Диверсант до востребования Стрельцов Иван
– Вполне, – последовал короткий ответ вайнаха…
Возвращаясь в Лондон, Самуил Аронович Сосновский по-прежнему пребывал в задумчивости. Обсудив все детали с бывшим полевым командиром, он пришел к выводу, что все вспомогательные фигуры были расставлены на игровой площадке, теперь же нужны главные действующие лица. Перебрав в уме все возможные варианты, олигарх наконец тяжело вздохнул и негромко по-русски пробормотал:
– Ну, что же, эту икебану придется составлять из собственного гербария.
Оба «бульдога» моментально отреагировали на его душевные терзания и, не сговариваясь, одновременно посмотрели в зеркало заднего вида…
– Степан Алексеевич, я внимательно ознакомился с предоставленными вами документами, – начальник «Комитета информации» прихлопнул ладонью правой руки пухлую папку. – Серьезная работа, вы ничего больше не хотите добавить?
– Я все изложил в рапорте, – как робот, чеканя каждое слово, раздельно произнес стоящий перед столом офицер.
Выше среднего роста, с непомерно широкими плечами, огромными, налитыми мышечной массой руками и вырубленным будто из камня лицом воина внешне он походил на киборга, эдакого манекена, нежели на венец природы. Степан Алексеевич Зимогляд, полковник, возглавлял службу внутренней безопасности «Комитета информации», который по старой привычке называли «особым отделом». За десять лет существования «комитета» особисты отслеживали возможность вероятности утечки информации о деятельности их организации. До недавнего времени особый отдел благополучно выполнял свои функции, но после рапорта Владимира Христофорова «особый отдел», как дремавший на отмели крокодил, учуявший добычу, открыл глаза и стремительно бросился в атаку.
Немного помолчав, Зимогляд все же заговорил:
– Действия полковника Христофорова и капитана Лялькина нельзя квалифицировать как халатность. Эти двое совершили ряд преступлений, которые, кстати говоря, являются тяжелыми.
– Даже так, – усмехнулся генерал-полковник, барабаня пальцами по поверхности папки.
– Именно, – подтвердил Зимогляд, поджимая губы. – Вместо того чтобы вернуться на «точку ожидания», эти двое вступили в сговор с оперуполномоченным ГУБОП подполковником Донцовым, соответственно, раскрыв свое инкогнито, что является само по себе разглашением государственной тайны. Затем привлекли в свой преступный сговор офицера диверсионного отряда Виктора Савченко. Дальше вообще идет чистый криминал – нападение на дом подпольного оружейника и, наконец, резня в поселке Озерный. Пять трупов и поджог усадьбы. Как говорится, криминала выше крыши, на два десятка «вышек» хватит.
– Так что ты предлагаешь, Степан Алексеевич, зачищать Христофорова и его помощника, а заодно милицейского сыщика и морпеха? Кстати, где Савченко?
– После выписки из госпиталя отказался от положенного отпуска и отбыл в свою часть, – замялся «особист».
– Ну, хоть здесь все слава богу, – с видимым облегчением кивнул Журавлев и прекратил выбивать пальцами барабанную дробь, после чего посмотрел на начальника «особого отдела» исподлобья. – Так что, этих троих будем зачищать? Для соблюдения служебной тайны.
– Нет, ну зачем же, – неожиданно бездушный киборг стушевался. – Христофоров и Лялькин неплохие специалисты, и их можно было бы использовать на объекте стратегического назначения в Норильске или, скажем, в Петропавловске-Камчатском. Да и милиционеру можно туда же устроить перевод.
– Ну да, как говорится, с глаз долой – из сердца вон, – задумался генерал-полковник. Отодвинув папку на край стола, продолжил: – Но давайте взглянем на эту проблему с другой стороны. Сперва оценим действия полковника Христофорова. Узнав о похищении дочери, он организовал боевую группу, действовавшую в автономном режиме, кстати. Вооружил ее, разработал операцию нейтрализации террористов, потом успешно провел. Заложница была освобождена, террористы ликвидированы, и даже был захвачен довольно интересный «язык». После чего Владимир Николаевич написал подробный рапорт-отчет. Это, так сказать, констатация факта. А теперь посмотрим положительные стороны произошедшего. Уничтожены пятеро матерых боевиков, которые спустились с гор и благополучно обосновались в Москве вовсе не для того, чтобы строить дома в столице. Второе, обозначенный выше подпольный умелец оружейник оказался просто находкой для нашей спецлаборатории. Третье, «язык» указал на возможность крупномасштабной диверсии на территории России.
На лице киборга появилось некое подобие усмешки, эта гримаса не ускользнула от взгляда Журавлева.
– Речь идет именно о возможности диверсии. Теперь наша главная задача – установить, так это или нет. Если действительно террористы готовятся, то мы получаем серьезную фору во времени. И это первый шаг к победе, – начальник «Комитета информации» достал из стола пластиковую папку и положил ее перед собой. – Теперь о подполковнике ГУБОПа Донцове, я подробно изучил его досье. Высококлассный профессионал, ко всему еще и обладающий значительным боевым опытом. Его вербовка позволит нам в случае необходимости под официальной «крышей» действовать в Москве.
На подобное заявление Зимогляд лишь неопределенно пожал плечами, дескать, вы начальник, вам виднее, кого привлекать к службе.
– Ну, а теперь перейдем к самому неприятному, к негативу произошедшего. Вот представьте себе, Степан Алексеевич, если это «дело» будет рассматривать следак военной прокуратуры, то кого он сделает главным виновником?
– Кого? – хрипло переспросил полковник, чувствуя спинным мозгом подвох со стороны вышестоящего начальника.
– Тебя, уважаемый Степан Алексеевич, – глядя на Зимогляда в упор, произнес Журавлев.
– Это почему же? – На грубом лице киборга обозначилось недоуменное выражение.
– Вы, полковник, начальник отдела внутренней безопасности «Комитета информации». Ядро комитета – это всего лишь двести с лишним человек. Нелегалы, находящиеся на оперативной службе, составляют всего десять процентов от общей массы сотрудников. Они наиболее незащищенные, так как, являясь «фантомами», не могут себя светить перед официальными органами. Соответственно, и их семьи относятся к так называемой «группе риска», и в этой ситуации «особый отдел» должен не только отслеживать утечку информации внутри «комитета», но еще и контролировать ситуацию извне, чтобы избежать подобных ситуаций. Это ясно?
– Так точно, – бросил настороженный взгляд на генерала Зимогляд.
– Что с семьей Христофорова?
– До конца месяца они пробудут в Орле у сестры Дарьи Васильевны.
– А потом?
– А потом вернутся в Москву.
– Вполне возможен рецидив конфликта, – голос генерал-полковника звучал жестко и безапелляционно, обычно так Журавлев говорил, когда при проведении операции происходил срыв и было необходимо срочно выправлять ситуацию.
Зимогляд на мгновение задумался, потом четко, по-военному, ответил:
– Зачинщики похищения на свободе, так что рецидив более чем возможен.
– Вот и решите эту задачу. Раз и навсегда. Возможностей вашего отдела хватит с лихвой, – глядя на «особиста» в упор, открытым текстом сказал Журавлев, как говорится, «без комментариев»…
Георгий Майсурадзе, двадцатипятилетний оболтус, внешне мало походил на грузина. Высокий, белокожий, с коротко стриженными рыжими редковатыми волосами, едва прикрывающими плешь на макушке, он разговаривал без малейшего акцента. Еще бы, москвич в третьем поколении. Впрочем, и уголовник он был также в третьем поколении. Его дед Мишуко промышлял квартирными кражами и свою жизнь закончил в далекой Салехардской зоне, скончавшись от туберкулеза. Отец Давид был одним из лучших катал Советского Союза, он не дотянул полгода до сорока лет. Какой-то буйный сибиряк-нефтяник во время игры проломил ему череп бутылкой из-под шампанского.
Георгий, который предпочитал называться на местный манер Гошей, не пошел ни в деда, ни в отца. Отсидев по молодости три года за хулиганство, он пришел к выводу, что чалкина деревня не его судьба. И вместо квартирных краж и шулерства определил себе сладкую нишу сутенера. А что, всегда с деньгами, в тепле и бабы, мягко говоря, под рукой. Для того чтобы вовсе ни о чем не переживать, Гоша ушел под «крышу» чеченца Рамзана Мебеджиева по прозвищу Кровник. Прозвище говорило само за себя. Рамзан часто вызывал из Чечни боевиков, чтобы те разбирались с конкурентами или обидчиками. Репутация дороже любых денег, и с Рамзаном старались не связываться. Уютная «крыша» дала Майсурадзе не только спокойную жизнь, но и новые обязанности. Теперь сутенеру приходилось один раз в несколько месяцев отправлять девушек в Турцию и Эмираты, где у Кровника были публичные дома. И ко всему еще пришлось создавать сеть распространителей «экстази» для дискотек и ночных клубов.
Впрочем, новые обязанности ему были не в тягость. Москву буквально распирало от наплыва молодых наивных провинциалок. Перли, что лосось на нерест, только успевай выбирать погрудастей да пожопистей, тех, что так заводят арабов. А торговля «экстази» позволяла быть все время в центре постоянного внимания гламурной тусовки и считать себя едва ли не самым популярным мэном. Жизнь прекрасна, только недавно до сих пор безоблачный небосвод счастья заволокли тучи неприятностей. И дернул же его черт связаться с местной фурией Олькой, что, периферийных девок не хватало? Идиотка оказалась борцом за здоровый образ жизни и утопила в унитазе колес на пятьдесят штук «зелени». Хорошо, что эту проблему взялся решать лично Кровник, а то тяжело пришлось бы ему.
Остановив свой «Понтиак» на стоянке, Гоша хлопнул дверцей и в предвкушении удовольствия посмотрел на сверкающий разноцветными огнями ночной клуб «Пирамида». Сегодня сутенер собирался оттянуться по полной программе.
Неожиданно на лицо молодого мужчины накатила тень непонятного животного страха. Георгий на мгновение остановился, пытаясь определить природу этого ощущения, и тут же все понял. Некоторое время назад Рамзан привез группу молодых чеченцев, которые гуляли в ночных клубах, а заодно знакомились с географией города и потихоньку привыкали к цивильной жизни. Четыре дня назад Мебеджиев уехал в Ростов по делам, а Гоше велел развлекать гостей, которых в город должен был привозить его водитель. Но за это время ни водитель, ни гости Кровника не появились в Москве. Их мобильники не отвечали. Это настораживало, если учесть, что эти абреки охраняли похищенную Ольгу.
– Черт, – зло выругался Георгий. Выбил из пачки сигарету, закурил и решил для себя: «Завтра приезжает Кровник, вот пусть он сам и выясняет, что там за заморочки возникли. В конце концов, он „крыша“, ему и банковать».
Глубоко затянувшись, молодой человек поспешил к гостеприимному входу ночного клуба. Он уже видел длинную очередь молодежи, стремящейся во что бы то ни стало проникнуть в искрящееся и грохочущее чрево «Пирамиды». Майсурадзе эта проблема не касалась, фейс-контроль не для него. Его пропускали запросто.
Вынырнувшая из-за рекламного щита согнутая фигура в темном не привлекла его внимания. Мало ли бомжей в Москве шарится по мусорникам.
Тень проплыла мимо молодого человека и растворилась в темноте ближайшей подворотни.
Гоша сделал еще несколько шагов и тут же почувствовал, как острая боль каленым железом обожгла правый бок. Опустив руку, он нащупал ткань, которой был обмотан край заточенного трехгранного напильника.
Удар был нанесен профессионально, боль раскаленной лавой захлестнула все тело сутенера. Майсурадзе рухнул на заплеванный асфальт и несколько раз дернулся в агонии…
Огромный, как танк, серебристый «Шевроле Блейзер», искрясь в холодном свете крутобокой луны, стремительно наматывал километры.
Рамзан Мебеджиев сидел рядом с водителем и нервно покусывал зубочистку, прихваченную из ресторана, где он недавно ужинал.
Дела шли в гору, он входил в самое сильное криминальное сообщество Москвы, в будущем собирался возглавить это самое сообщество, поэтому каждое задание, полученное от старших, выполнял с юношеской ретивостью.
Последнее задание требовало покинуть Златоглавую и отправиться на юг. В Ростове он встретился с руководителями тамошней диаспоры. Разговор был недолгим, но содержательным.
Рамзан кроме природной жестокости обладал еще и неплохой сообразительностью, еще в Москве он понял – затевается большое дело, очень большое, а значит, нужно находиться возле старших, чтобы иметь возможность отличиться.
Поэтому Кровник не стал задерживаться в Ростове. Выполнив порученное, он отказался от веселой пирушки и местных шлюх. И, к большому недовольству своих охранников, немедленно отправился в обратный путь.
Проскочив Воронеж, «Шевроле Блейзер» взял курс на Тулу. До границы области оставалось несколько километров, когда на перекрестке в бок американского внедорожника врезался тупорылый «МАЗ». Огромный грузовик смял салон «Шевроле», опрокинул его набок и, протащив несколько десятков метров, спихнул груду мятого железа в кювет. После чего, утробно рыча, махина остановилась.
Распахнулась дверца, и на землю спрыгнул невысокий мужчина в синей спецовке. Водитель, раскинув в стороны руки, до хруста в суставах потянулся, потом не спеша осмотрел то, что еще минуту назад было дорогой иномаркой. Вокруг искореженной машины медленно расплывалось большое темное пятно, из поврежденного бака вытекало топливо.
Осмотром ДТП водитель явно остался доволен. Достав из кармана спецовки бензиновую зажигалку «Зиппо», крутанул колесико и небрежно бросил зажигалку в центр пятна, которое тут же вспыхнуло голубоватым пламенем.
После чего водитель вернулся на трассу, где его поджидала «Лада» десятой модели…
Посещая Нью-Йорк, Юджин Цорес редко останавливался в дорогих отелях, предпочитая жить в своем офисе на Уолл-стрит, здесь для жилья был отведен целый этаж, обставленный с таким комфортом, что позавидовали бы королевские люксы «Шератона» или «Хилтона».
Главный финансист мира окружал себя самой фантастической роскошью. Он позволял себе это, потому что знал, что такое нищета, знал, каково это – спать, зарывшись в кучу тряпья, и слышать симфонии, какие обычно играют кишки в желудке от голода.
Он родился за три года до начала Второй мировой войны в беднейшем районе Чикаго. Его отец, сапожник Моше, едва сводил концы с концами: прокормить ораву из семи голодных ртов было очень сложно. Соединенные Штаты едва оправились после Великой депрессии, и беднякам очень сложно было выживать.
Младенца в синагоге раввин нарек Срулем, и дальше жизнь пошла по накатанной колее. Несмотря на полуголодное существование, родители все же сумели дать всем своим детям начальное образование (конечно же, община помогала).
Самым способным к учебе оказался младший из Цоресов. Ему легко давались математика, геометрия и другие точные науки. Но больше всего Сруль любил читать. Сперва это были сказки в дешевых переплетах, потом очередь дошла и до серьезных книг. Уже в двенадцать лет он знал, что его фамилия в переводе с иврита обозначает «несчастье». Парнишка осознал, что семья их бедная; а семья Фридманов, посещающая с ними синагогу, зажиточная, имеет свой магазин; а Ройтманы, живущие в соседнем квартале, богатые, владеют ювелирной лавкой; а толстяк с рыхлым и пористым лицом Фурман и вовсе банкир. Он ездил на небесно-голубом «Бьюике», которым управлял личный шофер из гоев.
Такое открытие расстроило мальчика, и он решил, что назло негоднице-судьбе станет богатым. Богаче Фридманов, Ройтманов и Фурманов, вместе взятых.
Обучаясь в старших классах, Сруль в свободное время подрабатывал разносчиком почты, мыл автомобили и даже потрошил рыбу в магазине Иосифа Фридмана, который был отцом толстой и подслеповатой Ривы и потихоньку подыскивал ей жениха.
К окончанию школы младший Цорес имел достаточно сэкономленных денег, чтобы поступить в колледж. Вместо конкретной науки он выбрал самую что ни на есть абстрактную – экономику. А чтобы не отличаться от остальных американских студентов, имя, данное родителями, – Сруль – сменил на Юджин.
Учеба в колледже захлестнула юношу, целые дни напролет он проводил на занятиях, а по вечерам допоздна засиживался в библиотеке.
Уже на третьем курсе Юджин Цорес, проанализировав историю Соединенных Штатов, пришел к выводу, что самое благословенное время для Америки – это войны. Даже не принимая в них непосредственного участия, США бурно вели торговлю, поставляя воюющим сторонам необходимые товары: оружие, продовольствие, запчасти для боевой техники. Кровь погибших на полях сражений превращалась в золотой дождь для банкиров.
К тому времени к истории человечества добавилась борьба за независимость колоний стран Африки и Азии, которые также оказались золотой жилой для предприимчивого человека.
Получив диплом бакалавра, Цорес уже четко определился в своих будущих действиях, предварительно сделав очередное открытие: «Плановая экономика намного эффективнее бесплановой, а управляемая экономика – это королева бизнеса».
Под термином «управляемая экономика» Юджин Цорес подразумевал создание таких условий, когда можно управлять тем или иным направлением торгов на бирже. Для этого нужно только иметь полную информацию (естественно, секретную) о перспективе реализации какого-либо проекта. Потом покупалась какая-то никчемная замшелая фирма, акции которой стоили центы. Выкупая основную массу акций, одновременно подкупались чиновники в стране, где в будущем намечалась реализация проекта. Получив на купленную фирму контракт, тут же к делу подключали прессу, создавая тем самым рекламный ажиотаж. Уже через месяц акции ценой в несколько центов взлетали в сотни раз, делая их владельца в одночасье миллионером. Вот так, ничего не производя, Цорес стал стремительно обогащаться, превратившись в биржевого паука, который высасывал соки из стран третьего мира.
Обогащение для мальчика из бедной еврейской семьи стало смыслом жизни, и чем больше денег оседало на счетах финансиста, тем изощренней становились способы их добычи.
Став миллиардером, Юджин Цорес неожиданно пришел к выводу, что наиболее выгодно торговать не акциями, не золотом или даже ураном, а деньгами.
Валютная масса позволяла управлять не только экономикой того или иного государства, но даже и самими государствами, превращая руководителей этих стран в марионеток.
Развал социалистической системы сделал Юджина Цореса настолько могущественным, что он даже позволял себе угрожать президенту единственной в мире супердержавы. И последний счел наиболее разумным не раздувать пожар вражды.
Миллиарды давали Юджину власть над миром, но не могли купить ему молодость, хотя над проблемой не один год безрезультатно корпело несколько научно-исследовательских институтов.
Мозг финансиста сохранил прежнюю хватку, тело еще могло себе позволить раз в месяц насладиться упругой женской плотью, но вот реакция, несмотря на витамины, секретные инъекции, уже была не та, да и энергии на проведение хитрых комбинаций уже не хватало. А вертеть мировой экономикой и политикой теперь стало для него единственным развлечением, как для наркомана доза наркотика или игрока колода карт.
Новый проект, который должен будет заставить вздрогнуть самые развитые страны, он сам уже был не в состоянии воплотить в жизнь. Поэтому пришлось искать исполнителя. Выбор пал на беглого русского олигарха Сосновского.
«Он такой же русский, как я американский!» – воскликнул Юджин, когда увидел фотографию кандидата на выполнение предстоящей миссии. Это был последний довод в пользу фигуранта.
Доверив Сосновскому план очередного потрясения мировой экономики, Цорес тем не менее не отошел от дела. За олигархом был установлен неусыпный контроль.
Сейчас перед Юджином Цоресом на экране монитора мелькали фотографии, на которых был запечатлен невысокий, лысоватый, с крючковатым носом Самуил Аронович, обнимавшийся с широкоплечим кавказцем.
– Кто это? – спросил Цорес, обращаясь к стоящему рядом полноватому мужчине в костюме-«тройке» стального цвета. На доклад к финансисту лично прилетел глава крупнейшего Европейского детективного агентства «Видок».
– Это Шервани Набиев, – пояснил француз, – чеченский полевой командир. После разгрома своего отряда сбежал в Англию и теперь находится там под покровительством тори. Для полноты картины мои эксперты собрали об этом туземце всю информацию, что когда-либо писала западная пресса, плюс требование Российской Генпрокуратуры выдать Набиева Москве. Также там перечислены преступления, в которых он обвиняется. Так сказать, для полноты картины.
– Хорошо, – удовлетворенно кивнул финансист. Его протеже повел себя совсем не так, как было договорено.
Влиятельный чеченский сепаратист мог понадобиться олигарху только для одного. Сбежавший из России Сосновский затаил злобу на нынешнее правительство и каждый раз искал способ, как бы вцепиться своими мелкими крысиными зубами в его загривок. При этом будучи уверенным, что добьется для себя возможности вернуться в Россию. Неожиданно Юджин решил просчитать ход мыслей Сосновского, который при любой возможности пытался подбить устои власти Кремля: «Мог бы со мной этот вопрос обсудить, в конце концов, в этой варварской стране у меня самого сильные позиции».
Действительно, во всех республиках бывшего Советского Союза были организованы фонды его имени, которые выращивали новых холуев «золотого миллиарда». За американские доллары эти люди готовы были на все. Вот только в последнее время российские власти стали не особо благосклонно относиться к негосударственным организациям и в случае какого-то серьезного конфликта фонд вместе с филиалами тут же могли закрыть. А это никуда не годилось.
«Ладно, пусть Сосновский развлекается со своими туземцами игрой в „индейцев и ковбоев“, главное, чтобы добился обговоренной нами конечной цели», – наконец решил для себя Цорес. Посмотрев на мужчину, одобрительно произнес:
– Хорошая работа, Филипп.
– Благодарю, сэр, – негромко произнес директор «Видока» и слегка склонил голову. – Мы можем прекратить контроль за Сосновским?
– Ни в коем случае, – категорично заявил финансист. – Продолжайте наблюдать, доклады как обычно, раз в неделю, – потребовал он жестким тоном. Он никогда не полагался при реализации своих проектов на волю случая…
Глава 3. Смертоносный гербарий
Белоснежная остроносая яхта с поэтическим названием «Афродита» мягко покачивалась на зеленых волнах Адриатического моря. Где-то там, у горизонта, виднелись угловатые крыши Венеции. А здесь, в море, «Афродита» была одна-одинешенька, как Ноев ковчег после всемирного потопа.
Очередная волна мягко ударила в борт судна, придавая ему дополнительный колебательный момент.
Солнце достигло наивысшей точки на небосклоне и в этот полуденный час немилосердно жарило. Поднявшаяся из чрева яхты пара была в нарядах Адама и Евы.
Женщина была высокой длинноволосой блондинкой, стройной, загоревшей, с небольшими грудями. На красивом лице выделялись большие серые глаза и полные чувственные губы, гармонирующие с треугольной ямочкой на подбородке.
Ее спутник был стройным мужчиной с копной черных, как воронье крыло, кудрявых волос на голове, с телом, поросшим густой растительностью. У него была спортивная фигура, холеное округлое лицо, с мощным, как клюв беркута, носом.
Владельца яхты звали Бенито, он происходил из старинного аристократического рода, его предком был сам князь Боргезе, национальный герой, командир отряда боевых пловцов фашистской Италии.
Бенито же был далек от армии, войны, а с морем его связывала лишь яхта с поэтическим названием. Молодой итальянец был стопроцентным плейбоем и с удовольствием прожигал свою жизнь в развлечениях. Кроме яхты он владел квартирой в Венеции, замком на севере Италии, конюшней с десятком породистых лошадей и большим винодельческим заводом.
Но бизнес нисколько не интересовал Бенито, все дела вела его неувядающая с годами матушка, позволявшая единственному чаду не задумываться о хлебе насущном.
– Нина, ты просто богиня, – восхищенно воскликнул горячий итальянец, сжимая бокал в одной руке, а в другой держа початую бутылку шампанского. Одним глотком осушив бокал игристого напитка, он тут же вновь его наполнил. – Когда я с тобой в постели, мне все происходящее кажется наркотической галлюцинацией. Это просто нереально. Я тебе рассказывал, что в молодости торчал под кокаином и ЛСД? Спасибо, матушка вытащила из этого дерьма.
– Да, ты говорил, – вяло откликнулась девушка. Приложившись к бокалу, она недовольно поморщилась. Газированный напиток был настолько холодным, что ломило зубы. Она хотела что-то сказать, но внезапно из каюты донеслась электронная версия «Турецкого марша». – Черт! – неожиданно выругалась девушка – звонил ее сотовый телефон.
Вернулась она спустя минуту и, широко улыбаясь, объявила:
– Ну, что, мой славный капитан, правь к берегу. Труба зовет.
– Как к берегу? – капризно изогнул губы потомок древнего рода.
– Меня зовет отец, значит, нужно спешить, – пояснила приятелю девушка тоном, не допускающим возражений.
– Какой отец? – снова возмутился итальянец. – Можно подумать, ты дочь дона сицилийской мафии.
– Бенито, мальчик, тебе лучше этого не знать, – как можно мягче улыбнулась Нина, но в ее серых бездонных глазах промелькнула тень животного страха…
Из крохотного окна виднелся краешек Эйфелевой башни, в разноцветном свете ночного Парижа выглядевшей железным великаном. Квартира в старинном трехэтажном особняке на берегу вяло текущей Сены по современным меркам была совсем крохотной. Прихожая, больше похожая на пенал, кухонька, в которой с трудом смогли бы разминуться два человека, гостиная с кожаной мягкой мебелью и большим плоскоэкранным телевизором, за ней притулилась спаленка, настолько маленькая, что стандартная двуспальная кровать занимала практически все ее пространство.
Несмотря на стесненные условия, девушки, живущие здесь, были просто счастливы. Действительно, много ли надо человеку для счастья? Наличие многомиллионного банковского счета, роскошного особняка на Беверли-Хиллз, лимузина длиннее железнодорожного вагона отнюдь не гарантировало счастья.
Полногрудая шатенка Лина с длинными вьющимися волосами была обладательницей белоснежной кожи и изумрудного цвета глаз. Особо аппетитно девушка смотрелась в длинном полупрозрачном пеньюаре, подчеркивающем ее формы.
Ее подруга, высокая и стройная Инга, напротив, носила короткую мальчуковую стрижку из обесцвеченных волос, да и сама больше походила на юношу, худая, мускулистая, с узким тазом и широкими, по спортивному развитыми плечами. На правом предплечье устрашающе гнездилась татуировка какого-то туземного арахнида. Грудь у Инги была просто микроскопическая, а точнее, почти отсутствовала.
Девушки уже десять лет жили вместе. Сперва они считали себя гетеросексуалками, только фригидными, но пытались как-то с этим смириться и жить обычной жизнью до тех пор, пока однажды они не оказались вместе на одной вечеринке. Изрядная доза алкоголя сняла тормоза стеснительности… Утром девушки проснулись в одной постели, но вместо стыда испытали ни с чем не сравнимый восторг и с тех пор решили не расставаться.
Поселившись в Париже, бывшие спортсменки стали работать в одном из фитнес-клубов. Лина, в прошлом мастер спорта международного класса по акробатике, вела занятия аэробикой. Инга, серебряный призер России по биатлону, руководила группой начинающих, делая упор на выносливость. Заработанных денег с лихвой хватало оплачивать квартиру в центре Парижа и не отказывать себе в мелочах. Они были по-настоящему счастливы.
Конец рабочей недели девушки обычно отмечали романтическим ужином, а потом до полуночи кувыркались в кровати, благо большая коллекция фаллоимитаторов позволяла разнообразить интимную жизнь.
С громким хлопком вылетела пробка из узкого горла «Мадам Клико», и в бокалы полилась пенистая жидкость. С кухни доносился аромат жаркого из перепелов.
– За нас, – предложила Инга, с нежностью глядя на подругу. После душа на ней было лишь узкое полотенце на манер набедренной повязки.
– За нас! – подняв свой бокал, радостно взвизгнула Лина. Бокалы стукнулись, раздался мелодичный звон.
Звонок телефона прервал вечернюю идиллию. Инга кошкой метнулась к аппарату:
– Алле…
Разговор был коротким, через минуту девушка опустила трубку на рычаг и посмотрела на подругу с выражением досады и озабоченности на лице.
– Вот и отдохнули.
– Что случилось, радость моя? – наморщила хорошенький носик Лина. Обычно от выпитого шампанского у нее буквально «крышу сносило», но не в этот раз.
– Папик звонил, хочет срочно увидеться, – тяжело вздохнув, пояснила Инга. – В аэропорту Де Голля нас ждут билеты, через четыре часа вылет. Так что, следует поторопиться…
Едва на Лос-Анджелес опустилась ночь, на окраине мегаполиса стала собираться разношерстная многоликая толпа молодежи. Здесь же выстраивались в шеренги автомобили, в основном это были скоростные машины, владельцы которых собирались пощекотать свои нервы ночными гонками. Пронырливые деляги заключали пари на того или иного пилота, со всех сторон звучали имена фаворитов: «Викинг», «Ковбой Лесли», «Анаконда»…
Наконец толпа расступилась, на дороге остались две остромордые гоночные машины. Ярко-красный «Феррари» с золотым драконом на капоте и усовершенствованный «Мустанг» с выведенными наверх, как рога буйвола, выхлопными трубами.
За рулем «Феррари» сидела эффектная негритянка в облегающем кожаном комбинезоне с оголенными руками.
«Мустангом» управляло лысое создание со множеством булавок, воткнутых в кожу лица.
Автомобили рычали, как живые существа, нервно подрагивая на рессорах. Вперед вышел невысокий иссиня-черный негр в старомодном котелке. С широких плеч ниспадала алая шелковая рубашка, поверх которой было навешано множество золотых цепей, на ногах тяжелые, на толстой рифленой подошве, ботинки с тупыми носками.
Негр встал в трех метрах от машин и высоко поднял вверх обе руки. В следующую секунду как по мановению волшебной палочки вспыхнули две цепочки огней, осветив большой участок трассы. Рефери раскатисто рассмеялся, демонстрируя водителям два ряда зубов из желтого металла, потом резко опустил руки. Автомобили, сорвавшись с места, обдали афроамериканца сизыми выхлопами.
Подобно двум стремительным торпедам автомобили понеслись по трассе, пытаясь обогнать друг дружку.
Впереди появилось нагромождение бочек с водой, которые обычно держат на трассе для технических нужд. Чернокожая девица надавила педаль тормоза, снижая скорость своего «Феррари», и тут же резко крутанула руль. Машина по касательной зацепила левое крыло «Мустанга», этого было достаточно, чтобы автомобиль занесло, и он проскочил поворот на добрую сотню метров. Разрыв получился слишком значительным, чтобы его можно было сократить. Негритянка под радостные возгласы толпы финишировала.
Но едва «Феррари» затормозил, окутанный клубами пыли, как прямо перед ним, визжа резиной, замер «Мустанг», и из салона коршуном вылетело человекообразное существо с перекошенным от злобы лицом и зажатой в руке крестовиной накидного ключа.
– Убью, сука! Она меня подрезала! – брызжа слюной, визжало существо, но никакого вреда своей сопернице причинить не успело.
Возле него, как из-под земли, возникли два чернокожих крепыша с мятыми носами профессиональных боксеров. Они легко подхватили лысого под обе руки, а победительница, показав средний палец, громко крикнула вслед:
– Ездить научись, шлюха!
Спустя мгновение интерес толпы к этому спору пропал, к заезду готовилась новая пара.
– Ты просто прелесть, куколка, – возле девушки появился чернокожий гигант в белой майке, поверх которой висела толстая золотая цепь с массивным медальоном. Верзила легко подхватил на руки свою подругу и закружил ее. – Ты просто прелесть, Габи, на твоем почине я срубил двадцать косарей. Нам поперло, детка, скоро мы будем по-настоящему богаты.
Рев стартовавших автомобилей заглушил последние слова гиганта, но он ничего вокруг уже не замечал, приплясывая со своей ношей на руках. Азартные люди умеют радоваться в любых условиях, когда считают, что фортуна им улыбается.
Наконец негритянке проявления восторга дружка порядком надоели, она вырвалась из его рук и гневно воскликнула:
– Ты ведешь себя как избалованный ребенок, Джуниор!
– Мы все в душе дети, – скаля в улыбке огромные зубы, ответил Джуниор. – Только одни это тщательно скрывают под маской занятости, а другие искренни в своей радости.
– Ты говоришь, скоро мы станем богатыми, – продолжала напирать на приятеля Габи. – Те деньги, что ты сегодня заработал, завтра же спустишь в казино или на собачьих боях. Вот и все твое богатство.
– Ты не права, детка, – улыбка сошла с лица гиганта, и он с укоризной покачал головой. – Я играю, потому что эти обезьяны из банка не открывают нам кредит, а нашей компании нужно закупать новое оборудование. Иначе мы никому не будем нужны. Тем более что через месяц у нас большой контракт с новым проектом «Юниверсал». Это наш большой шанс…
Неожиданно звонок сотового телефона заставил девушку отвлечься от пламенных речей приятеля.
– Да, слушаю.
Спустя минуту, отключив телефон, она несколько секунд задумчиво смотрела на физиономию Джуниора, потом раздельно произнесла:
– Мне необходимо срочно уехать.
– Надолго? – спросил чернокожий гигант, подозрительно сощурив глаза.
– Не знаю, как получится. – Габи неопределенно повела плечами.
– А как же наше сотрудничество с «Юниверсалом», ты же лучшая автомобильная трюкачка? – Глаза верзилы стали наливаться кровью.
– Ничего страшного, незаменимых нет. Найдешь кого-нибудь другого.
– Все-таки лысая права, ты, детка, настоящая сука. – Круто развернувшись, Джуниор нырнул в толпу болельщиков гонок…
Во время ленча территория Токийского университета напоминала растревоженный муравейник. Юноши, девушки, разбившись на небольшие группы, разворачивали свои завтраки и весело переговаривались, с аппетитом поглощая еду. Неожиданно гул, плотно стоявший над университетским двором, стих, как затихают птицы, чувствуя приближение бури.
В направлении главного корпуса царственной походкой важно прошествовала высокая женщина. Ее длинные медно-красные волосы развевались подобно трепещущему пламени факела. Казалось, что от этих волос во дворе стало светлее, низкорослые японцы и японки завороженно смотрели на женщину. Она уже пять лет в университете изучала историю Японии, и каждое ее появление вызывало одну и ту же реакцию, будь то спортивный зал, где рыжегривая бестия изучала национальные боевые искусства, будь то учебная аудитория или университетская библиотека.
За яркие волосы и неуемную энергию молодую женщину окрестили, как голливудскую героиню, Рыжей Соней, и она не возражала.
Поднявшись на второй этаж, огненногривая девица вошла в кабинет ректора.
– Здравствуйте, Акира-сан, – склонившись в поклоне, поздоровалась Соня.
– Здравствуйте. – По европейским меркам ректор был маленького роста, чуть выше полутора метров, худощавый, с головой грушевидной формы, обрамленной редкими волосами, растущими неровными кустами над оттопыренными ушами. Он, как и все в университете, испытывал благоволение к этой крупной женщине. – Что-нибудь случилось?
– Да, – коротко ответила Соня. За прошедшие в стенах университета пять лет она научилась разговаривать по-японски не хуже жителей Страны восходящего солнца. – Я получила сообщение от отца, мне придется срочно вылететь в Европу.
– Да, да, конечно, – участливо улыбнулся ректор. – Семья – это святое, летите. Мы будем ждать вашего возвращения. Надеюсь на скорую встречу. – Последняя фраза прозвучала не по-японски двусмысленно.
– До свидания, Акира-сан, – поклонившись, попрощалась молодая женщина…
Современная жизнь, как и современная война, построена на мобильности, когда все решают часы, минуты, а иногда даже секунды. Современные средства связи, современный транспорт позволили в течение одного дня известить нужных людей в разных уголках земного шара и сразу же собрать их в одном месте.
Девушки прилетали в Барселону и тут же чартерным рейсом отправлялись на остров Мальорку. Черный блестящий «Крайслер» доставлял путешественниц на загородную виллу Самуила Сосновского, раскинувшуюся на гранитном утесе, обустроенную в самых лучших традициях дизайнерского искусства.
Пятеро девушек, собравшиеся на веранде особняка, были знакомы друг с другом очень давно.
Пятнадцать лет назад они прошли отбор из нескольких тысяч претенденток из юниорок спортивных резервов тогда еще Советского Союза. Пятеро юных спортсменок с честью выдержали целую серию различных тестов, позволяющих вскрыть предел их возможностей, физических и психологических.
Потом два года девушек готовили по специализациям. В конце концов, не зря же Сосновский большую часть заработанных денег тратил на спецов, считая это лучшим вложением капитала.
Через два года по стране прокатилась волна кровавых убийств. От пуль и бомб местных убийц гибли чиновники, крупные бизнесмены, уголовные авторитеты, банкиры и даже большие милицейские начальники.
Убийцы, как мимолетные тени, появлялись никем не замеченные и, совершив свою кровавую работу, так же незаметно исчезали.
По всей стране были заведены десятки резонансных уголовных дел. Но никому в высоких кабинетах МВД, ФСБ и Генпрокуратуры не пришло в голову заглянуть в корень этих преступлений и задать вполне логичный вопрос: «Кому это выгодно?»
А выгодно, по большому счету, всего лишь одному человеку. В эти годы империя Сосновского росла, как на дрожжах, подобно паразиту, питающемуся соками своей жертвы.
Последним «русским аккордом» этой боевой пятерки валькирий стала дискредитация генерального прокурора, который, подобно борзой, гнавшейся за зайцем, мешал их покровителю.
Самуил Аронович, которого определили в класс дичи, был с этим совершенно не согласен. «Развод» сановника проходил по классической схеме. Великосветский банкет с обильным возлиянием, затем возле генерального прокурора будто случайно появилась парочка смазливых сексапильных девиц.
Постепенно банкет из ресторана плавно переместился в сауну… А на следующий день все центральные телеканалы бодро крутили видеозапись, на которой лицо, похожее на генпрокурора, «зажигало» в компании голых фурий. Естественно, на карьере главного борца с коррупцией в высших эшелонах власти был поставлен крест. В тот же день ФСБ, милиция, прокуратура стали искать исполнительниц недавнего реалити-шоу, но тех и след простыл. Девочки к тому времени под «липовыми» именами были зачислены в учебный центр коммандос Израиля, где готовили бойцов для МОССАДа. Их готовили воевать в самых разных условиях, от знойной пустыни и скалистых гор до многолюдных улиц больших городов.
Два года пролетели в интенсивной учебе, потом девушки уволились со службы, получив настоящие израильские паспорта, и разлетелись по миру, чтобы спустя пять лет встретиться на вилле Сосновского на острове Мальорка.
Девочки не горели любовью друг к другу, но тем не менее работали в команде, как единый организм, потому что были настоящими профессионалами.
Каждая из них неоднократно бывала на вилле, и поэтому они чувствовали здесь себя как дома. Тем более что олигарх в свое время пропустил их всех через свою постель, что у него называлось «тест на любимую жену».
Нина налила в бокал немного мартини, потом плеснула водки, добавила лед, затем с ногами взобралась на плетеный диван.
Инга наполнила два высоких фужера густым рубиновым вином и, устроившись возле Лины, протянула один подруге.
Габриэла ограничилась бутылочкой американского пива «Рэд Булл».
Только Соня ничего не стала пить. Усевшись в стороне от остальных, она разложила на коленях свой ноутбук и углубилась в работу.
– Здравствуйте, мои дорогие и любимые, – Сосновский по своему обыкновению появился на веранде совершенно неожиданно. Бывший математик был большим любителем подобных эффектов, считая, что неожиданное появление придает ему загадочности. Также ему нравилось на подобных домашних вечеринках поражать присутствующих экстравагантной одеждой. Вот и сейчас Самуил Аронович появился в кроссовках, бриджах ниже колен и свободного покроя яркой рубашке. На шею он повязал цветной шейный платок.
Олигарх обошел всех своих любимиц, каждую по-отечески чмокнув в подставленную щечку, и только потом занял свободное кресло в центре веранды. Сейчас он мало походил на крепко стоящего на ногах агрессивного бизнесмена, который как дикий зверь безжалостно убивал любого, в ком мог заподозрить угрозу своему богатству, а больше смахивал на дешевого сутенера из американского фильма. Страсть к лицедейству таилась в нем с глубокого детства, с тех пор, когда он в школьном театре играл в новогодних спектаклях.
Сосновский наполнил большой стакан виски «Шивас Ригал», бросил в него несколько кубиков льда и, закинув ногу на ногу, вкрадчивым голосом искусителя проговорил:
– Ну что, цветочки мои дорогие, пришло время нам с вами расставаться.
– Только для этого ты нас созвал? – несколько вызывающе, с ехидной улыбкой спросила Габриэла.
Олигарх на эту дерзкую фразу лишь снисходительно улыбнулся и пригубил виски.
– Вы уже встали на крыло, и держать вас возле себя только портить все. Поэтому нужно нам расстаться, пока мы не превратились в кровных врагов. Естественно, отпустить просто так я вас не могу. Каждая получит достаточную сумму денег, чтобы и дальше жить безбедно до конца своих дней. – Сделав глоток виски, Сосновский пожевал губами, наслаждаясь вкусом напитка. – Но, – указательный палец олигарха уперся в направлении потолка, – давать деньги просто так унизительно. Их нужно заработать.
– Я так и думала, – прыснула Габриэла, открывая еще одну бутылку пива. – Просто так, папочка, ты даже не высморкаешься.
– Что за работа и сколько мы получим? – деловито поинтересовалась Соня. Огенногривая откинула свои шикарные волосы за спину. В левой руке она держала бокал, а пальцы правой запустила в глубокое декольте и стала поглаживать ложбинку между грудями.
– О самом мероприятии я сейчас говорить не буду, все еще успеете обсудить со своим инструктором. Скажу лишь главное, операция состоит из трех этапов, за каждый из которых вы получите по миллиону баксов каждая. То есть по три миллиона.
– А если один из этапов мы не выполним? – продолжала допытываться Соня.
– Тогда вся операция теряет смысл, – последовал короткий, но от того не менее угрожающий ответ Сосновского. Он обвел притихших девушек тяжелым взглядом и добавил: – Операция не особо сложная, просто нужно все выполнять четко и последовательно, шаг за шагом. Вся операция займет неделю, и еще столько же уйдет на подготовку к ней. То есть через две недели мы с вами благополучно расстанемся. Тренировки начнутся уже завтра, я специально арендовал для этого небольшой островок, где вы сможете вспомнить необходимые навыки. – Одним глотком допив свой виски, Сосновский рывком встал из кресла и наставительно произнес: – Запомните, теперь у вас нет имен. Вы снова мой гербарий: Нина – Астра, Соня – Гвоздика, Лина – Ромашка, Габриэла – Бегония, Инга – Фиалка.
Девушки понимающе кивали, и никто не произнес ни слова…
…Любек – город-порт, расположившийся на севере Федеративной Республики Германии, несмотря на связь со многими мировыми портами, ничем особо криминальным он не отличался, здесь вполне уживались и были довольны размеренной жизнью рабочие, служащие, моряки и докеры. Изредка в выходные дни случались потасовки в местных барах, но все драки заканчивались несколькими разбитыми носами и подбитыми глазами, да на местных рынках изредка выходили «на охоту» карманники и мелкие воришки, как правило, выходцы из стран третьего мира.
Полицейский участок номер двадцать семь находился на окраине Любека. Рядом ровными рядами стояли небольшие увитые зеленью аккуратные домики, коттеджи, окруженные заботливо возделанными лужайками и цветниками. Район был самым тихим в городе, пенсионеры, живущие в округе, не позволяли себе нарушать закон и бдительно следили за остальными.
Полицейский унтер-офицер, выйдя на крыльцо участка, зевнул и, сняв форменную фуражку, промокнул платком взмокший лоб. Только что начавшийся рабочий день ничего из ряда вон выходящего не сулил, скукота.
Внимание унтер-офицера привлекла появившаяся в начале улицы белая «Ауди». Шурша шинами, машина подкатила к полицейскому участку по еще довоенной брусчатке. Из салона выбрались две молодые особы, грудастые, длинноногие, они выглядели как настоящие модели со страниц журнала мод. У полицейского аж дух захватило.
Лица красавиц скрывали ажурные вуали, свисавшие с полей кокетливых шляпок. Девушки, подобно двум молодым тигрицам, грациозно ступая, направились к полицейскому.
– Гутен морген, – грудным голосом поздоровалась первой длинноволосая эффектная блондинка, изобразив обаятельную улыбку. Она говорила с приятным восточным акцентом.
«Похоже, полячки навестили Фатерлянд», – отвечая на приветствие, определил унтер-офицер. Впрочем, в этом визите не было ничего необычного, обе страны входили в Евросоюз и, по сути, это было одно государство.
Разговор сразу перешел на специфическую тему: у туристок из Варшавы украли чемодан, а в нем были не только личные вещи, но и туристические чеки на большую сумму.
Унтер-офицер, слушая рассказ женщин, не спускал с красавиц внимательного взгляда, решая про себя, какая из двух ему больше нравится. Блондинка или рыжая, пожалуй, все-таки медногривая, она пофигуристей и покрепче.
«Вот бы с такой в постели побарахтаться», – в конце концов пришел к такому выводу полицейский и, указав на входную дверь, произнес:
– Прошу, проходите, будем составлять протокол.
Читать бесплатно другие книги:
