даже предположить, что это только начало.

Едва Скворцов вернулся из Мурманска домой, как позвонил Лев Карлович и сообщил грустным голосом, что бумаги, полученные от него, курьеры безнадежно испортили и теперь ему срочно нужен еще один экземпляр с аналогичной оплатой.

От услышанного предложения в груди подполковника аж дух забило. Но у каждой бочки меда есть своя ложка дегтя. Лев Карлович добавил, что ксерокопии нужны не позднее воскресенья, а значит, передавать их придется в Москве.

«А, была не была», – решил про себя Скворцов и согласился. После чего выслушал подробный инструктаж о том, где и как состоится обмен…

Войдя на кухню, где собралась для завтрака вся семья, Николай Петрович занял место во главе стола.

– Мы поедем сегодня за город? – с набитым ртом спросил Артем.

– Нет, – отрицательно покачал головой Скворцов-старший, погруженный в свои мысли. Он даже не обратил внимания на разгорающуюся за столом перебранку.

«Двадцать тысяч евро, – размышлял Николай Петрович. – Этих денег хватит не только на учебу Артема, но и для Анюты останется. Причем Артема я смогу отправить учиться в Англию или во Францию в какой-нибудь коммерческий колледж. Для будущего бизнесмена это престижней, чем наши богадельни. А вот когда получу полмиллиона, вот тогда уж развернусь по-настоящему. Куплю большую квартиру в элитном доме, построю на даче добротный дом и сменю свою „ласточку“ на путевую иномарку. А что останется, отложу на черный день…»

Жизнь снова заиграла всеми красками, удача явно улыбнулась подполковнику в очередной раз.

Спустя полтора часа Николай Петрович Скворцов остановил свою «шестерку» у тротуара на Кутузовском проспекте и, взяв с «торпеды» вдвое сложенную газету «Комсомольская правда», где между страниц лежали листы ксерокопии, вышел из машины.

Прогулочным шагом подполковник подошел к величественному зданию гостиницы «Украина». Выбрав одну из пустующих скамеек перед центральным входом, Скворцов опустился на крашеные доски и стал вяло изучать передовицу.

– У вас свободно? – неожиданно раздался приятный мужской баритон.

Опустив газету, Николай Петрович увидел перед собой высокого мужчину с до боли знакомым лицом. Но где прежде доводилось его видеть, подполковник не помнил. Его внимание было приковано к сложенной вчетверо газете, выглядывающей из кармана короткой кожаной куртки.

– Свободно, – наконец ответил Скворцов.

Знакомый незнакомец положил на скамейку мотоциклетный шлем-«колокол» и сел.

Дальше был разыгран простенький спектакль в духе шпионской тактики. Через десять минут произошел обмен «заряженными» газетами, еще через пять минут мотоциклист ушел, а Скворцов еще некоторое время оставался на месте, углубившись в чтение газеты, на самом деле размышляя, как эффективнее всего потратить такие деньжищи…

Вечером того же дня в кабинете руководителя «Комитета информации» раздался звонок.

– Слушаю, Журавлев, – сняв трубку, ответил генерал-полковник.

– Добрый вечер, это Бородин, – донеслось из динамика.

– Чем порадуешь, Юрий Иванович?

– Скворцов сегодня передал второй экземпляр ксерокопии по «Облаку».

– Кто на этот раз? – поинтересовался генерал.

– Не поверите, бывший телеведущий шестого канал Семен Дерменко.

– Почему же не поверю, этот борзописец – личный холуй Самуила Сосновского. Выходит, все верно, замешан в этом деле Сосна, – хмыкнул Журавлев. – Что было дальше?

– Курьер больше часа гонял по городу на мотоцикле. Потом пил кофе в небольшой харчевне рядом с радиостанцией «Эхо России» в обществе молодой симпатичной девушки, ей и передал ксерокопию. Как мы установили, стюардесса «Аэрофлота» Елена Пащина. Стоит на линии Москва – Лондон. Депеша для Сосновского уже летит к нему, полчаса как самолет взлетел.

– Ясно, – задумчиво произнес генерал, что-то прикидывая в уме. – С подполковника глаз не спускать. Раз документация ушла, значит, в любой момент могут появиться и покупатели на само изделие. Главное, этот момент не проморгать…

Жизнь богатых людей только со стороны кажется нескончаемым праздником. На самом деле это труд, самый настоящий каторжный труд. И чем богаче человек, тем больше он вынужден работать.

Рабочий день мегамагната Самуила Сосновского начинался в шесть часов утра. В удобном шелковом халате, накинутом на голое тело, олигарх прошел в свой рабочий кабинет и, усевшись за роскошный письменный стол, привычным движением включил монитор компьютера.

Если у кого-то день начинался с медитации или пробежки, то Сосновский неизменно начинал его с изучения биржевых котировок. Его интересовало все: золото, нефть, газ, продукты питания, древесина. Он ко всему имел отношение – спекулируя акциями различных компаний, нужно неустанно следить за производными, что в конце концов влияло на котировки акций.

Для Самуила Ароновича это было наподобие игры в покер и шахматы на нескольких досках. Правила были просты: угадать (или заранее знать), когда цена тех или иных акций достигнет своего апогея, и сбросить их в продажу, чтобы снять максимум. А также выявлять перспективные акции, которые необходимо скупать для следующей перепродажи. В этой игре главное – иметь холодную ясную голову и отменную реакцию. До сих пор, играя на бирже, Сосновский всегда оставался в выигрыше.

После изучения биржевых сводок и манипуляций с тем или иным пакетом акций олигарх переключился на отчет аналитической группы. Ведь не зря же он тратит на экспертов такие деньжищи.

После изучения аналитического прогноза снова пришлось вернуться на биржевой сайт, чтобы сделать несколько рокировок.

Наконец первая половина утреннего рабочего дня была закончена, теперь можно принять душ, переодеться и приступить к завтраку.

Самуил Сосновский, живя в Британии, все же не уподоблялся чопорной аристократии туманного Альбиона, не устраивал из пищи культа, номеруя завтраки, обеды, полдники, ужины и еще в промежуток времени втискивая традиционной «five o’clock». Он был проще, хотя уже стал забывать свое детство в бесконечной темной и вонючей коммунальной квартире, рыбу-фиш из мороженого хека и неизменный субботний бульон из куриных шеек с пресной мацой.

Изменив свою жизнь, олигарх изменил и манеру питаться. Теперь он ел два-три раза в день (в зависимости от того, что сулил вечер), но обязательно полноценный калорийный завтрак и не менее питательный обед с обязательным набором фруктов и черного горького шоколада для наиболее эффективного использования работы мозга.

Сегодняшний завтрак Самуила Ароновича состоял из овсяных хлопьев, сваренных на не очень жирных сливках с добавлением кусочков кураги, поджаренных тостов с клубничным джемом и медом в сотах. Из напитков китайский зеленый чай с жасмином. Несмотря на то что Сосновский был до крайности экспансивным человеком и жил в форсированном режиме, на еду он старался выделять не менее получаса, считая, что хорошее пищеварение – залог здоровья…

После завтрака наступала очередь неотложных дел. Сегодня на первом месте стоял телефонный звонок главе судостроительной компании «Браун Дженерал», возникшие проблемы олигарх не хотел решать самостоятельно. Зачем одному тащить воз, если ты впряжен в тройку.

– Роберт Гектор Браун, – через несколько секунд ожидания наконец в трубке раздался голос президента «Браун Дженерал».

– Хай, дружище, это Самуил Сосновский, – на американский манер поздоровался Диссидент. – Как наши дела?

– Фирма загружена заказами на восемьдесят три процента, – механическим голосом сообщил Роберт Браун. Бизнесмен оставался бизнесменом и в первую очередь думал о своей компании.

– Это хорошо, но меня все же интересуют наши личные дела, – уточнил свой вопрос олигарх.

– Ах, это, – немного смутился глава «Браун Дженерал». – Все в порядке, я подобрал лично необходимый экземпляр. Также лично проверил оформление документации, чтобы причастность «Браун Дженерал» не смогли обнаружить даже самые пронырливые журналюги или ищейки.

Зная о «всеслышащем ухе» глобальной системы электронного прослушивания «Эшелон», которая реагировала на ключевые слова типа «взрыв», «бомба», «Усама» и тому подобное, все, кто имел отношение к противозаконным делам, выражались нейтральными фразами. Теперь «Эшелон» был не более чем секретом Полишинеля, рассчитанным на поимку диких бедуинов.

– К концу недели «посылку» отправляю, – заканчивая разговор, сообщил президент «Браун Дженерал».

– Отлично, значит, мы идем строго по плану. До встречи, дружище.

Отключив телефон, Сосновский посмотрел на темный экран отключенного монитора и недовольно поморщился. Богатый жизненный опыт подсказывал, что если все идет по плану, то где-то назревает катаклизм, который, если вовремя не обнаружить и не локализовать, может весь четко разработанный план уничтожить к чертовой матери. Неожиданно в голову пришла цитата какого-то классика о том, что одно слабое звено всю цепь делает негодной.

«Ну и где это слабое звено и в чем его гнилость?» – задался вопросом Сосновский, напряженно морща лоб. Все его гениальные математические способности и прочие умственные потуги ни к чему не привели. Диссидент не смог вычислить слабое звено в своем проекте.

Неожиданно ожил динамик селектора, до слуха Сосновского донесся голос дворецкого, как у всех англичан, слегка растянутый, с надменными нотками:

– Сэр, к вам рвется Владлен Козаченко.

– Пусть войдет.

Бывший подполковник ФСБ вошел в кабинет стремительным шагом. На нем был светло-коричневый легкий костюм спортивного покроя, коричневые прогулочные туфли на тонкой подошве из натурального каучука. Его движения, фигура и осанка излучали стремительность и силу.

– Доброе утро, Самуил Аронович, – поздоровался Владлен, опуская на письменный стол пластиковый терминал с листами ксерокопии. – Утренняя почта, только что доставили из Москвы.

– Как все прошло? – подвинув к себе терминал, спросил олигарх.

– На этот раз все чисто.

– Отлично. – Сосновский неожиданно мягко улыбнулся. Даже не взглянув на копии, швырнул терминал в один из ящиков стола. – Теперь мы можем с господином военным заключать торговую сделку.

Наблюдая за действиями своего патрона, Козаченко неожиданно пробормотал:

– Не понимаю.

На эту реплику Диссидент отреагировал, как хищник, услышавший треск под копытами молодого оленя:

– И что же тебя смущает, друг мой?

– Извините, Самуил Аронович, но до меня не доходит, зачем вся эта возня с этим имитатором. Вы дважды за бешеные деньги пытались приобрести техническую документацию, а когда ее получили, даже не взглянули. Теперь же вы хотите купить этот имитатор и готовы заплатить фантастически большие деньги, шутка ли – пол-лимона баксов. Хотя я мог бы найти спецов, чтоб его сперли из воинской части всего за пятую часть. Не понимаю, – Владлен сокрушенно развел руками.

Олигарх снова улыбнулся:

– Видишь ли, друг мой, на один твой вопрос тут есть несколько ответов. И чтобы получить полную картинку, нужно получить все ответы. Во-первых, ты прав. На самом деле имитатор не стоит таких денег, но… – Длинный тонкий палец Сосновского взметнулся вверх. – Не всегда цена вещи равняется ее себестоимости. Картинка какого-нибудь Моне или там, скажем, Ренуара стоит миллионы, хотя на их написание было потрачено всего ничего – кусок холста и полведра красок. Но она стоит дорого, потому что ее признали шедевром и она редкость, не размноженная современной копировальной техникой. Имитатор ядерного взрыва в своем роде также шедевр и редкость.

Почему я согласен платить большие деньги и отказался от услуг грабителей? Полмиллиона долларов – это та сумма, на которую согласится Скворцов, а грабители нам не нужны по одной простой причине. После похищения поднимется вселенский шум. Обязательно поднимется, и тогда мы потеряем свой главный козырь – скрытность. А этого нам нельзя ни в коем случае допустить.

– Хорошо, – после подробного объяснения вынужден был согласиться с олигархом чекист-иуда, но все же он не до конца был удовлетворен ответом. – Насчет имитатора и цены вы мне объяснили, но зачем же было платить такие деньги за никому не нужную техническую документацию?

– Я не покупал документацию, – Диссидент отрицательно качнул головой. – Я приучал к большим деньгам командира воинской части, на территории которой хранится имитатор ядерного взрыва.

Неожиданно лицо олигарха посерело, он задумчиво провел языком по губам, будто проверяя их гладкость, потом сказал:

– Кстати, что там прояснилось по первому случаю с документацией?

– Скорее всего, обошлось. – В голосе Козаченко появились напряженные нотки. Он хорошо знал, что хозяин не любит, когда задуманное идет не так, как было задумано. – Отправленные Закировым за документацией «быки» в поезде нажрались до поросячьего визга, учинили драку с какими-то охранниками из Питерского ЧОПа, ну и все закончилось стрельбой. В результате два трупа достались мусорам, а прокуратура решает, как квалифицировать действия сторожей.

– Что с бумагами?

– Чисто. Видимо, никто из ментов не обратил внимания на ксерокопии. Сейчас и не такие документы могут оказаться в руках частника.

– Ясно. – Сосновский, погруженный в собственные мысли, машинально кивнул головой. Потом вскинул голову и посмотрел на Козаченко: – Единственное, что нас связывает с этим делом, это мое знакомство с Виниту. Нужно бы эту шероховатость подчистить.

– Но Рената никто не трогает – ни менты, ни прокуратура, – растерянно произнес Козаченко, хотя отдавал себе отчет, что судьба криминального авторитета уже предрешена.

– Сейчас это не имеет никакого значения. В нашем деловом сотрудничестве Закиров стал бесполезен. Во-первых, он не выполнил порученное ему дело; скажем так, отнесся без должного внимания, с прохладцей. При этом превратившись в нежелательного свидетеля, указывающего на мою заинтересованность в этом деле. И во-вторых, если позволить уголовнику тебя один раз продинамить, он это будет делать постоянно. Ренат Закиров балласт, причем опасный, и чтобы в будущем на него не рассчитывать, необходимо уже сейчас избавиться от него. И сделать это необходимо до начала сделки по покупке имитатора. Ты все понял, Владлен?

– Так точно, – окончательно растерялся Козаченко.

– Вот и займись этими делами.

Владлен, сообразив, что аудиенция с хозяином закончилась, направился было к выходу, но вспомнил, что не сообщил Сосновскому еще одну новость.

– Самуил Аронович, это еще не все, – негромко проговорил бывший подполковник.

– Что еще? – Теперь в голосе олигарха звучало неприкрытое раздражение.

– Вчера скончался Арчибальд Мальборо, – траурным голосом сообщил Козаченко.

– Чертовски жаль, – буркнул Сосновский, хотя на самом деле он одним из первых узнал о диагнозе старого разведчика и еще тогда сбросил его со счетов. – На похороны нужно отправить дорогой венок от «Хамелеона».

– Старик перед смертью исповедался своему духовнику, пастору Джорджу Патерсону, – без всякого перехода сообщил Владлен. – Я не исключаю, что он мог заодно поведать, чем занимался последние несколько лет.

– Н-да… – Диссидент задумался. – Ради красного словца Павлик заложил отца, – негромко произнес он. Потом, глядя на стоявшего напротив Козаченко, добавил: – Тайна исповеди в наше время уже не слишком почитаемый канон современными священнослужителями, и нельзя исключить вариант, когда в один прекрасный момент пастору захочется блеснуть в прессе своими разоблачениями. А это никому не нужно. Ты сможешь оформить скоропостижную смерть служителя культа как несчастный случай или уголовное нападение?

– Не вопрос, – заверил его бывший чекист. – У меня есть парочка надежных парней из местных. Они профессиональные преступники и выполнят любую работу, за которую хорошо платят. К тому же не наркоманы и не пьяницы, языки крепко держат за зубами.

– Отлично. – Сосновский изобразил на своем лице некое подобие улыбки. – Значит, твои парни займутся пастором, а заодно… заодно пока пусть присмотрят за усадьбой покойного Арчибальда – может, еще кого принесет на запах мертвечины…

Глава 10. Загадка от лукавого

Пивной бар «Хромой Вилли» занимал один из подвалов в самом сердце Сохо, лондонского района разгула, развлечений и разврата.

Молодой мужчина выше среднего роста, в легких, свободного покроя джинсах и навыпуск просторной рубашке, слегка покачиваясь, выбрался из бара на улицу.

День сменился ночью, и весь Сохо был залит разноцветными неоновыми огнями, демонстрируя появляющимся здесь ежедневно туристам, что праздник жизни только с наступлением сумерек по-настоящему начинает свой разбег.

Мужчина, перейдя через дорогу, направился к залитому светом стеклянному колпаку автобусной остановки. Не дойдя несколько метров до цели, он задрал рубашку, обнажив плоский живот и висящую на поясе сумку-«кенгуру», потом расстегнул «молнию» и извлек наружу пачку сигарет и зажигалку «Зиппо». Закурив, подвыпивший мужчина все спрятал обратно в сумку, похлопал себя по бокам и неуверенными шагами пошел дальше.

Звали выпивоху Никита Шаблин, он уже второй год работал собственным корреспондентом газеты «Аргументы и факты» в Лондоне. Многим в России нравилась его манера изложения, умение поднять острые вопросы даже в сытой и благополучной Великобритании. Его на родине пытались наградить «золотым пером», но, к сожалению, нашлись более достойные кандидаты. Хотя, по большому счету, Никите все эти церемонии награждений были до лампочки, журналистика на самом деле являлась лишь прикрытием для агента-нелегала, работающего на Западе. Впрочем, Шаблин был не просто агентом, он был автономным резидентом, анонимно курирующим цепь агентов-информаторов.

Его появление в Сохо как раз и было вызвано сообщением одного из информаторов о закладке в тайник срочного сообщения.

Депешу необходимо было извлечь как можно быстрее, но не в ущерб конспирации.

Зная, в каком месте находится указанный тайник, Никита Шаблин задумался, как бы ему правдоподобней обозначить свое появление в этом районе.

Повод вскоре отыскался – сосед по гостинице чешский тележурналист Радомир Гержик, снимавший для пражского телевидения серию передач о Британских островах на манер «Непутевых заметок» Дмитрия Крылова, сообщил российскому коллеге, что у одной из трех его дочерей завтра день рождения.

Зная скупой нрав чеха, что наверняка было связано с большим количеством женщин в семье (кроме трех дочерей, жена и теща, и все под одной крышей), разведчик мгновенно сообразил, как эту ситуацию можно использовать.

– Мне нечего тебе подарить, Родя, – похлопывая чеха по плечу, сказал Никита, – поэтому я оплачу наш праздничный ужин. Надеюсь, ты не против?

Еще бы быть против – толстый, вечно неопрятно одетый и плохо выбритый Гержик был большим любителем выпить и закусить на халяву.

– Я знаю прекрасное местечко в Сохо, – доверительно продолжал Шаблин. – Там к пиву подают великолепных копченых угрей и сыровяленные ломтики молодой лососятины.

– Великолепно, – не скрывая радости, воскликнул Радомир. В уголках его рта блеснули пузырьки голодной слюны. – Только вот неплохо бы к британскому элю русской водки, – и вопросительно уставился на Никиту.

– Само собой, – развел руками тот, – недаром же у нас говорят «водка без пива – деньги на ветер».

– Золотые слова…