Сезон несбывшихся желаний Благов Владимир
– А давайте посвятим пирамиду Никите! – воскликнул Андрей Венгеров. – У него же сегодня день рождения!
– При чём здесь я?! – удивился Никита. – У меня уже есть пирамидка. И она на самом деле моя. А эта – общая.
– Ребята! Пирамиду надо назвать в честь её создателя! Иван Николаевич! В вашу честь! – предложила Катя.
– Что вы, друзья мои! – запротестовал Ключников. – Пирамиду принято считать местом упокоения. Давайте не будем меня раньше времени хоронить. Пусть это будет ничья пирамида. И одновременно – общая. Согласны?
– Согласны! – ответили «египтяне».
– Ну а теперь поехали…
– У кого какие идеи? – спросил Ключников, когда «Газель» тронулась с места.
Все молчали, и вдруг Витька взял слово. Все подумали, что он опять сморозит какую-нибудь отчаянную глупость, и предвкушали минуту смеха.
– Иван Николаевич, в учебнике анатомии показано устройство человеческого уха, – сказал Витька. – Очень похоже на пирамиду Хуфу в разрезе. Вот я и подумал, что пирамида – это огромное ухо, слушающее Землю.
Все по привычке засмеялись, но Ключников заинтересовался Витькиной мыслью и попросил тишины.
– Договаривай!
– А что договаривать?! – хмыкнул Витька. – Пирамида – это сейсмостанция.
Кто-то ещё хихикал, но Иван Николаевич объявил:
– Виктор, я давно ждал от тебя подобной идеи! «Грин», Виктор! «Грин»!
Услышав такую оценку, Витька расплылся в улыбке и добавил:
– Иван Николаевич, а ещё я думаю, что египтяне строили пирамиды как укрытия на случай ядерной войны.
– Ну, Вить, ты не один так думаешь, – развёл руками Ключников. – Я вот читал об этом. Не помню только где…
Какое-то время Иван Николаевич молчал и, морща лоб, пытался что-то вспомнить. Потом пятернёй пригладил непослушные волосы и сказал:
– Ребят, знаете, что пришло мне в голову… Возможно, сейчас мы стоим на пороге нового глобального катаклизма, но в отличие от наших неведомых предков мы не оставим по себе никакой памяти будущим поколениям. Пирамиды переживут ещё один Великий потоп и ядерную войну, а от нашей цивилизации не останется и камня на камне. К великому сожалению.
Глава 18. Компромат
2 октября, понедельник
Всё воскресенье Бузов обдумывал план операции «Компромат» и от пассивных действий решил перейти к активным. «Надо поскорее вбросить информацию о Ключникове, – думал он, – но вбросить так аккуратно и грамотно, чтобы никто не смог меня в этом уличить. Нужно очернить Ключникова в глазах “египтян” так умело, чтобы от него отвернулись все и навсегда».
«А если умело не получится?» – этим вопросом Олег терзался с утра понедельника. «Ну что ж, тогда как получится!» – наконец решил он.
До начала уроков оставалось ещё минут пятнадцать, поэтому в класс можно было не торопиться. Бузов закурил, и в это время на глаза ему попалась Даша Авдеева. Олег удивился, что она идёт в школу одна, без Оксаны, и решил узнать, в чём дело.
– Даш, привет. Закурить хочешь?
– Я бросила, – мрачно ответила Даша. На душе у неё кошки скребли. Оксана не разговаривала с ней уже четвёртые сутки. Даша только сейчас поняла, как плохо, когда с тобой никто не дружит. Ей хотелось рассказать кому-нибудь о своём горе, но вряд ли кто стал бы её слушать. Поэтому она была готова излить душу первому встречному.
– Ты чего одна? – как бы между прочим поинтересовался Олег. – Ксанка заболела?
– Нет, мы с ней больше не общаемся.
– Что так? – Бузов изобразил участие и предложил: – Да ты не стесняйся, закуривай! Полегчает.
Даша вздохнула и взяла сигарету. Бузов услужливо щёлкнул зажигалкой и усмехнулся:
– Я думал, ты из-за Ключникова переживаешь. А ты, оказывается, из-за Ксанки.
– А что такое с Ключниковым? – удивилась Даша.
– А ты не знаешь?! – всплеснул руками Олег. – Ну надо же! Полшколы знает, а она – нет! Спился ваш Ключников, вот что! Алкаш он конченый!
– Чего ты мелешь?! Кто спился?! Да я его только вчера видела! – выпалила Даша.
– А! Не веришь! Ну конечно! Он такой культурный, образованный… А ты у людей спроси, если мне не веришь. Вон омоновец ходит. Он в курсе. И тётя Шура тоже. Иди, спроси, ну!
Даша долго переваривала эту информацию, потом сказала:
– Ну и что, что он пьёт? Твой отец что, не пьёт, что ли?!
– Мой – нет! – с гордостью ответил Бузов. – А ты спроси, спроси омоновца! Или Кеанку свою, она тоже знает.
– Ксанка знает?! – поразилась Даша.
– И Ксанка знает, и её мать! – кивнул Олег.
– А про мать-то ты откуда знаешь?! – сдвинула брови Даша.
Бузов понял, что сболтнул лишнее.
– Ну я же говорю, полшколы в курсе, – осклабился он. – Осталось только Ванилину накапать, и тогда ваш Ключников вылетит из школы, как воробей из скворечника, – придуманное на ходу сравнение очень понравилось Бузову.
Даша задумалась. Она вспомнила, какой грустной была вчера Оксана. Даша не знала причины этой грусти и потому подумала, что Оксана тоже переживает из-за их размолвки. А она, оказывается, переживала из-за Ключникова. А Иван Николаевич? Он сказал вчера, что его школьная одиссея закончена, а клуб переходит на нелегальное положение. Почему он так сказал?
– Ванилин, наверное, уже всё знает, – сказала Даша. – Потому и выгнал Ключникова.
– Как выгнал?! Уже?! – теперь удивился Бузов.
– Уже! – огрызнулась Даша. – Мы будем заниматься у него дома.
– Дома?! – не поверил Олег. – Ни фига себе!
«Неужели Оксанкина мать всё рассказала директору?! – недоумевал Бузов. – Или Ванилин выгнал Ключникова по другой причине?»
Однако интриган просчитался. Он надеялся, что Даша резко изменит своё отношение к Ивану Николаевичу, но оказалось, Даше абсолютно всё равно, пьёт Ключников или не пьёт. И всё-таки Бузов не зря поговорил с Дашей. В обмен на компромат он получил ценную информацию о том, что Ключников планирует продолжать занятия клуба у себя дома.
Даша бросила сигарету. После разговора с Бузовым она почувствовала себя как выжатый лимон. Кусая губы и чуть не плача, Даша вошла в школу. «Бузов – вампир! – подумала она. – Вылил на меня ведро грязи и доволен! А я, дура, целых две недели не курила, а тут… И зачем я сказала Бузову, что занятия теперь будут у Ключникова дома?!» – запоздало спохватилась Даша. – Идиотка!»
В вестибюле группа малышей затеяла драку, и Дашу чуть не сбили с ног. Она разозлилась и прошлась ладонью по чьей-то стриженой макушке. Это развеселило омоновца, стоявшего неподалёку.
«Может, правда спросить его? – подумала Даша. – Что он скажет? А может, лучше спросить тётю Шуру? А вдруг Бузов наврал? Ох, может, плюнуть на всё это?»
Даша тяжело вздохнула и, глядя под ноги, направилась в класс…
А Бузов тем временем выбирал новый объект воздействия. Мимо прошли Наташа Гончарова, Витька Пыляев, Таня Булавина, Максим Каминский, но Бузов ни с кем из них заговаривать не стал. Генка погрозил Олегу кулаком, а Сергей смерил его презрительным взглядом. От Оксаны Бузов спрятался в толпе курящих пацанов. А вот Толика ухватил за рукав пиджака и сразу огорошил:
– Макфлай, я тебе сейчас такую новость скачаю, что у тебя винчестер заглючит!
– И нафига мне такая новость? – усмехнулся Мухин, освобождаясь от захвата.
– Ваш Ключников – алкоголик! – выпалил Бузов. – За это его из школы и выперли!
– Ещё кому не скажи! – ответил Мухин. – Я пока ещё могу нормального человека от алкоголика отличить! Убери грабли!
– Ладно, чеши! – огрызнулся Бузов. – Вон ещё одна «египтянка» на подходе, – сказал он, заметив Катю.
– Опаздываем, сударыня! – Бузов отвесил ей шутливый поклон.
– А ты что, на урок не пойдёшь? – хмыкнула Катя.
– Не могу, у меня горе: Ключникова выперли!
– А тебе-то что?
– А хочешь знать, за что?
– Я знаю.
– Не знаешь, – Бузов покачал головой. – Его неоднократно видели в невменяемом состоянии. То ли пьяный, то ли обколотый. Ты тётю Шуру спроси, это она его видела.
– Вот ещё! Стану я слушать всяких старух! Тебе нравится, ты и слушай!
Катя ловко отбрила Бузова, но в душе её поселилось сомнение. «Может ли быть такое? – думала она. – Может ли такой человек быть пьяницей?! Хотя… что я знаю о людях?»
Прозвенел звонок, Бузов собрался идти в класс, но в это время на горизонте показались Ежов и Венгеров.
– A-а! Дрюники! Вы-то мне и нужны!
– Урок уже начался, опоздаем, – забеспокоился Никита, посмотрев на часы.
– Успеем, – заверил его Бузов. – Я вам по пути кое-что расскажу, чтобы вы в курсе были.
– А что? – заинтересовался Андрей.
– Вся школа бурлит и стонет, а вы ничего не знаете? Ванилин повесился!
– Иди ты! – Ежов выпучил от удивления глаза и остановился как вкопанный.
– Шутка. Бамбарбия! – захохотал Бузов.
– Идиот! – набросился на него Венгеров. – Я тоже чуть не поверил!
– На самом деле случилось кое-что похуже, – перестав смеяться, продолжал Бузов. – Вот мы сейчас прошли мимо тёти Шуры. Она знает страшную тайну. И полшколы уже знает, что ваш Ключников наркоман.
– Дурак! – сказал Андрей.
– Он, может, и не дурак, но наркоман – это точно, – повторил Бузов.
– Ты дурак! – уточнил Венгеров.
– Позвольте с вами не согласиться. Я гений, хотя и злой. Но сейчас не об этом. Ключникова много раз видели в состоянии алкогольного опьянения. Видели, как водитель выгружал его из машины пьяного в хлам.
– С любым может случиться, – отмахнулся Никита.
– Если в школе на самом деле пошли такие слухи, значит, это кому-то на руку! – сделал вывод Андрей. – Слушай, Буз! Ты за каким возводишь напраслину на порядочного человека?! То ты, понимаешь, его в Египте на раскопках видел, диск мне давал посмотреть, то ты его пьяным видел. У тебя что, глюки? Тогда к психиатру иди. А нам мозги не компостируй! Пошли, Никита!
После первого урока Венгеров подошёл к Каминскому:
– Макс, Буза тебе ничего не говорил?
– Нет. А что?
– Он нам с Никитой про Ключникова такое ляпнул, что на весь урок меня загрузил.
– Он ляпать горазд. А что ляпнул-то?
– Ну якобы Ключникова пьяным видели. Сильно пьяным.
– Врёт.
– Говорит, об этом полшколы знает.
– Опять врёт.
– На тётю Шуру ссылается, будто бы она видела Ключникова пьяным.
Максим на минуту задумался.
– Буза только вам об этом говорил?
– Не знаю, – пожал плечами Андрей.
– Давай спросим кого-нибудь из наших.
– Кого?
– Ну хотя бы Макфлая.
– Эй, Макфлай! – позвал Андрей Толика.
– Чего?
– Иди сюда. Это конфиденциально.
– Ну? В чём дело?
– Тебе Буза сегодня ничего не говорил? – спросил Макс.
– Про Ключникова? Говорил. Только я ему не поверил. Врёт, собака, – решительно ответил Толик.
– Просто так он врать не будет, – возразил Андрей. – Он делает только то, что ему выгодно.
– Значит, он хочет, чтобы мы презирали Ключникова? – хмыкнул Толик.
– Скорее всего, да, – ответил Макс.
– Ну тогда Бузов просчитался. У нас в России за это не презирают, у нас сочувствуют, – усмехнулся Андрей. – В любой другой стране у Бузова бы всё получилось. Но только не здесь.
– Мы не со всеми ещё поговорили, – сказал Макс. – У кого-то может быть другое мнение.
– У кого? – в один голос спросили Толик и Андрей.
– Ну хотя бы у девчонок.
– Да! Надо всех собрать и поговорить, – поддержал Макса Андрей.
Мимо как раз проходила Даша.
– Даш, иди-ка сюда на минутку, – позвал Макс.
– Что? – хмуро отозвалась Даша.
– Тебе Бузов сегодня ни о чём не говорил?
Даша ответила не сразу. Сейчас ей просто не хотелось ни с кем общаться. Но, подумав, она всё рассказала:
– Сказал, что Ключников алкоголик. Сказал, что об этом знает тётя Шура и ещё полшколы. И даже Оксанка и её мать, – Даша вздохнула и добавила: – А с Оксанкой я уже четыре дня не разговариваю.
– Ну Ксанкиной матери понятно, кто сказал – тётя Шура, – покачал головой Толик.
– Давайте Ксанку спросим, – предложил Андрей.
– Да вон она, легка на помине, – усмехнулся Макс.
Все четверо подошли к Оксане.
– Ну, рассказывай.
– Что рассказывать? – Оксана изобразила недоумение.
– Бузов тебя шантажировал?
– Пытался. Говорит, что если Ванилин обо всём узнает, то Ивана Николаевича из школы выгонят, а клуб закроют. А вчера, когда Иван Николаевич сказал, что его уже выгнали, я обрадовалась. Обрадовалась, что Бузов обломался…
– Понятно, – кивнул Макс. – А ты сама-то как к этому относишься?
– Это клевета! Иван Николаевич не может быть алкоголиком!
– Ну а если его на самом деле видели пьяным? Ты перестанешь его уважать?
– Я думаю, он совсем не пьёт.
– Ну ладно. Ксан, у нас к тебе большая просьба. Поговори с Танькой, Катькой и Наташкой. Что они об этом думают?
– Я вам заранее скажу: если уважаешь человека, то никакие сплетни не подействуют.
3 октября, вторник
После работы Елена Анатольевна доехала на трамвае до Центрального парка. Она спешила, потому что накануне назначила Ивану Николаевичу встречу на главной аллее, под елью. Ключников не стал ни о чём спрашивать, просто пообещал быть на условленном месте в назначенное время.
День был ветреный, и Елена Анатольевна продрогла. Ключников, в сером плаще и шляпе, стоял под ёлкой. Заметив Елену Анатольевну, он пошёл ей навстречу.
– Здравствуйте! – первым поздоровался он.
– Здравствуйте! – виновато улыбнулась Булавина. – Извините, я опоздала.
– Ерунда, – Ключников так проникновенно посмотрел в глаза Елене Анатольевне, что та поспешно отвернулась.
«Действительно гипнотизёр!» – подумала она.
– Собственно, я хотела извиниться перед вами за ту пятницу, за то, что я взбаламутила мам, за то, что старалась вам помешать.
– Вы зря извиняетесь, я на вас не обижаюсь, – ответил Ключников.
Елена Анатольевна улыбнулась:
– Хорошо. Будем считать, что обмен любезностями закончен.
– Я вижу, вам холодно. А у меня здесь недалеко машина. Не хотите погреться?
– Нет, спасибо, я не замёрзла. Давайте лучше пройдёмся.
– Давайте… Вы хотели поговорить о поездке в Египет?
– Нет. Хотя, конечно, я должна сказать, что не против поездки… Понимаете, вы всех огорошили. Не с этого надо было начинать.
Ключников развёл руками:
– Вы не первая мне об этом говорите.
– Я понимаю, поезд ушёл. Да и не об этом я хотела с вами поговорить… Иван Николаевич, давайте без обиняков. Вы непьющий?
Ключников насупился, закусил губу и долго шёл молча, глядя себе под ноги.
– Елена Анатольевна, вы ведь не просто так спрашиваете, – наконец сказал он. – Вы наводили обо мне справки?
– Нет, не наводила. Но в субботу мне звонила Вера Павловна, мать Оксаны. Сказала, что в марте во дворе вашего дома вас видели сильно пьяным. Неоднократно.
– A-а! Понятно. Полгода назад я действительно сильно пил… Осуждаете?
– Вообще-то, я не осуждать вас пришла. Предупредить. Чтобы вы были в курсе.
– Предупредить? Зачем?
– Ну, предупреждён, значит, вооружён.
– Вообще-то, я уже пол года не пью. А что, Вера Павловна бьёт тревогу? Она сама меня видела?
– Нет. Вас видела тётя Шура, она в школе на вахте сидит.
– A-а… То-то она в меня глазами молнии метала, – рассмеялся Ключников. – Я думал, испепелит… Значит, вы меня не осуждаете?
– О чём речь? Разве я имею на это право? Но другие родительницы, если узнают, могут повести себя непредсказуемо.
– Меня больше волнует, как дети отнесутся к этой новости, когда узнают. Как вы думаете, они могут от меня отвернуться?
– Иван Николаевич, они уже знают.
– Как? От кого?
– От Бузова. Есть такой в нашем классе – очень способный, подающий надежды молодой человек.
– Мелкий пакостник. А он-то откуда узнал?
– Подслушал разговор тёти Шуры и Веры Павловны.
– Да, действительно способный. Ну а что дети? Как они отнеслись к тому, что их руководитель – презренный пьяница?
– Нормально отнеслись. Современные дети ко всему привычны. Они всё видели, всё знают, их ничем не удивишь. У многих отцы пьют. У некоторых – по той же причине – отцов уже нет. Вот мой покойный муж был редким исключением из правил… Иван Николаевич, а вы женаты?
– Был, – ответил Ключников и надолго замолчал. – Жена погибла год назад: попала в аварию. Мы с дочкой очень тяжело переживали её смерть. А через три месяца после этого – в марте – умерла и дочка: врождённый порок сердца… Сейчас ей было бы пятнадцать.
Елена Анатольевна тяжело вздохнула. «Зачем я его спросила?! – подумала она. – Человек пережил большое горе. Два больших горя подряд. И нет ничего удивительного в том, что он чуть не спился. Удивительно другое – что он преодолел себя и бросил пагубную привычку. Но как тяжело ему пришлось! Совсем седой!»
Елена Анатольевна взглянула на Ключникова и виновато опустила глаза.
– Вы только не жалейте меня, – грустно улыбнулся он. – Я нашёл в себе силы жить дальше. Я нашёл способ реализовать свои способности. Я нашёл возможность быть полезным людям. И теперь меня уже никто и ничто не остановит…
Ключников долго шёл молча. Елена Анатольевна пыталась угадать, что таится за этим многозначительным молчанием.
– Раньше я сам себе казался этаким пушкинско-лермонтовским «лишним человеком», – вздохнул Ключников. – Жалел себя, искал оправдания своей слабости. Но потом понял: чтобы не быть лишним, надо стать нужным. Это, конечно, высокопарно, но верно. В этом был выход, а подсказала мне его моя дочка. Ксения снилась мне каждую ночь. Я пил, а она меня отговаривала. Я впадал в отчаяние, а она меня успокаивала. Если бы не она, я бы сдался и пропал. У неё был порок сердца, и последний год она не ходила в школу. Я рассказывал ей о Древнем Египте. Сам увлечён пирамидами с детства, – Ключников улыбнулся. – Увлёк её настолько, что она готова была слушать меня часами. Неудивительно, что Ксения захотела там побывать. А ей становилось всё хуже и хуже. И однажды она мне говорит: «Папа, я знаю, человеческая душа крылата. И, когда я умру, моя душа полетит в Египет и всё-всё там увидит…» Мне кажется, сейчас она уже там…
Они долго шли молча. Ключников задумался, а Елена Анатольевна не решалась ни о чём его спрашивать.
– Мистика, но ваша Таня удивительно похожа на мою Ксению, – сказал Иван Николаевич.
Елена Анатольевна взглянула на него и оторопела: он улыбался сквозь слёзы.
– Вот, посмотрите сами, – Ключников достал портмоне и показал небольшую чёрно-белую фотографию. Со снимка Елене Анатольевне улыбалась красивая девочка лет двенадцати. – Это она в шестом классе, – пояснил Ключников. – Правда, похожа?
Елена Анатольевна согласилась, но решила сменить тему:
– Иван Николаевич, Таня мне рассказала, что вы на свои деньги отремонтировали класс, а директор выжил вас из школы. Не понимаю. Он же вроде ваш друг.
– С Нилиным мы учились в одном классе, но друзьями никогда не были. Впрочем, я на него не в обиде. А заниматься пока будем у меня дома.
– Да. Я в курсе. Таня мне об этом уже сказала. Но, если вам интересно моё мнение, я считаю, лучше было бы арендовать какое-нибудь помещение.
– Может, со временем я так и сделаю, – пожал плечами Ключников. Помолчав, он вернулся к прежней теме: – Вы знаете, всем лучшим, что случилось со мной в этом году, я обязан Ксении. Поневоле поверишь в загробную жизнь… После своей смерти Ксения руководит всеми моими поступками. Это она заставила меня бросить пить, это она подала идею создания клуба, она подсказала, с чего начать. Фактически не я, а она работала с детьми. Я лишь был и остаюсь проводником её идей… Вы только не смотрите на меня так.
– Как?
– Как на сумасшедшего. Ксения снится мне до сих пор. Мы беседуем с ней. И эти сны-беседы остаются в памяти надолго, не стираются наутро.
– Иван Николаевич, вы можете мне сказать, почему вы выбрали именно наш класс?
– Могу. План создания клуба я вынашивал всё лето. Всё прикидывал, в какую школу обратиться. Ведь не поймут, побоятся. А тут вдруг – через общих знакомых – узнаю, что Виктор Александрович Нилин, с которым я когда-то учился в одном классе, благополучно директорствует в такой-то школе. Ну я, понятное дело, к нему: – Привет, сколько лет, сколько зим! Выручай! – А что такое? – Да вот так и так. Хочу прочитать лекцию… Короче, договориться о подобном эксперименте с бывшим однокашником намного проще, чем с незнакомым дядей. Тем более что сначала речь шла только о лекции. Правда, Нилин удивился, почему это я хочу прочесть лекцию группе из десятипятнадцати человек. Я сказал, что не потяну большую аудиторию. Он поверил. Оставалось выбрать класс.
– Значит, вы хотели заниматься только с детьми из неполных семей?
– Конечно. Для меня это было принципиально важно.
– Но вы не хотели посвящать их в тайну вашего выбора?
– Естественно, нет. В их же интересах.
– Но ведь они могут обидеться на вас, когда узнают правду.
– Могут.
– А чего вы хотели добиться? Компенсировать каждому подростку одного из родителей?
– Елена Анатольевна, вы спрашиваете как друг или…
– Как друг.