Дикие лошади. У любой истории есть начало Уоллс Джаннетт
«Может быть, хватит уже играть», — сказала Роз-Мари.
Рекс кивнул. Он поставил бутылку на стол, встал, накренившись на один бок.
«Ты пьян», — сказала я.
«Слегка, — ответил Рекс. — Я думаю, что мне настало время откланяться».
«Тебе в таком состоянии не стоит садиться за руль».
«Все будет в порядке, — ответил Рекс, — я всегда вожу в таком состоянии».
«Мне кажется, что мама права», — сказала Роз-Мари.
«Ты можешь лечь в гараже», — предложил Джим.
«Я же сказал, что у меня все в порядке», — ответил Рекс и начал искать в карманах ключи.
«Послушай, тупая твоя голова, — сказала я. — Ты слишком пьян, чтобы вести, я тебе этого не позволяю».
Рекс кулаками уперся в стол. «Послушайте, леди, Рексу Уоллсу никто не приказывает, и в особенности эта краснолицая и твердожопая птица. И вот на этом я пожелаю всем доброго вечера».
В полной тишине Рекс проковылял по комнате, вышел и крепко хлопнул дверью. Мы услышали, как во дворе завелась машина, резко дали газу, и с визгом шин он умчался в темноту по прилепленной к скалам дороге под названием «Агнесса плачет».
На следующий день мне надо было серьезно поговорить с дочерью по поводу ее бойфренда.
«Он, конечно, человек интересный, — сказала я. — Но он представляет опасность для себя и окружающих».
«Никто не без изъяна, — ответила Роз-Мари. — Каждый из нас в одном шаге от животного и в одном шаге до ангелов».
«Это верно, — заметила я, — но большинство людей где-то посредине. А Рекс — нестабильная личность. С ним у тебя не будет никакой уверенности и спокойствия».
«Мне не нужны уверенность и спокойствие, — ответила она. — И кроме этого, я считаю, этого мне никто не сможет дать. Всех нас, может, убьет завтра атомная бомба».
«Ты думаешь, что будущее не имеет значения? Ты хочешь сказать, что ты собираешься жить так, будто завтра никогда не наступит?»
«Большинство людей так сильно волнуются по поводу будущего, что не наслаждаются настоящим».
«А тех, кто не планирует свое будущее, это будущее может очень сильно удивить. Надеемся на лучшее, готовимся к худшему, как говорил мой покойный отец».
«Невозможно подготовиться ко всем ситуациям, в которые поставит тебя жизнь, — сказала она. — И опасности тоже не избежать. Она есть. Мир — очень опасное место, и если сидеть, волноваться и руки себе ломать, то пропустишь все приключения».
Я подумала о том, что я могу достойно выступить на тему опасности. Я готова прочитать ей целую лекцию об опасности. О том, как моего отца в трехлетнем возрасте в голову лягнула лошадь, о смерти Мини, волосы которой попали в конвейер, о моей сестре Хелен, которая покончила жизнь самоубийством после того, как у нее произошла незапланированная беременность. В самой жизни было заложено достаточное количество приключений и опасности, которого вполне всем хватает. Не стоит гоняться ни за тем, ни за другим. Но, увы, Роз-Мари перестала меня слушать со времен, когда мы ездили к индейцам хавасупай и я ее там побила за то, что она купалась с Фиделем Ханна.
«Я не знаю, в чем я ошиблась, когда тебя воспитывала, — сказала я. — Может быть, я просто перестаралась. В любом случае, я считаю, что тебе нужен якорь, тебе нужна скала».
Чуть позже в тот же день в нашу дверь постучали. Я открыла дверь. На пороге стоял Рекс, в руках которого был букет белых лилий. Рекс протянул мне цветы.
«Лилии для Лилии. В виде извинения, — произнес он. — Даже если эти цветы не такие прекрасные, как носящая их имя».
«Что-то вчера вечером ты другие песни пел».
«То, что я сказал, было непростительно, и я первым готов это признать, — сказал он. — Но я надеялся на то, что ко мне отнесутся с большим пониманием». Далее он понес о том, что у него был тяжелый день, его сбросила лошадь на глазах женщины, которую он любит, потом ее мать обыграла его в покер и поэтому он выпил лишнего. «Но вы сами все начали, назвали меня „тупая твоя голова“. — Он замолчал и потом продолжил: — И я умею ездить пьяным».
Я покачала головой и посмотрела на цветы. «Я могу относиться к тебе с каким угодно пониманием, но все равно считаю, что моей дочери нужен якорь».
«С якорем есть одна проблема, — сказал он. — Если ты к нему привязан, тебе будет сложно лететь».
Ну и поганец, подумала я. Всегда он должен за собой оставить последнее слово. Но лилии были красивыми. «Пойду, поставлю их в воду», — сказала я.
«Я слышал, что вам нравится летать, — добавил Рекс. — Если вы вернете мне свою милость, то я сочту за честь прокатить вас на самолете».
Я уже много лет не была в небе, и, несмотря на то что я была все еще очень зла на этого хулигана, мне понравилась эта идея, и я согласилась. Когда в следующее воскресенье Рекс заехал за мной, я встретила его в моем костюме пилота с кожаным шлемом под мышкой.
Рекс высунулся из окна двухцветного Ford’а, который он всегда одалживал у приятеля, чтобы до нас добраться. «Амелия Экхарт![37] — закричал он, увидев меня. — Ты все-таки жива!»
Роз-Мари хотела поехать вместе с нами, но Рекс сказал, что в самолете будет всего два места. «Это путешествие только для нас с Амелией», — заявил он.
Рекс вел машину, как сумасшедший, то есть именно так, как мне самой нравится водить. Я не успела и глазом моргнуть, как мы пронеслись по дороге «Агнесса плачет», выехали из каньона, и оказались на тропе апачи.
Я спросила Рекса о его семье.
«Мэм, — ответил он, — если вас интересует моя родословная, то в любом питомнике для собак ее гораздо больше, чем в моей семье». Он вырос в шахтерском городке. Его мать была сиротой, отец работал служащим на железной дороге. Его дядя делал самогон, и когда Рекс был пацаном, он иногда отвозил этот самогон на продажу в город.
«Так значит, ты тогда и научился так водить, убегая от полиции?» — спросила я.
«Нет, черт возьми, — ответил он. — Именно полицейские и были нашими лучшими покупателями. Потом дядя не разрешал, чтобы я гнал слишком быстро. Он делал качественный самогон, который нельзя было трясти. Самогон у него выдерживался, как дорогой коньяк».
Я рассказала ему о том, как сама продавала алкоголь и хранила ящики с бутылками под детской кроваткой и как однажды Роз-Мари спасла меня своим криком от полиции. Мы прекрасно ладили. Так, мило болтая, мы доехали до стоящего в степи обшарпанного трейлера на колесах. Вокруг были разбросаны старые бочки из-под бензина, рулоны брезента, ржавые оси автомобилей и металлические раковины для мытья рук. Неподалеку от трейлера стоял старый грузовик, вместо колес у которого были подставлены кирпичи.
Рекс резко затормозил и припарковался напротив трейлера. «Вы только посмотрите на весь этот мусор! — сказал Рекс. — Я из западной Виргинии, и поэтому не понаслышке знаком с жизнью белого отребья. Сейчас я скажу хозяину, что надо немного прибраться на участке».
Он вылез из автомобиля и начал колотить кулаком в дверь вагончика. «Эй, кто там в захламленном теремочке живет?! Да покажи свою страшную харю наружу!»
Дверь приоткрылась, из проема показалось худое лицо с коротко подстриженными волосами.
«Здесь в машине сидит моя будущая теща, — закричал Рекс, — и ее глазам больно смотреть на этот валяющийся по территории хлам. Так что я хочу, чтобы, когда я здесь в следующий раз окажусь, все было прибрано! Ферштейн?»
Гость и хозяин посмотрели друг на друга, и я подумала, что сейчас начнется драка, но они заржали и начали по-приятельски колотить друг друга по спинам.
«Рекс, ах ты, сукин сын! Как жизнь молодая, скандалист?» — спросил хозяин трейлера.
Рекс подвел его к машине и представил нас. Это был его старый приятель по ВВС Гас. «Ты, может быть, подумаешь, что это сама потерянная Амелия Экхарт, но это Лили Кейси Смит собственной персоной. Она может научить Амелию паре трюков высшего авиационного пилотажа, но самое главное, что она мать моей будущей жены».
«Вы дадите согласие на то, чтобы этот постоянно убегающий в самоволку пилот стал мужем вашей дочери? — спросил меня Гас. — С ним надо всегда держать кнут под рукой».
И оба приятеля снова громко заржали.
Рекс объяснил мне, что пилотам запрещали подниматься в воздух с гражданскими лицами на борту военного самолета. Несмотря на это, все пилоты катали гражданских. На виду у руководства он не мог взлететь с аэродрома с гражданским лицом на борту, но он приземлится на взлетной полосе рядом с трейлером Гаса, на которой пилоты тренировали вынужденную посадку самолета. Поэтому он оставит меня в обществе Гаса, быстро приедет на военную базу и приземлится здесь на самолете. Я сама не была большой поклонницей правил и ограничений, поэтому в этом смысле реноме Рекса в моих глазах стало немного лучше. Впрочем, это был всего лишь один маленький плюсик, и, по моему мнению, отрицательных качеств у Рекса было гораздо больше, чем положительных.
Мы зашли в вагончик Гаса и начали болтать. На шесте во дворе висел оранжевый, показывающий направление ветра, «носок». Ветра не было, и «носок» безвольно свесился вниз. Через некоторое время приземлился самолет Рекса. Это был желтый одномоторный и двухпилотный самолет со стеклянным куполом над кабиной пилотов. Самолет подъехал к нам поближе. После того как Рекс остановился, Гас показал мне опускающуюся вниз подножку, с которой я забралась на крыло. Рекс пересел из кресла ближе к носу самолета назад, на место второго пилота, а меня посадил на место первого. Я надела наушники и смотрела, как панель управления самолетом слегка вибрирует от работы мотора. Рекс нажал на газ, и самолет, набирая скорость, поехал по взлетной полосе.
Мы поднялись в воздух, и у меня появилось ощущение, что я ангел, наблюдающий, как крохотные машинки ползут по извивающейся под нами дороге. Я смотрела на линию горизонта и замечала, что земля имеет округлую форму, и радовалась синему небу.
Мы полетели в сторону Хорсе Меса, и Рекс на небольшой высоте несколько раз пронесся над нашим домом. Из дома выбежали Джим с Роз-Мари и помахали нам руками. Рекс в ответ помахал им крыльями.
Потом Рекс набрал высоту, и мы полетели вдоль горного хребта в сторону каньона Фиш-крик. Потом мы резко опустились в каньон и пронеслись над извивающейся рекой. Слева и справа от нас мелькали красные скалы.
Мы поднялись из каньона и направились к равнине. Рекс сказал мне по внутренней связи, чтобы я взяла на себя управление самолетом. Я взяла рулевое управление, самолет немного повело, но я выровнялась и сделала широкий круг, потом набрала высоту, а потом снова опустилась. Я подумала, что в жизни нет ничего приятнее, чем управлять самолетом.
Потом Рекс снова взял управление на себя. Он перевернул самолет вверх дном, потом вернул его в нормальное положение и резко снизился. Мы неслись в двадцати метрах над землей. Под нами мелькали деревья, холмы и камни.
«Это называется „сбить шляпу“, — объяснил Рекс. — Однажды мой приятель сделал такой трюк на пляже, чтобы привлечь внимание девушек, но высунулся из кабины, чтобы им помахать, задел крылом воду и упал».
Мы быстро приближались к дороге, вдоль которой стояли столбы с проводами. «Смотри!» — закричал Рекс. Он снизился, и казалось, что самолет вот-вот чиркнет брюхом о землю.
Я поняла, что он хочет пролететь под телефонными проводами. «Рекс, не надо! — закричала я. — Ты нас убьешь!»
Он только засмеялся. Мы пролетели между двумя столбами ниже телефонных проводов.
«Ты просто сумасшедший!» — сказала я.
«И именно это вашей дочери во мне нравится!» — ответил он.
Мы поднялись выше и полетели на север. Рекс увидел то, что искал, — стадо. Он снизился и пролетел в бреющем полете над животными. Скот побежал в разные стороны от самолета, но Рекс начал облетать животных так, чтобы снова собрать их в стадо. Когда стадо стало единым организмом, он поднял самолет вверх.
«Такое, сидя верхом на лошади, трудно сделать, а?» — спросил он меня.
Весной того года Рекс и Роз-Мари решили пожениться. Мы с Роз-Мари мыли посуду после ужина, когда она сообщила мне эту новость.
«Тебе нужен надежный человек, — сказала я ей. — Разве я тебя в жизни ничему не научила?»
«Конечно, научила, — ответила она. — Ты всю жизнь меня учишь. Ты все время говоришь: „Пусть это будет тебе уроком“. Но все эти годы ты думала, что учишь меня одному, но я выносила из этого совершенно другие уроки».
Мы долго стояли и смотрели друг на друга. Роз-Мари облокотилась о стену и скрестила руки.
«Так ты выйдешь за него замуж даже без моего согласия?» — спросила я.
«Совершенно верно».
«Я всегда считала, что на свете нет ребенка, которого я не могла бы научить, — сказала ей я. — Оказывается, есть. Этот ребенок — моя собственная дочь».
Рекс сообщил нам, что его армейский контракт подходит к концу и он не собирается его продлевать. В ВВС хотели, чтобы он пересел на бомбардировщики, а он хотел летать на истребителях. Кроме всего прочего, он не желал, чтобы Роз-Мари потратила всю свою жизнь на то, чтобы растить детей в каком-нибудь трейлере рядом с военно-воздушной базой. У него были большие планы. Очень большие.
Мне все это показалось крайне непродуманным.
«И где вы собираетесь жить?» — спросила я Роз-Мари.
«Не знаю, — ответила она, — это не имеет никакого значения».
«Как это — не имеет никакого значения? То место, где ты живешь, твой дом, разве это не одна из самых важных частей твоей жизни?»
«Я не чувствую, что у меня есть дом, с тех пор, как мы уехали с ранчо. И мне кажется, что у меня никогда не будет дома. Может быть, мы никогда и не остепенимся и не осядем».
Джим воспринял новости философски. Он сказал, что, если она уже приняла решение, с ней бесполезно спорить.
«Мне кажется, что все это моя ошибка», — сказала я.
«Не вини себя, — ответил Джим. — Она не выросла такой, какой тебе бы хотелось, но еще не значит, что у нее в жизни все будет не так, как надо».
Мы сидели на ступеньках крыльца перед домом. Незадолго до этого прошел дождь. Скалы вокруг Хорсе Меса были мокрыми, и со склонов гор текли водопады.
«Люди похожи на животных, — продолжил свою мысль Джим. — Некоторым нравится сидеть в загоне, а некоторым — бегать на воле. Надо понять характер человека и то, что ему нравится, и смириться с положением дел».
«Так, значит, это и есть урок, который я должна из всего этого извлечь?»
Джим пожал плечами. «Наша дочь нашла то, что ей в жизни нравится. Это картины. Она нашла парня, который ей по душе. Это Рекс. Так что считай, что у нее есть то, что имеют далеко не все».
«Значит, мне надо перестать контролировать эту ситуацию».
«Ты почувствуешь себя гораздо более счастливой, если это сделаешь».
Я сказала Роз-Мари и Рексу, что заплачу за всю свадьбу, если она будет проходить в католической церкви. Я хотела, чтобы все было красиво, и надеялась на то, что традиционная свадьба заложит хорошее начало и сможет подтолкнуть их к созданию традиционного брака.
Я сняла банкетный зал в отеле Sands, который только появился в центре Финикса. Цена была не очень высокой, поскольку отель был совсем новый и хотел привлечь клиентов. Я помогла Роз-Мари выбрать свадебное платье. Это приобретение тоже оказалось бюджетным, потому что мы взяли платье, которое было заказано, но свадьбу отменили и платье не выкупили. На Роз-Мари это платье сидело отлично.
Я пригласила практически всех людей, с которыми была знакома: владельцев ранчо, ковбоев, учителей и моих бывших учеников, администрацию школы, членов демократической партии штата Аризоны, людей из моего прошлого, наподобие Грейди Гаммаджа, который помог мне получить мою первую преподавательскую должность в Ред Лейке, и Рустера, который отписал мне о том, что приедет на свадьбу вместе со своей женой — девушкой из племени апачи. Я собиралась надеть платье, которое носила на премьере картины «Унесенные ветром», но Джим сказал, что не стоит. Он объяснил, что не хочет, чтобы я выглядела лучше, чем невеста.
«Как вы планируете провести медовый месяц?» — спросила я Роз-Мари за несколько дней до свадьбы.
«Мы вообще ничего не планируем, — ответила она. — Рекс так решил. Мы сядем после свадьбы в машину и поедем куда глаза глядят».
«Ой, дорогая, ты себе готовишь серьезные приключения».
В день свадьбы Роз-Мари выглядела потрясающе. Она была одета в платье до пола, сделанное из шелка и белых кружев, длинную кружевную вуаль и в перчатки, доходящие до локтя. В белых туфлях на высоких каблуках она стала почти одного роста с дьявольски ухмыляющимся Рексом, который был в белом пиджаке с черной бабочкой.
Рекс и его приятели весь день прикладывались к своим фляжкам. Рекс сказал речь, в которой назвал меня «Амелией Экхарт», Джима — «ковбоем-парашютистом», а Роз-Мари — своей «дикой розой». Когда загремела музыка, он закружился с Роз-Мари в танце. Она веселилась, смеялась и выкидывала ноги в белых туфлях вверх, словно танцевала канкан. Потом Рекс построил нас в «ручеек», и, взявшись за талию стоящего впереди человека, мы прошлись по комнате, вихляя тазом и выбрасывая вбок ноги.
В конце вечера все мы вышли из отеля. Ford, который Рекс занял у приятеля, ждал у тротуара. Стоял май, садилось солнце, и все кругом залило золотым светом. Мы стояли на ступеньках отеля и провожали новобрачных. Рекс спустился с лестницы, обхватил Роз-Мари за талию, наклонился и поцеловал взасос. Они чуть не упали и начали смеяться так, что слезы выступили из глаз. Роз-Мари залезала в автомобиль, и Рекс погладил ее по попе, словно он эту попу купил, а потом запрыгнул на место водителя. Они все еще смеялись, когда он завел мотор, резко газанул, как делал всегда, и они отъехали.
Джим обнял меня за плечи, и мы вместе смотрели им вслед. Они ехали, как пара полуобъезженных лошадей.
Эпилог. Маленькое существо
Джаннетт Уоллс в возрасте двух лет
Мы с Джимом продолжали жить в Хорсе Меса. Джим был уже совсем не мальчик и вскоре после свадьбы дочери вышел на пенсию. Впрочем, он не отошел от дел и начал выполнять функции неофициального главы нашего маленького поселка. Он мог провести разъяснительную беседу с набедокурившим ребенком соседа, помочь залатать протекающую крышу или починить машину. Я продолжала преподавать. Точно так же, как и Джим, я не любила сидеть без дела, положив ноги на перила на веранде дома. Я знала, что меня ждут ученики, и это помогало мне вставать с постели каждое утро.
Маленький Джим и Диана поселились в доме в пригороде Финикса, и у них появилось двое детей. Жизнь их семьи была спокойной и стабильной. В это время Рекс и Роз-Мари переезжали из одного места в пустыне на другое. Рекс подрабатывал разной халтурой и строил самые грандиозные планы. Потягивая пиво и глубоко затягиваясь сигаретой, он работал над чертежами машин, которые должны были добывать золото, или огромных солнечных батарей. Роз-Мари рисовала, как сумасшедшая, но при этом постоянно рожала детей. Они навещали нас пару раз в году, и каждый раз казалось, что в их семье прибавление. Они гостили у нас не слишком долго. Довольно быстро мы с Рексом начинали друг на друга орать, и дело едва не доходило до драки. Мы ругались, а Роз-Мари была на сносях или кормила ребенка, который недавно появился на свет.
Сначала у нее родились две девочки, но второй ребенок умер, так и не дожив до года. Третьим ребенком тоже была девочка. Во время ее рождения Рекс с Роз-Мари жили в нашем доме в Финиксе на Третьей улице. У них не было денег на роддом, поэтому мне пришлось привезти им чек, а также отчитать этого лентяя Рекса. Роз-Мари назвала девочку Джаннетт и, видимо, под влиянием своей французской учительницы рисования, настояла, чтобы в имени ребенка были две буквы «Н» на французский манер.
Джаннетт, на мой взгляд, не была писаной красавицей, что, в общем-то, и к лучшему. У нее были морковного цвета волосы и длинное и настолько худое тельце, что, увидев ребенка в коляске, многие сердобольно советовали Роз-Мари ее лучше кормить. Но у нее были улыбчивые зеленые глаза и такая же волевая челюсть, как у меня, и с самого ее рождения я чувствовала с этим ребенком сильную связь. С первого взгляда было видно, что эта девчонка будет бороться и не сдаваться. Когда я взяла ее на руки, это маленькое существо схватило меня за палец и никак не хотело отпускать.
Глядя на жизнь Роз-Мари и Рекса, я понимала, что жизнь их детей не будет простой. Но у них была моя кровь, кровь моей семьи, и я знала, что они смогут правильно сыграть теми картами, которые выдала им судьба. Ну, и я еще какое-то время буду в этом мире и смогу им помочь. У Роз-Мари и Рекса не получится не дать мне общаться с моими внуками. Я хотела своих внуков кое-чему научить, и, черт подери, если я чего-то захотела, никто не может меня остановить.
Благодарности
Низкий поклон моей матери Роз-Мари Смит Уоллс. Она не скупилась рассказывать истории, воспоминания, делиться своими наблюдениями и посвящала этому сотни часов. Она никогда не отказывалась ответить на вопрос, каким бы личным он ни оказался. Она никогда не стремилась контролировать или в чем-либо ограничивать то, что я пишу.
Я хочу поблагодарить моего брата Брайана и сестер Лори и Морин, а также мою семью по линии мужа — клан Тейлоров. Нижайший поклон моей тете Диан Муди и кузинам Смит, в особенности Шелли Смит Данлоп, которая подарила мне массу фотографий с изображением многих мест, людей и прочих созданий из тех времен, о которых я знала только со слов других.
Выражаю признательность Дженнифер Рудольф Уоллш, которая была моей хорошей подругой задолго до того, как стала моим агентом. Нан Грахам из SCRIBNER помогла мне найти точные слова и добавила мыслям ясность и законченность. Кейт Биттман заряжала оптимизмом и работала за троих, ну разве это не подарок? А Сьюзан Молдоу всегда поддерживала.
Спасибо Джо Кинчелоу, Дику Бикелю и Сьюзан Хоуман за житейскую мудрость и здравый смысл.
Не уверена, что смогу до конца отблагодарить своего мужа Джона Тейлора. Он научил меня очень многому, в том числе пониманию, когда надо отступить и позволить всему идти своим чередом.
Об авторе
Джаннетт Уоллс родилась в Финиксе, штат Аризона, и выросла в юго-западной части страны и в Уэлче. Она закончила Барнард-колледж и двадцать лет проработала журналистом в Нью-Йорке. Ее роман «Замок из стекла»[38] стал международным бестселлером и был переведен на 23 языка. Она замужем за писателем Джоном Тейлором и живет в Виргинии.
Читать бесплатно другие книги:
