Русский богатырь и лесное воинство Бедов Руслан

Глава первая

Грузная краснощекая женщина вытащила из своей необъятной, невероятно пестрой сумочки связку ключей и вставила один из них в замочную скважину. Это была Светлана Валентиновна, главный продавец магазина бытовой техники и электроники на окраине города. Когда непослушный замок, наконец, поддался, над головой, противно подвизгивая, завыла сигнализация. Выругавшись вполголоса, женщина открыла дверь магазина и хотела, было, переступить высокий порог, как почувствовала, что кто-то дергает ее за штанину. Обернувшись, она увидела двух одетых в поношенную грязную одежду детей лет восьми, жалобно на нее смотрящих и хором просящих плаксивыми голосами. Отмахнувшись от детей, продавщица бросила сумку на стеклянный прилавок и стала доставать оттуда расческу и зеркальце, однако, привести в порядок прическу женщине так и не удалось. Бесцеремонно хлопнув дверью, в магазине появились те самые маленькие оборванцы. С любопытством осматриваясь по сторонам, они подошли к прилавку и снова стали ноющими голосами клянчить у продавщицы «копеечку». Женщина внимательнее присмотрелась к детям. На вид они действительно были бледными и худыми, от них на весь магазин несло мусоркой и пищевыми отходами, однако выражение их глаз ей совсем не понравилось. Она прищурила глаза и, сердито сложив полные губы, хотела выгнать назойливых бомженят, но тут в ее, как она считала, от природы доброй душе сверкнула искорка сострадания, – что будет плохого в том, если она даст этим несчастным немного мелочи? «А если они будут каждое утро приставать к тебе? Так и на голову сядут. Ты что не знаешь этих нищих?» – пробовал протестовать внутренний голос, но жалость все-таки победила, и Светлана Валентиновна полезла в сумку за кошельком. «Если в следующий раз охранник опоздает, я ему собственноручно шею намылю», – подумала она. Оборванцы тут же перестали хныкать и заговорщицки переглянулись. С минуту поковырявшись в кошельке, продавщица выудила несколько двадцати пятикопеечных монет и протянула детям. Увидев подачку, дети скривили недовольные гримасы.

– Чего?!!! – изумилась женщина.

– Скупость – это порок, Светлана Валентиновна, – по-взрослому серьезно сказал один из детей, – нехорошо жалеть для несчастных сиротинушек.

При этих словах ребенок почему-то криво ухмыльнулся.

Обалдевшая продавщица недоуменно уставилась на детей:

– От… откуда вы знаете, как меня зовут?

– Мы все про тебя знаем, – хвастливо сказал другой.

– А ну убирайтесь отсюда, – страшным голосом вдруг заорала Светлана Валентиновна, швырнув монеты в мальчишек, и замахнулась на них своей увесистой сумкой. При этом кошелек, лежавший рядом с ней, слетел на пол как раз под ноги попрошайкам. Один из них невозмутимо подобрал кошелек и, заглянув в него, многозначительно присвистнул.

– Отдайте немедленно кошелек, иначе я милицию вызову, – уже визжала продавщица. Она оставила в покое сумочку и бегом бросилась за детьми.

– Мы знаем, что вы изменяете своему мужу с банкиром! – спрятав кошелек в карман, выкрикнул один из детей.

– Да я вам сейчас…, – задыхаясь от ярости, прошипела Светлана Валентиновна, схватив, было, наглеца за шиворот, однако тот каким-то чудом увернулся от захвата. Дети бросились к дверям.

– А еще вы регулярно подворовываете из магазинной кассы! – пропищал другой попрошайка.

В этот момент дверь открылась, и на пороге появился охранник. Увидев его, дети бросились врассыпную от двери по углам магазина.

– Держи их!!! – крикнула Светлана Валентиновна и бросилась за тем, у кого в последний раз видела свой кошелек.

У попрошайки не было шансов улизнуть от преследования. В том углу, куда он бросился наутек, не было выхода. Вход за высокий прилавок был еще закрыт на висячий замок. Снова растрепанный грязный воротник бродяги оказался на расстоянии вытянутой руки. Женщина уже дотронулась до вора, прижав его к стене, как маленький разбойник шагнул… прямо сквозь стену и исчез, перед этим издевательски оскалив желтые зубы.

Светлана Валентиновна с разбегу врезалась в стену и, ударившись головой, упала на спину. Даже не почувствовав боли, грузная продавщица вскочила с пола так легко, словно гимнастка, и застыла, таращась на стену, в которой только что исчез воришка. Она стояла так несколько секунд, затем выпрямилась и обернулась, вспомнив о другом.

Охранник неподвижно стоял возле прилавка в противоположном конце торгового зала и в недоумении смотрел на стеллаж за прилавком, где красовались цифровые видеокамеры.

– Где он? – спросила Светлана Валентиновна, подойдя к охраннику.

Охранник дрожащей рукой показал на стеллаж:

– Ушел туда… – тихо сказал он, – в стеллаж прямо как в воду нырнул.

– Какую воду, Петр Андреевич? – переспросила продавщица.

Охранник пожал плечами и часто заморгал глазами.

– Не знаю, – произнес он, – захватил с собою видеокамеру за шесть тысяч…

Петр Васильевич зашел за прилавок и осторожно потрогал стекло, закрывающее стеллаж.

– Просунул руку прямо сквозь стекло, схватил камеру и… и исчез, – Петр Андреевич потер покрывшийся испариной лоб, – я вчера выпил немного, но не настолько…

– Как схватил камеру?! – выдохнула Светлана Валентиновна и тоже бросилась к стеллажу. Стойка с ценником была действительно пуста. Продавщица разглядела даже следы грязных пальцев.

– Самую дорогую спер, скотина…, – прошипел охранник.

– И куда ты смотрел, простофиля?! – неожиданно накинулась на него продавщица. Теперь и полгода не хватит, чтобы рассчитаться за эту дрянную камеру. У меня, между прочим, сын в этом году школу заканчивает. Знаешь, сколько на него денег уходит?!

Охранник, опешивший вначале, довольно быстро пришел в себя и пристально посмотрел на Светлану Валентиновну:

– Знаю, Светка, знаю. Все, которые воруешь из кассы, – ехидно произнес он.

Ошеломленная продавщица страшно раскрыла глаза и рот, чтобы дать отпор, но тут за спиной раздался мелодичный звук колокольчика открывающейся двери. Оба резко обернулись, мигом натянув на лица приветливые улыбки, и обомлели: на пороге стоял шеф, директор магазина. Вообще-то он заглядывал сюда нечасто, у него было много дел, и он присылал для проверки своего помощника, молодого паренька лет двадцати, который обычно ничего не проверял, хохмил со Светланой Валентиновной и курил с охранником, после чего, так и не взглянув в бумаги, уходил.

– Здравствуйте, Владимир Викторович, – промурлыкала продавщица.

Ткнув локтем охранника, она прошипела:

– Если настучишь на меня, тебе несдобровать, понял?

Петр только отмахнулся и, в свою очередь, поздоровался с шефом.

Тот видимо был не в духе, и это еще больше встревожило продавщицу. Неужели он действительно узнал о ее махинациях с выручкой? В любом случае, с бумагами все в порядке. Месяц назад приходила главбух, все проверила и зацепок не нашла.

– Светлана Валентиновна, попрошу в мой кабинет, – поздоровавшись, обратился директор к продавщице, у которой от этого обращения все похолодело внутри.

По имени отчеству начальство называло ее только перед тем, как собиралось сделать хороший нагоняй. Обычно же для шефа она была просто Светочкой. Едва переставляя ватные ноги, под насмешливым взглядом охранника Светлана Валентиновна поплелась вслед за директором в его кабинет.

«Ну, держись, Петька, если будут топить, то я и тебя на дно потяну», – думала она, переступая порог кабинета.

Владимир Викторович сидел на подоконнике и с интересом рассматривал цветы. По всему было видно, что такое занятие приносило ему немалое удовольствие. Это обстоятельство, в свою очередь, весьма удивило продавщицу, которая не первый год знала своего шефа, и никогда не замечала за ним привязанности к цветам да и вообще ко всему живому. Владимир Викторович был инженером-программистом, и его интересовали только техника и все, что с ней связано.

– Очень рада вас видеть, уважаемый Владимир Викторович, – пропела Светлана Валентиновна, – мы так редко с вами видимся. У вас все в порядке? Как ваша дочурка, не болеет?

Шеф обернулся к продавщице и с укоризной посмотрел на нее, затем снова перевел взгляд на цветы, при этом не проронив ни слова.

– Ой, конечно, конечно, – спохватилась продавщица и бросилась к лейке, – я сейчас обязательно полью цветы.

Одобрительно хмыкнув, Владимир Викторович сел за стол и сделал то, чего раньше никогда не делал. Он задрал ноги в дорогих лакированных туфлях прямо на стол и, скрестив на груди руки, воззрился на продавщицу.

– Ну-с, Светлана Валентиновна, садитесь на эту… стулку и рассказывайте, что здесь происходит?

Продавщица послушно присела на кресло возле стола и нахмурилась: что это еще за «стулка»? Светлана Валентиновна внимательно посмотрела на шефа – все ли с ним в порядке? Почему он себя так ведет? Неужели все это потому, что он узнал о ее воровстве? Мог бы сразу сказать: «Вы уволены», и дело с концом, а то целый карнавал устроил…

– Ну, что же вы молчите? – сказал директор магазина.

– А… а, что, собственно?.. Ничего такого не происходит…, – заикаясь, начала оправдываться Светлана Валентиновна, – разве что… вот только что… бродяги в магазин ввалились. Ну, так я милицию вызвала, их быстро найдут…

Продавщица запнулась и жалобно посмотрела на шефа:

– Владимир Викторович, – вычтите неустойку из Петькиной зарплаты. Он опоздал на полчаса и не смог обезвредить воришек. А что я? Я всего лишь женщина…

Владимир Викторович сокрушенно покачал головой, но этот жест показался Светлане Валентиновне уж больно деланным. Она не могла понять, серьезно директор говорит или шутит.

– Вычту, вычту, – произнес он, – не извольте обеспокоиться.

– Обеспокоиться? – продавщица во все глаза смотрела на директора. Он что, русский язык совсем позабыл?

– У вас что-то случилось, Владимир Викторович? – участливо спросила она и робко взглянула на директора.

Шеф нахмурился:

– Ничего не случилось, – отрезал он, – чего привязалась? Сама-то какая?

Светлана Валентиновна сидела неподвижно, и, как рыба, то открывала рот, то закрывала.

– Какая? – пролепетала она, – и что это вы мне тыкаете…

Владимир Викторович грохнул кулаком по столу и, проворно вскочив на ноги, навис над побледневшей продавщицей. Та почти полностью спрятала голову в свои пышные плечи.

– Деньги из кассы куда деваются, я тебя спрашиваю?!! – заорал он так, что стеклышки на люстре зашевелились, а у Светланы Валентиновны волосы на голове. Ужас сковал все ее тело могильным холодом…

– Да знаешь ли ты, что я тебя в жабу превращу?!!

– Я… я все отдам, отдам, Владимир Викторович, – едва слышно пролепетала продавщица, сын у меня взрослый, знаете ли. Зарплата мизерная, на хлеб не хватает…

– Чтобы завтра же шестнадцать тысяч триста сорок восемь, двадцать одна копейка лежали в кассе, понятно?!! – продолжал греметь шеф.

– Да, да, да, двадцать одна копейка, двадцать одна копейка…, – промычала Светлана Валентиновна. Мысли путались от наплыва непонятного страха. «Двадцать одна копейка», – единственная мысль, которая, словно мячик от пинг-понга, скакала в ее голове. Наконец, тело начала бить мелкая дрожь, на глазах появились слезы.

– Таким вот образом, – неожиданно спокойным и будничным тоном сказал Владимир Викторович, – и запомните, Светлана Валентиновна, если завтра к утру в кассе не будет всей суммы, доживать вам век гадкой жабой в ближайшем городском отстойнике. Прощайте.

Светлана Валентиновна, не поднимая головы, продолжала всхлипывать перед шефом, к которому она уже давно привыкла относиться как к собственному сыну. А тут такое…

– Что значит «прощайте», Владимир Викторович? – наконец позволила себе пискнуть женщина, – после стольких лет вы меня вот так выбросите на улицу?

В ответ молчание. «Пропала», – мелькнула мысль в голове. И тут же пришло решение, во что бы то ни стало, вымолить у шефа второй шанс. Ведь ей именно сейчас так необходима работа!..

Светлана Валентиновна подняла голову и обнаружила себя сидящей в одиночестве в кабинете у директора. Страх улетучился, словно его и не было.

«Когда он вышел? – удивилась продавщица, – почему же я не слышала, как открывалась дверь».

Женщина встала со стула, внимательно осмотрела кабинет и только взялась за ручку двери, как она открылась, чуть не ударив продавщицу по носу, и перед ней запыхавшийся и обеспокоенный предстал охранник Петр Андреевич.

– А! Вот вы где, – облегченно воскликнул он, – а я-то думаю, что это такое: магазин открыт, а никого из продавцов нет. На Светлану Валентиновну что-то непохоже. Девочки уже пришли и ждут вас. У вас все в порядке, вам не плохо? – Петр Андреевич.

Светлана Валентиновна несколько секунд пристально смотрела на охранника и ничего не могла понять. Петька вел себя так, словно ничего не произошло. Неужели и этот пес паршивый решил посмеяться над ней на пару с шефом?

– Ты что, издеваешься надо мной? – процедила сквозь зубы продавщица и так нахмурила брови, что охранник даже попятился.

– Я? Что вы, Светлана Валентиновна, – замахал он руками и как-то очень внимательно посмотрел на женщину. В этом взгляде продавщица не увидела ни капли насмешки и чего-то подобного.

– Дверь в магазин оказалась действительно открытой, – продолжал тараторить Петр Андреевич, – мы с девочками зашли как раз и очень удивились, что за товаром никто не присматривает. Хорошо, что Владимир Викторович, грешным делом, не появился. С вами действительно все в порядке? – охранник заботливо заглянул ей в глаза.

– Значит и камера, которую сперли у вас перед носом, тоже на месте? – насмешливо спросила Светлана Валентиновна.

Охранник побледнел, и со словами «Как сперли?!!» бросился в торговый зал, где уже весело щебетали девушки продавцы-консультанты.

Светлана Валентиновна не спеша закрыла дверь кабинета на ключ и вышла следом. Навстречу ей шел насупленный охранник.

– Злые у вас шуточки, Светлана Валентиновна, – пробурчал он, – если бы, по вашей милости, что-то действительно, как вы выразились «сперли», мне бы пришлось это минимум полгода отрабатывать.

Продавщица бросилась к прилавку: камера с соответстсвующим ценником была на своем месте.

У женщины подкосились колени и закружилась голова.

– Кто-то мне объяснит, что здесь происходит? – спросила она.

– Что случилось, Светлана Валентиновна? – спросила одна из девушек.

– Шеф приехал, девчонки! – выкрикнула другая.

С расширенными от ужаса глазами Светлана Валентиновна обернулась на звук колокольчиков над дверью и увидела улыбающуюся физиономию Владимира Викторовича.

– Здравствуйте, Светочка. Привет, девочки, – поздоровался он и, как ни в чем не бывало, направился к своему кабинету.

У Светланы Валентиновны потемнело перед глазами, и она окунулась в черное небытие…

Глава вторая

В коридорах офисного здания крупнейшей торговой компании города сегодня, как никогда, было людно и шумно. Служащие в строгих костюмах сновали туда-сюда при галстуках, с портфелями и папками. Разнообразно звучали дорогие мобильные телефоны, слышался оживленный разговор, все что-то возбуждённо обсуждали и куда-то спешили.

Представительный мужчина лет сорока пяти стоял возле лифта и разговаривал с кем-то по телефону:

– Я уже на месте, Олефина Валерьевна, как вы и просили. Куда мне идти дальше? Я здесь чуть не заблудился… да, хорошо.

Мужчина положил телефон в карман и уверенно зашагал по коридору.

– Здравствуйте, Кирилл Сергеевич, – слышалось со всех сторон в его адрес.

Мужчина только кивал головой и думал о чем-то своем. Наконец, он дошел до двери с надписью «Малый конференц-зал» и открыл дверь.

Хорошо освещенная большая комната была обставлена дорогой мебелью. На стеклянных столах стояли компьютерные мониторы. На стене висела огромных размеров плазменная панель. За одним из столов сидела красивая женщина лет тридцати пяти в синем деловом костюме. Когда Кирилл Сергеевич вошел, она встала и пошла навстречу:

– Рада вас видеть у нас, дорогой Кирилл Сергеевич, проходите, пожалуйста, – радушно заговорила она, – надеюсь, дорога не сильно вас утомила?

Гость только досадно отмахнулся и сел в ближайшее кожаное кресло.

– Брось, Яга, – недовольно буркнул он, – ты же знаешь, не люблю я такого. В лесу от этих… людей покоя нету, а тут ты еще со своими кривляньями.

Женщина укоризненно посмотрела на гостя.

– Здесь я для тебя, Лешик, Олефина Валерьевна, – назидательным тоном произнесла она, – а ты для меня Кирилл Сергеевич. Я устала тебе это объяснять…

– Да знаю я, – примирительно ответил гость, – только я обыкновенный Леший, знаешь ли, и некоторые вещи для меня в диковину. Ведь ты вспомни, еще полвека назад я должен был для того, чтобы с тобой поговорить, бродить по бесконечным мрачным коридорам и искать «товарища» Маркову, а теперь ты уже «госпожа» Савельева. Нельзя ли как-то помедленнее с изменениями в облике? А то у меня от этих бесконечных изменений голова кругом вот уже больше ста лет идет. Люди все как с ума посходили, да и мы вослед им идем…

– Все это я от тебя слышала много раз, – раздраженно ответила Олефина Валерьевна, – и все же очень прошу, Леший, будь человеком…

– Да упаси меня наша досточтимая Ладушка, чтобы я хоть на мгновение стал человеком, – возмутился Кирилл Сергеевич.

– Неужели ты не понимаешь, что здесь много людей, – потеряла терпение Яга, – замолчи сейчас же!!! Тут Врата под угрозой, а ты все со своими лесными принципами, как та баба с писаной торбой.

Неизвестно, к чему бы пришел их спор, если бы дверь конференц-зала не отворилась, и в комнату не вошел полный мужчина в черном костюме с депутатским значком на воротнике.

– О! Водя… тьфу ты! Как там тебя по новому-то? Вадим Вадимович, сколько лет, сколько зим! – Кирилл Сергеевич, кряхтя, встал с кресла и протянул руки к вновь вошедшему. Посмеиваясь, мужчины обнялись. Затем Вадим Вадимович поздоровался с Олефиной Валерьевной.

– Наслышана о вашей политической деятельности, – с улыбкой сказала женщина, протягивая руку для поцелуя.

– Что в последнее время происходит с внешнеэкономическим торговым балансом страны благодаря вам, Олефина Валерьевна, знают, мне кажется, даже в Лесу, – парировал Вадим Вадимович.

Женщина только развела руками.

– Кризис, – многозначительно произнесла она и подняла указательный палец к потолку.

При этом оба рассмеялись.

– Однако же, мы пришли сюда по серьезному делу, – без улыбки сказал депутат, – где там наши герои? Надеюсь, лишних людей в это дело вы не втянули? – Вадим Вадимович вопросительно взглянул на Олефину Валерьевну.

– Людей в этом деле нет вообще, – поспешила заверить собеседника бизнес-леди, – до известного момента.

Вадим Вадимович приложил ладонь к губам в знак молчания. В конференц-зал один за другим стали входить молодые люди с бейджиками на костюмах и с пухлыми кожаными папками подмышками.

– Рассаживаемся поудобнее, господа, – заговорила Олефина Валерьевна, – отключаем телефоны. Предстоит долгий и серьезный разговор.

– Почему нельзя встретиться в Лесу, на поляне, и все, как следует, обсудить, – пробурчал Кирилл Сергеевич, но встретившись взглядом с Олефиной Валерьевной, тут же замолк.

Когда все расселись по местам, женщина обратилась к Вадиму Вадимовичу:

– Прошу вас, начинайте, у нас не так уж много времени. Бизнес есть бизнес, – сами понимаете…

Депутат кивнул и, поправив пиджак на своем необъятном животе, заговорил таким тоном, словно он разговаривает с избирателями на площади через громкоговоритель:

– Как уже известно всему лесному воинству и в самом Лесу, и за его пределами, Шелудивому снова удалось прорваться в наш мир, и теперь он ищет только удобного времени, чтобы чинить те свирепые деяния, на которые, как мы знаем, он способен, если дать ему волю. У всех у нас на памяти, что произошло с миром людей, когда он объявился в здешних местах в прошлый раз. Два раза он вырывался из заточения и если бы вырвался третий раз…

– Много раз мы спасали мир людей от лютой погибели, но они так ничему не научились, – раздался смелый женский голос из зала.

– Да, да, эта русалка права, – вставил Кирилл Сергеевич, – мало того, что они в идиотском исступлении убивали друг друга в Первой и Второй мировых войнах, как они их называют, так после всего этого чуть не погубили и нас своим этим оружием…

– Что нам до людей, пускай решают сами свои проблемы! – подал голос какой-то молодой человек с переднего ряда.

– Уйдем в Лес и запрем Врата! Что нам до людей! – раздавались голоса с разных сторон.

– Замолчите!!! – свирепо шикнула на них Олефина Валерьевна так, что в зале воцарилась гробовая тишина. – Неужели никто из вас не догадывается, почему Шелудивому в прошлом удавалось так скоро освобождаться от уз мрака?

– Среди людей не нашлось Богатыря, – подал голос из зала молодой человек, – пришлось справляться самим.

– Человек нынче не тот пошел…, – с тяжелым вздохом закивал головой Кирилл Сергеевич, – оскотинился, всю силу духа растерял.

– Хватит ныть, – отрезала Олефина Валерьевна, – мы нашли Богатыря, который способен справиться с Шелудивым и заточить его на этот раз надолго.

– Во время первой войны мы, помнится, тоже нашли, – насмешливо подал голос Вадим Вадимович, – помнишь, Яга, что с ним случилось? А ведь то был не первый раз.

– Недаром мы бросили эту затею с Богатырем и стали сами управляться хоть как-то, – снова поддакнул Кирилл Викторович.

В зале одобрительно загудели.

– Предлагаем уйти в лес и запереть Врата на Семь Замков. Их Шелудивый нипочем не одолеет!

Олефина Валерьевна долго слушала, внимательно разглядывая каждого, и сделала то, на что не осмеливалась за все время жизни среди людей. Раздалось шипение, словно на раскаленную печку вылили ведро воды, в зале завоняло серой и едким горелым. Ошеломленные менеджеры и директора различных фирм увидели перед собой вместо стройной высокой женщины, сгорбленную в три погибели древнюю старуху, одетую в лохмотья с длинными растрепанными седыми волосами, опирающуюся на толстый высокий посох.

В зале изумленно выдохнули. Кирилл Викторович озадаченно крякнул и стал ерзать на кресле.

– Олефина Валерьевна, как можно здесь?.. – нахмурившись, неодобрительно произнес Вадим Вадимович, – вы же не первый год…

– Послушайте меня, лесные жители, – противно проскрипела старуха, – вы сетуете на людей, что они растеряли исконный человечий дух и стали походить на несмышленых тварей, мятущихся по ветру, словно тростник на болотистых местах. Что ж, вы правы, возражать не стану. Но кроме этого я достоверно знаю и еще кое-что, – Яга выдержала многозначительную паузу и зыркнула бесцветным глазом из-под густых бровей на Вадима Вадимовича. Водяной только смущенно закряхтел, – многие из нас стали терять свой образ!

Собрание возмущенно загудело.

– Не может быть!

– Что ты говоришь, Яга?

– Гвалт!

– Вы потеряли знания Леса, – невозмутимо сказала Яга, – а значит, потеряли свой образ.

– Докажи! – мрачно произнес Кирилл Викторович.

– С каждым своим освобождением Шелудивый становится все сильнее, – продолжала говорить Яга, – кто знает, насколько силен он сейчас? И кто меня заверит в том, что не он сможет преодолеть Семь Замков на Вратах Леса? А? Если мы не примем решительных мер сегодня, завтра может оказаться уже поздно. Он уничтожит мир людей, затем возьмется за Врата Леса. Поверьте, без людей ему будет справиться с ними намного проще. И еще для самых забывчивых: Лес не сможет быть Лесом без мира людей. Эти два мира связаны между собою воедино. И если погибнут люди, вскоре погибнем и все мы! Мне очень горько напоминать вам об этом!

В конференц-зале повисло гробовое молчание. Возразить было нечего.

– Ладно, Яга, – подал голос Кирилл Викторович, – ты не гневайся на нас. Лучше расскажи, что там у тебя за Богатырь.

– Да не Богатырь он вовсе, – раздался голос из зала, – мальчишка сопливый из неблагополучной семьи!

Снова раздалось шипение, и Яга снова преобразилась в Олефину Валерьевну. Отряхивая пылинки со своего дорогого костюма, она снова заговорила:

– Лесной дух, я, кажется, просила тебя следить за ним и помогать ему, а не выносить своих суждений на публику.

– Да, следим мы за ним, куда он денется, – ответил один из молодых менеджеров, – только уж больно он бестолков. Уморил уже за несколько месяцев.

– Во-вторых, – продолжала говорить Олефина Валерьевна, – помогать – не значит заниматься вымогательством! – женщина подошла к молодому человеку и грозно взглянула на него. Тому стало не по себе, и он поежился.

– А что я?.. – пробовал защититься он.

– Ты извел главного продавца магазина электроники, – ответила Олефина Валерьевна, – так что она теперь лежит в реанимации в кардиологии с инфарктом. Или это неправда?

– Ну, правда… – промычал менеджер, – дэк, этому твоему богатырю все время деньги нужны. Он, эта, у отца его без конца тырит. Вот я и позаботился, чтобы хоть у Владимира Викторовича деньжата-то и не пропадали. А то, чего доброго – то, разорит сыночек батька своего…

– Какое это имеет отношение к нашему делу, я тебя спрашиваю?!! – грозно нависла Олефина Валерьевна над бедным лесным духом, – а что ты за карнавал устроил в участке, где задержали жену Владимира Викторовича за пьянку? Если бы не своевременные чары Вадима Вадимовича, весь город до сих пор бы искал ответ на вопрос, откуда в самом центре города в милицейском участке столько козлов появилось.

– Эта, она их козлами обзывала и другими разными… прозвищами, – оправдывался менеджер, – как-то нечаянно получилось, сорвалось, что ли…

– Нечаянно получилось, – передразнила менеджера Олефина Валерьевна, – ничего этим духам доверить нельзя. Обязательно в какой-нибудь конфуз вляпаются!

Женщина демонстративно отвернулась от менеджера к девушке лет девятнадцати в коротком полупрозрачном платьице.

– Посмотрим теперь, на что наши русалочки еще способны… Светлана Михайловна, почему у вас не корпоративный вид? В бизнес-центре пришли работать или в озере плескаться, добрых молодцев изводить?

– Тьфи, – только скривилась девушка, – не собираюсь я никого здесь изводить. Больно-то надо. Да и было бы кого…

– Ладно, ладно, не отпирайся, – строго сказала Олефина Валерьевна, – знаю я вашу породу русалочью. Сначала приворожите, заманите, а потом… – женщина сделала убедительный жест рукой возле горла.

Русалка ничего не ответила, только вздохнула.

– В этом же деле надо проявить не только, эта… свои прелести, – Олефина Валерьевна обвела руками вокруг девушки, – но и изрядную долю ума…

Олефина Валерьевна на секунду замолкла, задумавшись, затем изрекла следующее:

– Впрочем, в твоем случае, Света, эти самые прелести, вероятно, будут иметь все-таки ключевое значение.

Кто-то в зале неоднозначно захихикал…

Глава третья

Большая университетская аудитория с высоким подиумом и помпезной кафедрой посредине была полна студентов, из-за чего здесь не хватало воздуха. Не помогали даже настежь распахнутые огромные окна, поскольку за ними стояла жаркая погода, и было душно. Саша Ковальчук сидел на самом последнем ряду и увлеченно играл в какую-то игру на своем телефоне, не обращая ни на кого внимания. Когда к нему кто-то обращался с вопросом, он слушал невнимательно, отвечал односложно и всем своим видом создавал вокруг себя сообщение окружающему миру: «не трогайте меня». Саша Ковальчук был сыном одного из местных олигархов и своим пребыванием на третьем курсе политеха был обязан исключительно состоятельности своего папы.

– Санек, ты приготовился к семинару? – спросил Сашу его длинноволосый сосед Вова, одетый во все черное. На всех парах без исключения рядом с конспектом и учебниками на столе у него всегда почему-то лежала увесистая в солидном переплете «Настольная книга магии». Когда у него спрашивали, зачем он постоянно с собой таскает такую тяжесть, к тому же никто никогда не видел, чтобы он ее хоть раз открыл, Вова обычно отвечал так:

– Она помогает мне поддерживать ауру, чтобы преподы лишний раз не цеплялись.

Неизвестно как насчет «ауры», но в отношении преподавателей Вова не ошибся. Они действительно старались как можно меньше общаться с ним и за глаза называли «отморозком». Вова знал о своем негласном обидном прозвище, но не обижался. В конце концов, отношение «преподов», впрочем, как и сами знания, не имели особого значения. За все как всегда отвечал кошелек…

– Неа… – нехотя ответил Саша.

– Зря ты, – произнес Вова, – говорят, что эта Валентина Матвеевна ни в чем не нуждается и денег за тройку в зачетку не берет.

– Деньги все берут, – буркнул Саша, не отрываясь от игры, – весь вопрос в сумме.

– Не знаю, не знаю, – нерешительно ответил Вова, – ты же был на прошлом занятии. Она даже меня не боится…

– А че тебя бояться, – усмехнулся Саша, – на лбу написано – балбес балбесом. Только черного цвета.

– Да ладно, – обиделся Вова, – на себя посмотри. Ты даже конспекты не ведешь. Все на зеленых своего папочки выезжаешь…

– Вован, а тебе, че, завидно?

– Та больно надо…

– Тогда отвяжись.

Натужно надрываясь, в коридоре заревел звонок на первую пару. Все начали спешно доставать из сумок и кульков конспекты, просить друг у друга ручки и линейки. Несколько запоздавших влетели в аудиторию прямо перед преподавателем. Это была высокая стройная женщина лет пятидесяти, презрительно смотревшая на мир сквозь толстые линзы своих старомодных очков.

Все встали. Саша не пошелохнулся, продолжая увлеченно нажимать на кнопки своего телефона.

– Ковальчук, подъем! – прошипел над самым ухом Вова.

– Да встаю я, встаю… – пробурчал Саша и, нехотя оторвавшись от игры, тяжело поднялся на ноги.

– Еще раз говорю для тех, кто не слышал меня вчера, – громыхнула Валентина Матвеевна, когда все уселись по местам, – я не должна во время пары слышать ваши мобильные телефоны…

Как назло в это же мгновение у кого-то заиграла мелодия. Владелица непокорного мобильника стала судорожно шарить в своей сумочке.

– Я не должна слышать телефоны, – внушительно повторила Валентина Матвеевна, глядя орлиным взором на студентку, борющуюся с вопящим чудовищем в недрах сумки, – это раз. Во-вторых, если вы опоздали на пару, можете не заходить. И в-третьих: у кого к концу семестра не будет конспекта, будете бегать за мной до новых веников. Проверять буду выборочно, ежедневно. Все понятно?

В ответ – мертвая тишина в аудитории.

– Вот и хорошо, – снизив тон, сказала преподавательница, и стала раскладывать перед собой бумаги, – так на чем мы вчера остановились?

Тут тяжелые двери аудитории со страшным скрипом отворились, и в аудиторию вошла девушка, на долгие несколько минут привлекшая к себе внимание всей мужской части потока. Разумеется, кроме Саши Ковальчука. Он по-прежнему сидел, уткнувшись в телефон.

– Разрешите войти, – невозмутимо спросила девушка. Она держала себя так, словно в аудитории никого не было.

– Фамилия! В каком виде вы пришли ко мне на пару?! – уже всерьез взбешенная громыхнула Валентина Матвеевна.

Вместо ответа девушка грациозно шагнула к кафедре и пристально взглянула на преподавательницу.

– Ладно, какая разница, – неожиданно резко изменив тон, равнодушно сказала Валентина Матвеевна и как-то нерешительно опустила свои выпученные глаза к себе на кафедру, – садитесь, пожалуйста. Не спеша, все также грациозно, словно она на подиуме, девушка, сопровождаемая жадными взглядами парней, прошла по рядам и остановилась возле парты, где сидел Саша.

– Можно сесть? – промурлыкала девушка, однако Ковальчук даже не поднял голову.

Онемевший Вова толкнул локтем товарища: