Побочный эффект Янковский Дмитрий

– Добрый вечер, молодые люди. – Доктор задержал взгляд на Шерстке, затем неохотно перевел его на Олега. – Это с вами?

– Да, – коротко ответил Олег.

– Ваше недовольство вызвано моей вчерашней работой? – спросил доктор.

– Вы удивительно догадливы, – буркнул Олег. – Или для вас это уже стало нормой?

– Отнюдь. Вы первый, поэтому меня и задело. – Доктор жестом пригласил пройти в квартиру. – Что-то серьезное? Кровотечение? Боли?

– Пломба шумит.

– Что, извините?

– Шумит. Переводит радиоволны в звук, который мне мешает.

Виктор Абрамович задумчиво поправил очки, закрыл дверь и указал на вешалку, где следовало оставить одежду. Когда Шерстка расстегнула шубку, он снова задержал на ней взгляд:

– Вы, пожалуйста, подождите в приемной. Вам подать чай или кофе?

– Кофе.

– Ирочка! – Виктор Абрамович повысил голос. – Поднеси мне инструмент и обезболивающее, а затем подай гостье кофе.

Олег разулся и направился вслед за доктором.

– Значит, радиоволны, – на ходу бормотал Виктор Абрамович. – Очень странно. Однако это легко проверить. Присаживайтесь. – Он указал на зубоврачебное кресло. – Видите ли, у меня есть прибор, доставляющий массу неудобств, – объяснил он. – Вообще-то это печка для сухой стерилизации инструмента, но, когда она работает, соседи жалуются на сбои в работе телевизоров. Сейчас мы можем использовать этот побочный эффект с пользой. Если пломба действительно улавливает радиоволны, вы с легкостью определите момент, когда я включу прибор.

Он замолчал, сделав длинную паузу. Олег расслышал, как глубоко в недрах здания включился механизм лифта, затем Шерстка что-то невнятно сказала в столовой, ей ответил другой женский голос. И вдруг в голове раздался визг, похожий на звук внедряющегося в бетонную стену сверла.

– Выключите! – не сдержавшись, крикнул Олег.

Звук тут же стих, оставив в голове оглушительную пустоту.

– Да. – В поле зрения появилось задумчивое лицо доктора. – Феномен действительно имеет место. Откройте рот, пожалуйста.

Олег подчинился.

– Не могу понять, что случилось, – вздохнул Виктор Абрамович, постукивая инструментом по пломбе. – Очень редкий случай, хотя медицине известно несколько подобных курьезов. Правда, все они были связаны с применением мышьяка. Здесь, по всей видимости, мы случайно столкнулись с аналогичными свойствами другого материала. Обязательно укажу это, когда буду писать мемуары. Так что попадете в историю, молодой человек. Но пломбу следует удалить. Я поставлю новую, из другого материала. И для начала я все же хочу закончить с удалением и мерками под протезы.

Пока доктор работал, медсестра принесла в приемную кофе, пачку журналов и пульт от телевизора.

Шерстка поблагодарила и сделала звук потише. На всякий случай. Чтобы слышать звуки, доносившиеся из кабинета. Новая работа Олега по-прежнему вызывала у нее нехорошее предчувствие, но понять причину беспокойства при помощи логики не получалось.

«Слишком много денег ему выдали, вот из-за чего я гружусь, – с неудовольствием подумала она. – А в Москве ничего не бывает даром. Но у приезжих слово «халява» почему-то не вызывает панического ужаса на уровне инстинктов, они еще не понимают, что заплатить все равно придется, только в самый неподходящий момент и по самой спекулятивной цене».

С другой стороны, Олег был самостоятельным человеком, имел полное право распоряжаться своей жизнью как ему вздумается, а также набивать необходимое количество синяков, без которых формирование личности все равно не обойдется. Но, даже понимая это, хотелось уберечь его от бессмысленных промахов.

«Черт бы меня побрал, – подумала девушка. – В конце концов, он мне не муж. Связался с Крыськой, пусть она его и спасает».

Она старательно отогнала тревожные мысли, пинками вытолкнула последнюю и захлопнула за ней дверь. Все. Теперь лишь печать в паспорте жгла ей бедро через ткань брюк.

«До чего же сильны предрассудки, – фыркнула про себя Шерстка. – Этот штампик действует на подсознательном уровне, заставляя ощущать повышенное чувство ответственности. Чушь! Вся моя ответственность ограничивается отношениями кузенов. На этом предлагаю вопрос считать закрытым».

На экране мельтешил какой-то фильм, один из сотен почти одинаковых, где главной задачей положительного героя является поход по аккуратно расставленным в темноте граблям. Так он бредет примерно треть фильма, демонстрируя чудеса глупости, нерасторопности и недальновидности. А когда все препятствия пройдены и шишки набиты, начинаются поиски нехорошего человека, расставившего эти грабли. На данном этапе герой моментально и, как правило, беспричинно умнеет. Завершается фильм неизменной дракой на заброшенном заводе, где в конце концов злодей нанизан на трубу, сброшен с высоты, упал в котел с расплавленной сталью, попал в устройство для дробления камней, задержан полицией – нужное подчеркнуть.

Шерстка поморщилась и пригубила горячий кофе. На другом канале шел очередной лохотрон для поднятия рейтингов, где очередная группа подготовленных актеров боролась за очередной миллион.

Года два назад на одной из выставок Люда познакомилась с парнем, работавшим на телевидении. За полгода знакомства и тусовок с его коллегами она здорово разочаровалась в популярных телепрограммах, оказавшихся сплошным надувательством. Она узнала, как и из кого готовят «победителей» телевикторин, почему так сложно дозвониться в студию во время программы и почему в прямом эфире ни один пьяный хулиган ни разу не ругнулся матом и ни один начинающий предприниматель не прорекламировал свою фирму.

Шерстка допила кофе и поискала канал, на котором транслируют новости.

Когда лечение было завершено, Виктор Абрамович сел на стул и записал что-то в толстой тетради с обложкой под кожу.

– Значит, работу по восстановлению ваших зубов я считаю законченной. Удаление, пломбировка, частичное протезирование. Надеюсь, вы довольны?

– Вполне. – Олег уже забыл, что собирался требовать неустойку за неудобства, причиненные шумной пломбой. – Сколько я вам должен?

– За сегодняшний прием – двенадцать тысяч. Это специальная цена для особых клиентов. Но впоследствии я бы вам рекомендовал еще исправление прикуса и установку протезов на месте удаленных зубов.

– Вполне возможно, я очень скоро воспользуюсь вашим советом. Возьмите, пожалуйста.

Легкие деньги уходили удивительно безболезненно. Олег поймал себя на мысли, что всего несколько дней назад ужаснулся бы, если бы такая сумма только прошла через его руки. Теперь это казалось далеким и странным, не имеющим к нему ни малейшего отношения, словно всю жизнь до этого он жил так, как сейчас.

Олег уложил остаток денег обратно в карман, вышел в прихожую и позвал кузину:

– Поехали.

– Подожди. – Она выглянула из столовой. – Тут прикольные вещи по ящику передают.

– Поехали! – настойчиво сказал Олег. – У нас еще полно дел. – Он виновато глянул на Виктора Абрамовича. – Спасибо. До свидания.

– До свидания, – кивнул доктор.

Шерстка пожала плечами, оделась и вышла вслед за Олегом в подъезд, громко захлопнув за собой дверь.

– Какая муха тебя укусила? – поинтересовалась она уже в лифте.

– Мы же не телевизор смотреть приехали сюда. Мне и так не очень удобно, что я взял тебя с собой, не предупредив об этом Виктора Абрамовича.

– Он за это деньги получает, – пожала плечами Шерстка. – Я вот не хочу, чтобы у меня по квартире шастали всякие-разные, вот и не пускаю никого. А он хочет, чтобы к нему ходили, иначе он умрет с голоду. Так что не грузись.

– Извини. – Олег почувствовал, что она права. – А что там было по телику?

– Ты же не дал дослушать. Планету какую-то нашли в созвездии Лебедя, что ли.

– Может, еще передадут, – сказал Олег.

– Ладно, проехали. С тобой все нормально? Что-то ты бледный какой-то.

– Наркоз еще до конца не прошел, – отмахнулся Олег. – Зато теперь в голове ничего не шумит. Дело действительно было в пломбе.

– Ну и нормально. А у нас дома еще коньяк остался. Честно говоря, мне хочется сегодня напиться как следует. Умаялась я с дороги, охота расслабиться. Раз в полгода можно, наверное.

– Даже нужно, – усмехнулся Олег. – Особенно в Москве. Дома я как-то обходился без этого, а здесь крышу начинает сносить.

Они вышли на улицу и почти сразу поймали машину. Начался густой снег, водитель включил «дворники». Свет фар сделался почти материальным, уплотнившись вихрящимся снежным мельтешением, печка гудела, распространяя по салону волны тепла. В сочетании с остаточным действием наркоза оно вызывало непреодолимую сонливость.

Сквозь навалившуюся полудрему Олег услышал голос Кристины.

– Позвони, когда устроишься, – сказала она. – Не экономь, заплати в поезде за постель, а то ехать больше суток.

Она была красивая, как всегда, в розовом махровом халате, раскрасневшаяся после горячего душа.

– Хорошо, – ответил Олег, чувствуя ни с чем не сравнимое возбуждение, предшествующее дальней дороге.

Он называл это состояние чемоданным, хотя никогда в жизни не брал с собой чемодана. В него просто нечего было укладывать – три смены белья, немного еды и альбом с работами. Все это легко умещалось в небольшой сумке с наплечным ремнем.

– Не забудь послать телеграмму на имя судьи, – напомнила Кристина. – Я в заявлении написала, что ты постоянно проживаешь в Москве, поэтому он обещал принять решение о разводе в твое отсутствие.

Олег ободряюще улыбнулся:

– Не беспокойся, все у нас будет хорошо. Я обещаю, что вытяну тебя из этой дыры, мне главное – прописаться и устроиться на работу. Так что следующий год встретим вместе. Ну, не вешай нос.

– Ладно, иди, а то опоздаешь. – В глазах Кристины читалась легкая тревога, перемешанная с затаенной печалью.

– Я тебе позвоню, – пообещал Олег. – С вокзала, как только приеду. У тебя есть Людкин телефон? Звони.

– Хорошо.

У Олега сердце заныло от грусти. Он коротко поцеловал жену в щеку, на миг ощутив упругость ее груди под халатом. Затем развернулся и вышел в подъезд.

Хлопнула дверь.

– Ты чего вздрагиваешь? – поинтересовалась Шерстка.

– А? – Олег выскочил из объятий дремоты. – Ничего. Приснилось, будто оступился на лестнице.

Как и в прошлый раз, когда вспоминалась Кристина, автомобиль с выключенным мотором стоял на автозаправке. Олег помотал головой, отгоняя странное ощущение расслоения пространства, всегда сопутствующее таким вот случайным повторам реальности.

Водитель уплатил за бензин, заправился и уселся за руль, запустив двигатель. Машина свернула на Рублевское шоссе. Мимо пробегали угрюмые здания и освещенные окна торговых палаток, заснеженные улицы, темные переулки. Олег чуть вспотел в натопленном автомобильном салоне, и, когда пришлось выходить из машины, ветер показался пронизывающим до костей.

– Пойдем скорее, – поторопил он Людмилу.

В подъезде они наткнулись на сердитую соседку, курившую у окна.

– Опять шляешься среди ночи? – буркнула она Шерстке. – Сколько же можно водить мужиков? Шлюха вонючая.

Сама она еле держалась на ногах от выпитого. Олег вскипел, сжал кулаки.

– Пойдем. – Шерстка потянула его за руку, заметив, как он напрягся. – Она же пьяная в дым. Не обращай внимания.

– Кем ты меня назвала?! – Соседка попыталась схватить девушку за рукав, но та легко уклонилась и потащила Олега по лестнице на третий этаж.

Желая поскорее уйти от скандала, Олег повернул ключ в замке и впустил Шерстку в квартиру. Едва он закрыл за собой дверь, как снаружи раздались могучие удары.

– А ну открой, сучка! – проревел за дверью могучий бас. – Ты мою бабу пьянью назвала?

– Я вызову милицию, – предупредил Олег.

Рассказывали, что сосед несколько лет просидел в тюрьме, но, за что именно, никто точно не знал.

– Я тебя раньше придушу! – Сосед грохнул ногой в косяк, но дверь была крепкой.

Минуты две он еще побранился, пофыркал, словно дворовый кот, распаленный схваткой, но наконец остыл и ушел в свою квартиру.

– Иногда хочется иметь пистолет, – признался Олег, разуваясь у вешалки. – Сунуть такому уроду под нос и наблюдать, как его колотит от страха.

– Разве этим что-то изменишь? – поинтересовалась Люда.

– Изменишь. Один раз он обгадит штаны, в другой уже не будет наезжать на соседей.

– Будет, причем еще хуже и злее, – вздохнула она, – вымещая злость на тех, у кого нет пистолета. Человека невероятно трудно заставить почувствовать себя побежденным. Проще убить.

– Так что же, сесть на задницу и ничего не делать? – фыркнул Олег.

– Чаще всего это бывает лучшим решением. Такие уроды, как правило, сами себя наказывают. Никогда не замечал?

– Нет.

– Это ты просто мало пожил в Москве.

– Нет. Это ты слишком серьезно воспринимаешь всяких буддистов и даосов.

– Нет. Я без всяких буддистов верю, что, пока я сама ни в чем не ошибусь, никакие несчастья меня не одолеют. Побеждает безупречность, а не сила и хитрость.

– Упадническая философия, – не согласился Олег. – Не выходи на улицу, и машина тебя не задавит.

– Ты передергиваешь, – усмехнулась Людмила. – Не щелкай клювом, будь внимательнее, не напивайся на улице, и тогда машина тебя точно не задавит.

Олег вспомнил предыдущую ночь.

– Ну, уж не знаю. – Он пожал плечами и прошел на кухню. – Если тебя грабят, то виноваты грабители, а не ты.

– Кстати, о выпивке. По-моему, пора пропустить по стаканчику, – заявила Шерстка.

Олег был совершенно не против. Он откупорил бутылку и разлил коньяк по бокалам. Выпили. Олег откусил маленький кусочек бутерброда с икрой и проглотил не разжевывая, боясь вызвать новое кровотечение.

– Нормальный коньяк. – Люда прислушалась к своим ощущениям. – Не левый. Тебе завтра на работу еще не идти?

– Завтра ночью, так что за день я успею вполне прилично отоспаться. На приведение себя в порядок мне дали две ночи. Завтра буду звонить и докладывать.

– Прямо как в сказке, – усмехнулась Шерстка. – И дал ему грозный джинн три ночи на размышление.

– Две. И не будет никаких размышлений, – поправил Олег, расслабленно облокотившись на спинку стула. – Лучшей работы я все равно не найду, а без денег устал.

– Ну и ладно. Хотя, если бы ты устроился по специальности, я бы больше обрадовалась. Ты совсем перестал заниматься. Когда в последний раз брал в руки линейку и роллер? Признавайся.

– Давненько. Линейкой сейчас никто не пользуется, Шерстка. Сейчас все работают на компьютере.

– Ну, вот и купи. У тебя же теперь куча денег!

– Ну и куплю! – воскликнул Олег. – Только не с этой получки, а со следующей.

Шерстка намазала икру на хлеб и задумчиво откусила.

– Когда редко выезжаешь за пределы Москвы, другие города начинают казаться чем-то не очень реальным, – непонятно к чему сказала она. – Там жизнь совершенно другая.

– Ты мне это рассказываешь? – усмехнулся Олег. – Я всю жизнь прожил в этой нереальности.

– Да… – вздохнула кузина и предложила: – Пойдем в мою комнату, посмотрим что-нибудь по телику. Хочется информации и каких-нибудь новостей.

Забрав с собой продукты и выпивку, они перебрались в Шерсткину комнату. Обстановка здесь была более чем скромной – шкаф, телевизор, кровать, низкий столик, сидеть за которым приходилось прямо на толстом бордовом ковре. Остальное место вдоль стен занимали полки, заставленные скульптурами. Шерстка не ограничивала своих фантазий. Олег окинул взглядом шеренги причудливых тварей: рыбу с аквариумом вместо туловища; тело женщины, сплетенное из клубка змей; мужчину с половым органом вместо головы; детишек-роботов; задумчивого юношу, сидящего на цепи возле дома; собаку, больше похожую на решетчатую ограду.

– И откуда ты такую бредятину придумываешь? – в который раз восхитился Олег. – Круто!

– А чего тут особенного? Она сама мне в голову лезет. Только успевай шлепать.

Шерстка взяла пульт и включила телевизор.

– О, как раз ночной выпуск! – обрадовалась она. – Может, повторят про планету.

Диктор говорил о проблемах, связанных с сокращением ядерных вооружений.

– Когда-нибудь это сокращение нам выйдет боком, – буркнул Олег.

– Тебе не все равно? – удивилась кузина. – К твоему мнению точно никто не прислушается, так что расслабься. Политика вредно влияет на кровяное давление. Особенно под коньяк.

– Это не политика. Если нам, не дай бог, что-то или кто-то начнет угрожать из космоса, мы еще вспомним эти уничтоженные ядерные заряды. Вот ты говоришь, открыли планету. А вдруг она обитаемая?

– Ты точно ненормальный. – Девушка долила в бокал коньяку. – Можно подумать, ядерные хлопушки помогут нам справиться с существами, преодолевшими бездны Вселенной. Не смеши меня.

– Водородная бомба – это хоть какой-то ответ.

– А смысл?

– Ты женщина. – Олег выпил и закусил бутербродом. – Тебе не понять, что значит жажда справедливого возмездия. Я вот никогда не мог понять, почему в концлагерях люди строем шли в печи крематория вместо того, чтобы попытаться всей толпой прорваться через ограждения, перебить охрану и сбежать. Какая разница, как умирать? А так есть хоть мизерный, но шанс.

– Всегда есть разница, как умирать, – сказала Шерстка. – Но я женщина, так что мое мнение в этом вопросе вряд ли учитывается.

– А если я его все же учту? – Такая манера вести дискуссии очень часто раздражала Олега.

– Большое спасибо, – съязвила девушка. – Я не была в концлагере, но могу представить состояние психики, при котором человеку не хочется сражаться, поскольку жизнь давно уже стала синонимом бесконечного страдания. Хочется умереть быстро и безболезненно, а не получить очередь по ногам или быть разодранным сторожевыми собаками.

– Страшно это. – Олег почувствовал подступающее опьянение.

После третьей порции коньяка последние остатки похмельной депрессии сдали позиции и растворились в глубине подсознания. Беседа пошла веселее.

Диктор закончил рассказ о новом законе, регулирующем продажу бензина в Москве.

«А теперь о сигнале из космоса, принятом американскими астрономами, – сообщил он. – Недавно открытая планета в одной из звездных систем созвездия Лебедя неожиданно проявила активность. Вчера, около полудня по московскому времени, двенадцатиметровый радиотелескоп Национальной обсерватории Китт-Пик в штате Аризона принял с нее загадочный радиосигнал. Подробности в интервью сотрудника обсерватории Давида Веллингтона».

На экране появился молодой человек в белом халате поверх синей униформы. Он начал говорить по-английски, а женщина-переводчик, спеша и запинаясь, за кадром переводила его слова на русский язык.

«Этот сигнал мы приняли из созвездия Лебедя. Он удивительный по мощности и широте спектра. Сейчас мощные компьютеры Национальной обсерватории справляются с задачами анализа полученного сигнала. Но уже сейчас можно утверждать с большой долей уверенности об искусственном происхождении сигнала. Возможно, он является вестью от наших братьев по разуму с далеких звезд. Мы делаем ставку на расшифровку сигнала, который может содержать бесценные сведения для человечества о технике и образе жизни далекой цивилизации».

На экране снова появился диктор.

«Американцы предоставили всем крупным телекомпаниям мира короткий фрагмент звукового эквивалента полученного сигнала. Сейчас вы получите возможность услышать звук, почти наверняка отправленный разумными существами».

Комната заполнилась типичным фоном радиопомех, сквозь который пробивался едва слышный писк, похожий на далекие выкрики чаек. И вдруг, словно невидимый дирижер взмахнул палочкой, раздался мощный звуковой аккорд.

– Впечатляет, – шепнул Олег.

Звук начал переливаться, дробиться, вызывая не столько слуховые, сколько зрительные ассоциации. Он напоминал дрожание переплетающихся и извивающихся стеклянных полос. И вдруг все смолкло.

«Американская сторона, – продолжил диктор, – отказалась предоставить кому бы то ни было полную запись, видимо, опасаясь, что она может содержать чрезвычайно важную информацию, доступ к которой американское правительство намерено контролировать. Остается загадкой, почему космический сигнал был принят только на телескопе Китт-Пик…»

Олег невнятно хмыкнул и отпил из бокала.

– Очень вовремя мы собрались разоружаться, – сказал он. – Что у этих «братьев по разуму» есть еще, кроме мощных передающих средств? Плазменные орудия? Гравитационные пушки? Антигравитационные приводы?

– Какой-то странный у тебя подход. – Девушка пожала плечами. – С чего ты взял, что они обязательно должны причинить нам вред?

– А разве когда-нибудь было иначе? Взять хотя бы вторжение конкистадоров в Америку. Чем не другая цивилизация? Их техническое превосходство над индейцами было подавляющим. И что вышло? Где теперь индейцы? Превосходящая технология всегда стремилась подавить менее развитую, прибрав при этом к рукам большую часть полезных ресурсов. Так было уже много раз – и в Америке, и в Африке.

– Сопротивление еще никого не спасло, – покачала головой Шерстка. – Сильный рассеивает свою энергию, завоевывая новые территории, а побежденный живет за счет этой энергии. Главное – не сопротивляться. Ну и потом, если они такие развитые, то у них и мораль должна быть выше.

– Да? А по-моему, чем более высоко развита страна, тем меньше она ценит чужую жизнь. Какая страна убила больше всего иностранцев двумя атомными ударами и бесчисленными неядерными бомбардировками во славу демократии?

Люда не ответила, задумчиво гоняя по столу стакан.

– То-то же.

– По-твоему, инопланетяне всегда будут только враждебны? – нахмурившись, спросила она. – Мне не хочется в это верить.

– При первой встрече – несомненно. Не думаю, что кто-то собирается преодолевать межзвездные расстояния из чистого альтруизма.

– От твоих прогнозов у меня мурашки по коже. – Она передернула плечами. – Ожидание иногда страшнее реальности.

– Думаю, наши засекут их издалека, – Олег попробовал успокоить Люду, – и примут меры. Абсолютно все водородные бомбы никто на свалку не отправит. Кроме того, преодолеть межзвездные расстояния – непростая задача. Одно дело – послать в космос сигнал, и совсем другое – отправить сюда крейсеры.

– А мне кажется, что без определенного морального уровня невозможен прогресс, – стояла на своем Шерстка. – И та страна, которую ты привел в пример, еще убедится в этом на своем горьком опыте. Так было с Германией, так было со всеми, кто пытался захапать чужое. Они рассеивались на тех территориях, которые оккупировали. Посмотри, дети конкистадоров больше похожи на южно-американских индейцев, чем на испанцев.

Олегу очень хотелось закончить тему на этой оптимистической ноте, но воображение помимо воли рисовало приближающиеся сквозь пространство армады боевых крейсеров.

«Если что, нас сомнут, как щенков, – подумал он. – Она права, нам не помогут никакие водородные бомбы».

– Вообще-то люди ведут себя как дебилы. – Он посмотрел сквозь бокал на свет. – Отправили во все концы Вселенной инструкции по собственному уничтожению…

– Ты о чем? – не поняла Шерстка.

– О «Пионерах» и «Вояджерах». В них вкладывали специальные золотые таблички с гравировками: как человек выглядит, чем питается, из каких веществ состоит, что слышит, как видит. Получается, что мы о потенциальном враге не знаем ничего, а он о нас – почти все. Американцы туда еще положили диски с записями голосов птиц, с классическими композициями и прочей белибердой. Можно подумать, инопланетянам больше делать нечего, только птичек слушать. Вот над эффективным ядом или вирусом они наверняка задумаются.

– Тебе бы в бюро прогнозов работать, – невесело усмехнулась Люда.

– Это еще почему?

– Потому что их прогнозы не исполняются. От твоих требуется то же самое. Я еще знаешь о чем подумала?

Олег изобразил заинтересованность.

– Зачем они послали этот сигнал? – Шерстка отпила еще глоток коньяку. – Тебе не кажется это странным?

– Ну… Честно говоря, я об этом не думал.

– А я вот подумала. Если принять во внимание твою теорию о несомненной враждебности инопланетного разума, то зачем им с нами связываться? На их месте я бы просто отправила капсулу с вирусом.

– Может, они ничего не знают о нас, – пожал плечами Олег. – Ну, не поймали ни «Пионер», ни «Вояджер». Ноль информации. Знаешь, что бы я сделал в подобном случае?

– Очень интересно.

– Я бы сформировал определенную дезинформацию о собственной цивилизации, занизив при этом данные о военной мощи. Затем отправил бы ее намеченному адресату и стал ждать. Как ты думаешь, чем ответит адресат?

– Ха! – Шерстка поставила на столик недопитый бокал. – Похоже, братишка, ты ответил на мой вопрос. Конечно, земляне в знак межпланетной дружбы отправят ответный сигнал, содержащий сведения о себе. И, судя по «Пионерам» и «Вояджерам», он будет содержать реальную информацию, а не дезу.

– Вот именно! Нечто вроде троянского коня, только с присущими новым технологиям заковырками. Нате вам подарочек. А потом бац! По ушам, по ушам!

– А кто знает, что отправили на этих «Вояджерах»? Ты читал?

– Нет. Но ведь говорили по телику.

– По телику много чего говорят. Налоги-то надо собирать…

Олег выпил до дна, украдкой задержав взгляд на ногах кузины, обтянутых тканью джинсов. Она то ли почувствовала это, то ли увидела в отражении на телеэкране.

– Похоже, прошлой ночью тебе действительно не повезло, – повернувшись, усмехнулась Шерстка.

– Что? – покраснел он.

– Ты смотришь на меня так, будто не был с женщиной полгода.

– Больше, – само вырвалось у Олега.

– Странно слышать такое от женатого человека, – сказала Шерстка. – Молодая жена, не красавица, но и не уродина. Сам такую выбрал. Или она тебе из принципа не давала? Или ты провинился в чем?

– Это отдельная история, – отмахнулся Олег, чувствуя невероятное желание выговориться, выплеснуть застоявшуюся обиду. Но говорить с кузиной о своих сексуальных проблемах казалось чем-то на грани инцеста – особенно учитывая возбуждение, сопутствующее любой попытке завязать такую беседу.

– Я бы послушала, – хитро улыбнулась девушка, усаживаясь удобнее. – Мы же никуда не спешим.

– Отстань, – фыркнул Олег.

– Ну, как хочешь. А я все равно догадалась. Дело не в ней!

– А в чем? – Олег смутился и покраснел еще больше.

– В тебе! – злорадно улыбнулась кузина. – Это у тебя проблемы! Ха-ха!

Она показала ему язык и долила себе коньяку.

Олег от смущения опрокинул бокал целиком и занялся остатками икры. Опьянение уже не становилось сильнее, оно замерло на каком-то стабильном уровне. «Платофаза, – подумал Олег и тут же смутился, уловив сексуальный аспект этого слова. – Фу, черт! Одни и те же мысли крутятся в голове».

Шерстка вытянула ноги и разлеглась на ковре.

«Надо идти спать», – подумал Олег, не в силах оторвать взгляда от ее стройного тела.

– Надо идти спать, – повторил он вслух.

– Вали, – фыркнула Шерстка. – Я тебя приютила, запятнала свою личную жизнь фиктивным бракосочетанием, прописала тебя к себе в квартиру, затем подала на развод, что тоже не плюс моей женской чести, а тебе в падло рассказать мне по секрету о своих проблемах.

– Я стесняюсь, – признался Олег.

– А ты еще хлопни, – добродушно посоветовала Шерстка.

Он запнулся, не зная, стоит ли говорить об основной причине.

– К тому же такие разговоры меня возбуждают.

– Ага! Возбуждают! Значит, ты не безнадежен! – обрадованно воскликнула кузина. – Что, и я тоже?

– Слушай, перестань издеваться! Меня уже с полгода возбуждают все женщины подряд.

– Нет, скажи честно – Кристина тебе ни разу не дала за два года супружеской жизни?

Олег промолчал.

– Ни фига себе! – Шерстка удивленно перевернулась на спину и качнула головой. – Надо же! За два года ни разу! Вот это женщина! Как же ты жил с ней все это время?

– С трудом, – признался Олег.