Охота на волков Соболев Сергей
– А как вы сами оцениваете эту ее затею? – спросил Бушмин. – Что вы сами посоветовали Дольниковой?
Женщина внимательно посмотрела на «Васильева», раздумывая, стоит ли посвящать малознакомого человека в столь деликатные вопросы.
– По этому поводу могу сказать только одно. Если Аня станет заботиться о ком-то, если у нее появится такая возможность, то ей тогда значительно легче будет справиться со своим горем. В противном случае… если она будет жить только прошлым, болью своих утрат, то это прошлое может целиком разрушить ее личность.
– Если я не ошибаюсь, в станице есть Дом малютки… Вы не в курсе, почему она не захотела взять ребенка здесь, где ей проще было бы договориться обо всем, включая и юридические формальности? Зачем она вообще отправилась в Чечню?
– Каждый человек вправе поступать так, как ему диктуют разум и сердце, – на сей раз уклончиво ответила Аксенова. – Что касается поездки в Чечню, то Анна поставила меня перед фактом. Не скажу, что я была в восторге от этой ее затеи, но она сделала выбор, и сделала его сама. Она бы и без нашей помощи попыталась осуществить свои планы, я в этом уверена, поэтому препятствовать ей не было никакого смысла.
Повернувшись к окну, женщина прислушалась к звукам, доносившимся снаружи. Затем поднялась из-за стола и, отодвинув край занавески, стала что-то высматривать, глядя в окно.
– Кажется, наши ребята вернулись из поездки в Гудермес… Пожалуй, я рассказала вам все, что знаю. А теперь, если вы не возражаете…
Она так и не договорила. Дверь распахнулась, и в дверном проеме возник двухметровый богатырь.
– Вот, командир… – Щетинистая рожа Гараса расцвела в улыбке. – Короче, «родственники» сами объявились!
Шагнув в сторону, он поманил кого-то рукой. В следующее мгновение у порога появилась фигура, обряженная в мешковатую эмчеэсовскую куртку. И тотчас же в комнату заглянула вихрастая мальчишечья голова.
Глава 13
Бушмин дал себе слово, что он сделает все возможное, все зависящее лично от него, чтобы само имя этой молодой женщины нигде и никогда не всплыло в связи с недавним ЧП, имевшим место на «блоке» у Ассиновской. Сама ли Дольникова завалила трех отморозков, или все случилось в результате странного стечения обстоятельств – не имеет ровным счетом никакого значения. Убитых вэвэшников следует списать на залетных нохчей, а Дольникову и мальчишку оставить в покое.
Эту мысль Андрей Бушмин намерен был при первом же удобном случае донести до сведения начальников, а таковыми для него в настоящий момент являлись Мануилов и Шувалов. А если этого окажется недостаточно, то он дойдет до самого Эма и попытается растолковать самому четырехзвездному «Мерлону», что Дольникова в той истории сама является жертвой, а потому ни о каком наказании даже речи быть не должно.
Но все эти его мысли и намерения имели отношение к ближайшему будущему, а сейчас он вынужден действовать строго по легенде.
…Гарас деликатно переместился в коридор, а Бушмин, испытывающий некоторую неловкость, вынужден был остаться в комнатушке.
Женщины обнялись как подруги, Вера Николаевна даже всплакнула. Она гладила Дольникову то по плечам, то по светлому ежику волос, и это со стороны выглядело так, будто она увидела после длительной разлуки собственную дочь.
Дольникова казалась смертельно уставшей. Под ее воспаленными глазами залегли глубокие тени, на бледном лице резко обозначились высокие скулы, кисти рук, наоборот, красные, словно их обварило кипятком. И было заметно, что она ужасно волнуется.
Мальчишка тоже чего-то опасался. На его чумазом лице контрастно выделялись яркие синие глаза – он не сводил их с Андрея. Точно дикий звереныш, готовый при первом же намеке на опасность юркнуть в какую-нибудь норку…
– Привет, дружище, – медленно присев возле него на корточки, сказал Бушмин. – Я вижу, ты совсем уже взрослый парень… Меня зовут Андрей. Ты слышал историю про Маугли? «Я и ты, мы с тобой одной крови…» Так, кажется… Я свой, вот что ты должен знать.
Дольникова, настороженно следившая за подозрительным незнакомцем, у которого к тому же из наплечной кобуры торчала рукоять пистолета, собралась было сделать ему замечание – кто вы такой, собственно? Оставьте, пожалуйста, ребенка в покое! – но что-то заставило ее промолчать.
Бушмин протянул мальчишке – как взрослому – руку. Тот какое-то время пристально смотрел Андрею в глаза, а затем… вложил свою ручонку в широкую мужскую ладонь.
Андрей не стал говорить, что ему известно имя мальчишки – мнимое оно или настоящее, не так уж важно. Итак, Дольников Иван Алексеевич. На вид ему лет десять, то есть на грудничка парень никак не похож. Но как бы там ни было, этот похожий на Маугли мальчишка, очевидно, и есть осознанный выбор Анны Дольниковой.
Внимание Андрея привлекла довольно глубокая царапина на правой руке Ивана, смазанная вкруговую йодом. Очень характерный шрам – такое впечатление, что какой-то гад хотел отрубить парню палец, но, передумав в последний момент, ограничился тем, что полоснул острым лезвием по коже, оставив как бы зарубку на недобрую память.
Ранка довольно свежая по времени; если это дело рук одного из вэвэшников, то на том свете с них и за это спросится.
– Ну вот и познакомились, – улыбнулся Бушмин. – Что, ручка моя, вижу, понравилась?
Он уже хотел презентовать мальцу авторучку, которую тот приметил острым глазом по колпачку, торчащему из нагрудного кармана, но вовремя опомнился. По виду обычная авторучка – ею даже можно было писать, – «стрелка» же начинялась парализующим составом.
– Это не совсем то, что тебе нужно, – снова улыбнулся Бушмин. – Вот когда мы переберемся ко мне, а я приглашаю тебя и твою… маму в гости, я подарю тебе ручку, и фломастеры, и альбом, если ты, конечно, любишь рисовать…
– А почему, собственно, мы должны принимать ваше… приглашение? – довольно резко проговорила Дольникова. – Вы, кажется, из органов? Чем обязана?
Бушмин довольно красноречиво посмотрел на заведующую.
– Ох, Анна, как я рада, как рада, что ты… что у тебя… – Аксенова смущенно улыбнулась. – Какой прелестный у тебя мальчик! Здесь вот товарищ тебя давно дожидается, так я выйду по своим делам, не буду вам мешать… Мы с тобой, Анюта, позже поговорим, но вначале, детки, вас нужно как следует накормить…
– К сожалению, Вера Николаевна, у нас совершенно нет времени, – сказал Бушмин. – Спасибо вам огромное… за мудрость и доброту.
Вежливо выставив за дверь хозяйку кабинета, Бушмин повернулся к Дольниковой.
– Анна Сергеевна, у вас буквально несколько минут на сборы. Вот мое удостоверение, можете с ним ознакомиться… У вас, кстати, сохранились какие-то документы?
Дольникова, даже толком не заглянув в бушминскую «ксиву», вернула ему документ. На вопрос она никак не отреагировала, но так побледнела, что стала напоминать гипсовую маску.
– Уф-ф… – Бушмин, недовольный сам собой, покачал головой. – Кажется, я вас напугал… Анна Сергеевна, я и мои коллеги… мы чертовски рады, что вы нашлись. Вы ведь исчезли так неожиданно… Ну да ладно, не о том речь. Вам ничего не грозит, понимаете? Очень важно, чтобы вы это поняли сразу! Я вижу, что вы устали, голодны, но я не могу сейчас оставить вас здесь, в Миссии. И говорить с вами о моем деле, признаться, здесь тоже не очень удобно…
– Вы намерены меня задержать? – безжизненным голосом проговорила Дольникова. – Могу я узнать, за что?
– Да боже упаси, – сказал Бушмин. – Мы просто переберемся в другое место, вот и все! Вы и позвонить оттуда сможете, если будет желание. Там вас накормят, примете душ, спать будете на мягких перинах. А завтра составим несколько бумаг – о том, что вы, во-первых, нашлись, а во-вторых, что утеряли документы. Или… не знаю, как было на самом деле. У вас их отобрали где-то? Короче, уладим бумажные формальности. А если помощь какая-то от нас потребуется, то в стороне, конечно, не останемся.
Впервые за все это время Дольникова внимательно посмотрела на незнакомца, разом оценив и его мужественную и вместе с тем привлекательную внешность, и проницательный взгляд серых глаз. Заметила она и другое: он явно что-то скрывал от нее, но в то же время всячески пытался успокоить и приободрить.
К тому же Иван, который умел распознавать опасность, в этом незнакомце, кажется, признал «своего».
– И вы нас потом отпустите на все четыре стороны?
– Конечно, отпустим, – пожал плечами Бушмин. – Не понимаю, с какой стати мы должны вас задерживать надолго?
Почти поверив своим словам, он дал женщине немного времени на сборы и вышел в коридор, где его дожидался Иван Гарас.
– Ну что, связался с Черепом? Какие-нибудь инструкции уже получены?
Они прошли в дальний конец коридора.
– Череп зарядил твое сообщение в Гудермес, – вполголоса проговорил прапорщик. – Оттуда велели передать, что «родственников» следует немедленно доставить в комендатуру. Сказали, что примерно через два часа приедут какие-то знакомые тебе сотрудники и заберут их с собой… Сказали еще, что «как только, так сразу» тебе следует самому связаться по «Акведуку» с базой в Гудермесе.
Он в задумчивости смотрел на бушминский «Кенвуд».
– Кажись, все, командир.
– Вот что, Иван… Придется нам в комендатуру еще раз смотаться, доставить туда «родственников». Поэтому свяжись-ка ты по рации с комендатурой, позывной «Рубин», а наш «Сапфир». Скажи, чтоб ср-рочно подали «карету»! Микроавтобус, на худой случай сгодится «Нива». И чтобы тачка у подъезда Миссии стояла не позже чем через полчаса! Заодно пройдись вокруг дома, посмотри, все ли спокойно. Так, на всякий случай… А я местному начальству еще словечко скажу…
Прапор быстро спустился по лестнице. Бушмин же наведался в кабинет, с посещения которого и завязал знакомство с сотрудниками Миссии.
Помимо мужчины в очках, он застал там и Веру Николаевну.
– У меня к вам одна просьба, – сказал Бушмин. – Мы стараемся не афишировать работу нашего ведомства, поскольку это связано с необходимостью обеспечить безопасность как наших людей, так и тех, кому мы стараемся помочь. Поэтому крайне желательно, чтобы наш нынешний визит остался в тайне. Договорились, Вера Николаевна?
Аксенова хотела что-то сказать, но ее неожиданно опередил коллега:
– Что мы, неграмотные? То же самое говорили товарищи, которые приходили в Миссию сегодня утром…
– Какие товарищи? – опешил Бушмин. – По какому поводу они сюда наведывались?
– Вдвоем приходили, как и вы, – ответил мужчина. – Вера Николаевна отсутствовала по делам, так пришлось мне с ними общаться… А вы разве не из одного учреждения?
Бушмин насторожился. О том, что Дольникову разыскивает еще одно учреждение, ему не было известно ровным счетом ничего.
– Что им нужно было от вас? – спросил Бушмин. – И что именно их интересовало?
– Да то же самое, что и вас, – поправив очки, немного раздраженно проговорил мужчина. – Расспрашивали про Дольникову… Сколько времени она здесь жила, куда и когда уехала, собиралась ли вернуться обратно… Я не знал, что Вера Николаевна вернется из лагеря еще засветло, поэтому посоветовал им прийти к семи часам вечера.
– А почему мне об этих визитерах ничего не сказали? – Аксенова смерила коллегу удивленным взглядом, затем посмотрела на Бушмина: – Я нич-чего не понимаю…
– Надо же, совсем из головы вылетело, – растерялся коллега Аксеновой. – Знаете ли, голова у меня совсем другим занята.
Бушмин хотел обложить «рассеянного» многоэтажным матом, однако удержался. Ведь, по большому счету, мужик ни в чем не виноват. Что же касается всего остального, то дело, кажется, оказалось не таким простым, как думалось.
– Вы запомнили, уважаемый, из какого они ведомства? Они ведь должны были как-то представиться? Заодно вспомните, пожалуйста, как они выглядели.
Рассеянный мужик пожал плечами:
– Признаться, я документы у них не спрашивал. Показали какие-то корочки, но я в них толком и не посмотрел. А выглядят… Да вот примерно так же, как вы с вашим коллегой.
Чертыхнувшись, Бушмин покинул комнату. Тратить время на «штафирку» – дело бесполезное, от такого толку не добьешься.
Вспомнив, что передал свой «Кенвуд» Гарасу, Андрей направился к лестнице. Спускаясь, думал о том, что следует срочно связаться с Черепом, чтобы немедленно выслал людей…
Это была последняя мысль Бушмина. В следующее мгновение его ослепила ярчайшая вспышка. А затем он погрузился в аспидную, как ичкерийская преисподняя, темноту…
Часть 4
Кесарево сечение
Глава 1
Одно из условий, при соблюдении которых в Кремле может уже в ближайшем времени произойти «рокировка», главой кабинета министров было выполнено предельно точно и аккуратно: на выборах он получил лояльную и в значительной степени управляемую, а потому не опасную для Семьи обновленную Государственную думу.
Наряду с другими важными государственными делами и заботами, требовавшими к себе самого пристального внимания, В.В. насколько возможно, старался и дальше отслеживать ход кампании в Чечне. Причем его больше занимали не сколоченные наспех парадные декорации, призванные отвлечь на себя досужее внимание широкой публики – всякая современная война, во многом благодаря усилиям СМИ, частенько смахивает на дурно срежиссированное театрализованное действо, – а то, что происходило за кулисами.
Когда премьер в сопровождении Эма и своего личного помощника спустился в подземный бункер СЦСБ, до наступления Нового года, если верить обратному отсчету на одном из таймеров Операционного зала, оставалось двести часов с минутами. Предполагалось, что нынешняя полуофициальная встреча главы правительства и секретаря Совета безопасности будет последней в этом году и что контакты будут возобновлены уже после новогодних празднеств.
Если, конечно, не случится ничего экстраординарного.
После того, как В.В. детально ознакомился с оперативной обстановкой на чеченских «фронтах», они вместе с Виктором Константиновичем перебрались из Операционного зала в апартаменты секретаря Совбеза.
Премьер был в хорошем настроении, на этот раз он приехал на Старую площадь без «матрицы», то бишь без тисненой кожаной папки, в которой хранились подготовленные Указ Президента и Постановление Президиума правительства РФ, а также некоторые секретные акты, позволяющие в случае крайней нужды восстановить либо в полном объеме, либо частично структуры Антикризисного центра.
Словно прочитав мысли своего спутника, В.В. решил для начала высказаться на эту тему.
– Что касается Антикризисного центра… Бесспорно, Виктор Константиныч, такая организация нам нужна. Доказательством тому служит развитие ситуации в Чечне и то, насколько оперативно снабжает нас информацией группа «Мерлон». Но давайте все же оставаться реалистами…
Воспользовавшись паузой, Эм заметил:
– Я все прекрасно понимаю, Владимир Владимирович. Для того чтобы легализовать «А-Центр», подготовленного нами пакета документов явно недостаточно. Любой правовед скажет, что «закрытый» Указ Президента об учреждении «А-Центра» с тем объемом функций и возможностей, которые нас устроили бы, может, по сути, расцениваться как антиконституционный акт. Как попытка неких темных сил спецслужб устроить заговор с целью… Да с какой угодно целью – здесь у комментаторов открывается широкое поле для домыслов и предположений.
– Хорошо, что вы это понимаете, – кивнул премьер. – У нас нет недостатка в тайных и явных недоброжелателях. Стоит им только пронюхать о наших «точечных» акциях и мероприятиях…
Они замолчали, дожидаясь, когда миловидная официантка закончит сервировать приставной столик: чай, кофе, сок и минералка, а также бутерброды и печенье. В принципе В.В. не практиковал совместные завтраки и обеды, где зачастую под рюмку решались важные вопросы. В сравнении с другими сановниками его, пожалуй, можно назвать аскетом. Но здесь, на Старой площади, он чувствовал себя почти как дома, даже штат обслуги остался прежний, так что он не стал отказываться от скромного угощения.
Спустя несколько минут, перекусив и выпив чаю с лимоном, они возобновили разговор.
– И все же, все же… – в задумчивости протянул Эм. – Благодаря нашему своевременному вмешательству, какими бы мы средствами при этом ни пользовались, вокруг Чечни вскрыты крупные… недостатки. В Гудермесе, Шали, Ачхой-Мартане и в некоторых других населенных пунктах ситуация была крайне взрывоопасной. Теперь точно установлено, что чеченцы затевали там оч-чень серьезные акции, призванные дестабилизировать ситуацию во всей республике. Не обошлось без головотяпства и халатности со стороны некоторых должностных лиц.
– Добавьте сюда злоупотребление властью в корыстных целях.
– И даже, давайте называть вещи своими именами, открытое предательство, – сказал Эм. – А почему подобное возможно? Силовые структуры разобщены, каждый начальник ведет «самостийную» политику – практически никому не подотчетен и бесконтролен, – все привыкли валить грехи друг на дружку. Группа «Мерлон» при поддержке сотрудников ГРУ за несколько дней обнаружила массу уязвимых мест. Уже сейчас, по предварительным прикидкам, можно сказать, что в преступные деяния на Северном Кавказе втянуты многие должностные лица, начиная от сотрудников вновь сформированной местной администрации и заканчивая людьми в генеральских папахах..
Премьер нахмурился.
– Будем последовательно вскрывать эти нарывы, – сказал он. И хорошенько вычистим весь накопившийся гной! Уже в январе будет опубликован Указ о восстановлении института Особых отделов. Помимо этого укрепим кадрами и материально ФСБ, а затем приступим к модернизации и централизации всех силовых структур, включая и правоохранительные органы… Что же касается Чечни конкретно, то мы просто обязаны, во-первых, сломать преступный бизнес, а во-вторых, выявить всех виновных, оценить степень вины этих людей и соответственно наказать: кого-то в дисциплинарном, а кого-то и в уголовном порядке. Я со своей стороны, Виктор Константинович, отдам необходимые распоряжения. Вы же подключите наших правоведов и специалистов информационно-аналитического управления. Пусть все хорошенько продумают, иначе наша инициатива не даст никаких результатов.
– Либо будет иметь трагические последствия, как это было в известном вам «деле Дольникова».
Премьер озабоченно покивал головой.
– Эту трагическую историю надо расследовать самым тщательным образом! Я прочел сегодня докладную, так что в курсе событий… Теперь что касается группы «Мерлон» и взаимодействующих с ней подчиненных полковника Шувалова. За успешное выполнение задания в Чечне всех премировать из нашего закрытого фонда месячным должностным окладом. А Мануилову, Шувалову и командирам двух спецподразделений ГРУ следует начислить премии в двухкратном размере.
– Бушмин пропал без вести, – помрачнел Эм. – Он и еще один сотрудник отправились на свидание с Анной Дольниковой. Двое суток интенсивных поисков не дали результатов. Теперь вся эта компания как сквозь землю провалилась!
Премьер нахмурился. Затем, отставив в сторону стакан с недопитым чаем, укоризненно посмотрел на собеседника.
– Виктор Константинович, я надеюсь, вы не забыли, что я пообещал при встрече одной прелестной молодой особе?
– Вы обещали, Владимир Владимирович, что вернете ей мужа еще до наступления Нового года.
– Вы знаете, я стараюсь держать свое слово. Поэтому нужно сделать все возможное и даже невозможное, чтобы я не выглядел лжецом, если не сказать сильнее.
– Мы своих людей в беде не оставляем, – заявил Эм. – Шувалов и Мокрушин получили соответствующие инструкции. Считайте, что я под свою ответственность выдал им «лицензии». Хотел уже под занавес поднять этот вопрос, но вы сами его затронули.
Глава правительства какое-то время размышлял, затем энергичным жестом руки рубанул воздух:
– Добро, Виктор Константиныч, пусть спецы действуют на полную катушку. Если надо, подключите к этому делу не только «Мерлон», но и всех, кого сочтете нужным! Но учтите: акции ваших архаровцев не должны выходить за определенные рамки, а то, дай им волю, так они до самых министерских верхов дойдут!
Эм бросил на премьера пытливый взгляд.
– Раз мы уж заговорили о министерских верхах… Владимир Владимирович, извините за любопытство. На понедельник намечено мероприятие по линии МВД. На нем, по моим сведениям, будут присутствовать некоторые высокопоставленные фигуранты, проходящие по «коррупционным делам»…
– Вы хотите узнать, намерен ли я в нем участвовать? Кстати, намек я ваш тоже понял.
Эм хотел было дать совет, чтобы В.В. – по крайней мере, в ближайшие дни – избегал участия в подобных делах, но затем передумал. Во-первых, премьер имеет собственную голову на плечах, причем неплохую… Во-вторых, премьер не из тех, кто складывает все яйца в одно лукошко. Он получает информацию сразу из многих источников, в том числе из МВД. И советуется со многими толковыми людьми. И, наконец, в-третьих: как человек с прирожденным даром политика и задатками крупного государственного деятеля, премьер предпочитал использовать на практике принцип симметрии. Если он побывал на коллегии МВД, то уже в ближайшее время его непременно увидят в Минобороны. И коль он посетил Балашиху-2, то вряд ли откажется посетить аналогичное мероприятие по линии МВД – чтобы не давать повода для кривотолков.
К тому же, вину «коррупционеров» еще надо доказать. А пока этого не сделано, они остаются при своих высоких должностях и званиях.
Премьер сам ответил на свой же вопрос:
– Меня пригласили, но я еще не определился.
На прощание он произнес странную фразу:
– Очень важно нам сейчас выиграть время…
Но все же самое важное – другое. Именно сегодня, в ходе полуофициальной встречи с секретарем Совбеза, глава российского правительства сообщил «секретную дату»:
31 ДЕКАБРЯ 1999 ГОДА.
Глава 2
Поиски двух пропавших спецназовцев, Бушмина и Гараса, были начаты все же с некоторым опозданием. Помощник коменданта, с которым Гарас предварительно связался по УКВ, почти без промедления выслал к Миссии микроавтобус. Шофер, припарковавшись в переулке напротив здания, какое-то время дожидался пассажиров в машине. Затем, дабы выяснить причину задержки, решил заглянуть в учреждение. Одна из сотрудниц подтвердила: двое товарищей из милиции – «вот только что они здесь были!» – действительно собирались забрать Дольникову и «ее мальчика», но вот куда они все делись, она точно сказать не могла.
Шофер уехал несолоно хлебавши, решив про себя, что «менты» либо воспользовались другим транспортом, либо, в силу своей природной тупости, что-то напутали.
Что касается Веры Николаевны, то она, когда ее допросили самым тщательным образом, призналась: ей самой показался странным тот факт, что Дольникова уехала из Миссии, так с ней и не попрощавшись.
Первым тревогу забил Череп, то бишь Валерий Черепанов, заместитель Бушмина. Через некоторое время он вызвал по УКВ «Рубин», потому как «Кенвуд» Бушмина почему-то не отвечал. Черепанов решил, что командир все еще находится в комендатуре, и хотел поинтересоваться, когда тот вернется в «Северный» – по правде говоря, ужин уже несколько часов стоял на столе, и Череп с нетерпением ждал двух «чертей», чтобы заморить червячка, а заодно, если нет срочной работы, сделать по «сотке».
Выяснив, что в комендатуре Бушмин и Гарас больше не появлялись, равно как и «родственники», и что в Миссии их вроде бы тоже нет, Черепанов насторожился. Для начала выслал гонцов сразу в оба конца, а затем забил тревогу, сообщив о случившемся ЧП на базу в Гудермесе.
Ночью сотрудники ГРУ, осиротевшие без своего командира, рыскали в поисках пропавших по всей станице. На рассвете прилетел «Ми-8» с мокрушинской командой на борту. Прибыли также Мануилов и Шувалов. После чего поисковые мероприятия приняли более осмысленный характер.
Но все усилия поисковиков оказались тщетными. Вера Аксенова и ее коллега, к сожалению, ничем им не смогли помочь. Поскольку в тот момент, когда так неожиданно исчезла вся компания, они были заняты служебными делами. Посторонних личностей они не видели – шофер, естественно, не в счет, – подозрительных звуков, выстрелов, к примеру, или шума схватки, не слышали.
А те два офиса, что размещались в том же здании, уже были заперты; сотрудники же разошлись по домам, где снимали комнаты. И даже с двумя водилами, теми, что привезли в Миссию Дольникову и пацана, тоже не повезло – в час «X» они находились возле бензозаправки и лишь затем, загнав в боксы транспорт, вернулись в свою контору.
Что касается людей из близлежащих домов, то они сплошь ингуши и чеченцы, а эта публика, даже если что-то видела, предпочтет ради собственного спокойствия держать язык за зубами.
Если это похищение – а другое объяснение случившемуся очень трудно подыскать, – то следует признать: сработали спецы высокой квалификации.
Спустя двое суток Мокрушин снова появился в миссии «Красного Креста» в станице Слепцовской. По лестнице он поднимался точно паралитик: такая усталость вдруг навалилась, что Рейндж с трудом передвигал ноги. За ним следовал измордованный многодневным недосыпом и бестолковой беготней Череп, винивший себя за то, что не приглядел за командиром.
Вера Николаевна беседовала с двумя женщинами, но, едва завидев визитеров, тут же выпроводила просительниц за дверь.
Гэрэушники плюхнулись на стулья. Рейндж, помассировав пальцами веки, уставился на Аксенову покрасневшими от бессонницы глазами.
– Вера Николаевна, я понимаю, что мы вам уже изрядно надоели… И что вас уже опрашивали, наверное, раз сто. Но поймите нас правильно…
Собираясь с мыслями, он полез в карман за сигаретами. Закурил, вдохнул едкий дым, затем продолжил:
– Андрей мне – как брат родной. Я даже не знаю, как объяснить… Мы с ним такое прошли! А у него жена беременная… Что я Ленке скажу?
– Мне он тоже как брательник, – подал реплику стриженный «под ноль» Череп, голова которого была повязана спецназовской косынкой. – Да, старший брат. И я за него…
– Я все понимаю, ребята, – поспешно проговорила женщина. – Мне ваш товарищ тоже сразу понравился, потому что при знакомстве показался глубоко порядочным человеком… Мне очень жаль, что так произошло. Но поверьте, я рассказала все, ну абсолютно все, что знала.
Рейндж затушил окурок в хрустальной пепельнице.
– К вам большая просьба, Вера Николаевна. Перескажите еще раз – слово в слово! – ваш разговор с Андреем. Повторите все, что вы сообщили ему о Дольниковой. А также расскажите о том, что произошло позже, когда здесь неожиданно появились Анна Сергеевна и этот… ее странный мальчик.
…Примерно через полчаса они выбрались на свежий воздух. После разговора с Аксеновой Рейндж должен был признать: поиски зашли в тупик, и он понятия не имеет, что еще можно предпринять в данной ситуации.
Впрочем, у него имелись кое-какие задумки, но его кровожадные планы уже в зародыше были жестко пресечены начальством.
Какое-то время он стоял у парадной двери. Стоял, глядя себе под ноги – где-то здесь обрывались следы Бушмина. И вдруг пнул носком ботинка ни в чем не повинную дверь, которая от его пинка едва не слетела с петель.
– Да уж… – проворчал Череп. – Наших как корова языком слизала.
Они свернули в переулок и направились к лагерю «Северный».
– Не пойму, Череп, на хрена ты косынку носишь, – пробормотал Мокрушин. – Какой ты коммандос? Купи себе соломенную шляпу! Прошляпил командира…
– И на старуху бывает проруха, – еще больше помрачнел Черепанов. – И вообще, Рейндж… Не доставай, и без тебя тошно!
– Вот что, «корова», – сказал Рейндж, когда они зашагали неспешно вдоль железнодорожной насыпи. – Мы Андрюху обязаны хоть из-под земли достать! Нечего носы вешать! Давай-ка, дружбан, выкладывай: чего вы на пару с Кондором на «блоке» нарыли?! Я ж эту историю даже толком не знаю. Их же всех четверых разом захомутали, так? Просекаешь?
– Ты, конечно, не такой башковитый, как Кондор, – оживился Череп, – но, видать, кой-чего ты у него нахватался. Ну и?..
– Что, «ну и»? Какие у нас есть ниточки? Пытать местных деятелей нам не разрешают. Что остается? Дольникова и пацан! Вот единственная покамест ниточка! Так что напрягись и попытайся вспомнить, что сам про них знаешь и что тебе Андрюха по этому поводу говорил.
Один из вагонов, стоящих на приколе в лагере «Северный», был на время превращен в штаб-квартиру местного филиала группы «Мерлон». Технари подключили в работу спутниковый комплекс «Барьер», позволяющий работать в закрытых сетях верховного командования. Кроме того, у Мануилова и Шувалова имелись личные спутниковые терминалы.
Помимо «режиссера» и дежурного оператора СЦСБ, с которыми существовал постоянный канал связи, Мануилов дважды за последние сутки общался с Эмом.
Поужинав на скорую руку, АйБиЭм и полковник ГРУ решили уединиться в купе Мануилова.
– Давайте еще раз пройдемся по всем основным позициям, Сергей Михалыч, – предложил аналитик. – Вначале по Умарову. Мы проследили его маршрут до Мещерской, где Тимур имел конфиденциальный разговор с Латыповым. Содержание данной беседы для нас пока остается тайной. Там же, в Мещерской, по словам Искирханова, группа Латыпова разделилась. Две машины с федералами уехали почти тотчас же…
– Скорее всего, именно они увезли Славянина, – предположил Шувалов. – Латыпов уехал несколько позднее, а Искирханов утверждает, что с ним остались всего трое. Так что, судя по всему, Бегляева Александра Анатольевича среди них уже не было.
– И вот что любопытно… Бегляев, если можно верить поступающим о нем сведениям, в прошлую кампанию работал по своей прямой специальности. А вот в нынешнюю войну он ограничился созданием засекреченной чеченцами школы снайперов, где уже довольно опытные, я бы сказал, маститые стрелки проходили высшие курсы мастерства…
– Наверное, ему очень неплохо платили, – сказал Шувалов. – Школа размещалась в базовом лагере, который по наводке Кондора разбомбила авиация. Видимо, Бегляев напросился к чеченским зенитчикам в качестве попутчика, чтобы добраться до ближайшего населенного пункта. Тут-то его наши и повязали…
– Скорее всего, Славянин и «Горец» напрямую знакомы не были, – продолжал Мануилов. – Но оба они – личности довольно известные в своих кругах, поэтому наверняка слышали друг о друге. Правда, не знаю, опознал ли Бегляев Тимура в ходе допроса, а это, поскольку мы отследили всю цепочку, единственный эпизод, когда он видел Умарова. В вертолете их уже держали раздельно, с завязанными глазами. А в разведотделе и изоляторе ФСБ они тоже не могли контачить. Что было потом, нам в общих чертах известно… Беспалый, совершенно не ведая о том, кто оказался у него в руках, уступил ненужного ему человека «Горцу». Уступил со всеми, так сказать, потрохами: с изъятыми в изоляторе документами и – такой поворот я бы тоже не исключил – вместе с кейсом, в котором находится первоклассный инструмент – снайперская винтовка «AW».
– Такие вещи здесь практикуются, – кивнул Шувалов. – Поменять человека на деньги, оружие или наркотики, а порой и за какие-то услуги, считается в порядке вещей.
– Так вот… Нам не известно, узнал ли Бегляев «Горца», а если даже узнал, – что ему вообще о нем известно? Зато, если следовать за логикой событий, можно утверждать: Умаров признал в Славянине легендарную личность – чеченского суперснайпера. Иначе не возил бы его за собой, пусть даже со всеми мерами предосторожности. Не думаю, что Умаров вдруг решил делать бизнес на торговле заложниками – это не его профиль.
– Я думаю, что Тимур продал его Латыпову. За деньги или за какие-то услуги. Но не исключаю также, что Латыпов выступал в этой сделке посредником. Бегляева передавали очень четко – как бы по цепочке. Причем сам Бегляев, скорее всего, не ведал, к кому попал, возможно, только догадывался. Латыпов, само собой, с ним вообще не контактировал – Бегляева сразу куда-то увезли. Полагаю, Игорь Борисович, что кое-кто намерен использовать такого редкого спеца, как Бегляев, по его, так сказать, основному профилю. А затем, когда он выполнит то, что от него требуется, его, по всей вероятности, зачистят.
Мануилов утвердительно кивнул.
– Бегляев – очень опасный человек. Но, к счастью, у нас имеется зацепка, и я надеюсь, что в конечном итоге мы сможем его нейтрализовать, прежде чем он успеет продемонстрировать свое мастерство.
– Я не исключил бы также, что его пригласили в качестве наставника, – сказал Шувалов. – Для того, к примеру, чтобы он помог качественно организовать снайперскую засаду.
– Вы полагаете, что и такое возможно? – пристально посмотрел на полковника аналитик. – Хотя… Война многим повернула мозги набекрень. То, что недавно считалось беспределом, сейчас едва ли не обыденность.
– Надо дать прочесть Мокрушину распечатку, – сказал Шувалов. – Андрею мы давали почитать, а вот Рейнджа не успели просветить.
– Добро, – подумав немного, сказал аналитик. – В той части, где Исмаилов и «Горец» спорят, что выгоднее и практичнее – точечная акция или взрыв двух-трех домов… А вот эпизод, где речь идет о фатве, этой пресловутой клятве и какой-то суперакции, – этот эпизод засекречен по личному распоряжению Виктора Константиновича. Но в нашем случае, полагаю, данная информация Мокрушину не сгодится.
Тут в дверь купе постучали. Шувалов повернул защелку и впустил возвратившихся из Миссии унылых спецназовцев. Было очевидно: поиски не принесли результатов.
– За ночь их могли вывезти куда угодно, – проговорил хмурый Мокрушин. – В Чечню, в Осетию, в одну из наших южных областей, к черту на кулички…
– Как сквозь землю провалились, – подытожил Черепанов. – В Слепцовской наших точно нет!
– Предлагаю ср-рочно замочить ментов! – выпалил Рейндж. – Латыпа или Беспалого, а лучше обоих! Нюхом чую, что это их работа!
– Согласен! – Череп в задумчивости поскреб покрытый рыжей щетиной подбородок. – Надо их обоих наизнанку вывернуть!
– Товарищи офицеры! – осадил коллег Шувалов. – Вас поставить по стойке «смирно»?! Сначала думайте, что говорите!
– Я все понимаю, ребята, – примирительно, как бы извиняя резкость той и другой сторон, сказал Мануилов. – Но сейчас, пока мы не прояснили детально ситуацию, приближаться к таким персонам, как Латыпов и Заруцкий, крайне нежелательно.
– Если наши у них, могут с перепугу зачистить, – пояснил подчиненным Шувалов. – Надо оч-чень осторожно прощупать эту парочку. Но мы пока только ищем к ним подходы. Опять же, где гарантия, что именно они сработали? А не Умаров, к примеру? А может, еще кто-то, о существовании которого мы даже не подозреваем?
– Игорь Борисыч, вы же толковый мужик! Круче самого Эйнштейна! – Рейндж бросил на Мануилова умоляющий взгляд. – Ну придумайте что-нибудь!
– Уже придумали, – едва заметно усмехнувшись, сказал тот. – Сами же сказали, в Слепцовской их нет…
– А где ж они тогда? – Рейндж обвел взглядом присутствующих. – В то, что их… ну понимаете, о чем я? Так вот, я не верю! Опять же, где трупы?! Нет их! Значит, они живы!
– Согласен на все сто, – заверил аналитик. – Будем существенно расширять зону поисков. А заодно и другими насущными делами продолжим заниматься, поскольку никто за нас их делать не будет.
– Рейндж, отбери из двух команд себе людей, – распорядился Шувалов. – Сформируй два звена по шесть человек. В восемь утра вертолет доставит тебя и людей в Назрань.
– А куда лететь прикажете? – удивился Мокрушин. – Что-то я вас не понял…
– Полетите в Москву, Мокрушин, – сказал Мануилов. – Теперь будем дергать за кончики из первопрестольной…
Глава 3
Самолеты военно-транспортной авиации перевозят «груз двести» в добротных деревянных ящиках продолговатой формы. Ящики с поперечными планками на торцах, приделанными для удобства грузчиков. «Черные тюльпаны» регулярно доставляют партии скорбных грузов на аэродромы, расположенные вблизи крупнейших городов России. Внутри тяжелых домовин – плоды работы фабрики смерти; конвейеры в Чечне вновь заработали на полную мощность. Иногда в ящиках перевозят «цинки», практикуется такое летом, в удушающую жару, но чаще всего павших героев сразу укладывают – в Моздоке и Назрани, Владикавказе и Ростове-на-Дону – в деревянные гробы.
«Двухсотых» обычно выгружают в укромных уголках военных аэродромов и гражданских аэропортов, дабы не привлекать внимание зевак. Лица, выделенные для сопровождения, имеют при себе соответствующий набор документов. Встречающая сторона – чаще всего это сотрудники военкоматов, а также представители тех воинских частей или местных органов внутренних дел, где до отправки на Северный Кавказ проходили службу погибшие, – выступает в качестве «грузополучателя», которому предстоит передавать «двухсотых» родственникам, если таковые, конечно, у покойного имеются. Далее – последнее прощание, гражданская панихида, похороны, скорбь и слезы – живым, вечная память – павшим.
В одурманенном наркотиками сознании Андрея Бушмина сон и явь смешались воедино. Привиделось ему – причем видение повторялось многократно, так, словно он просматривал закольцованный киноролик, – что находится он внутри домовины, что ему трудно дышать, а на грудь давит какая-то тяжесть; но при том, хотя он упакован в «деревянный бушлат», да и смотрится, по правде говоря, как вылитый жмур, почему-то способен не только слышать, но и видеть то, что происходит вне его нынешнего обиталища.
Возле домовины, которая покоится на ритуальном столе, застыли двое мужчин, спиной к нему, так что видны лишь их крепкие спины и стриженые затылки… Поскольку на архангелов небесных они не походят, а хвосты, рога и прочие атрибуты чертей тоже не наблюдаются, то можно предположить, что уложенный зачем-то в домовину субъект все еще находится на этом свете.
Один из них держит в руке некий список, сверяясь с которым пытается решить некую умственную задачку. Бушмин каким-то образом умудрился оказаться у него… как бы за спиной и, выглянув из-за плеча, попытался украдкой ознакомиться с содержанием документа.
Список, состоящий из имен и фамилий, оказался довольно пространным, причем напротив всех почти позиций уже были проставлены служебные отметки в виде крестиков.
Он попытался найти знакомую фамилию, свою, например, но не успел – в ушах явственно прозвучал грозный окрик: «Не положено! А ну марш на место!»
Беспокойный субъект мигом юркнул в домовину. Залег и с перепугу даже крышкой накрылся.
– Бушмин Андрей Михайлович, – задумчиво говорит тот, что держит в руке бумагу. – Числится пока в «пропавших без вести». Может, переведем его в разряд «двухсотых»?
– Он давненько ходит у нас в «кандидатах», – заметил другой. – Но не стоит торопиться. С этим еще не все ясно…
Очнулся Бушмин от того, что кто-то залил его личный гроб водой. Этот заливший зачерпывал воду кружкой и плескал ледяную жидкость прямо в суровое и бледное лицо павшему воину, нарушая тем самым его вечный сон и потусторонний покой.
Горсть земли, брошенная безутешными близкими на крышку гроба в час прощания, – это понятно. Но водой-то зачем плескаться?
– З-зачем? – пробормотал Андрей. – Я ж не сплю…
Может, ему только показалось, но определенно где-то рядом прозвучал женский голос:
– Нет, спите! Я вас уже битый час не могу добудиться… Вот, половину ведра воды на вас вылила! Ну же, открывайте глаза!
– З-зачем? Оставьте меня в покое…
– Поймите, мне скучно, одиноко, страшно… Ну что, очнулись, или мне вылить на вас остатки воды?
Бушмин кое-как разлепил глаза. Чувствовал он себя премерзко, к тому же никак не мог врубиться, что вокруг него происходит и чем, собственно, вызвано его адское самочувствие.
Его подташнивало, в черепушке раздавались какие-то странные шорохи и пощелкивания, в глазах двоилось, а язык едва ворочался.
Постепенно его взгляд стал более осмысленным, удалось даже сфокусироваться на одной точке: света в помещении оказалось вполне достаточно, чтобы разглядеть матрац, брошенный прямо на пол, а на нем некое живое существо, голова которого была стрижена под «ежик». Сосед – в брюках и свитере, в ногах у него валялось скомканное одеяло; одна рука его прикована при помощи браслета и метровой длины цепочки к толстому металлическому кольцу, вмурованному в стену у самого изголовья. Другой же, свободной рукой, это странное существо пыталось дотянуться до Бушмина – тот находился в аналогичной позиции, попросту говоря, валялся на лежаке, прикованный цепью.
Когда не получилось достать рукой – для этого недоставало длины цепочки, – «ежик» как-то изловчился и пнул своего собрата по несчастью носком ботинка, действуя хотя и осторожно – вдруг схватит за ногу? – но весьма настойчиво.
Так и случилось: Бушмин сумел повернуться и сцапал-таки назойливого соседа за ногу, за тонкую лодыжку. Затем, с трудом проталкивая слова сквозь пересохшие губы, поинтересовался:
– Что вы делаете? Я что, по-вашему, похож на труп?
…У одного знакомого парня была такая дурная привычка – шевелить ногой труп. После того, естественно, как сделан контрольный выстрел. Такие вещи происходят «на автомате», иногда человек даже не задумывается над тем, зачем он так поступает… Однажды парнишка доигрался: под одним из дохлых арабов из «Фаттаха» оказалась граната с выдернутой чекой…
– М-м… Отпустите немедленно! Я просто боялась, что вы опять выпадете в осадок, вот и решила вас побеспокоить…
– Пожалуйста! – Бушмин великодушно выполнил просьбу соседа. – Зачем мне сдалась ваша нога? Что-то мне ваш голос подозрительно знаком. Кто вы?
Читать бесплатно другие книги:
